Текст книги "Жизнь Маяковского. Верить в революцию"

В середине января 1936 года, всего через полтора месяца после знаменательной резолюции, Л. Ю. Брик случайно оказалась попутчицей Корнея Чуковского в поезде Ленинград – Москва. Последний сделал любопытную запись в своем дневнике: «17 янв. 1936 г…. Лили Брик рассказывает подробно, как она написала Сталину письмо о трусливом отношении Госиздата к Маяковскому, что М-го хотят затереть, замолчать… Меня тотчас же принял Ежов… Я знала, что Сталин любит Маяковского… Но все же было жутко… меня направили к Талю, и с ним я говорила больше часу…»[104]104
  Знамя». 1992. № 11. С. 167.


[Закрыть]

В своей резолюции о Маяковском Сталин писал Ежову (в то время – председателю Комиссии партконтроля, секретарю ЦК ВКП(б): «Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, все, что упущено нами…» Б. М. Таль, зав. отделом печати и издательств ЦК ВКП(б), очевидно, «привлекся» к делу весьма активно.

Подготовив проект Плана издания произведений В. В. Маяковского, он уже 11 декабря 1935 года пишет Н. Ежову записку:

«Николай Иванович!

Прилагаю в дополнение к проекту постановления об издании произведений Маяковского проект записки тов. Сталину. Б. Таль»

И далее:

«Тов. СТАЛИНУ

…В связи с Вашими указаниями о В. В. Маяковском весьма оживились участники старых лефовских группировок. Они хотели бы сделать издание произведений В. В. Маяковского своим групповым или семейным делом.

Так как издание произведений В. В. Маяковского и его популяризация является задачей государственной, а не групповой или семейной, следовало бы соответствующим образом сформировать редакцию этих изданий, включив в ее состав, помимо Л. Ю. Брик и О. Брик, т.т. Беспалова, Керженцева и Луппола»[105]105
  Бывший архив Политбюро. Ф. 57. Оп. 1. Д. 4. Л. 77–78.


[Закрыть].

Проницательным, однако, человеком оказался Б. Таль, с которым Л. Ю. Брик «говорила больше часу»…

Впрочем, внимательный читатель легко уловит отголоски этой откровенной борьбы за «групповую или семейную» монополию на издания Маяковского и в «мемуарах» В. А. Катаняна. Здесь все редакторы, не принадлежащие к «партии Бриков – Катаняна», – явно «некомпетентные», все их издания, конечно же, «дефектные»… Почитаем эту его «беспристрастную» летопись событий:

«…Были проекты выпустить и дешевое, массовое издание. Об этом шли переговоры с Госиздатом, который самосильно (как же он посмел без Лили Юрьевны и Катаняна?!) – В. Д.) выпустил томик в «Дешевой библиотеке», хотя и тиражом сто тысяч, но с таким количеством опечаток и с таким портретом, что, когда Лиля увидела книжку, она заплакала…» (Какая, однако, неожиданная чувствительность при ее-то равнодушии к тому, «хорош ли, плох получится однотомник»! Правда, «следуемые мне» деньги «за В. В. Маяковского» получены сполна…) «Лиля Юрьевна встретилась с Керженцевым. Он свое участие (в редколлегии собрания сочинений Маяковского. Это еще 1932 год – В. Д.) отклонил, а Незнамова и меня предложил заменить Авербахом и Ф. Коном. Вместо предполагавшейся вступительной статьи О. М. Брика лучше… ну хотя бы Беспалова…»

«…Последний том – двенадцатый редактировал А. Колосков. Рекомендовала его на эту работу Л. В. Маяковская. И не потребовалось много времени, чтобы полностью прояснилась его квалификация».[106]106
  См.: Дружба народов. 1989. № 3. С. 222–223, 227. Ранее этот текст был опубликован за рубежом в журнале «Синтаксис» (Париж, 1987. № 19. С. 187–206).


[Закрыть] И т. п.

Не следует, конечно, думать, что в то время Лиля Юрьевна только тем и занималась, что денно и нощно хлопотала об «увековечении памяти поэта революции»…

Известный литератор русского зарубежья, эмигрант «второй волны» Б. А. Филиппов (поэт и прозаик, редактор-издатель зарубежных Собраний сочинений Ахматовой. Гумилева, Клюева, Мандельштама, Волошина) вспоминал своих сотоварищей по пребыванию в ГУЛАГе (Ухта, 1938 год).

«Володя Г. – инженер, приехавший из Парижа повидать своих родных, старых москвичей. «Заложила» его знакомая его семьи, небезызвестная Лиля Брик. Получил восемь лет за шпионаж. Призванный на допрос к Кашкетину (как же так: французский инженер, женатый на француженке, – и только восемь лет?!), не признавался ни в чем… Тут уже резиновых палок мало. На теле раздетого донага Володи жгли комки пакли… Володя умер на первом же пыточном допросе…»[107]107
  Филиппов Б. Всплывшее в памяти: Рассказы, очерки, воспоминания. London, 1990. С. 224.


[Закрыть]

Нет уж… Лучше вернемся к ноябрю – декабрю 1935 года.

Итак, письмо Л. Ю. Брик умело и вовремя доложено «хозяину», получена вожделенная резолюция И. В. Сталина. «Лиля в тот же день позвонила в Ленинград и все рассказала Осипу Максимовичу… Потом Николаю Асееву и Семе Кирсанову. Они вскоре прибыли прочесть все своими глазами. Радовались…» (В. А. Катанян).

И хотя формально резолюция прямо не возлагает лично на Бриков особых контрольно-идеологических забот о наследии Маяковского, все же фамилия Лили Юрьевны упоминается в тексте самой резолюции Сталина трижды (уникальный случай для сталинских резолюций): «Тов. Ежов, очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик… Жалоба Брик, по-моему, правильна. Свяжитесь с ней (с Брик)…»[108]108
  Сталинская резолюция – на первой странице письма, красным карандашом поперек текста. Кроме того, сверху страницы – горизонтальная надпись таким же карандашом – «От Брик», сделанная, очевидно, перед чтением письма. Фотокопия первой страницы письма с резолюцией Сталина была опубликована В. И. Скорятиным в журнале «Журналист» (1993. № 1).


[Закрыть]

Видимо, именно таким путем, к счастью для Лили Юрьевны, в цепкой памяти Сталина удержалась эта нестандартная односложная фамилия. Наткнувшись на нее в очередном списке предполагаемых репрессантов, представленном Н. Ежовым, Сталин вычеркнул Л. Ю. Брик. Так это письмо сыграло для Лили Юрьевны роль «охранной грамоты».

Но это было позже…

Пока же Лиля Юрьевна с помощью своих высоких покровителей срочно начинает «ковать железо, пока горячо».

5 декабря в «Правде» впервые появились знаменитые слова Сталина о Маяковском. А уже 26 декабря 1935 года в газете «Литературный Ленинград» на первой странице (!) под заголовком «Маяковского – миллионам читателей» публикуется беседа корреспондента газеты с Л. Ю. Брик о планах издания книг Маяковского:

«– В будущем году значительно расширяется выпуск книг В. В. Маяковского, – сказала в беседе с нашим сотрудником член главной редакции изданий всех произведений поэта революции Л. Ю. Брик…»

И далее Лиля Юрьевна разворачивает грандиозную картину:

«К изданию произведений Маяковского привлекаются все издательства, выпускающие художественную литературу: Гослитиздат, «Советский писатель», «Академия», «Молодая гвардия», Детиздат, а также Изогиз. В течение 1936 года Гослитиздат заканчивает выпуск оставшихся 7 томов первого академического собрания сочинений и писем Маяковского в 14 томах под редакцией И. Беспалова и моей. В одном из томов будет напечатана большая биография Маяковского, написанная О. Бриком.

В 1936–1937 годах будет выпущено новое академическое издание полного собрания сочинений Маяковского, исправленное, улучшенное и дополненное… Гослитиздат в следующем году выпустит серию иллюстрированных книг отдельных произведений Маяковского… Массовым тиражом издается однотомник, примерно в 70 авторских листов, куда войдут основные произведения и стихи Маяковского. Между прочим, однотомник будет печататься в Ленинграде (речь идет как раз об уже известном нам однотомнике под редакцией В. Катаняна. – В. Д.)… Массовыми тиражами… Гослитиздат выпустит в будущем году отдельные тематические сборники стихов Маяковского: «Туда и обратно» (о загранице) с вступительной статьей В. Катаняна, «Сатира» со вступительной статьей В. Примакова. Стотысячным тиражом выпускается книга О. М. Брика о жизни и творчестве Маяковского… Большой план изданий произведений Маяковского для детей намечен Детиздатом. В ленинградском Детиздате будет выпущен однотомник для детей среднего возраста (скромная, без деталей информация о будущем многострадальном однотомнике Л. К. Чуковской. – В. Д.). В московском Детиздате стотысячным тиражом выходит однотомник для детей старшего возраста под редакцией Л. И О. Брик и В. Катаняна. В этом издании будет помещен биографический рассказ о Маяковском, написанный Л. Кассилем. Сборник составлен с таким расчетом, чтобы дать детям полное представление о жизненном пути и творчестве Маяковского. Каждое стихотворение однотомника будет прокомментировано В. Катаняном…» И т. д. и т. п. А еще – сборники воспоминаний о Маяковском, сборники научных работ о творчестве поэта… Открытки… Плакаты…

И везде, конечно, верховный куратор всех изданий – Лиля Юрьевна.

Еще через 10 дней после публикации этого интервью Л. Ю. Брик, 6 января 1936 года, свою «литературную страницу» посвятила Маяковскому газета «Комсомольская правда» (№ 5, с. 3). Здесь уже с поучающее-инструктивной статьей «Как его издавать?» выступил В. А. Катанян.

Определенную часть намеченного в том или ином виде удалось осуществить, хотя и не всегда, при монопольном кураторстве Бриков – Катаняна.

Был завершен выпуск первого Полного собрания сочинений Маяковского и начато новое издание его сочинений. В 1936 году был издан четырехтомник Маяковского под редакцией Л. Ю. Брик и И. К. Луппола. Издан ряд упомянутых отдельных тематических сборников и иллюстрированных книг поэта.

Весной 1936 года успел даже выйти сборник В. Маяковского «Оборонные стихи» со вступительной статьей «Поэт революционной обороны» В. М. Примакова, прежде чем 14 августа 1936 года комкор Примаков был арестован, а в июне 1937 года расстрелян. Правда, эту потерю, как мы знаем из записок Е. Лавинской, сама Лиля Юрьевна перенесла вполне «мужественно».

А вот «мэтр маяковедения» О. М. Брик так и не осилил написания достойной стотысячного тиража серьезной книги «о жизни и творчестве Маяковского». Видимо, для этого требовалось все же нечто большее, чем уменье «бросать идеи» или ум, который «оценят будущие поколения».

И здесь не могу не сделать еще одно отступление в прошлое, в период, предшествующий написанию знаменитого письма Л. Брик.

Апрель 1935 года. Пятая годовщина со дня трагической гибели В. В. Маяковского…

«Литературная газета» (№ 21, 15 апреля 1935 г.) четыре полосы практически полностью посвятила Маяковскому. На первой странице – аншлаг «Пять лет со дня смерти В. В. Маяковского», портрет поэта, редакционная статья «Грозное оружие»… 2-я, 3-я, 4-я страницы – под аншлагом «Владимир Маяковский. 1930–1935». Воспоминания, статьи о поэте, публикации неизданного и забытого… Среди авторов – С. Спасский, Н. Асеев, С. Кирсанов, В. Шкловский, Арк. Бухов, Лев Жегин, В. Дувакин, П. Звонарев, В. Тренин и Н. Харджиев, Л. Поляк и Н. Реформатская.

(В общем, «стынущему сердцу» Лили Юрьевны только и оставалось, что сжиматься «от боли, от страданий» из-за полного невнимания к памяти В. В. Маяковского.)

Но в конце 4-й страницы – небольшая заметка-отчет «Вечер Маяковского в Доме советских писателей»:

«…Аудитория собралась, как правильно отметил в своем вступительном слове А. Безыменский, для того, чтобы встретиться с «живым Маяковским», но этого не случилось… Краткий доклад О. Брика, в порядке постановки вопроса о «книге, которую следует написать», причем непропорционально много места заняла в докладе проблема «Маяковский, как автор конфетных реклам», что вызвало резкие возражения со стороны Безыменского, и очень беглые воспоминания и известные стихи Кирсанова о Маяковском. Вот и все, если не считать выступления чтецов…»

Да… крупным специалистом по Маяковскому был Осип Максимович. Но все же труды О. Брика не пропали даром. Материал как раз пригодился в качестве вступительной статьи для детей в ленинградский сборник Маяковского – «спешное исправление» после разгрома редакции Лендетиздата. Как говорится, вы будете смеяться, но… Но и любовь Бриков к «проблеме конфетных реклам» Маяковского также нашла отражение в этом однотомнике. При всей ограниченности его объема здесь помещены стихотворные «надписи на конфетных бумажках из серии «Красная звезда».

Что же касается А. Безыменского, то он совсем не случайно председательствовал на упомянутом вечере памяти В. Маяковского. Еще на выставке «20 лет работы» в феврале 1930 года, при жизни поэта, группа молодых энтузиастов создала «бригаду Маяковского» для пропаганды его творчества. Студенты, рабфаковцы, рабочие выступали (всегда бесплатно) в клубах, школах, парках с чтением стихов Маяковского, сценическими монтажами по его произведениям, устраивали конкурсы самодеятельных чтецов и т. д. К участию в жюри конкурсов были привлечены и сестры Маяковского. В свою очередь, выставка «20 лет работы Маяковского» после гибели поэта была развернута в качестве постоянной экспозиции в помещении и Литературного музея при Библиотеке имени В. И. Ленина.

Но вот 5 декабря 1935 года стала известной резолюция И. В. Сталина о Маяковском. И вскоре, 1 января 1936 года, Александр Безыменский пишет обеспокоенное письмо Николаю Ежову:

«Дорогой Николай!

Не знаю, известно ли тебе, что я являюсь руководителем выставки Маяковского и бригады имени Маяковского. Думаю, что некоторые товарищи не все тебе рассказали из того, что следует рассказать и что я могу тебе рассказать. Мне написали из Москвы, что Катанян заявил, что выставка вольется в музей и что бригаду не то распустят, не то ликвидируют. У меня на руках есть подлинник мало известного завещания Маяковского насчет выставки и работы при ней бригады его имени. Я очень тебя прошу, если готовится решение о выставке и бригаде, подождать моего приезда. Я буду в Москве 14-го или 15-го января. Катанян, конечно, фигура грозная, но авось не с’ ест.

Дорогой мой! Я по-настоящему, по-большевистски, по-человечески счастлив решениями о Маяковском, тем более, что пропаганда его творчества велась мною и бригадой все время, как и подобает большевику. Как только приеду, приду к тебе и многое расскажу. Если что-либо готовится в смысле решений еще, прошу не забывать, что я хочу и могу участвовать в работе по Маяковскому. Как я работал до этого времени в этом направлении, спроси у Щербакова.

Сердечный привет!

С новым годом, друг!

1/1 – 1936 г. А. Безыменский».

На письме – пометка рукой Ежова: «Напомнить. Ежов»[109]109
  Бывший Архив Политбюро. Ф. 57. Оп. 1. Д. 4. Л. 84–85.


[Закрыть].

При всей неоднозначности впечатления от сердечности отношений комсомольского поэта Александра Безыменского и Николая Ежова, – «крутые», однако, ребята были эти «старые лефовцы» – Катанян и Брики…

Но то трагическое время было весьма богато и другими печальными парадоксами…

Почитаем В. А. Катаняна: «В 1937 году был арестован И. К. Луппол (главный редактор Гослитиздата. – В. Д.). На место Н. Н. Накорякова, порядочного и делового человека, директором издательства был назначен С. А. Лозовской, бывший до того крупным деятелем международного профдвижения… Новый директор… перекрыл все дороги собрания сочинений Маяковского…

Мои попытки объясниться с Лозовским показали, что объяснения бесполезны.

«Мне нужно время, чтобы разобраться, – сказал Лозовский Лиле Юрьевне. – … Лично против вас ничего не имею…»

В октябре 38-го года была назначена новая редколлегия собрания сочинений в составе Н. Н. Асеева, Л. В. Маяковской, В. О. Перцова и М. М. Серебрянского – вариант, принятый при самом близком участии А. А. Фадеева»[110]110
  Дружба народов. 1989. № 3. С. 226.


[Закрыть].

В общем, монополия команды Брик – Катаняна на кураторство сочинений Маяковского в полном объеме не состоялась. И дело, разумеется, не в «порядочности» Луппола и Накорякова или, наоборот, предвзятости Лозовского и прочих. Трагические лакуны стали появляться и в ближайшем окружении Бриков. Уже с арестом В. М. Примакова в августе 1936 года письмо Л. Ю. Брик Сталину (как и его копии) приобрело «полузакрытый» характер из-за адреса, указанного после подписи Лили Юрьевны: это был адрес служебной квартиры зам. командующего Ленинградским военным округом В. М. Примакова.

В июле 1937 года был арестован и в августе 1938 года расстрелян Я. С. Агранов, главный покровитель Лили Юрьевны, инициатор, соавтор и докладчик ее письма Сталину.

В октябре 1937 года был арестован и Б. М. Таль, один из адресатов резолюции Сталина. Наконец, в декабре 1938 года был смещен с поста наркома внутренних дел, а в марте 1939 года арестован Н. Ежов. Исчез второй и главный адресат резолюции Сталина.

Так всего лишь через полтора-два года после своего появления письмо Л. Ю. Брик Сталину уже не могло служить для нее официальным мандатом на право контроля всей появляющейся маяковианы. Хотя для самой Лили Юрьевны оно и сыграло неоценимую роль «охранной грамоты», но и оригинал, и «все рабочие копии» письма надолго исчезли с человеческих глаз.

Приходилось вновь опираться на старые и новые (и немалые) связи да на реальный контроль над архивом поэта.

В своем письме Сталину Л. Ю. Брик писала:

«После смерти Маяковского в постановлении Правительства было предложено организовать кабинет Маяковского при Комакадемии, где должны были быть сосредоточены все материалы и рукописи. До сих пор этого кабинета нет. Материалы разбросаны. Часть находится в Московском литературном музее, который ими абсолютно не интересуется. Это видно хотя бы из того, что в бюллетене музея о Маяковском почти не упоминается».

Эту картину дополняют воспоминания В. А. Катаняна:

«Идея о создании «Кабинета Маяковского при Комакадемии» исходила от Лили Юрьевны и Осипа Максимовича. «Начатые стихи отдайте Брикам…» Как ни мало придавал сам Маяковский значения рукописям и датам, но оставшиеся после него записные книжки и бумаги, которых касалась его рука, были после него уложены в спешно приобретенные железные ящики. Брики искали возможности отдать все это – обществу? Государству? А конкретно? Как? Куда? Не было никакого встречного движения. Не было заинтересованных людей. Да и сама форма постановления – просить Президиум ЦИК СССР предложить Комакадемии… и т. д. – оставляла Комакадемии все возможности не торопиться. Так прошло пять лет. А потом (в начале 1936 года) и сама Академия перестала существовать»[111]111
  Дружба народов. 1989. № 3. С. 222.


[Закрыть].

В 1938 году открылась Библиотека-музей В. Маяковского в Москве на Таганке. Здесь и был организован «кабинет Маяковского» – главное государственное хранилище рукописей, вещей Маяковского, материалов о нем. Но теперь уже Лиля Юрьевна, вопреки своим сетованиям в письме Сталину, отнюдь не спешила передавать туда все имевшиеся у нее материалы Маяковского.

В связи с тем, что в начале 1990 года в США «нашлась» родная дочь В. В. Маяковского, уже В. В. Катанян-младший заявляет: «Да, говорили: Лиля Брик всегда хотела представить себя единственной для Маяковского. Но тогда бы она постаралась уничтожить все свидетельства о других женщинах, в том числе и об Элли Джонс, вычеркнуть саму память о ней. А между тем она сохранила письма и фотографии Элли, девочки. Аккуратно подобранные четыре письма, несколько поздравительных открыток лежали в конверте с надписью «Элли Джонс», приготовленные для передачи в ЦГАЛИ. Сделать это Л. Брик сама не успела и мне пришлось выполнить это поручение…» (курсив мой. – В. Д.)[112]112
  Эхо планеты. 1990. № 18. С. 43.


[Закрыть].

Вот так: за весьма долгий период, с 1930 по 1978 год, – так и «не успела» передать…

Ровно через 20 лет после описываемых событий, в 1955 году, в Париже, в издательстве «Деноэль» вышла книга Луи Арагона «Советские литературы». Напомню, что за Луи Арагоном вторым браком была замужем Эльза Триоле, родная сестра Л. Ю. Брик. В статье «Шекспир и Маяковский», включенной в упомянутую книгу, Луи Арагон, в частности, писал: «Пока Сталин не набросал своего известного высказывания наискосок письма, с которым в отчаянии решилась обратиться к нему Лиля Брик, можно было бороться с Маяковским оружием умолчания. Сражение не утихло и после высказывания Сталина, но теперь пущено было в ход оружие славословий…» В русском переводе эта статья появилась в 10-м томе Собрания сочинений Луи Арагона (М., 1961. Приведенная цитата на с. 406). Кстати, продолжая, Луи Арагон высказывает любопытную и весьма актуальную сегодня мысль: «В наши дни кое у кого начинается некоторое затмение… Но нет! Маяковский был и остается величайшим поэтом… Это не означает – единственным, но что поделаешь? Монблан был и остается высочайшей вершиной Альп!» (Там же).

Само же упоминание в печати о письме Л. Брик как о поводе для «известного высказывания Сталина» (впервые в СССР!) редакторами русского издания сочинений Луи Арагона никак не прокомментировано.

Впрочем, это уже 60-е годы… И – другие истории…

III. Вопросы поэтики

Стихи, поэмы и цензура

«…Напечатал «Флейту позвоночника» и «Облако». Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек». Так писал В. Маяковский в автобиографии «Я сам» о первом издании 1915 года поэмы «Облако в штанах». Эти слова поэта широко известны. Достаточно известны и другие его цензурные хлопоты дореволюционного периода[113]113
  См., например: Харджиев Н. И. Маяковский и царская цензура // Книжные новости. 1938. № 7. С. 17–19; Динерштейн Е. А. Маяковский и книга. М., 1987.


[Закрыть].

Представляет, однако, интерес непростая издательская судьба произведений Маяковского после 1917 года, в том числе – и после гибели самого автора.

Надо сказать, что сам поэт был далеко не безразличен к вопросам издания, публикации своих стихотворений, поэм, книг. Сохранилось немало писем, записок, телеграмм, издательских документов, воспоминаний современников, свидетельствующих об активном внимании, участии, «сопровождении» поэтом процесса издания своих произведений.

Тут и вопросы художественного оформления книг или отдельных стихотворений, тут и особая разбивка строк – «лесенка», деление поэм по главам или частям… Тут и необычные попытки «для экономии газетной площади» печатать стихотворения сплошным набором… Тут и внимание к формату, объему, составу сборников… Тут и неоднократные протесты поэта против редакторского произвола и т. п.

В июле 1928 года Маяковский, столкнувшись с бюрократическим подходом Главного ученого совета (ГУС) к выбору произведений для изучения в школах, пишет письмо наркому просвещения А. В. Луначарскому:

«Уважаемый товарищ!

Согласно программе ГУСа среди других живых писателей, подлежащих школьному изучению, значусь и я. Гиз выпускает в срочном порядке книгу из моих литературных работ и их педагогическо-критического разбора. К сожалению, содержание книги заранее предопределено ГУСом без всякого авторского участия. Так, в мою книгу входят отрывки из «Войны и мира», «Левый марш» и «Прозаседавшиеся», т. е. вещи, писанные 8–12 лет назад. Почему не «Облако в штанах», не «Солнце», не отрывки «Мистерии» и «Хорошо»?.. Идея преподавания живой литературы прекрасна и революционна… но ее не надо коверкать таким академико-бюрократическим подходом…

Так как вопрос, подымаемый мною, очевидно, касается не одного меня… прошу внушить заинтересованным комиссиям, что:

1) Материал для учебников надо подбирать наиболее характерно, полно и современно при непременном участии автора.

2) К критическому разбору надо привлекать товарищей не случайно, а и ранее занимавшихся разбором литературных произведений данного рода…

Думаю, что и при большой спешке издания сделать живыми книги живых – еще можно успеть»[114]114
  Маяковский В. В. Полн. собр. соч. 3-е изд. М., 1961.Т. 13. С. 119.


[Закрыть].

Небольшой сборничек «Школьный Маяковский» вышел в Госиздате после этого лишь через год – в августе 1929 года. 104 странички малого формата, включая и послесловие О. М. Брика, всего 13 стихотворений или отрывков из поэм. Но в их числе – и все упомянутые Маяковским произведения. В качестве комментатора стихов в сборнике выступил О. Брик, «и ранее занимавшийся разбором литературных произведений данного рода».

В 1931 году вышло 2-е издание этого сборника. В том же оформлении, формате, объеме…

Подробная библиография произведений Маяковского, помещенная в дополнительном томе первого Полного собрания сочинений поэта (редакция О. М. Брика), об этом, 2-м издании «Школьного Маяковского» сообщает, что его состав идентичен 1-му изданию 1929 года[115]115
  Маяковский В. В. Полн. собр. соч. Дополнительный выпуск. Автобиография. Даты жизни и работы. Библиография / Редакция О. Брика. М., 1938. С. 138.


[Закрыть]. Но это не так.

Из сборника были изъяты стихотворения «Атлантический океан» и «Рассказ про то, как кума о Врангеле толковала без всякого ума». Вместо них были включены стихотворения «Лучший стих», «Товарищу Нетте – пароходу и человеку» и «Стихи о советском паспорте». Стихотворения, безусловно, содержащие ряд художественно выразительных строк, но в целом – и в первую очередь – характерные мощным пропагандистским зарядом.

Так над урной с еще не остывшим прахом поэта началось подправление, спрямление, ретушь, лакировка его жизни, его творчества.

К сожалению, немалую роль в этом сыграли не только идеологические функционеры, но и бывшие «ближайшие друзья» Маяковского, его товарищи по Лефу – левому фронту искусства.

А в конце 1935 года на письме Л. Ю. Брик И. В. Сталину появилась знаменитая резолюция Сталина: «Т. Ежов! Очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям – преступление. Жалоба Брик, по-моему, правильна. Свяжитесь с ней (с Брик) или вызовите ее в Москву, привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, все, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов. Привет! И. Сталин».

К. И. Чуковский, в январе 1936 года случайно оказавшийся в поезде Ленинград – Москва попутчиком Л. Ю. Брик, записал в своем дневнике: «17 янв. 1936 г. … Лили Брик рассказывает подробно, как она написала Сталину письмо о трусливом отношении Госиздата к Маяковскому… Меня тотчас же принял Ежов… Меня направили к Талю, и с ним я говорила больше часу…»[116]116
  Чуковский К. И. Дневник // Знамя. 1992. № 11. С. 167.


[Закрыть]

Да, зав. Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) Б. М. Таль[117]117
  Таль (Криштал) Борис Маркович (1898–1938). В 1935 г. – зав. Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б), публицист, член партии большевиков с 1918 г. Участник Гражданской войны (комиссар 73-й стрелковой бригады; комиссар и командир дивизии им. Чапаева – уже после Д. Фурманова и гибели В. И. Чапаева; член Реввоенсовета 12-й армии). Награжден орденом Красного Знамени. В журнале «На посту» (№ 4, ноябрь 1923 г.) была опубликована статья Б. Таля «Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина». Автор книги «История Красной Армии. Общедоступный очерк» (шесть изданий; 1924–1929 гг.); соавтор учебника «Экономическая политика советской власти» (два издания; 1928–1929 гг.). Доктор экономических наук. С 1930 г. – член редколлегии газеты «Правда». В августе 1936 г., после отстранения Н. И. Бухарина, возглавил газету «Известия». В октябре 1937 г. репрессирован. Реабилитирован посмертно в 1956 г.


[Закрыть], очевидно, «привлекся к делу» пропаганды и издания произведений Маяковского весьма активно. Но подготовив проект перспективного Плана изданий произведений Маяковского, Борис Маркович после беседы с Л. Брик пишет Н. Ежову 11 декабря 1935 года:

«Николай Иванович!

Прилагаю в дополнение к проекту постановления об издании произведений Маяковского проект записки тов. Сталину. Б. Таль».

И далее:

«Тов. СТАЛИНУ

Прилагаемый план издания произведений В. В. Маяковского и работ о его творчестве составлен с участием Л. Ю. Брик и соответствующих издательств. Этот план на 1936 и 1937 гг. будет обеспечен бумагой и полиграфической базой.

В связи с Вашими указаниями о В. В. Маяковском весьма оживились участники старых лефовских группировок. Они хотели бы сделать издание произведений В. В. Маяковского своим групповым или семейным делом.

Так как издание произведений В. В. Маяковского и его популяризация является задачей государственной, а не групповой или семейной, следовало бы соответствующим образом сформировать редакцию этих изданий, включив в ее состав, помимо Л. Ю. Брик и О. Брик, т.т. Беспалова, Керженцева и Луппола»[118]118
  Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС. Ф. 57. Оп. 1. Д. 4. С. 77–78.


[Закрыть].

Да, издание произведений Маяковского стало «задачей государственной».

Об обширных планах издания произведений поэта читатели, однако, узнали все от той же Лили Юрьевны. 26 декабря в газете «Литературный Ленинград» на первой странице под заголовком «Маяковский – миллионам читателей» публикуется беседа корреспондента газеты с Л. Ю. Брик о планах издания книг Маяковского:

«– В будущем году значительно расширяется выпуск книг В. В. Маяковского, – сказала в беседе с нашим сотрудником член главной редакции изданий всех произведений поэта революции Л. Ю. Брик…».

И далее разворачивается грандиозная картина:

«К изданию произведений Маяковского привлекаются все издательства, выпускающие художественную литературу: Госиздат, «Советский писатель», «Академия», «Молодая гвардия», Детиздат, а также Изогиз.

В течение 1936 года Гослитиздат заканчивает выпуск оставшихся 7 томов первого академического собрания сочинений и писем Маяковского в 14 томах под редакцией И. Беспалова и моей. В одном из томов будет напечатана большая биография Маяковского, написанная О. Бриком.

В 1936–1937 годах будет выпущено новое академическое издание полного собрания сочинений Маяковского, исправленное, улучшенное и дополненное…

…Гослитиздат в следующем году выпустит серию иллюстрированных книг отдельных произведений Маяковского… сборник пьес Маяковского со вступительной статьей В. Мейерхольда…

Массовым тиражом издается однотомник, примерно в 70 авторских листов…

Массовыми тиражами… Гослитиздат выпустит в будущем году отдельные тематические сборники стихов Маяковского: «Туда и обратно» (о загранице) с вступительной статьей О. М. Брика… «Гражданская война и оборонные стихи» со вступительной статьей В. Примакова.

Стотысячным тиражом выпускается книга О. М. Брика о жизни и творчестве Маяковского…

Большой план изданий произведений Маяковского для детей намечен Детиздатом…».

И т. д. и т. п. А еще – сборники воспоминаний о Маяковском, сборники научных работ о творчестве поэта… Открытки… Плакаты… В целом, в этом интервью дано изложение (с небольшими вариациями) плана изданий, о котором упоминал Б. М. Таль в записке Н. И. Ежову.

Через 10 дней после публикации интервью Л. Ю. Брик, 6 января 1936 года, свою «литературную страницу» посвятила Маяковскому газета «Комсомольская правда» (№ 5, С.3). Здесь со статьей «Как его издавать?» выступил В. А. Катанян.

Между тем государство, помимо издания произведений Маяковского, занималось решением и многих других «государственных задач». Исчезали политические деятели и деятели культуры, исчезали редакторы. Исчезли В. М. Примаков и В. Э. Мейерхольд. Исчезли Б. М. Таль и И. К. Луппол… Исчез и Н. И. Ежов.

А в изданиях Маяковского стали появляться купюры, стали исчезать слова, строчки, строфы, целые стихотворения…

 
Слушайте
голос Рыкова —
народ его голос выковал…
В уши
наймита и барина
лезьте слова Бухарина…
 

Голос Красной площади, 1927.

Да, в произведениях Маяковского было немало личных имен, немало и иных реалий бурных 10–20-х годов ХХ века.

Владимир Маяковский, поэт милостью Божьей, был и пророком, и певцом своего времени, «зеркалом», адекватно отразившим все противоречия своей эпохи. Эпохи апокалипсиса старых порядков, исторического разлома, эпохи грандиозного крушения прежних идеалов, сдвига целых жизненных пластов. Но и эпохи громадной, пламенной устремленности в будущее.

И конечно, поэт, споривший с Богом, приглашавший в гости Солнце, на равных разговаривавший с Пушкиным и т. п., просто не мог, в силу своего мировосприятия, своего образа мыслей, опуститься до воспевания каких бы то ни было живых личностей, сколь бы значительными они ни были. (Что иногда пытаются поставить ему в строку недалекие современные критики.) Конкретные имена в стихах Маяковского – лишь реалии эпохи и никак не более того. Обычно это лишь символы, синонимы тех конкретных дел, должностей, событий, с которыми эти имена связаны. При этом их употребление зачастую несет некоторый иронический оттенок: «сплошное луначарство», «Эх, поставь меня на место Рыкова, я б к весне декрет железный выковал».

Вернемся, однако, к изданиям Маяковского. Большинство упомянутых выше купюр, связанных с «крамольными» именами, было восстановлено еще в 60–70-е годы. Но не все.

Передо мной вышедший в 1987–1988 годы «безлимитный» (тираж 6 млн экз.) двухтомник сочинений В. В. Маяковского. Добротные, почти «академические» тома, тексты и научный аппарат которых «подготовлены издательством «Художественная литература» с участием Института мировой литературы имени А. М. Горького АН СССР». На сегодня – это последнее фундаментальное, научно выверенное издание поэта. Но и здесь (т. 1, с. 125) в «Рассказе про то, как кума о Врангеле толковала без всякого ума» после слов: