Текст книги "Кавказский дебют. От Екатерины II до Павла I"

Но встретить царевичей Павлу I было уже не суждено. В ночь на 12 марта 1801 года Павел I будет убит офицерами-заговорщиками в своей спальне в Михайловском замке…

* * *

Сразу же после смерти царя Георгия российский генерал-майор Лазарев огласил находившийся у него на руках приказ императора Павла I ко всем членам царской семьи, включая вдовствующую царицу Дарью, чтобы те воздержались от объявления кого-либо наследниками престола. Однако Дарья немедленно написала письмо императору Александру I с требованием признать ее сына – царевича Юлона новым царем Картли-Кахети, а также наказать старшего сына ее покойного пасынка – царевича Давида и его сторонников. Прочитав слезницу старой сварливой царицы, Александр в сердцах кинул ее на стол:

– С этой нескончаемой сварой пора кончать!

Манифестом от 12 сентября 1801 года Александр I подтвердил принятие Грузии в подданство России, прибавив, что делает это «не для приращения своих сил, не для корысти и распространения пределов и без того обширнейшей империи в свете, а единственно из человеколюбия, которое налагает на него священный долг внять молению страждущих и отвратить от них скорби учреждением такого правления, которое могло бы утвердить в земле их правосудие, личную безопасность и дать каждому защиту закона». Тогда же Александр сделал Грузии поистине царский подарок – возвратил ее народную святыню – крест из виноградных лоз, якобы врученный Богоматерью в сонном видении святой Нине. В древние времена этот крест хранился у грузинских царей и служил боевым знаменем в их войнах с Византией. В память побед и чудес, совершенных этим священным крестом, грузины даже установили особый праздник, который и ныне торжествуется церковью в десятый день после Вознесения Господнего.

9 апреля 1802 года крест был торжественно внесен в Тифлис и, встреченный восторженным народом, положен в Сионском соборе, где сохраняется и ныне, по левую сторону Царских Врат, в особом киоте, на серебряной доске которого изображена святая равноапостольная Нина.

Так как неутомимая Дарья и не думала успокаиваться, а ее сыновья – царевичи Юлон, Александр и Фарнаваз начали собирать повстанцев, император Александр I в августе 1802 года приказал генералу Кноррингу депортировать всех членов царской семьи из Картли-Кахети на территорию России. Чтобы избежать ссылки, хитрая Дарья прикинулась больной, но это ей не помогло, и царицу вывезли из Грузии в Петербург. Что касается царевичей, то они бежали в Персию и еще много лет гадили оттуда и Грузии, и России.

Взойдя на престол, император Александр отправил в отставку генерал-аншефа Гудовича, назначив губернатором Грузии уже известного нам генерал-лейтенанта Кнорринга. К сожалению, Кнорринг не проявил на этой должности ни ума, ни такта. Приехав в Тифлис, он собрал жителей столицы и, окружив их войсками, приказал присягать на верность императору Александру. Эта совершенно излишняя грубая мера оскорбила грузин, которые не захотели присягать под угрозой штыков и разошлись по домам. Тогда Кнорринг велел арестовать самых знатных грузинских князей. Эти аресты еще более возмутили грузин. Наворотив всех этих дел, Кнорринг уехал на Кавказскую линию, поручив расхлебывать им содеянное статскому советнику Коваленскому. Надо ли говорить, что в Тифлисе началось брожение умов.

Между тем лезгины, пользуясь новой смутой в Грузии, снова устремились в набеги на приграничные села. В такой ситуации для поддержания порядка двух полков уже было недостаточно.

И вскоре в Грузию прибыл Кавказский гренадерский полк под командой генерал-майора Тучкова. Отправленный императором Павлом полк проложил себе путь среди громадных снежных сугробов, сплошь заваливших горные ущелья. С прибытием полка в Тифлис один из его батальонов был немедленно отправлен, под командой подполковника Симановича, в Сурам и Гори для прикрытия границ Картли, а батальон Кабардинского полка, под начальством подполковника Солениуса, расположился в Нижней Кахетии. Так началось создание будущей пограничной «Лезгинской кордонной линии».

Тогда же началась долгая война с горскими племенами, растянувшаяся на Кавказе на шестьдесят лет, вплоть до пленения Шамиля. Уже в июне 1801 года лезгины угнали табун казачьего полка, однако рота кабардинцев заставила их бросить добычу. Спустя какой-то месяц уже табуны самих кабардинцев едва не попали в руки черкесов и уцелели только благодаря бдительности караульной роты. Следующей зимой лезгины пытались перейти реку Алазань, но были отбиты на переправе ротой штабс-капитана Габуадзе, который в этом деле был ранен. Таким образом, стоящие на линии батальоны не имели ни минуты покоя.

Летом 1802 года двадцати солдатам Кабардинского полка, засевшим в старой каменной башне Чикаанского поста (близ Алазани), пришлось в течение нескольких часов отбиваться от горцев, пока не подоспела помощь. Воодушевление спешивших на помощь солдат было столь велико, что еще не оправившийся от прошлых ран штабс-капитан Габуадзе, услышав выстрелы, поскакал вперед и на глазах всего отряда был зарублен лезгинами.

В многочисленных схватках взаимное ожесточение порой доходило до крайности.

Так, в апреле 1802 года рота Кабардинского полка, майора Алексеева, настигла лезгин, засевших в ущелье среди неприступных утесов. На предложение сдаться лезгины ответили, что пришли не с тем, чтобы отдаться в плен. Начался бой. Лезгины сражались отчаянно. Когда кончился порох, они кинулись в кинжалы и все до одного погибли на штыках кабардинцев. И таких случаев было немало.

Увы, не всегда наши воинские начальники находили понимание и поддержку среди грузинской знати, которая по-прежнему продолжала интриговать между собой.

Так, когда однажды лезгины разграбили грузинское селение Хистери, принадлежавшее князю Мурванову, то оказалось, что Мурванов отлично знал о появлении лезгин, но, полагая, что они идут напасть на русский гарнизон в Сураме, не только не предупредил коменданта, но, опасаясь, чтобы крестьяне его деревни не известили русских, напоил всех допьяна. Лезгины же, напав на деревню, увели в рабство сотню жителей и самого князя. Измена гнездилась даже в самом Тифлисе. Однажды во время очередного набега лезгин загорелся Авлабарский мост, который был заранее облит нефтью и подожжен. И хотя пожар успели вовремя потушить, было очевидно, что кто-то специально готовил поджог, чтобы разобщить город с заречной стороной и таким образом отдать слободы Авлабар и Куки на безнаказанное растерзание лезгинам.

Неспокойно было и на Военно-Грузинской дороге, где сообщения с Тифлисом сделались весьма небезопасными. Так, генерал-лейтенант Кнорринг, возвращаясь из Грузии на линию, высылал впереди себя роту пехоты и две сотни казаков под началом майора Буткова. Самым опасным местом на этом пути считалось Ларское ущелье, находившееся во владении одного из осетинских князей Ахмета Дударова, который жил в замке на высокой горе, увенчанной каменным замком. Оттуда он отправлялся на разбой, грабил проезжих и собирал дань с проходивших мимо купеческих караванов. Едва колонна Буткова показалась в ущелье, как Дударов поднял красное знамя – сигнал военной тревоги, но Бутков был офицером решительным. Не дав Дударову времени собрать силы, он бросился в принадлежавшую князю деревню Чим. Деревня была сожжена, часть жителей перебита. В это время со стороны Владикавказа показались пушки…

Разбойный князь Дударов понял бесполезность сопротивления и сдался властям.

Ненамного лучше вел себя с грузинами и статский советник Коваленский, который окончательно ожесточил грузин. Когда до императора Александра стали доходить слухи о плохом управлении Закавказским краем, он в сентябре 1802 года отозвал в Россию Кнорринга с Коваленским, назначив вместо них главнокомандующим в Грузию храброго и толкового генерал-лейтенанта князь Цицианова.

В истории Закавказья начиналась новая эпоха.

Часть четвертая
Падение Майсура

Глава первая

Мы прервали наш рассказ о событиях в Индии тем, что в июле 1783 года туда пришло известие о заключении мира между Англией и Францией. После этого 11 марта 1784 года был заключен Мангалурский мирный договор между Ост-Индской компанией и владыкой Майсура Типу Султаном, по прозвищу Тигр Майсура.

Согласно этому договору, Тигр Майсура обязывался вывести свои войска из Карнатика. В ответ англичане обещали уйти из Малабара. Кроме этого, стороны возвратили друг другу всех пленных. Надо ли говорить, что обе стороны понимали – подписанный мир в реальности является лишь перемирием перед новой войной.

Именно поэтому Тигр Майсура максимально пытался использовать представившуюся передышку для укрепления армии. Первым делом он увеличил количество особенно любимых им воинов-ракетчиков до пяти тысяч. Ракетчиков готовили особо, чтобы они умели рассчитывать угол наклона ракеты при запуске, исходя из диаметра железного корпуса и расстояния до цели. Для массового изготовления ракет был построен целый ракетный завод в окрестностях Бангалора. Но и это не все! Теперь в майсурской армии появились колесные пусковые установки для одновременного запуска от пяти до десяти ракет. Это была настоящая революция в военном деле! Ни у англичан, ни у любой другой европейской армии на вооружении не было ничего подобного! Реформированию подверглись конница, пехота и особенно артиллерия. Пехота насчитывала до 24 организованных, по европейскому образцу, батальонов-кашунов. Артиллерию Типу также организовывал по европейскому образцу, под присмотром французских специалистов. На море был создан майсурский военный флот из нескольких десятков боевых кораблей, обшитых, по совету французского адмирала Сюффрена, медью.

Одновременно Тигр Майсура стремился как можно быстрее упрочить свое стратегическое положение. Унаследовав от отца государство от реки Кришна на севере до Аравийского моря на юго-западе и Восточных Гат на востоке, Типу в течение последующих полутора лет провел две блестящие военные кампании против маратхов, Хайдарабада, княжеств Малабара, Кодагу и Беднура. Еще раз напомним, что Типу Султан не уступал своему великому отцу Хайдеру Али ни в полководческих талантах, ни в амбициях.

При этом Типу Султан покровительствовал поэтам, музыкантам и танцовщицам, любил поэзию и сам сочинял неплохие стихи. Он знал несколько языков, в том числе английский и французский. В огромной библиотеке Тигра Майсура соседствовали рукописи Корана и «Шахнаме» и тома французской «Энциклопедии». Мусульманин-шиит Типу был милостив со своими подданными-индуистами, вел себя запросто с простыми воинами, которые его боготворили. Тигр Майсура был отчаянно смел и умело владел всеми видами оружия. При этом он был необычайно жесток с врагами. Пленных он зачастую бросал на съедение тиграм, которых содержал в зверинце при дворце, и наслаждался их предсмертными воплями. Жестоко обращался Типу Султан и с пленными англичанами, многих из которых он безжалостно казнил.

Тигр Майсура был весьма расчетлив. Несмотря на свою полную победу над маратхами, он заключил с маратхами мир на самых благоприятных для побежденных условиях, надеясь этим оттолкнуть их от союза с англичанами. В результате он отдал маратхам ранее захваченные его отцом земли к северу Майсура, а также обязался выплатить репарации на 4,8 миллиона рупий и платить ежегодную дань в 1,2 миллиона рупий. В свою очередь, пешва Мадхав-рао II (малолетний глава маратхов) признал Типу Султана законным правителем Майсура.

* * *

В 1787 году Типу Султан официально короновался в своей столице Серингапатаме, приняв титул падишаха, тем самым покончив с существовавшей дотоле фиктивной властью индусского раджи Майсура. Отныне княжество Майсур стал официально именоваться как «Богом данный Серкар». Но этого Типу было уже мало. Вскоре он объявил, что намерен стать императором Великих Моголов, и присвоил себе императорский титул Насиб-уд-Даула.

После этого Типу обратился к правителю-низаму Хайдарабада и всесильному регенту маратхов Нане Пхаднису с предложением союза. Однако низам на это не согласился, будучи зависим от англичан. Посланцев Майсура регент маратхов (последнего осколка Могольской империи) принял в своем дворце Вада, ступени которого спускались к священной реке Кришна и двум храмам, в честь богов Вишны и Шивы. Послы, как и положено, опустились на колени, вдыхая запах коровьего навоза, которым был щедро умащен пол приемного зала-дарбара. Изможденный болезнью, регент восседал на подушках в позе лотоса. Уши его были увенчаны столь огромными золотыми серьгами, что свисали вниз. Стаявшие рядом телохранители без устали отгоняли опахалом тучи жужжащих мух.

На просьбу послов Майсура о союзе против англичан регент ответил отказом.

– Как я могу говорить с Типу на равных, когда я – представитель Великого Могольского падишаха, а ваш предводитель – всего лишь бывший его вассал! – заявил посланцам Нане Пхаднису.

– Ваш пешва согласился обращаться к нашему господину титулом – Набоб Типу Султан Фатех Али Хан. Это ли не признание его благородства!

– Да, мы согласились на этот шаг ради мира на нашей земле! – возвысил голос тщедушный Пхаднису. – Но вы никогда не будете нам ровней! За нами тысячелетняя история! А что за ним? Дед Типу был всего лишь садовником в императорском дворце! Я готов был говорить с Типу Султаном, но говорить с самозванцем, объявившим себя Насиб-уд-Даулом, я не буду!

Серьги в ушах регента жалобно зазвенели.

– Неужели вы не понимаете, что как только англичане разделаются с нами, они немедленно примутся за вас и будут воевать с вами, пока не уничтожат!

– Можно уничтожить незаконное княжество Майсур, но нельзя уничтожить вечную и великую империю Моголов! – хвастливо заявил старый регент.

На этом переговоры были закончены. В тот же день Нане Пхаднису известил о предложении майсурцев англичан.

Типу Султан весть об очередной дипломатической неудаче воспринял спокойно:

– Кто не хочет быть врагом англичан, станет их рабом, я же рабом не буду никогда, так как всегда есть другой вариант – героическая смерть!

Когда в 1784 году султан Типу захватил раджу Виттала Ачуту Хеггаде, он безжалостно обезглавил бедолагу и сжег его древний священный дворец Домба-Хеггаде. Тремя годами позднее Типу приказал своему губернатору в Каликуте Шер Хану обратить в ислам местных индуистских брахманов. Упорствовавших тут же убивали. Устроил Тигр Майсура гонения и на мангалорских католиков.

В то же время, когда в 1788 году Дели захватила афганская армия под командованием евнуха Гулям Кадир-хана и номинальный император Великих Моголов Шах Алам II был свергнут с трона и ослеплен, Типу Султан горько плакал… Что и говорить, Тигр Майсура был сыном своего времени, такого же жестого, как и он сам.

* * *

В 1789 году Типу отправил войска для подавления восстания на малабарском побережье. После этого многие восставшие бежали к махарадже Дхармарадже в княжество Траванкур, бывшему традиционным соперником Майсура за господство в регионе.

Конфликт между двумя княжествами тянулся уже давно. Возвышение Траванкура и превращение его из мелкого княжества в сравнительно сильное государство произошло в первой половине XVII века. Тогда раджа Траванкура завоевал южную часть Малабарского побережья и, соответственно, мечтал постепенно овладеть всем побережьем, но его опередил в этом Хайдер Али. Тогда раджа Траванкура решил, что его главным врагом является Майсур, и стал искать дружбы с англичанами. Во время второй англо-майсурской войны он оказывал помощь английской армии. Опасаясь нападения Типу, в 1788 году раджа принял к себе на службу два батальона сипаев. Он стал строить укрепления на территории Кочина, вассала Майсура. В конце 1789 года войска Типу вторглись за линии укреплений, но были разгромлены. Однако вторая попытка взять линию укреплений была успешной. Армия раджи обратилась в бегство.

– Пора обратить клыки наших тигров на непокорный Траванкур, и пусть он падет к моим ногам, как перезревший плод! – объявил Типу.

Напуганный напористостью Тигра Майсура, генерал-губернатор Чарльз Корнуоллис предупредил его, что нападение на дружественный англичанам Траванкур будет рассматриваться как объявление войны Англии, и Типу Султан несколько умерил свой пыл.

Потерпев неудачу в переговорах с маратхами, Типу начал переписку с правителем пуштунской империи Дурани (включавшей в себя территорию современных Афганистана, Пакистана, северо-восточную части Персии Ирана и северо-западную часть Индии, включая Кашмир) Заман Дурани, чтобы привлечь того к союзу против британцев и маратхов. Первоначально Заман-шах согласился помочь Типу, однако нападение персов на западные границы Афганистана отвлекло его силы, и он от союза отказался.

В 1787 году Типу Султан отправил посольство в Стамбул к единоверному султану Абдул Хамиду I с просьбой о срочной помощи против англичан. Типу просил османского султана прислать ему и военных специалистов. Посланцы Майсура были приняты самим султаном, но не более того. Дело в том, что турки только что сами вступили в войну с Россией и Австрией. И как раз накануне прибытия индусов Абдул Хамид лишился своего главного форпоста на севере Черного моря – крепости Очаков. Кроме этого, Стамбул в тот момент сам рассчитывал на помощь англичан, и вступать в конфронтацию с потенциальным союзником ради какого-то индийского князя было бы полным безумием. В итоге майсурцев одарили подарками и вежливо показали на выход.

Еще одна миссия Типу Султана добралась в июне 1788 года до Франции. Послы Тигра Майсура предложили французскому правительству заключить военный союз против англичан. Посланцы Типу были торжественно приняты в Версале. Но Францию уже корчило в судорогах надвигавшейся революции, и всем было не до бронзовокожих просителей в тюрбанах. Когда посланцы Типу-Саиба (так Типу Султана величали в Европе) пытались вести разговоры о посылке французских войск в Индию, на них смотрели, как на сумасшедших. Вползающая в революцию Франция решительно отказывалась участвовать в Большой Игре!

Увы, Типу послал своих людей во Францию в самое неудачное время. Появись они там несколькими годами позднее, и, как знать, может быть индийские джунгли огласили бы напевы «Марсельезы», а решительные республиканские генералы переломили бы хребет Британской Ост-Индской компании. Но этих нескольких лет у Типу Султана как раз и не было. Ему нужен был военный союз именно сейчас! Поэтому во Франции Тигра Майсура постигла вполне ожидаемая дипломатическая неудача. Впрочем, домой вакили (представители) Типу вернулись с нанятыми специалистами: оружейниками, кузнецами, гончарами, стекольщиками, часовщиками, ткачами, а также врачом, двумя инженерами и двумя садоводами.

Что касается Персии, то Типу поддерживал переписку с Али Мохаммад-ханом до самой смерти последнего, надеясь, что тот обратит свой взор от Кавказских гор к долинам Индии.

При всем при этом добиться преданности подвластных территорий, в преддверии большой войны с англичанами, Типу так и не удалось. Постоянные мятежи вспыхивали и на Малабарском побережье, и в княжестве Курга. В результате этого Типу пришлось фактически опять завоевывать все малабарское побережье, затратив на это немало сил и средств. Но и это не переменило ситуации, так как племена наиров повсеместно нападали на майсурские гарнизоны. В 1789 году вспыхнул масштабный мятеж в вассальном княжестве Курге. Пока армия Типу подавляла его, снова поднялся Малабар, а когда майсурские войска ушли в который уже раз наводить порядок на малабарском побережье, кургцы вновь освободили свою страну от майсурских гарнизонов, за исключением разве что главной крепости.

Скроенное на живую нитку государство Майсура трещало по всем частям. Думается, Типу Султану было совершенно понятно, что едва начнется большая война с англичанами, как мятежные окраины мгновенно отделятся от него и переметнутся к врагу. Но бросить их и вывести войска Типу тоже не мог. Такой шаг был бы воспринят всей Индией как проявление слабости, после чего немедленно начались бы мятежи в других подвластных провинциях. Поэтому скрепя сердце приходилось метаться от Малабара до Курги и обратно, усмиряя бесконечные мятежи.

Оговоримся, что для англичан главной целью будущей войны являлся не разгром Майсура (на это у них пока не было сил), а его максимальное ослабление. Кроме этого, генерал-губернатор Индии Корнуоллис не стремился полностью уничтожить Майсур еще и потому, что тот являлся хорошим противовесом воинственным маратхам. Майсур следовало просто низвести до уровня вассального княжества. Но для успешной будущей войны нужны были союзники. Поэтому англичане заключили союзы с той же Маратхской конфедерацией и Хайдарабадом.

Условия договора, которые выдвинул союзникам Корнуоллис, были весьма заманчивы. После победы над непокорным Майсуром генерал-губернатор обещал маратхам и Хайдарабаду вернуть все их прежние владения, завоеванные в разное время Хайдаром и Типу. Помимо этого, исконные земли Майсура делились на три равные доли между победителями: Ост-Индской компанией, Пуной и Хайдарабадом. Таким образом, грозный Майсур навсегда исчезал из истории. В свою очередь, низам и пешва должны были выставить по 25 тысяч воинов каждый и выступить одновременно с англичанами. В то же время Корнуоллис установил тайные связи с повстанцами в Курге, Кочине и на Малабаре, обещая им помощь в войне против Майсура, а впоследствии, когда они перейдут под управление компании, взимание лишь «весьма умеренной дани».

После заключения союзных договоров англичане спланировали одновременное вторжение в Майсур с трех сторон.

* * *

Тем временем раджа Траванкура, отгородившись от Майсура многокилометровыми оборонительными линиями, всячески поддерживал мятежных феодалов Типу. Тигр Майсура, как известно, не привык спускать подобные оскорбления.

Узнав о том, что властитель Траванкура дал прибежище очередному сбежавшему вельможе, Типу опоясался отцовским мечом, на рукояти которого был вытравлен девиз: «Моя победная сабля – молния для уничтожения неверующих». Выйдя на крыльцо дворца, Тигр Майсура вскинул вверх руки и выкрикнул древний боевой клич моголов:

– Апох!

– Апох! Апох! Апох! – ответила ему заполненная воинами дворцовая площадь.

Третья англо-майсурская война началась стремительным ударом Тигра Майсура по изменникам в Траванкуре. Но 28 декабря 1789 года в узком дефиле у города Недумкотта Тигр Майсура неожиданно попал в окружение и едва вырвался. Быстро пополнив ряды армии, он снова атаковал непокорный Траванкур.

– Типу превратился в главное препятствие нашему господству в Индии, поэтому воспользуемся его конфликтом с Траванкуром! – заявил на совещании в Мадрасе генерал-губернатор Корнуоллис.

– Не слишком ли это рискованно? – запричитали ветераны прошлых войн, не забывшие блистательных побед Тигра Майсура.

– Залогом нашей победы будет Тройственный союз с маратхами и низамом, цель которого наказать проклятого Типу! – парировал Корнуоллис. – Жребий брошен и война неизбежна!

Спустя несколько дней из Мадраса выступил корпус генерала Уильяма Медоуса.

Генерал Медоус был неординарной личностью. Всегда ироничный, с капризно поджатыми губами и здоровенным свисающим, как слива, носом. На голове – неизменная сдвинутая набок треуголка, украшенная дешевой искусственной розой. Медоус поступил в армию в 1756 году, участвовал в боях в Северной Америке, на мысе Доброй Надежды и в Индии. В 1788 году он был назначен губернатором Бомбея, а всего два года спустя занял еще более престижную должность губернатора Мадраса. В Ост-Индской компании ходили упорные слухи о его романтических отношениях с троюродным братом. Это якобы и стало причиной стремительного развода Медоуса с женой Луизой Стюарт…

Итак, Уильям Медоус вторгся в Майсур. Теперь Типу было уже не до Траванкура. Вернувшись в пределы своего княжества, он начал маневренную войну с Медоусом, истощая силы англичан в небольших сражениях.

В сентябре 1790 года Типу Султан во главе 40‐тысячной армии направился от Серингапатама к Сатхямангаламу. Британский гарнизон этой крепости, под командованием капитана Джона Флойда, в течение двух недель выдерживал майсурские атаки, а затем под покровом ночи покинул крепость, переправившись через реку Бхавани на соединение с основными силами Медоуса. Задержанный начавшимся сезоном дождей, Типу Султан бросил вдогонку Флойду 15 тысяч кавалерии. Атакуя линии снабжения Медоуса, Типу ввел британцев в заблуждение, а сам с основными силами отправился на север, где 9‐тысячный британский отряд из Бенгалии, под командованием полковника Максвелла, укрепился в городе Каверипаттинаме. Оказавшись не в состоянии преодолеть британские укрепления, Типу Султан 14 ноября вернулся на юг. Разграбив Тричинополли до подхода Медоуса, он двинулся сквозь Карнатик и достиг французского сеттльмента в Пондишери. Тигр Майсура попытался побудить французов к совместной борьбе против британцев, но тем было не до этого. В Париже началась революция и местные французы были куда больше озабочены собственной судьбой, чем судьбой какого-то индийского княжества… Несмотря на это, Тигр Майсура все же добился главного – Медоус с позором покинул границы его княжества.

После этого Медоус пытался покончить жизнь самоубийством, стреляя себе в сердце, но… промахнулся. Несмотря на понесенное поражение, вскоре Медоус получил чин полного генерала и был назначен на престижную должность главнокомандующего английской армией в Ирландию. Как говорили, и присвоение чина, и новое назначение Медоуса не обошлось без влиятельного садомитского лобби…

* * *

Увы, радость победы над англичанами была недолгой – летом 1790 года в войну с Майсуром вступили изменники-маратхи. Их большое войско медленно продвигалось по окраинам Майсура, ведя длительные осады небольших крепостей и занимаясь грабежом населения. Воевали маратхи по обычаям своих прадедов, успешно совмещая войну с грабежом. Каждый воин маратхов мечтал, прежде всего, о добыче и потому, помимо боевых коней, брал в поход обозных лошадей, способных тащить награбленное добро, но медлительных и прожорливых. В военном лагере маратхов всегда сновали тысячи и тысячи людей, которые обслуживали войско, но не принимали участия в битвах. Отдельные военачальники враждовали между собой так, что порой им следовало больше опасаться друг друга, чем официального противника.

В апреле 1791 года маратхи взяли хорошо укрепленную крепость Дарвар. Тем временем в Мадрасе готовил ко второму походу на Майсур английские батальоны генерал-губернатор Корнуоллис, решивший на этот раз сам возглавить вторжение.

Вскоре Типу Султан начал терять инициативу и терпеть одно поражение за другим. В декабре 1790 года траванкурцы, с помощью отрядов Ост-Индской компании, разбили большой отряд Тигра Майсура у Каликута, а 17 декабря англичане захватили майсурский порт Кананор на малабарском берегу. В довершение всего в войну вступил и низам Хайдарабада, обложивший майсурский город Коппал и осаждавший его до капитуляции в апреле 1791 года.

В 1792 году английские войска с трех сторон вторглись в Майсур. Одновременно маратхи и низам разоряли окраины непокорного княжества и прикрывали англичан от атак майсурской конницы, которую сыны Туманного Альбиона отчаянно боялись. Всего против Типу Султана было брошено около 60 тысяч англичан и их союзников.

5 марта 1791 года англичане подошли к Бангалору, где находился гарем Типу. Тигр Майсура заранее укрепил город и снабдил гарнизон припасами, но основную армию оставил в поле. После шестинедельной осады, во время которой британцам приходилось постоянно отбивать деблокирующие удары майсурской армии, Бангалор пал, став главной тыловой базой англичан для последующего похода на Серингапатам. В Бангалор завозилось продовольствие, амуниция, туда сгонялись десятки вьючных слонов, тысячи лошадей и быков. В мае корпус Корнуоллиса выступил из Бангалора на майсурскую столицу. 15 мая у города Аракере произошло сражение с пытавшимся преградить путь англичанам Типу Султаном. Вместе с войсками низама Хайдарабада англичане общими силами обошли майсурцев с флангов. Во избежание окружения Тигр Майсура вынужден был отойти.

– Господа! Победа уже у нас в кармане! – радовался английский генерал-губернатор.

Увы, он плохо знал Индию, которая воистину была страной чудес. Если в Европе солдаты разбегались во все стороны после поражений, то в Индии это происходило… после побед. Так вышло и в тот раз – одномоментно войско низама Хайдарабада разбежалось грабить беззащитные города и деревни. Не подавали голоса и другие союзники англичан – маратхи, предпочитавшие грабить такие же города и деревни на другой окраине Майсурского княжества.

– Почему они молчат? У нас же есть договоренность о стратагеме – концентрическим охватом одномоментно выйти к Серингапатаму! Что они там думают! Мы же так хорошо все спланировали! – выходил из себя Корнуоллис.

Более опытные помощники успокаивали своего начальника:

– Все идет так, как должно идти. Какая, к черту, стратагема! Как только маратхи награбят столько, что не могут тащить с собой, сразу объявятся.

– Так что же нам делать? – еще больше расстроился Корнуоллис.

– Набраться терпения и ждать!

22 мая раздосадованный Корнуоллис, у которого уже кончился провиант, начал отступление к Бангалору. А спустя три дня, у стен майсурской столицы внезапно объявились конные разъезды маратхов, которые наконец-то вдосталь награбив, решили помочь англичанам. Увы, тех под стенами Серингапатама уже не было. Впрочем, маратхи не слишком расстроились и, погоняя своих лошадок, поспешили грабить новые провинции Майсура.

Воодушевленный такой удачей, Типу немедленно отреагировал налетом на крепость Коимбатур, где заставил сдаться две сотни британцев во главе с подполковником Джоном Чалмерсом. По своему обыкновению, пленных англичан Тигр Майсура посадил в дворцовый подвал на цепь и кормил, как собак, из общей лохани.

Между тем Корнуоллис готовился к новому раунду противостояния. Не зря же свои за глаза его величали Бульдогом! Упрямый и настойчивый генерал-губернатор теперь всеми силами расширял свою «кормовую базу». Вскоре он захватил важные крепости Нундидроог и Савендроог, войско низама завладело не менее важной Гоорумкондой, а маратхи вместе с английским отрядом Джона Литтла заняли города Хооли Хонор и Шимогу. Кольцо вокруг Типу Султана медленно, но неотвратимо сжималось. Типу периодически отвечал отчаянными и дерзкими рейдами, приносившими тактический успех, но переломить ход войны у него уже не было сил.

В январе 1792 года Корнуоллис неспешно добрался из Бангалора к столице Майсура, ставя по пути опорные пункты. С Малабарского берега навстречу ему выдвинулся Бомбейский корпус генерала Роберта Аберкромби. 5 февраля Корнуоллис и Аберкромби соединились под стенами Серингапатама и начали осаду. Тут уж в дело вступили майсурские ракетчики, забрасывавшие осаждающих смертоносными ракетами. Всего по противнику осажденными было выпущено более двух тысяч ракет. «Англичане в Серингапатаме пострадали больше от ракет, чем от любого другого оружия, используемого противником», – вспоминал очевидец. Другой свидетель рассказывал, как на его глазах майсурская ракета убила троих человек и ранила еще нескольких.