Текст книги "Золото по ленд-лизу"

Глава 6. Встреча с прошлым

Через пару часов, оставив незапертую машину на площади у «трех вокзалов», Огнев дремал в салоне автобуса, следовавшего рейсом на Ростов.

Тот ровно гудел мощным двигателем по трассе, за окном мелькали осенние пейзажи Подмосковья.

В связи со случившимся, все планы Огнева, касающиеся столицы, рушились. Труп Лепса вскоре обнаружат, опознают и начнут искать убийцу. Причем дотошно – он высокопоставленного чиновника и действующий генерал. Следовательно, на это время необходимо покинуть город, залечь на дно и в спокойной обстановке решить, что делать дальше.

Ростов Юрий выбрал не случайно, поскольку вспомнил приглашение «Душмана». К тому же его заинтриговала найденная в самолете записка. Судя по рассказу Сашки, его дед и написавший записку старшина, могли быть одним и тем же лицом. Адрес, где должен проживать старик, Огнев помнил – улица Седова.

 
Мне не забыть той песни,
Той прошедшей вясны,
На муромской дарожце,
Стаяли тры сосны.
 
 
Тапер уже не знаю,
Калы почав кахать,
Тебя з ниякой песней,
Не мог я поравнять…
 

тихо лилась из динамиков «Икаруса» старая мелодия «Песняров», расслабляя и вызывая грусть.

Огнев почему-то вспомнил Зею с Димкой, на душе стало спокойней, и он уснул. Глубоко и без сновидений.

На место, сделав пару коротких остановок, автобус прибыл поздно вечером и подрулил к железнодорожному вокзалу. Там шла обычная дорожная суета: приходили и отправлялись поезда, металлический голос из репродуктора объявлял рейсы, пассажиры сновали туда и сюда. Как всегда бывает на юге. Поместив в автоматическую камеру хранения кейс, на ночь Огнев поселился в расположенной неподалеку гостинице.

Там он принял горячий душ, побрился, а затем поужинал в станционном ресторане. После этого вернулся в номер, заперся и принялся изучать содержимое бумажника Лепса.

В нем оказались водительские права, несколько визиток, две тысячи рублей и девять зеленых банкнот сотенными купюрами. Права с визитками он спустил в унитаз, предварительно изорвав их на мелкие клочки, деньги с валютой положил в карман висящей в шкафу куртки, а бумажник сунул в ящик стола.

Проснулся он поздно и по привычке взглянул на часы. Было без четверти девять. За окном ярко светило солнце, а на ветках растущей напротив старой акации весело чирикала стайка воробьев.

Огнев снова принял душ, теперь холодный, оделся, сдал номер горничной и спустился вниз. После шумной столицы, улицы южного города показались ему необычно тихими и пустынными. Автомобилей было значительно меньше, прохожие никуда не спешили и шли размеренным шагом.

Заметив неподалеку от гостиницы стоянку такси, Огнев направился к ней.

– Привет, мастер, – поздоровался он с лузгающим семечки у крайнего автомобиля пожилым небритым водителем. – До центрального рынка подбросишь?

– Стольник, – флегматично произнес тот.

– Поехали.

Центральный рынок, или как здесь его называли Старый базар, поразил Огнева своим многолюдьем, шумом и южным колоритом.

На многочисленных лотках с прилавками, всей палитрой цветов веселили глаз разнообразные фрукты и овощи, в павильонах с киосками торговали мясом, птицей и рыбой, а в молочных рядах – молоком, сметаной и творогом. Русский говор мешался с неспешной украинской речью и гортанным клекотом горцев.

Перекусив в одном из рыночных кафе и побродив по базару, Огнев купил бутылку марочного коньяка «Дербент», розовой домашней ветчины и сыру, пару золотистых вяленых лещей, а к ним душистую самаркандскую дыню. Все это сложил в приобретенную здесь же, сумку-рогожку, после чего направился к выходу.

Улица Донская, на которой его высадил подвернувшийся «бомбила», находилась в старой части города, именовавшейся Солдатской слободой и была застроена частными домами с высокими глухими заборами.

– Вы не подскажете, где здесь живет Воронов? – спросил Огнев у идущей ему навстречу пожилой женщины, ведущей за руку маленькую девочку.

– Это Тимофей Алексеевич? Как же, подскажу, милок. Вон в той хате, у которой «жигули» стоят.

– Спасибо, – поблагодарил ее Огнев.

Дом, к которому он подошел, был каменным, с зелеными резными ставнями на окнах и высокими шатровыми воротами.

Сбоку от врезанной в них калитки, виднелась кнопка звонка. Огнев нажал на нее и прислушался. Где-то в недрах дома хлопнула дверь, затем вторая и кто-то, шаркая подошвами, направился к воротам. Потом щелкнул запор, и калитка неслышно отворилась. Перед Огневым стоял высокий костистый старик в накинутой на плечи телогрейке и резиновых калошах на ногах.

– Тебе кого сынок? – поинтересовался он, взглянув из-под густых бровей на незнакомца.

– Мне нужен Тимофей Алексеевич Воронов.

– Он перед тобою.

– Вам от внука привет и гостинец, – чуть качнул Огнев сумкой.

– Не забыл, знать Петька деда?

– Не Петька, а Сашка.

– И точно, Сашка, – хитро прищурился хозяин.– Ну, что же, проходи, коли зашел. Погутарим.

Посторонившись, старик пропустил гостя во двор, запер калитку и они пошли к дому. Судя по всему, здесь жил рачительный хозяин.

Вдоль всего двора, плотно вымощенного булыжником, тянулась увитая виноградной лозой, терраса. Напротив дома высилась летняя, красного кирпича кухня, а в конце двора капитальный гараж, за которым проглядывались садовые деревья и мохнатые багровые астры.

Поднявшись на крыльцо, хозяин с гостем прошли на веранду, а оттуда, открыв филенчатую дверь, в дом. В первой комнате, судя по всему выполнявшей роль прихожей и кухни, топилась обложенная кафелем «голландка» с парящим на ней чайником, а у стоящего возле окна стола, на табурете дремал рыжий кот.

– Брысь, Боцман, – столкнул его на пол дед и снял с плиты кипящий чайник.

– А ты, парень, разблокайся и присаживайся. В ногах правды нету.

Огнев поставил сумку у двери, снял куртку, повесил ее на вешалку и присел к столу. Застланному клеенкой.

– Так говоришь, от Сашки приехал? Как он там, стервец? – поставил хозяин чайник на припечек.

– Ничего, – улыбнулся Огнев. – Перевоспитывается, работает. Вас часто вспоминает.

– Это хорошо, – усаживаясь напротив, сказал дед. – А ты какими судьбами тут? Говор вроде не наш. Кацапский.

– Я, Тимофей Алексеевич, с ним в одном отряде был, – ответил гость. – Освободился. Здесь проездом. А сам с Дальнего востока, с Камчатки. Это для вас, – кивнул на сумку.

– Ну-ка, ну-ка, покажи, что там?

Огнев выложил на стол купленное на рынке.

– Значится гостинец от Сашки? – недоверчиво оглядел все дед. – Откуда ж у него такие деньги? Тут один коньяк в половину моей пенсии станет.

– Это от меня, – признался Огнев. Вместе с приветом. Неудобно как-то в гости с пустыми руками.

– И то верно. Знать, человек ты совестливый. Ну, давай почаевничаем и покуштуем твоих гостинцев. Коньяк я и не помню, когда пил, – прищурился Тимофей Алексеевич.

Через час, раскрасневшиеся от «Дербента», они живо обсуждали результаты чеченской войны. Причем хозяин проявил незаурядные знания всех ее событий.

Затем он спустился в подвал под домом и принес оттуда запотевший кувшин виноградного вина.

– Давай чихирю попробуем, нового сбора.

После вина, узнав, что Огнев служил в погранвойсках и воевал в Афганистане, старик, расчувствовался и пригласил его в горницу. Где на стенах в деревянных рамках висели семейные фотографии.

– Это мой дед в Первую мировую, – показал на чубатого вахмистра с шашкой и двумя георгиевскими крестами. – Это я, перед войной и в мае 45-го, – ткнул пальцем в два снимка. Моряка в бескозырке и бравого лейтенанта с бойцами. – А вот это Сашка в Афганистане – провел костистой рукой по фотографии Душмана. В парадной форме сержанта, с аксельбантом и медалью «За отвагу» на груди.

– Неплохо воевал унучек, – сказал с гордостью Тимофей Степанович. – Моя порода.

Потом, когда они вернулись на кухню, он предложил Огневу погостить у него.

– Живу я сам, бабка давно померла. Дом большой, вдвоем будет веселей. Или домой спешишь?

– Да нет, – ответил Огнев. – Дома, собственно, у меня нет. Из детдомовских я. Перекати-поле.

– Вот и поживи, оглядись, – продолжил старик. – В наших местах тебе понравится. Съездим на Дон, в плавни, порыбачим, покажу тебе казачьи станицы.

Так Огнев остался у Тимофея Алексеевича.

Теперь он не сомневался, что хозяин именно тот человек, который оставил записку в самолете и мог прояснить историю с необычным грузом.

Поселил старый казак Огнева (тот назвался Юрием Молохом), в небольшой уютной светелке, с окном, выходящим в сад. На следующее утро тот съездил на вокзал, забрал из камеры хранения свой кейс, а в универмаге приобрел кое-что из вещей: спортивный костюм, пару сорочек, свитер и комплект зимнего армейского камуфляжа. А еще, не желая быть обузой для гостеприимного хозяина, накупил целую сумку продуктов.

Вечером, когда посмотрев по телевизору очередную серию документального фильма «Великая Отечественная», они сидели на кухне и пили чай, Тимофей Алексеевич заметил, что военная хроника тех лет не отображает всех событий первых дней войны.

– А каких именно? – поинтересовался Огнев.

– Да хотя бы наших десантов в тыл немцам летом 41-го.

– Разве такие были? – удивился Юрий.

– И не один, – последовал ответ. – В двух, сынок, мне пришлось участвовать лично.

– Расскажите, Алексеевич, это интересно.

– Ну, коль интересно, слушай.

Сам я, как ты видел на снимке, из флотских. Но войну начал воздушным десантником в Белоруссии. Там, в лесу под Минском, базировалась наша воздушно-десантная бригада. Тринадцатого июля мы получили приказ маршала Шапошникова высадиться в тыл наступающим фашистам для совершения разведывательно-диверсионных операций.

Десантировались с ночных бомбардировщиков, сразу же после налета на несколько крупных вражеских объектов. Уничтожили то, что осталось после бомбежки и ушли в лес. Потом рвали железнодорожные и шоссейные мосты, по которым двигалась вражья техника, громили немецкие гарнизоны с комендатурами, захватывали немецких языков. Через две недели остатки бригады с боями прорвались к своим, откуда нас перебросили в Подмосковье. Там пополнили личным составом и в конце августа забросили в район Ржева.

Через сутки мы уничтожили крупный железнодорожный узел в Нелидово и нарушили график движения вражеских эшелонов на восток. А затем по рации получили приказ, захватить немецкого штабного офицера и переправить его за линию фронта. Провели разведку и установили местонахождение одного из немецких штабов. Разгромив его, захватили в плен адъютанта немецкого генерала и с партизанской базы отправили его самолетом на Большую землю. Фашисты в отместку организовали карательную операцию, и мы ушли в леса. В них отряд пополнился за счет «окруженцев» и провел еще несколько операций по уничтожению живой силы и техники врага на дорогах. Короче, воевали мы, Юра, в тех лесах, до зимы 42-го. А когда из десанта осталось всего ничего, решили прорываться к своим. Без приказа. Связи тогда у нас уже не было.

Выходили ночью, по льду Селигера, нарвались на вражеский заслон, там меня в бою и шарахнуло. Потом немецкий плен, побег из него и штрафбат. А в начале семидесятых, уже здесь, в военкомате, мне вручили «Красную Звезду» за те десанты. Такая вот история. Только в военных хрониках об этом ничего нет, хотя некоторые из десантников до сих пор живы. Мы даже встречались в Москве на сорокалетие Победы. Мой корешок Миша Усатов организовал. Он, кстати, к тому времени стал адмиралом и крупной шишкой в КГБ.

– Михаил Андреевич Усатов? – удивленно вскинул брови Юрий.

– Точно, – озадаченно взглянул на него рассказчик. – А ты никак его знавал?

– Нет, просто слышал от одного своего приятеля, – отвел Огнев глаза в сторону.

Первого заместителя начальника ПГУ2323
  Первое главное управление Генштаба (военная разведка)


[Закрыть] вице – адмирала Усатова он знал, поскольку в Высшей школе учился в одной группе с его сыном. Парни дружили, и Юрий не раз бывал у них дома. К сожалению, в живых уже не было ни первого ни второго, иначе судьба Огнева могла повернуться иначе.

– Да, белых пятен в той войне немало, – задумчиво произнес он под впечатлением от рассказа Тимофея Алексеевича. – И аннотация к сериалу верная – «Неизвестная война».

– Это точно, – согласился ветеран. – Многое покрыто тайной.

В последующие дни, перебрав двигатель на старенькой «шестерке», Тимофей Алексеевич познакомил гостя с городом, а затем они съездили на рыбалку в станицу Кагальницкую, где у хозяина были родственники.

Поели донской ухи, моченых арбузов под самогон, послушали казачьи песни.

На обратном пути с ними случилась неприятность.

Километрах в тридцати от города, «шестерку» Воронова подрезала иномарка и, чиркнув ее крылом, унеслась вперед.

Тимыч, так звали его близкие, остановился, и они с Огневым вышли из машины. Осмотреть повреждение. Иномарка между тем остановилась и сдала назад. Из нее вышли трое бритоголовых парней в спортивных костюмах, и не спеша, направились к «жигулям».

– Ну что, дедуля, платить будешь? – повертел на пальце брелок с ключами самый крепкий.

– За што платить? Вы ж меня, ребята, сами подрезали, – удивился Тимыч.

– Плати, козел, а то щас отрихтуем твой шарабан, – осклабился второй, и в руках у него возникла бейсбольная бита. В тот же миг старик резко взмахнул рукой, бита загремела на асфальт, а парень дико взвыл. Остальные на мгновение опешили, и это им дорого обошлось. Крепыша Огнев свалил молниеносным ударом ноги в живот, а второго ударом в челюсть с разворота.

– Так-то, пацаны, – ухмыльнулся он, оглядев бесчувственные тела, и поднял валявшуюся у ног биту. – Тимыч, а что вы сделали этому? – кивнул на все еще воющего в кювете парня.

– «Козу», – растопырил дед клешнястые пальцы. – Мне по моим годам она еще по силам. Затем подошел к иномарке и вырвал из блока зажигания провода.

– Нехай позагорают засранцы. Может умнее станут.

После этого они сели в машину и тронулись с места.

– Вот и мой Сашка, вроде этих, – переключая скорость, сказал Тимыч. – Правда стариков и убогих не обижал, а все едино бандит. Из армии пришел, а работать негде – шахты и заводы позакрывали. Потыкался к коммерсантам, те нос воротят, бывший «афганец», такие, мол, нам не нужны. Сходил к военкому, как же так? А тот ему, – живи, как знаешь, я тебя в Афганистан не посылал.

Вернулся домой, трясется весь. Где же справедливость, дед? А что я скажу? Промолчал. Ну, он и связался с «братвой». Смотрю, деньги появились, дорогие шмотки, а потом и крутая тачка. Я ему толкую, завязывай с этим, внучок. Пропадешь. А он смеется, еще немного подзаработаю и открою автосервис, будешь в нем директором. Подзаработал. Ограбили они богатых армян и попались. Теперь пишет из зоны – вернусь, начну новую жизнь. Хрен он чего начнет. Дружки недавно заезжали, ждут, не дождутся.

…Шли дни, и чем больше Огнев общался со стариком, тем больше проникался к нему доверием и удивлялся жизненной силе, заложенной в этом человеке. Несмотря на преклонный возраст, Тимыч содержал в образцовом порядке дом, немного подрабатывал извозом и живо интересовался всем, что происходило в стране. Причем отрицательно относился к новой власти и тому, что называлось «демократическими преобразованиями». Называл их по своему «дерьмократическими».

И в один из вечеров, когда они чаевничали на кухне, взвесив все «за» и «против», Огнев решил показать старому солдату, найденную в самолете записку.

– Откуда это у тебя? – внимательно ее прочитав, отвердел лицом Тимыч.

Пришлось рассказать кто он, почему оказался в лагере, и каким образом обнаружил послание из прошлого.

На несколько минут в кухне возникла тягостная тишина.

– Ребят зверье не растащило?

– Нет, так там и лежат.

– А груз?

– На месте.

– Ну и что думаешь делать с ним?

– В советское время сдал бы государству, – сжал губы Огнев. – А теперь даже не знаю.

– Да, дела, – нахмурился старик. – Я думал, то золото давно в казну определили. Когда вышел к своим раненый, все в «смерше» рассказал и даже показал на карте. Сначала обещали наградить, а затем определили в штрафбат. Потом, как говорят «смыл кровью» и даже стал офицером. Войну закончил в Берлине.

А золото значит так и лежит в тундре, – вздохнул Димыч. – Может тебе все-таки сдать его новой власти? – наклонился к Огневу.

– Этой точно не сдам, – угрюмо сказал Юрий. – Очень уж она гнилая, отец. На себе испытал. Хватит.

– Тогда я тебе вот что скажу, Юрий, – положил свою руку на его, старик. – Считай это золото своим. И распорядись им, как знаешь.

Потекли дни мучительных размышлений. Оценивая свое положение, Огнев понимал, что возврата к прежней жизни у него нет. Лагерь, побег и все последующее, перечеркивали ее напрочь. Оставалось только одно – забрать из тайника золото и, реализовав его, выехать из страны. Куда угодно, хоть к черту на рога. Иначе – «распорядиться», как сказал Тимыч.

Но одному это сделать практически невозможно. Нужны надежные помощники и серьезный покупатель. После гибели Шмакова и предательства Лепса, в Москве у него оставался только один верный человек – Мартыненко, у которого наверняка имелись связи в банковской системе. Реализовать же такое количество нелегального золота, можно было только через банк, и такая практика в стране существовала. О чем Юрий знал не понаслышке. Если Виталька все организует, дело остается за главным – доставить груз из тундры в столицу.

В памяти почему-то возник образ героя одного из рассказов Джека Лондона, блуждающего с мешком золота где-то на Аляске. Кончил он весьма плачевно. Нет, самому ему такой груз и транспортировку не осилить. Нужны помощники. И не робкого десятка. Такие, как егерь с кордона, Зингер или Душман, возвращения которого с нетерпением ждал Тимыч.

На следующее утро, сказав ему, что хочет навестить старого друга, Огнев выехал рейсовым автобусом в Москву. Обещав через несколько дней вернуться.

Зима уже полностью вошла в свои права, и за окном ровно гудящего дизелем «Икаруса» проносились заснеженные поля с перелесками. Ближе к Москве снега стало больше, а мороз крепче.

На Казанский вокзал автобус прибыл со значительным опозданием, в офисе Виталия никто не отвечал, и Огневу пришлось провести ночь на жесткой скамейке в зале ожидания. Перед самым утром он задремал, проснувшись от легкого толчка, – гражданин, ваши документы!

Рядом стоял милицейский наряд с собакой.

Стараясь казаться спокойным, Огнев достал из куртки паспорт и протянул его одному из стражей порядка.

– Куда следуете? – поинтересовался сержант, внимательно изучив все его страницы.

– К родственникам, в Казань, – зевнул Юрий.

– Счастливого пути, – вернул паспорт сержант, и наряд последовал дальше.

Когда он удалился, Огнев еще минут пять посидел, соображая, чем привлек внимание, а после встал и направился к выходу. Виталию он позвонил после десяти, с Ленинградского вокзала.

– Да, – раздался в трубке незнакомый голос.

– Я бы хотел поговорить с Мартыненко.

– А кто вы?

– Его близкий друг, сейчас проездом в Москве и хотел бы встретиться.

– Виталий Петрович будет чуть позже. Что ему передать?

– Передайте, что звонил Юрий. Я еще перезвоню.

– Хорошо, – сказали на другом конце провода и отключились.

C приятелем ему удалось увидеться только во второй половине дня. В этот раз встреча была более сдержанной.

– Куда ты опять пропал? – спросил Мартыненко, пожав Огневу руку.

– Пришлось уехать, – опустился тот в кресло. – Лепс хотел сдать меня милиции.

– Вот сука! Так это ты его грохнул?

– Я не хотел, но так вышло.

– Да, Юрка, везет тебе как утопленнику, врагу не пожелаешь, – вздохнул Мартыненко. – А по генеральской даче я все выяснил. В ней никто не живет. Но по субботам наезжает внук с компанией – повеселиться. Гудят почем зря. Физической охраны там нет. Обычная сигнализация, выведенная на милицейский пульт охраны. Рядом, впритык, такие же дачи, а сзади, метрах в трехстах, сосновый лес.

– Спасибо Виталь за информацию.

– Да чего там, – махнул рукой Мартыненко. – Только я б на твоем месте плюнул на все и как можно быстрее рванул отсюда куда подальше. Теперешние менты хоть и хреново, а все-таки работают. Смотри, не играй с огнем (забарабанил по крышке стола пальцами).

– Я так и сделаю, – кивнул головой Огнев.– А заехал с предложением. Как ты смотришь на то, чтобы поучаствовать в одном серьезном деле?

– Положительно, – чуть помедлив, ответил Виталий. – Если оно стоящее.

– Можешь не сомневаться. Вот послушай.

И Огнев вкратце поведал приятелю о своей находке, а также планах на нее.

– Да-а, – огорошено протянул тот, внимательно все выслушав. – Если бы кто другой рассказал – не поверил. И сколько ж там этого добра?

– Килограммов под двести будет.

– И все в слитках?

– Ну да.

– Ты представляешь, какая эта сумма? Космическая!

Мартыненко встал из-за стола, закурил и стал расхаживать по кабинету. Затем, что-то решив для себя, вернулся на место и смял сигарету в пепельнице.

– Какая моя доля, если операция пройдет нормально?

– Все поделим между участниками поровну.

– А сколько людей будет в этом задействовано?

– Если ты согласен, пока мы вдвоем, – сказал Огнев. – Дальше по обстоятельствам.

– Я согласен, – сунув руки в карманы, встал передним Виталий. – Дело стоящее, хотя и рискованное. Но, как говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– В таком случае, предлагаю следующий план, – глядя на приятеля снизу вверх, сказал Огнев.

– Я организую доставку груза из тундры в Петрозаводск. Ты же пока остаешься здесь и ищешь надежного покупателя. Я повторяю, надежного, – поднял вверх палец. – Им может выступить только банк или крупная инвестиционная компания.

– Согласен, – кивнул Мартыненко. – Другие не потянут.

Одновременно прорабатываешь вопрос доставки груза из Петрозаводска в Москву, – продолжил Огнев. – Как только у меня будет все готово, я отзвонюсь и там встретимся. Ну, а дальше дело техники.

– Что ж, – усевшись за стол, ответив Мартыненко. – План реальный и меня устраивает. Тем более, что кое-какие связи в банках есть. Сам понимаешь, в основном работаем на «черном нале». В тундру, я так понимаю, ты пойдешь не один?

– Нет, конечно. Самому такой груз не осилить. Да и места там гиблые. Есть у меня на примете в Петрозаводске один надежный человек. Он мне здорово помог.

– И кто же это?

– Егерь в лесничестве. Бывший офицер. С ним и пойду.

– А он согласится?

– Думаю, да.

– Вдвоем вы все не вынесете.

– А зачем выносить? Купим снегоходы с санями и на них вывезем.

– Сколько они стоят? Я дам денег, – предложил Виталий.

– Не нужно, у меня пока есть.

– Тогда беру на себя расходы по транспортировке.

– Добро, а теперь о связи, – сказал Огнев. – Звонить в офис я больше не буду. У тебя есть сотовый?

– Конечно, здесь его номер. Мартыненко достал из бумажника ламинированную визитку и протянул Огневу.

Далее, посидев с час, оговорили еще ряд деталей, после чего распрощавшись с приятелем, Огнев покинул офис и отправился на вокзал.

Вернувшись в Ростов поездом, он заехал на уже знакомый Центральный рынок, где приобрел для себя сотовый телефон, различных гостинцев для Тимыча, после чего отправился на Донскую.

Старик встретил его радостно, угостил жареной картошкой на сале и выставил на стол запотевший кувшин вина из подвала.

– Ну как, повидал дружка? – поинтересовался он, когда Огнев опустошив тарелку, попросил добавки.

– Повидал, Тимыч. Все в порядке.

– Ну и ладно. Хорошо, когда есть друзья, а вот мои почитай все померли, – горько улыбнулся старик. – Осталась только память. Чаще всех вспоминаю Саньку, с которым бежал из плена. Душевный парень был, из Ленинграда. Снится порой по ночам. Сколько лет прошло, а веришь, снится.

– Верю, – кивнул головой Огнев и задумался. Потом поднял глаза на сидящего напротив хозяина.

– Уеду я на днях, Тимофей Алексеевич. Подамся в Заполярье. За золотым руном.

– Ну что же, коли так – вздохнул хозяин. – Знать судьба. А может до весны побудешь у меня? В тундре зимой не выжить.

– Нет, поеду сейчас, – допил из стакана вино Огнев. После чего встал, сходил к себе в комнату и вернулся со слитком в руках.

– Это вам, – положил на стол. – Я оттуда взял два. Один продал.

– Куда он мне? – отодвинул слиток рукой Тимыч.

– Пригодится, – настоял Юрий. – Сашка вернется, откроете автосервис. А пока спрячьте.

Через несколько дней, облаченный зимний камуфляж и со спортивной сумкой в руках, Огнев покинул гостеприимный Ростов. На вокзал его отвез Тимыч на своей «шестерке».

– Ну что ж, Юрий, – произнес старик, обняв его на прощание. – Удачи тебе. Корешку моему, Саньке, привет передай. Пусть ждет. А будешь в наших краях, заезжай. Встречу как родного.

– Хорошо, отец, – сказал Огнев. – Берегите себя, а внуку, как вернется, привет. Обязательно заеду.

Добравшись в очередной раз до столицы, Юрий взял плацкартный билет на скорый поезд Москва – Мурманск. До отправления оставалось пару часов, и он решил позвонить Мартыненко на сотовый.

Тот сразу же ответил и, узнав, что приятель на вокзале, заявил, что сейчас подъедет. Есть новости.

Они встретились у справочного бюро, и зашли в небольшое полупустое кафе, расположенное в здании вокзала. Там, за чашкой кофе, Виталий сообщил, что у него уже есть наметки по поводу вероятного покупателя. Это крупная московская компания, занимающаяся железнодорожными перевозками различных грузов.

– При чем здесь перевозки? Ведь нас интересуют банки, – не понял его Огнев.

– В том-то и дело, что у них имеется свой банк, – Через него компания отмывает деньги и оптимизирует налоги. А грузы эти ребята гоняют по всей России и ближнему зарубежью. Соображаешь?

– Ты предлагаешь их использовать в качестве покупателя и перевозчика?

– А почему бы и нет? – Тем более что у этой фирмы контрагенты в Никеле и Апатитах, и составы следуют через Петрозаводск.

– Да, интересная информация, – сказал Огнев. – Откуда она у тебя?

– Обижаешь, начальник, – сделал обиженное лицо Виталий. – Я с ними сотрудничаю уже второй год. Оказываю услуги по охране офиса и сопровождению некоторых грузов. Так что, работать в этом направлении?

– Работай. А почему сразу не сказал?

– Требовалось кое-что уточнить, спешка сам знаешь, когда нужна. Ну, что? По пять капель за успех нашего безнадежного дела? Мартыненко достал из кармана миниатюрную, оправленную в кожу флягу и щелкнул по ней пальцем.

– Если за успех, то давай.

Они выпили, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Чего ты? – спросил Мартыненко.

– Да снова вспомнил этот чертов «Арагви».

– И я.

Затем объявили посадку, и приятели вышли на перрон. Наполнившийся пассажирами.

– А это тебе в дорогу. Чтоб не замерз, – подмигнул Виталий, сунув Огневу в руку привезенный с собой объемистый пакет.

– Спасибо, – ответил тот и поднялся в вагон.