Текст книги "Жизнь Маяковского. Верить в революцию"

 
– Кум сказал, —
а в ём ума —
я-то куму верю, —
что барон-то,
слышь, кума,
меж Москвой и Тверью, —
 

по установившейся уже в течение многих десятилетий «традиции», опущена целая строфа:

 
В Кремль, мол, въеду на вечер —
не было б лишь лень нам!..
В ероплане
давеча
Троцкий скрылся с Лениным.
 

Помните «тихое» изъятие всего этого стихотворения из 2-го издания «Школьного Маяковского»? Между тем известно, что этот сатирический агитлубок был одним из любимых произведений автора. Маяковский придавал ему особое значение и включал во многие свои издания. А в 1924 году этот «Рассказ…» и «Моя речь на Генуэзской конференции» составили все содержание небольшой книжечки поэта, которая так и называлась: «Два стихотворения» (М., 1924). Полный, без купюр, текст этого агитлубка был помещен и в 1-м издании «Школьного Маяковского», вышедшем, кстати, уже после высылки (январь 1929-го) Троцкого из страны.

Аналогично до сих пор не восстановлена первая строка в зачине 6-й главы поэмы «150 000 000» (т. 2, с. 120 указанного двухтомника):

 
Не Троцкому,
Не Ленину стих умиленный.
В бою
славлю миллионы,
вижу миллионы,
миллионы пою.
 

Именно в таком виде в строфе ясно, без сбоев слышится упругая, чисто «маяковская» ритмика и оригинальная рифмовка стиха.

Похоже, что в данных случаях у наших пуристов до последнего времени особое беспокойство вызывала уже не столько сама фамилия Троцкого, сколько ее равноправное соседство с фамилией Ленина[119]119
  В поэме «Владимир Ильич Ленин» ранее изъятая фамилия Троцкого была восстановлена в 1957 г. при издании 6-го тома Полн. собр. соч. Маяковского. Здесь она идет в контексте с фамилией Сталина:
– Васвызывает.товарищ Сталин.Направотретья,онтам. —– Товарищи,не останавливаться!Чего стали?В броневикии на почтамт! —– По приказутоварища Троцкого! —– Есть! —повернулсяи скрылся скоро.и толькона лентеу флотскогопод лампойблеснуло —«Аврора».  Как раз к этому времени, в 1956 г., был осужден на ХХ съезде КПСС культ личности Сталина. Не купировать же еще и эту фамилию! Пусть уж соседствуют оба «скомпрометировавших себя» политических деятеля.


[Закрыть].

Между тем ликвидация подобных купюр важна не только «для восстановления справедливости», не только для читателя вообще, но и, например, для анализа генезиса послереволюционного творчества Маяковского.

Приведу для сравнения фразу из речи В. И. Ленина при закрытии X съезда РКП(б) 16 марта 1921 года: «ежедневно вся западноевропейская печать публикует целые потоки фантастических известий о восстаниях в России, о победе контрреволюции, о бегстве Ленина и Троцкого в Крым, о белом флаге на Кремле…»[120]120
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 123.


[Закрыть]. Вспомним еще одну строфу из «Рассказа про то, как кума…»:

 
Мчала баба суток пять,
рвала юбки в ветре,
чтоб баронский
увидать
флаг
на Ай-Петри.
 

Видим, что этот «Рассказ…» – своеобразная стихотворная инверсия упомянутых в речи Ленина «фантастических известий». Таким образом заметно усиливается общий юмористический, сатирический эффект этого агитлубка.

Не меньшие затруднения при создании бронзового, монументального образа «лучшего и талантливейшего» пролетарского поэта вызывал и еще один вопрос. Речь идет о футуристическом прошлом поэта, восприятии поэтом событий 1917 года, его отношении к Октябрьской революции.

В целом – пусть с различными идеологизированными оговорками и пояснениями – все дореволюционное творчество поэта, его многочисленные декларации и заявления и т. д. были так или иначе опубликованы в собраниях сочинений. Так что современный читатель, при желании, может и без заботливых поводырей составить собственное представление об этом этапе творчества Маяковского.

Вопрос же о восприятии поэтом Октябрьской революции (как и все послеоктябрьское творчество), получил тенденциозное, одностороннее освещение, ставшее, к сожалению, каноническим.

Здесь всячески выпячивалось кратковременное увлечение бунтаря-подростка (15-ти лет!) романтикой нелегальной революционной работы, его аресты, знаменитые «одиннадцать бутырских месяцев» (автобиография «Я сам»). Постоянно цитировалось из той же автобиографии «Я сам»: «ОКТЯБРЬ. Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось. Начинают заседать».

Но уже с этой цитаты начинались известные сложности. Так, нередко слова в скобках о «других москвичах-футуристах» опускались. По разным причинам, порой даже не имеющим прямой политической подоплеки. Потому что не относились к существу разговора. Потому что выпадали из общего контекста и требовали дополнительного пояснения, кто же это такие – футуристы. Потому что, например, футурист Д. Бурлюк оказался в эмиграции. И т. д.

А ведь слова о других москвичах-футуристах говорят не только о том, что Маяковский в своем принятии революции не был одинок. Они говорят и о том, как именно, с каких позиций принял Октябрь футурист Маяковский. Футурист не только в литературно-групповом, но и в философском смысле: поэт-романтик, поэт-мечтатель. Поэт, искренне веривший в счастливое будущее человечества. Вполне естественно, что Маяковскому, как и многим-многим другим представителям прогрессивной русской интеллигенции, на каком-то этапе казалось, что вектор их устремлений в будущее совпадает с вектором революционной бури, охватившей Россию. В первую очередь для футуристов важным был сам факт «наказания» буржуазии, эксплуататоров, факт изгнания «жирных и сытых», а не то, что власть взяли именно большевики.

Некоторые особенности позиции Маяковского в период революций 1917 года нашли отражение в исследовании Е. А. Динерштейна «Маяковский в феврале – октябре 1917 г.», помещенном в 65-м томе «Литературного наследства». – «Новое о Маяковском. Вып. 1». В этом же томе среди других материалов было опубликовано более ста личных писем и телеграмм В. В. Маяковского к Л. Ю. Брик с комментариями самой Л. Ю. Брик и В. А. Катаняна. Подобные публикации явно не устраивали ортодоксальных литературных идеологов. В результате «единодушное осуждение» общественностью недопустимого очернения великого пролетарского поэта В. В. Маяковского завершилось специальным постановлением ЦК КПСС от 31 марта 1959 года «О книге «Новое о Маяковском».

Требуют пояснения и слова «Моя революция. Пошел в Смольный…» («Я сам»). Ведь Маяковский «пошел в Смольный» отнюдь не в первый день революции, а лишь через две недели, вместе с несколькими другими деятелями искусства. А вскоре, 5 декабря (18 по нов. ст.), поэт вообще уехал в Москву. Здесь он вместе с «москвичами-футуристами» Д. Д. Бурлюком, В. В. Каменским и другими участвует в эстрадных выступлениях в «Кафе поэтов», выпускает 15 марта 1918 года «Газету футуристов» и т. д. Напомню, что Советское правительство переехало в Москву и перенесло сюда столицу России лишь в середине марта 1918 года.

В настоящее время ведется подготовка к выпуску нового, наиболее полного и научно выверенного 20-томного собрания сочинений поэта. Предполагается включить сюда и основной корпус его живописных и графических работ, писем, деклараций и т. д.

В этой связи представляет интерес один из эпизодов идеологической цензуры, связанный с выпуском предыдущего собрания сочинений. Речь идет о подготовленном к печати в 1959 году 12-м томе этого собрания. Том содержал статьи, заметки и выступления Маяковского с ноября 1917 года по 1930 год.

К чести академической науки надо сказать, что она отстаивала перед Гослитиздатом необходимость наиболее полной, без каких-либо купюр, публикации всех произведений Маяковского, бережного отношения к авторскому тексту. В условиях только что (31 марта) принятого постановления «О книге «Новое о Маяковском», содержавшем и ряд «оргвыводов», это было явно непросто.

Цитируемые ниже документы находились в архиве Отдела культуры ЦК КПСС (ныне переданы в ЦХСД)[121]121
  ЦХСД. Ф. 5. Оп. 36. Ед. хр. 92. Л. 83–86.


[Закрыть].

Двенадцатый том сочинений Маяковского был сдан в набор 24 декабря 1958 года. В ходе набора некоторые замечания Гослитиздата были составителями учтены в рабочем порядке. Но не все. В письме в Гослитиздат от 5 июня 1959 года № 337 Институт мировой литературы им. А. М. Горького сообщал:

«Главному редактору Гослитиздата – тов. ПУЗИКОВУ А. И. … В томе действительно имеются материалы, содержащие спорные или ошибочные высказывания поэта, упоминания лиц, проявивших себя враждебно по отношению к Советскому государству. В этих случаях мы даем соответствующий политический комментарий. См., например, примечания к статье «О мелочах» на стр. 558 о подрывной антисоветской деятельности Троцкого… комментарии к «Манифесту летучей федерации футуристов» (см. стр. 678), в котором указывается на ошибочность тезиса об отделении искусства от государства.

К материалам, содержащим спорные или ошибочные оценки и высказывания, даются соответствующие критические примечания. Это помогает читателю правильно отнестись к авторскому тексту, не подвергающемуся правке с нашей стороны.

Отказаться же вообще от материалов, содержащих спорные или неправильные оценки и высказывания, от упоминания ряда вышеупомянутых лиц мы не можем: это означало бы, что читатель не получил бы достоверный авторский текст. <…>

Единственное исключение было сделано нами по предложению Гослитиздата: мы отказались от публикации заключительного слова В. Маяковского на диспуте о «Мистерии Буфф», материала, который мог бы сегодня прозвучать политически вредно.

Какие-либо другие изъятия из текста и поправки мы считаем неправильными и нецелесообразными.

Зам. директора Института В. Р. Щербина».

Гослитиздат, однако, с этим не согласился. Спор был перенесен в партийные инстанции. В письме Гослитиздата в ЦК КПСС говорилось:

«…Гослитиздат в настоящее время завершает выпуск 13-томного Полного собрания сочинений В. В. Маяковского. Подготовку этого издания осуществляет Институт мировой литературы имени А. М. Горького.

В представленном Институтом 12-м томе собрания сочинений включены статьи и выступления В. Маяковского: «О мелочах», «Манифест летучей федерации футуристов», «Выступление на Первой всесоюзной конференции пролетарских писателей».

Напечатание этих статей в собрании сочинений, на наш взгляд, вряд ли целесообразно (см. отчеркнутые в статьях места).

Кроме того, в 12-м томе многократно упоминаются имена: Бухарина Н. – стр. 43, 160, 296, 316, 319–330, 355; Рыкова А. – стр. 314, 496; Троцкого Л. – стр. 61, 74; Радека К. – стр. 314.

Наряду с этим в томе имеются многочисленные ссылки на Б. Пастернака, с положительной оценкой его творчества – стр. 28, 71, 72, 93, 281–282, 342, 343, 451, 458, 459[122]122
  Следует вспомнить, что 1957–1958 гг. – это период издания за рубежом романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», присуждения Пастернаку Нобелевской премии по литературе, его исключения из Союза писателей.


[Закрыть].

Издательство обращало внимание Института мировой литературы им. Горького на то, что публикация указанных статей может вызвать нежелательную реакцию. Институт исключил из тома заключительное слово Маяковского на диспуте «Надо ли ставить «Мистерию-буфф», но счел возможным оставить все вышеназванные материалы, сняв лишь в тексте статей и выступлений обращение «товарищ» перед именами Бухарина, Троцкого, Радека, Рыкова.

Просим Ваших указаний. <…>

Директор Гослитиздата Г. Владыкин.

Главный редактор А. Пузиков. 19 июня 1959 г.».

К письму приложена корректура 12-го тома Полного собрания сочинений В. Маяковского и копия цитировавшегося выше письма Института мировой литературы им. А. М. Горького.

«Рекомендации» Отдела культуры ЦК КПСС выглядят поистине соломоновым решением. В записке отдела говорится:

«…Гослитиздат (т. Владыкин, т. Пузиков) сообщает, что в подготовленном к изданию Институтом мировой литературы им. Горького 12-м томе «Полного собрания сочинений В. Маяковского» в ряде статей и выступлений поэта содержатся ошибочные высказывания. Исходя из этого, издательство считает целесообразным исключить из тома «Манифест летучей федерации футуристов», «Выступление на Первой всесоюзной конференции пролетарских писателей», статью «О мелочах», а также обращает внимание на упоминания в томе имен Троцкого, Бухарина, Рыкова, Радека и др.

Двенадцатый том «Полного собрания сочинений» В. Маяковского содержит… обширный материал активной публицистической и литературно-критической деятельности Маяковского. В некоторых высказываниях поэт допускал неточности, иногда встречаются и просто ошибочные суждения по вопросу о роли классического наследства, о творчестве отдельных писателей и т. д. В частности, эти ошибки содержатся и в «Выступлении на Первой всесоюзной конференции пролетарских писателей».

Однако во всех подобных случаях вмешательство в авторский текст не представляется оправданным, тем более что большинство этих статей и выступлений было опубликовано в предшествующем издании собрания сочинений Маяковского. Для данного издания Институт мировой литературы провел дополнительную работу по комментированию, оговорив все неточные и ошибочные высказывания поэта.

Что касается упоминаний врагов большевизма, то представляется целесообразным исключить эти упоминания в тех случаях, где дается положительная характеристика или выражается согласие с их высказываниями. По этой причине следовало бы исключить развернутую ссылку на Троцкого в статье «О мелочах» (стр. 61) и на Бухарина, где дается положительная характеристика его «Злых заметок» (стр. 316). Указанные места могут быть сокращены без ущерба для основного содержания статей. Поэтому, сделав купюру на стр. 61, статью «О мелочах», имеющую значение для понимания творческих установок поэта, следовало бы сохранить в томе.

Было бы целесообразно согласиться с предложением издательства об исключении из состава тома «Манифеста летучей федерации футуристов», в котором выражено неверное отношение к партийному руководству искусством. Это – коллективный документ, авторское участие в котором самого поэта не установлено… <…>

Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС – А. Петров.

Зав. сектором Отдела – И. Черноуцан.

Инструктор Отдела – Н. Гей.

15/IX – 59 г.».

Здесь же, ниже на документе, – написанная от руки справка:

«ЦК КПСС. На совещании в Отделе культуры представители Института мировой литературы и Гослитиздата приняли рекомендации Отдела по подготовке к изданию 12 тома собрания сочинений В. Маяковского. Верстка тома издательству возвращена (т. Владыкину). Зав. сектором Отдела культуры – И. Черноуцан. 19/IX – 59 г.». И помета: «Архив. В. Горбунов. 21/IX».

Двенадцатый том собрания сочинений Маяковского был подписан к печати 12 октября 1959 года. В нем нетрудно найти следы исполнения всех вышеперечисленных «рекомендаций».

Характерно, что в статье Маяковского 1923 года «О мелочах» ссылка на Троцкого шла рядом и наравне со ссылкой на Ленина:

«В речах Ильича постоянно бывают указания на «веревочки», на веревочки, которые в хозяйстве обязательно пригодятся.

У всех в памяти слова т. Троцкого о «нормализации гайки» – простая разница в нарезке заставляет с грустью смотреть на нечиненные паровозы.

Все помнят призыв т. Троцого к «бережению пуговицы» и другие указания на важность мелочей и пустяков…»

Это, конечно, было явно недопустимо для идеологической чистоты. Фразы о Троцком были опущены.

Что же касается «Манифеста летучей федерации футуристов», то он был опубликован в качестве передовицы в уже упоминавшейся «Газете футуристов» 15 марта 1918 года за подписями Д. Д. Бурлюка, В. В. Каменского и В. В. Маяковского. Имеются веские аргументы весьма существенного участия Маяковского в написании этого манифеста. Однако это произведение до 1993 года не воспроизводилось.

Предлагаю его вниманию читателей[123]123
  Манифест публикуется по экземпляру «Газеты футуристов» (№ 1. 15 марта 1918 г.), хранящемуся в фондах Государственного музея В. В. Маяковского. При публикации устранены мелкие очевидные опечатки и – если это не сказывается на своеобразии стиля манифеста – использована современная орфография. В «новейшее время» этот манифест воспроизводился по-русски за границей в работе: Jangfeldt В. Notes on «Manifest Letucej Federacii Futuristov» and the Revolution of the Spirit. – В сб.: Stockholm Studies in Russian Literature. № 2. – «Vladimir Majakovskij. Memories and Essays». Stockholm, 1975. Р. 152–165.


[Закрыть]:

«Манифест Летучей Федерации Футуристов

Старый строй держался на трех китах.

Рабство политическое, рабство социальное, рабство духовное.

Февральская революция уничтожила рабство политическое. Черными перьями двуглавого орла устлана дорога в Тобольск. Бомбу социальной революции бросил под капитал октябрь. Далеко на горизонте маячат жирные зады убегающих заводчиков. И только стоит неколеблемый третий кит – рабство Духа.

По-прежнему извергает он фонтан затхлой воды – именуемый – старое искусство.

Театры по-прежнему ставят: «Иудейских» и прочих «царей» (сочинения Романовых)[124]124
  Историческая драма «Царь Иудейский» поэта К. Р. (Великого князя Константина Константиновича Романова, 1858–1915) написана в 1914 г. В царское время к постановке на сцене была официально запрещена. Весной 1918 г. «Царь Иудейский» шел в Москве в Театре К. Н. Незлобина. (Труппа Незлобина в 1920-е гг. влилась в Театр В. Мейерхольда). В то же время в московском Драматическом театре шла пьеса Д. Мережковского «Павел I», также ранее запрещенная царским правительством.


[Закрыть]. По-прежнему памятники генералов, князей – царских любовниц и царицыных любовников тяжкой, грязной ногой стоят на горлах молодых улиц. В мелочных лавочках, называемых высокопарно выставками, торгуют чистой мазней барских дочек и дачек в стиле Рококо и прочих Людовиков.

И наконец, на светлых праздниках наших поем не наши гимны, а седоволосую одолженную у французов марсельезу[125]125
  «Марсельеза» (автор Руже де Лиль) – со времени Третьей республики государственный гимн Франции. В России с 1890-х гг. на мотив «Марсельезы» исполнялась песня «Отречемся от старого мира…» (слова народовольца П. Л. Лаврова). После Февральской революции Временное правительство объявило «Марсельезу» государственным гимном России (вместо «Боже, Царя храни…»). После Октябрьской революции большевики, в противовес Временному правительству, стали использовать в качестве государственного партийный гимн социал-демократии «Интернационал» (оставался государственным гимном СССР вплоть до 1944 г.). Соответственно исполнение «Марсельезы» в 1918 г. могло даже восприниматься как политический вызов; «Интернационал» – также «седоволосая, одолженная у французов» песня (слова Эжена Потье, русский текст А. Коца, музыка П. Дегейтера). Таким образом, фразу в манифесте футуристов можно рассматривать не только в прямом смысле. Такая подмена, использование одного слова, имени, понятия для обозначения легко угадываемого другого – довольно типичный прием футуристической полемики.


[Закрыть].

Довольно.

Мы пролетарии искусства – зовем пролетариев фабрик и земель к третьей бескровной, но жестокой революции, революции Духа.

Требуем признать:

I. Отделение искусства от государства[126]126
  «Отделение искусства от государства» – основной «крамольный» тезис, в котором цензурой и усматривалось «неверное отношение к партийному (?!) руководству искусством». Между тем идея независимости искусства от государства была весьма популярна в среде всей творческой интеллигенции того времени (см., например, упомянутые работы Е. А. Динерштейна и Б. Янгфельдта). Футуристы же, как и другие представители авангарда, использовали этот тезис главным образом как средство борьбы против конкретной государственной структуры – старой Академии художеств. Это хорошо видно из последующих фраз «Манифеста…». Для понимания общего культурно-исторического фона тех дней напомню также, что в январе 1918 г. был опубликован декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви.


[Закрыть].

Уничтожение покровительства, привилегий и контроля в области искусства. Долой дипломы, звания, официальные посты и чины.

II. Передачу всех материальных средств искусства: театров, капелл, выставочных помещений и зданий академии и художественных школ – в руки самих мастеров искусства для равноправного пользования ими всего народа искусства.

III. Всеобщее художественное образование, ибо мы верим, что основы грядущего свободного искусства могут выйти только из недр демократической России, до сего времени лишь алкавшей хлеба искусства.

IV. Немедленная, наряду с продовольственными, реквизиция всех под спудом лежащих эстетических запасов для справедливого и равномерного пользования всей России.

Да здравствует третья Революция, Революция Духа![127]127
  Ср. в поэме В. Маяковского «IV Интернационал» (1922 г.):
Взрывами мысли головы содрогая,артиллерией сердец ухая,встает из временреволюция другая –третья революциядуха.

[Закрыть]

Д. Бурлюк, В. Каменский, В. Маяковский. Дан Москве 1918 года, Март».

Поэма «Рабочим Курска, добывшим первую руду…»: история создания и рецепции

Поэма «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского» (583 строки) была написана поэтом осенью 1923 года, как говорится, «на одном дыхании», в сравнительно короткий срок – полтора-два месяца.

Начало завершающего, «письменного» этапа работы над поэмой – не ранее конца сентября 1923 г., когда Маяковский вернулся (19 сентября) в Москву из зарубежной поездки (июль – сентябрь 1923 г., Германия)[128]128
  См.: Катанян В. А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М., 1985. С. 256–257.


[Закрыть]. В записной книжке поэта тех дней № 20[129]129
  Записная книжка Маяковского находится в Государственном музее В. В. Маяковского (далее – ГММ). Ее описание см. в кн.: В. В. Маяковский: Описание документальных материалов. Вып. 2. Рукописи. Записные книжки. Живопись. Рисунки. Афиши. Программы. Записи голоса. М., 1965. С. 173, 220.


[Закрыть] есть ряд бытовых записей, сделанных поэтом во время этой зарубежной поездки. В ней же – черновой автограф, первоначальные наброски строк 1–35, 63–84, 236–244 поэмы, карандашом, без заглавия, на двух разворотах подряд. Строки писались Маяковским во всю ширину разворотов, «в линию», без разбивки «лесенкой», с переходом строк с левой страницы разворота на правую. От второго разворота в черновике сохранилась только левая страница – с начальными словами строк 63–84 и 236–244[130]130
  Здесь и далее нумерация строк дается по изданию: Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1957. Т. 5. С. 149–165.


[Закрыть].

Расположение и характер этих черновых набросков поэмы «Рабочим Курска…» в записной книжке № 20 показывают, что они сделаны после зарубежных записей (в частности, после записи берлинского адреса Лейпцигерштрассе, 114, где поэт выступал в начале сентября 1923 г.). Нет никаких намеков на замысел или какую-либо разработку темы о Курске и в авторском предисловии к сборнику «Вещи этого года (до 1 августа 1923 г.)», написанном в Берлине 25 июля 1923, в котором Маяковский перечислил то, над чем он работает: «Эти 12 месяцев работал больше, чем когда-либо. <…> Сейчас пишу: Роман (20–40 листов), проза. Пьеса (16 картин от Адама и Евы). Образцовая повесть. Эпопея Красной Армии. Стихи о Нордене. Стихи о Нордернее. О Сене и Пете (детское). – Названия есть, совершенствуются и будут опубликованы»[131]131
  Маяковский В. В. Вещи этого года (До 1 августа 1923 г.). Берлин: «Накануне», 1924 (книга вышла в декабре 1923). С. 6. Цит. по: Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1959. Т. 12. С. 63–64.


[Закрыть].

Поэма была впервые опубликована в журнале «Леф» (М. – Пг., 1923. № 4. Август – декабрь. С. 45–57)[132]132
  Журнал «Леф» вышел из печати в первых числах января 1924 года и на титульном листе ошибочно обозначен год «1924», хотя нумерация (№ 4) и помесячная датировка – «август– декабрь» – относятся к 1923 году. Предыдущий выпуск имеет нумерацию и датировку «№ 3, 1923, июнь – июль», последующий – «№ 1(5), 1924». В журнале «Леф» поэма напечатана с посвящением (над заглавием): Л.Ю.Б. (т. е. Л. Ю. Брик). При последующих перепечатках поэмы это посвящение было снято.


[Закрыть].

Завершена поэма была, по-видимому, не позднее ноября 1923 года. По документам Госиздата журнал «Леф» № 4 (с текстом поэмы) должен был быть отпечатан в течение ноября 1923 г.[133]133
  ГАРФ. Ф. 395. Оп. 10. Д. 188. Л. 11.


[Закрыть] Однако из-за финансовых затруднений издательства и значительных нереализованных остатков предыдущих номеров журнала «Леф» печатание было задержано. Лишь 11 декабря 1923 г. был определен тираж этого номера – 3000 экз.[134]134
  Там же. Оп. 9. Д. 167. Л. 42. Цит. по: Динерштейн Е. А. Маяковский и книга. Из истории издания произведений поэта. М., 1987. С. 90, 167.


[Закрыть] «Леф» № 1 и 2 имели тираж в 5000 экз., «Леф» № 3 – 3000 экз.

Двадцать девятого декабря 1923 года Маяковский подал заявление в издательство Мосполиграфа: «Согласно переговорам предлагаю к изданию мои две книги: 1) Маяковский. Слова сегодняшнего образца. Сборник в 5–6 листов последних стихотворений и поэм: «Временный памятник рабочим Курска», «Про это», «Перелет Москва – Кенигсберг», «Германия», «Нордерней», «Чарли Чаплин», «Стихи о мандриле», «Молодая гвардия», «Баку» и др.; 2) «Агитация – реклама идей, агитация вещей – реклама». На заявлении – резолюция директора: «Согласен издать при условии отзыва о целесообразности издания от тов. А. В. Луначарского…»[135]135
  Цит. по: Катанян В. А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М., 1985. С. 263.


[Закрыть]

Маяковский представил требуемый отзыв А. В. Луначарского, где говорится: «Считаю бесспорно заслуживающим напечатания отдельным изданием интересные работы В. В. Маяковского, которые он предлагает в сборниках «Слово сегодняшнее» и «Агитация – реклама идей»[136]136
  Документы находятся в ГММ. Цит. по: Катанян В. А. Маяковский. Хроника жизни и деятельности. М., 1985. С. 263.


[Закрыть].

Первый из упомянутых в заявке сборников вышел в июне 1924 года в издательстве «Красная новь» под заглавием: «О Курске, о комсомоле, о мае, о полете, о Чаплине, о Германии, о нефти, о V Интернационале и о проч.» (М., 1924. Тираж – 5000 экз.). Поэма «Рабочим Курска…» – на с. 6–26.

Последующие прижизненные публикации поэмы:

В. В. Маяковский Песни рабочим. М.: Долой неграмотность, 1925 (вышел в сентябре 1925 г.). Тираж – 3000 экз. Поэма «Рабочим Курска…» – на с. 78–97.

Маяковский В. В. Сочинения. Т. 2. М.—Л.: Госиздат, 1928 (книга вышла в ноябре 1928 г.). Тираж – 3000 экз. Поэма «Рабочим Курска…» – на с. 67–85, в разделе «1. Революция». В этом томе поэма опубликована с примечаниями к отдельным словам строк 31, 33, 51, 124, 261, 332, 388, 467, 470, 481, 490, 510, 511, 534: «Муций Сцевола, Гракхи — политические деятели в древнем Риме. Бутырки — Бутырская тюрьма в Москве. Чужак — литератор из журнала «Леф». Альфред — псевдоним одного журналиста из «Известий». «Леф» – журнал левого фронта искусств. Эльвисты — члены «Лиги времени». Сосновский — журналист. «Ундервуд» – марка пишущих машин. Лев — Лев Толстой. Лазарев — академик, исследователь Курской магнитной аномалии. Меркулов, Андреев — московские скульпторы. Сакулин — профессор, историк литературы».

Поэма посвящена открытию промышленных залежей железной руды под Курском, в районе так называемой Курской магнитной аномалии (КМА). Магнитометрические и изыскательские работы по определению границ аномалии и глубины залегания руды велись здесь еще в 1900–1910-е годы. С 1919 года работы возобновились под руководством академика П. П. Лазарева. В 1921 году началось пробное бурение скважин; в апреле 1923 года были извлечены первые образцы – керны, показавшие высокое содержание железа в руде и экономическую целесообразность промышленного освоения месторождения. 29 апреля 1923 года газета «Правда» (№ 94) вышла с передовицей: «Наше железное будущее» – о государственной важности открытия КМА. Там же – статья ученых о перспективах изучения КМА[137]137
  Без подписи. Наше железное будущее // Правда. М., 1923. № 94. 29 апреля. С. 1; Губкин И. М., Лазарев П. П., Архангельский А. Д. Разгадка Курской аномалии // Правда. М., 1923. № 94. 29 апреля. С. 1.


[Закрыть].

А 6 июня 1923 года газета «Известия ВЦИК» (№ 123) в статье «У «Железного Клондайка» (У места раскопок в Курской губернии)», в частности, писала:

«Сообщение о нахождении в черноземной глуши Курской губ. мощных железных залежей облетело весь мир. Всеобщее внимание приковано к захолустному городишку Щиграм, вчера еще известному только тургеневскому читателю («Гамлет Щигровского уезда») <…>.

Контора по бурильным работам находится за городом в местечке с лирическим названием «Щигрочки».

Здесь, в помещении паровой мельницы, работает хозяйственно-административный аппарат по производству бурильных работ.

Заведующий бурением горный инженер тов. А. Попов … <…> говорит, как бы сам с собой:

– То, что мы сейчас здесь делаем, делает революция. Без нее все это было бы немыслимо… Мы здесь впервые в России применили алмазное бурение <…>.

Дела еще очень и очень много… Если дальнейшее бурение оправдает первоначальные надежды, то при самых благоприятных условиях настоящая разработка шахт может начаться не ранее, как через 4–5 лет <…>.

Скоро ржаная тишь курских полей забурлит звоном и лязгом, уханьем паровых молотов, гудками бесчисленных паровозов, заполыхает заревом вагранок и домен, станет одним из центров красной металлургии. Это в будущем. Может быть, недалеком.

А пока еще:

На улицах пасутся стада. Бродят невозбранно куры, гуси, свиньи, овцы и проч…»[138]138
  Д. П. У «Железного Клондайка» (У места раскопок в Курской губернии) // Известия ВЦИК. М., 1923. № 123. 6 июня.


[Закрыть].

Возможно, среди других, и эта заметка явилась одним из источников образного строя поэмы. Ср. использование в ней системы координат «было», «будет», «но зато» и др.; образ мельницы и Дон-Кихота (строки 263–280); алмазный бурав (строки 304–308); будущие домны, заводы и т. п. Сам Маяковский в 1923 году в период написания поэмы под Курском не был.

Поэт Н. Асеев, имевший курские родовые корни, в 1959 году рассказал в беседе о некоторых деталях начала работы Маяковского над темой. Собеседник Н. Асеева, побывавший незадолго перед тем в Курске (в 1959 г.) и поделившийся при встрече с поэтом своими впечатлениями о поездке, пишет:

«Мы много говорили о Курске, о стихах, посвященных городу, вообще о творчестве. Зашла речь и о Курской магнитной аномалии. Тогда-то я вспомнил известную поэму Маяковского. Улыбнувшись, Николай Николаевич достал какую-то папку и передал мне отпечатанное на машинке стихотворение «О курской земле». Оно было тоже о руде, о героях труда. Меня это заинтересовало.

После моих вопросов Николай Николаевич рассказал следующую историю: «Я вернулся из Курска, города моей юности, и сообщил Маяковскому об открытии там железной руды, но он уже из газет знал об этом важнейшем событии в жизни молодой страны и загорелся этой темой для своего будущего стихотворения, стал расспрашивать меня о Курске.

– Знаешь что, Колька, – наконец сказал он, – давай соревноваться…»

Работа поэтов началась. Маяковский написал небольшую поэму под названием «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского». Идейное содержание этого стихотворения – героический труд. Маяковский показал, обобщил на примере курян энтузиазм советских людей, используя данные о курской земле, которые ему сообщил Асеев.

Николай Николаевич тоже написал стихотворение, которое так и называлось – «О курской земле»:

 
Я рад, что под Курском
легла руда
(земная кровь – говорят – она).
Героям труда
далась глубина.
Под толщу земную спрятана.
Рудой в старину
называли кровь…
Открыли жилу,
Чтоб людям служила:
громадные толщи залежи
дошли до глубин,
до народных судьбин,
додумались и достали же!..
Да здравствуют
куряне мои, —
творяне мои родимые!
Сквозь недра земли
победно прошли
и вышли на свет невредимые!
 

Считая, что произведение друга – Маяковского – лучше, Асеев не стал публиковать тогда свое стихотворение…»[139]139
  Майский Ф. Соревнование поэтов. Из писательских биографий // Литературная Россия. М., 1985. № 1. 4 января. С. 24.


[Закрыть]

Сопоставление стихотворения Н. Асеева «О курской земле» и чернового наброска Маяковского к поэме в его записной книжке № 20 показывает сходство их идейных установок, близость лексики и отдельных образов этих текстов. Можно предположить, что сохранившийся в записной книжке № 20 черновой набросок является первой записью Маяковского к поэме «Рабочим Курска…» и, возможно, был сделан как раз в ходе описанного поэтического «соревнования» с Н. Асеевым.

С января 1924 года поэма (в отрывках) неоднократно читалась Маяковским в его лекционных поездках по городам Советского Союза и в зарубежных поездках (10–18 января 1924 г. – Киев, Харьков и т. д.; апрель 1924 г. – Германия, Берлин; 1925 г. – Америка; программы «Доклад о Лефе», «Расцвет Лефа», «Что и зачем новая поэзия?» и др.)[140]140
  См.: Маяковский В. В. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 13. С. 156–158, 365–368.


[Закрыть].

По воспоминаниям Н. Брюханенко, Маяковский читал поэму уже «зимой» 1923 года (т. е. в декабре, возможно, – в конце ноября 1923 г.) в Московском университете: «Зима двадцать третьего года. Я только что поступила в университет на литературное отделение факультета общественных наук. Студенческий клуб находился в этом же здании на Моховой, в помещении бывшей университетской церкви. На стенах еще оставались церковные лепные золотые украшения. На месте алтаря была сделана сцена и висели красные полотнища. Помещение клуба плохо отапливалось, и все слушатели, и, кажется, сам Маяковский, были в пальто. И вот на фоне церковного золота Маяковский начал читать «Рабочим Курска». Эти новые стихи с такой верой в грядущее молодежь восприняла бурно и восторженно»[141]141
  Брюханенко Н. Пережитое // Имя этой теме: любовь! Современницы о Маяковском. М., 1993. С. 178.


[Закрыть].

В конце апреля 1924 года отрывки из поэмы читались Маяковским в Берлине на вечере, устроенном Германским отделением Всероссийского союза работников печати. Из программы вечера: «I. Расцвет Лефа… II. Последние стихи: …из поэмы «Памятник рабочим Курска», Гимн Германии и др. …»[142]142
  Накануне. Берлин, 1924. № 93. 25 апреля. С. 6.


[Закрыть].

Десятого сентября 1925 года отрывки из поэмы читались на выступлении в Нью-Йорке в помещении «Сентрал Опера Хауз». «Программа: 1) Что и зачем новая поэзия? (доклад о критиках, о себе и о других). 2) Стопудовая весть (третья часть поэмы «Ильич»). 3) Памятник рабочим Курска (отрывок из поэмы о Курской магнитной аномалии). 4) Стихи… По окончании – ответ на записки»[143]143
  Русский голос. Нью-Йорк, 1925. № 3586. 10 сентября. С. 4; Без подписи. Второе выступление поэта Владимира Маяковского // Русский голос. Нью-Йорк, 1925. № 3588. 12 сентября. С. 1.


[Закрыть].

Девятнадцатого и двадцатого февраля 1927 года Маяковский впервые выступал в г. Курске, в железнодорожном клубе (программы «Лицо левой литературы» и «Идем путешествовать!»). Среди стихов, прочитанных на вечерах в Курске были и отрывки из поэмы «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского»[144]144
  Власова Т. Незабываемая встреча // Пионер. Курск, 1940. № 28. 15 апреля.


[Закрыть].

На выставке «20 лет работы Маяковского» (Москва, 1930, февраль – март), готовившейся самим поэтом, впервые был продемонстрирован текст поэмы, выполненный в виде серии плакатов художником-любителем Ю. Н. Рожковым (1898–1940).

А. Г. Бромберг, помогавший Маяковскому в подготовке этой выставки и в дальнейшем выполнявший роль экскурсовода по ней, вспоминал:

«Другая сторона стенда рукописей была заполнена материалами монтажа иллюстраций Юрия Рожкова к поэме «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского».

В семнадцатилистный монтаж включен был полный текст поэмы, «набранный» буквами, вырезанными из газет, журналов, плакатов и т. д. Для иллюстраций текста подобраны фотоматериалы, графические, цветные рисунки из самых различных источников. При этом иллюстрировался почти каждый образ поэмы.

Например:

 
Стальной бурав,
о землю ломался.
Сиди,
оттачивай,
правь –
и снова
земли атакуется масса,
и снова
иззубрен бурав.
И снова –
ухнем!
И снова –
ура! –
в расселинах каменных масс.
Стальной
сменял
алмазный бурав,
и снова
ломался алмаз.
И когда
казалось –
правь надеждам тризну,
из-под Курска
прямо в нас
настоящею
земной любовью брызнул
будущего
приоткрытый глаз.
 

На монтаже этого отрывка были изображены: стальной бурав, вгрызающийся в породу, вокруг него группы напряженно работающих людей, затем сломанный иззубренный бурав и т. д. К последним строкам дан цветной рисунок, сделанный в плакатной манере самого Маяковского: красные, острые лучи света озаряют здания какого-то большого города.

Строки поэмы, где дан образ будущего Курска, проиллюстрированы так: из огромных ворот завода выкатываются автомобили, поезда, паровозы; со стапелей верфи спускаются гигантские «корабли надводных и подводных плаваний».

– Кто может это издать? – в раздумье спросил меня Владимир Владимирович.

– Не знаю… Едва ли это возможно технически.

– Напечатают! Не может быть, чтобы так и не напечатали!»[145]145
  Бромберг А. Г. Выставка «Двадцать лет работы» // В. Маяковский в воспоминаниях современников. М., 1963. С. 554–555.


[Закрыть]

Монтажи-коллажи Ю. Н. Рожкова датированы им – на титульном заглавном листе – 1924-м годом. В 1922–1924 годах Юрий Рожков учился в Московском государственном университете (на химическом отделении, где был также членом партбюро) и, очевидно, присутствовал на выступлении В. Маяковского перед студентами университета, о котором говорится в цитировавшихся выше воспоминаниях Н. Брюханенко. Не удивительно, что он был вдохновлен не только собственно выступлением Маяковского, но и, как будущий геолог (впоследствии он закончил Геологоразведочный институт), – самой темой и содержанием услышанной поэмы.