Текст книги "По дороге к Храму"

Глава 29

Услышав из телефона предложение Тимура об ограблении банка, Хилый даже присвистнул. Он не ожидал от пацанов такой прыти. Ладно бы какую-то торговую точку подломить, тачку стырить, а то банк! Но ему за зиму осточертел запах навоза и потного тела фермерши, потому данное предложение даже несколько обрадовало. Потом: можно и не отдавать инициативу этим пацанам, а самому всё обмозговать.

– Добро, подъеду, говори куда? Только без провокаций, а то ведь знаешь… – прошипел в трубку Хилый.

– Ой, только не пугай! – Возмутился Тимур. – Говори где принцесса наша.

– Э-э, какой шустрый сперматозоид! После дела скажу, а то вы отморозки, народишко непредсказуемый. От вас всего ожидать можно.

– Какой-то ты пугливый стал, Хилый. Не похожий на себя. Не подстава, часом? – решил покуражиться над ним Тимур.

– Ну, ты это мне брось! Подстава! Я «в законе», а ты сопляк!.. – психанул Хилый.

– Да, ладно тебе! Вот возьмём лимонов десять, тогда узнаешь, кто есть кто. Если передумал, так и скажи, чего лаяться-то? – примирительно сказал Тимур, почёсывая подрастающую щетину у себя на подбородке. Он специально раззадоривал Хилого, чтобы тот начал с ним считаться по-взрослому.

– Подгребай на конечную двенадцатого маршрута, что за мостом. Я буду ждать в Ниве-шевролетке. Там и обсосём данный вопрос. Лады?

– Лады. Во сколько? – спросил Тимур.

– Давай через час. Сможете?

– Сможем. – Ответил Тимур и выключил телефон. Он посмотрел на хмурую физиономию Сергуни. – Ну, что не так?

– Всё не так. Нельзя по телефону говорить про ограбление банка. Оператор наверняка уже доложил о вашем базаре ментам.

– Ну и что? Они же сразу нас брать не будут. Они любят ловить с поличным.

– Тогда к нему пойдёшь один. Всем в куче быть нельзя. – Сказал Сергуня. – С поличным, говоришь?.. В этом есть свой плюс. Мы сможем ментов направить по ложному следу. Будем говорить про один объект, а возьмём другой.

– Ну! И я про то же. Всё логично, симпатично. – Тимур снова ощупал свою щетину. – Блин, когда хоть борода отрастёт!? Из пещеры не высунуться.

Приготовленное Тимуром снотворное опробовали на проживавших в подвале кошках, оставив раскрытый пузырёк рядом с подброшенной им едой. Вдохнувшие снотворного газа животные, очнулись спустя полчаса и бродили, пошатываясь по подвалу, не обращая никакого внимания на подброшенную для них еду. Но это были кошки, а в банке будут люди и тем более разного возраста и категорий здоровья. Этому моменту Сергуня отводил не малую долю внимания. Тимуру надоели его расчеты пересчёты и он, чтобы получить от друга добро на применение эфира, решил его опробовать на себе. Оказавшись один в потайной комнате, он засёк время по будильнику и открыл приготовленный заранее маленький пузырёк. Через несколько секунд перед его глазами всё поплыло, и Тимур свалился на пол, в том месте, где стоял. Но через несколько минут он пришёл в себя. Он глянул на часы и поднялся на ноги. По циферблату большая стрелка прошла всего каких-нибудь пять минут. Этого было достаточно, чтобы скидать деньги в сумку и убраться восвояси. Тимур остался доволен проделанным над собой экспериментом. Он не успел порадоваться, как в глазах потемнело и он, снова упал на пол. Снотворный газ оказался немного легче воздуха и плавал в средних воздушных слоях. Над полом, сантиметрах в тридцати, оставался слой чистого воздуха и, вдыхая его, Тимур выходил из сонного состояния. Очнувшись в очередной раз, Тимур приподнял голову. Перед ним возвышался Сергунин силуэт. Он закрыл глаза и тряхнул головой. Когда снова открыл их, Сергуня уже лежал рядом с ним. Тимур подполз к балконной двери и, задержав дыхание, открыл её настежь. Хлынувший внутрь воздух вытеснил газ из комнаты. Тимур подошёл к Сергуне и пошлёпал его по щекам. Тот что-то промычал и продолжал спать. Тимур закрутил пробку на пузырьке и посмотрел на будильник. На все их кувыркания ушло каких-то пятнадцать минут. Очнулся Сергуня. Сел, раскинув ноги на полу.

– Что это было? – спросил он сонно, оглядывая апартаменты.

– Экскримент. – Заплетающимся языком молвил Тимур.

– А-а. – Протянул Сергуня и поднялся на ноги. – Пердупердить бы мог.

– Я не знал, что ты придёшь. Газ лёгкий. Надо банку на самый пол ставить, иначе могут сразу очухаться. – Сделал вывод Тимур. – И противогазы придётся раздобыть. Ну, блин, спать хочется. – Зевнул Тимур.

Перед ограблением, они специально весь вечер переговаривались с Хилым по телефону, то назначая время операции, то отменяя, чтобы сбить с толку милицию. В конце дня окончательно выбрали один из банков в соседнем городке в двух сотнях километров и определили точное время ограбления.

Во вторник, в девять пятьдесят пять, когда банковские работники, в составе пяти юных дев, пораскрывали небольшие подручные сейфы под крышками своих рабочих мест, с торца пристройки, где находился филиал сбербанка, остановилась невзрачного вида Газель. Из неё вышел небольшого роста мужчина, одетый в хороший костюм и с кейсом в руке. За ним последовали двое молодых парней в ярко-красных спортивных костюмах с белыми полосами по бокам. Они отстали от начальника шагов на двадцать и весело переговаривались между собой, ни у кого не вызывая никаких подозрений. Мужчина с кейсом вошёл в зал и оторвал из терминатора билет для оформления карты-визы. Он небрежно сунул его в нагрудный карман пиджака и присев на свободный стул, раскрыл кейс. Из него он извлёк пол-литровую стеклянную банку и, набрав в себя воздуха, отвернул с неё крышку. За его действиями из дальнего угла пристально наблюдала молодая охранница. Она нерешительно направилась к Хилому, который поставил банку на пол, а сам метнулся к выходу. В тамбуре, повесив на ручку стеклянной двери табличку с жирным словом «закрыто», его поджидали Тимур и Сергуня.

– Не падают! – Крикнул Хилый. – Валим отсюда!

Тимур заглянул в кассовый зал. Немногочисленные посетители один за другим, засыпая валились кто на бок, кто на пол.

– Как это не падают? – сказал Тимур Хилому, кивнув на зал. – Остаёшься здесь! – приказал ему Тимур и надел себе на нос строительный респиратор. Сергуня проделал тоже. Вбежав в зал, где все уже спали, Сергуня и Тимур перемахнули через низкую дверцу в углу и начали опустошать сейфы, складывая брикеты купюр в большую дорожную сумку.

– Здесь мало! – Крикнул через респиратор Тимур и метнулся в подсобку. Там он надеялся найти основной сейф. Прошло уже три минуты, и надо было уходить, но Тимур поймал кураж. Ему нужно было денег столько, сколько он до этого себе представлял. Пробежав несколько шагов по коридору, он дёрнул дверь бухгалтерии. За тремя столами сидели и спокойно работали три молодые дамы. Увидев заросшего щетиной и в зелёном наморднике мужчину, они завизжали во весь голос. Тимур приложил палец к наморднику и они перестали визжать. Он метнулся к сейфу и схватил его за ручку, желая открыть тяжёлую дверцу, и тут сейф его ударил током. Тимур понял, что нужно немедленно отсюда уходить. Он выбежал из бухгалтерии, перепрыгнул через дверцу обратно в кассовый зал, глянул на спящих клиентов сбербанка и выскочил в коридорчик, где его с нетерпением ждали Сергуня и Хилый.

– Ну, чего там? – спросил Сергуня.

– Ничего. Бабы там. Уходим. – Ответил Тимур, настежь распахивая входную дверь и выбегая на улицу. Они вернулись в Газель. Водитель, облокотившись на руль, дремал.

– Чего сидим, кого ждём? поехали. – Спокойно сказал ему Сергуня и, оттянув респиратор от лица Тимура, со смехом его отпустил. Резинка была тугая, и лицу стало больно. Тимур снял с себя намордник и вышвырнул в раскрытую форточку. Хилый молчал, втиснувшись в сиденье. Он понял, что после его паники не держать верх над этими пацанами.

По пути к машине Хилого, им повстречались несколько мчавшихся навстречу милицейских машин с сиренами и мигалками.

– Однако что-то случилось. – Сказал водитель.

– Наверное, банк ограбили. – Ответил Сергуня.

– Может авария, какая. – Поддержал тему Тимур.

– Не-ет. Это не гаишники, это пэпээсники. – Снова сказал шофёр.

– Ну, хрен с ними. Нам-то что? Мы приехали. Стой здесь. – Скомандовал Тимур.

– Говорили, вроде, до гаражей… – снова молвил шофёр.

– Говорили, да начальник позвонил, чтобы в контору зашли. – Пояснил Тимур. Шофёр послушно затормозил. Сергуня достал из кармана пятисотку и подал шофёру.

– О, у меня и сдачи не найдётся. – Заволновался тот.

– Да, ладно, в другой раз отдашь. – Сказал Сергуня. Они покинули Газель и направились в промтоварный магазин переодеваться. Через двадцать минут они вышли из магазина в новых костюмах и преспокойно дошли до Нивы, оставленной ими в одном из просторных городских дворов.

Лишь сев в машину, и включив двигатель, Хилый спросил:

– И сколько взяли?

– Не знаем. Надо подсчитать. – Сказал Сергуня. – На ходу подсчитаем.

– Блин, если бы током не шарахнуло, можно было бы намного больше взять! – Сказал возбуждённо Тимур.

– Каким током? – переспросил Хилый.

– Да у них там, в бухгалтерии сейф стоит… большой такой… я хотел выпотрошить, взялся за ручку, а меня током, как долбанёт! Едва там не остался. Ну и пришлось свалить оттуда раньше времени.

– А-а! Понял я теперь, почему Грека тогда Шмеля не дождался. Они к сейфу ток подключили. Он за ручку взялся, да там и остался. А этому ждать некогда было, он и свалил. Я всегда говорил, что продумывать надо всё до мелочей! Нет, не слушают старых кадров! – Разошёлся Хилый.

– Ладно, орать-то! Сам сейчас чуть всю малину не обгадил. Не падают они, не падают!

Сергуня глядя на товарищей, рассмеялся. Захихикал и Хилый.

– Ну, чего, считаем? – спросил Сергуня, расстёгивая молнию на сумке. Он вывалил все деньги на сиденье и начал складывать их обратно в сумку, вслух называя сложенную сумму. Закончив пересчёт, он наклонился вперёд на спинки передних сидений. – Три семьсот деревянными. По лимону на брата. – Заключил Сергуня.

– А семьсот куда? – ухмыльнулся Хилый.

– Так, в общак надо отчислить. Мало ли чего с кем случиться. – Сергуня посмотрел на Тимура. – Что, не согласны?

– Так ты вроде хо… – начал, было, Тимур и замолчал, потому что Сергуня дёрнул его за мочку правого уха. Хилый промолчал, но заметил эту их секретность.

– Ничего, по лимону тоже неплохая шабашка. – Сказал Хилый. – Где отсидимся? Может ко мне в деревню?

– Ты меня давай к подруге подбрось. Обещал же. После дела, мол…

– Так повяжут же! Сейчас все дороги перекрыты. Молись, что пока ещё на воле! – Вскричал Хилый. – А до меня тридцать километров и всё по просёлку. Ну, чего?

Друзья, молча, думали над предложением Хилого.

– Вот, что. Вы вдвоём езжайте в деревню, а меня здесь высадите. На двоих меньше внимания будут обращать. Да и на работе мне надо показаться. – Рассудил Сергуня, глядя то на одного, то на другого.

– Фью-ить! – Присвистнул Хилый, рассмеявшись. – На какой ещё работе?

– На обыкновенной, деревянной. Гробы на похоронах заколачиваю. – Улыбнулся Хилому Сергуня.

– И бабло своё заберёшь? – спросил снова Хилый.

– И своё и общак. – Ответил Сергуня.

– Ну, тогда и моё забирай. У тебя надёжней сохранится. – Сказал Тимур.

– Вы как хотите, а я свою долю с собой возьму. – Сказал Хилый.

– Тогда стой. – Сказал Сергуня. – Давай какой-нибудь пакет. – Хилый остановил машину в кармане автобусной остановки и достал из бардачка пакет. Сергуня откидал в него миллион рублей и подал пакет Хилому. – Можешь не пересчитывать. Вы, как говорится не в церкви, вас не обманут. Ну, чего, с ним поедешь, или выходим? – спросил Тимура Сергуня.

– С ним. – Ответил Тимур. – Ни разу в деревне не был.

– Ну, пока. – Не подавая руки, попрощался с подельниками Сергуня, и вышел из машины. Он сел в первый, подъехавший на остановку автобус и через пятнадцать минут, которые показались ему вечностью, добрался до своего рабочего места. Сразу в Храм он заходить не стал, а прошёл в келью, расположенную в домике для служащих. Он сунул сумку под кровать, подошёл к шкафчику и быстро переоделся в церковное одеяние. Перекрестившись трижды на висевший в углу образ, он неторопливо направился к главному входу церкви.

Хилый вырулил на просёлок и только теперь, облегчённо вздохнул. Погони за ними не наблюдалось. Ямы просёлочной дороги не давали развить скорость, и пришлось ехать не больше пятидесяти километров в час.

– Слушай Хилый, а может не поедем в твою деревню. Чего там рисоваться? – поднял вопрос Тимур. Тот искоса глянул на подельника.

– Чего там рисоваться. Скажем, что племянник… в армию уходишь. Вот и всё. Баба у меня простая, деревенская поверит. Отсидишься пару дней и сваливай, если хочешь. – Объяснил ситуацию Хилый.

– Так у тебя есть баба… – сказал Тимур, щурясь на солнце, светившее прямо в глаза… – а у меня нет. Может, сначала махнём к моей? Твоя-то никуда не денется. Обещал же после дела, а?

– Ну, куда сейчас, полтораста вёрст!.. Да и отметиться надо. Машина её, искать будет. – Начал называть причины Хилый.

– Так позвонишь ей. Скажешь… в военкомате, на диванчике заночуешь и всё. А, хочешь я тебе за это, пол лимона отвалю? – после этих слов, Хилый чуть не съехал в кювет.

– Да ты точно чокнутый! Пол лимона за какую-то макаку!? – Захохотал Хилый.

– Ну, ты не очень обзывай-то. Я люблю её. Я это ещё там, на нарах понял. – Отвернулся в форточку Тимур, сделав обиженный вид. Вдоль дороги тянулась сплошной стеной опушка смешанного леса. Под сосной, он успел приметить большущий муравейник, что навело его на нехорошую, но интересную мысль.

– Ну, когда любишь, – сказал насмешливо Хилый, – тогда и лимона не жалко.

– За лимон повезёшь?! – Встрепенулся Тимур. Хилый от такого вопроса топнул по педали тормоза. Машина резко остановилась, и Тимур лбом больно ударился о переднее стекло. Но он на боль даже не обратил внимания. – Лимон отдаю сразу, как вернёмся! Повезёшь? – Хилый, молча, нервно барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Только, не как вернёмся, а сразу. Шустрый ты шибко, кинуть можешь. – Процедил сквозь зубы Хилый.

– Сразу, так сразу. Разворачивай, поехали! – Воскликнул Тимур.

– Ну, ладно. Кто не рискует…

– Тот не пьёт Шампанского. – Дополнил предложение Хилого Тимур, хлопнул того дружески по коленку и от радости, даже замурлыкал себе под нос какую-то песенку.

Через полчаса, заправленная по самую крышку бака Нива, стояла рядом с церковью Непорочного зачатия. В ожидании чокнутого пацана, Хилый, даже на всякий случай перекрестился, на церковные купола, попросив у Бога прощения за все содеянные им при этой жизни грехи.

Сергуня внимательно выслушал затею друга и, не проронив ни слова, принёс и отдал пакет с миллионом рублей.

– Не иди на мокрое. – Крикнул Тимуру вслед Сергуня. – Бог ему судья! – И осенил его спину размашистым крестом. Тимур трусцой побежал к машине. К Сергуне подошёл отец Валерий, положил ему на плечо увесистую руку и спросил своим басистым голосом:

– Что за иноверец тебя навестил? – Сергуня растерялся и не знал, что ответить строгому батюшке. Он сложил ладони перед грудью и тихо произнёс, как это умеют делать церковные послушники:

– Брат мой заходил…

– Родный?

– Ага. – Пряча глаза, ответил Сергуня.

– Похож. Особенно щетиной на скуластом лице. – Усмехнулся в бороду отец Валерий.

Хилый ещё в прошлом году, когда Сергуня взбрыкнул, навёл справки и разыскал приютившуюся в психушке его девчонку. Разыскал так, со злости, чтобы были какие-то рычаги давления на этого непослушного пацана. Сейчас он даже не знал, что её в том интернате могло и не быть, если бы не случившийся у неё с мужем конфликт.

Ехали они долго, пользуясь навигатором, объезжали посты и большие перекрёстки по разбитым грунтовым дорогам. Наконец, посмотрев на экран, Хилый уверенно проговорил:

– Восемь вёрст осталось. Деревень больше не будет. Следующая ваша дурка. Там она и живёт.

– Так она чего, того? – крутанул пальцем у своего виска Тимур.

– Не проверял, не знаю. А ты бы у корешка своего спросил. Может он в курсе? – ухмыльнулся Хилый.

– Говоришь, уже близко? Давай, остановимся, хоть отряхнуться от пыли, вон ручей блестит. – Хилый остановился у ручейка, протекающего через вкопанную поперёк дороги трубу. Стёкла форточек были наглухо закрыты, чтобы не захлебнуться дорожной пылью, и, выходя из машины, Тимур набрал в себя воздуха, сковырнул ногтем пробку с пузырька и незаметно поставил его за сиденье. Он захлопнул дверцу и, подойдя к воде, принялся умывать лицо и руки. Разогнувшись, он увидел как Хилый, прислонив голову к рулю, впал в глубокий сон. Усиленная доза снотворного наповал свалила уставшего за время поездки хилого подельника. Тимур открыл дверцу, достал из-под его ног пакет со своим миллионом, порылся в нём и извлёк оттуда моток бечёвки и рулончик скотча. Сунув это в карманы, он вытащил подельника из машины и, взвалив его себе на спину, потащил в лесную чащу. Пройдя по лесу метров сто, Тимур увидел под старой ёлкой огромный муравейник. Он бечёвкой связал Хилому руки за спиной, залепил рот скотчем и, подтащив врага к муравейнику, усадил его на самую верхушку этой шевелящейся пирамиды, затем накрепко примотал к стволу дерева.

Глава 30

Клара Захаровна через взятку, выбила в местном муниципалитете разрешение на строительство часовни из растущих на том же месте деревьев. И теперь, не имея мужской рабочей силы, вечерами они с Алёнкой сами спиливали деревья, обрубали сучки и обдирали смолянистую кору. Сруб решили сделать небольшой, шесть на шесть метров, исходя из размеров дерёв. Иногда им помогали больные. Алёнка трудилась до тех пор, пока её не начинало пошатывать. Ей хотелось возвести и покрыть строение до белых мух, чтобы на Николая Угодника освятить часовенку и открыть доступ для верующих.

Клара Захаровна окорила несколько брёвен и пошла в свой кабинет готовить лекарства для больных. Алёнка осталась поработать ещё. Кора под острым лезвием топора, снималась легко, и работа увлекала всё больше. Вдруг она услышала приближающийся шум машины, как ей показалось не предвещавший ничего хорошего. Ей стало не по себе, и Алёнка присела на некорённое бревно.

Машина, пропуская вперёд себя облако пыли, со скрипом остановилась перед главными воротами. Из неё вышел заросший густой щетиной незнакомец и потянулся. Алёнка подняла с земли топор и молча, наблюдала за ним. Незнакомец захлопнул дверцу машины, подошёл к воротам. Приглядевшись, он увидел за вторым забором Алёнку. Тимур поднял вверх руку и помахал ей.

– Привет, Алёна! – Голос ей показался знакомым. – Ну, чего, не узнала? – незнакомец ощупал свою щетину на лице. – Это потому, что я не бритый. Подойди, тогда узнаешь.

– Иди сам, откуда пришёл! – Ответила она, прижимая топор к груди.

– Зачем ты так? Это я, Тимур. Я едва тебя разыскал, а ты прогоняешь. – Ответил он Алёнке с обидой в голосе.

– Тимур? – шагнула она к нему и насторожённо спросила. – Чего ты здесь делаешь, Тимур? – она не заметила, как подошла к нему совсем близко. Алёнка узнала его карие смеющиеся глаза. Разволновавшись, она обронила топор и, подойдя к решётке, вцепилась в железные прутья руками и, глядя на него сквозь эту решётку, заплакала. Тимур пытался вытирать её слёзы своей ладонью, но не успевал, настолько они были обильны. Не переставая плакать, она прошла к калитке и открыла запор, впуская нежданного гостя на территорию интерната. Они стояли, дружески обнявшись, и он чувствовал её тёплую грудь. На крыльцо вышла Клара Захаровна и строгим голосом спросила:

– Это кто к нам пожаловал? С добром или худом?

– Это… это мой родственник. – Ответила ей Алёнка. – Дальний.

– Ну, а чего тогда разрыдалась? Зови гостя в дом.

– Машину бы куда-нибудь с дороги убрать… – сказал Тимур. – Мешать будет проезду.

– А-а, – махнула рукой Алёнка, – к нам редко приезжают. Но если хочешь, поставь вон туда, за дровяник.

– Ага, я сейчас. – Он завёл машину и когда поехал, даже непосвящённому было понятно, что ездить он не умеет.

Кое-как заехав за сарай, Тимур вернулся к Алёнке.

– Привет тебе от Гуни. – Сказал он и посмотрел ей в глаза. Алёнка заморгала своими длинными ресницами.

– Ты давно его видел, как он? – спросила она.

– Да нормально. Живёт, работает, никого не трогает. – Улыбнулся ей Тимур.

– А он… в церкви работает? – спросила осторожно Алёнка.

– Да, в церкви… – ответил Тимур. Алёнка немного подумала и повернулась к месту строительства.

– Мы тоже, вот часовенку решили поставить. Только строить некому. Здесь одни женщины и те больные.

– Так… поможем, чем сможем, если примете на постой. – Снова улыбнулся Тимур.

На следующий день Тимур вовсю орудовал пилой и топором. Но, эта работа ему, что-то сразу не понравилась. Через пару часов, сбрив с лица щетину, он сходил в деревню и подрядил двоих мужиков, немного понимавших в строительстве и те за хорошую оплату, в течение двух недель, поставили сруб и покрыли крышу. Теперь оставалось только установить луковку с крестом над коньком крыши и подвесить на веранде колокол. Клара Захаровна обошла, все дома в соседнем посёлке и насобирала иконок, кто каких пожертвовал. Размещённые по стене они придали торжественности и величия вновь возведённому Храму.

Тимур позвонил Сергуне, чтобы тот договорился с батюшкой приехать освятить часовню. Отец Валерий охотно согласился. Освящение назначили на воскресенье.

До начала церемонии, Сергуня с любопытством обошёл Алёнкино пристанище. Словно гид, его сопровождал Тимур. Они подошли к сараю, где стоял Джип и, убедившись, что их никто не видит, обменялись крепким рукопожатием. Сергуня бросил невольный взгляд на видневшийся из сарая запылившийся зад машины и спросил:

– А эта чья?

– Эта? – неохотно переспросил Тим, – так… та самая…

– Хм. – Сергуня сморщил лоб и строго посмотрел на друга. – А… этот где?

– Кто, этот? – пряча глаза, переспросил Тимур.

– Ну, этот… Хилый…

– Так нет его больше. Я его муравьям скормил. Отмаялся, прости меня, господи. – Неумело перекрестился Тимур, обернувшись на часовню.

– Что-о?! – Прохрипел Сергуня, схватив Тимура за грудки. – Ты, что сказал?!! – Тот вырвался из цепких рук. – Где?! – Сергуня, путаясь в подоле рясы, кинулся к машине, распахнул дверцу и сев за руль, завёл двигатель. Тимур опасливо, поглядывая на него, впрыгнул на пассажирское сиденье. – Показывай, где!! – Гаркнул на него Сергуня, небрежно выруливая из сарая.

У Сергуни не было авто, но он от нечего делать, однажды окончил водительские курсы и имел удостоверение. Практика вождения у него была только байкерская и потому, Джип, вырулил на дорогу, зацепив по пути поленницу и опрокинув пожарную бочку с водой, стоявшую на углу здания.

– Где? Говори!!! – Нервно кричал Сергуня Тимуру. Тот, словно нашкодивший пёс, поджав губы, пробурчал:

– Там… неподалёку от ручья…

Сергуня резко затормозил перед ручьём и они, распахнув настежь дверцы автомобиля, выскочили наружу, оставив Джип посреди дороги. Сергуня злобно глядел на Тимура.

– Ну?!! – Нетерпеливо гаркнул он.

– Там. – Кивнул на лес Тим и неохотно повёл друга к месту преступления. То место располагалось неподалеку, на бугорке под высокой елью. Но там они увидели только разворошённый муравейник и обрывок скотча, с прилипшими к нему муравьями. Тимур, озираясь, нервно хлопнул ладонями.

– Ушёл, гад! – Он увидел под ногами белевшие корни от срезанных ножом грибов. – Грибники наткнулись! Ну, теперь мне всю оставшуюся жизнь с оглядкой ходить придётся.

– И поделом. – Уже спокойней, проговорил Сергуня, и, подняв глаза к небу, трижды перекрестился.

На обратном пути, они друг другу не проронили ни слова. Только, когда заехали в сарай, выходя из машины, Сергуня сказал:

– Алёну стереги теперь… пуще своего глаза. Понял?

– Ага, чего тут не понять… – Тимур откинул спинку сиденья и, устроившись поудобней, закрыл глаза. Теперь, зная, что Хилого муравьи не съели, он почувствовал огромное облегчение и скрытую душевную радость. С улицы доносились женские голоса, в которых угадывалась праздничная торжественность сегодняшнего дня и, успокоившись окончательно, Тимур крепко заснул.

Вокресным утром, Славик проснулся с больной головой. Он прошёл к высокому холодильнику, затаренному разными сортами пива, взял одну бутылку, раскрыл, отпил из неё немного и включил телевизор. Местное телевидение подавало зрителю прямой репортаж освящения какой-то новой часовни. Славик отпил из бутылки ещё, отрыгнул углекислотой и увидел во весь экран Алёнкино лицо. Он поставил на столик бутылку и прибавил звук. Но теперь показывали бородатого священника и толпу людей, в которой, по-видимому, и затерялась Алёнка. Славик схватил телефон и быстро набрал справочную службу. В телефоне долго играла музыка, испытывая на прочность и без того расшатанные нервы. На экране за это время несколько раз мелькнуло лицо Алёнки. Узнав номер телефона телестудии, Славик так же узнал место нахождения жены.

Он вбежал в умывальню, схватил тюбик зубной пасты, выдавил её себе в рот и принялся ожесточённо чистить зубы. Прополоскав рот, он из сахарницы взял горсть конфет и сунул в карман куртки. «Хорошо бы «антиполицая», только где его взять?» – подумал он на ходу, открывая ворота гаража. Он выгнал из бокса свою застоявшуюся Ладу-Калину, закрыл на замок жилище и помчался к Алёнке, не замечая на просёлке рытвин и ухаб. Выехав на трассу, он выжал из машины всё, что было можно. Не заметив поста дорожно-постовой службы, он летел к своей любимой словно сумасшедший. Скорость Славик сбавлял только перед перекрёстками, чтобы заглянуть на экран навигатора и не проскочить нужную отвороту, ведущую в местечко, где находилась Алёнка. В зеркале заднего вида, маячила машина «гаи», мчавшаяся за ним в погоню…

– Эх, чёрт! Вас мне только и не хватало! – Выругался вслух Славик. На навигаторе был виден перекрёсток, где нужно свернуть на грунтовку. Славик поддал газу, оставив дорожных блюстителей порядка далеко позади. Была первая половина воскресного дня и машин на трассе встречалось сравнительно не много. Свернув на просёлок, он поехал чуть медленней – из-за частых, крутых поворотов, лихачить здесь на незнакомой дороге, было опасно. Остававшийся позади густой шлейф дорожной пыли, задерживал погоню. Славик доставал из кармана одну за другой конфеты и уписывал их за обе щеки, надеясь отбить запах вчерашнего перегара. Наконец он увидел впереди высокий забор и стоявшие рядом с ним машины. На задней, Славик прочитал крупную надпись: ТВ «Провинция», через кого он и получил сегодня справку о местонахождении Алёнки.

Он пристроился к телевидению сзади и, выйдя из машины, быстрым шагом вошёл в калитку. По двору медленно прохаживались, одетые в больничные халаты женщины разных возрастов. Поискав глазами среди них Алёнку, он шагнул к крыльцу двухэтажного строения, с зарешёченными окнами. Его остановила немолодая уже женщина в белой косынке и приложила палец к своим губам.

– Ш-ш. – Прошипела она. – Туда не ходи, там кино снимают, заругают тебя. – Славик остановился и согласно кивнул женщине.

– Мне бы Алёну позвали… – он показал пальцем на входную дверь.

– Подожди, сейчас, наверное, выйдет. – Снова прошипела женщина.

Из-за леса приближался вой сирены. Все женщины повернулись на её звук. На крыльцо вышла Алёнка, щурясь от солнца, посмотрела на подъехавшую милицейскую машину и только потом заметила перед собой Славика. Она смотрела на него неотрываясь, в её глазах было недоумённое удивление. Алёнка медленно спустилась по ступенькам и остановилась напротив мужа. Славик неожиданно шагнул к ней, припал к земле коленями и обхватил её ноги руками.

– Прости, Алёнушка!.. За шутку дурацкую, прости! Лох я тупоголовый! Нашёл чем шутить! – Она почувствовала, что плечи его трясутся от откровенных мужских слёз. Алёнка запустила растопыренные пальцы в его шевелюру, потеребила и посмотрела на милиционеров стоящих за забором.

– Вставай. Эти… за тобой, что ли гнались? – спросила она.

– Ага. Скорость, наверное, превысил. – Славик поднялся с колен и словно маленький размазал слёзы по щекам. – К тебе торопился… – он крепко обнял Алёнку и увидел появившегося на крыльце Отца Валерия и с ним рядом того прислужника, которому в день свадьбы передал синюю тетрадь. Славик растерянно им кивнул и проговорил, словно оправдываясь:

– Вот… жену нашёл.

Не успели они опомниться, как к приюту подъехала ещё одна, но более серьёзная милицейская машина. Это был автобус с группой захвата. Омоновцы быстро выбежали из автобуса и окружили приют, держа оружие наготове. Огорошенные их появлением люди, недоумённо наблюдали за их действиями. Никто и догадаться не мог, что причиной этому явлению был Тимур, случайно попавший в кадр прямого эфира. Его правоохранительные органы вычислили точно так же, как и Славик, Алёнку, через редакцию телевидения. Заснувшего за сараем в машине Тимура, взяли без шума и пыли. Его вели к автобусу, согнув пополам, чтобы ему видна была только земля под ногами. У него не было возможности даже оглянуться на своих друзей. Его затолкнули в автобус и захлопнули дверь. К крыльцу подошёл офицер, приложил руку к своему виску.

– Командир роты ОМОН, майор Севрюгин. На территории вашего заведения задержан опасный преступник, месяц назад бежавший из-под стражи. С жалобами и пожеланиями прошу обращаться к местному участковому. Извините, служба. – Офицер быстрым шагом направился к калитке.

– Стой-те! – Крикнул ему вслед Сергуня. – Простите, батюшка, грешен я. – Он схватил руку отца Валерия, поцеловал её трижды и, перекрестившись на часовню, пошёл за офицером.

– Ну, что ещё? – спросил майор, рассматривая Сергунино одеяние.

– Меня тоже заберите, я тоже… грешен. – Сказал ему Сергуня, глядя прямо в глаза. Офицер прочитал название заведения на калитке и, сжав могучими ладонями его плечи, развернул Сергуню в обратном направлении.

– Все мы грешны, ибо человеки. – Ответил ему омоновец. – Ступай, замаливай грехи своя. – Сергуня стоял, как вкопанный, глядя на крест часовни, слившийся с блеском полудённого солнца. Отяжелевшей рукой он перекрестился и услышал колокольный звон, исходивший со звонницы.

Вернувшись в Пятиморск, в тот же день Сергуня, помолясь, пришёл в ближайшее отделение милиции и написал явку с повинной, и возвратил похищенные миллионы их владельцам. Его осудили на полтора года условно. После чего он был батюшкою прощён и принят обратно на службу в Храм. По православным праздникам, Никон, он же Сергуня, подолгу службы навещает часовню Убиенной Варвары, накрепко держа в памяти слова отца Валерия: «Бог палкой не бьёт».

Славик устроился учителем физкультуры в соседнем посёлке, там же построил коттедж и обзавёлся хозяйством. Алёнка продолжила работу в интернате, и муж ежедневно подвозил её туда и обратно на новеньком внедорожнике. На обратном пути они заезжали в ясельки, чтобы забрать домой пятилетнего озорника Сергуню, названного в честь Алёнкиного друга детства.