Текст книги "Золото по ленд-лизу"

Глава 5. Несостоявшийся эпилог

Белесым июльским днем, когда над Белым морем еще властвует незакатное солнце, к пустынной пристани Большого Соловецкого острова пристал небольшой рыбацкий бот, с которого на берег сошел человек. Он был выше среднего роста, худощавый, в выцветшем армейском камуфляже и с тощим рюкзаком на плече.

Подойдя к двум мужчинам, конопатящим старую лодку, незнакомец о чем-то их спросил и направился в сторону монастыря, опоясанного высокой крепостной стеной.

Войдя на подворье, он переговорил со встретившимся монахом, после чего тот проводил гостя в кабинет к настоятелю.

– Слушаю вас, – сказал престарелый игумен в очках, отодвигая в сторону старинный фолиант, и, внимательно оглядев незнакомца, предложил стул.

– Благодарю, святой отец, – сказал мужчина присаживаясь. – Я бы хотел остаться в вашей обители, если это, конечно, возможно.

– Вот как? – вскинул на него глаза настоятель. – Для чего?

– Хочу уйти от мирской суеты.

– У вас горе?

– Да нет, – последовал ответ. – Скорее всего, душевная усталость. И еще. Я хотел бы пожертвовать на нужды обители. Вот, – мужчина достал из стоящего на полу рюкзака небольшой сверток и, развернув его, положил на стол перед игуменом.

– Что это? – подслеповато прищурился тот

– Золото. Прошлой зимой я нашел его в тундре.

– Оно ничье?

– Скорее всего, да. Лежало в обломках сбитого во время войны самолета.

– А почему бы вам не сдать его государству?

– Нынешнее государство того не заслуживает, святой отец, – горько улыбнулся незнакомец. – Я это точно знаю.

– Как вас прикажете величать? – осторожно тронул пальцем сияющий металл настоятель.

– Юрий.

– Ну, что же, – сказал после длительного раздумья игумен, – оставайтесь. – А ваш дар Юрий, пойдет на ремонт храма.

Чуть позже, в сопровождении настоятеля, Огнев вышел наружу.

Из-за древних стен доносился тихий шорох прибоя, над бескрайней пустотой моря, в небе парила чайка.

Глава 6. В обители

Прошел год. Лето сменила зима, а зиму лето.

Все это время Огнев, принятый в обитель послушником, упорно и смиренно выполнял то, что требовал от него наставник.

Жизнь в монастыре текла спокойно и размеренно, к чему располагала удаленность от цивилизации и раскинувшаяся до горизонта водная пустыня. Древняя обитель, над которой пронеслись века, грустный звон колоколов ее звонницы и вселенская тишина, говорили о бренности мирского бытия. И превосходстве над ним духовности.

Вставали рано, в шесть утра, и после утренней молитвы послушник работал в мастерских и на подворье. Затем следовала скромная трапеза и опять работа, а вечер посвящался изучению святого писания с наставником.

Монах-схимник Отец Петр, так звали наставника, просто и неназойливо учил его всему тому, что знал сам, и Огнев ощущал в себе что-то новое.

Нет, то была еще не вера, она грезилась где-то впереди, но уже и не слепое ее отрицание. Душа Юрия с трудом освобождалось от всего того злого и несправедливого, что было в его жизни, приходя к осознанию прощения и доброты. Изложенных в Святом писании.

Поздно вечером, когда жизнь в обители замирала, ворочаясь в своей келье на жесткой койке, он часто вспоминал прошлое, которое не отпускало.

В тревожных снах снова виделся Афганистан, стрекочущие в небе «вертушки» и дымы над разбитыми кишлаками; его погибшие однополчане и те, что лежали в самолете в тундре, а еще мертвые Виталька с Виктором. Война не отпускала.

Как-то вечером, на молитве, Огнев спросил у наставника, – почему так? Это мой грех?

– Да брат, – был тихий ответ. – Не терзайся так, все люди грешны. Главное, что ты пришел за советом к Господу.

Погожими днями, в короткие минуты отдыха, Юрий часто уходил к морю, садился на прогретые солнцем замшелые валуны и подолгу смотрел вдаль.

Она навевала думы о несовершенстве мира, притягивала и лечила.

Иногда размеренная жизнь обители нарушалась приездом туристов, а то и высоких государственных мужей, которых почему-то стало тянуть к Богу.

Первые посещали местные достопримечательности, любовались красотами природы островов и с интересом наблюдали жизнь монахов.

Вторые неизменно выстаивали литургии, ставили свечи и о чем-то просили Бога.

А как-то весной, на шикарном катере нагрянули «братки». Трое. Самые настоящие. Бритоголовые, в золотых цепях с крестами на шеях и в стильных адидасовских костюмах.

Хотели с почестями захоронить в святом месте кого-то из своих убиенных. Обещая пожертвовать Господу. Причем, щедро.

Настоятель, бывший на подворье и наблюдавший за реставрацией одного из храмов отказал, и те попытались качать права. По привычке.

– Негоже так, парни, – сказал подойдя к ним, работавший здесь же Огнев. – Тут святая обитель.

– А тебе че, больше всех надо? – растопырил пальцы старший, рыжий и с борцовскимим плечами. – Или хочешь чтоб мы с тобой побазарили?

– Можно, – кивнул скуфьей Огнев. – Но не здесь. Разрешите я их провожу, отец Иосиф?

– Да, брат Юрий, – вздохнул тот. – Проводи заблудшие души до пристани. Вместе с вот этими отцами.

Сбоку материализовались два крепких монаха, и один сделал приглашающий жест – пошли.

– Ну ладно, ты нас попомнишь, батя, – прошипел игумену один из бандитов. – Айда к светлой жизни, пацаны! Два других загоготали.

У небольшой пристани, где покачивался катер, вся группа остановилась, и у рыжего в руке блеснул кастет.

– Так че, падла, – сплюнул он под ноги к Огневу, – ща побаза…

Договорить не успел.

Зубодробительный удар в челюсть сбросил бандита в катер, а через несколько секунд монахи бережно опустили туда тела еще двух.

– Плывите отроки с Богом, – набожно перекрестились они и с интересом уставились на послушника.

– Хорошо ты его вразумил брат, – кивнул Огневу на судно первый. С русой бородой и усами.

– Да и вы остальных неплохо, – тоже осенил себя знамением послушник.

– А вот и сатанинское оружие – вертя в руках вороненый «ТТ», – изрек второй, безбородый и со шрамом на щеке. После чего профессионально выщелкнул из него обойму. – Полная.

– Эй, вы, беспредельщики, – выплевывая в воду кровь и выбитые зубы, просипел из катера, старший из бандитов. – Отдайте пушку.

– Бог подаст, – смиренно произнес безбородый, вслед за чем оружие булькнуло в воду.

Братки тупо переглянулись.

Когда катер взревев мотором унесся в море, все трое долго смотрели ему в след и молчали.

– Как вы думаете, вернутся? – покосился на монахов Огнев.

– Если вернутся, утоплю, – жестко произнес монах со шрамом. И возведя глаза к небу, снова осенил себя крестом. – Прости Господи.

Кроме всевозможных хозяйственных работ в обители, монахи с послушниками занимались рыбной ловлей. Она была серьезным подспорьем к скудному монастырскому столу, и он имел несколько карбасов.

Огневу нравились бывать в море, и вскоре он стал заядлым рыбарем. Умело управлявшимся со снастями.

В один из таких дней, в начале июня, когда над архипелагом висело незакатное солнце, монастырский карбас занимался ловлей трески у острова Анзер.

Улов был богатым, и монахи тихо радовались.

– Сподобил Господь, – добродушно гудел рослый отец Алексий, выбирая из сети и швыряя в лодку очередную серебристую рыбину.

– Да, сурьезный, – поддакнул ему седенький старец в потрепанной рясе, подтягивая вместе с Огневым и еще одним послушником сеть к борту.

– Ну, все, шабаш – взглянув на гору рыбы, махнул широким рукавом сидящий на румпеле горбатый отец Егорий. – Ставим парус и идем назад. К обители.

Спустя пять минут, увенчанное белоснежным крылом, суденышко, рассекая носом морскую гладь, плавно заскользило вдоль берега.

– Красота какая, – восхитился сидящий на передней банке Юрий.

Перед его взором, в белой кромке прибоя, золотилась узкая песчаная коса, чуть выше, причудливые, из черного базальта и красного гранита каменные террасы, а над ними, в серебристом свете, отсвечивали бирюзой кроны вековых сосен.

Да, благодать Господня, – откликнулся сидящий рядом отец Алексий, широко перекрестившись на синеющую над островом гору.

– Анзер место благословенное, – сказал Огневу седенький старец. – Находящееся под особым покровительством Божией Матери. Здесь, на протяжении многих веков жили и трудились во славу Господа иноки – пустынножители. Они строили скиты и дороги, осушали болота под сенокосы с пастбищами, прокладывали каналы и возводили пристани.

А гора, которую ты лицезреешь, зовется Вербокольская, там и поныне живут иноки.

Когда спустя час карбас причалил к пристани, там стоял прогулочный теплоход, у трапа которого скучал одинокий вахтенный.

– Никак туристы? – переглянулись монахи. – Приехали на экскурсию.

Экскурсии на Соловки летом случались часто, были немноголюдными и особого беспокойства обители не приносили.

Когда нагрузившись рогожными мешками и корзинами с рыбой, артель ступила на подворье, там, у церкви Благовещения, тесной группой стояли туристы. Внимательно слушая девушку-экскурсовода.

Мельком обозрев мирских гостей, рыбари проследовали в Поваренный корпус, спустились вниз по крутой, с вытертыми ногами ступенями лестнице и поместили весь улов в выложенное льдом хранилище.

– Брат Юрий, – обратился к Огневу принимавший рыбу монах. – Зайди в покои к отцу Иосифу. Он тебя спрашивал.

– Хорошо, отец Амвросий, – утер потный лоб Огнев. – Сейчас зайду.

Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, он вскоре был у настоятеля.

– Входи брат Юрий, – кивнул клобуком* сидящий за столом отец Иосиф, когда постучав в дверь, Огнев возник в проеме. – К тебе гости.

Здорово, Юрий Иваныч, – раздался сбоку знакомый бас и со стоящего у окна ряда стульев, – монолитно встал Душман. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, растянул в улыбке рот Зингер.

– Здравствуйте, – удивленно обвел глазами парней Огнев. – Какими судьбами?

– Да вот, заехали тебя навестить, – переглянулись те. – И отец Иосиф не против.

– Да. Я не против, – согласился игумен. – До завтрашнего утра брат Юрий ты свободен.

– Благодарю вас, святой отец, – склонил голову послушник. – Мы можем идти?

– Идите, – качнулся клобук. – Когда есть настоящие друзья это угодно Господу.

– Юрка, черт, да ты настоящим попом стал! – весело прокаркал Зингер, когда все трое вышла на подворье. – Ряса, борода и морда постная.

– Ладно, Колян, кончай базар, – одернул его Душман. – Тут тебе не театр, а святое место.

– Дак это ж я так, к слову, – развел руками Зингер. – И, можно сказать, от радости.

– А вы ребята вроде изменились, – тепло оглядел парней Огнев. – Стали какие-то не такие. Кстати, как вы меня нашли?

– Так ты ж сказал, что двинешь на Соловки, – положил Душман тяжелую руку на плечо друга. – Ну а дальше все было просто.

– Ага, – кивнул жестким ежиком Зингер. – Прилетели на самолете в Архангельск, а оттуда на пароходе сюда. И сразу к вашему патриарху.

– Наместнику, Витя, – поправил его Душман. – Патриарх сидит в Москве. Знать надо.

– Да какая на хрен разница, – махнул рукой Зингер. – Короче к вашему «бугру».

– Интересный, кстати дядька, – задумчиво произнес Душман. – Со мной давно так душевно не разговаривали.

– Да, баки забивать он умеет, – согласился Зингер. – Ну что, пошли к нам в гостиницу?

– Так вы уже и это расстарались? – улыбнулся Юрий.– Быстро.

– Какой вопрос? – пожал плечами Душман. – Конечно.

Местная гостиница, с расположенной рядом небольшой церквушкой, находилась не особенно далеко от монастыря, и спустя полчаса друзья подошли к рубленному деревянному зданию.

– Апартаменты конечно не люкс, – поднимаясь на крыльцо, сказал Зингер, – но вполне пристойно, жить можно.

В чисто убранном состоявшем из двух комнат номере, с печкой, умывальником и деревянной мебелью, Душман раздернул молнию одной из стоявших на полу спортивных сумок и на столе поочередно возникли две бутылки «Флагмана», сыр, колбаса, донской рыбец, южные помидоры с зеленым луком, а также кирпич хлеба.

– А вот и лампадки, – извлек из буфетного шкафчика три граненых стакана Зингер и, всполоснув под умывальником, торжественно водрузил рядом.

В это время в дверь постучали, и в номер вошел благообразного вида человек. С большой тарелкой исходящего паром рассыпчатого картофеля и зажатыми в руке вилками.

– Вот, как вы просили, – опустил все на стол. – Приятного аппетита.

– Хозяин – кивнул на дверь Зингер, когда тот исчез. – Вообще-то тут живут паломники, и мест нету. Но мы ему сунули сто баксов и сразу нашлись.

– Ну что, за встречу? – поднял наполненный до половины стакан Душман, когда все расселись за столом.

– За нее, – звякнули в него еще два.

– А ты почему не выпил? – аппетитно хрустя луком, поинтересовался Зингер у Огнева.

– Мне не положено, – был ответ. – Грех.

– Ну, на нет и суда нет, – дуя на насаженную на вилку картофелину, добродушно прогудел Душман. – Давай, Витек, дерябнем по второй, -потянулся за бутылкой.

Когда она опустела и все основательно, подкрепились, ростовчане закурили (Юрий снова отказался) и многозначительно переглянулись.

Слышь, прапор, – выдул к потолку тонкую струйку Душман. – А тебе привет.

– От кого это? – высоко вскинул брови Огнев.

– От Виктора, который был егерем.

– ?!

– Ну да, – мы, прежде чем лететь в Архангельск навестили кордон, думали, а вдруг ты там, – продолжил Душман. – Ну, и встретились с этим самым Виктором. Фамилия его, кстати, Лебедев.

– Точно, – прошептал Огнев, повлажнев глазами. – Так, значит, он остался жив? Уму непостижимо. И перекрестился.

– Во-во, именно, – ткнул Зингер окурок в пепельницу. – На той «стрелке» пацаны всадили в твоего корешка две пули, и он вырубился. Приехавшие менты посчитали его «жмуром» определив в морг. Ну а там Витька оклемался и им занялись врачи. Практически вытащили с того света.

Потом менты хотели сделать из него «паровоз» и посадить. Но что-то там у них не склеилось и отпустили.

– Да, Виктор серьезный парень, – прогудел Душман. – Офицер, воевал в Чечне. – Кстати, тебе привет передавал, если найдем, конечно.

– И чем же он теперь занимается? – поинтересовался Огнев.

– Служит в охране у какой-то бабы. В городе.

На несколько минут в номере возникла тишина. Слышно было как в воздухе прожужжала муха.

– Ну а теперь у нас к тебе дело, прапор, – закурил вторую сигарету Сашка.

– То золото, что ты нам дал, оказалось счастливым. Мы его выгодно толкнули и купили автосервис. А еще в прокуратуре у меня нашелся дружок – вместе были в Афгане. Он вошел в долю и теперь у нас еще две заправки и кабак. Так что бабок хватает, а с братвой мы завязали.

– Завязали, Юр, век воли не видать, – щелкнул ногтем себя по зубу Зингер.

– Ну, так вот, – неодобрительно покосился на приятеля Душман. – Мы с Коляном долго думали и решили, что негоже тому золоту лежать в тундре. И не потому, что жадные. Просто обидно. Оно ж народное. Нужно достать и пустить в дело.

– Так. Дальше, – уставившись в стол, отрешенно произнес Юрий.

– Заберем рыжье, толкнем и купим пару заводов с леспромхозом. А это рабочие места и хлеб для работяг. Ну а еще построим церковь, в память о тех ребятах, что лежат в тундре.

При последних словах Душмана Огнев поднял голову и в его глазах появился блеск.

– Церковь говоришь? – тихо произнес он и опять задумался.

В комнате снова возникла тишина, нарушенная далеким звоном колокола. Призывавшим к вечерне.

Юрий встал, и, поклонившись в ту сторону, осенил себя крестом. Размашисто и истово.

– Хорошо, завтра я дам ответ, – направился к двери. Потом она хлопнула и все стихло.

Отодвинув стул, Душман подошел к окну.

Темная фигура в скуфье и рясе удалялась от гостиницы.

– Да и ты теперь другой, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

Глава 7. Время собирать камни

Отстояв вечернее богослужение, Огнев смиренно прошел в свою келью, где жил с еще с тремя послушниками и долго молился.

Он просил Господа о ниспослании благодати страждущим, прощении ему грехов и наставлении на истинный путь.

Всю ночь послушник не спал, и, лежа на жестком ложе, думал о сделанном ему предложении. За истекший год его душа так и не обрела покоя, хотя внутренний мир изменился. Огневу все больше нравилась жизнь в обители, соблюдение церковных канонов, долгие беседы с наставником, а также чтение Евангелия и размышления наедине. В этом было что-то новое, выгодно отличающееся от мирских соблазнов и суеты.

Однако встреча со старыми друзьями снова всколыхнуло все то, отчего так хотелось освободиться. Бывший полковник не приемлел несправедливости, лжи и обмана, мучительно переживал за когда-то великую страну и ее народ. Обездоленный новой властью.

Он понимал, что помочь всем невозможно, но то, что сказал Душман, заставило Юрия задуматься. Можно было сделать действительно благое дело, для тех немногих, которым в случае удачи они могли помочь хоть чем-то, а еще отдать дань памяти героям, погибшим в тундре. Ведь ценой жизни они сохранили то, что теперь может послужить благому делу.

После утренней литургии он направился в ризницу, где находился игумен и спросил разрешения побеседовать с ним.

– Присаживайся брат Юрий, – кивнул отец Иосиф на стоящий рядом стул. – С чем пришел? Слушаю.

И Огнев рассказал настоятелю историю своей жизни. Вплоть до сегодняшнего дня и предложения Душмана.

– Да, – весьма печальна твоя юдоль2626
  судьба


[Закрыть] под этим небом – задумчиво перебирая в руках четки, сказал после долгого молчания игумен. – Как, впрочем, многих в обители. И чего же ты от меня хочешь?

– Отпусти меня на время в мир, отец, – поднял голову послушник. Я хочу добыть то золото и обратить в пользу страждущих. А еще построить храм и увековечить память убиенных. Тех, которые его сохранили.

– Сие будет не просто, – пытливо взглянул игумен на Юрия. – Найдешь ли в себе силы?

– Найду отец, – решительно сказал Огнев. – Ведь это благое дело.

– Ну что же, тогда иди. А я буду молиться за тебя. И перекрестил Юрия старческой рукою.

В полдень, когда бледный шар солнца стоял в зените, теплоход, огласив окрестности грустным криком, плавно отошел от причала, взяв курс в открытое море.

На его палубе, в корме, стоял Огнев с Зингером и Душманом, неотрывно смотревшие на исчезающие в голубой дали купола церквей. Потом они исчезли.

Для начала друзья решили навестить Виктора и, по прибытии в Петрозаводск, наняв такси, сразу же отправились на кордон.

Первым, кто их встретил, была пушистая хаска, весело взлаявшая и дружелюбно замахавшая хвостом.

– Здорово, Альфа, – потрепал ее по загривку Зингер. – Не забыла нас?

На лай в доме открылась дверь, и на крыльцо вышел хозяин.

– Здорово, капитан, – прогудел Душман, ставя на траву сумку. – А вот и тебе «привет», Так сказать, обратный. И хлопнул по плечу Огнева.

– Юра? – прихрамывая, сошел с крыльца бывший егерь. – Наконец-то ты нашелся!

Огнев молча шагнул вперед, и они крепко обнялись.

– Живой, Витя, живой, – растроганно шептал Юрий. – Просто не верится. А что у тебя с ногой (отстранился от приятеля).

– Ерунда, скоро пройдет, – махнул тот рукой, тепло улыбаясь.

– Ну ладно, хозяин, приглашай в дом, а то мы прямо с вокзала, – гладя хаску за ушами, сказал Зингер. – Надо, так сказать, вспрыснуть встречу!

Спустя полчаса вся компания сидела в доме за столом, усиленно подкрепляясь.

– Ну что, еще по грамульке и перейдем к делу, – плеснул в стаканы из бутылки Зингер.

Все, кроме Огнева выпили и задымили сигаретами. Альфа хрустела под столом очередной костью. У нее тоже был праздник.

– Значит так, парни, – обвел взглядом присутствующих Душман. – Поскольку все в сборе, предлагается следующий план. Мы с Николаем (кивнул на приятеля) – финансируем все изыскания и беремся сбыть золото. У нас в Ростове есть надежный канал.

Ты, Виктор, купишь в Архангельске бульдозер с санями, вездеход и все, что нужно для работ.

Ну а ты, Юрий Иваныч, – обратился к Огневу, – как и раньше, возьмешь на себя общее руководство. Идет?

Лебедев с Огневым переглянулись и молча кивнули.

– Заметано, – пристукнул ладонью по столу Душман. – А теперь еще. Чтобы не было недомолвок.

Из той суммы, что выручим, покупаем в Ростове пару заводов, а здесь, в Карелии, леспромхоз. Ну и строим церковь, в месте, где укажет Юрий. В память о тех парнях, что лежат в тундре. Остальное пускаем на благотворительность. Ну, как, принимается?

– Да, – в наступившей тишине ответил за всех Огнев. – Это будет справедливо. По христиански.

– Груз, я думаю, мы поднимем, – щурясь от дыма, произнес задумчиво Лебедев. – Вопрос в том, сможем ли сбыть? Прошлый раз это плохо кончилось.

– Сможем, – решительно заявил Душман, тряхнув чубом. – Мы с Николаем гарантируем.

– Ну, тогда вопросов нет, – чуть улыбнулся Лебедев. – При таких гарантиях.

Потом все помылись в бане, и Душман с Зингером завалились спать на сене, а Огнев с Лебедевым присели у дома на крыльце.

– Какие красивые здесь зарницы, – глядя на пурпур заката, задумчиво произнес Юрий. – Больше нигде таких не видел.

– Красивые, – откликнулся Виктор. – Ты ни о чем не хочешь меня спросить?

– Хочу, – обернулся к нему Юрий. – Как поживает Зея?

– Все также, расширяет бизнес и растит Димку. А я выкупил этот дом и работаю у нее в охране. Кстати, Зея тебя любит.

– И я ее, – вздохнул Огнев. – Давно. Еще со времен учебы в Москве. Такое вот дело.

– Тогда в чем вопрос? Вам нужно быть вместе.

– Нужно, – согласился Юрий. – Но еще не время.

Вечером все снова собрались в горнице и обсудили детали операции, а рано утром Душман с Зингером и Лебедев, отправились на его «Уазе» в Петрозаводск.

Ростовчане – получить в банке необходимую для изысканий сумму, а Виктор на поиски техники и снаряжения.

– Ну что, Альфа, остались мы с тобой одни? – потрепал по загривку загрустившую собаку Огнев, когда машина скрылась за увалом. – Давай, займемся по хозяйству.

После этого он направился к высокой поленнице за тыльной стеной дома, где долго и с наслаждением колол березовый швырок. Складывая его в новую.

Когда над кордоном снова запылали зарницы, вдали послышалось комариное жужжание, потом оно стало нарастать, и к дому, пофыркивая, подкатил «Уаз». Из него, хлопнув дверцами, вышли ездившие в город.

– Как поездка? – поинтересовался Огнев, принимая из рук Зингера туго набитые спортивную сумку и рюкзак.

– Все путем, – помогая Лебедеву выгружать из машины какие-то ящики и мешки со свертками, – довольно прогудел Душман. – Деньги из Ростова нам перечислили. Начинаем делать закупки.

Затем вещи занесли в дом, приехавшие умылись, и все сели обедать.

– Царская уха, – опорожняя вторую миску, промычал Зингер. – Только не пойму, что за рыба?

– Семга, – подрезая хлеба, – ответил Огнев. – Виктор презентовал. Из своих запасов.

– Ценная порода, – констатировал Душман. – В Дону такой не водится.

Потом ели жареную картошку с мясом, пили, закусывая морошкой, чай из самовара и потели.

– Хороший из тебя повар, Юрий Иваныч, – сыто рыгнул Зингер. – Благодарствуем.

После этого, убрав со стола, все вышли и из дома, уселись под окнами на бревне и с наслаждением закурили.

– Лепота, – окинул взглядом северный пейзаж, пустил вверх несколько колечек дыма Зингер. – А когда был на зоне, вроде и не замечал. Чудно.

– Ну а как дела с техникой? – спросил Огнев у Лебедева..

– Да вроде, получается, – ответил тот. – Пока ребята были в банке, я заехал в часть к военным строителям, у меня там командир знакомый. Он обещал дать бульдозер и вездеход на неделю. Цена – две штуки баксов.

– Берем, – не раздумывая, сказал Душман, – Ты, Вить, пообещай ему еще пятьсот, и расстарайся аммонала с детонаторами, а еще взрывную машинку. Ими мы здорово облегчим себе работу. Коль поинтересуется зачем, скажи, что будем прокладывать дорогу.

– Добро, – согласился Лебедев. – А теперь об оружии. У меня в наличии «тулка» и «Барс». Думаю, еще пара стволов не помешают.

– Наоборот, – оживились ростовчане. – Достать сможешь?

– Постараюсь, – улыбнулся Виктор. – Для такого дела.

Еще два дня прошли в хлопотах и сборах, а утром третьего, когда все завтракали, к дому подъехал «джип» и длинно просигналил.

– Зея, – покосился на Огнева Виктор. – Я ей сообщил, что ты приехал. Так что иди. Встречай гостью.

Под взглядами друзей Юрий встал из-за стола и, розовея скулами, вышел.

– Ты?

– Я.

– Здравствуй. И их губы слились в поцелуе.

– Не женщина а картинка, – глядя в окно, сказал Зингер. – Не часто такую встретишь.

Спустя пять минут пара вошла в дом, и Лебедев представил ростовчан гостье.

– Александр, – осторожно пожал ей громадной лапой руку Душман.

– А я Зин…, тьху черт, Николай, – почему-то смешался Зингер, и все весело рассмеялись.

Затем Лебедев принес из машины увесистый пакет, и Зею усадили на почетное место.

С появлением красивой женщины в доме словно посветлело.

Зингер не переставая шутил, Душман с Лебедевым улыбались, а Огнев смотрел на Зею, и в голове у него все кружилось.

– Ну, что, парни, а не сходить ли нам за грибами? – когда гостью угостили чаем, предложил Душман. – А Юру с Зеей оставим на хозяйстве.

– Люблю грибы, – сделал умильную рожу Зингер. – Особенно лисички и под водку.

Когда вся троица, прихватив корзины и весело переговариваясь, исчезла в синеющих вдали соснах, Юрий с Зеей вышли на крыльцо и прислонились друг к другу.

Потом он подхватил ее на руки и понес к сметанной за баней копне сена.

В высоком небе кувыркался и пел жаворонок…

На следующий день, к вечеру, на подворье кордона с ревом вполз бульдозер, в сопровождении крытого тентом трехосного вездехода.

– О, «Захар», – толкнул Душмана в бок Зингер. – А я думал таких уже нету.

– Здорово, Виктор Иванович, – протянул руку Лебедеву, вылезший из кабины мордастый прапорщик. – Вот, принимай технику. Командир прислал.

– Здорово Петро, – пожал ее Виктор.– А как с расходными материалами? Не забыли?

– В кузове горючее и взрывчатка, как договорились. Да заглуши ты свой агрегат! – заорал прапор в сторону бульдозера.

Тот в последний раз чмыхнул, стрельнул синим выхлопом, и из кабины выбрался замурзанный солдат. В кирзовых сапогах и рыжем ватнике.

– Во-во, покури пока, – бросил ему Петро, и боец устало присел на травку.

– А этот пылесос, того, не развалится? – с сомнение покосился на вездеход Зингер.

– Сам ты пылесос, – обиделся прапорщик. – Машина надежная и проходимость будь здоров. Идет по любому бездорожью.

Затем военных накормили, Петро хлопнул стакан водки, и Лебедев повез их в часть. На своем «Уазе».

– Да, давненько не сидел я за рычагами, – влез в кабину бульдозера Душман. – С прошлого года.

Огнев же с Зингером придирчиво осмотрели грузовик, проверили стоящие в кузове бочки с горючим и ящики со взрывчаткой, после чего стали загружать его снаряжением.

Туда поочередно поместили кирки с лопатами, а к ним лом, пару топоров и шведскую «Хузварну», две палатки со спальными мешками и надувные лодки, а также изрядный запас провизии с посудой, а к ним бидон спирта.

– Оружие возьмем в кабины, – сказал Огнев, укрывая все брезентом.

– А курево с транзистором захватили? – утирая руки ветошью, подошел к ним Душман.

– Забыл, черт, – хлопнул себя по затылку Зингер и притащил из дома картонную коробку и транзисторный, с упаковкой батареек, радиоприемник.

– Ну, вроде все, – держа в руке бумажку, пробежал ее глазами Огнев. – Накомарники у каждого в комбинезоне.

Вернувшийся из города Лебедев еще раз дотошно проверил снаряжение, добавил к нему рыболовную сетку и пару удочек, после чего все уселись ужинать.

– Так, а теперь рассчитаем маршрут, – по завершении его, развернул на столе карту Огнев…

Встали на заре, разлившейся по небу причудливыми красками, по пояс умылись у колодца и, облачившись в летнюю «афганку» с тяжелыми ботинки, наскоро позавтракали.

– Ну, с Богом – перекрестился на алеющий восток Огнев, когда Лебедев запер дом, и все направились к машинам.

Душман, что-то напевая, влез в кабину бульдозера, Огнев сел за руль вездехода, а Зингер с Лебедевым и весело скалящейся Альфой, расположились в кузове. На тюках с палатками.

Потом окружающая тишина разорвалась ревом двигателей, и караван медленно тронулся в путь. К норду.

В первый день, делая короткие остановки, прошли шестьдесят километров, после чего остановились на отдых у небольшого озерца, опушенного порослью костяники.

Душман, выбравшись из бульдозера, устало присел на валун и задымил сигаретой, а остальные принялись разбивать лагерь.

Вскоре на жарко пылающем костре из прихваченных с собой дров, запузырилась в котле каша и, щедро сдобрив ее тушенкой, парни навернули по две миски.

Потом пили заваренный до дегтярной черноты чай, слушали тихо льющуюся из приемника музыку и любовались красками заката.

– Интересные здесь места, – задумчиво сказал жующий травинку Зингер. – Будто на другой планете.

Следующих несколько дней прошли в реве двигателей, дизельном чаде и борьбе с тундрой. Она словно не хотела пускать людей дальше, строя им всяческие препоны.

Пару раз вездеход застревал в марях, и его, используя лебедку на бампере, приходилось вытаскивать бульдозером, тучи гнуса вились над караваном; временами с неба моросил холодный дождь, а однажды даже пошел снег. Правда, вскоре растаявший.

– Да, а дорогу мы и впрямь проложили, – глядя на темнеющий позади след, как-то сказал Душман. – Сделать подсыпку и в самый раз.

На восьмые сутки, обросшие щетиной и в коросте от укусов, путешественники, наконец, добрались до селения саамов.

Оно все так же неприкаянно чернело у озера, печально взирая на мир подслеповатыми окошками.

– Ну вот, вроде добрались, – глуша мотор, прохрипел сидящему рядом Зингеру Лебедев.

За истекший год деревушка еще больше пришла в упадок, погружаясь в вечную мерзлоту, но избушка Марии сохранилась.

Выгрузив часть вещей и затопив ржавую печку, все вышли наружу, уселись у стены и, сняв ботинки, с удовольствием вытянули ноги.

Радуясь свободе, Альфа с лаем носилась по берегу, пугая нырков на водной глади.

– Сегодня туда не пойдем, – кивнул Огнев на темнеющий за ней лес. – Нужно все разобрать и привести себя в порядок.

– Ага, – поскреб щетинистый подбородок – Зингер. – А еще желательно помыться.

Спустя несколько часов, когда настывшая за зиму избушка несколько просохла, друзья вымели из нее весь сор, застелили нары хвойными лапами и вооружили постели, а затем перенесли в жилище все необходимое.

– Ну вот, а теперь можно заняться и собой, – расстегнул клапан одного из рюкзаков Лебедев. После чего извлек оттуда несколько пар белья, мыло и полотенца.

Затем, прихватив все с собой, направились к озеру, стянули с себя пропотевшее шматье и, зайдя в воду, стали мыться.

– А вода братва в самый раз, – наяривая себя мочалкой, – довольно прогудел Душман. – Усталость как рукой снимает.

– Бодрит, – поддержал его Лебедев, окунаясь с головой. – После чего выскочил на берег словно ошпаренный.

Когда на землю опустились сумерки, одетые в чистое, все четверо сидели за столом и ужинали.

– Скорее бы завтра, – хлебая суп из концентратов, пробубнил Зингер. – У меня просто руки чешутся.