Текст книги "Там, где кончается арена…"

Глава сорок первая

Бюджет «Шанса» трещал по швам. Коллектив «Золотой Шанс» сжирал финансы, как крутой спорткар – бензин. Нужно было платить за аренду ангара, нужны были корма животным, нужно было платить служащим по уходу за животными, артистам, которые репетировали. Нужно было ежемесячно оплачивать съёмные квартиры, поскольку гостиницы были не приспособлены для проживания людей с ограниченными возможностями, а из домов, с разных концов Москвы, ежедневно на репетиции добираться было весьма хлопотно. Тем, кому было совсем трудно, квартиры сняли в шаговой доступности от репетиционной базы и обязательно на первом этаже с максимально удобными съездами. Некоторым из них требовались сопровождающие.

Слово «нужно» в последнее время стало самым популярным в лексиконе руководителей проекта. Особенно этим грешил главный бухгалтер «Шанса».

Деньги таяли, как весенний снег на солнцепёке. В «Шансе» назревала паника… Спонсоры не отвечали на звонки. Главк откровенно отвернулся от этой авантюры, как они охарактеризовали эту затею. Министерство культуры тянуло время, не говоря «нет», но и их «да» было весьма туманным, как осень в Англии. Никто не хотел рисковать! Шансоны закусили удила. Отступать было некуда. И без того люди с физическими недугами, если их так можно назвать, были на грани, и если «Золотой Шанс» окажется миражом, золотой лихорадкой на пустых приисках, а не Клондайком, то и жить им будет не чем! Эта затея их просто похоронит!..

Шацкий, Никонов, Ангарский и Сарелли, понимая это, рвали жилы, как если бы породистых скакунов впрягли в повозку, предназначенную для Владимирских тяжеловозов.

Они уже задолжали артистам работающей программы в Челябинске, но те пока молчали, продолжая гастроли. Бузы не было. Все всё понимали. Но и людей нужно было понять – у всех своя личная жизнь, семьи. Кушать надо ежедневно!..

«Золотой шанс» тоже затянул ремни. Сами «шансоны» вот уже два месяца не получали ни копейки. Работникам офиса выплачивалось ровно половина их зарплаты. Деньги за новую квартиру Ангарского едва наскребали, но стабильно отправлялись в банк – это было незыблемо! В прекрасной трёхкомнатной «вторичке» в генеральском доме на Мосфильмовской шёл ремонт, который через две недели обещал быть законченным. Вот тогда можно будет возрадоваться и подарить ключи ничего не подозревающим молодожёнам. Теперь эта затея казалось несвоевременной, можно было бы и подождать, но кто в этой жизни когда ждёт?..

«Шанс» крутился на пупе и всех остальных членах, даже на тех, на которых можно крутиться только теоретически. Лодка черпала всеми бортами воду, команда, надрывая глотки, пела «Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”», но упрямо плыла к цели…

Запланированные гастроли в Санкт-Петербурге пришлось отменить. Причина оказалось до слёз банальной – невозможно! Физически!

Пока репетировали в Москве, всё казалось в розовом свете. Номера создавались, как пельмени к празднику.

Номера получились классные! Собрали ансамбль джигитов под руководством старого мастера, которому из-за диабета ампутировали ступни. Он руководил номером, не слезая с коня. Его молодые ребята исполняли трюки на уровне зрелых мастеров, потому что были абсолютно нормальными, здоровыми людьми. Конный ансамбль назвали «Казаки России». Смотрелись они заводно, профессионально, куражно! Эти же ребята выходили к девочкам-колясочницам в танцах, сопровождали их как партнёры. Им придумали разные образы. То они выходили в камуфляже, как воины вооружённых сил разных родов войск, то во фраках, где предполагалось объявлять, что они из МЧС России. Обман был невелик. Трое парней действительно отслужили срочную в МЧС, остальные прошли армию кто в пехоте, кто в ВДВ, кто пограничником. Все молодые мужчины были служивыми, знавшими, что такое спорт и дисциплина. Ансамбль удался. Остальные номера программы тоже были на уровне. Идея со слонами была хороша, но животных не было. С чужим слоном на манеж не выйдешь, это не собачка, а своего отрепетировать с «нуля» нужны годы… Вопрос отпал сам собой. Слонов заменили те самые собачки, номер с попугаями. Потихоньку-помаленьку готовились гималайские медведи. На примете ещё были и обезьяны. Хореографические композиции репетировались отдельно. Это должно было быть не обычное цирковое представление, а – шоу! Со всеми его законами, начиная от светящегося пола, до подвесных ферм с дорогим световым оборудованием. Многие манежные номера, исполняемые людьми с ограниченными возможностями, сознательно преподносились так, что всё вызывало восхищение, а не сочувствие. Тут пришлось привлекать не только режиссёров, композиторов, сценографов и художников по костюмам, но и опытных психологов, к тому же не одного.

Всё, казалось бы, шло к началу триумфальных гастролей. Ещё месяц-другой и – вот оно! Свершится! Ан, нет…

У Сарелли, Никонова, Шацкого и Ангарского опустились руки. Они зашли в тупик, из которого выхода не видели. От того, чтобы отказаться от этой затеи, удерживала только слепая вера людей, которых они взбаламутили и обнадёжили. Те старались тоже изо всех сил, преодолевая неимоверные трудности! А трудности были на каждом шагу…

Всё Творческое объединение «Шанс», все четверо учредителей приехали в Санкт-Петербург в Автово смотреть площадку на предмет проведения гастролей. «Неплохо, неплохо!» – им всё нравилось. Вдруг кто-то из них задал простой вопрос, и это привело к тому состоянию, о котором речь. Здесь всё классно… для нормальных людей. А как артисты на колясках будут подниматься в вагончики по шатким ступенькам, чтобы там переодеться и загримироваться? Как они должны попасть за кулисы по узким проходам? Где и главное КАК должны, извините, ходить в туалет, принимать душ? Как будут добираться до гостиницы? Как подниматься по лестницам на этажи и спускаться вниз, если нет грузового лифта? Как на коляске въехать в санузел, если дверной проём шестьдесят сантиметров, при том, что комнатная коляска – шестьдесят два, а прогулочная – все семьдесят? И так далее и тому подобное!

Они вдруг поняли, что для инвалидов ничего не предусмотрено ни в одном стационарном цирке страны, не говоря уже о передвижках! Да и не только в цирке! На коляске никуда не попадёшь ни по габаритам, ни по каким-либо иным причинам. Чтобы передвигаться, надо иметь спецтранспорт и кучу сопровождающих! А где взять такую сумму, чтобы приобрести, как минимум, два специальных автобуса для программы, погрузчики, специальные подъёмные механизмы, крепящиеся к перилам лестничных маршей?.. Стал инвалидом – существуй, прозябай дома, без выхода на улицу! Или живи где-нибудь в специальном особняке. Из последних на ум приходили только дома инвалидов. Активной жизни в этих условия не предвиделось…

Окинув грядущие перспективы трезвым взглядом, они присели на пятые точки. Это была катастрофа!..

Потом, пережив первый шок, составили список проблем и начали по одной вычёркивать, находя приемлемые решения. Предполагалось ставить разборные гримёрки для девочек внизу. Оборудовать биотуалеты в шаговой доступности. Так же начали искать в интернете мобильные душевые, которые нужно было модернизировать под проблему. Все цирки в стране в основном типовые, их всего несколько видов, не считая нескольких, построенных по индивидуальным проектам. Значит, для этих типовых входов в здания можно сделать разборные пандусы для въездов. Нужны были гримёры, визажисты, костюмеры и ещё несколько человек индивидуальной обслуги, которые будут помогать артистам. Коллектив набирался немалочисленный…

Подсчитали – прослезились. Расходы колоссальные! Ни о какой рентабельности уже сейчас говорить не приходилось. К тому же не известно, как пойдут гастроли. И это лишь на старте! При активном прокате, проблемы, о которых сейчас не подозревают, полезут изо всех щелей, как «блохи»!..

Они и так возникали каждый день, мелкие и крупные. Учились по ходу. Решения принимались взвешенные и без паники – пока они были «на берегу», в спокойном режиме репетиций. Понимали – это время заканчивается. Вот когда начнутся гастроли, тогда все окажутся один на один в бушующем океане тех самых проблем, которые нужно будет решать мгновенно, как если бы твоему кораблю пробили борт и появилась угрожающая течь… В каждом новом городе проблемы будут как старыми, так и новыми. Помощи будет ждать неоткуда, только сами, своими силами и умением…

Подчас видимые проблемы казались непреодолимыми. Шансоны уже были сами не рады, что взялись за эту идею! Но отступать было поздно. На них смотрели люди. Люди не простые – интуитивные, с тонкой психикой и душой. Лицемерие, обман, игра в оптимизм тут не прокатывали!

Они собрали весь коллектив, объяснили положение дел и… были поражены ответной реакцией своих подопечных! С тем, что было новостью для организаторов коллектива, остальные сталкивались каждый божий день. Не удивили!.. Не все из них жили на первых этажах. Да и с этих поди спустись, выкатись из подъезда! Каждый из них в жизни приспособился, как мог. Теперь готовились к подобным трудностям и во время гастролей. Главное – впереди ждало дело! Интересное! Творческое! Дающее ощущение полноценной жизни!..

Питер отпал. Шацкий поехал в Главк, поговорить об удобном маршруте, о совместном прокате и финансировании. Беседа в два часа закончилась ничем. Руководство не желала рисковать, так как лишних денег не было. «Вы начните, мы посмотрим, подключимся. А так – деньги на ветер…» В штат людей зачислять отказались сразу! Эксплуатировать инвалидов? Что скажет министерство труда? Этим людям положена пенсия по потери трудоспособности, а вы их на манеж! Как оплачивать? Как с охраной труда? Какие допуски должны быть у инспекторов манежа? Санитарные и медицинские нормы! Страховка! Больничные листы! Пенсионные отчисления! Из каких параметров брать? Где законодательные нормы?..

Шацкий вышел из Главка с больной головой. Ни на один вопрос у него не было ответа. Он пошёл по инстанциям, с которыми ему так или иначе предстояло столкнуться. Каждый раз он выходил оттуда опустошённый и с опущенными руками. Добирался до офиса, закрывался, надирался коньяком, бил по клавишам рояля, орал дурнем!.. Назавтра всё начинал сначала…

Он вышел на замминистра. Рассказал о положении дел. «Денег выделить не сможем – не под что! К тому же бюджет свёрстан! Где продукт? Покажите – решим!» На выходе сказал Шацкому уже не как чиновник, а как простой человек: «К вам побегут толпой, когда вы будете иметь успех! А пока помощи не ждите – всем это кажется авантюрой, химерой, блажью! Даже мне…»

Шацкий понял – их прижали. Собрал бывший экипаж. Рассказал о своих «хождения по мукам». Веры в них ни у кого нет!..

– Да, но наши-то верят! А это немало. Ты, скажи, Шах, сам-то веришь в то, что из этого может что-то получиться? Только честно! – Сарелли заглянул в уставшие глаза друга. Ангарский с Никоновым тоже хотели услышать ответ.

– Не знаю, парни! Выдохся!..

– Ну, вот что, братцы, идёмте-ка завтра в «Сандуны»! Возьмём пивка, кваску, венички дубовые, да берёзовые. Попаримся! Дурь и панику из башки выгоним. Мысли станут чистыми, лёгкими. Картинка станет ясной, спокойной. На завтра закажу номера. В десять утра чтобы, как штыки! – Никонов взял на себя инициативу.– Если командир вышел из строя, командование беру на себя! Экипаж! К бою!

Все, как в старые армейские времена, дружно рявкнули: «Есть!» Фил, уходя, запел: «Главное ребята… перцем не стареть!..»

Глава сорок вторая

«Шанс» остался без копейки. Все закрома были пусты, а сусеки выметены и вылизаны до лакированного блеска. Но коллектив был готов на все сто! Оставалось дело за малым – площадка в Москве, да не абы какая!

Московские цирки отказали категорически! Оставались только дворцы спорта. Предстояло найти площадку, куда можно было удобно подъехать всей семьёй на машинах и на общественном транспорте. К тому же, это должно располагаться не на окраине Москвы. Значит – центр! Всё указывало на Лужники. Надо вести переговоры там…

Предстояло, как это водится в цирке, прыгнуть выше головы и при этом её не сломать! Нужна была массированная реклама на телевидении, в газетах, по радио. И это в условиях мегаполиса, где ежедневной информации полтонны на одну бедную голову москвича и гостя столицы. Нужно было как-то выделиться, найти оригинальные ходы, чтобы не потонуть и не исчезнуть бесследно в этом бушующем море слов и букв! Необходимы были билборды, городские рекламные щиты, короткие завлекающие телевизионные ролики с интригующими текстами на рейтинговых программах, и в самое ходовое время, а не когда все на работе! Нужно было задействовать весь знакомый рекламный арсенал, начиная от вылазок «пехоты» до массированных налётов «дальней авиации» и ковровых бомбардировок потенциального зрителя. Стоило это в Москве неслыханных денег! А их, как раз, и не было. Без рекламы не стоило даже поднимать зад с дивана! Лучше сразу стреляться или вешаться – кому что больше нравится в таких случаях…

Для залога осталась только одна квартира – Сарелли. Если не считать ту, которую приобрели втихую для семьи Ангарских. Её никто не считал! Даже и не думал! Этот вариант был за скобками. Категорически!..

– Чего ты боишься, Шах? Ну, останусь я без квартиры! Потом ты! Или наоборот! Переедем в новую трёху к Ангаре под бочок! Будет еврейско-итальянско-забайкальское местечко!

– Это будет не местечко, а гетто!

– Если что, у нас с тобой ангар оплачен за целый месяц. Там вообще – гуляй не хочу! Полк поселить можно!

– Саня! Ты, смотрю, весельчак?

– А ты, я смотрю, рапсодия Листа в миноре?

– Нет такой!

– Рапсодии, может, и нет, а минор в твоём исполнении – вот он!

– Я бы помажорил с радостью! Даже поскакал бы на одной ножке! Да причин не вижу. Скоро вот попрут и из офиса. Проплата там кончается через три месяца.

– Ну, и что нового для тебя? Ты всю жизнь на шатком балансе. Вспомни свой номер на катушках!.. Всё, хватит базара! Оформляй мою хату! Надо прорываться! За облаками – всегда солнце! Расплюёмся, Шах! Не из таких какашек выбирались! Смелей, командир!..

Деньги появились. В банке, с которым сотрудничали вот уже несколько лет, тоже сидели люди, у которых были сердца, да и совесть ещё не стала атавизмом. Нашли самые щадящие варианты возврата денег. Даже прописали пункты, в ущерб себе, чтобы, если что, сроки не были до конца конкретными. Небольшой люфт был. Президент банка сам предложил это, вникнув в ситуацию. Но денег подарить, вот так просто, за красивые глаза Шацкого, он, естественно, не мог. Если бы президентом банка была женщина! Тогда… Нет, об этом лучше и не думать! Чем бы это закончилось, мог ведать только один Господь и… жена Шацкого Алла!..

Шацкий разделил полученную сумму, как обед: на первое, второе, третье и десерт. Первое – это средства на рекламу «Золотого Шанса» и запуск премьеры в универсальном спортивном зале «Дружба», что в Лужниках. Этот круглый зал, напоминающий цирк, мог вместить до трёх с половиной тысяч зрителей. К тому же он был наименее загружен спортивными мероприятиями. Здесь можно было продержаться две недели кряду. А это срок! Директор долго не ломался. Глянул на график, назвал цену, поторговался и через полчаса сошлись на приемлемых условиях для обоих сторон. Лёд тронулся…

Второе – это деньги на зарплату коллективу, работающему по Уралу и дальше.

Третье – это стратегический запас для неожиданностей, которые могут возникнуть во время проведения гастролей в Лужниках. Плюс билеты для Урса Пилса из Америки и назад, командировочные и проживание.

Десерт – это те эфирные ощущения, которые остались от первых трёх «блюд». Шацкий понял выражение «деньги не пахнут». От всего чего угодно всегда остаётся хоть какой-нибудь запах. От улетучившихся денег – никакого…

– …Шанский! Ну, и какие у тебя шансы не обделаться от натуги? – в трубке раздались раскаты грома, мата и неукротимого тайфуна.

– Гордей!.. Геннадий Григорьевич! Какими судьбами?

– Да вот, Шанский, ваш друг Булавский жалистную маляву прислал! – Гордей с тех пор, как Шацкий возглавил «Шанс», называл его не иначе, как Шанский. «Бог с ним! – решил Влад.– Хоть горшком, лишь бы от печи подальше!»

– Тяжко?

– Есть немного…

– Давай так! Я тебе денег сейчас и потом пару-тройку месяцев поприсылаю, а ты мне попозже свой театр Карабаса-барабаса сдашь в прокат хотя бы на полгодика! Лады?

– О каком театре идёт речь, Геннадий Григорьевич? У нас только цирк! Правда, мы все в последнее время живём, как в театре абсурда! Вы об этом?

– Почти. Я о твоих «нетрудоспособных». Но очень перспективных! Как там их – «Золотой шанкр»? – Гордей, довольный шуткой, заржал, как табун степных жеребцов.

– Геннадий Григорьевич!!!

– Ладно, ладно, грешно так – знаю, понимаю! Но я из этого трагедии не делаю! Эти твои инвалиды ещё воткнут всем в одно место, попомни мои слова! У меня нюх! Ну, так что, деньги шлю?..

Глава сорок третья

Проект «Золотой шанс» вышел на зрителя.

Это было зрелище! Зал рукоплескал, свистел, растроганные люди утирали слёзы! Это был безусловный триумф!

За тяжёлой портьерой форганга царило оживление и лёгкое сумасшествие! Люди обнимались, поздравляли друг друга! Девчонки-колясочницы с радостным визгом носились по просторному закулисью, словно на чемпионате мира по спринту. Это им удалось! Никто не верил, а они смогли! В самый короткий срок! Это – Победа-а-а-а!..

Радовались все, кроме «шансонов». Да, всё перечисленное имело место быть, кроме… настоящего аншлага. На первое представление продано было треть зала, на второе – чуть больше. Это был провал! Ни массированная реклама, ни расположение стадиона, ни прочие уловки не сработали. Деньги были потрачены впустую. Деньги – безумные!..

Оставалось всего пятнадцать представлений до полного краха. Если ещё два шоу пройдут так же, как эти, никаких затрат они не отобьют, даже, если в дальнейшем зал наполнится, что теперь вызывало большие сомнения. Как стартует премьера, так лодка и плывёт. Или тонет…

Чтобы создать видимость успеха и аншлага, они бесплатно пригласили на эти два спектакля детские дома, дома инвалидов, разные фонды, всевозможные организации, связанные с людьми, у которых физические возможности ограничены. Убивали сразу двух зайцев – занимались привычной благотворительностью и заполняли зал. В спорткомплексе было ощущение переаншлага – пир для неискушённых!

Шацкий пригласил на премьеру целый полк журналистов с телевизионных каналов и популярных газет. Он организовал кучу интервью и пресс-конференций с артистами. Девочки-танцовщицы рассказывали о своих судьбах, а их партнёры – о героических подвигах в МЧС. Цирковые ведали о творческих биографиях и – как они докатились сегодня до жизни такой! Все кивали на Шацкого, Ангарского, Никонова и Сарелли, как на своих благодетелей и спасителей мира. Тем бы удариться в гордыню, а они – в очередную депрессию. «Шансоны» вяло отвечали на вопросы, уходили от восторженных слов – героями себя не чувствовали, скорее наоборот…

– …Срочно повышайте цены!

– Владислав Борисович! Куда ещё? И так билетов в кассе полно!

– Я вам говорю, повышайте цены на треть! Первые ряды на пятьдесят процентов! – Шацкий повысил голос.– И ещё! Вывесите объявление над выносными кассами в ЦУМе и ГУМе, что все билеты проданы, остались только в кассах стадиона.

– Шах!..– Сарели с Ангарским посмотрели на своего друга, как на человека, решившего спрыгнуть с Останкинской башни без парашюта и предлагающего им сделать то же самое.

– Я знаю, что делаю! Если не сработает, то и…– он махнул рукой.– Всё равно мы, как тот Огюст Фаньер над Парижем!.. Саня! Готовься спать на улице…

…Чудо случилось как-то незаметно и вдруг. Замелькали лица участников представления «Золотой Шанс» на центральных каналах. Искусствоведы и разного ранга политики вдруг взахлёб и наперегонки стали рассказывать о необходимости серьёзной работы с людьми, лишёнными, в силу разных причин, трудоспособности. Начали дружно и наперегонки рассуждать об этической ответственности государства и всего общества перед людьми с ограниченными возможностями! Отдельным пунктом – какая замечательная инициатива и идея Творческого Объединения «Шанс» создать уникальный коллектив! Вот они – настоящие герои сегодняшнего времени! Ах! Ох! Браво! Бис!

Через два дня прискакали на рысях первые спонсоры с мешками денег – только дайте разместить логотипы на вашей рекламе! И пошло, и поехало!..

Это было, как во сне. К кассе не подойти! Люди давились, словно в спорткомплексе выставляли для всеобщего обозрения живого инопланетянина или Снежного человека!

– Ущипните меня! Я что, сплю или в очередной раз коньяком надрался? – Шацкий глупо улыбался и мотал головой!

– Шах! Ты – гений! Вот это ход! Ты знал!..

– Да ничего я не знал. Это всё от отчаяния! Или «он» пополам или «она» вдребезги – вот и весь мой ход! Слава богу, что не зеро!..

Теперь коллектив по-настоящему ожил и заработал без всяких премьерных щенячьих восторгов. Представление, как говорят профессионалы – покатило! Все успокоились, перестали трястись, обрели ту солидность и вдумчивость в номерах, которая приходит лишь со временем и опытом.

Каждое представление зрители голосовали своими билетами за того или иного артиста, тем самым выражая ему свой восторг и симпатию не только аплодисментами, но и «документально». В фойе стадиона стояли урны «с прахом» – как шутили сами артисты, на которых были написаны фамилии принимающих участие в конкурсе «Золотой Шанс». Тут же, за стеклом, на специальных подставках, стояли четыре приза победителям, отливающие золотом, серебром, бронзой и платиной. Выглядело всё серьёзно и солидно! Все сопровождающие тексты, где-либо появляющиеся, дублировались на английском и французских языках, что добавляло значимость и международный флёр соревнованию.

Прилетел из Америки долгожданный Урс Пилс. Наконец он занял место председателя жюри. Пилс стал двенадцатым «апостолом». До этого времени их было одиннадцать. Это были известные деятели культуры, искусства, средств массовой информации, спорта и политики. Почти каждый день «журившие» менялись. Если раньше их нужно было упрашивать, то теперь они сами становились в очередь, лишь бы их фамилии прозвучали на этом мероприятии, к которому сегодня всем хотелось иметь отношение. Телевидение, дающее в один день известность – этот великий лукавый клоун, здесь дневало и ночевало, давая короткие репортажи, пожиная лавры и делая бабки на рекламодателях. Современный бизнес показал себя во всей неприкрытой красе. Ну, если таковая, конечно, имелась…

По прилёту Урс Пилс с Владом Шацким всё утро проговорили в офисе. тема была давно обозначена – создание Международной ассоциации артистов цирка с ограниченными возможностями, или Цирковых артистов инвалидов. Смысл был одинаковым, лишь переводы с русского на английский и наоборот, звучали по-разному. Был подготовлен устав, намечены перспективы развития, обговорили создание международного фонда и так далее. Вечером Урс собирался посмотреть первый в мире экспериментальный коллектив, рождённый в России. «Опять эти русские! Снова впереди планеты всей! Ну-ну, посмотрим…»

…Лёшка сегодня блистал, как никогда. Он снова был на манеже и этим фактом упивался. Он впитывал каждое мгновение, прожитое здесь. Он снова слышал зрителя, и зритель слышал его. Он сообщал залу то сокровенное, что эквилибрист говорит молча, но его слышно где-то там, что выше радуги…

Его номер под песню «Аве Мария», которую блистательным меццо-сопрано исполняла одна из участниц представления, его пластика, феноменальные флажки и закладки на одной руке, вызывали в зрительном зале бурю эмоций и восторгов! А когда он во вращении начинал подниматься над своим двухметровом пьедесталом вверх на столько же безо всякой страховочной лонжы, зал сначала замирал, а в конце барабанил ногами по деревянным трибунам, свистел и гудел так, что казалось купол сейчас рухнет! Многие приходили за кулисы удостовериться, что одной руки у эквилибриста точно нет. Люди разные бывают. Некоторым любопытно…

Зрители часто устраивали администраторам обструкцию. Они выражали недовольство, что билет всего один, а проголосовать хочется за нескольких артистов! Решите вопрос!.. Те терпеливо объясняли, что это, мол, конкурс, соревнование, победителей может быть – всего ничего, как в спорте! Зрители аргументированно парировали:

«А кто станет победителем: боксёр или легкоатлет, пловец или штангист, если их зарядить в одно соревнование? Как им соревноваться, в какой квалификации? Так и у вас – джигиты соревнуются с жонглёром, воздушные гимнасты с клоунами! Как их оценивать?..» Сермяжная правда тут, безусловно, была. Но для устроителей «Золотого Шанса» всё это являлось вторичным. Это была игра, тотализатор для зрителей, и в меньшей степени имело значение для участников. Ну, если только чуть-чуть пощекотать самолюбие. Все они были одинаково желанными и любимыми, как дети. И все были безусловными профессионалами!

Особое место в программе занимал номер, который придумал Сарелли. Ему нравилась одна пара, которая была постоянно вместе, смотрела друг на друга влюблёнными глазами, не расставалась ни на секунду…

Она – выпускница Московской консерватории, молоденькая девушка, с длинными, густыми каштановыми волосами и невероятно зелёными глазами. Сказать, что она была красивой,– банальность. Это был шедевр Создателя. Его личный триумф! Её звали Ангелиной. Она обладала редким меццо-сопрано. Ей пророчили великое будущее. Она была в Италии на стажировке. Там, в Италии, всё и закончилось… Автомобиль, в котором Ангелина ехала со своими итальянскими друзьями, сорвался с кручи. Погибли все, кроме неё. Перелом спины, паралич, коляска, чёрный ворон в небе и густое молоко тумана впереди…

Сарелли её увидел на каком-то театральном мероприятии. Его потряс её голос и неземная красота. Он ей рассказал свою идею. Девчонка оказалась не нюней, наоборот. «Цирк! А что! Там я ещё не пела! Давайте попробуем!..»

Он ей нашёл партнёра. Точнее, тот нашёлся сам. Они встретились, увидели друг друга и… Сарелли осталось только улыбнуться.

Он – молодой парень, бывший пограничник, артист номера «Казаки России», которому теперь пришлось стать ещё и воздушным гимнастом. Это оказалось несложно. Игорь был мастером спорта. Сложён, как бог! Работу на ремнях ему объяснили мастера. Он полетел со второй репетиции. Какие у него были восторженные глаза! Он приземлился после первого полёта под куполом со словами: «Хочу-у-у-у!..» И стал летать по нескольку часов в день, мучая репетиторов. Это был прирождённый воздушник!

Сегодня они на манеже были бриллиантами программы. Зрители не дышали! Аплодировали редко, но не потому, что были равнодушны к тому, что видели, нет! Наоборот! Они боялись спугнуть то, что рождалось прямо на их глазах! Потревожить тонкую атмосферу чего-то недоступного для описания, но понятного для каждого человека, кто когда-либо испытывал неслышимую вибрацию сердец. На глазах зрителей зарождалась любовь двух совершенных созданий. Рождалась на земле и в воздухе. Это была божественная мистерия!..

Игорь летал на двух тоненьких ремнях, совершая под куполом головокружительные закладки и пируэты. В свете прожекторов каждая мышца его обнажённого торса играла рельефом, словно была выточена из мрамора резцом Великого Микеланджело. Он парил в облаках, рождённых дым-машиной, рассекая их, как рассекает предрассветный ветер спящую негу раннего утра на донском заливном лугу. Он упивался Высотой и Любовью, как упивается птица небом после клетки, как истосковавшийся человек той, которую наконец встретил! Свою – Единственную, отмеренную судьбой…

Ангелина с манежа смотрела в купол на полёты её возлюбленного и пела. На этот раз пела не оперным голосом с блистательной итальянской школой бельканто, а простым, открытым, гладким голосом. В её пении был великий проникновенный смысл происходящего, который понимал зритель, как понимают люди друг друга, даже если они разговаривают молча, глазами.

Под сводами гигантского зала дышали скрипки. Симфонический оркестр заполнял в этот вечер пространство волшебными звуками «Осеннего вальса».

 
Кружится осень в оранжевом платье,
Сердце сжимая бульварным кольцом.
Сыплется под ноги золото счастья,
Что отложил на потом…
 
 
Первый день октября
запорошен листвой.
Первый день октября
боль разлуки пророчит.
Первый день октября
мне отмерен судьбой.
Первый день октября,
Первый день октября
С сентябрём
расставаться не хочет…
 
 
Ветер листок по поребрику гонит.
Он не вернётся – зови, не зови.
В осени прошлого медленно тонет
Жёлтый кораблик Любви.
 
 
Первый день октября
запорошен листвой.
Первый день октября
боль разлуки пророчит.
Первый день октября
мне отмерен судьбой.
Первый день октября,
Первый день октября
С сентябрём
расставаться не хочет…
 
 
Осень сжигает в прощальных пожарах
Летопись памяти прожитых лет,
Пепел сдувая с ладоней бульваров,
Так и не давших ответ.
 
 
Первый день октября
запорошен листвой.
Первый день октября
боль разлуки пророчит.
Первый день октября
мне отмерен судьбой.
Первый день октября,
Первый день октября
С сентябрём
расставаться не хочет…
 
 
Судьбами Осень в рулетку играет.
Время летит с Воробьёвых высот.
Ключ затерялся от нашего рая
И от Никитских ворот.
 

Из-под купола падали жёлтые листья. Воздушный гимнаст летал в дымных облаках. Певица сидела на импровизированном троне в центре манежа и пела, пела…

В самый последний момент гимнаст подхватывал певицу с трона и уносил её в воздушное пространство Свободы и Любви. Нет ничего невозможного для Человека!..

Четырёхметровое трепещущее ярко-оранжевое платье Ангелины летело за ними, словно след сгорающей кометы. Он держал её на руках с открытыми ладонями, как держал с самого рождения её Тот, кто дарует жизнь всему сущему. Это было так понятно любому, кто находился сегодня в зрительном зале…

Последние строки Ангелина допевала в воздухе, прижимаясь к своему избраннику.

 
Первый день октября
запорошен листвой.
Первый день октября
боль разлуки пророчит.
Первый день октября
мне отмерен судьбой.
Первый день октября,
первый день октября
С сентябрём
расставаться не хочет…
 

А жёлтые листья всё падали и падали. А музыка всё звучала и звучала…

В этот вечер в конце их номера зрителям объявили, что сегодня Игорь и Ангелина стали мужем и женой…

Шацкий стоял на галёрке и любовался программой.

Всё сбылось…

Он вдруг услышал всхлип. Обернулся. Рядом стояла Лариса с глазами, полными слёз.

– И что у нас за мокрушки? Что случилось?

– Они как ангелы! Господи! Как красиво! Какая песня! Какие слова! Кто?..

Шацкий озорно усмехнулся.

– Отгадай с одного раза!

– Саша?!..

Шацкий, довольный, развёл руки в стороны – знай наших! Так-то!