Текст книги "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948"

Новое чехословацкое государство получило в наследство от Габсбургской монархии не только чиновничий аппарат, но и большую часть офицерского корпуса армии. Масарик и Бенеш пытались исправить это положение, вливая в «старые мехи» новое чехословацкое содержание. Например, в армии быструю карьеру сделали некоторые легионеры. Бенеш укомплектовал министерство иностранных дел неопытным персоналом, поскольку чехи и словаки лишь очень редко занимали посты в австрийской дипломатической службе. Негативно относясь к остаткам Габсбургской системы, Масарик и Бенеш не жаловали политиков и их партии, которые старались эти остатки сохранить. Весной 1919 г., по настоянию Масарика, парламент внес такие исправления во временную конституцию, в соответствии с которыми президент мог назначать членов правительства. Это было правомочие, которое он всегда решительно отстаивал, и хотя он часто должен был подчиняться давлению партий и назначать их кандидатов, всегда настаивал на том, что сам будет выбирать из предложенных партиями кандидатур. Желание Масарика видеть Бенеша во главе правительства соседствовало с пониманием президентом того, что его протеже нисколько не разбирается в партийном политиканстве. Масарик надеялся, что Бенеш будет настолько мудр, что сможет не показывать своего превосходства перед чешскими политиками, и, опираясь на свои успехи во внешней политике, завоюет их симпатии и поддержку. Бенеш также понимал, что после своего возвращения в Прагу должен будет переломить местные настроения и занять лидирующее положение среди политиков. К решению этой задачи он был подготовлен только своей работой заграницей, и сознавал, что его успеху будет сопутствовать зависть. Он мог рассчитывать на помощь Масарика, но главным образом надеялся на себя.

Как и ожидалось, признание Бенеша ведущим политиком в стране встретило сопротивление со стороны национальной политической элиты. Одним из главных оппонентов Бенеша в этом плане выступал Крамарж. Спор между ними разгорелся в основном по двум вопросам: во-первых, какие факторы, внутренние или внешние, сыграли основную роль в создании Чехословацкой республики[131]131
  Следует отметить, что этот спор велся на протяжении всего существования межвоенной Чехословакии, а после войны возник с новой силой: тогда в марксистской историографии утвердился взгляд, согласно которому ЧСР возникла в результате подъема национально-освободительного движения чешского и словацкого народов под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в России, а Масарик и Бенеш являлись ставленниками западных империалистов.


[Закрыть]; во-вторых, какую политику следует проводить в отношении большевистской России. Когда вскоре по приезде в Прагу, 30 сентября 1919 г., Бенеш в докладе временному Национальному собранию представил свою деятельность заграницей, он попытался объяснить депутатам, что заслуги в деле создания чехословацкого государства принадлежат прежде всего заграничному Сопротивлению во главе с Масариком и им самим. Это утверждение встретило все более нарастающее несогласие так называемых «мужей 28 октября», К. Крамаржа, А. Рашина и других «политических вождей» нации. Разгорелась нешуточная полемика. Крамарж и его сторонники утверждали, что заслуги внутреннего антиавстрийского сопротивления гораздо более весомы, чем зарубежная деятельность Масарика и Бенеша, что именно находившиеся в Чехии политические вожди привели нацию к революции, а эмигранты лишь играли роль своего рода министерства иностранных дел республики, созданной восставшим народом.

Свою позицию в отношении большевистской России Бенеш изложил в заграничной комиссии Национального собрания в феврале 1920 г., подчеркнув при этом полную солидарность МИДа со взглядами Масарика на эту проблему. Бенеш утверждал, что различное отношение к России сложилось в Чехии еще в годы войны, когда одни верили в силу российского оружия и надеялись на освобождение чехов и словаков Россией, а другие, оказавшиеся правыми, делали ставку на Запад. Сторонников первого взгляда Бенеш считал романтиками, переоценившими освободительный потенциал России и ее мощь. Россия, по его мнению, не собиралась решать славянские проблемы и распалась потому, что была построена на средневековых, а не на демократических началах. Бенеш считал новые славянские страны – Польшу, Югославию и Чехословакию – более отсталыми по сравнению с Англией и Францией, и полагал, что им следует многому учиться у Запада. Современную политику он характеризовал как трудную повседневную демократическую работу[132]132
  Серапионова Е. Л. Карел Крамарж и Россия. 1890–1937 годы. М., 2006. С. 385–386.


[Закрыть]. Бенеш сомневался, что большевистский режим продержится долго, поскольку ему не удастся привлечь на свою сторону достаточное число интеллигентных способных администраторов и организаторов, и полагал, что большевизм умрет «экономической смертью». При этом вразрез с позицией Крамаржа, Бенеш возражал против политики интервенции в отношении России. Указывая, что большевики действовали в чем-то лучше, чем их противники, он выступал за то, чтобы «практически» отклонять большевизм, критиковать его по существу при опоре на демократическую политику. Бенеш обратил внимание на изменение отношения Запада к большевикам: «Принципиальное соглашение союзников вступить в экономические сношения с русским народом[133]133
  Постановление Верховного совета Антанты от 16 января 1920 г. разрешало «обмен товарами между русским народом и союзными и нейтральными странами».


[Закрыть] доказывает отрешение их от интервенционной политики и первую попытку войти в соглашение с новой Россией». Политику интервенции он считал ошибочной и очень опасной для Чехословакии и заявил, что чехословацкая внешняя политика будет придерживаться своего современного направления, то есть сохранять нейтралитет ко всем отдельным внутренним проблемам России и вступать при полном согласии с западными союзниками в экономические отношения с отдельными ее частями. Занимаясь созданием консульств в отдельных городах России, считал Бенеш, чехословацкий МИД тем самым создавал основу будущих тесных экономических и политических отношений с русским народом.

Выступая в Комитете по иностранным делам палаты депутатов Национального собрания в конце января 1920 г., Бенеш заявил: «Если союзники придерживаются сейчас принципа экономических связей с русским народом, это значит, что они отказываются от интервенционистской политики, что является первым шагом на пути к попытке заключения соглашения с новой Россией»[134]134
  Чехия и Словакия в XX веке. С. 127.


[Закрыть]. 25 февраля 1920 г. советское правительство предложило Чехословакии нормализовать отношения, однако Бенеш пока отказался от установления дипломатических отношения с большевистской Россией. Но осенью 1920 г. между обеими странами произошел обмен миссиями Красного Креста по вопросам репатриации, которые затем сменились торговыми миссиями и представительствами[135]135
  Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. М., 1973. Т. 1. С. 309–310, 322–323, 357–358, 362–363, 406–410.


[Закрыть]. Полномочный представитель РСФСР в Чехословакии П. Н. Мостовенко сообщал народному комиссару иностранных дел Г. В. Чичерину 4 августа 1921 г. на основании разговора с Бенешем, что «чехословацкое правительство упорно стоит на точке зрения полного невмешательства в русские дела»[136]136
  Чехия и Словакия в XX веке. С. 128.


[Закрыть]. Чехословацкая политика в отношении большевистской России, по Бенешу, должна согласовываться с западными державами. Придерживаясь политики невмешательства, ЧСР выступит лишь в случае, если сама подвергнется нападению.

Отклонив славянскую политику в том виде, в каком она существовала до войны, Бенеш тем не менее не отрицал ее важности вообще.

При аппликации этой проблемы на внутричехословацкие условия он усматривал ее значение в решении задачи подъема экономического и социального благополучия словаков и русинов. В соответствии с доктриной «чехословакизма» среди славян, Бенеш отдавал первенство «чехословакам» как более развитым в культурном, социальном, политическом и экономическом плане. Во взаимоотношениях с поляками он ратовал за отказ от шовинизма с обеих сторон, а политику по отношению к югославянам характеризовал следующим образом: она «всегда была, есть и будет самой лучшей и сердечно-братской»[137]137
  Серапионова Е. П. Карел Крамарж и Россия. С. 387–388.


[Закрыть]. В то время, по Бенешу, для Чехословакии гораздо важнее было урегулировать отношения с соседями по Центральной Европе, так как Россия еще долго будет пребывать в состоянии хаоса.

Крамаржа крайне задевала оценка Бенешем прошлой славянской политики как романтической и мало опиравшейся на действительность. Он попытался опровергнуть эти утверждения и объявил, что будущность Чехословакии не может быть обеспечена, если в России не будет порядка: «Демократическая, свободная, славянская Россия является нашим единственным спасением». Крамарж не соглашался с Масариком и Бенешем в том, что большевизм может быть преодолен только внутренним развитием, и, наоборот, полагал, что одержать победу над большевиками можно главным образом военным путем. Политику невмешательства, проводимую Бенешем, Крамарж считал ошибочной: «Мы были обязаны идти против большевиков, не сделав этого, мы предали славянство, союзницу, продали Россию за деньги Германии»[138]138
  Имелось в виду снабжение большевиков немецкими деньгами.


[Закрыть]. Он не одобрял политику нейтралитета и ограничение ее лишь экономическими отношениями, хотя и считал, что это может принести определенные выгоды Чехословакии. Подобную политику он характеризовал как циничный прагматизм, недопустимый в отношении братского славянского народа: «Югославяне называют нас славянскими евреями. Если подобная политика будет продолжаться, то и в России присоединятся к этому мнению»[139]139
  Серапионова Е. П. Карел Крамарж и Россия. С. 390.


[Закрыть].

Полемика между Бенешем и Крамаржем по русскому вопросу, в которой Масарик поддержал первого, продолжалась. За ней внимательно наблюдали российские политические эмигранты, значительная часть которых сосредоточилась в Париже. В начале 1921 г. здесь было получено сообщение о речи Бенеша в чехословацком парламенте 27 января и реакции на нее Крамаржа. Он усматривал опасность для чехословацкого государства в сближении побежденной Германии с большевистской Россией и снова повторял, что только славянская Россия может обеспечить независимость Чехословакии. «Война не окончена, – считал он, – и окончательное разрешение среднеевропейского вопроса немыслимо без предварительного разрешения вопроса русского». Полемика между Бенешем и Крамаржем развернулась в печати, на страницах которой появились статьи с критикой внешней политики Бенеша. В выступлениях обоих чехословацких политиков, пишет Е. П. Серапионова, «были как трезвые идеи и разумные доводы, так и передержки, ошибочные суждения… Крамарж выступал с консервативных или либерально-консервативных, Бенеш – с либерально-реформистских позиций. Эти два политика как бы демонстрировали два полюса чешского национального характера – от сентиментализма и романтизма до деловитого, даже расчетливого практицизма»[140]140
  Там же. С. 392–395.


[Закрыть].

Свои взгляды на линию внешней политики Чехословакии Бенеш представил депутатам Национального собрания в первых выступлениях перед ними в конце сентября и в октябре 1919 г. По его мнению, в Европе после войны возникло три крупных блока: победоносный блок союзников, к которому относилась и Чехословакия, потерпевший поражение германский блок и революционный российский блок. Бенеш считал, что хотя Германия и Россия были значительно ослаблены в результате войны, они по-прежнему будут играть в Европе важную роль. Он полагал, что хотя Чехословакия принадлежит к странам-победительницам, ее связывают с потерпевшей поражение Германией тесные экономические путы. При этом демократический западный блок оставался для Бенеша важнейшим, и он предполагал, «что единство западных союзников сохранится»[141]141
  Beneš E. Problémy nové Evropy a zahraniční politika československá. Projevy a úvahy z r. 1918–1924. Praha, 1924. S. 89 (цит. по: Zeman Z. Edvard Beneš. S. 70).


[Закрыть]. Европу, скроенную в Париже, Бенеш считал неизменной; по его мнению, она должна была сохраниться любой ценой, а западные государства – остаться сильными и едиными.

В целом представления Бенеша о направлениях внешней политики Чехословакии выглядели следующим образом: он хотел продолжать союзнические отношения с Францией и намерен был поддерживать «корректные и лояльные» отношения с соседями ЧСР. Она, по мысли Бенеша, должна стать опорой союзных держав в Центральной Европе, поскольку они обеспокоены беспорядками в этом регионе и хотят создать здесь новую систему, в которой Чехословакия должна играть видную роль. Целью новой европейской системы Бенеш назвал обеспечение безопасности «против расширения Германии на восток» и создание спокойных условий для проведения «внутренней, экономической и финансовой, политики»[142]142
  Ibid. S. 70.


[Закрыть].

Бенеш постоянно убеждал западных союзников Чехословакии в том, что понимает их интересы и хочет их поддерживать, однако он, по мнению 3. Земана, переоценивал их единство и желание принимать в отношении Восточной Европы дипломатические обязательства. Он не понял, что для англичан усилия, направленные на поддержание баланса сил в Европе, являются второстепенными по сравнению со стремлением укрепить и сохранить британскую колониальную империю. И более, чем наказание Германии, британскую политику занимало восстановление порядка и стабильности на континенте. В этом плане английское правительство расходилось с французским уже во время конференции в Париже[143]143
  Ibid. S. 70–71.


[Закрыть].

Добрососедство, установление дружественных отношений с соседними государствами как один из принципов внешней политики ЧСР легче было провозгласить, чем реализовать на практике. Особенно это касалось Германии, Польши и Венгрии. Масарик заявил о необходимости «корректных» взаимоотношений с послевоенной Германией уже в своем обращении к Национальному собранию 22 декабря 1918 г. Потребность в этом, по его мнению, обусловливалась не только географическим положением Чехословакии, но ее историческим развитием, а также наличием в стране немецкого меньшинства. Подход Бенеша к Германии был гораздо жестче. Сторонник профранцузского внешнеполитического курса Чехословакии, он склонен был поддерживать и твердую политику Франции в отношении Германии как потерпевшего поражение государства. Хотя, по его мнению, «наша политика в отношении Германии должна быть лояльной и корректной», но «мы должны весьма энергично бороться против всяческого проявления пангерманистской политики». Считая Лигу Наций гарантом нового порядка в Европе, Бенеш верил, что отношения с Германией будут развиваться под защитой этой организации, в работе которой он принимал участие с осени 1920 г. «Славяне могут безоговорочно принять идею Лиги Наций и основывать на ней свои взаимоотношения с Германией»[144]144
  Beneš E. Problémy nové Evropy. S. 27–28 (Цит. по: Zeman Z. Edvard Beneš. S. 71).


[Закрыть], – полагал он. Однако экономические интересы молодого государства и его деловых кругов требовали укрепления связей с Германией. Во время продолжающейся со стороны союзников экономической блокады Германии Чехословакия уже в ноябре 1918 г. заключила торговый договор с Баварией и Саксонией, а в декабре – временный договор с Германией. Формальный торговый договор был затем подписан 29 июня 1920 г. и действовал два года. Чехословакия на пять лет в одностороннем порядке отказалась от преимуществ стран-победительниц, то есть, собственно, от конфискации немецкого имущества. Чешская промышленность еще более чем до 1914 г. зависела от Германии, поскольку только она давала ей возможность проникнуть на мировые рынки. Связи с Западной Европой шли также через Германию.

Из Германии импортировался максимум продукции машиностроительной и химической промышленности, в то время как в обратном направлении шли сырье и продовольствие, включая уголь, дерево и сахар. В середине 20-х гг. на торговлю с Германией приходилось около 40 % чехословацкого импорта и 25 % экспорта. Чехословацкие торговые связи с Германией, казалось, вступили в противоречие с принципами внешней политики Бенеша, особенно с его настойчивым желанием тесно сотрудничать с Парижем. Хотя он и попытался увеличить торговый оборот с Францией, успеха в этом не достиг.

Что касается Польши, то здесь, как говорилось выше, отношения осложнялись территориальными спорами. Во время советско-польской войны, вспыхнувшей в апреле 1920 г., Франция осуществляла нажим на Чехословакию с целью понудить ее выступить на стороне Польши. Однако ни Масарик, ни Бенеш не верили в возможность польской победы. К тому же внутриполитическая обстановка в Чехословакии, укрепление здесь левых сил и подъем революционного движения не позволяли ей открыто выступить в поддержку Польши против Советской России, хотя тайно через чехословацкую территорию шло снабжение поляков оружием. Ситуация же была использована Бенешем для решения союзниками спорного Тешинского вопроса. Раздел этой области был произведен на выгодных для Чехословакии условиях: к ней отошла часть польской этнической территории, почти весь Карвинский угольный бассейн и железнодорожная ветка. Польша негативно отреагировала на это решение, однако вынуждена была подчиниться ему. В августе 1920 г. Чехословакия объявила о своем нейтралитете в советско-польском конфликте[145]145
  Чехия и Словакия в XX веке. С. 129–130.


[Закрыть].

Бенеш все же помогал французам в их антибольшевистской политике. Как показано выше, он делал это неохотно и неофициально во время советско-польской войны, но более активно в вопросе русской эмиграции. Многие социалисты-революционеры (эсэры), в том числе один из их лидеров, Борис Савинков, литератор и террорист, нашли на более или менее длительное время прибежище в Праге[146]146
  См. подробнее: Серапионова Е. П. Российская эмиграция в ЧСР (20-30-е годы). М., 1995; Она же. Т. Г. Масарик, К. Крамарж и русская эмиграция // Славяноведение. 2003. № 4.


[Закрыть]. Но это вовсе не означало, что из поля зрения Бенеша, далекого от симпатий к большевикам политика-прагматика, выпали вопросы взаимоотношений с Советской Россией. Здесь в это время был положен конец военному коммунизму. В. И. Ленин провозгласил новую экономическую политику (НЭП), включавшую элементы частного предпринимательства, а также торговлю с западными странами, для которых российский рынок представлял чрезвычайный интерес. 16 марта 1921 г. англичане заключили с Советской Россией торговый договор. Бенеш также не желал упустить возможность для Чехословакии использовать обширный российский рынок. 1 июля Бенеш встретился в Лондоне с председателем российской торговой делегации Л. Б. Красиным, который сообщал об этих переговорах наркому иностранных дел Г. В. Чичерину следующее: «Немедленного начатия торговых сношений с Советской Россией Чехия весьма желает и готова допустить наших торговых представителей и консулов и предоставить им для торговых сношений все необходимые права»[147]147
  Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. М., 1973. Т. 1. С. 346.


[Закрыть].

Новая экономическая политика Ленина с ее нацеленностью на «рекапитализацию» России Масарику и Бенешу нравилась. Они считали Россию хотя еще и несовершенной, но частью Европы, и европеизация России, по их мнению, могла помочь урегулировать ее трудности в отношениях с Западом. В статье Бенеша, опубликованной в «Prager Press» 25 декабря 1921 г., прямо говорилось, что Россия «должна открыться Европе» и что она может выйти из экономической катастрофы посредством установления связей с заграницей. В этом случае, по его мнению, Россия должна была бы признать обязательства царского правительства выплатить огромный долг и вернуть собственность иностранцам. «Рекапитализацию» России Бенеш рассматривал как капитуляцию революционного режима[148]148
  Zeman Z. Edvard Beneš. S. 76.


[Закрыть].

Особые усилия в 1920–1921 гг. Бенеш направил на формирование так называемой Малой Антанты – союза Чехословакии, Румынии и Королевства сербов, хорватов и словенцев (будущей Югославии). Все эти государства получили значительные части бывшего Венгерского королевства, и их союз изначально преследовал цель огородить себя от возможных территориальных притязаний со стороны Венгрии, от венгерского реваншизма. Что касается Чехословакии, то Венгрия по-прежнему претендовала на Словакию и Подкарпатскую Русь (Закарпатье) и летом 1920 г. попыталась, правда, безуспешно, возвратить себе часть этих территорий. В течение 1920–1921 гг. между указанными тремя государствами были подписаны политические соглашения (договоры), которые затем были дополнены экономическими. Бенеш стал председателем правительства именно во время усилий по предотвращению попыток реставрации Габсбургов в Венгрии[149]149
  20 октября 1921 г. Карл Габсбургский временно захватил власть в Венгрии. Под угрозой вооруженного чехословацко-югославского вмешательства путч закончился провалом.


[Закрыть]. Отсюда понятно, почему это стало одной из внешнеполитических задач его кабинета. Чехословакия, игравшая ведущую роль в «тройственном союзе», и ее министр иностранных дел прилагали массу усилий к тому, чтобы во внешней политике государства Малой Антанты действовали согласованно, хотя добиться этого удавалось не всегда.

Помимо сложного маневрирования во внешней политике, Бенешу предстояло решать не менее сложные внутренние проблемы, в частности, связанные с восстановлением экономики в условиях начавшегося в 1921 г. экономического кризиса, налаживанием работы государственно-административного аппарата, консолидацией политических сил для стабилизации внутреннего положения в стране, регулированием межнациональных и религиозных отношений и т. д. И здесь Бенеш, ратовавший за профессионализм в политике, оказался непрофессионалом. Опыта в решении вопросов внутренней жизни страны у него не было, как и помощников, которые практически могли бы взять на себя этот груз. Его деятельность на внутриполитическом поприще непрерывно подвергалась нападкам и ожесточенной критике. Одним из вопросов, который постоянно находился в поле зрения оппонентов Бенеша, являлся вопрос об огромном внешнеполитическом долге Чехословакии. Дипломатический триумф Бенеша в Париже был оплачен огромными финансовыми обязательствами, взятыми на себя новым государством. Они включали оплату займов на вооружение, содержание и репатриацию чехословацких военных формирований, части долга бывшей Австро-Венгрии, так называемого «взноса на освобождение». Финансовые обязательства (в целом примерно 17 млрд крон) являлись огромным бременем для страны, и их детали никогда не были официально опубликованы. Общественность получала только отрывочную информацию об огромном внешнем долге Чехословакии, и, хотя большая его часть не была выплачена, слухов и просочившихся в печать сведений оказалось достаточно, чтобы вопрос о внешнем долге стал одной из главных мишеней критики политики Бенеша[150]150
  Zeman Z. Edvard Beneš. S. 69.


[Закрыть].

Непрестанного внимания Бенеша в период его премьерства требовала внешняя политика. За рубежом у него было много дел: в Лондоне и Париже готовилась важная международная конференция, в которой впервые после войны должны были участвовать Германия и Советская Россия. Французы сначала предложили, чтобы конференция проходила в Праге, но Бенеш посчитал ее подготовку чересчур тонким делом и, кроме того, сомневался в возможностях Праги надлежащим образом технически обеспечить проведение такого важного международного форума. Во время подготовки конференции и в ее ходе Бенеш выступал в трех ипостасях: как посредник в переговорах Англии и Франции, между которыми обнаружились явные противоречия по ряду важных вопросов; как самый активный из организаторов Малой Антанты, претендующей на весомую роль в Центральной Европе; как глава чехословацкой делегации, представляющей интересы ЧСР. Результатом переговоров Бенеша в Париже и Лондоне явилась встреча Д. Ллойд Джоржа и Р. Пуанкаре 25 февраля 1922 г. в Булони, в ходе которой стороны пришли к соглашению. Одновременно с этим Бенеш разрабатывал общую платформу Малой Антанты, к сотрудничеству с которой была привлечена Польша, на предстоящей конференции. Между этими четырьмя странами была достигнута договоренность о том, что мирные договоры должны быть сохранены и проведены в жизнь, что эти страны должны участвовать в восстановлении Европы, что по вопросу признания Советской России они займут на конференции выжидательную позицию[151]151
  Станков H. H. Рапалльский договор 1922 года и Чехословакия // Славяноведение. 2006. № 3. С. 4.


[Закрыть].

В то время Масарик решил, что должен помочь Бенешу в подготовке к конференции в Генуе, но, несмотря на его добрые намерения, ему удалось лишь осложнить задачу Бенеша. Масарик хотел, чтобы чешские политики увидели Бенеша в действии на международном форуме, и поэтому обеспечил несколько мест для них в составе делегации в Геную. Опасаясь, что чешские политики не будут знать, как вести себя на международной конференции, Масарик выработал для них соответствующие указания: «Осторожность в суждениях – придерживаться единства во мнениях. Поведение: на улице – в трамвае – в театре – в обществе. Не кричать (не нарушать спокойствия), вести себя сдержанно, но любезно, не ахать (netajtrlikovat), благодарить за мелочи». Он рекомендовал делегатам всем вместе посещать театры, музеи, банки и университеты и ужинать вместе с Бенешем. Но «в кафешантаны и пр.» они должны были ходить поодиночке и вести себя скромно[152]152
  Zeman Z. Edvard Beneš. S.79.


[Закрыть].

Генуэзская конференция открылась 10 апреля 1922 г. В ней участвовали представители 29 государств. Делегацией Советской России руководил Г. В. Чичерин. Ей был вручен меморандум, в котором содержались требования возврата иностранным собственникам национализированных предприятий и уплаты всех долгов царского и Временного правительств. Советская делегация отказалась вести переговоры на таких условиях и в свою очередь выдвинула контрпретензии в связи с огромным ущербом, нанесенным интервенцией экономике России. Снова обострились противоречия в позициях ведущих западных держав, которые не могли прийти к единому мнению в вопросе о том, в чем и насколько можно уступить России. Бенеш был полон решимости убедить конференцию в том, что если Россия снова откроется для Европы, она станет более демократической. Чехословацкая делегация поэтому выступала за нормализацию отношений с Россией, включая оживление внешней торговли, но на жестких условиях западной стороны. Переговоры зашли в тупик. Ход конференции еще более осложнился из-за подписания 16 апреля в предместье Генуи Рапалло двустороннего договора между Советской Россией и Германией, о чем переговоры между этими странами велись еще в преддверии конференции. Договор предусматривал восстановление дипломатических и консульских отношений между Германией и Россией, развитие экономического сотрудничества и торговли между ними на основе наибольшего благоприятствования. Сам Бенеш никак не ожидал такого поворота дел.

19 апреля Бенеш писал Масарику, что заключение советско-германского договора «вызвало ужасное возмущение всех союзнических делегаций и большое недовольство нейтралов». Он отмечал, что «наиболее остро» договор осудил Ллойд Джордж, который считал, что союз Германии и России представляет серьезную угрозу для европейской безопасности. Представители некоторых делегаций, в частности, итальянской и польской, призывали британского премьера, по словам Бенеша, к умеренности. Сам он в основном поддержал предложение Ллойд Джорджа о направлении Германии ноты протеста и отстранении ее от участия в обсуждении соглашения с Россией. В целом Бенеш был заодно с союзниками в том, что «Германия, подписав свое собственное соглашение, не может больше участвовать в переговорах с Россией». 18 апреля вместе с представителями девяти государств он подписал ноту протеста Германии. Бенеш полагал, что договор «окажет влияние на всю конференцию и будет иметь далеко идущие последствия», что «атмосфера в Генуе напряжена и не улучшится до конца конференции». По его мнению, договор «будет непременно еще одним большим препятствием на пути мирного сотрудничества в Европе». Бенеш стремился не допустить укрепления российско-германского блока, старался предотвратить «насильственный разрыв между Россией и остальной Европой», «продвинуть вперед переговоры с Россией», избегая при этом ее признания де-юре[153]153
  Станков H. H. Рапалльский договор 1922 года и Чехословакия. С. 6–8.


[Закрыть].

Одновременно Бенеш прикладывал большие усилия, чтобы, с одной стороны, не допустить дальнейшего расхождения между Францией и Англией, а с другой, чтобы Чехословакия и ее союзники по Малой Антанте не оказались втянуты в конфликт. «Я того мнения, – писал он в Прагу 29 апреля, – что ситуация в Европе будет сильно осложнена, если после Генуи не будет сохранено французско-английское согласие». Что касается германской проблемы, то Бенеш считал, что она урегулирована мирными договорами. Глава чехословацкой делегации проявил незаурядные дипломатические способности, чтобы содействовать успеху конференции, а также убедить западные державы в важной роли Малой Антанты. Он писал Масарику: «Я в этом вопросе осторожен. Иду то с англичанами, то с итальянцами, то с французами, стремясь все уравновесить, смягчить и не допустить самого худшего».

После подписания Рапалльского договора Бенеш стал проявлять большой интерес к развитию отношений с Германией и Россией, считая, что интересы безопасности ЧСР в условиях осложнения международной ситуации требуют расширения внешнеполитических связей. 1 мая Бенеш в Генуе встретился с Чичериным. Среди дипломатов сразу же распространились слухи, что Бенеш хочет заключить двусторонний договор с Россией, но пока речь об этом не шла. «Я знаю, что президент Масарик и Вы являетесь нашими решительными теоретическими противниками, – заявил, согласно записи Бенеша о беседе, Чичерин, – но ваша политика наиболее объективна и приемлема по сравнению с другими. Но Вам в Праге на Градчанах хорошо теоретизировать, в то время как мы внутри всего этого, а это гораздо тяжелее…». Чичерин надеялся на самое тесное сотрудничество с Прагой и стремился добиться дипломатического признания Советской России, что Бенеш отверг[154]154
  Zeman Z. Edvard Beneš. S. 83–84.


[Закрыть]. 5 июня 1922 г. в Праге был заключен временный договор между РСФСР и ЧСР[155]155
  Документы внешней политики СССР. М., 1961. Т. 5. С. 441–446.


[Закрыть]. В основном он касался экономического сотрудничества и развития торговли между двумя странами, но содержал и политические положения. Во введении, например, говорилось о необходимости соблюдения каждой из договаривающихся сторон нейтралитета в случае конфликта одной из них с третьей державой. Предусматривалось создание советского и чехословацкого представительств соответственно в ЧСР и РСФСР, однако указывалось, что вопрос о признании де-юре правительства другой стороны договором не предрешается. На деле договор означал признание Чехословакией Советской России де-факто[156]156
  Чехия и Словакия в XX веке. С. 128.


[Закрыть].

На следующий день после встречи Бенеша с Чичериным, 2 мая, состоялась встреча Бенеша с министром иностранных дел Германии В. Ратенау. В ходе переговоров среди прочего речь шла о заключении в скором времени соглашения об экономическом сотрудничестве между обеими странами. Летом и осенью 1922 г. здесь наметились определенные сдвиги: был подписан ряд договоров и соглашений по конкретным вопросам чехословацко-германских отношений.

19 мая Генуэзская конференция была объявлена прерванной и фактически завершила свою работу. По мнению чехословацкого премьера, она закончилась «более или менее без каких-либо срывов, но и без положительного результата». Оптимистические надежды Бенеша на успех конференции были похоронены. В Чехословакии ее неудача вызвала новую волну критики в отношении франкофильской политики Бенеша, которая якобы завела страну в тупик. Хотя раздавались голоса о скором падении кабинета, но этого не произошло. 23 мая 1922 г. Бенеш выступил в Национальном собрании с оценкой итогов Генуэзской конференции, которая вызвала в парламенте острые и длительные споры. Например, аграрий М. Годжа выразил полное одобрение деятельности чехословацкой делегации в Генуе. С крайне критической оценкой выступили К. Крамарж, лидер КПЧ Б. Шмераль и депутаты от всех судето-немецких партий[157]157
  Станков H. H. Рапалльский договор 1922 года и Чехословакия. С. 10–11.


[Закрыть].

Пост главы правительства, отвечающего и за внутреннюю политику, был Бенешу в тягость. Он был убежден, что внешняя политика является основой политики вообще и собирался продолжать свою деятельность именно на этом поприще. Договоры, конференции, международные организации, встречи с зарубежными политиками – вообще вся дипломатическая игра – стали для Бенеша текущей и постоянной действительностью. В сентября 1922 г. Гана писала ему из Италии, что рада будет снова увидеть его с «душой не обремененной»; она напоминала ему о своем опасении, что его «желудочное заболевание снова даст о себе знать». Наконец, 1 октября Гана написала своему мужу: «Эдичка, я теперь верю, что Тебе сегодня пишу в последний раз как председателю правительства, и надеюсь, что Ты меня не обманешь»[158]158
  Zeman Z. Edvard Beneš. S. 64.


[Закрыть]. В октябре 1922 г. аграрий Антонин Швегла сменил Бенеша на посту главы кабинета. После двух лет, в течение которых нападки на него в прессе аграрников не утихали, Бенеш писал Швегле, что мнения его, Бенеша, противников можно обобщить следующим образом: «а) Б[енеш] тщеславен; б) он рекламирует себя; в) делает это разными способами (с помощью денег, влияния на людей, окружая себя его восхваляющими людьми и т. д.); г) разными интригами. Обо всем этом я знаю очень хорошо. И поэтому обращаю на это внимание, держу под контролем и слежу, чтобы эти упреки не оказались правдой»[159]159
  Ibid. S. 61.


[Закрыть]. Таким образом Бенеш попытался оправдаться перед своим противником Швеглой, хотя и не мог особо рассчитывать на успех.