Текст книги "По дороге к Храму"

Глава 19

Неприятный запах в Сергуниной мастерской, подействовал на Алёнку тошнотворно. Не обнаружив курицы, она подошла к окну и открыла форточку. Но, воздух всё равно оставался противным, и пришлось распахнуть балконную дверь. Ей никогда ещё не приходилось бывать на балконе. Казалось, что с него можно было шагнуть прямо на пышную, шевелящуюся на ветру, зелёную шевелюру молодого тополя, закружившего голову. На свежем воздухе тошнить перестало, но ужасно захотелось есть. Она закрыла дверь и услышала, что в переднюю, кто-то вошёл. Заглянув в маленькую дырочку, проделанную когда-то предусмотрительным Сергуней в задней стенке шкафа, Алёнка увидела двух незнакомых мужчин. Один из них был высокий и широк в плечах, другой же полная его противоположность. Они недолго постояли у дверей, оглядывая комнату и не разуваясь, прошли к столу. Незнакомцы не уселись на диван, который притягивал к себе своим мягким видом, а присели на стулья, развернув их спинками наоборот. Худой посмотрел на часы и тихо произнес:

– Подождём.

Здоровяк ничего не ответил и потянулся к Алёнкиной сумочке, лежавшей на широкой спинке дивана. Алёнка же, наблюдая за всем этим, кляла себя за то, что опять забыла запереть за Сергуней входную дверь. Закусив кулак, она, молча, наблюдала, как здоровяк совершенно бесцеремонно роется в её сумочке. Сначала он вынул кошелёк, заглянул в него и швырнул обратно. Вынув паспорт, долго с любопытством его листал. Заглянув за обложку, он обронил на пол фотографию Лукича, которую Алёнка хранила в тайне от Сергуни. Глаза Алёнки от негодования увеличились вдвое. Все её существо, протестовало! Жаль, что Сергуня запретил рассекречивать эту комнату под любым предлогом, иначе бы она им показала, как копаться в её сумке, в её доме! Глаза от напряжения слезились. Здоровяк нехотя наклонился и поднял фото. Посмотрев на него, с ухмылкой сказал, делая ударение на последний слог:

– Глянь, какой артист.

Худой протянул руку, взял фотографию и, взглянув на неё, громко и удивлённо воскликнул:

– Вот – это да!

– Знакомый мент? – насторожённо спросил здоровяк.

– Ещё, какой знакомый!

– Слышь, Хилый? Может, свалим отсюда? Что-то не по нутру твоя затея.

– Да не боись ты. Это ещё по молодости, по глупости было. Он случайно ко мне на хвост подсел, когда с зоны вертался. Пришлось подельником взять. Пустили мы с ним одного лейтенантика на дно, налимов кормить. Тогда я приличный куш взял. Хотел, было с ним поделиться, да он драпанул в последний момент. Дай-ка ксиву. – Он нашёл страничку с пропиской и по слогам прочитал: – Сужский поселковый совет… Это где-то рядом. Разузнай завтра поточнее. А, эта птаха, либо дочка…

– Либо любовница. – Перебил Хилого нетерпеливый товарищ.

От его слов Алёнку бросило в жар.

– Ты, что, замочить его думаешь? – снова спросил здоровяк.

– Да-ну. В гости съездим, чайку попьем.

Хилый поднялся со стула, сунул Лукича в карман своего плаща и, придав паспорту прежний вид, положил его обратно в сумочку. Алёнка оторвалась от дыры, протерла слезившийся глаз и услышала, как вошёл Сергуня. Она снова припала к дырке. Сергуня стоял у порога, раздумывая, словно вошёл в чужое жилище и наткнулся на хозяев. Глянув на шкаф, за которым скрывалась Алёнка, он нервно дернул веком.

– Не ожидал нас увидеть? А, мы вот, решили проведать, как у вас делишки… – Сказал дружелюбно Хилый.

– Бабки с собой? – холодно спросил Сергуня.

– Вам баксами, или по курсу?

– Как вам удобней…

– Нам удобней, проверить «хронометр» на деле.

– Вашу, что ли откупорить?

– Можно, и, нашу.

Сергуня прошёл к шкафу, порылся среди книг и что-то оттуда изъяв, сунул за пояс, прикрыв рубашкой. Выходя из комнаты последним, он оглянулся и подмигнул Алёнке, пытавшейся понять, что всё это значит…

Выдержав паузу, Алёнка вышла из потайной и вновь почувствовала тошнотворный комок, подкравшийся к горлу. Она попила прямо из чайника, проверила содержимое сумочки. Пятисотка лежала в кошельке не тронутой.

– «Деньги не взяли, а фотку забрали… Нафига она им? – после отпустившей тошноты, в голове наступило просветление, и она вспомнила слова, которым поначалу не придала особого значения, – …лейтенантика одного на дно пустили. Приличный куш тогда взял…»

Алёнка, ощутив во всем теле нервную дрожь, забралась на диван с ногами.

– На дно пустили… Убили, значит? – шёпотом спросила она себя, и убоялась допустить следующую мысль, колуном ломившуюся в сознание.

Машина стояла рядом с домом. Подойдя к ней, Сергуня огляделся и, достав «хронометр», сунул его в скважину замка. Через несколько секунд, дверца была открыта. Он посмотрел на Хилого, на Крота, и спрятал руку с «хронометром» за спину.

– Сначала бабки…

– Ладно. Садись, прокатимся. – Взял его за локоть Хилый, улыбаясь.

– Оно мне надо?! – Запротестовал, было Сергуня, но, ощутив упёршийся в спину ствол, нехотя полез в машину.

– Чего расстроился? – спокойно спросил Крот.

– Чему тут радоваться? Грохнуть решили…

– Ты это брось. Мы Гениев не трогаем. – Успокоил Хилый и обратился к Кроту. – Рассчитайся за работу, пополной…

Крот неодобрительно покачал головой и, не глядя на Сергуню, бросил ему на колени брикет зелёных.

– Как договаривались. – Положил ему руку на плечо Хилый.

– Успокаиваете. Чтобы проще было за город вывезти…

– Да, что ты заладил!.. Сейчас одному знакомому лоху тачку откроешь и все дела. Ключи он, видите ли, потерял, а запанные в бардачке лежат. Одним словом – лох.

– Где же эта машина?

– Вот тут… у казино. Знаков навешали! Не знаешь, как подъехать.

Сергуня впервые услышал голос водителя.

– «Наверное, его знакомый, ключи потерял». – Подумал Сергуня, ощущая в кармане твёрдый брикетик.

Подъехав к казино с другой стороны, машина остановилась. Крот вышел, распахнув перед Сергуней дверцу, словно адъютант перед генералом. Хилый протянул руку, ладонью вверх.

– Ну, не пуха. – Весело сказал он.

Сергуня пожал худую мокрую ладонь, и брезгливо отвернувшись, ответил:

– К черту. «Нехорошая рука». – Мелькнуло у него в голове.

Дойдя до угла нового здания казино, они остановились.

– Давай покурим? – озираясь, спросил водила.

– Давай.

Сергуня пока прикуривал, заметил, что глаза шофёра успели оглядеть каждый дециметр пространства, окружавшего их. Затянувшись сигаретой пару раз, он нетерпеливо дёрнул Сергуню за рукав.

– Пошли.

Сергуню водила подвел к новенькой «шестёрке» и, прикрыв спиной, нервно через плечо бросил:

– Чего стоишь? Соплями захлебнулся? Открывай!

Только сейчас поняв в чём дело, «Кулибин» дрожащей рукой, сунул щуп в отверстие замка. Через некоторое время замок щёлкнул, и дверца была открыта. Водила подтолкнул его в спину.

– Садись с той стороны!

Сергуня, как вкопанный, стоял на месте. Он не был трусом и не растерялся бы в более крутой ситуации, но тут!.. Его словно какого-то лоха провели эти уроды с одной извилиной… Только, когда машина завелась, он неторопливо обошёл её спереди и уселся на пассажирское сиденье. Водила выругался, нетерпеливо выжимая педаль газа.

Промчавшись по Широкому проспекту, они свернули с него и вскоре оказались в районе частных гаражей. За первой линией боксов их поджидал «Джип», с Хилым за рулём. Поравнявшись с ним, «шестёрка» резко затормозила.

– Вылазь! – Приказали Сергуне.

– «Хронометр» тебе отдать, или Хилому?

– Себе оставь, пригодится ещё. Давай, сваливай!

Сергуня вышел, поправил на себе одежду. Хилый открыл дверцу и махнул ему рукой, приглашая в машину. Плюнув вслед угнанной «шестёрке», поёживаясь, Сергуня забрался на заднее сиденье, рядом с Кротом, безучастно дремавшим, прижавшись к дверце.

– Ну, как? – спросил Хилый, глядя на Сергуню через зеркальце заднего вида.

– Мы, вроде бы, так не договаривались. – Сердито отозвался тот.

– В мою пещеру лезть, мы тоже не договаривались. Но, ты же залез. Так что – сиди на попе ровно и гордись, что нас знаешь. Иначе…

– Грохнете. – С иронией дополнил Сергуня.

– Не, ну ты в натуре, Гений. – Усмехнулся Хилый. – И, тёлка у тебя клёвая…

Машина двигалась на небольшой скорости. Хилый изредка, через зеркало поглядывал на юного, не по годам смышлёного, члена банды. Его глаза довольно светились.

– Я, вот, призадумался, – вновь обращаясь к дебютанту, проговорил он, – тебе какая кликуха больше по душе будет – Гений, или Кулибин? А, то неудобняк, подельника по имени кричать.

– Зовите хоть горшком. – Буркнул Сергуня в ответ.

– Не скажи. Кликуху заслужить надобно. Ты её заслужил. Видел я, как Грека у казино суетился, хотя у него опыт… А, ты же, без комплексов. Подошёл, открыл, как свою… Это – талант! – Многозначительно произнес Хилый последнее слово, ткнув указательным пальцем в потолок салона автомобиля.

Подъехав к общежитию, Хилый на прощание сказал:

– Ну, бывай, Кулибин. Долю за работу завезём чуть позже. Сам понимаешь…

Открыв дверцу, Сергуня вынул из-за пазухи «хронометр» и протянул его Хилому.

– Оставь у себя. Мне не к чему на склоне лет, лишний пятерик с собой таскать. Когда понадобишься, скажем. Ну, ладно, дуй к своей «прынцессе». Пока.

– «Теперь, выходит, я у них на крючке. – Подумал Сергуня. – Надо как-то слезать, пока не заглотили!»

У детской песочницы, бездельничали подростки. Тим, заметив на лице друга недовольство, вопросительно тому кивнул. Сергуня закатил глаза под лоб, показывая тем самым, что дело дрянь и незаметным кивком головы отозвал Тима в сторонку. Они долго и эмоционально, что-то обсуждали. Ребята, которые постарше, наблюдая за ними, понимали, что наклёвывается какая-нибудь весёленькая шабашка. После разговора, те ударили друг друга ладонь в ладонь и разошлись.

Алёнка сидела на стуле и, раскачиваясь из стороны в сторону, над чем-то сосредоточенно размышляла. Включив свет, Сергуня заметил, что её глаза были на мокром месте.

– Ты, почему в сумерках сидишь? Загрустила, что-то… Выше нос, у нас всё нормальненько!

– Мне так не кажется. – Сосредоточенно глядя в одну точку, сказала Алёнка. – Давай поговорим.

– Но, мы же, вроде, всё решили. Будут ещё предложения? – подсел к ней Сергуня, обняв за плечи. Она повернулась к нему лицом, зажигая костёр в его сердце.

– Скажи, что за люди у нас были?

Он растерянно развел руки.

– Это плохие люди! Что за дела у тебя с ними? Они вошли без стука, пока я была в той комнате. Я, пошла её проветрить, и задвинула за собой шкаф… Они перетряхнули мою сумку! Проверили паспорт! Я всё видела в дырку… Куда ты с ними ходил?

– Замок у них захлопнулся, пришлось помочь.

Его наивное оправдание, Алёнка пропустила мимо ушей. В её сосредоточенном мозгу, мелькнула догадка.

– Слу-у-шай! Отец мой в армии… лейтенантом погиб… Мама рассказывала. – У Алёнки на переносице появилась задумчивая морщинка. – Надо сейчас же сообщить в милицию!

– Ага, давай. Ты здесь без прописки, без рода занятий… На тебя любое дело можно вешать. Ты для ментов, будешь просто подарком!

– Да, ведь, не все же они…

Её вдруг сильно затошнило. Она бегом кинулась к умывальнику и долго там откашливалась. Сергуня подошёл к ней сзади и участливо спросил:

– Тебе очень плохо? Может «скорую» вызвать?

Она, тяжело дышала. Отдышавшись, стараясь улыбаться, как бы оправдываясь, проговорила:

– Наверное, желудок не привык к этим… самым… йогуртам. Огурчика бы солёненького, с укропчиком.

– Ноу проблем. – Сергуня с готовностью сорвался с места и минут через десять вернулся с литровой банкой маринованных огурцов.

– Может, картохи отварить? – спросил он, удивлённо наблюдая, как подруга даже без хлеба, уплетает один огурец за другим.

– «До чего, блин, допичкал девку сладким!.. – Самокритично подумал Сергуня. – Этак, ведь, и до сахарного диабета недолго…»

– Надобно убрать из рациона торты и пирожные. – Постановил он, не спуская с неё удивлённого взгляда.

Алёнка не только схрустела все огурцы, но и с удовольствием запила их рассолом. Сергуня, сглотнув обильную слюну, повертел в руках пустую банку и поставил на стол вверх дном.

– Мне надо съездить к Лукичу и обо всём его расспросить. – Она растерянно глянула на Сергуню и опустила голову.

– Ты приляг, отдохни. Утро вечера мудренее. Завтра всё обдумаем и решим. – Улыбнулся он ей.

Алёнка послушалась. Судорожно вздохнув, прилегла на диван, не переставая о чём-то думать. Ночью ей опять стало плохо и, всё-таки, пришлось вызвать неотложку. На сей раз, она оделась и послушно пошла в машину.

– Ты не езди со мной. Зачем ночью? Завтра придешь. Ладно?

– Ладно. – Уловив в её словах нежную заботу о себе, Сергуня сглотнул детскую слезу.

Едва дождавшись утра, он вышел из комнаты, имея намерение пойти в больницу. По коридору, ему на встречу шли, выстукивая каблуками новая заведующая, в сопровождении завхозши.

– Здравствуйте. – Без подозрений на что-нибудь недоброе, поприветствовал Сергуня.

– Здравствуй, здравствуй… – ответила завхозша, поймав его за рукав, – Никитин, вы у нас один проживаете в восемнадцати метрах.

Сергуня от неожиданного вопроса пожал плечами.

– Вам необходимо переселиться на второй этаж, в девятиметровку.

– Как – это?

– Так – это. Слишком комфортно – одному восемнадцать метров. У нас по трое в двенадцати мыкаются.

– Платит своевременно? – зловеще сверкнув очками, спросила новая заведующая.

– Платить-то платит, но и семейным надо, как-то расширять площадь.

– Я – тоже семейный. Просто мы, в… гражданском браке.

– Дети есть? – уже внимательней глянула на него заведующая.

– Есть! – Выпалил сердито Сергуня, заметив, как щеки завхозши заалели злорадным румянцем.

– Завтра утром, Никитин, – прошипела она, – будьте дома. Вас навестит комиссия и выяснит, кто у кого есть.

Такая неожиданность озадачила Сергуню. В жилищных вопросах он разбирался слабовато. Надо было срочно проконсультироваться у дяди Фёдора. Он спустился в подвал. Дядька готовил к зиме, которая была уже не за горами, фанерные лопаты, для расчистки от снега вверенной ему территории. Не отрываясь от дела, он выслушал племянника, и по его лицу было видно, что решение администрации ему не нравилось. Он, молча, присел к столу, на широкую скамью и закурил, щурясь от дыма.

– Невеста ещё у тебя живет?

– Угу. – Кивнул Сергуня.

– Тут, видишь ли, какое дело… Кабы у вас ребёночек был, тогда бы проще от них отделаться. А, так, надо тебе к юристу сходить. Да, и, я с ними попробую поговорить…

Не услышав от дяди Фёдора ничего особенного, что могло бы подействовать на администрацию, Сергуня позвонил Тимуру.

– Привет. Ты завтра свободен?

– Как всегда. Чего хотел?

– Вещи перетащить на второй этаж поможешь? Переселяют меня.

– За какие грехи?

– Да, говорят, семейным тесно живётся, а я один в большой комнате. Они ещё про потайную не догадываются. Короче, будет шуму-то…

– Так у тебя тоже, как бы… семья… Не имеют права!

– Дядька сказал, что если бы ребёнок был, тогда можно бы побрыкаться. А, так…

– Хм! Интересно. Вам чего ребёнка не сделать?

– Так комиссия, уже, завтра.

– А-а. Может попросить у кого-нибудь, как бы на прокат. Твоя дома?

– В больницу отправил. Ночью плохо стало.

– Ой-ё!.. Ладно, перезвони через полчасика, может быть, чего придумаем.

Тимур вдруг вспомнил, где он видел великое множество ребятишек. Это был район колхозного рынка. Там, прямо на тротуарах сидели матери попрошайки, невесть откуда понаехавшие в более благополучный, чем у них регион. Вокруг каждой такой матери ползало от трёх и более чумазых, с заискивающими глазками ребятишек. Так, что, если позаимствовать на время одного из такой семейки, то большой печали ни у кого такое событие не вызовет. Тимур перезвонил Сергуне.

– Короче, пацанёнок тебе уже к сегодняшнему вечеру будет. А, вот, где теперь достанем ему мать? Твоя же в больнице.

– Попробую договориться с Мариной.

– С рыжей, что ли? Да, блин, не та масть.

– А, что делать?

– Ну, давай. В общем, к вечеру жди. Правда, будут расходы.

– Об чём речь?! – Сразу повеселел Сергуня.

Ближе к вечеру жёлтый жигулёнок, на пониженной скорости объезжал колхозный рынок. Вытянув шею из машины, Тимур высматривал выводок побольше, чтобы не так была заметна пропажа.

– Вот здесь, стой. – Сказал он шофёру, заметив дремавшую с вытянутой рукой «мать-героиню». Тим подошёл к продовольственной палатке, купил чупа-чупс и, развернув его, сунул себе за щеку. Оглядевшись, он зашёл за спину матери и, выбрав самого маленького пацанёнка, взял его на руки. Тот было сморщился, желая разреветься, но сунутая тут же ему в рот конфета, заставила молчать. Мать даже не заметила исчезновения младшенького. Вскоре дитя сидело на мягком диване в Сергуниной комнате и таращило чёрные, словно угольки глаза, на своих теперешних родителей.

– Ну, как пацан? – удовлетворенно спросил Тимур, поочередно глядя, то на Марину, то на Сергуню, то на ребёнка.

– Смугловат малость. – Сказал «папа».

– Может его помыть? – робко спросила «мама».

– Не надо. – Постановил Тимур. – Такого комиссии жальче будет. Да, и, завтра ему обратно. Чистого, семья может не признать. Куда мы с ним после?..

Когда накормленный и напоенный досыта ребёнок, втихаря обмочил диван, и Марина осторожно, словно боясь обжечься, сняла с него штанишки, то пацан оказался девочкой. Сергуне срочно пришлось раскошелиться на памперсы и комплект детского белья, столь необходимого в данном случае. Обложенная вокруг подушками «дочурка» в сладком сне выпускала целые стаи голубей, которые заставили «маму» Марину отпроситься домой, хотя бы до утра, а «папашу» прилечь на раскладушке в потайной комнате, настежь раскрыв балконную дверь.

Уже в десять часов утра, комиссия стучалась в Сергунину дверь. Их было трое, отборных дам, с папками под мышками. Не ожидавшая встретить в этой комнате семью в полном комплекте, заведующая недоумённо смотрела на завхозшу. Та же уставилась на малышку далеко не похожую на своих родителей.

– Это, что же, ваш ребёнок? – морщась от запаха очередного выпущенного голубя, спросила завхозша.

– И, жена, и ребёнок, все мои. Разве не похожи? По-моему так очень даже…

– Нет, не похожи.

– Так, Арап Петра Великого, тоже не был в свою мать, но был же русским. Надо бы вам знать историю государства Российского. – Поучительно высказал хозяин жилища и, взяв ребёнка в свои руки, незаметно надавил на его круглый животик. После очередной газовой атаки «мать» Марина, отвернулась, выкатила на изнанку глаза и прекратила дышать, ожидая, когда же, наконец, обратятся в бегство члены комиссии.

– В таких случаях, мы не имеем права выселять молодую семью в малометражку. – Заведующая хлопком ладони открыла дверь и первой шагнула на свежий воздух, навсегда оставив право на проживание в данной комнате за молодой семьёй. Сразу же за ними удалилась и «мать» Марина, сиюминутно решившая никогда не иметь детей.

Тимур немного растерялся, когда маму приодетой и накормленной девочки не обнаружил на прежнем месте. Но его растерянность была не долгой. Увидав такую же попрошайку, только с наименьшим количеством детишек, он зашёл сзади и подсадил ребёнка к ней. За тем предстал с лицевой стороны матери и достал из кармана гонорар, переданный Сергуней за услугу. Он наклонился, чтобы отдать деньги но, увидев в пластиковой тарелке предостаточное количество монет и купюр, качнул удивлённо головой, отщипнул от гонорара примерно половину, другую сунул обратно в свой карман. Положил деньги на ту самую тарелку и прижал валявшимся рядом камешком размером с куриное яйцо. Бедная мать, что-то обрадовано затараторила на своем языке, протягивая к Тимуру руки.

– Нихьт ферштейн. – Сказал ей Тим и, перешагнув через ограждение, сел в машину. – Фу! – Выдохнул он из себя остаток актёрского таланта. – Давай домой.

Водитель, чуть улыбнувшись, тронул машину с места.

Отстояв своё жилище, Сергуня на мотоцикле, немедленно примчался в больницу. Узнав место расположения Алёнки, он сунул бабушке вахтёрше сторублёвку и беспрепятственно проник в отделение. В палате находились женщины совершенно разных возрастов. Увидев в дверях голову молодого человека, отнеслись к этому событию совершенно безразлично. Алёнка, сидевшая на кровати, запахнула полы халата и, сунув ноги в разношенные больничные тапки, зашаркала ими по паркету, направляясь к нему.

– Привет.

– Привет. Ну, что? Что-то серьёзное? – спросил взволнованно Сергуня, видя её удрученный вид. Алёнка пожала плечами, попыталась улыбнуться и, покраснев, опустила глаза.

– У тебя не найдется рублей пятьсот?

– А-а, понятно, без полиса… – он с готовностью подал ей пятисотку. – Так, может мало? Возьми ещё, на всякий случай.

– Спасибо, Гуня. Ты настоящий друг. – Она поцеловала его в щёку. – Эти к тебе больше не придут?

– Кто? – будто не поняв, переспросил он но, увидев её повлажневшие глаза, поспешил исправиться. – А, эти? Нет, не придут.

Тиская его руку, Алёнка сказала:

– Знаешь, тот худощавый, что приходил… он… он фотографию Лукича забрал. Сунул себе в карман.

– Какую ещё фотографию?

– Она из моего паспорта выпала, когда они в сумке рылись. Он даже присвистнул: «… жив, – говорит, – значит, подельник!» Вот, я… и, боюсь – не случилось бы чего…

– Что ты сразу-то не сказала?!

– Думала, рассердишься, что фотку его хранила.

– Очень надо… из-за ерунды.

– Может, съездим в посёлок, когда выпишусь?

– Может, съездим… – Сказал задумчиво Сергуня. – Не спрашивала, тебя надолго уложили?

Алёнка снова покраснела.

– Не знаю, наверное, дня на три.

– Ладно… иди в спальню. Сквозняки тут… Я вечером ещё заскочу.

Алёнка заметила, как сильно взволновали Сергуню, её слова. Он спускался по ступенькам больничного крыльца, когда в кармане просигналил мобильник. Звонил Тимур, который никогда без дела не беспокоит.

– Слышь, Гуня, в твою нору, какие-то два пассажира заходили. Я подумал, что тебя всё-таки переселили, а Маринка, говорит, нет.

– Я сейчас подъеду. Поговорить надо. Будешь внизу?

– Как скажешь.

Сергуня мчался на мотоцикле к своему «небоскребу», не обращая внимания на светофоры. От него с визгом увертывались автомобили, разбегались прохожие. В его голове застряло условие задачи, которое он был не только не в силах решить, но даже понять. Подкатив к подъезду и увидев Тимура, спокойно покручивающего цепочку на пальце, он немного пришёл в себя.

– Сейчас они там?

– Минут пять, как свалили.

– Ещё появятся, подстрахуй с ребятами…

– Буд зде… все в узде. – Тимур плотнее встав к Сергуне, озираясь радостно начал докладывать. – По авторучкам сбыт налажен. Стволы спрашивают, вот что интересно. В любых количествах!

– Какие стволы? – не понял Сергуня, снова задумавшись над задачей.

– Спрашивают, на заказ делаем, или нет?

– А-а, скажи, хоть баллистическую ракету сделаем, только бабки вперёд. Так и передай.

Сергуня заглянул Тимуру в глаза, но кроме дружеской преданности ничего в них не разглядел.

Поднявшись на свой этаж, Сергуня тихонько подошел к своей комнате и открыл дверь. Так же тихо ее, затворив, кинулся в потайную. Проверив все ящики в столе, успокоился и, задвинув вход шкафом, прошел к холодильнику. В нем находилась единственная баночка пива. Он устало развалился на диване, сделал несколько глотков. И, тут, снова просигналил мобильник.

– Гуня, слышь?

– Ну…

– Эти двое опять подкатили. Наверняка к тебе. Чего решим?

– Ребята с тобой есть?

– Да, есть…

– Ты их под моими окнами расставь повнушительней. Пусть поглядывают. А, там видно будет, по ходу.

– Входят в подъезд. Ну, давай.

– Пока. – Он уже со злостью, крупными глотками допил пиво, хотя организм этого не очень требовал и закурил сигарету. В дверь скромно постучали. Он ничего не ответил. Стук повторился. Хозяин нарочно притворно громко зевнул и крикнул:

– Кому там, какого? Заходи, не заперто.

Вошёл Хилый.

– Можно к вам? – спросил он, проходя к столу, за которым сидел Сергуня потягиваясь. – Приветствую…

Тот посмотрел на него из-под хмурых бровей и ничего не ответил.

– А, я вам денежку принёс, за вчерашний за «жигуль». – Стараясь быть уравновешенным, пропел Хилый и выложил перед Сергуней несколько брикетиков. – Всем поровну.

Сергуня глянул на деньги и недовольно проговорил:

– Однако маловато будет. Тачка-то новая.

– Так ить, без документиков. – Артистично развёл руки Хилый. – Чё ты хошь?

Он присел на стул и, поиграв желваками на скулах, негромко сказал:

– Мы тут неподалеку «Форда» присмотрели. С иголочки. Сегодня можно взять, без проблем.

– Именно сегодня?

– Завтра на него ревуна поставят, сложней будет.

Сергуня смотрел на Хилого, сердито. Затем взял со спинки дивана Алёнкину сумочку и забросал в неё деньги, каждую пачку пару секунд взвешивая на ладони.

– Ладно, возьмём сегодня. – Он нарочно громко щёлкнул запором и положил сумочку на прежнее место. – Но с условием…

– Во, дает! – От души рассмеялся Хилый. – Ну, и, что же это за условие?

– Фотку верни, что из этой сумки. – Сергуня кивнул головой назад себя.

– Ну, Кулибин! У тебя здесь, что, камеры понатыканы? Откуда узнал?

– От верблюда. – Серьёзно сказал тот, поигрывая авторучкой.

– Он, что, родственник твой?

– Ага… самый близкий.

– А-а, тогда нету базару. Пожалуйста, ежели так.

Хилый достал из потайного кармана изрядно помятую фотографию и словно игральную карту толкнул её по столу к Сергуне. Тот взглянул на неё и узнал Алёнкиного отчима.

– Что за дела у вас с ним? – снова задал вопрос он.

Хилый помолчал, поднялся со стула и, вздохнув, подошёл к окну.

– Твои корешки под окнами ошиваются?

– Ага. Друзья. – Поправил его Сергуня.

– А-а, друзь-я! Это не плохо. Это вполне нормально… Значит, имеешь интерес к данной фигуре? То есть, нет – скорей к пешке. – Ухмыльнулся Хилый. – Тут дело прошлое, мало интересное, но, если хочешь?..

Сергуня хмуро кивнул.

– Волею случая, довелось нам на пару возвращаться с «курорта». Передвигались, на чём только придется. Капусты не было, вот и… Довелось даже на катере плыть. Вот тут-то и получилось… Сошли мы на каком-то деревянном причале. Темненько было. Ну, я по мосткам вперёд потопал и вдруг слышу возня какая-то сзади. Оглянулся, а этот, – Хилый кивнул на фото Лукича, – военного, что с нами вместе сошел, в воду шпульк! Ну, я к ним, а он на меня ствол! Гляжу, военный на дно пошёл… Вот тут я струхнул малость. Зачем мне с больной головы, да на здоровую?! Смылся я от него при удобном случае.

Хилый заметил, что глаза у «Кулибина» повылазили из орбит.

– А, что за военный был, в каком чине? – нетерпеливо спросил Сергуня.

– Ну, ты впрямь, как следователь. – Снова ухмыльнулся Хилый. – Давно же было, разве всё упомнишь? Лейтенант, вроде… – он достал сигарету и окинул беглым взглядом комнату, надеясь засечь видеокамеру. – А, что Крот в ридикюль слазил, так извини. Никак от этой пагубной привычки не может избавиться.

Сергуня понимал, что Хилый рассказал не все, да ещё наверняка половину приврал. Хотя о том, что Алёнкин отчим когда-то сидел, знал даже он сам.

– Всё! Больше сюда не ногой! Я внятно говорю? – вкладывая в слова всю злость, сказал хозяин. – Вэк отсюда! – Он резко взмахнул авторучкой, указывая на дверь, как вдруг из неё выскочил яркий огонек, сопровождаемый звонким хлопком. В нижней части дверей, появилась маленькая, расщеплённая дырка. За дверью же, вскрикнули от боли.

– Ну, ты вообще… оз-зверел! – Сверкнул испуганным взглядом Хилый и ужом выскользнул из комнаты.

Сергуня, ошарашенный внезапным выстрелом, сидел на диване, сам не понимая, как нажал на спуск. За дверью корчился от боли Крот, с простреленной ногой и слышался нервный голос Хилого:

– Валим отсюда. Облокотись на меня. Вот так. Тебя, что в школе не учили, что подслушивать за дверями не хорошо? Ребятишки здесь сердитые, безотцовщина. С ними надо поаккуратней, похитрей. Особенно с этим… «Гением».

В окно Сергуня видел, как Хилый, помогает раненому Кроту влезть в «Джип». Он так же видел удивлённые лица ребят, поглядывающих на его окно.