Текст книги "История образования и педагогической мысли"

Задача образования XXI века – воспитать биоэтику и экоэтику, этику «благоговения перед жизнью» (А. Швейцер), понимание самоценности жизни, природы, ощущения той «пуповины», которой мы навеки связаны с Геей – планетой, богиней и матерью. Такое воспитание должно вестись с раннего детства и людьми, созревшими для этого. Отрадно, что в нем может оказаться полезным сегодня и естествознание, которое до этого веками как раз искореняло это ощущение.

Разрушение природы губительно для человека не только в физическом плане, но и в духовном. Насилие, безответственность по отношению к природе и человеку идут рука об руку. Установлено, что большое число убийц, маньяков, проституток, наркоманов, различного рода маргиналов происходит из семей, вовсе не обязательно неблагополучных, но таких, где ребенок был лишен ласки, элементарного внимания и понимания родителей (если они и восполняли это подарками и исполнением капризов). Даже простые поглаживания по коже вызывают у ребенка (да и взрослого) выработку веществ, стабилизирующих психику. Пренатальные (дородовые) исследования выявляют огромную разницу между здоровьем – физическим, психологическим, нравственным – детей, родившихся желанными или нежеланными, роль ласковых разговоров беременной матери с развивающимся в утробе ребенком. Известны и многочисленные случаи, когда младенцы, брошенные матерью в родильном доме, синеют и впадают в истерику, когда мать-немать подписывает заявление об отказе. Видимо, «ставя точку», она обрезает своеобразную «психологическую пуповину». Зафиксированы также «волны ужаса», исходящие от зародыша при подготовке к аборту.

Эти сведения должны быть известны будущим родителям не только из изучения КСЕ (и то смотря какой учебник или преподаватель попадется), а с раннего возраста, прививаться их родителями и школой. Следует знать и то, что, хотя структура мозга предопределена генетически, именно впечатления, полученные в самом раннем детстве (даже в утробе), решают, куда и как будут подключаться сложные схемы мозга, какие из природных расположенностей получат наибольшее развитие: в каждом человеке как бы совмещены несколько личностей, и формирование доминирующей из них зависит от атмосферы в семье, от того, какие книги ребенку читали (или не читали), слушал ли он пьяные перебранки или спокойную музыку.

Цивилизация, веками ориентированная на господство над природой, требует, обрезав пуповину, связывающую ребенка с матерью, тут же отделять его и выхаживать в условиях современных дорогостоящих клиник – особенно в случаях недоношенности. Между тем в отсталой Колумбии сельский врач–знахарь добивался гораздо более высоких результатов, просто привязывая недоношенных младенцев шарфом к телу матери и тем самым позволяя жить в биоритме, какой дал им жизнь и сопровождал их девять месяцев после зачатия.

Мы давно уже обрезали «пуповину», связывающую нас с природой, и теперь расплачиваемся за это: «кризис цивилизации связан с тем, что вознесшийся в своей гордыне человек не слышит больше природу, которая говорит с ним на тысячу голосов» (Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1987).

Исследователи-психоаналитики, биологи, философы показали, что бессмысленная агрессивность и жестокость присущи людям, а не животным, объясняя это глубинным надломом цивилизации, неестественностью выбранного ею пути. Были проанализированы условия сочетания рабской покорности и дикого, бессмысленного бунта, причины деструктивного поведения, «страха жизни», «бегства от свободы», некрофилии (греч.: любовь к смерти), садизма и мазохизма. Выявлены механизмы инстинкта толпы, манипулирования человеческими массами, прослежены социально-экономические и культурно-исторические корни закономерно возникших в XX в. тоталитарных, предельно антигуманных режимов, прихода к власти некрофилов (Сталин, Гитлер).

Исторически сложилось так, что культура, вместо того, чтобы раскрывать, развивать человеческую сущность, давно свернула на путь подавления естественного в человеке, навязывания искусственных моделей поведения и социальных ролей. Как пишет К. Юнг, «сегодня древние боги и демоны не исчезли, а лишь обрели новые имена. И они удерживают современного человека… беспокойством, страхами, психологическими сложностями, ненасытной жаждой лекарств, алкоголя, табака, пищи и прежде всего огромной массой неврозов» (Юнг К. Архетип и символ. М.. 1991. С. 76). Добавим, что Юнг не застал «расцвета» наркомании и, тем более, «компьютерную наркоманию», бегство в «виртуальную реальность», новый бич цивилизации на рубеже XX–XXI вв.

В современном естествознании выявлены убедительные свидетельства генетической, эволюционной обусловленности форм социального поведения, в том числе таких, как верность, измена, выбор. Современная этология (наука о поведении) доказывает (впрочем, это заметил еще П. Кропоткин), что, наряду с агрессивными инстинктами (необходимыми для сохранения рода), является врожденной и способность к взаимопомощи и общению (у людей и животных). При этом в здоровой социокультурной среде баланс между ними носит опять-таки характер самоорганизации. Вот почему нарушения в естественной этико-биологической программе следует искать в нарушениях, надломе, расколе культуры и цивилизации.

«Этологический императив» К. Лоренца, гласит: «Поступай так, чтобы твое поведение как разумного существа соответствовало законам природы». Столь же справедливым оказывается и утверждение, что гуманно то, что сообразно Природе. Глубочайший смысл приобретают слова К. Маркса о «сущностном единстве человека с природой, осуществленном натурализме человека и осуществленном гуманизме природы» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.т.20, с.118).

Таким образом, воспитание гуманизма в отношениях с природой означает не только необходимость гуманного отношения к природе. Не менее существенно то, что природа сама может быть воспитателем гуманизма, учителем и подсказчиком как в индивидуальном плане, так и на уровне глобальных общественно-исторических процессов. Понимание этого может оказаться судьбоносным для цивилизации, находящейся на бифуркационной черте. На этом следует остановиться особо.

Рассматривая эволюцию человека, культуры, Геи-Земли в глобальной взаимосвязи, удается связать циклы жизни на Земле с «биением пульса Вселенной» (выражение А. Чижевского). В работе «Земное эхо космических бурь», созданной еще в начале ХХ века, Чижевский связал циклы солнечной активности с физическим самочувствием, интенсивностью военных действий на фронте, вспышками размножения насекомых и рыб, развитием инфекционных и психических заболеваний. Еще дальше пошел этнолог Л. Гумилев, выявив связь между космическими циклами и ходом человеческой истории. Одним из наиболее благоприятных в этом смысле периодов был VI в. до н. э., когда одновременно возникли греческая философия, религия и философия буддизма (Индия), зороастризма (Персия). Следующий такой цикл пришелся на «эпоху титанов» – Возрождение, в «противофазе» оказались эпоха Чингисхана, развал СССР…Согласно этой концепции, в конце каждого цикла происходит «забвение прошлого и настоящего», губительные восстания, крушения этноса (и империй). Это уже про нас. Недаром страшное китайское проклятье – «жить тебе в эпоху великих перемен!»

Говоря о влиянии природных циклов на характер деятельности людей, закономерно допустить и обратное. Во всяком случае, опрометчиво было бы отмахиваться налепленным со школы ярлыком «антинаучности» от фактов корреляции стихийных и техногенных катастроф (землетрясений, аварий) с ростом слепой, неуправляемой энергии взбудораженных человеческих масс, которая, как бы направляясь не в то русло, вызывает стихийные резонансы. В современном мире, наряду с достижением политико-культурной интеграции, стиранием границ, происходят и противоположные процессы – нарастание межэтнических и национальных конфликтов. Рассмотренные выше концепции позволили бы более взвешенно оценить возможности «мысли как планетного явления» (В. Вернадский), внести коррективы в политико-экономические сценарии. Ясно одно, что насилие – в государственных, национальных отношениях не только антигуманно, но и неэффективно, разрушительно. Ни один из «национальных» конфликтов последних лет (Карабах, Косово) не был преодолен принятием волевых, силовых решений.

Обращаясь вновь к языку естествознания, можно сказать, что сознательная деятельность людей способна выполнять в стихийных общественных процессах роль аттрактора (от attract – притягивать), особенно в точках бифуркации, распутья. В таких точках самоорганизующихся систем даже незначительные воздействия могут оказаться решающими, необратимым образом определив весь дальнейший ход процесса. Именно поэтому «деятельность с такими системами требует принципиально новых стратегий. Их преобразование уже не может осуществляться только за счет осуществления энергетических и силовых давлений на систему. Такое давление (в лучшем случае. В. Т.) может привести к тому, что система просто–напросто «собьется» к прежним структурам» (Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации. М., 1990. Препринт). Скорее же такое давление окажется опасным и разрушительным. Иллюстрацией могут служить неудачи с управлением термоядерными реакциями, которые С. Курдюмов объясняет тем, что мы пытаемся загнать плазму в условия, неестественные для нее (ср. с огнем) – вместо того, чтобы предоставить ей «жить своей жизнью», лишь деликатно направляя ее «точечным уколом», сыграв роль аттрактора. Конечно, берясь за такие «уколы», следует знать законы природы и общества – особенно тем людям, которые обладают полномочиями на принятие подобных решений.

Особенно опасны «режимы с обострением» в социальной среде. В таких режимах заложены катастрофические всплески. Дело в том, что это – «собственная тенденция» среды, будь то рост народонаселения, политической активности масс или межнациональной напряженности. Поэтому в случаях появления «флагов катастроф» нарастающие напряжения следует не подавлять (как это пытался делать Горбачев, получив вместо перестройки «катастройку»), а переключать на иные режимы умелым использованием соответствующих аттракторов. Группа академика Курдюмова выработала целый пакет рекомендаций правительству в отношении Чечни, когда процесс только приближался к бифуркационной черте. Увы, из всех просчитанных «сценариев» был задействован самый катастрофический.

Нетрудно догадаться, что современные политики не слишком прислушиваются к подобным научным рекомендациям. Более того, ясно, что даже при желании ни в одном учебнике нельзя найти рецептов на все случаи жизни. Достаточно хотя бы, чтобы у людей, вершащих судьбы государств и народов, было доверие к подобным вещам, понимание таких процессов и роли в них государственных структур. Но и этого можно ожидать только от следующих поколений – если они получат соответствующее образование.

1. В чем различия отношения к природе в восточной и западной цивлизациях?

2. Можно ли считать, что потребительское, бездушное отношение к природе закреплено в стереотипах образования? Ответ обосновать.

3. Чему могут научить концепции современного естествознания? Чем вызваны расхождения в подходе к этому предмету?

4. Может ли природа и сегодня быть учителем и воспитателем?

5. В чем состоит гуманистический смысл антропного принципа?

6. В чем сущность принципов самоорганизации? Может ли их изучение иметь мировоззренческое значение?

7. В чем сущность концепции Геи-Земли? Может ли она способствовать экологическому воспитанию?

8. Что может дать воспитание экоэтики и биоэтики?

9. Может ли изучение природы способствовать выработке социально-политических стратегий?

Глава 17. Проблема гуманизации общественных отношений в современном образовании

Одним из наиболее прочно укоренившихся стереотипов образования и воспитания в течение всего ХХ в. оставалось представление об общественном прогрессе как неуклонном научно-техническом росте, обеспечивающем столь же неуклонный рост материального благосостояния. В 70–80-е гг. был моден термин «научно-техническая революция». Именно она должна была привести к коммунизму. Немало диссертаций было успешно защищено по этой теме, как и по захватывающим перспективам «Продовольственной программы», «Моральному кодексу строителя коммунизма»… Все это осталось на одной полке с «Целиной», «Возрождением» и «Малой Землей». Исчезла со здания на Московской набережной огромная надпись: «Коммунизм = Советская власть + электрификация всей страны» (В. И. Ленин). И дело не только в том, что ничего не вышло не только с коммунизмом, но даже с «электрификацией всей страны», не только в том, что в действительности техническая оснащенность промышленности, а тем более быта не слишком далеко ушла от уровня первых героических пятилеток. Как с горькой иронией писал Андрей Платонов, люди верили, что «Будет радио, будет и счастье. Но вот и радио есть, а счастья нет». «Счастья нет» и в тех странах, где даже не видели дощатых туалетов, где по три спальни и два автомобиля на семью.

Конечно, без решения самых насущных экономических проблем и обеспечения элементарных условий жизни мы остаемся на уровне «дочеловеческих» проблем. Тем не менее материальная составляющая – необходимое, но недостаточное условие для осуществления человека как человека. Гуманистическое измерение прогресса включает в себя еще очень многое. Помимо гуманистического отношения к окружающему миру, это еще и гуманистический образ жизни, гуманизация общественных и личных отношений, отношений между государствами, государством и гражданами, всех сфер духовной жизни. Сейчас особенно актуальны слова Маркса о соотношении «предыстории» и истории человечества. История человека как такового начинается с того рубежа, когда он приобретает (создает) условия для самореализации и самоактуализации. Эти возможности не могут быть даны кем-то, их создание неотделимо от стремления «быть». И вновь решающей здесь оказывается роль образования-воспитания.

Советским образованием было прочно воспитано представление о социальной справедливости как «всем всего поровну». Именно эта мысль двигала революционными массами, жгущими помещичьи имения, реквизирующими «излишки продовольствия» и раскулачивающими тех, кто не хотел равенства в нищете. «Война дворцам» не обеспечила «мира хижинам», как и расселение их обитателей по городским квартирам, превращенным в жуткие «коммуналки», доводящие людей до озверения, лишающие элементарных условий личной и просто человеческой жизни. «Здесь жил и поэтому умер (такой-то)» – можно было написать на таких жилищах, как, впрочем, и на безликих «хрущобах», преследовавших цель хоть как-то решить жилищную проблему.

В свое время польский философ Адам Шафф, преследуемый как отступник от советского «марксизма», заметил, что бесконечные нехватки чего угодно – продуктов, одежды, бытовой техники и т. д. – не просто следствие, а еще и средство тоталитарных режимов: держать подачками людей в рабском подчинении, лояльности. «Настучавший» на нелояльного к властям соседа получал в сталинские годы право на его комнату. Многие люди, выросшие при той власти, и сейчас хотят верить, что «сажали, кого надо, отбирали у кого надо» (а именно у тех, кто «высовывался»), они готовы снова вернуться в километровые очереди. В них привыкшим к терпению людям можно было достояться (зато зарплата и пенсии были соизмеримы с ценами), за много лет можно было дождаться очереди на квартиру. Люди понимали и то, что распределяющий в условиях постоянной нехватки не забудет и не обделит себя (в виде спецзаказов, спецобслуживания, спецбольниц и спецтранспорта), но и к этому притерпелись, как и к очередям, не виданным нигде более в мире, воспринимая все это как неизбежную плату хотя бы за то, что им гарантировала «советская» власть. Сейчас нет и этого, и мы расстаемся со своим прошлым, вовсе не смеясь, как это предполагал Маркс. Кто-то вспоминает о нем с ужасом, кто-то с грустью. А у молодежи не хватает такта, воспитания понять, что у стариков это еще и грусть по навсегда ушедшим молодым годам.

В условиях современной России старые, больные люди вынуждены торговать своими нехитрыми пожитками (оставшимися еще из «той жизни»), копаться в огороде для пропитания, а не для удовольствия, как обладатели зеленых лужаек. Не оправдать, но понять можно наших пенсионеров, со злобой и завистью (типично «советские» чувства) смотрящих на «их» стариков, которые, выходя на пенсию, теперь с удовольствием разъезжают по миру (раньше их к нам не пускали – как и нас туда, и это тоже было типичным для нас «решением вопроса»).

Когда, наконец, можно объяснять (поняв самим), что социальная справедливость – это равные возможности для всех, что равенство – это равные условия для самореализации, отчего мы и сейчас крайне далеки. Получается в таком случае еще один, постсоветский вариант столкновения абстрактного гуманизма с жестокой реальностью. Ведь люди, от которых зависит новое воспитание нового поколения, сейчас вынуждены преподавать в трех местах или, оставив работу преподавателя, выбранную ими по призванию, торговать на улице. Настоящим шоком была статья об учительнице, которая организовала бордель с привлечением своих учениц, порой и сама оказывая не только организаторские услуги. При этом школьники любили ее как учительницу, педагога, вообще «хорошего человека» – особенно после того, как получили возможность «честно зарабатывать деньги» на повседневные расходы (которые часто не в состоянии обеспечить родители). А пожилые учительницы в той же школе в беседе с корреспондентом прокомментировали ситуацию очень просто: «Платили бы как людям, и такого бы не было. Да мы бы сами пошли, будь помоложе».

Горькой иронией могут показаться в сегодняшней России слова о свободном труде, радости творчества как наиболее эффективной форме самореализации. Сейчас, однако, они особенно важны – иначе мы потеряем наше и будущее, и настоящее. Без демагогии и без ожидания новых инструкций надо суметь, просто и убедительно объяснить (как безуспешно, в силу демагогичности! – внушало советское воспитание), что самореализация, творчество возможны не только в науке, искусстве, изобретательстве и т. д. Творчески действовать, получая удовольствие от своей работы, ее процесса и результатов, могут и строитель, и плотник, и кулинар, и огородник. Очень важно для этого, чтобы не давила мысль о работе как средстве выжить, чего, увы, не избежать в сегодняшней России. Получается порочный круг – работа, в которую не вложена душа, неэффективна, некачественна, в конечном счете, не способна прокормить. Голодный же желудок порождает судорожное, безрадостное отношение к труду. Та форма перехода к капитализму (после еще более непонятного социализма), которая имеет место в России, вовсе не способствует выходу из этого круга.

Как-то знаменитого тенора Л. Паваротти, у которого в доме живет масса родственников (чисто по-итальянски) спросили, сколько же он зарабатывает, чтобы держать у себя стольких людей? Ответ был замечательным и поучительным: «Я, честно говоря, не знаю, сколько я зарабатываю, но знаю – столько, чтобы не думать об этом!» Сходным образом высказался при получении Нобелевской премии английский физик Ф. Лондон: «Всю жизнь я занимался любимым делом, а сейчас, помимо признания моего вклада в науку, мне еще вручают деньги. Между тем я сам был бы готов всю жизнь платить за то, чтобы заниматься именно тем, чем занимаюсь». Конечно, понятно, что он зарабатывал все же достаточно для того, чтобы так думать, чтобы деньги не были главной, довлеющей целью его исследовательской деятельности.

Можно возразить, что все это – знаменитости, а как же быть с обещанными простыми людьми? Вот пример. Когда мой ереванский сосед, «новый армянин», в своих переоборудованиях велел пробить капитальную стену, наша квартира, этажом выше, не рухнула только потому (как установили специалисты), что кладка стен в здании была сделана особым образом, как это умели строители храмов, – от увеличения нагрузки они стояли еще прочней. Безвестные каменщики, возводившие наше здание еще в 40-м году, наверняка приобрели эти знания по цепочке – из поколения в поколение, переняв у старых мастеров еще и любовь к своей работе, ответственность за нее – вовсе не рассчитывая на признание. Именно такими были строители храмов!

Другой пример. Соседом моего однокурсника был коньячный мастер, герой социалистического труда. Часто встречая его дома после университетских занятий (в середине дня), мы ехидничали: сколько же времени он проводит на коньячном заводе и чем он там занимается? Добродушно улыбаясь, тот отвечал: «Ничем особенным – обойду все бочки, постучу и скажу, какие разливать сегодня, какие – завтра, с какими повременить». Такой обход заканчивался к полудню, и поэтому ему хотели оборудовать маленький кабинетик, чтобы еще пару часов он… создавал видимость «работы над результатами» и не раздражал «простых советских тружеников». Свой необыкновенный дар этот человек перенял у отца, но удалось это (ему и отцу) благодаря тому, что они любили жизнь, природу, свою родину, рождающую на каменистой земле такой виноград, который, как драгоценный камень, нуждался в ювелире, этой же землей, этим же солнцем и воздухом вскормленным (воспитанным). Так же любил жизнь простой сторож находящегося неподалеку винного завода (материал для размышлений!), от «нечего делать» лепивший во дворе завода замечательные скульптуры, посмотреть которые привозили гостей Еревана.

На другом конце СССР, в Риге, жил превосходный специалист по радиотехнике, который, числясь на заводе ВЭФ инженером, появлялся там тогда, когда возникала проблема, неразрешимая для других. Свою «незаконно» получаемую зарплату он тратил на подписку радиожурналов со всего мира, а на жизнь зарабатывал редкими тогда (в 60-е гг.) записями джаза и рок-музыки на аппаратуре собственного производства. За это он был «под колпаком» спецслужб (связь с заграницей), а в конце концов его посадили… за тунеядство. Кстати, по такому же обвинению сидел будущий Нобелевский лауреат поэт И. Бродский.

Во всех тяготах сегодняшней жизни утешает то, что сейчас, наконец, появляется возможность зарабатывать деньги собственным трудом, а поэтам не надо устраиваться кочегарами, чтобы не подпасть под статью о тунеядстве (как это пришлось В. Цою и тому же Бродскому). В 1992 году, очень переломном в нашей истории, в том числе и с точки зрения изменений в менталитете, на центральной улице Краснодара, Красной, женщина останавливала людей и задавала им всего два вопроса: 1) «Хотели бы Вы иметь много денег?» (Вопрос, конечно, интересный!); 2) «Хотели бы их просто иметь или зарабатывать?» Встретив меня уже во второй половине дня, она сообщила, что я – первый, кто хотел бы много денег зарабатывать. Думается, что за годы, прошедшие с тех пор, все же произошли довольно значительные подвижки в общественном менталитете именно в эту сторону. Их можно и нужно поддерживать и воспитывать.

Для сравнения хочется привести еще один пример, не менее характерный. Секретарь партийной организации огромного вуза, в котором я преподавал философию, сказал мне: «О Вас очень хорошие отзывы и сверху, и снизу (курсив мой. – В. Т.), что очень редко случается, и тем более поэтому необходимо устранить пробел – недостаток «общественной деятельности»«. Я предложил первое, что мне пришло в голову, – устраивать периодически музыкальные прослушивания из моей фонотеки – для студентов и преподавателей. Парторг, сам ценитель музыки и любитель-скрипач, сразу оживился, но тут же и потух: «Но ведь это будет и Вам доставлять удовольствие, какая же это общественная работа!»