Текст книги "Ищейки"

Кто не знаком с ковбойскими легендами? С историями об отчаянных героях – шерифах, мстителях, ловких погонщиках и просто ганфайтерах вне закона, – вооружённых лишь парой револьверов и собственной удалью? Это те самые рассказы, что так нравятся мальчишкам, слушающим их с восторженным блеском в глазах. Те самые рассказы, что оживают ночами в пляске бивуачного костра. Те самые рассказы о выжженных солнцем каньонах и городах-призраках, о быстроногих скакунах и прекрасных индейских девушках. Те самые рассказы, в которых любой поход в салун неизменно оборачивается хорошей дракой, дуэли характеров захватывают сильнее самых яростных перестрелок, а в конце непременно обнаруживается давно утерянный золотой клад. Это те самые рассказы, где крутые парни в шляпах ловко расправляются с негодяями, после чего неторопливо уезжают в сторону заходящего солнца… Да, разумеется, все не сильно важные для сюжета перемещения персонажей редко описываются более чем парой общих фраз. В таких случаях воображение рисует неизменную картину: отважные стрелки стремительным карьером несутся на своих лошадях сквозь очередную пустыню, а на фоне обязательно играет высокопарная оркестровая музыка (и героическую тему ведёт труба или флюгельгорн). Огромные расстояния ложатся под копыта легко и непринуждённо, и рассказчики даже не считают нужным останавливаться на этом подробнее.

Энвер подумала о том, что они, эти рассказчики, поступают верно, обходя своим вниманием путешествия через дикие просторы. Так, по крайней мере, легенды сокращаются минимум вчетверо. В действительности конный переход даже в несколько дней – дело скучное и утомительное. Октябрь на этой широте и в этой местности устроен так, что днём солнце вовсю палит, заставляя потеть и чувствовать себя варёной рыбой. Ночью же становится по-настоящему холодно: хочется сильнее закутаться в попону, ты стучишь зубами и жалеешь, что не можешь обернуться спиралью вокруг костра. Кстати, о костре: отыскать в бесплодной пустыне сухое карликовое деревце – вершина везения. Колючки, кактусы да жидкие пучки бурой травы, прячущиеся в трещинах и у камней, – вот и вся флора. Колдовское пламя в дровах, конечно, не нуждается, но нужно тратить силы на его поддержание. Постоянно хочется пить. Финкельштейн, непривычный к седлу и жаре, заметно скис, но терпел стоически, не жалуясь. Путь до Арройо Секо, по словам местных, занимал три дня, но каждый день от вынужденного безделья тянулся как десять. Ищейки боролись со скукой как могли: Энвер и Кристоф обучали стажёра новым профессиональным приёмам, светлый маг тренировал юношу в общении мыслеречью. На привалах маги рядились, как лучше дать отпор бандитам, и обсуждали возможные действия оных. Пытались дотошно опросить проводников. Крестьяне взвалили на себя всю хозяйственную часть похода, но, увы, не горели желанием вести с ищейками светские беседы. Далёкие от цивилизации земледельцы смотрели на своих будущих избавителей скорее с благоговейным страхом, нежели с надеждой и благодарностью. Но еду готовить умели и дорогу знали. В остальном же ищейки были предоставлены самим себе.

К середине третьего дня путешественники вошли в неглубокое каменистое ущелье. Потрёпанные эрозией обрывы, напоминавшие цветом старый гипс, спускались к наполовину засыпанной песком и камнями естественной канаве. По её краям изредка торчали высохшие, почерневшие стебельки пустынной колючки. Царило безветрие, и оттого тишина в ущелье казалась густой, как сироп; каждый потревоженный подкованным копытом булыжник отзывался резким возмущённым треском, похожим на выстрел.

– Теперича недалече, – усатый загорелый крестьянин, сидевший верхом на муле, указал рукой на юг, вглубь ущелья. – До темноты на месте будем.

– Это что, пересохшее русло? – Энвер кивнула в сторону канавы. – Неужели тот самый Сухой Ручей? Похоже.

– Нет, масса чаровница. То деревня наша, – крестьянин замолчал на пару секунд, потом добавил для уточнения: – Оно, конечно, и этот ручей сухой. Ясное дело. Но в сезон дождей тут случается вода.

– Факт. Я даже с высоты седла вижу отполированную потоком гальку, – крикнул светлый маг, ехавший чуть позади.

Волшебница фыркнула.

– Видит он… А что же, добрый селянин, разве не в честь этого русла названа ваша деревня?

– Нет, масса. Арройо Секо взаправду речка, – проводник говорил на неродном языке с видимым трудом. – Деревня на берегу стоит, на хорошей земле. А сама речка бежит с заката на восход и, сказывают, впадает в Великую Реку. А у этого русла нет имени. Но ежели ехать вдоль него, на полдень, будем дома уже к вечеру. Аккурат.

Бен, замыкавший небольшой караван, поравнялся с Кристофом.

– Можно вопрос, сэр? – пряча глаза, негромко произнёс юноша.

– Ты его уже задал, – наставник издал смешок. – Ладно, шучу. Валяй.

Но стажёр мялся, с опаской поглядывая в сторону колдуньи.

– Не про учёбу? – насторожился агент поиска магических аномалий.

– Не-а, – наконец Финкельштейн решился. – Скажите, сэр, а мастер Энвер… У неё кто-то есть? В смысле…

Кристоф хлопнул себя ладонью по лбу.

– Опять… Потише с такими разговорами, парень. С чего ты взял?

– Реакция.

– Чего?

– Ну, реакция на мистера Линца. Тогда, в баре. И потом, на улице. Такое ощущение, будто у мастера Энвер был или есть… приятель, похожий на Мартина. И будто бы у них что-то не заладилось в отношениях. И теперь новый знакомый вызывает у неё не слишком приятные воспоминания. Отсюда всё это… ну, вся эта подчёркнутая сдержанность, дистанция, едкие высказывания, решения, принятые в пику планам мистера Линца. Это же защитная реакция. Подсознательный барьер.

– Ты… – Кристоф даже шляпу на лоб сдвинул. – Ты, умник, откуда такого набрался?

Бен съёжился в седле.

– Детективы, – пролепетал он. – Психологический портрет…

– У-у-у-у… – протянул светлый маг. – Понятно. Вот что, Бенни, выбрось-ка всю эту чепуху из головы. У Энвер нет и не было никогда «приятеля», похожего на Линца. Во всяком случае, мне про это ничего не известно. А даже если бы и был… Вообще, не стоит больше заводить такие разговоры про Энвер, она ведь…

– Эй, я всё слышу! – донеслось из головы колонны. – Чего это там про меня не надо заводить?

– Заводить, говорю, тебя не надо: мигом покажешь, почём фунт лиха! – крикнул в ответ Кристоф. Затем он повернулся к стажёру, скорчил страшное лицо и приложил палец к губам: – Тсс! Я понял, что Мартин тебя впечатлил. Ещё бы, серьёзный мужик! Однако что поделать? У него своя работа, у нас своя. Наши дороги пересеклись, и сейчас вперёд едем только мы. Смирись, парень. Тебе ещё встретятся в жизни достойные примеры для подражания.

Энвер задрала голову, посмотрела в небо. Оно казалось особенно далёким и заброшенным. Ни облачка, ни пятнышка. Только пара стервятников кружила в вышине, надеясь чем-нибудь поживиться. В этих мёртвых песках даже падальщикам порой что-то перепадало. Чародейкой вдруг овладело странное, пробирающее до костей чувство незащищённости. Она остановила лошадь в излучине русла, пропустила вперёд крестьян и беззаботно болтавших колдунов.

– Что-то не так, Эн?

Она махнула рукой: езжайте, мол. А сама замерла, прислушиваясь к ощущениям. Потом медленно обернулась, прочесала взглядом безжизненные склоны ущелья. Пусто. Никакого движения.

Тишина.

Чародейка недоверчиво хмыкнула, развернулась и отправилась догонять своих. В нескольких десятках шагов от того места, где останавливалась ведьма, вжавшийся в песок Мартин Линц довольно улыбнулся: не заметила! Значит, статус-кво сохранён. Приподняв голову, охотник за наградами ещё немного понаблюдал за удалявшейся девушкой. Рядом беззвучно опустился чернокожий напарник.

– Что будем делать? – спросил он у предводителя группы.

– Подождём. Пусть немного оторвутся. А мы пока устроим схрон.

– Думаешь, в нём есть смысл сейчас?

– В нём всегда есть смысл, Джон. Никогда не знаешь, как дело пойдёт.

– Схрон так схрон, – пожал плечами носитель белой шляпы. Он приподнялся на руках и, стараясь не поднимать пыли и шума, отполз от обрыва. Потом выпрямился и, уже не таясь, пошёл прочь; в пятидесяти шагах от кромки плато их с Мартином ожидали ещё два человека и четыре лошади.

Стрелки шли за своей добычей.

В деревню въехали на закате. Их встретило неприятное, неестественное безмолвие. Улочка была пустынна; вороватый ветер гнал по ней пыль. На изгороди из песчаника слабо трепыхалась, точно умирающий воробей, забытая кем-то тростниковая циновка. У обочины валялась перевёрнутая корзинка; кукурузные початки раскатились из её недр в разные стороны. Крестьянские халупы хмурились камышовыми скатами крыш. Алое зарево гасло на западе, небо темнело, густая чёрная тень всё смелее выбиралась из своих дневных укрытий. Последние отблески вечерней зари расцветили реку, лёгшую вдоль деревни узкой лентой. В самом же Сухом Ручье лишь одинокая лампа сопротивлялась сумеркам на одной из опор большого навеса, да ещё мерцали угли в общем очаге. Вокруг – ни души.

Всадники в нерешительности остановились перед навесом.

– А где все? – спросил Кристоф у проводников. Те лишь растерянно помотали головами.

– Неужели мы опоздали? – Энвер обшаривала взглядом неказистые постройки, но следов трагедии найти не могла.

Тут Финкельштейна осенило.

– Я знаю! – воскликнул он. – Нас просто испугались!

Не тратя время на объяснения, стажёр с удовольствием покинул надоевшее седло, сделал несколько быстрых шагов вперёд, набрал в грудь воздуха и заорал:

– Э-ге-ге-ей! Добрые люди! Мы пришли с миром! Выходите, бандитов среди нас нет! – Бен запустил в воздух белый файер. Тот разорвал тьму над головами, рассыпался множеством слепящих звёздочек. На несколько секунд стало светло, как днём. И только тогда волшебники заметили десятки глаз, настороженно блестевших в чародейском свете. Крестьяне таились, наблюдая за приезжими из укрытий.

– Довольно прятаться! – снова крикнул Бен. Он тоже засёк опасливые взгляды, понял, что его слышат и понимают, и это его приободрило. – Бросьте трусить, селяне! Помощь пришла! Где же ваше гостеприимство?

Голос юноши звучал уверенно, обнадёживающе. И люди послушались. Заскрипели петли отворяемых дверей, зашелестели занавески, сплетённые из соломы сорго. Крестьяне покидали свои укрытия, всё смелее и ближе подходя к навесу. Наконец подали голос растерявшиеся было проводники. Они тотчас были узнаны, и поселение огласили радостные восклицания. Обстановка разрядилась. И деревня сразу сделалась живой и очень уютной.

Пока проводники обнимались со своими семьями, вперёд выступил длиннобородый старик в соломенной шляпе. Он был одет небогато, но очень аккуратно, и уж точно не в лохмотья. «Наверное, его лучшие рубаха и штаны», – подумала Энвер. «Наверное, здешний староста», – подумал Кристоф.

– Наши люди были отправлены за ружьями и патронами, – произнёс старик, придирчиво оценивая новоприбывших. – Вместо этого они привели мужчину, женщину и мальчика. Кто же вы, позвольте спросить?

– Мы, конечно, не плюёмся пулями и не выдыхаем пороховой дым, – пошутил Кристоф. Он соскочил с лошади и протянул старику ладонь. – Но годимся для кое-чего другого.

– Волшебники мы, – пояснила Энвер.

– Волшебники?

– Вообще-то мы агенты поиска магических аномалий, – уточнил светлый маг. – Бандиты не по нашей части. Но, узнав о вашей проблеме, взялись помочь.

Улыбки на лицах крестьян померкли. Аборигены присмирели, зашептались между собой, с тревогой поглядывая на колдунов. «Наверняка гадают, кто же из нас “ужасный тёмный”», – с горькой иронией подумала ведьма. Впрочем, вряд ли жители Сухого Ручья знали о тонкостях кадровой организации Агентства. Старец, возможно, знал, но не подал вида. Прибывшая подмога его хоть и потрясла, но не так чтобы уж слишком. И «ужасных тёмных» он, похоже, не боялся.

– Помочь? Помочь – это хорошо. Только вот чем нам нужно будет расплачиваться? Потому как ни в жизнь не поверю, чтобы волшебники удовольствовались тем, что нам удалось собрать для покупки ружей.

– А кто вы, мистер? – осведомился Кристоф. – Как к вам обращаться?

– Это дедушка Хаби! – пискнул из толпы какой-то малец. Мамаша тотчас спрятала его за своей юбкой. Старик улыбнулся.

– Я тот, кто надоумил селян взяться за оружие. Как звали меня когда-то – не важно. Теперь меня зовут «дедушка Хаби».

– Вы не местный, – кивнул светлый маг. – Это сразу видно.

– Теперь уже местный. Давным-давно осел здесь. Сам я ничего не имею, живу один. Бандиты меня не трогают. Но каждый раз больно смотреть, как эти проходимцы отбирают у крестьян честно заработанный хлеб. И вот крестьяне решили, что с них довольно. Я лишь подсказал им, что делать дальше.

– Дальше ничего не нужно, – заявила Энвер. – Они земледельцы, не воины. Пусть делают своё дело. А мы…

– …сделаем не своё – для разнообразия, – подхватил Кристоф. – Можете поверить, абсолютно безвозмездно. Если не считать еды, которой вы нас, надеюсь, накормите.

В подтверждение слов мага один из проводников извлёк из седельной сумки мешочек со скромным деревенским богатством. Мешочек весело звякнул. Лица крестьян посветлели.

– Но какая выгода вам? – не сдавался старик.

– Никакой. Мы просто решили поставить плохих дядек на место.

Первоначальное напряжение ушло совсем, в рядах поселян зародилось нечто напоминавшее надежду.

– Но вас всего двое. Справитесь?

– Во-первых, не двое, – встрял Бен. Наставник потрепал его по плечу.

– И не с таким справлялись – это во-вторых, – докончила ведьма.

– Ну что ж… Как вас звать?

– Я – Кристоф, – представился светлый маг. – Это – моя напарница Энвер. А этот горластый паренёк – Бенджамин.

– Можно просто Бен, – скромно добавил стажёр.

Старик рассмеялся.

– Тогда я – просто дон Хаби! Ну что ж… Педро! Собирай людей! Организуем праздник в честь наших гостей!

За полчаса действительно был организован праздник. Польщённых ищеек усадили во главе большого стола. Хозяйки нанесли под навес нехитрых, но душевных яств, нашлись молоко и сыр, кто-то достал из закромов пузырь текилы. Дон Хаби усмехался в бороду. Один парень притащил гитару, несколько девушек разом обнаружили перед гостями неплохие вокальные данные, и вдоль по ночной улице полилась солнечная музыка ранчеро. Угрозы вымогателей на время забылись, отодвинулись на дальний план. В конце концов, данный главарём срок истекал только через три дня.

Бандиты явились в самый разгар торжества, сломав собственноручно установленные временные границы.

По улице, растянувшись в подобие трёх колонн, дефилировали девять вооружённых всадников: неторопливо, уверенно, с таким видом, будто деревня и земли окрест были их законной вотчиной. В скудном свете убывавшего месяца они казались вырезанными из бумаги солдатиками, которых кто-то большой и невидимый, забавляясь, двигал всё ближе и ближе к навесу. Первой пришельцев заметила Энвер. Сперва она замерла, присматриваясь. Потом, усилив зрение чарами на несколько секунд, смогла изучить незваных гостей подробнее. И тут её брови взлетели вверх.

– Ба-а-а! – протянула девушка, цитируя саму себя. – Кого это сюда несёт?!

Кристофа, сидевшего напротив, заинтересовала выразительная мимика напарницы.

– Ты чего, Эн? – спросил он. Ведьма кивком велела ему обернуться. Волшебник сделал это, и его лицо помрачнело, как небо перед грозой.

– Да ведь это наши знакомцы пожаловали! Ну и ну!

Ищейки не ошиблись. Одним из девятки был не кто иной, как Альваро, гнусный клещ из салуна. В другом визитёре опознали «соседа», сомневавшегося в половой принадлежности Энвер. Тогда, после урока, преподанного стрелком, эти двое выглядели точно побитые шавки. Теперь к ним, похоже, вернулась вся их заносчивость.

Между тем всадники подъехали к навесу, и крестьяне их наконец тоже заметили. Разом повисла гробовая тишина, песня оборвалась на жалобной ноте. Кружка, в которую кто-то наливал молоко из кувшина, наполнилась, белая жидкость полилась через край. Дети испуганно прижались к родителям. Дон Хаби словно окаменел; только пальцы, сжимавшие кусок хлеба, нервно шевелились, и выпечка понемногу крошилась на стол. От группы бандитов отделился один, вышел на свет.

– Пируете, значит, – процедил он, растягивая слова. – И еда нашлась, и выпивка. И, наверное, даже фураж где-нибудь припрятан. Так ведь?

Большая шляпа-сомбреро висела у него за спиной, на длинном кожаном шнурке. Короткие волосы тщательно прилизаны. На молодом безусом лице (бандиту было, наверное, не больше двадцати) застыло выражение скуки и равнодушия. Взгляд был холоден как лёд.

– Еда, значит, есть, – продолжал рассуждать безусый. – Для пирушек. А сеять, значит, нечего. А уж для парней Рикардо ничего нет и подавно. Так?

– Полегче с ними, Пепе, – хохотнув, бросил один из бандитов. – Они уже и так в штаны наложили.

– Как бы вы сейчас не наложили! – дерзко ответили из-за стола.

Тот, которого назвали Пепе, удивлённо вскинул бровь. Остальные налётчики переглянулись, кровожадно ухмыляясь. Неожиданный отпор сулил хорошую потеху.

– Значит, Старый Пёс всё-таки был прав, когда отправлял нас приглядеть за сбором припасов, – безразличным голосом резюмировал Пепе. – Что ж, не перестаю удивляться его прозорливости. Сбор идёт очень – ОЧЕНЬ! – своеобразно, Рикардо будет над чем поразмыслить… Итак, кто же у нас тут такой храбрый? – вероятно, ответа он не ожидал. И зря.

– Храбрецов здесь больше, чем ты думаешь, – задорно отозвался тот же голос. Ряды крестьян зашевелились, и вперёд выступил долговязый рыжий парень. Явно не из местных. На его физиономии играла самая что ни на есть презрительная усмешка. Чужак не боялся Пепе. И Пепе это не понравилось.

– Ты кто такой?

– Хочешь познакомиться? – продолжал издеваться рыжий.

Бандит, выдержав вопросительные взгляды подельников, вздохнул и вытащил из кобуры револьвер. Дуло нацелилось рыжему в грудь. Крестьяне дружно ахнули.

– Я сейчас тебя пристрелю, как собаку, – устало произнёс Пепе. – Для этого мне не требуется знать твоё имя.

– А моё? – крикнул ещё кто-то.

Безусый скосил глаза. По правую руку, чуть в стороне, стояла высокая девушка. У Альваро при виде неё отвисла челюсть.

– Я ж знаю эту черноволосую! Чтоб мне провалиться в пекло, знаю!

– Точно, я тоже знаю, – вторил дружку Сосед. – Это та самая девка, к которой ты клинья подбивал. Помнишь, Пепе, мы рассказывали? Там ещё был один ублюдок, подстреливший Альваро.

Одна рука у падкого на женщин бандита висела на перевязи. Пепе водил холодным взглядом от рыжего к девушке и обратно.

– Так-так, что у нас здесь? Кретин-самоубийца и девица из влажных фантазий нашего бабника. Становится всё интереснее. Что же вы здесь забыли в такое неподходящее время, без пяти секунд покойники?

– По-моему, рыжий тоже был в том салуне, – брякнул «бабник».

– Как и вон тот, – один из бандитов кивнул на мальчишку лет шестнадцати, обошедшего шайку слева.

– Ещё и ребёнка привели, – покачал головой Пепе и взвёл курок. – К чему гадать зачем? Клоунов хватает. А хороший клоун, как известно, мёртвый клоун. Прощайте, неудачники.

«Пора!»

И пошла предугаданная бандитами потеха.

Пепе не успел выстрелить в Кристофа: тот резко ушёл с линии огня. Со стола за спиной мага сорвалось и просвистело над головами остолбеневших крестьян блюдо варёного картофеля. Картофелины, словно начинка шрапнельного снаряда, полетели коню Пепе в морду. Конь перепугался, взвился на дыбы; наездник охнул, запоздало пальнул в воздух и вывалился из седла. Замелькали вспышки, что-то громыхнуло, ночь прошил короткий вопль: «Чары!» Бандиты бросились врассыпную. Энвер двумя быстрыми заклинаниями смела двоих с сёдел – разбойники с криками шлёпнулись в песок. Кто-то начал стрелять по чародейке, она едва успела спрятаться за толстым деревянным столбом. Полетели щепки. Селяне заметались в панике, у навеса мгновенно образовалась свалка. Кристоф натолкнулся на какую-то женщину, сообразил, что целиться будут в него, отскочил подальше от людей, навскидку бросил в сторону супостатов файербол. Кто-то вскрикнул: возможно, огненная сфера нашла свою цель. Колдун перекатился (пули взметнули позади него несколько пыльных фонтанчиков), пустил в поднимавшегося Пепе простое, но действенное заклинание оглушения. Бандит успел заслониться рукой. Полыхнуло тёмно-зелёным, цель отбросило на несколько футов, но и только. У ищейки отвисла челюсть: контрзаклятие! НО КАК?! Размышлять было некогда. Чародей опомнился, прыгнул прочь из круга света, и вовремя – очередная пуля просвистела мимо. На Финкельштейна налетел ближайший всадник, надеясь сбить и растоптать жертву копытами лошади; стажёр угрём ускользнул от опасности и швырнул в Альваро болас из переплетённых жгутов света. Плешивый зарычал: раскрученный в воздухе магический снаряд обвился вокруг вспотевшей шеи, примотал к ней здоровую руку с оружием. Вторая рука – та, что на перевязи – не справилась с поводьями, и беснующаяся кобыла сбросила седока. В паре ярдов от Альваро замертво рухнул Сосед, сражённый шаровой молнией. Ещё одна молния прожужжала над всеми, врезалась в соломенную крышу одной из хат, и та вспыхнула, как пучок сухой пакли. Поле брани осветило красным сполохом. Атаковавший Бена всадник сумел развернуться и навскидку выстрелить пару раз. Не попал лишь чудом: напуганная лошадь и свистопляска огней мешали целиться. Финкельштейн рванул в сторону, перемахнул через заборчик, сложенный из обломков скалы, и укрылся за ним.

С самого начала всё пошло наперекосяк, причём и для тех, и для других. Бандиты попросту не рассчитывали встретить хоть какое-то сопротивление, а уж три боевых колдуна и вовсе открылись не в масть. Что до ищеек, то здесь всё было ещё сложнее. Во-первых, Энвер и Кристоф, не говоря уж о Бене, действительно впервые столкнулись с организованной, вооружённой огнестрелом группой. Во-вторых, разбойники появились в самый неподходящий момент – к ужину. В-третьих, в бандитском разъезде совсем некстати оказался чародей. В итоге сражение, которого ищейки вообще-то планировали избежать, обернулось хаосом, сумасшедшей пляской-импровизацией, скачкой наперегонки со смертью. Наделённый Силой разбойник был очень хорош. Он фактически навязал Кристофу дуэль. Чародеи обменивались выпадами, уклонялись от ударов копыт, избегали шальных пуль. Втроём ищейки, конечно, быстро уделали бы и восьмерых боевиков, и незнакомого волшебника. По отдельности. Но разбойники избрали единственно верную в их случае тактику: спешились и рассыпались по укрытиям вокруг навеса. Энвер сразу была лишена манёвра перекрёстным огнём. Она видела поединок напарника, но помочь не могла, потому что мешали крестьяне. Не все из них смогли сразу удрать: кого-то зацепило, кто-то споткнулся и упал, кто-то просто бился в истерике, сходя с ума от ужаса. Бандиты палили не только в ищеек, но и по жителям Сухого Ручья. Может, думали, что среди селян есть ещё враги. Может, и нет. Но эскалации бойни допустить было нельзя. Увы, пуля всё же быстрее человеческой реакции; даже сильный маг ничего не может с этим поделать. Поэтому Энвер, прячась от злых свинцовых мух, пустила в ход всё своё мастерство, чтобы защитить крестьян – раненых и тех, кто не успел сбежать. Бенни, молодец, не растерялся в самом начале, оттого и остался жив. Большего от необстрелянного новичка, вчерашнего студента, не требовалось. Юноша был где-то рядом, лихорадочно что-то придумывал, и время от времени из темноты били наспех сработанные чары. Бандиты хоронились, хотя им везло меньше и двоих зацепило точно. Помочь своим вражеский чародей тоже не мог. Шла битва на истощение, без явного фаворита. То, кому достанется победа, зависело от того, что закончится быстрее: патроны или колдовские силы.

Но всё решилось иначе. В какофонию грязной ругани, грохота выстрелов, стонов раненых и лошадиного ржания ворвался новый звук – залихватское ковбойское «И-и-и-и-и-х-ха-а!». Из темноты вынырнули новые конники: первый, второй, третий, четвёртый. Стремительными вихрями они пронеслись по полю брани. Выстрелил один – и целившийся в Энвер бандит повалился на землю. Выстрелил другой – очередной головорез крутанулся на месте, запутался в собственных ногах и упал, разбрызгивая кровь. Третий пронёсся мимо скорчившегося Альваро и наотмашь рубанул следующего врага не то саблей, не то палашом. Враг противно чавкнул и отлетел к стене крестьянской избушки. «Заса-ада-а!» – истошно завопил один из уцелевших подельников Пепе, развернулся и бросился бежать, спасая свою жизнь. Четвёртый всадник коротко махнул рукой. Струсивший бандит подавился криком и ничком грохнулся на серый песок. В спине бедолаги торчал метательный топорик.

– Эгей! Мартин здесь! – радостно возвестил Бен, опознав подкрепление.

Исход сражения был решён. Энвер выскочила из-за укрытия, швырнула в ближайшего противника жуткую крылатую тень, будто бы оторванную от земли. Член банды выстрелил, но пуля прошила фантом насквозь, не причинив ему вреда. Незадачливый стрелок даже не успел испугаться: тёмная тварь налетела на него, спеленала сотканными из мрака крыльями. Попавший в смертельные объятия мужчина коротко взвыл… и тотчас умолк. Альваро, воспользовавшись тем, что про него на время забыли, поймал одну из лошадей, оставшихся без седоков. Пепе увернулся от колдовской стрелы Кристофа и широко махнул рукой, веером рассыпав по улице полтора десятка огненных лоскутьев. Лошади охотников за наградами, почуяв пламя, взвились на дыбы. Ведьма гикнула, перепрыгнула сражённого крылатой тенью грабителя, протянула руки к вражескому волшебнику. Она уже почти закончила собственное заклинание, когда ружейная пуля со свистом пролетела мимо лица, оцарапав щёку под левым ухом. Боль обожгла! Энвер зашипела, рефлекторно схватилась за рану. Стрелявший поспешно перезарядил свой карабин и со второй попытки наверняка прикончил бы выпавшую из боя волшебницу, но что-то невидимое подсекло ему ноги. Бандит полетел вверх тормашками. Финкельштейн, удачно бросивший спасительное заклятие, облегчённо выдохнул. Энвер пришла в себя, посмотрела на свои запачканные кровью пальцы. Её захлестнула волна жгучей ярости. Ворочавшийся на земле разбойник пытался нашарить оброненный карабин, когда его настигла шаровая молния. Никакой жалости!

– Пепе! Уходим!

Пепе вскинулся и увидел над собой плешивого: тот был уже в седле и держал под уздцы ещё одного пойманного коня.

– Ку-уда?! – рявкнул Кристоф.

Он метнул в оппонента мощный психокинетический заряд. Владеющий Силой бандит лишь неумело взмахнул руками, сумев в последний момент слегка отклонить заклинание ищейки. Сноп энергии взорвался далеко в стороне, разворотив ещё одно крестьянское жилище. Альваро ткнул револьвер в светлого мага, дважды выстрелил впопыхах. Не попал; но рыжий, смещаясь, наступил на рассыпанную картошку, поскользнулся и шлёпнулся оземь. От удара затылком потемнело в глазах. Пепе воспользовался шансом и мгновенно оказался в седле. Пришпорив скакунов, уцелевшие бандиты что есть духу понеслись прочь из деревни. Стрелки Линца смогли наконец усмирить своих лошадей и бросились было в погоню. Но Пепе, развернувшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, от души залил улицу гудящим багровым пламенем. Потратил, наверное, остатки сил, отсекая преследователей. Чары были незамысловатые, ведьма со стажёром довольно быстро убрали огненную баррикаду. Но драгоценные секунды были упущены: бандиты скрылись в ночи.

Неспешно догорали остатки крестьянской хижины, подпалённой в самом начале. Ещё один домик разнесло по камушкам. Кругом пыль, щепки, стреляные гильзы. То тут, то там среди дымящихся обломков и мусора угадывались тела. Некоторые из них шевелились, издавали стоны. Где-то плакал ребёнок. Один из бойцов Линца остановился возле поверженного бандита. Дуло короткого ружья посмотрело вниз: выстрел – и «труп» стал действительно трупом. Энвер осмотрела удручающую панораму, вытерла стекавшую за шиворот кровь. На раздавленных картофелинах шевельнулся Кристоф.

– Ты как, Крис? Он тебя достал?

Ведьма присела на одно колено, помогла волшебнику приподнять голову. Он зашипел, когда напарница коснулась его затылка, выдавил кислую улыбку.

– В этот раз я сам себя достал: треснулся башкой… Эй, да у тебя кровь!

– Ерунда, – отмахнулась Энвер. – Бандитской пулей зацепило. Царапина.

– А, ну тогда ладно, – чародей немного успокоился. – Бандитской пулей, ха… Погоди, я тебе всё так залечу – даже шрама… зараза, череп болит… даже шрама не останется.

– Чёрт с ним, со шрамом. Лечить нужно селян. Наломали мы дров…

– Мастер Энвер, мэм! – голос Бена. – Скорее сюда! Тут женщина ранена в живот. Много крови. Меня, конечно, учили, но…

– Делай, что можешь, я сейчас буду! – крикнула Энвер. – Крис, ты сможешь подняться?

– Нет… проблем.

Светлый маг, морщась, начал подниматься на ноги. Напарница поддерживала его за локоть. Когда ищейки выпрямились, то увидели перед собой Мартина Линца. В его глазах читался укор.

– Проще и дешевле, значит? – негромко спросил он, кивнув в сторону Бена и раненой женщины.

Энвер ничего не ответила. Не так уж часто тёмным волшебницам приходится признавать своё поражение.

Семь мёртвых бандитов. Одиннадцать пострадавших жителей Арройо Секо. Разрушения в самой деревне. И самое главное: стойкая уверенность в том, что банда вернётся мстить. Такой итог был подведён на утреннем совете, уже после того, как всем нуждавшимся была оказана медицинская помощь, тела убраны, а пожар потушен. На повестке нового дня стоял вопрос: что делать дальше?

– Что же нам делать дальше? – так и спросил дон Хаби. Он восседал во главе стола под навесом. Тут же присутствовали Энвер, Кристоф и Бен, а также Линц и седоусый стрелок в черном. Белоснежная Шляпа и длинноволосый силач отправились в патруль на случай, если разведчики банды рыщут неподалёку. За спиной старейшины толпились деревенские мужчины. Лица их были хмурыми, взгляды – растерянными.

– Надо было задать этот вопрос волшебникам до того, как они вздумали задирать налётчиков, – ровным голосом произнёс Линц. Энвер посмотрела на него с неприязнью. Она не сомневалась, что он сказал это специально, чтобы поддеть её.

– Однако всё случилось так, как случилось, – вступился за ищеек Кристоф. – Историю не перепишешь. И не надо возлагать всю вину на нас. Мы, в конце концов, будущее не предсказываем.

– Могли бы выставить боевое охранение, хотя бы из тех же крестьян.

– Послушайте, мистер Линц, никто не мог знать, что бандиты нагрянут раньше срока! – огрызнулась волшебница. – Будь у нас время, мы бы разрешили всё без шума и пыли. Но пришлось импровизировать, причём с гражданскими за спиной. Никто из них, к счастью, не погиб, и…

– Повезло, что не погиб, – ехидно вставил усатый в чёрном. Девушка наградила его уничтожающим взглядом.