Текст книги "Ищейки"

В городском парке, у лебединого пруда, подрались две девицы. В ход шли таскание за волосы, царапание ногтями, взаимное топтание каблучками, яростные проклятия. Словом, всё указывало на то, что поссорились две лучшие подруги. Когда же свидетелям потасовки удалось драчуний разнять и немного успокоить, выяснился casus belli[6]6
  Повод к войне (лат.).


[Закрыть]. Одной из девиц назначил свидание первый городской красавец, сын местного ювелира. Наметил встречу здесь, у этого пруда, в этот самый час. И ещё поцеловал, когда прощался. Счастливица принеслась на крыльях любви к месту рандеву, где нос к носу столкнулась с подругой. И, разумеется, сразу похвастала о своей удаче. Тут-то и обнажилось всё коварство товарки: оказалось, она пришла на пруд по той же самой причине. И свидание ей назначил тот же самый сынок ювелира. И тоже поцеловал на прощание. Когда открылись столь пикантные обстоятельства, ссора стала неминуемой. Кто-то из свидетелей драки догадался позвать самого сердцееда и устроить очную ставку: пускай он-де всё и объяснит, повинится перед публикой. За парнем послали, и через некоторое время он явился на место поединка. Где по глупости взял и брякнул, что, мол, знать не знает ни о каких свиданиях и вообще этих девиц впервые видит. Подруги переглянулись и не сговариваясь обрушили свой праведный гнев уже на него. Неудачливый лжеухажёр был на месте поколочен зонтиком и сумочкой. Лебеди не пострадали.

Были и ещё случаи. Один солидный оружейный магазин по случаю праздника объявил десятипроцентные скидки на револьверы, и пятнадцатипроцентные – на ружья. В длинном внутреннем дворе был устроен тир для тестовых стрельб, где каждый потенциальный покупатель мог опробовать приглянувшийся ствол в обстановке, так сказать, приближенной к боевой, пусть и с картонными мишенями. Присматривать за стрельбами был поставлен молодой и расторопный помощник продавца. В один прекрасный момент к стенду подошла вооружённая карабином древняя старушенция. Ростом она лишь слегка превосходила длину самого карабина и вдобавок была скрючена так, будто подрабатывала в молодости опорной сваей. Эта самая бабуля повелела установить приступку, чтоб иметь возможность глядеть поверх стенда не только в прыжке. Когда требование выполнили, она встала в позицию, игнорируя ошарашенные взоры присутствующих, профессионально сплюнула, уперла приклад в плечо и выстрелила. Пуля продырявила мишень в районе «семёрки»; бабка недовольно покачала головой и сунула карабин помощнику продавца с требованием: «Крупнее!» Паренёк незамедлительно принёс орудие посерьёзнее. Старуха повторила смертельный номер, и в этот раз выпущенная дробь превратила в мочало филей картонного кабана. Амазонку не устроил и этот результат, служащий услышал «Крупнее!» второй раз. Догадливый малый решил схитрить и притащил здоровенную дуру, снарядом которой при желании можно было стену какого-нибудь захудалого форта проломить. Видно, парень хотел напугать этим монстром требовательную клиентку. Не тут-то было! Бабка с заметным трудом водрузила оружейную систему на стендовую тумбу, тщательно прицелилась и нажала на спуск. Первый выстрел, жаканом, оторвал фанерному оленю голову. Второй, уже картечью, разнёс остатки фальшивой туши на куски. Старуха кивнула, буркнула небрежно: «На этот раз точно не уйдёт!» Когда любопытный помощник продавца поинтересовался, кто это не уйдёт от суровой охотницы «на этот раз», последовал краткий ответ: «Муж». Мгновенно повисла могильная тишина, ещё долго царившая на стрельбище после ухода жуткой покупательницы.

Из парка со всяческими увеселениями позорно бежал замдиректора спиртзавода. Всех встречных он уверял, что столкнулся в зеркальном лабиринте с… самим собой. С материальным собой, а вовсе не с отражением. Столкновение произошло лоб в лоб, после чего оригинал накренился, потерял равновесие и, охнув, соприкоснулся ягодицами с полом. Двойник же, по словам пострадавшего, на ногах устоял, со всей возможной вежливостью извинился и протянул руку помощи. Столь благородных поступков чиновник не совершал отродясь, и ему попросту не верили. Замдиректора настаивал, что вовсе не бредит, ибо ни капли спиртного не выпил. В это верилось ещё меньше, учитывая специфику праздника.

О других, столь же маловероятных, но очевидных событиях оставалось только сказать: «Ну дела-а-а-а!»

Разумеется, невольно разделившиеся чародеи реагировали на самые курьёзные эпизоды. Увы, нова закономерно опережал (или опережала) ищеек на несколько шагов. Вычислить нарушителя по внешним приметам было невозможно, магические средства срабатывали неточно или с опозданием, поэтому за несколько часов Кристоф, Энвер и Бен не приблизились к решению проблемы ни на йоту. Волшебники рыли носами землю, тормошили свидетелей, но это мало что давало. Свидетели путались в показаниях, сомневались в собственных словах, противоречили друг другу; их рассказы никак не проясняли картину. Многие не видели причин для тревоги, относясь к проделкам полиморфа как к забавным приключениям, непременным атрибутам народных гуляний. Вдобавок, в каждом случае обязательно находился какой-нибудь персонаж, желавший приобщить суетливых магов к атмосфере праздника посредством хмельной чарки. Кристоф решил не плыть против течения и вскоре вынужден был признать: выпивка в городе что надо! Несмотря на явную бесплодность усилий, настроение неуклонно повышалось, люди становились всё приветливее и симпатичнее. А вот у Энвер, зарёкшейся пить в этот день, с общением не заладилось. Злая, как оса, колдунья едва сдерживала ругательства, но поделать ничего не могла. Ансальди оказался прав: стоило отказаться от рюмки за процветание Бингетона, как очевидцы мигом теряли красноречие, у них пропадала охота помогать расследованию, а попытки надавить окончательно сбивали с толку.

– И что, куда делся тот двойник? – ведьма изо всех сил пыталась казаться спокойной.

– Это мне неведомо, госпожа волшебница, – лепетал замдиректора спиртзавода. – Я ж как увидал того призрака, так и сделал ноги со страху…

– Ну и дурак! Надо было не драпать, а хватать его и звать подмогу.

– Так откудова ж мне было знать, что это не призрак?

– Мозги включать надо! Он же тебя по лбу треснул. А призраки разве могут по лбу треснуть?

– Так я ж…

– «Так я ж, так я ж!» Вот заладил!.. – Энвер махнула на остолопа рукой, поняв, что больше от него ничего не добьётся. – Бен! Ты где, чёрт тебя дери?!

– Госпожа волшебница! – откуда ни возьмись прибежал запыхавшийся Ансальди. За его спиной хватали ртами воздух два взмокших полисмена.

– А, это вы… Вы тут не видели моего стажёра?

– Кого?

– Стажёра моего, Финкельштейна. Он сегодня был в ратуше.

– А-а-а… Нет, не видел. Мисс Энвер, сегодня такое творится – вы не поверите! Не спорю, в праздники всякое бывало, особенно по пьяной лавочке. Но чтоб тако-ое…

– Не поверю, говорите? – едко усмехнулась девушка. – А вот выслушали б вы меня утром – все вопросы отпали бы разом.

– Значит, я верно догадался, это по вашему делу? По вашей части?

– Верно-то верно, да поздно: нова уже свирепствует.

– Нова? Какой нова? Ах, уж не из тех ли, про которых в Эдикте написано?

Мимо с криками пронеслась толпа мальчишек, неся на шестах сделанное из бумаги крылатое чудище. Чудище чем-то смахивало на тучного мэра. Ведьма поморщилась.

– Из тех самых. Чёрт, хотелось бы знать, где Крис. Есть ли что у него?

– Вы про мэтра Кристофа? Мы с ним виделись уже. Значит, он тоже из Агентства?

– Мой напарник. Где виделись?

– На центральной площади. Ох и представление там было! – Ансальди энергично шевельнул подбородками. – Представляете, в торте сидела миссис Ипкисс, вместо голубей-то! Да ещё и, прости господи, в исподнем! Вот срам! А потом она сбежала и притворилась, что ничего не помнит. Её благоверный решил, что она тронулась умом. Правда, потом пришёл ваш напарник и сказал, что не всё так просто. Тоже что-то про нову твердил. Значит, это всё злое колдовство?

– Злого колдовства не бывает, – поправила колдунья. – Бывает колдовство несанкционированное. Вы, как мэр, можете меня понять.

– Пожа-алуй, – с сомнением протянул мэр.

– А эти двое что? – Энвер кивнула на офицеров. Те сразу подобрались, втянули животы. – И вообще, где начальник полиции? Удалось Крису с ним поговорить?

– Как сказать?.. Вообще-то, удалось, но это отдельная история.

– Понятно. Да где же Бен?! Всё ведь рядом крутился… Вот что, господин мэр: нова разбушевался не на шутку, и нас ещё ждут сегодня многие неприятности.

– Что же делать?

– Прежде всего послать к чертям собачьим вашу кретинскую традицию надираться по поводу и без! – ведьма хлопнула кулаком в раскрытую ладонь. – Нужно составить чёткий план, действовать трезво, хладнокровно и…

– Мастер Энвер! Нова, там нова!

Чародейка крутанулась на месте и обнаружила рядом с собой стажёра: он словно из-под земли вырос.

– За мной! Скорее, а то уйдёт! – торопил Бен, от нетерпения подпрыгивая на месте.

Мэр и полицейские растерянно переглянулись. Энвер тоже медлила.

– Откуда информация? – строго спросила она.

– Один торгаш набрал у ростовщиков займов под дикие проценты, а сейчас всё спускает на благотворительность. Ни один бизнесмен в здравом уме так не поступит.

– Где?!

– За мной! – Финкельштейн сорвался с места как метеор; Энвер – за ним. Ансальди с офицерами чуть отстали.

Стажёр нёсся вперёд, удачно маневрируя в праздной толпе. Девушка, стараясь не отставать, бесцеремонно расталкивала прохожих и всё не могла понять: как Бен вычислил нову раньше её, опытного оперативника? Они пробежали почти всю улицу и очутились на малолюдном Т-образном перекрёстке. Перед ними вырос ряд угрюмых кирпичных построек высотой в три этажа.

– За мной! – скомандовал стажёр и юркнул за ворота, потемневшие и рассохшиеся.

– Бен, стой! – предостерегающе окликнула Энвер. Поздно! Чародейка выругалась и повторила последнее действие подопечного. Градоначальник с эскортом остановились перед зданием, поглотившим ищеек.

– Куда понесло этих волшебников? Никакой благотворительности тут нет и в помине, – буркнул Ансальди, вытирая пот со лба.

Надвратная вывеска выцвела, но всё ещё можно было прочесть едва различимую надпись «Склад производственных отходов. Собственность компании “О. Доусон”».

Внутри царила кромешная темень. Сноп света, ворвавшийся в помещение через щель между створками, осветил груды бесформенного хлама, навалы грязного деревянного мусора, прогнившие бочки. «Да здесь чёрт ногу сломит!» – подумала Энвер. В нос шибанул резкий запах. Он показался чародейке знакомым, но внимание переключилось на слабое свечение в дальнем конце помещения. Быстрые шаги Бена, невидимого во мраке, наверняка звали туда, к тому свечению.

– За мной! Скорее! – звонкий голос эхом запрыгал по залу, забитому рухлядью.

– Да куда же ты… Дьявол! – Энвер чертыхнулась, провалившись ногой в одну из дыр, на которые был щедр ветхий деревянный пол.

– Вперёд! Там скрылся нова, я видел.

– Что?

– Я видел его. Скорее!

– Видел…

Догадка молнией проскочила в голове колдуньи. Чёрный силуэт Финкельштейна проявился впереди на фоне распахнувшейся двери.

«Ах ты, хитрец!»

Фигура стажёра уже пропадала из дверного проёма. Рука чародейки машинально, опережая взвешенную мысль, откинулась в сторону. В раскрытой ладони зажглась голубая искорка…

Ухнуло так, что вздрогнули стены. Заколоченные ставни на миг ощетинились острыми лучами, ворота распахнуло зловещим синим протуберанцем. Ансальди, два полисмена и настоящий Финкельштейн (объявившийся секундой ранее) зажмурились, прикрыли лица ладонями. За вспышкой последовало тяжкое «умпфффф», и здание из всех отверстий выдохнуло пылью. Отскочившие от стен створки стыдливо прикрыли путь в разбушевавшиеся недра.

– Это пары спирта скопились внутри, – пояснил хмурый Ансальди. – Благо почти всё оттуда успели вывезти. Склад считается аварийным и определён под снос. А вот сейчас едва не рухнул, так сказать, внепланово. Парень, волшебница, надеюсь, уцелела?

– Наверняка, – кивнул Бен. – С мастером Энвер ничего не сталось, уверен. А вот что будет, когда она встретит нову, этого я не берусь предположить.

Створка старых ворот с оглушительным хлопком сорвалась с петель и грохнулась на мостовую у ног мэра. Из тёмного проёма медленно вышла тёмная же ведьма. Она словно вылепилась из мрака, с ног до головы перепачканная копотью. Вслед за девушкой вылетело несколько жёлтых искр, несомых разогретым воздухом. На вымазанное сажей лицо было страшно смотреть. Налитые яростью глаза нащупали тщедушное тело Финкельштейна, впились в него. Бен моментально съёжился.

– Мда-а, – Ансальди почесал затылок. – Как говорят у нас в Бингетоне, алкоголь порой меняет людей до невменяемости.

Тут у склада с громким скрежетом провалилась крыша.

От неминуемой головомойки Финкельштейна спас вовремя появившийся Кристоф. Напарница встретила его «шипением и выпущенными когтями», но мысленный импульс немного её успокоил. После того как нова принял облик стажёра и подверг ведьму нешуточной опасности, Энвер готова была видеть оборотня в каждом встречном. К счастью, магическое «прощупывание» показало, что ни Бенджамин, ни градоначальник с его полицейским эскортом подделками не являются. Стихийному магу вновь удалось ускользнуть. Кратко посовещавшись (и почистив, насколько было возможно, девушку от копоти), волшебники отпустили представителей власти по своим делам, велев держать ухо востро и удвоить бдительность. Ансальди напоследок заверил, что разыщет шефа полиции и заставит его пошевеливаться. Ищейки сначала вернулись в ратушу, где колдунья привела себя в порядок, а после завалились в ближайший кабак, чтобы под прикрытием громких тостов и звона кружек держать военный совет. По традиции заняли столик у дальней стены, в укромном уголке. Финкельштейн, которого в наказание за взорванный склад к совету не допустили, отправился к барной стойке – следить за входом и примечать подозрительные лица. В целях конспирации – и для успокоения расшатанных нервов – напарники заказали себе пиво. И если Кристоф задумчиво колотил пальцами по кружке, изредка прикладываясь к ней, то Энвер, всё ещё кипя от ярости, одолела свою пинту залпом, надеясь, что холодный напиток сможет остудить её. Увы, напиток не смог.

«Я убью его!»

«Никого ты не убьёшь, Эн. Успокойся».

«Нет, каков наглец, а?! Притворился нашим Беном. И ты, Крис, тоже хорош: слил нас со всеми потрохами, даже не усомнившись ни на секунду!»

«Эй, кто бы говорил?! Поверила на слово, погналась очертя голову, угодила в ловушку, как зелёный новичок! И между прочим, на моём месте ты вряд ли повела бы себя иначе. Кто мог предположить, что нова зарвётся настолько, что скопирует шефа полиции? А уж вероятность того, что именно в этот момент к нему нагрянет ищейка, вообще стремилась к нулю».

«Нет, я его точно убью!»

«Да подожди ты со смертоубийствами! Давай лучше думать, что делать дальше».

«Думай. Я сейчас не в состоянии: так руки чешутся кому-нибудь морду набить».

Энвер махнула рукой на принципы и велела официантке принести фирменного бингетонского виски. Кристоф расхохотался.

– Но что я вижу, подруга? Ты поступаешься словом, данным самой себе?

– Хрен с ним, пить так пить. Авось, в голову придёт что-то дельное.

– И то верно.

За раздумьями уговорили половину заказанной бутылки. После четвёртого стакана Кристофа наконец осенило.

«Эврика! Послушай, мне в голову пришла одна мысль…»

«Удивил. У меня прорва мыслей. А толку?»

«Поправка: наклёвывается план. Так лучше?»

«Лучше. Выкладывай».

Слегка захмелевший Кристоф с жаром принялся выкладывать, помогая себе активной жестикуляцией (забыв, что разговаривает мыслеречью).

«Короче, ситуация такова: с одной стороны, нове известно, сколько нас, как нас зовут и как мы выглядим; с другой стороны, мы не знаем о нём практически ничего, за исключением того, что это крайне нахальный плут, охочий до юбок, – тут светлый поднял палец вверх. – Это, кстати, намекает на то, что нова – мужчина. Или лесбиянка… А, не суть. Проблема в том, что мы не можем его поймать ввиду его исключительных способностей, лучшей информированности и несовершенства нашей поисковой магии. А, чуть не забыл: Бингетонское столпотворение тоже ему на руку. Он уже сумел представиться Беном, и это стало для нас полной неожиданностью. Улавливаешь, к чему я клоню?»

«Продолжай».

«Он теперь уверен в своих силах. Так давай подыграем ему».

«Что-о?!»

«Поясню. Он убедился, что может безнаказанно нас дурачить, и есть вероятность, что захочет попробовать ещё. Надо подтолкнуть его к этому. Изобразим растерянность, беспомощность, сделаем вид, что утратили бдительность и концентрацию. Притворимся пьяными, чёрт возьми. Тогда нова может ещё рискнуть. Шанс невелик, но он есть. Ну как?»

Энвер несколько секунд переваривала слова напарника, а потом вынесла вердикт:

«Весь твой план – грёбаная авантюра».

«Ага. А чем мы рискуем? Дела-то – хуже некуда. Давай! Смотри, мы опять разделимся, нова обернётся одним из нас, приклеится к другому – тут-то его и…»

«Ты меня не дослушал, Крис. Это авантюра. Ничего конкретного, одни вероятности. Но я согласна. Не то чтобы я в восторге от твоего безумного плана, не обольщайся. Просто у нас нет альтернативы. Меня всё ещё тошнит от местных традиций, но это не повод сидеть сложа руки и терпеть этот бардак. Начнём уже действовать!»

«Вот теперь я узнаю старушку Энвер!»

Волшебница осадила напарника суровым взглядом.

«Пить будем, но так, чтобы не терять контроль над собой. У новы должна создаться видимость, что мы пьяны и подавлены, но только видимость. Понял меня?»

«Понял. Тогда пускай Бен останется с тобой. Если я увижу вас вместе, то буду знать наверняка, что ты – это ты, а он – это он. Так спокойнее».

«Проверять друг друга будем мыслеречью. Не ответил – значит, самозванец. Тогда вырубать с ходу».

«Посвятим в план Бенни?»

Девушка покосилась на торчавшего у стойки стажёра.

«Не нужно. Так он, по крайней мере, будет вести себя естественно. И потом, нова может быть сейчас где угодно. Болтать о плане вслух опрометчиво».

«Согласен. Начнём прямо сейчас?»

«А чего тянуть? Выходи на улицу и сворачивай направо. Мы с Финкельштейном пойдём налево. Будем ловить на живца. Если нова себя не проявит, после заката встречаемся здесь и решаем, как поступить дальше».

«В кои-то веки у нас простой, немудрёный замысел: ходи и жди подарка. Хо-хо! Ну, я пошёл. Удачи, Эн!»

«Не вытаскивай Силу без меня, если повезёт тебе. Хочу посмотреть, как его скрючит».

Кристоф поднялся с табурета и, не оборачиваясь, быстро вышел из зала. С весёлой и беззаботной миной. Бен проводил наставника удивлёнными глазами, бросил свой пост и пробрался к столику тёмной волшебницы.

– Мэм, а куда отправился мастер Кристоф? – в тоне стажёра читалось: «Вы что-то задумали?»

«Ишь, проницательный!»

– По нужде, наверное, – Энвер сощурилась, посмотрела на подопечного так, будто решила сдать его внаём. – Вот что, Бен, принеси-ка мне пинту эля. Самого лучшего.

– Простите? – парень ушам своим не поверил.

– Иди к стойке и закажи эля. Помнишь, сколько это – пинта?

«Идиотский план, Крис. Очень надеюсь, что нам повезёт».

Озадаченный стажёр сходил к бармену и вернулся с кружкой для наставницы. Девушка залпом осушила посудину, брякнула ею о столешницу, встряхнулась.

– Значит так, сидишь здесь и греешь мне стул. Из кабака – ни на шаг. Узнаю, что ты куда-то подрывался – уши оборву. Ясно?

– Ясно, мэм, – приунывший Бен опустился на указанное место. – А вы куда… если не секрет?

– Меньше знаешь – крепче спишь.

«Тебя, Бен, я с собой не возьму. И не потому, что ты желторотый недотёпа. Просто нова может опять принять твой облик. А мне только того и надо».

Чародейка вышла на улицу и уверенно повернула налево. Дальнейшее утонуло в зыбком тумане забвения. Единственное осознанное воспоминание зафиксировалось рассудком у самой границы сна: мягкая прохлада подушки, встретившая щеку. И ещё фраза, произнесённая голосом Финкельштейна: «Доброй ночи, мастер Энвер».

– …а потом я тоже пошёл спать. Вот, собственно, и всё.

Бен сложил пальцы в замок перед грудью, выжидающе переводя взгляд с Кристофа на Энвер и обратно. При этом стажёр благовоспитанно избегал смотреть на обнаженные до середины бёдер ноги волшебницы.

– Ничего этого не помню, – завёрнутая в одеяло девушка сокрушённо покачала головой.

– Я тоже, – признался светлый маг. – Всё было именно так, Бенни? В точности?

– Ну… – Бен посмотрел куда-то вверх и вбок. – Если опустить мои догадки о тех похождениях, свидетелем которых я не… Да, именно так всё и было.

Кристоф картинно выдохнул. Энвер, наоборот, посуровела.

– Ладно, допустим: мы расслабились, потеряли контроль, и тебе в одиночку пришлось тащить нас сюда. Ругать здесь не за что. Но кто дал тебе право раздевать нас и класть в одну постель? Объяснись, молодой человек!

– Лично вас, мэм, – надулся юный Финкельштейн, – по моей просьбе раздевала жена хозяина гостиницы. И укладывали мы вас по очереди, при свете единственной свечи. Так что поводов для неловкости не вижу. А насчёт всего остального – что мне нужно было делать? Я еле-еле доволок вас до гостиницы. В городе праздник, постоялые дворы забиты до отказа. Повезло ещё, что пустовал единственный – лучший – номер для новобрачных. Я решил, что вам будет комфортнее приходить в себя именно здесь, а не в пыльной каморке под лестницей, в которую вы попросту не влезли бы и которую ваш покорный слуга занял сам, – ворчливо докончил он.

Ведьма пару секунд сверлила паренька глазами.

– Хорошо, – наконец произнесла она. – Прекрасно. Кажется, теперь мне всё ясно.

– Мэм?

– Не говори загадками, Эн, – поддержал стажёра колдун. – Чего тебе ясно?

– Ясно, что нас дурачат, Крис. Это нова, а никакой не Бен.

Финкельштейн вытаращил глаза. У Кристофа отвисла челюсть. Колдунья не выдержала, расхохоталась в голос.

– Видели б вы ваши рожи! Умора! Как будто это вас в одну кровать голыми положили! – тут девушка заметила откровенную натянутость веселья и прекратила смеяться. – Ну что, как вам версия?

– Эм-м… ты в своём уме? – выделяя каждое слово, поинтересовался напарник.

– Я в своём уме, Крис. Наш Бен тоже далеко не дурак. Ему б ни за что не пришло в голову уложить нас с тобой в одну постель. Памятуя о том, что мы ему сказали…

– Вообще-то, мэм, я запомнил тот разговор в поезде, – обиженно перебил юноша. – Поэтому не сомневался, что вы с мастером Кристофом, не будучи любовниками и даже в мыслях не допуская такой возможности, в случае чего не доставите друг другу… гм… неудобств.

– Э-э-это было весьма опрометчиво! – заволновался светлый маг. – Градус может пошатнуть моральные принципы и отключить все тормоза. Мне известны случаи, когда после успешной пьянки друзья по духу становились ещё и друзьями по телу. Некоторых не останавливала даже принадлежность к одному полу.

Энвер почему-то зарделась.

– Всё же исключено, – отмёл сомнения стажёр. – В вашем состоянии наделать глупостей было невозможно.

– Что, мы были… прямо совсем… никакие? – с надеждой пролепетал Кристоф.

– Вдрабадан.

– Слава Силе! – ищейка возвёл очи горе. – С этим покончили. А теперь будь добр, подскажи, где всё-таки мои штаны?

– Погоди, Крис, – ведьма не собиралась сдаваться. – Я не закончила. Есть ещё кое-что, о чём он нам не рассказал.

– О чём же?

Энвер криво ухмыльнулась.

– Ультраскоп.

Финкельштейн вдруг пришёл в замешательство.

– Простите, мэм…

– Принеси сюда ультраскоп. Ну же!

Юноша густо покраснел, глаза его потерянно забегали. Торжествующая ведьма не помедлила с разъяснениями.

– Он рассказал нам в общих чертах всё, что видел сам или что мы ему успели сообщить. Но был один важный эпизод, Крис, о котором этот парень сейчас не упомянул. Ты бегал в полицию и не можешь его помнить. Но помню я. И точно уверена, что тогда Бен был настоящий, ибо сам, без инструкций и подсказок, собрал ультраскоп.

Финкельштейн провозился почти час, старательно собирая сложный прибор. Поначалу Энвер забавляло наблюдать за молодым светлым магом, который, закусив губу и покрываясь испариной, подгоняет детальку к детальке. Но, несмотря на отсутствие опыта и сноровки, парень действовал чётко и последовательно. Чем и навевал скуку. Энвер, всё-таки ожидая в душе просьб о помощи, занялась другими делами. Она успела сходить и разузнать насчёт еды, провести небольшую ревизию инструментов и снадобий и подштопать рубашку (руками!) к тому моменту, когда раздался ликующий крик:

– Готово!

Энвер оторвалась от шитья. Сияющий от удовольствия стажёр стоял, вытянувшись по струнке, у стола, на котором поблёскивал поверхностями собранный прибор.

– Всё сделал?

– Как есть, мэм! – отрапортовал парень.

– Верно ли? Мне стоит проверять?

– Проверяйте, мэм!

Девушка махнула рукой.

– Собрал – молодец. Теперь дуй направо до конца коридора – там кухня – и забери наш обед.

Стажёр тряхнул головой.

– Я мигом!

Удовлетворённая колдунья вернулась к своей почти починенной рубашке… как вдруг раздался страшный грохот. Он мгновенно превратился в шум; шум лениво рассыпался на отдельные звенящие куски и наконец дозвучал высокой дребезжащей нотой. Окаменевшая ведьма дослушала её, потом о-очень медленно повернулась лицом к стажёру. Леденящее душу зрелище предстало перед чародейкой: «злодей» Финкельштейн, застыв нелепой скрючившейся горгульей, с ужасом взирал на плоды своей неловкости – раскатившийся по всему полу мусор, в котором сведущий человек мог без труда опознать останки ультраскопа. Несколько секунд тишина, опустившаяся на эту сцену, казалась могильной. Затем Бенджамину показалось, что он слышит отдалённый свист закипающего чайника: это разом позеленевшая от гнева ведьма выпускала воздух сквозь плотно сомкнутые губы.

– Я случайно, – выдавил Бен. – Я к двери… а он на краю… я задел бедром… а он наклонился…

Свист перешёл в шипение.

– Его ведь можно как-то… починить… наверное…

– Бенджамин Финкельштейн, – Энвер приложила титанические усилия, чтоб не заорать. Вполне успешно: голос лишь слегка дрожал. – Ты. Собрался. Его. Чинить?

– Я? – стажёр бестолково пошевелил руками. – Я думал, что вы… думал, можно суметь…

– Ты. Умеешь. Думать? Интересно чем?

– Головой? – робко предположил парень.

Ищейка тяжело выпустила остатки воздуха и обмякла.

– Медь, конечно, можно починить. Но кто починит кристаллы, пропорции которых тщательно рассчитаны? Кто склеит хрустальную сферу, которую шлифуют под контролем микроскопов? Может быть, ты? Или твоя голова? Может быть, в твоём черепе случайно завалялась ещё одна сфера, занимающая место мозгов?

Стажёр готов был провалиться сквозь землю. Ведьма чуть склонила голову набок, спросила усталым голосом:

– А ты, часом, не разыскиваемый нова? Уж больно это смахивает на саботаж. Ну-ка, потуши!

Она бросила на стол язык чёрного пламени. Это пламя не жгло столешницу, но его и нельзя было погасить обычным способом. Только магией. Бен вдохнул, поморщился и простёр над пламенем ладони. Раздался треск, пальцы дрогнули, но больше ничего не произошло. Чародейка вскинула бровь; юный волшебник покраснел, вытер вспотевшие руки о штаны и повторил действие. На этот раз под ладонями Бена родились золотые искорки. Они мягко опустились на пламя, как снежные хлопья опускаются на розовый куст. Чёрный огонь мерзко зашипел, но быстро уменьшился, побледнел и погас. Молодой волшебник облегчённо выдохнул.

– Ну хотя бы одна хорошая новость, – иронично проговорила Энвер.

– М-могу я что-то сделать? – виноватым тоном спросил Бен, косясь на обломки погибшего устройства.

– Ты уже сделал, парень. Теперь мы точно не сможем отследить нову по эфирному следу. Вот Крис обрадуется… Иди отсюда. В темпе. Ибо я сейчас буду громко ругаться и ломать вещи.

И было во взоре колдуньи нечто такое, что стажёр предпочёл немедля унести ноги. Он шмыгнул за дверь, успев расслышать летевшее вдогонку:

– …и, возможно, даже что-то подожгу…

– Ты раздолбал ультраскоп?! – схватился за голову Кристоф.

– Ультраскоп раздолбал настоящий Бен, – поправила ведьма. – И как оказалось, весьма кстати. Благодаря этому фальшивый Бен сейчас попался. Он не счёл нужным рассказать об инциденте – на том и погорел. Ну как?

Кристоф, подражая судьям, обратился к бледному Финкельштейну.

– Что скажешь в свою защиту?

Обвиняемый встретился глазами с Энвер и выдал:

– Мне жаль, мэм. Правда, очень-очень жаль, что так вышло с прибором. Да, я разбил его. Разбил по рассеянности. Вины своей не отрицаю, считаю, что эту оплошность следует занести в мою характеристику. Но ваше подозрение безосновательно. Упоминание об ультраскопе привело меня в смятение только потому, что устройство погибло по моей вине. Такая реакция естественна, любой другой на моём месте тоже стыдился бы своей неловкости, – стажёр волновался, но говорил уверенно, с вызовом. – Если хотите, могу принести обломки. Это лишь докажет, что я есть я, так как знаю, где они лежат и как выглядят.

Светлый маг, пряча улыбку, повернулся к напарнице.

– А ведь в его речах есть логика, Эн. Любой реагировал бы так же. Испортить дорогое имущество – не в тапки нагадить.

– Ерунда! Если нова, копируя человека, перенимает часть его памяти, то наш запросто мог получить и воспоминание о случае с ультраскопом. А уж разыграть спектакль, пытаясь вывернуться, для полиморфа раз плюнуть.

– Согласен. Но тогда твои доводы работают против твоей же теории. Зачем ему ломать перед нами комедию, если он изначально знал про ультраскоп? И потом, где тогда настоящий Бен? Он-то не пил.

– Настоящий Бен – я, – напомнил «настоящий» Бен.

– А я – королева Стадаконы, – фыркнула чародейка. – Докажи, что я ошибаюсь!

– Испытайте меня.

Ищейка протянула руку; тёмный огонёк сорвался с кончиков её пальцев и заплясал у ног Финкельштейна. Парень присел на одно колено, куполом сложил ладони над пламенем. На этот раз заклинание сработало с первой попытки: привычные звуковые эффекты сопроводили быструю смерть чёрного огня от золотистых искр. Кристоф присвистнул.

– Кажется, кое-кто только что сел в лужу! Стихийные маги не разбираются в контрзаклятиях.

Энвер молчала, закусив губу.

– Всё верно, – кивнул Бен с миной отличника, отвечающего урок. – Меня хорошо учили. В книгах написано: «Стихийно овладевший Силой маг, именуемый новой, не имеет возможности ознакомиться с фундаментальными законами природы магии, а также получить систематическое образование, посему…»

– Ой ладно! – сердито отмахнулась когда-то лучшая студентка на курсе. – И без тебя знаю, что нова так не смог бы. Значит, ты настоящий Бен. Я ошиблась.

– Думаю, кое в чём вы правы, мэм, – осторожно заметил оправданный. О конфузе с ультраскопом он уже позабыл.

– Это в чём же? – насторожилась Энвер.