Текст книги "По дороге к Храму"

Глава 21

Утром следующего дня, Алёнка вызвалась сходить за продуктами сама, что слегка удивило Сергуню. Магазин находился неподалёку, через улицу и он, снабдив её финансами, от нечего делать, занялся шлифовкой рукоятки самодельного пистолета. Алёнке снова хотелось пива, а Сергуня мог бы лишить этого удовольствия за вчерашние «грехи».

В магазине она наполнила пакет разнообразными продуктами, прикупила аж шесть банок янтарного напитка и задержалась у витрины с неимоверным разнообразием сигарет.

– Что вы хотели? – нетерпеливо спросила скучающая продавщица.

– Мне бы что-нибудь этакое… лёгкое…

– С ментолом или без?

– Пожалуй, с ментолом. Целую пачку.

Продавщица подала ей длинную, плоскую пачку «Моро».

– И, ещё эту… поджигалку, пожалуйста. Ага… – рассчиталась с продавщицей Алёнка и, выйдя из магазина, завернула за угол дома. Она присела на край скамейки, у подъезда с покорёженными дверями и открыла баночку пива. Опустошив в два приема, швырнула посудину на газон и неумело принялась доставать из пачки длинную, тонкую, как гвоздь сигарету. Она от кого-то слышала, что сигарета успокаивает нервы, и решила иногда прибегать к табачной процедуре, тайком от Сергуни.

Не испытав от курения никакого удовольствия, она сплюнула и побрела домой, зябко поеживаясь от осенней прохлады. На подходе к парадному, Алёнка в недоумении, закрыла глаза и тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но это было сущей реальностью: два милиционера, вывели из подъезда Сергуню в наручниках, и повели к машине, с мигалкой на крыше. За ними шёл мужчина в гражданской одежде, с папкой под мышкой. С песочницы, с раскрытыми ртами за всем этим наблюдали Тимур и его команда.

– Хилый вломил! – Садясь в машину, успел им крикнуть Сергуня.

Стряхнув с себя оцепенение, Алёнка кинулась вслед за машиной, но споткнулась о выпуклость на асфальте и растянулась, рассыпав продукты. Оглядевшись по сторонам, Тимур подбежал к ней и помог подняться. Она же заливалась беззвучными слезами, глядя вслед уезжавшему «воронку». Тим собрал продукты обратно в пакет и, взяв её, уже ревущую навзрыд под руку, повёл в подъезд, подальше от любопытных глаз.

– Хватит хныкать. – Сказал Тимур. – Некуда не денется твой Гуня. – Алёнка глянула на него, пытаясь унять слёзы. – Хорошо, что тебя не было дома. Вместе бы с ним загремела. Наверняка «эти» настучали, больше некому! Ничего, разберёмся. – Спокойно сказал Тим. От исходящего от него спокойствия, Алёнке чуточку стало легче. Он проводил её до комнаты. На притворе дверей белела бумажка. Алёнка подумала, что это для неё Сергуня оставил записку, и кинулась к ней, но это была опечатана комната.

– Чушь собачья! – С улыбкой произнёс Тим и сорвал бумажку. – Ключ есть?

Она кивнула.

– Отпирай, не бойся.

Она открыла дверь и удивилась наведённому в комнате беспорядку. Тим поставил пакет на стул и хотел уйти. Но, Алёнка встала у него на пути:

– Побудь немного, а то мне страшно одной…

– Ну, ладно. – Согласился Тимур, присаживаясь на диван.

Она, всё ещё всхлипывая, уложила продукты в холодильник.

– Пива хочешь? – судорожно всхлипнув последний раз, предложила Алёнка.

– Можно.

Хозяйка поставила на стол две баночки пива и высыпала на тарелку, пакетик картофельных чипсов. Присев к столу и, открыв пиво, глядя на разбросанные вещи, стала жадно его поглощать, словно только в этом напитке и было спасение. Оторвавшись от банки, облизнула губы и спросила Тимура:

– И, что ему теперь будет?

– Кому? – спохватился Тимур, явно ею залюбовавшись.

– Гуне.

– Гуне? Ничего. Попугают, да отпустят. – Обнадёжил гость. – Шёл, нашёл, понёс сдавать, а тут и вы, япона мать. Любой дурак, если у него нелегальный ствол имеется, всегда заявку в милицию с собой носит, а Гуня – не дурак.

– А, тут и вы… а кто «вы-то»?

– Кто, кто… менты, кто ещё. Ты чего? – повертел пальцем у виска Тим. – С дефектом что ли?

Она посмотрела на него искоса, начав понимать, что нависшая над Сергуней угроза не так уж и велика, как она подумала. Алёнка достала из пачки сигарету и прикурила.

– Послушай, Тим. Вижу, тебе доверять можно. – Задумчиво заговорила она. Тот, раскрыв рот, уставился на неё. Вопросов о доверии перед ним не ставил никто, с самого его рождения. Он всегда считался авторитетом в своей среде обитания. И, теперь слышать в голосе какой-то провинциалки ноту сомнения в свой адрес, было просто дико!

Она рассказала ему о связи отчима с бандитами и ждала, что же скажет по этому поводу он, далеко не глупый лидер дворовой шпаны.

– «Да, Тимур резко отличается характером от Сергуни, особенно хладнокровием ко всему происходящему. Тот же любую ерунду принимает близко к сердцу. Сергуне бы сентиментальности поубавить». – Попутно, вторым полушарием размышляла чуть захмелевшая Алёнка.

Выслушав её, Тим даже раздумывать не стал, а сразу же спросил:

– Нож чистый был? Без крови?

– Без…

– Они его не тронули. Если бы замочили, нож бы здесь не был. Обычно в таких случаях, мокрушник нож сразу выбрасывает куда подальше. А, как он у Хилого оказался? Так, ведь, ручонки-то у него воровские. Прихватил машинально… А, может быть, отчим сам ему подарил.

– А-а-а, значит всё-таки, они были у него в гостях. Стопудово, Гуня прав…

Алёнка быстро добежала до холодильника, не оборачиваясь, спросила:

– Ещё пиво будешь?

– Ну, давай. – Как бы нехотя отозвался Тимур.

Она пила молча, явно что-то замышляя. Это было заметно по глазам, то горящим, словно у кошки в темноте, то наливавшимися кровью. Тимур смотрел на неё безотрывно, будто преданный пёс на свою хозяйку. Хотя, он помнил правило – на красивых подолгу не смотреть – можно потерять голову, но сейчас смотрел и не мог оторваться. Она снова прикурила сигарету.

– Ты не умеешь курить. – Тихо проговорил Тимур, не спуская с неё глаз.

– Почему?

– По настоящему – это когда втягиваешь дым в себя. Никотин через лёгкие и другие органы, попадает в кровь и организм курильщика к нему постепенно привыкает. А, потом, уже, появляется в нём постоянная потребность, или как её еще называют – пагубная зависимость от табака.

– Всё-то ты знаешь…

– Вам, что, в школе такие сказки не рассказывали?

– Нет, у нас школа провинциальная. Программа сокращённо-упрощённая…

Она втянула дым в себя и зашлась безудержным кашлем. Кашляя, уткнулась лицом в диван, не замечая, как задрался подол джинсовой юбчонки, заголив её привлекательную овальную булочку… Тим подвинулся к ней поближе и легонько пошлёпал ладонью по спине, невольно придержав на ней свою горячую руку. Алёнка почувствовала тепло его ладони. Кашель прекратился, она, глуповато улыбаясь, приподнялась. И, тут… Тим не выдержал. Он сгрёб её в свои объятия и принялся бессовестно и страстно целовать, не давая ей опомниться. Затем быстро и ловко уложил на диван, одним движением сдернул с неё трусики, и в следующее мгновение Алёнка почувствовала, как жадно он в неё вошёл. Она бы, конечно могла легко его столкнуть с себя, но ей самой уже хотелось его, и она полностью расслабилась. Партнер почувствовал, что всё-таки он не насильник, а она сама спровоцировала его на это и сама отдаётся ему вся без остатка. Алёнка впервые поняла, что такое настоящий мужчина: горячий и ласковый, страстный, но неторопливый. С Тимуром ей стало по-настоящему хорошо. Она познала вершину блаженства. Те ощущения, что она испытала с Лукичем, были просто каплей, против теперешнего ливня, сыпавшегося на неё в эти минуты. А, Гуня… Что Гуня? Он, попросту, сжёг себя в огне детской платонической любви, пришедшей к нему задолго до полной половой зрелости.

Довольные друг другом, они отдыхали уже на разложенном для двоих, покрытом простынёй диване, молча, глядя в потолок. Отдохнув, они повторяли снова это приятное туда-сюда. Часа через два, Алёнка надавила пальцем на нос задремавшего Тимура и капризно произнесла:

– Хочу пива.

Тот немедленно одевшись, сбегал в палатку и притащил сразу целую упаковку.

– Чтобы больше не отрываться… от производства. – Пошутил он.

Они пили пиво в голом виде, уже ничуть не стесняясь друг друга, время от времени снова и снова, занимаясь сексом, забыв обо всём на свете.

После полуночи Тимур засобирался. Алёнка его не отпускала. Ей не хотелось, чтобы кончался этот праздник, но Тим настойчиво разжал её руки.

– Мне пора. Люди ждут.

– А, ты куда?

– Так. Дельце одно есть. Провернём и назад.

– Какое? – допытывалась Алёнка.

– Наказать надо, кое-кого.

– Хилого?! Я слышала, как Гуня крикнул!..

Тимуру от её красоты некуда было деваться. Он, кивнул, застегивая «молнию» на джинсах.

– И, я с вами! – Начала торопливо одеваться Алёнка.

– К-куда-а? – поморщился Тим, глядя, как решительно и быстро она одевается.

– Они отца моего убили. – Сверкнув глазами, сказала она.

– Н-ну, смотри сама… – проговорил обреченно Тимур, понимая, что от неё теперь будет трудно отделаться.

Она посмотрела на книжный шкаф и попросила его ненадолго выйти из комнаты.

– Зачем? Я в курсе. Друг всё-таки.

– Друг портянка. – Сказала она с улыбкой, отодвигая шкаф.

– Ты – это… если у него там бабки есть, припрячь понадёжней.

– Ладно, припрячу…

Она выдвинула нижний ящик и стала на ощупь в нём рыться. Наконец наткнулась на пакетик, отщипнула из него часть купюр, сунула в сумочку, пакет положила в дальний угол ящика. Там же нащупала завёрнутый в масляную тряпку пистолет. Положила его в сумку сверху и, щёлкнув запором, вышла из-за шкафа.

– Всё, пошли. – Встала она перед Тимуром «по стойке смирно». Он смерил её взглядом и, прошагав мимо, задвинул шкаф на место.

– Чумовая ты, какая-то деваха! – Восхищенно произнёс Тимур, и они, обнявшись, принялись целоваться.

Алёнка шла на это дело безо всякого страху за себя. В ней кипела лишь ненависть к тем уродам, которые лишили жизни её родного отца. Ведь, если бы они не сделали этого, тогда жизнь протекала бы совершенно по иному, и она, Алёнка, сейчас бы не ехала с мало знакомыми людьми неизвестно куда, а училась бы в каком-нибудь престижном ВУЗе.

– «А, этот, – вспомнила она отчима, – в деревеньку смылся. Драгоценный ты наш, сын генерала! Хорошо, хоть мама обо всём этом не знала, а то бы ещё раньше руки на себя наложила. А, может быть она из-за него?! Да, нет. Тогда было всё шито-крыто». – Размышляла Алёнка.

За кустами мелькнули подфарники. Их ждали.

– Кого это ты ещё притащил? – сердито спросил, сидевший на переднем сидении амбал.

– Гунина девчонка. Одна дома боится.

– Понял. – Он вышел, захлопнув за собой дверцу и, потягиваясь, тихо сказал Тимуру. – Останется в машине. За Петрухой приглядит – вдруг он дриснет. На вот. Он подал Алёнке какой-то шнурок, с ручками от скакалки на концах. Вздумает слинять, накинешь это ему сзади на горло и держи покрепче. Только совсем не задави.

– Не надо. У меня ствол есть.

– Ну, как знаешь. Садитесь, поехали. Скоро рассветёт.

Алёнка и Тим разместились на заднем сидении. Петруха тронул с места и включил музыку.

– Куда везти? – спросил он.

– Туда, куда вчера не доехали. Яблоки там, говорят по голове, железа в них навалом, хоть на скрапобазу сдавай. – Ответил ему Тимур, обнимая Алёнку.

– Все шутишь? А, всерьёз?

– Да, говорю, за яблоками…

Петруха качнул головой и замолчал. Ему была уплачена двойная такса.

По шоссе ехали быстро. А, вот, по просёлку пришлось пилить не шатко не валко. Только минут через тридцать, в предрассветной мгле, показались дачные домики. Машина обогнула их по кольцевой дорожке, и остановилась на выезде.

– Ждите здесь. – Сказал незнакомец, выходя из машины. Тимур тоже пошёл с ним. Алёнка раскрыла сумочку и нащупала ребристую рукоятку пистолета. Ей самой хотелось посчитаться за отца, но обстоятельства сложились не в её пользу. Пришлось пасти водилу, который явно был не в курсе событий и мог в критический момент сбежать вместе с транспортом. Она, потом, днями позже разделается с другим оборотнем, а с этим пусть кончают ребята.

Во время объезда по кольцу, мстители засекли «Джип» рядом с баней и, теперь шли туда наверняка, где после попойки крепко спали бандиты. Посреди недели, в осенний период, народу здесь бывает немного, дачный сезон «закрыт». Поэтому они подошли к объекту тихо, и остались ни кем, не замечены. Даже на улице, у дома, пахло жареными шашлыками и водкой. Давний знакомый Тимура Угрек, прозванный так ещё в школе, потому – что, не зная элементарных математических обозначений, вместо игрек, говорил угрек; ныне вплотную связанный с уголовным миром, заглянул в окно и шлёпнул себя тыльной стороной ладони по горлу. Они поднялись на невысокое крылечко, и попробовали дверь. Та легко открылась. Переглянувшись, мстители вошли в дом и сразу открыли огонь по сонным бандитам. После стрельбы, включив свет, они увидели третью постель пустой, на ней только тлело ватное одеяло. Угрек метнулся по лестнице на мансарду… Хилый ночевавший на верху, выпрыгнул с балкончика на грядку, выскользнул из зоны обстрела и по соседней линии, во весь опор припустил в лес.

– Ушёл, собака! – Психанул Угрек. – От меня ещё никто не уходил!

– Ничего, сделаем по их же методу – ментам стуканем. Далеко не убежит.

– А вот стучать, нехорошо.

– Так он же… Гуню сдал!

– Ну – это другое дело. – Обливая «Джип» бензином, говорил запыхавшийся Угрек. Подпалив машину, они бегом припустили к поджидавшей их «шестёрке».

Услыхав беспорядочную стрельбу, Петруха запаниковал.

– Не фига себе яблочки! В гробу я их видел! – Надеясь найти в Алёнке союзника, закричал он и, включив передачу, тронул с места.

– Стоять! – Завизжала Алёнка, больно уперев ему в загривок ствол пистолета.

Петруха, так же резко остановился, как и тронулся с места.

– Чёрт! Чёрт!.. – Повторял он, озираясь по сторонам. – Ну, чего сгузал?! Давай задом вперёд! Вон ребята бегут уже…

Петруха задом поехал навстречу подбегавшим мстителям. Они быстро сели в машину и тут раздался взрыв. Петруха испуганно смотрел на Угрека.

– Чего вылупился?! Давай, вперёд!

– Ноги не слушаются. – Сказал тот.

– А, я сейчас тебе мозгу вышибу, тогда весь организм перестанет слушаться. – Направил свой пистолет на него Угрек. Тот сразу пришёл в себя, и машина помчалась вперед, не замечая рытвин и ухаб. – Вот так: больше газу, меньше ям. – Уже спокойно сказал Угрек.

– Ну, что, получилось? – шепнула на ухо Тимуру Алёнка.

– Не совсем. Хилый ушёл. Но, это ерунда… – ответил ей, так же шепотом, Тимур.

Она вначале испугалась, но поразмыслив, даже обрадовалась: может быть ей теперь самой лично, доведётся свести с ним счеты?!

Вернувшись в город, Алёнка сразу же отправилась на вокзал и купила билет на вечерний поезд до станции Сенная, где теперь находился отчим.

– «Уж, этого-то, я не упущу! Я ему сонному глотку перережу!» – Злорадно думала падчерица.

После насыщенной событиями бессонной ночи, она почувствовала неимоверную усталость. Побаливала голова. Войдя в комнату, Алёнка не успела раздеться, как за ней по пятам вошёл Тимур, сверкая белозубой улыбкой. Он сразу же шагнул к ней и обнял, стремясь поцеловать. Но, Алёнка, имея чувство меры, прижала ладонь к его губам.

– Не надо, Тим. Спать хочу, сил нет.

– Так вместе и поспим. – Едва сдерживая желание, весело сказал он…

…Предъявить обвинение в незаконном хранении оружия Сергуне не смогли, потому что, как и говорил Тимур, у него в кармане всегда лежало свежее заявление о сдаче в милицию, будто бы случайно найденного ствола. Поставив его для порядка на учет и натерев уши воспитательными речами, на следующее утро его отпустили. Помогло Сергуне и то, что он в отличие от приблатнённых ровесников не выпендривался перед милиционерами, а отвечал на вопросы корректно, с невинным видом, будто беседовал со школьными учителями.

Отделение находилось неподалеку от дома и Сергуня, поёживаясь от осенней утренней прохлады, дошёл быстро. На дворе было ещё пустынно. Чтобы согреться, он без остановок по лестнице вбежал на свой этаж и, не теряя темпа, нырнул в свою секцию. На дверях остался след от сорванной опечатки.

– «Значит, она дома!» – Радостно подумал Сергуня и, отперев дверь, распахнул её.

Пред его глазами предстали, стоявшие друг против друга растерянно удивлённые, Тим и Алёнка. Сергуня ни о чём плохом даже бы и не подумал, если бы розовая и нежная кожа на лице Алёнки, не вспыхнула стыдливым красным факелом. Она опустила глаза в пол и чуть слышно произнесла:

– П-привет…

– А, мы вот… как раз к тебе собирались. – Нашёлся Тимур. – Скажи, Алёна…

Она закивала головой и посмотрела на Сергуню. Глаза смотрели виновато.

Хозяин прошёл к неприбранному дивану, на ходу заметив, оставленные на простыни последствия их бурного прелюбодеяния и, закинув это одеялом, присел на край.

– Мы, это… Ездили ночью на разборку… с Хилым. Жалко, что сам он ушёл. Со второго этажа сиганул и слинял, гад! – Попытался хоть как-то оправдаться перед другом Тимур. Сергуня окинул взглядом множество пивных банок, среди которых было ещё достаточно не раскрытых и, взяв одну, раскрыл и выпил всю, почти от неё не отрываясь.

– Не вовремя, я появился. Надо было бы лет, этак, через пять… А, теперь выходит, испортил второй акт вашего спектакля. – Устало проговорил Сергуня и пошёл в потайную. Через минуту он вышел.

– Кто там лазил? – строго спросил он.

– Я. – Тихо ответила Алёнка.

– Ствол где?! – Громко крикнул на неё Сергуня.

– Н-нет… не дам! – Испуганно замотала она головой.

– По-ло-жи на место. – Отчетливо, по слогам сказал хозяин. – И никогда больше не лезь не в свои дела! «Прынцесса». – Последнее слово он процедил сквозь зубы и прошёл к дверям мимо Тимура, чуть не сбив того с ног.

В его обманутой душе, всё кипело. Хотелось заплакать, но Сергуня, стиснув зубы, терпел. В запале он зашёл в палатку, что стояла под боком, купил литровую бутылку водки, закуски и направился в подвал, к дяде Фёдору, который всегда был на своем рабочем месте.

– Дядь, Федь! Давай-ка хлопнем по стакану. – Ещё на входе крикнул Сергуня, торопясь к столу с большой стеклянной пепельницей.

– Да, мне с утра пить, как-то несподручно. Что у тебя за радость такая?

– Так… – торопливо разливая водку в одноразовые стаканчики, использованные тут многократно, грустно ответил Сергуня. – Просто, я сегодня в этой жизни многое понял.

– Ишь, ты… – присаживаясь на широкую скамейку, качнул головой старик. – Девка, что-ли, изменила?

– Ты, как догадался?

– Просто. В твоем возрасте других причин для пьянки быть не может.

– Ну, давай, дядя Фёдор… берем. Как ты там говаривал? За тех, кто на борту! Кто за бортом, без нас напьется.

Прибравшись в комнате, постирав простынку и, развесив её в сушилке, Алёнка сосчитала оставшиеся в её сумочке деньги, положила обратно в ящик пистолет, предварительно завернув его в ту же промасленную тряпку, глянула на часы и, уткнувшись в подушку, обмочила её обильными слезами. Выплакавшись, подошла к холодильнику, где за хлебницей был припрятан складень отчима и, взяв его, положила в сумку, на самое дно. Сначала она хотела оставить Сергуне записку, но не смогла сочинить и, скомкав листок, вышла из комнаты, заперев за собой дверь.

На улице, в толпе ребят, она разглядела Тимура. Нерешительно подойдя к нему, спросила:

– Ты не знаешь, где он? Уже вечер…

– Никуда он не делся. В подвале у дядьки, винкой балуется.

– Правда? – обрадовалась Алёнка. – Пойдем к нему, а?

– Идем, только что из того? Он, наверное, уже в отрубе. – Тим потоптался на месте и, заглянув ей в глаза, спросил. – Ты, всё-таки, решила остаться с ним?

Она ничего не ответила, только шмыгнула носом.

Тимур в подвал спускаться не стал, остался курить на улице. Алёна по деревянному щиту, по которому съезжал на мотоцикле Сергуня, осторожно спустилась вниз и, приоткрыла тяжёлую дверь. У верстака копошился пожилой мужчина. Поодаль, уткнувшись лицом в стол, почивал Сергуня.

– Здравствуйте. – Сказала Алёнка дяде Фёдору.

– О-о, какая невеста к нам пожаловала! – Не ответив на приветствие, весело проговорил хозяин подвала. – За ним? Пусть бы проспался. Не стащить тебе его такого.

Алёнка подошла к Сергуне и сильно потрясла за плечо.

– Гуня-а…

– Не знаю, чего ему сегодня вздумалось? Раньше, вроде так не пил.

– Гу-у-унь… – трясла его Алёнка.

Наконец, тот оторвал голову от стола и привалился спиной к стене, пьяным взглядом, уставясь на Алёнку.

– Дядя Фёдор! знакомсе… стесь… – самая красивая девушка нашего подвала… Алёна папина. Сегодня она будет спать тут… если хочешь, с тобой!

Пьяно прищурив глаз, он беззвучно рассмеялся. Алёнку его, казалось безобидные слова, резанули по сердцу. Сама не ожидая того, она влепила Сергуне звонкую пощёчину и, не помня себя от обиды, на четвереньках по щиту, выкарабкалась на улицу. Увидев её зарёванную, Тимур кинулся к ней. Она толкнула его в грудь и бегом направилась в сторону железнодорожного вокзала.

– Чёкнутая, какая-то!.. – Сплюнул Тимур и неторопливо побрёл к песочнице.