Текст книги "Быть человеком. Часть 3. Солнечный дом"

Возвращение
1970 год

И вот, спустя пять месяцев, в последний октябрьский день, Вовка вновь стоял на перроне Хмельницкого вокзала. Пройдя сквозь него, он вышел на привокзальную площадь, где его встречал Богдан Хмельницкий с булавой в правой руке, стоявший по-прежнему на своём месте. Накрапывал реденький дождик, но Вовку это не испугало. Закурив, он повесил сумку на плечо и пошёл пешком.

Проходя мимо военного училища, он обратил внимание на то, что за металлической решёткой ограды уже идёт своя новая, насыщенная жизнь. На плацу проходят строевые занятия и молоденькие курсантики учатся тянуть носок и печатать строевой шаг. Другие в это время занимаются уборкой обширной территории. Сгребают с газонов листву, частично опавшую с разнообразных деревьев, произрастающих вокруг учебных корпусов.

«Вот так и я сейчас мог бы находиться среди них. А теперь нас разделяет только этот высокий забор. И пока нахожусь с этой стороны, я – птица вольная. Куда хочу – туда пойду. А они за этим забором – словно в клетке. Хотя, возможно, глядя оттуда, точно так же они воспринимают и меня. И всего через несколько дней я тоже окажусь за таким же забором, в такой же клетке. И тогда точно узнаю, каково оно быть с той стороны?» – он усмехнулся, – «Вот ведь философию развёл на пустом месте».

Тамара первое время писала часто, хотя поначалу и обиделась, что он уехал так неожиданно, не попрощавшись и не предупредив заранее. Она поверить не могла, что он не знал об этом заранее. Но вот потом, видимо, утешилась, встретив кого-то более достойного, и перестала вовсе отвечать на его письма. Хотя друзья и писали ему, что она гуляет с другим, он не верил и продолжал писать ей чуть ли не ежедневно.

Пару писем прислал Сынок. В Черкассах ему очень понравилось. Он решил серьёзно заниматься музыкой и поступил в музыкальное училище. Молодец! Он всегда был целеустремлённым. Благодаря своему упорству он многого добьётся.

Все при деле: кто работает, кто учится. Один он не при делах и никому не нужен. Он мог бы вернуться и раньше, но не стал. Рассчитал так, чтобы из военкомата сразу на призывной пункт.

Так незаметно, прокручивая в голове спутавшиеся мысли, Вовка дошёл до дома, не встретив по пути ни одного из своих многочисленных друзей и знакомых. Уже вечерело.

Дверь открыла Тамара Анатольевна.

– Ой, Вовочка, ты приехал? А мы тебя давно уже ждём. Даже не сообщил, когда приедешь. Ну, раздевайся и проходи! Как раз к ужину.

Раздевшись, Вовка вышел на кухню.

– Давай, ополоснись с дороги! Я как раз пельменей налепила, сейчас воду поставлю. Тут тебе уже три повестки принесли.

– Завтра схожу в военкомат…

Быстренько ополоснувшись, Вовка вышел на кухню. На тарелке уже дымились пельмени.

– Сейчас поешь и ложись отдыхай с дороги.

– Наотдыхался уже, я лучше пройдусь. Братья-то где сейчас?

– Они играют на вечере в нашей школе.

– Вот я туда и схожу. А Гаврош где?

– А Гаврика бабушка в Киев забрала на несколько дней. Я на ноябрьские поеду – привезу.

– А что, у нас соседи новые заселились или нет пока?

– Да! Тоже семья военнослужащих. У них дочка Ира – такая девочка хорошая, я вас познакомлю, она тебе понравится.

Последних слов Вовка не услышал. Он уже вышел за дверь и начал спускаться по лестнице.

Школа была выше по склону в пределах видимости. Через пять минут он уже пересекал поле школьного стадиона, единственной ровной горизонтальной площадки в округе. За ней, на пригорке стояло и новое современное здание школы. Здесь Тамара Анатольевна и учительствовала. Днём преподавала школярам химию, а по вечерам немецкий язык – в школе рабочей молодёжи.

Подойдя ближе Вовка услышал музыку, доносившуюся изнутри. Он узнал песню «Yellow river», «Жёлтая река» в переводе, британской группы «Кристи», которую впервые услышал по телику перед отъездом в Берёзовку. И вот теперь он слышал вполне качественное исполнение. Не сразу, ему всё же удалось попасть внутрь.

В зале было большое скопление народа. Яблоку негде упасть. Он протиснулся сквозь толпу танцующих и прошёл вперёд к сцене, где было посвободней. Отсюда он мог спокойно наблюдать за тем, что творилось в зале и отчётливо рассмотреть музыкантов, находившихся на сцене. Теперь они исполняли, тоже не менее популярную, «Восточную песню». Витька сидел за ударными, чем немало удивил Вовку. Валерка с гитарой. Остальные двое были ему хорошо известны тоже. Один из них – Круглый. А второго он узнал не сразу. Это был Сашка Чернюк – его одноклассник.

Вовка ещё в восьмом классе побывал у него дома и уже тогда был удивлён тем, что Сашка осваивает пианино, которое, непонятно каким образом, умещается на такой малюсенькой площади, которую занимала его семья. Он бессчётное число раз играл осточертевшие гаммы и жаловался, как ему надоело ходить в музыкальную школу. Он мечтал научиться играть на гитаре, а Вовку пригласил для того, чтобы он показал ему основные аккорды и помог освоить бой-восьмёрку.

И ведь в школе он был такой незаметный, скромный, выделявшийся, пожалуй, только немодной стрижкой под полубокс. Он и на вечера-то никогда не ходил. Но, стоявший на этой сцене юноша был абсолютным антиподом тому однокласснику, которого помнил Вовка. Ухоженная густая шевелюра до плеч делала его неузнаваемым, а виртуозное владение гитарой – неподражаемым.

Подошедшая распорядительница вечера, сложив руки рупором, прокричала стоявшим на сцене музыкантам.

– Ребята, заканчиваем! Объявляйте последний танец!

Воспользовавшись паузой, Вовка помахал им рукой, чем обратил на себя внимание. Его заметили.

– Давай к нам! – прокричал Валерка.

Вовка поднялся на сцену.

– Всем привет!

– Ну, что тебе сыграть? – спросил Витька.

– Давай нашу коронку!

– Иди причастись пока! – кивнул Валерка в сторону кулис.

Вовка глянул в ту сторону и увидел в углу на табуретке открытую бутылку вина, гранёный стакан и горсть конфет рядом.

– Ничего не меняется, – усмехнулся он. – Начинайте!

– Внимание! – склонившись к микрофону, объявил Витька. – Наш вечер подошёл к концу. И мы завершаем его песней «Солнечный дом». – и начал отсчёт палочками. По залу прокатился гул одобрения.

В это время Вовка наполнил стакан и, запрокинув голову, выпил в три глотка его содержимое. Развернул барбариску и бросил её в рот. В углу он заметил стояли ещё три бутылки, но уже пустые.

Вот прозвучал последний аккорд. Народ стал расходиться.

– Ну, давайте ещё по глоточку, – предложил Круглый, выливая остатки в стакан. – И будем сматываться.

– Ну ты меня удивил! – сказал Вовка Сашке Чернюку, – Здорово играешь.

– Я же в музучилище учусь, а до этого – музыкальная школа, если помнишь.

– Пианино-то освоил?

– И пианино, и аккордеон, и гитару. Немножко на трубе могу.

– Ты, как человек-оркестр.

– А ты, я слышал, в армию собрался?

– Ну, да! Завтра иду в военкомат. Уже три повестки пришли.

Закрыв аппаратуру и гитары в кладовке, налегке вышли на улицу.

– Завтра с батей, перед работой, заедем, заберём. – скорее для Вовки сказал Круглый. Остальные, наверняка, об этом знали, потому и не отреагировали.

Было уже темно и шёл мелкий, но довольно частый дождик.

Чернюка проводили до автобусной остановки, а сами пошли под уклон к дому. У подъезда братья попрощались с Круглым, его дом был следующий.

Призыв
1970 год

Утром, после завтрака Вовка, захватив повестки, паспорт и приписное свидетельство, собрался в военкомат. Все, кроме Витьки, уже отправились на работу.

– Поедем вместе, нам по пути. – предложил он.

Доехав автобусом до Дома офицеров, пошли пешком в направлении центра.

– После военкомата заходи в ДК, я теперь здесь работаю. Спросишь художника. У меня на втором этаже мастерская. – сообщил Витька, когда они дошли до Дворца культуры.

В военкомате Вовка пробыл часа два. Сначала, предъявив повестки, долго объяснял причину своей неявки и просил ускорить отправку к месту прохождения службы. В конце концов его направили на медкомиссию, после чего, в обмен на паспорт и приписное свидетельство выдали на руки новую повестку, в которой чёрным по белому было предписано явиться на призывной пункт завтра, 2-го ноября, в шесть утра с вещами.

Выйдя на улицу, он с удовольствием закурил и направился в сторону ДК.

Витьку он без проблем нашёл в своей мастерской. Помещение было большое и светлое. Обстановка вполне располагала к творчеству. Здесь даже пианино стояло.

Он как раз и застал брата за написанием новой афиши. Нужно отметить, что получалось у него вполне достойно. Он уверенными движениями водил кистью по холсту, в результате чего из-под неё появлялись чёткие ровные буквы, прямо на глазах преобразовывающиеся в слова. Вовке это было знакомо, он вспомнил Севу – художника из Нестеровского кинотеатра. Витька, не отрываясь от дела, попросил обождать, пока не закончит. Он указал взглядом на столик, заваленный газетами и журналами.

– Почитай пока, я скоро.

Вовка понимающе кивнул и, пристроившись на табуретке, стал перелистывать по очереди журналы, представленные здесь в большом разнообразии.

– Так, я всё! – воскликнул Витька, отодвигая транспарант. – Пусть подсохнет, потом повесим. Круглый должен гитары из школы привезти сюда. Пойдём посмотрим. Он же теперь тоже тут работает. Отец его пристроил завхозом.

Тут дверь открылась и вошёл Круглый, собственной персоной.

– Ну что? Нарисовал? Привет! – поздоровался он с Вовкой. – Предлагаю, пока сохнет, пойти поиграть немного, я гитары привёз. Они уже на сцене. Колонки не вошли, завтра заберём.

– Пошли! – согласился Витька и, обращаясь к Вовке, спросил. – Ну, что у тебя, когда в армию уходишь?

– Завтра утром.

– Так и что же ты молчишь? Всё, гитары отменяются. Нужно что-то сообразить по этому поводу. – и он многозначительно провёл ребром ладони по горлу.

– Я с вами! – поднял руку Круглый.

– Тогда давай осторожно повесим афишу и поехали домой, там и посидим!

– Давай повесим, да я зайду ещё батю предупрежу, чтобы не искал нас сегодня. – согласился Круглый.

Покончив с формальностями, они вышли на улицу.

– А старики дома будут? – поинтересовался Круглый.

– Сегодня их точно не будет. В Доме офицеров должно состояться торжественное собрание в честь годовщины Октября, потом концерт и всё такое. Я видел пригласительные, дома лежат. – ответил Витька. – Так что поехали. Кстати, будем проходить мимо, посмотрим информацию.

Дойдя до Дома офицеров, они прочитали программу намечавшегося на сегодня мероприятия: торжественное заседание в честь 53-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции, художественный фильм «Ленин в октябре», концерт мастеров искусств. Начало в 15 часов.

– Ну, вот! Всё так и есть. Так что, времени у нас навалом.

Едва они дошли до автобусной остановки, пошёл дождь. Судя по скоплению народа, автобуса давно не было.

– Мой батя говорит, что до конца этого года у нас будут троллейбусы ходить. – сказал Круглый.

– Хорошо бы, а то автобусы уже не справляются. Проще станет. – подхватил Витька.

Тем временем подошёл автобус, который пришлось брать штурмом.

Родителей они застали в полной боевой готовности. Они уже собирались уходить.

– Что-то вы рановато сегодня, – удивилась Тамара Анатольевна, отвечая на приветствие Круглого.

– Что в военкомате? – поинтересовался у Вовки отец. – Когда?

– Завтра, – он достал повестку и протянул отцу.

– Ладно, вечером увидимся. Вот возьми, – он протянул Вовке десятку. – Посидите на прощание. Только в меру.

– Я буженину сделала, колбасу купила как раз, селёдка есть. В кладовке банки посмотрите. Сварите картошки. Так что больше ничего не покупайте. Ну, давайте аккуратно здесь. Все уже взрослые, разберётесь.

– Ты тут пока готовь всё, что надо, а мы с Серёгой в магазин смотаемся, за «бормотухой». – наставлял Витька брата, когда родители ушли.

– Где сидеть-то будем? – спросил Вовка.

– В нашей комнате, конечно.

Оставшись один, Вовка поставил варить картошку в мундирах, туда же положил пяток яиц. Нарезал колбасу, буженину, хлеб.

Через некоторое время, гремя бутылками, вернулись Витька с Круглым.

Вовка заглянул в сумку и присвистнул.

– Вы куда столько набрали?

– Да чего тут пить? Пусть лучше останется, чем не хватит. – засмеялся Круглый.

– Одним днём живёшь? А утром где будешь искать? Головой думать надо! – урезонил Витька.

Щёлкнул замок на входной двери. Пришёл Валерка.

– Ого! Что празднуем? Я не опоздал?

– Меньше слов, а больше дела. Все к столу! – Витька поставил на стол две бутылки портвейна и две вермута. – С чего начнём?

– Давай с портвешка! Ну так за что пьём? – откупорив бутылку, переспросил Валерка.

– За меня! – подал голос Вовка. – Завтра – в армию.

– Не ты первый, не ты и последний. Там из тебя человека сделают.

– А сейчас я, выходит, не человек, что ли? Ладно, давайте ближе к делу. Соловья баснями не кормят. Наливай уже!

Валерка разлил первую бутылку.

– Давай, братишка, за тебя! Служи, не подведи.

– За тебя!

– Ну, будь!

Так, время от времени, выходя покурить на балкон, они посидели часов до семи вечера. Всё прошло, как нельзя лучше. До пьяна никто не напился, но шуму в голове прибавилось.

Убрав со стола и вымыв посуду, вышли на улицу проветриться. Пустые бутылки прихватили с собой, чтобы не видно было сколько выпили и во избежание ненужных разговоров морально-этического свойства. Оставили их у магазина на парапете. Сами ещё не успели отойти на достаточное расстояние, как услышали за спиной характерный перезвон. Такой товар долго не залёживается.

– Вот, повезло кому-то! – воскликнул Круглый. И все четверо дружно расхохотались. Прогулявшись по району, вернулись в свой двор и посидели ещё в беседке. Было уже совсем темно, когда они, договорившись встретиться утром, разошлись по домам. Родители уже вернулись. Тамара Анатольевна собрала Вовке в дорогу старый вещмешок.

– Там я тебе поесть собрала на первое время. А теперь спать ложись, завтра вставать чуть свет.

Вовка уснул, едва коснувшись головой подушки. Утром его растолкал отец.

– Пора, вставай. Труба зовёт!

Вовка подскочил, быстренько оделся и вышел на кухню, где батя уже пожарил яичницу с колбасой и поставил на стол. Нарезал хлеба.

– Давай, поешь. Когда ещё придётся?

Перекусив, Вовка вышел из-за стола. Братья уже собрались.

– Мы тебя на улице подождём, – сказал Витька и, прихватив сумку с вином, выскользнул за дверь вслед за Валеркой.

В прихожую, держа в руках две чайных чашки с водкой, вышел отец.

– Держи! – протянул он одну чашку сыну.

Вовка вспомнил, что также он делал, провожая в армию братьев и сразу ощутил какую-то преемственность.

– Давай, Вовик, служи достойно! Не подведи!

Чокнувшись, они выпили. Отец обнял и трижды расцеловал его. Выглянула из комнаты и Тамара Анатольевна.

– Вова, ты пиши нам, не забывай! Да обиды на нас не держи, мы же вам только добра желаем. Ну, иди! Пора уже.

Вовка обратил внимание, что глаза у отца увлажнились. Первый раз в жизни он видел, чтобы отец так расчувствовался. Он сразу вспомнил деда, который, прихрамывая и опираясь на палочку, вышел за калитку проводить его.

Дед тогда откровенно прослезился, так же обнял и расцеловал трижды.

– Дед, ну ты чего? Вот отслужу и ещё к вам приеду. Два года пролетят и не заметишь.

– Я чувствую, что мы больше уже не увидимся.

Вовка не знал, как утешить его и что ещё сказать и лишь молча похлопывал его по спине.

Вот и сейчас, увидев слезу в глазах отца, он боясь тоже расчувствоваться, только махнул рукой и скрывшись за дверью, стал быстро спускаться по лестнице.

Братья с присоединившимся к ним Круглым ждали его в беседке. Валерка протянул ему откупоренную бутылку вермута.

– Сядь, глотни на дорожку. Мы уже отпили, так что пей всё. Вовка поднёс бутылку ко рту и, запрокинув голову, прямотоком вылил остатки в открытую глотку.

– Пошли, а то опоздаем! – заволновался Вовка.

– Не боись, без тебя не уедут! В шесть часов только построение будет, перекличка, то да сё. А сейчас только половина. – на ходу успокаивал Витька. Тем не менее они прибавили шагу.

Через десять минут они были у ворот бывшей сельскохозяйственной выставки, в месте сбора призывников. Вдоль дороги уже стояла колонна из нескольких автобусов. Народу уже было много, но подтягивались ещё отдельные группы. Было довольно шумно, словно на ярмарке. Всё происходило в точности, как и два с половиной года назад, когда они провожали Витьку. Тут и пели, и плясали, и смеялись, и рыдали. Трезвыми были, пожалуй, только офицеры военкомата, да водители автобусов.

– Отойдём в сторонку! – скомандовал Валерка. – У нас ещё две бутылки вина.

Они отошли в сторону. Валерка открыл бутылку и протянул Вовке.

– Ты – первый. Пей, сколько хочешь.

Вовка сделал пару глотков и понял, что больше уже не сможет. Он пустил бутылку по кругу и закурил. В это время прозвучала команда на построение. Когда призывники построились, офицер со списком в руках стал выкрикивать фамилии призывников, отмечая присутствующих. Едва закончилась перекличка, прозвучала команда: «По автобусам!». Тут поднялся галдёж. Провожающие, стараясь перекричать друг друга, выкрикивали имена своих новобранцев, махали руками и суетились вокруг автобусов, затрудняя посадку. Наконец, автобусы тронулись.

Вовка безуспешно пытался разглядеть в толпе своих, но так их больше и не увидел. Он знал из рассказов братьев, что их повезут в Шепетовку, а куда он попадёт оттуда, одному Богу известно. Главное, не застрять там надолго. Некоторое время Вовка пытался смотреть в окно. Глаза начали непроизвольно закрываться, и он не заметил, как уснул. Ему приснился сон. Будто бы стоят они с братьями на сцене. Все трое в солдатской форме и с гитарами в руках исполняют «Солнечный дом».

 
Я верю – есть на свете
Страна, где у Солнца дом.
 

Эпилог

Вскоре после того, как Вовка ушёл в армию, он получил печальное известие о смерти деда Ивана, с которым очень сблизился за пять месяцев, проведённых в Берёзовке перед уходом в армию. Он очень переживал по этому поводу. Это была первая большая утрата в семье на его недолгом ещё веку. Оба его старших брата тогда же уехали по комсомольской путёвке на Сахалин строить высоковольтные линии электропередач.

Служил он в Отдельном Проскуровском полку связи в пгт Гостомель, по соседству с испытательным аэродромом ОКБ Антонова под Киевом. А, демобилизовавшись, побыл дома не больше недели и поехал к брату Виталию, который к тому времени перебрался в столицу. Хотел погостить, а в результате остался навсегда.

Много воды утекло с тех пор. Давно уже нет страны, в которой происходили все вышеописанные события, как и нет в живых многих героев этого повествования.

На исходе двадцатого века, рассыпавшись на мелкие осколки, обрушилась большая, могучая держава. На её месте образовалось полтора десятка новых, независимых государств.

В августе 1991 года Верховный Совет Украинской ССР принял Акт независимости Украины несмотря на то, что на всесоюзном референдуме о сохранении СССР, прошедшем в марте 1991 года, более 70% граждан УССР проголосовали за его сохранение.

Беловежские соглашения, в которых заявлялось о прекращении существования Советского Союза, кулуарно подписанные президентами РСФСР, УССР и БССР, не только нарушили закон о выходе союзных республик из состава СССР, но и проигнорировали всесоюзный референдум о сохранении СССР. Их ратификация в союзных республиках положила конец существованию СССР в декабре 1991 года.

Вместе с этим было сломано множество человеческих судеб. В межнациональных, межэтнических конфликтах на территории бывшего СССР погибло, по данным депутатов Госдумы, более 600 тысяч человек. Были разделены, помимо их воли, целые народы и семьи.

Коснулось это и семьи Нащокиных.

Николай Иванович – выйдя в отставку в 70-х годах, немало лет потом отработал на Хмельницком заводе «Темп» в должности начальника первого отдела. Тяжело переживал распад Родины, которой честно служил многие годы. Скончался в 2013 году, похоронен в Хмельницком.

Нонна Николаевна (Нина) – скончалась в 1991 году в Ивано-Франковске. Похоронена там же.

Тамара Анатольевна – проживает в Хмельницком.

Валерий Николаевич (Валерка) – жил и работал в Молдавии. Сначала в Кишинёве, затем в Когуле, где и скончался в 2011 году. Похоронен там же. Дочь с семьёй проживает в Когуле, семья сына – в Петербурге.

Виталий Николаевич (Витька) – проживает в Москве. Женат. Дети и внуки также проживают в Москве.

Владимир Николаевич (Вовка) – проживает в Москве. Женат. Дети и внуки также проживают в Москве.

Валентин Николаевич – проживает в Хабаровске. Женат. Дети и внуки проживают в Хабаровске. Дети и внуки от первого брака проживают на Украине.

Гаврош Николаевич – трагически погиб в 1980 году. Похоронен в Хмельницком.