Текст книги "Там, где кончается арена…"

Глава двадцать пятая

Коллектив, гастроли которого организовал «Шанс», перебрался в Кострому. Город был трудным. Тут стабильно все «горели». Редкий случай, когда отрабатывали с плюсом. Но маршрут есть маршрут, зрители есть зрители!

Обязательств перед теми, кто обеспечивал «Шанс» артистами, тоже никто не отменял.

Зрителей поначалу набралось на несколько аншлагов. Потом, как и ожидалось, всё пошло на спад. А тут ещё тёплый апрель, как назло! Нет, то, что он необыкновенно тёплый, в общечеловеческом плане, было здорово, а вот в администраторском… Люди потянулись на дачи. В городе населения поубавилось, особенно по выходным, на которые как раз и рассчитывали прокатчики. Представления были назначены в основном на эти дни.

Сарелли с Ангарским ломали головы, как завлечь зрителей в цирк. Звонили Шацкому, советовались с Никоновым, хоть тот далёк был от творческих задач. Его работа – обеспечение! Но, мало ли…

Что делать? В начале мая – вообще посадка картошки и прочего. Какой уж тут цирк – сплошная акробатика на грядках, с клоунадой напополам! Администраторы приуныли, но бодрости духа пока не теряли.

Ангарский стоял у окна и грустно смотрел на заходящее солнце…

Его Юлька моталась с билетами по организациям, тянула жилы, как та Сивка-бурка. К вечеру она, скорее, напоминала уже уставшего Конька-горбунка, который тягал на себе весь день – по горам, по долам,– разжиревшего Ивана-царевича, то и дело галопируя в тридевятое царство и обратно…

Ангарский смотрел в окно и молился. Наступала очередная суббота. Опять люди рванут за город. На небе ни облачка! Цирк будет снова полупустым.

– Господи! Дай Костроме плохую погоду! Господи! Ну, чего тебе стоит! Ниспошли Костроме плохую погоду!..

Утром все проснулись от того, что надо было срочно закрывать все форточки и полуоткрытые окна. Занавески метались вздутыми парусами! На улице бушевал шквал и поливал дождь, как из пожарного гидранта!..

Витька уставился в окно, вспомнил свои вчерашние молитвы о плохой погоде. Он понял, что в цирке сегодня людей вряд ли прибавится.

– Господи! Ну, не до такой же степени!..

Сашка зачастил в Ярославль. Он добирался электричками, проходящими пассажирскими поездами, автобусами, иногда с теми, кого судьба гнала в этот город по трассе. Дорога была не ахти какая, но сколько Сарелли их перевидал на своём веку – поди испугай! Часто мелькала мысль снова приобрести потерянные «крылья», которые ребята, как и обещали, хотели компенсировать после истории с Ангарским. Но покупать что-нибудь типа «Daewoo» или «Hyundai» он не хотел. Машины неплохие, но не по душе. А те, которые с вожделенным кружком на капоте, как прицел, были не по карману. Он ждал. Верил, что придут времена! Даже гараж купил недалеко от дома, тот пока пустовал. Мечта оставалась мечтой. «Э-эх, сейчас бы с ветерком!..»

Он приезжал ровно на сутки порепетировать с Машей и возвращался назад в Кострому, где его друзья клали свои драгоценные жизни на алтарь искусства и шоу-бизнеса, «сдавая кровь» литрами.

На его визиты обратило внимания руководство ярославского цирка. Ни у кого не возникало никакой двусмысленности – все знали порядочность Сарелли. Подозревать его в нацеленности на «адюльтер» с несовершеннолетней ни у кого не было даже в мыслях! Скорее наоборот – все понимали его желание помочь девочке, живущей без отца и мечтающей о цирке, к тому же их землячке.

Директор цирка выделил комнату в своей гостинице, которую не занимали, даже когда там Сарелли не было. Минимум дважды в неделю он возвращался в Ярославль…

Они репетировали до изнеможения. Машка росла и прогрессировала, как жонглёр, необыкновенно мощно и быстро! Она во всех смыслах ловила всё на лету! Каждый раз по приезду он отмечал её рост и безгранично радовался успехам…

А ещё он радовался, что может видеть Ларису, которая по-прежнему хмурилась. Эта игра в цирк её тревожила, беспокоила. Она, как и раньше, не видела перспективы. Агрессии с её стороны не было. Она внутренне смирилась, или, скорее всего, отдалась обстоятельствам, на волю судьбы. В ней что-то неуловимо изменилось. Появилось что-то новое, чего раньше Сарелли не замечал. Он пока не мог определиться – опасаться ему или радоваться этим изменениям…

В очередной приезд Сарелли они втроём сидели в кафе и ели мороженое.

Сашка сетовал, что дела в Костроме шли из рук вон плохо. Они летели в минус, как та фанера… вдоль по Питерской! Плакала горькими слезами квартира Ангарского! Хотя сам Ангарский пока только копил слезу…

– Все по садам, огородам, дачам! В будни – на работе. Мы все мозги сломали, что предпринять! Ничего не помогает, хоть стреляйся! Нужно придумать что-то сверхординарное, нетрадиционное, чтобы завлечь людей в цирк! А вот что? Кто бы подсказал! Господи! – в молитвенном порыве Сарелли поднял вверх сложенные ладони.– Помоги! Сподобь!..

Лариса Сергеевна смаковала крем-брюле, щурилась солнечным лучам. Её волосы ласкал майский ветер. Она неожиданно, совершенно спокойно, просто ради шутки сказала:

– А вы просочетайте заботы огородников с их досугом. Накупите им копеечных семян и подарите какую-нибудь рассаду. Некоторым лень ходить по магазинам за саженцами, некоторым некогда. Да и лишние деньги тратить не хочется. Вот и побегут они к вам не как в цирк, а как в магазин «Сад-Огород!»

Сашка замер со сложенными руками. Посидел несколько секунд, переварил и широко улыбнулся. Потом осенил себя широким крестным знамением.

– Спасибо, Господи! Ты меня услышал!

Наклонился к руке Ларисы и поцеловал. Та сверкнула глазами, но руку не отдёрнула.

– Гениально! Ну, просто гениально! Гениально, потому что – просто. Официант! Шампанского! В смысле – ещё мороженого!..

Сарелли тут же набрал по мобильному Ангарского и в двух словах обрисовал идею. Тот ахнул: «А что! Может получиться! Траты не такие уж и заоблачные. Всё равно летим в трубу! А если выгорит…»

Сашка возбуждённо потирал руки, предчувствуя, что дело того стоит! Второе дыхание у «Шанса», кажется, открылось!..

Он на радостях, и как бы между прочим, обратился к своим дамам.

– В июне приглашаю вас в Москву.

– Зачем? – две женщины, одна молодая, а другая… ещё моложе, навострили ушки. Сашка, интригуя, тянул паузу, как не тянули её и матёрые мхатовцы. Когда его дамы стали ёрзать от нетерпения на стульях, решил ещё больше напустить туману, заранее предполагая, что его конкретность вызовет… а Бог её знает, что она вызовет? Была не была!..

– Ну, там… по Красной площади пройтись, по музеям, театрам. Заодно поступить в цирковое училище…– Последнее он сказал буднично, вскользь, словно предполагалось просто попить воды или вместе поужинать.

Ромашина младшая вскочила и повисла на шее Сарелли, чмокнув того в щёку.

– Дядя Саша! Я вас люблю! – и скосила хитрый взгляд на маму.

– Машка-Ромашка, с тобой всё ясно! Лариса Сергеевна, а вы?

– А я вас… ненавижу! – Глаза Ларисы сверкнули… чем угодно, но только не гневом!..

…В городе поднялся ажиотаж!..

«Шансоны» – как сами себя иногда называла четвёрка друзей, сами того не ожидая, создали в городе искусственный дефицит, что вызвало небывалый спрос, а предложений неожиданно не оказалось!..

Ангарский и Сарелли с помощью местной дирекции цирка объехали все питомники, розничные магазины, базы, которые торговали семенами, рассадой, саженцами и скупили всё, что было, оптом, по максимально низкой цене. А дачный сезон только начинался. Неожиданно для себя Ангарский и Сарелли стали монополистами. Быстро смекнули и…

На афишах Костромского цирка значилось, а по местному радио и телевидению ежедневно и не по одному разу сообщалось о прощальных гастролях. И, что самое главное и актуальное,– только в цирке, перед началом представления и после него, можно приобрести те самые желанные дефицитные семена и саженцы, которые люди, сбившись с ног, не могли найти в городе и области днём с огнём… Ещё обещалось, что по окончанию первого отделения будет проведена беспроигрышная лотерея, где будут разыгрываться тридцать саженцев жимолости, смородины, крыжовника, яблонь, груш, вишен, черешни, чернослива, и даже несколько туй и ёлок. А также пятьдесят пакетов семян огурцов, помидоров, перцев, баклажанов, кабачков, укропа, петрушки и прочих овощных. Остальным же предлагалось это купить в фойе цирка по определённой цене.

Народ повалил в цирк девятым валом Айвазовского! Последние две недели дали сбор, о котором не могли мечтать даже Гранды отечественного цирка. Люди становились в грандиозные очереди в кассу цирка не из любви к искусству. Всем вспомнились времена, когда надо было что-то искать, доставать, пробивать, находить, а этого не было. А когда это попадалось, то запасались впрок до третьего пришествия и пятого поколения! И это желанное было – вот оно, руку протяни, прямо за стеклянным фасадом цирка!

А ещё одна очередь была из алчущих выиграть в лотерею. Неуничтожима любовь и тяга русской души к знаменитой, всеми осуждаемой, пятьсот раз осмеянной, но такой желанной – Халяве…

К концу представления возбуждённый зрительный зал, состоящий из сплошных счастливчиков, напоминал то ли мелкий лес, шевелящийся от ветра, то ли «зелёное море тайги», благоухающее всевозможными аграрными ароматами. Как любил в этих случаях говорить Гордей:

«Мы уезжали, а ограбленный город мирно спал!..»

Пока вместе с остальными дремал и антимонопольный комитет, «Шанс» выскочил на ходу из поезда, который шёл под откос, и, с мешками денег, перепрыгнул в роскошный экспресс, шедший к заветной станции «Счастье»!

Глава двадцать шестая

Оборотистый Шацкий, который всё больше матерел как бизнесмен, снёсся с какой-то подмосковной полиграфической фирмой и путём многоходовых бартерных комбинаций, практически за копейки сделал персональные афиши ведущих артистов коллектива, которых в данный момент прокатывал «Шанс». Афиши были яркими, впечатляющими по своей завлекательности, мимо которых не пройдёшь точно! Здесь были учтены все психологические факторы воздействия, начиная от нестандартной информации, броских фотографий и заканчивая цветовой гаммой, которая била в глаза на значительном расстоянии. Текст хитро уменьшался. Для того, чтобы прочитать рекламу, нужно было подходить всё ближе и ближе. Люди сами не замечали, как оказывались у афиши вплотную. Всё! Рыбка попадалась в сети. Дальше – только поход в кассу цирка… Это была школа Булавского и ноу-хау самого Шацкого!

Сейчас эти афиши в Иваново вёз Володька Никонов. Ими предполагалось заклеить Иваново, Владимир, Шую и прочие города и городки «Золотого кольца России», где планировались гастроли.

В «городе невест» он не был с начала восьмидесятых прошлого столетия. Звучало странно, но факт.

У цирковых так бывает, что можно отработать в городе на заре своей юности и больше за всю свою цирковую жизнь туда не приехать. А в другой зачастишь до неприличия! То Главк так чудит, то сама жизнь! Цирк он и есть цирк – сплошь чудеса…

Володька жал на газ подержанной «Тойоты-Короллы», которую, подкопив, он купил в замен совсем развалившегося «Опеля». Машина шла ходко, в салоне играла тихая музыка. Было комфортно и безмятежно. Впереди ждала встреча с Ангарским и Сарелли, которые так блистательно провернули комбинацию с семенами и фруктовыми деревьями в Костроме. Иваново считался не менее трудным городом для гастролей в такой период, но шансы были несравнимо лучше. Дважды такой трюк, как в Костроме, они повторять даже не думали. «Трюк» был сто процентов смертельным и ломать себе шею вместе с судьбой никто не собирался…

На въезде в город его остановили на посту ДПС. Полосатый жезл лениво взмахнулся и показал на обочину. Никонов улыбнулся и притормозил. «Надо же! Опять! На том же самом месте!» Пункт ДПС, конечно, был другим. Да и надписи «ГАИ» не было. Но место не изменилось – памятное. Разве что деревья стали много толще и гуще…

…Они ехали вчетвером на «Волге ГАЗ-24» цвета «тёмная вишня» с белыми обводами на импортной резине колёс и хромированными колпаками. Отец Шацкого год назад купил эту машину за «бесполосые чеки» Внешпосылторга в «Берёзке». Машин такого цвета в Москве было немного. Их можно было сосчитать на пальцах.

«Волга»!.. Недосягаемая мечта простого советского человека! Шацкому-старшему, за его доблестный труд в торгпредстве, это оказалось вполне по силам. Он сделал доверенность сыну, у которого водительские права были ещё до армии, и теперь эта роскошь (и средство передвижения) всецело находилась в распоряжении Шацкого-младшего. Отец был всё время за бугром – когда ему!..

Они решили ехать на гастроли в Иваново из Москвы на автомобиле Влада. Реквизит с багажом заранее отправили, как и положено, грузом срочной отправки. А сами, налегке, под музычку, с открытыми окнами, «с ветерком»…

Влад восседал за рулём, как августейшая особа на троне! Весь его вид был преисполнен гордости и лёгкого превосходства над окружающей средой. «С дороги!» – комментировал он очередной обгон какого-нибудь «Москвича» или трудяги-грузовичка. «Что ты, как старая кобыла плетёшься! Дай проехать!» – через пять минут он уже резко сигналил другому водителю. От «Волги» шарахались, почтительно уступая дорогу. Бывший танковый экипаж переглядывался, но молчал. Их бывший командир снова держал ситуацию в своих руках.

На въезде в Иваново полосатый жезл дал приказ остановиться. Молоденький лейтенант подошёл к «Волге».

– Здравия желаю! Ваше водительское удостоверение.

– Ну, и что за преступление века я совершил? – Влад не вышел из машины, что тогда было в диковинку, и даже не думал лезть за документами. Он сидел, развалившись, как Марчелло Мастроянни в фильме…– а… неважно в каком фильме! Он сидел, облокотясь на дверцу открытого окна, в тёмных фирменных очках «Афродита», в дорогущем кожаном пиджаке и красной водолазке, молодой, красивый, благополучный – Король жизни!

Лейтенант смутился – «Волга», московские номера самой блатной серии, которую можно только себе представить, внешний вид водителя, тон, которым он общается, заставляли гаишника ёжиться и невольно вжимать плечи.

– Вы нарушили скоростной режим. Там знак «сорок», а вы ко мне подъехали на семидесяти с лишним. У нас прибор зафиксировал вашу скорость. Если хотите, можете пройти к нам на пункт и удостовериться!

– Слушай, лейтенант! Ну, фигня всё это! Денег хочешь?

– Я хочу увидеть ваши документы и талон предупреждений!

– Ну, а если я тебе не дам ни того, ни другого – застрелишь? На номера посмотри! На машину! Глаза разуй!

– Пожалуйста, выйдите из машины!

– С какого пожара?

– Вы обязаны выйти из салона и предъявить документы, выполнить законные требования сотрудника госавтоинспекции!

– Тебе что, погоны жмут? Ты чего докопался?

Лейтенант явно был смущён, он не знал как поступить. Было заметно, что он волнуется – кто перед ним, неведомо, но то, что он, как представитель власти, должен добиться своего – очевидно. Офицер – он и на посту ГАИ офицер.

– Я с вами разговариваю на вы, почему вы со мной на ты? Странно, а ещё москвич! Одет вроде прилично. Очень странно! Предъявите документы – вы у меня своим несоответствием вызываете подозрения. Может, вы разодетый уголовник, а этот автомобиль угнали у уважаемого человека. Я сказал «документы»! – в голосе лейтенанта появились железные нотки – он явно взял себя в руки.

Влад взорвался. Его самолюбие было задето! Его, «золотого мальчика», сейчас при всех, как последнего… мальчика!

– Да пошёл ты! С дороги! – Влад газанул для острастки. «Волга» рявкнула, пустив облако из выхлопной трубы, но с места не двинулась.

Лейтенант сделал резкое движение и стал перед капотом. Он в секунду выхватил из кобуры табельный пистолет и направил его в лобовое стекло.

Влад увидел это маленькое чёрное отверстие, которое смотрело на него, как пропасть смотрит на заглянувшего в бездну. Это маленькое чёрное пятно, напоминало большую чёрную точку, которая могла поставить точку в его молодой биографии…

Он обмяк, словно был сделан из пластилина. Руки сползли с руля. Потом открыл водительскую дверь, достал из куртки права и молча подал их инспектору. Его лицо уродовали страсти – искажала злоба, перемешанная со страхом и смущением. В эту минуту он был некрасив, как никогда. Таким его друзья никогда не видели! В салоне царила тишина…

Этот худенький парень с лейтенантскими погонами на плечах неторопливо вложил «Макарова» в кобуру, открыл протянутые ему документы, бегло взглянул. Взял в руки талон предупреждений и в мгновение ока сделал сразу три просечки в графе предупреждений. Влад ахнул. Три!

– Ты что, лейтенант, охренел! Да я тебя засужу!

– На пересдачу! Доехать до места разрешаю. А там – на экзамен! До свидания!

– Да пошёл ты! Сссу-ка…– последнее Шацкий прошипел и это было слышно скорее всего только ему.

– И вам счастливого пути! – инспектор отошёл и стал демонстративно смотреть вдаль…

Шацкий сорвался с места так, что резина взвизгнула собакой, которой отдавили лапу, оставив на асфальте чёрный след. Тут его прорвало.

– Деревня сраная! Провинциал! Стрелять таких надо! Пол-Москвы таких засранцев понаехало – дышать стало невозможно! По всей стране на каждом перекрёстке – хоть линяй за бугор! Скоты!..– Он свои слова сопровождал отборным матом, которого от него никто не ожидал!

Наконец обрели дар речи его пассажиры. Никонов засопел, не выдержал, ответил бушующему в бессильной злобе Шацкому.

– Я, вообще-то, тоже понаехал из Воронежа. Провинциал. Такой же «засранец», как этот лейтенант.

– Да и я из деревни – из Ярославля! Это тебе из-за таких, как я, дышать нечем в Москве…– Ангарский обозначил желваки на скулах.

– Я истоками, как ты помнишь, из-под Саратова. Тоже, в каком-то смысле, понаехал. Машину останови. Тошнит! Боюсь салончик тебе испачкать!..

… С Шацким они тогда полмесяца не общались. Как он извинялся!.. Конечно, простили. Иначе какие они тогда друзья! Да и учатся люди только на ошибках. Всю жизнь учатся…

Глава двадцать седьмая

Никонов подъехал к цирку. Огляделся, напрягая память, соединяя разрозненные картинки в целое полотно. Место практически незнакомое. Изменилось тут всё! Много нового! Если бы не речушка Уводь, которая протекает рядом с пятиэтажкой цирковой гостиницы, он бы здесь ничего и не узнал. Столько лет прошло! Память смешала колоду из цирков и гостиниц, где всё похоже одно на другое, но каждое со своей историей. Мм-да-а… Города и годы!..

Сегодня цирк выглядел прилично. А вот гостиница!..

– Сюда артистов не поселишь.– Никонов потоптался внутри.– Тут и думать нечего! Ночлежки у Горького – это Хилтон в сравнении с этим «отелем». Что же вы делаете, господа начальники, мать вашу!.. Сюда нужно привозить студентов ГУЦЭИ, селить, и если они выживут и не сбегут, то это настоящие дети и одновременно герои его Величества цирка!.. А ведь когда-то…

Тогда здесь служил директором Феликс Феликсович Лейцингер. Хозяин! Цирк был вылизан, гостиница для артистов в приличном состоянии. Всевозможные экскурсии, музеи, театры, выезды на природу. Хороший был директор!.. Вот он-то и помог всем устроиться в автошколу. Шацкий тогда тоже потрудился немало…

– …Пацаны! Я договорился с ДОСААФ! Права получите здесь, в Иваново! – Влад, с которым помирились, быстро нашёл все концы в городе. Тут была школа ВДОАМ при ДОСААФ, которая за три месяца обучения позволяла получить водительское удостоверение. Тогда это можно было сделать только по месту жительства, в своём ГАИ. А где оно то самое место жительство у цирковых? Ну, раз в году в отпуске, каждый у себя, и то, у кого оно есть. А так гостиница – дом родной! Да и где взять эти три месяца, если обычно в городах работаешь максимум полтора, не считая Москвы, Ленинграда, Минска, ну, может, ещё Свердловска, Риги.

Иваново! Вот он тебе и дом, и работа на те самые полтора месяца.

Шацкий – малый сметливый. Сделал временные прописки при гостинице – теперь все стали ивановцами. Никто по факту ничего не нарушил. Устроил всех желающих в автошколу. Через начальника местного ГАИ договорились об экспериментальном варианте обучения – ускоренном.

И началось!.. Вождение до репетиций, после, до представления, после – ночью. Никаких тебе выходных и праздников. Цирковые через полмесяца водили, словно они занимались этим, как минимум, полгода! Когда подошло время сдавать теорию и практику, не было ни одного засыпавшегося. А обучали кто! О-о! Это отдельная история!

Никонов улетел в воспоминания и разулыбался…

– Запомни, тёзка! Пешеходов давить нельзя, даже в том случае, если эти суки конкретно не правы…– Инструктор вождения по кличке Буза, что соответствовало половине его фамилии, изрекал шофёрские истины полутрезвым голосом, потому что каждый новый день он был крепко «после дня вчерашнего». Владимир Бузаев имел рост Наполеона, его же отвагу и смелость. Он был по основной профессии водолазом с допуском на запредельные глубины. Приличное количество лет прослужил на Северном флоте. Потом служба кончилась. Началась жизнь гражданская, но по той же специальности. Теперь его посылали на самые сложные погружения, скажем, за покойником в машине, которая ушла под лёд…

Он приходил на вождение в состоянии, которое дарила ему его работа. Тем не менее группа, куда входили Ангарский, Сарелли и Никонов, была лучшей! Потому что их шеф умел объяснять истины, которые врезались в память на века всей своей железной логикой аргументов!

– Остановился на перекрёстке, если не знаешь, как проехать – включи аварийки, пусть объезжают, пока не сообразишь.

– Так ведь будут материть!

– Не страшно, окна закрой, сиди обтекай! Это лучше, чем платить деньги жестянщику… Въехал на перекрёсток, не знаешь как проехать, крути еб…м, смотри по сторонам, чтобы в рот не наср…ли!..

Они были лучшими не только потому, что хотели. Тут сама судьба заставляла их таковыми быть. С утра пораньше, да и поздно вечером, после представления, повторялась одна и та же картина. Инструктор, как только убедился, что его подопечные прилично водят и без него не пропадут, стал «пропадать» сам. Он приходил, садился на заднее сиденье и… начинал громко храпеть после ночной смены или перед ней. Учебный автомобиль было не жалко, он для того и существовал. Концы в городе, если что, были схвачены, а с обучающихся какой спрос! Знак «У» видите – держитесь подальше. Все врассыпную!..

Ангарский, Сарелли, Никонов ситуацию поняли быстро, приняли всё, как данность. Нет, сначала, конечно, мандражировали. Потом стали надеяться только на себя. Суровая автомобильная действительность ворвалась в их жизнь.

Наши герои стали искать новые маршруты, выезжать на трассы. Учебная езда со скоростью сорок километров в час уже казалась детским садом. Всё было по-взрослому! Много раз заезжали в такие места, откуда не известно, как выбираться – навигаторов тогда не было. Стали на эти случаи возить с собой атлас с картами дорог. Надежда на шефа была минимальной. У того, кроме мудрых житейских советов, ответ о маршруте получить было нереально!

– Володя! Буза! Проснись! Куда ехать? Заблудились!

Не открывая глаз:

– Прямо!.. Всегда езжайте прямо. Поедешь налево… с женой будут проблемы. И не только с ней…

Никонов даже хохотнул, когда вспомнил этот эпизод.

Тогда они, помнится, договорились пригласить всех членов экзаменационной комиссии и своих инструкторов в цирк на представление. Там же накрыть «поляну» по случаю окончания обучения и получения водительских документов.

Положенные испытания они сдали блестяще, чем потрясли всех на экзаменационной площадке и в поездке по улицам города. Как их не пытались провоцировать, проверяя на знания, ну, там, мол, остановитесь вот здесь, никто не покупался – «Тут остановка запрещена – знак!»

Уезжали они из ГАИ с новенькими документами. За рулём сидел Сарелли, сбоку Витька Ангарский, сзади Никонов и небритый Буза, жующий жвачку…

Сашка чуть надавил на газ, пошёл где-то семьдесят с копейками. Как же! Теперь есть права! Какие там детсадовские сорок кэмэ! Вот тебе сирена и мигалки сзади!

У Сарелли душа в пятки! Он по тормозам! А тут, как назло, знак на столбе – те самые сорок. Патрульная машина срезает нос. Остановились. Все замерли. Буза с ехидной улыбочкой задаёт Сарелли резонный вопрос:

– Сколько у тебя уже права?

– Полчаса…

– Ну-у! Пора отбирать! Приехали…

Из патрульной машины выходит начальник ГАИ и прямиком к ним.

– Парни! Напомните! Когда вы меня пригласили к себе в цирк – на завтра или на послезавтра? Во сколько? А на представление с семьёй можно?

Все, как китайские болванчики закивали. Он отдал честь, как ребёнок, радостно улыбнулся и пошёл к своей машине.

Все облегчённо выдохнули. В повисшей тишине Фил с заднего сидения изобразил губами скабрёзный звук и ехидным голосом подал команду, которую обычно подают в цирке, когда нужно срочно убрать за животными:

– Саво-ок!..