Текст книги "Кавказский дебют. От Екатерины II до Павла I"

Майсурский престол Ричард Уэлсли вернул прежней индусской династии Вадияро в лице малолетнего Кришнараджи Вадийяра III. Майсуру был навязан «субсидиарный договор», согласно которому княжество становилось полностью зависимо от компании, да еще с урезанной вдвое территорией. От Майсура отделены территории в пользу компании округа Коимбатур и Седнур (Северная и Южная Каннара на западном побережье Индии). Союзный Хайдарабад получил провинции Гути, Гуррамконда, Пенуконда и Мадакасира. Семью Типу Султана под крепким караулом Ричард Уэлсли отправил в ссылку в Калькутту.

Хотя война велась против Майсурского княжества, но досталось не только ему. Уэлсли-старший не без оснований полагал, что наваб княжества Аркот Умдат уль-Умара являлся тайным союзником Майсура.

– Нападать на него у нас нет предлога, но ведь мы можем его просто убить! – предложил он своему окружению. – Есть ли у нас надежный человек в Аркоте?

Надежный человек, разумеется, нашелся, и Умдат уль-Умара вскоре был отравлен.

За разгром княжества Майсура и взятие его столицы Ричарду Уэлсли был пожалован титул маркиза и право включить в свой герб знамя Типу Султана.

Младший брат Артур, став губернатором Майсура, получил чин генерала. В оккупированном княжестве он провел реформы в системах налогообложения и судопроизводства, чтобы хоть в какой-то мере искоренить традиционное взяточничество. Не остался без дела и третий представитель клана Уэлсли – средний брат Генри. Вскоре после разгрома Типу Султана Генри ловко провернул политическую аферу с княжеством Лакхнау, где ему удалось заключить договор с навабом Вазиром, который отказывался от трона и отдавал компании свои владения Доаба и Бунделкханда в вечный суверенитет. Старший брат был очень доволен аферой и тут же определил Генри президентом Временного правительства уступленных провинций, заседавшего в Барейлли и Фарукабаде.

Следует сказать, что после поражения тысячи офицеров и солдат Типу Султана оказались лишены своих наследственных средств к существованию. Впрочем, опытные воины не утруждали себя нищенским вымогательством денег, а предпочитали брать желаемое силой. Многие бывшие воины Типу присоединились к бродячим бандам Пиндари, которые фактически терроризировали всю Индию в течение первых двух десятилетий XIX века. Доставалось и англичанам. Бывшие воины Типу попавших к ним в руки сыновей Туманного Альбиона в живых, как правило, не оставляли. Особенно много неприятностей доставлял бывший начальник одного из маратхских отрядов Дхундия Во, впоследствии пойманный и казненный.

После завершения последней майсурской войны Ричард Уэлсли учредил т. н. «Вспомогательный Альянс», который был чрезвычайно выгоден англичанам, так как отныне содержание английских войск оплачивали вассальные княжества.

В 1800 году генерал-губернатор Уэлсли провернул новую аферу – вместо наличных платежей низам Хайдарабада передал часть своих территорий компании. При этом навабу Авадху не дали даже возможности высказать свое мнение. В результате этого в распоряжение Британской Ост-Индской компании отошла почти половина королевства Рохилкханда и вся территория, лежащая между реками Ганга и Ямуной.

В 1801 году лорд Уэлсли навязал новый договор марионетке навабу Карнатика, заставив того уступить свое королевство Британской Ост-Индской компании в обмен на… пенсию. Так же поступили с правителями Танджвура и Сурата – их территории захвачены. После присоединения Карнатика к территориям, захваченным в Майсоре и Малабаре, Уэлсли учредил Президентство Мадраса, под управление которого отошла огромная территория на юге Индии, ставшая владением Британской Ост-Индской компании. Дать англичанам отпор в Индии было уже некому. Важным результатом четвертой англо-майсурской войны явилось и полное устранение французской угрозы британскому владычеству в Индии.

Впрочем, на юге Индии оставался еще последний островок независимости – княжество маратхов. На протяжении долгих лет маратхи отказывали в поддержке сражавшимся с англичанами майсурцам, постоянно их предавая. Теперь они остались с Ост-Индской компаний один на один. Скоро, очень скоро правители маратхов будут плакать кровавыми слезами, что столько времени оставались слепыми и верили своим друзьям-англичанам…

Отметим, что майсурские ракеты вызвали интерес английского инженера Уильям Конгрива, занимавшегося производством пороха для армии и флота. Ознакомившись с доставленными в Англию образцами майсурских ракет, он пришел в полный восторг.

На основе майсурских технологий Конгрив создал усовершенствованную ракету. Она была взята на вооружение английской армии и впервые была успешно применена в 1806 году при обстреле французского города Булонь. В дальнейших наполеоновских войнах ракеты Конгрива использовались уже повсеместно. Только появление шестьдесят лет спустя новейшей нарезной казнозарядной артиллерии вытеснило ракеты Конгрива из армии.

Часть пятая
Неудача Бонапарта, трагедия Павла…

Глава первая

А сейчас мы снова вернемся немного назад в ноябрь 1797 года, когда в Париж вернулся из Италии генерал Бонапарт. Только что он собственноручно продиктовал австрийцам условия Кампо-Форминского мира, предварив его каскадом своих ошеломляющих побед в Италии. Всем было очевидно, что над Европой взошла новая полководческая звезда. В столице Директория Французской республики устроила триумфатору торжественную встречу. Пока один директор Республики Баррасс говорил напыщенную речь, второй – Бурьен рыдал в объятьях генерала. Еще недавно почти никому не известный Бонапарт был теперь нужен всем. С ним искали встреч и на этих встречах без всякой меры заискивали самые влиятельные политики.

– Нашему герою всего двадцать восемь лет, а он уже выиграл двадцать сражений! – восхищались обожатели. – Что же он наделает к шестидесяти? Дойдет до Индии или покорит весь мир?

Женщины, видя маленького и худого юношу с бледным лицом и длинными волосами, падали от возбуждения в обморок. А вскоре генерал Бонапарт выступил с пылкой речью:

– Сограждане! Приложим все наши усилия в сторону моря и уничтожим Англию! После этого вся Европа будет лежать у наших ног!

Когда первые страсти улеглись, Бонапарт как новый командующий армией вторжения в Англию объехал порты вдоль Ла-Манша. Результаты поездки были неутешительны. Состояние французского флота не оставляло никаких шансов благополучно добраться даже до недалекого враждебного берега.

Вторя ему, французский посол в Генуе Сотен публично заявил, поглядывая на английского посланника:

– Наша экспедиция направлена против Англии, а потому пусть они заранее готовятся к капитуляции. У Франции осталось теперь лишь два противника: Англия и собственное естество!

Что подразумевал посол под «собственным естеством», так и осталось для всех загадкой.

Некоторое время французы думали высадить десант прямо в Англии и одним махом покончить с ней и со всеми проблемами. Для этого на побережье они расположили армию генерала Луи Шарля Дезе. Начали понемногу собирать в Бресте и флот. Перебросили туда с Корфу эскадру вице-адмирала Брюеса, начали строить и мелкосидящие канонерские лодки. Однако пыл нетерпеливых остудил генерал Бонапарт. Его авторитет после блистательных побед в Италии был непререкаем.

– Мы уже имеем печальный опыт ирландской экспедиции 1796 года, когда, кроме потерь и позора, не было больше приобретено ничего! Пока мы не завоюем господство на море, о вторжении в Англию лучше и не мечтать! – внушал он народным депутатам. – Мы нанесем удар, но там, где англичане его ожидают меньше всего! Угрозу же вторжения непосредственно в Англию будем использовать лишь как дезинформацию!

– Куда же мы ударим? – вопросили решительного генерала депутаты.

– А ударим мы по британским колониям!

Бонапарт горел желанием отомстить за поражения французов от англичан. Именно поэтому он обратил свой взгляд на восток. Под впечатлением одержанных побед в Европе он поклялся унизить неотесанных англичан, отрезав их от Индии, источника их могущества и богатства, и по возможности вообще отнять у них это величайшее сокровище империи. Он считал, что первым шагом в этом направлении станет стратегический плацдарм на Ближнем Востоке.

– Чтобы завоевать Индию, нам сначала нужно стать хозяевами в Египте, – заявил он.

Наполеон не стал тратить времени на разговоры, а собрал все книги, посвященные этому региону, которые смог найти, и принялся их прорабатывать, жирно подчеркивая интересующие его места.

– Я был полон мечтаний, – объяснял он много лет спустя. – Я видел, как я создаю новую религию, покоряя Азию верхом на слоне, с тюрбаном на голове и новым Кораном в руках, который переписал по‐своему.

Бонапарт, безусловно, мечтал о славе Александра Македонского. Директория, в свою очередь, уже начала опасаться этого не в меру энергичного и тщеславного генерала, считала за лучшее слышать о его победах в далеких пустынях, чем видеть в Париже. Кроме этого, далекий поход флота и армии непременно оттянул бы за собой часть британского флота и тем самым облегчил подготовку к вторжению на Британские острова через пролив.

В узком кругу членов Директории, куда призвали и Бонапарта, решали, что делать дальше.

– Увы, мы не можем сейчас ничего противопоставить Англии! – сокрушался директор Бурьенн. – Льву трудно драться с китом!

– Отнюдь! – тут же возразил ему Бонапарт. – Да, мы пока не можем атаковать саму Англию, но мы вполне можем испортить кровь англичанам в других местах. Наш враг силен своими конюшнями-колониями, и как только он почувствует, что мы поджигаем эти конюшни, то сразу примет все наши условия!

– Что же вы конкретно предлагаете? – подал голос велеречивый Баррас.

– Нанести удар там, где англичане его меньше всего ожидают! – усмехнулся генерал.

– И где же? – даже привстали в своих креслах члены директории.

– В Египте! Захватив его, мы возьмем англичан за горло! Мне хватит шести лет, чтобы добраться до Индии!

Несколько мгновений в зале заседаний царила полная тишина, зато потом начался шум и гвалт. Мнения собравшихся сразу же разделились, и теперь каждый старался доказать соседу правоту своего.

Впрочем, для многих идея молодого и честолюбивого генерала неожиданностью не стала. О вторжении в Египет мечтал еще четверть века назад великий Лейбниц в своем секретном докладе Людовику Четырнадцатому. О том же мечтал в свое время и всемогущий министр Шуазель. Тогда был даже заключен договор с мамелюкскими беями об открытии французам торгового пути в Ост-Индию. С началом революции об этих замыслах, казалось, забыли, и вот теперь о Египте снова заговорили.

Спустя несколько дней решение о подготовке Египетской экспедиции было принято. Так как в стране то и дело открывали роялистские заговоры, а агенты, как Бурбонов, так и англичан шныряли всюду, было решено цель похода хранить в большом секрете. Тогда же главнокомандующим еще не существующей Восточной (Египетской) армии был назначен Бонапарт.

Итак, подготовка к секретной экспедиции началась. В Тулон потянулись войска и обозы. Везли продовольствие и фураж, ядра и порох. Везли все, что только могло понадобиться солдатам в тысячах лье от Франции. По раскисшим от грязи дорогам маршировали войска. Помимо регулярных батальонов, в армию были включены несколько особых отрядов «colonnes mobiles», укомплектованных убийцами и насильниками. Приговоренным к гильотине во Франции предложили на выбор – смерть или экспедиция в Египет, почти все выбрали последнее. Преступники не скрывали своих намерений:

– Нам главное добраться до ближайшего города, а там мы покажем, на что способны! Уж мы-то сумеем развязать языки обывателям, выбивая из них золото и камешки!

Тем временем слухи о цели французской экспедиции все множились и множились. Газеты цитировали речь директора Жана Барраса: «Мы просто обязаны увенчать столь прекрасную жизнь нашей Франции завоеванием, которое удовлетворило бы оскорбленное достоинство великой нации!»

От таких заявлений становилось не по себе. Затем вместо первоначальных известий, что французы нацелились на Гибралтар, Сицилию или Сардинию, стали говорить, что Директория решила идти на помощь турецкому султану против России, чтобы помочь ему вернуть Крым и вольность Польше.

– Зачем сейчас французам Россия? – недоумевали наиболее здравомыслящие. – У них что, нет других проблем?

– Это же якобинцы! – отвечали им. – А у этих все не как у людей!

Англичане тешили себя робкой надеждой, что Париж оставит их в покое. Но этим надеждам не суждено было сбыться.

Вскоре с целью дезинформации Бонапарт потребовал от Директории принять обратно на службу всех бывших морских офицеров, изгнанных за годы революции. В Англии опять заволновались:

– Французы готовятся высаживать десант через канал!

Началось спешное укрепление берегов. Туда стягивались войска и свозились пушки. Боевых кораблей англичанам для выполнения одновременно всех задач уже не хватало. Пришлось идти на поклон к российскому императору Павлу Первому. Тот милостиво согласился помочь.

Командующему эскадрой на Балтике вице-адмиралу Макарову доставили императорский рескрипт: «По отношению к Нам Его Величества Короля Великобританского в требовании помощи морскими Нашими силами вследствие заключенного с Нами союзного оборонительного договора противу французов, покушающихся ныне сделать нападение на берега Его Величества Короля Великобританского, решились Мы послать эскадру Нашу, состоящую в 10 линейных кораблей, 3 фрегатов и одном катере под вашею командою в соединение с английскими флотами, в число которой повелели Мы следующей эскадре от города Архангельского под начальством вице-адмирала Е.Е. Тета иттить прямо к английским берегам для соединения с вами и быть под вашим началом».

Одновременно Павел I подписал указ организовать крейсерство в Балтийском море еще трех эскадр: адмирала Круза, вице-адмирала Скуратова и контр-адмирала Шешукова. В Кронштадте, помимо них, готовилась еще и резервная эскадра контр-адмирала Карцова.

А посол Сотен тем временем уже вещал в Генуе, что Бонапарт хочет перерезать Суэцкий перешеек, затем прорыть канал из Средиземного моря в Красное, чтобы затем переправить флот на Индию. В самом же Париже распускали слух, что десант Бонапарта будет высажен в Вест-Индии. Европа терялась в томительном ожидании, а французы тем временем заканчивали свои последние приготовления.

Для участия в экспедиции был собран 36‐тысячный корпус. Французский военный флот состоял из 72 судов, а транспортный – из 400. Помимо французских судов, в его состав было включено множество захваченных венецианских. Республика Святого Марка прекратила существование, но ее большой торговый флот сразу же обрел нового хозяина.

В самом Тулоне спешно переделывали линейные корабли под транспортные суда, складировали боеприпасы, амуницию и медикаменты.

Помимо всего прочего, с подачи Бонапарта Директория распорядилась определить в экспедицию 167 академиков – весь цвет тогдашней французской науки. Кого там только не было: математики и астрономы, натуралисты и химики, художники и архитекторы, медики и историки, геологи и механики, музыканты и даже поэты. Среди тех, кому предстояло прикоснуться к древним тайнам, были светилы мировой науки: великий геометр Гаспар Монж, великий химик Клод Беролле, великий математик Жан Фурье и многие другие. Была подобрана и научная библиотека экспедиции – более 500 томов. Не жалея денег, закупалось и научное оборудование.

Во главе флота был определен чудом выживший при якобинцах вице-адмирал Брюес, храбрый и опытный. Генералитет Бонапарт подобрал из своих соратников по Италии, тех, кому он лично доверял.

28 апреля в Тулон для проведения генерального смотра войскам прибыл Бонапарт. Обойдя полки, он взобрался на близлежащий холм.

– Солдаты! – обратился он к своей армии. – Я принял над вами команду, когда вы были голы и безоружны! Я обещал вам, что обогащу вас и приведу к победам! Сдержал ли я свое слово?

– Сдержал! – глухо отозвались батальоны.

– Я повел вас в Италию, где вы сверхмеры получили награды за вашу храбрость! Теперь я поведу вас в другую страну, где все вы станете еще богаче, а Отечество познает вкус новых побед. Вернувшись, каждый из вас сможет купить шесть десятин лучшей земли! Верьте мне, я и теперь сдержу свое слово!

Речь командующего была встречена неподдельным восторгом.

– Да здравствует Республика! – кричали солдаты.

Уже перед самым отплытием был пущен новый слух, что экспедиция отправляется к Дарданеллам, чтобы изгнать турок из Европы в Азию. Для чего понадобилось вдруг французам изгонять турок, не мог понять никто, однако все усвоили твердо, что «якобинцы» твердо желают «ограбить области, принявшие их перемену, и отнять у них все золото и серебро».

Вскоре началась посадка войск на суда, и 8 мая флот вышел в море, взяв курс мимо Генуи на Корсику.

– Наша сабля наконец-то удалилась! – с облегчением произнес директор Баррас, получив известие об отплытии Бонапарта из Тулона.

Сам же Бонапарт поднял свой флаг на 120‐пушечном линейном корабле «Ориент», где находился и командующий флотом вице-адмирал Брюес.

Стоя на квартердеке флагманского корабля, генерал вглядывался в уходящую за горизонт вереницу кораблей и транспортов.

– С такой силой мы непобедимы! – довольно заметил он, убрав от глаз зрительную трубу.

– Пока не напоремся на англичан! – сухо заметил Брюес.

На траверзе Аячо состоялась встреча с еще одним подошедшим отрядом судов. Затем потянулись однообразные дни плавания. На флагманском «Ориенте» Бонапарт коротал время в кают-компании в окружении генералов и ученых. После обеда они вели многочасовые разговоры от вопросов политических до религиозных. Об англичанах старались не думать. Душой компании был генерал-инженер Каффарелли, одаренный не только умом, но и чувством юмора. Что касается Бонапарта, то он любил слушать споры о Боге набожного математика Монжа с материалистом химиком Бертолле, принимая в большинстве случаев сторону первого.

* * *

Английские газеты тех месяцев пестрели тревожными статьями о победном марше французов по Италии, о растерзанных австрийских дивизиях, об изгнанном с престола римском папе Пие Шестом. Затем Англия вздрогнула, получив известие о том, что властолюбивый и талантливый Бонапарт публично грозится нанести удар Англии там, где она его меньше всего ожидает. Это не сулило для Туманного Альбиона ничего хорошего. И точно! Вскоре стало известно о большом флоте, энергично вооружаемом в Тулоне. Лазутчики доносили об отборном корпусе, который уже сосредоточен в лагерях под Тулоном. Говорили, что и сам Бонапарт объезжает южные порты Франции, усиленно занимаясь военными приготовлениями. Было совершенно ясно, что настоящая битва за Средиземное море еще впереди. Французы явно что-то затевали в южных водах, но что именно и где? Необходимо было срочно усилить военно-морские силы в средиземноморских пределах. Желающих возглавить вновь формируемую эскадру было хоть отбавляй. Седые и заслуженные флотоводцы буквально толпились в коридорах адмиралтейства в надежде на столь престижный и ответственный пост. Командующий Средиземноморским флотом адмирал Джервис требовал назначить на эту должность своего любимца контр-адмирала Нельсона. В кампанию обсуждения кандидатур включилась и пресса. Решение журналистов было однозначным: новую эскадру должен возглавить Нельсон – однорукий герой недавней победы над испанцами при мысе Сент-Винсенто.

Так как отказать герою в сложной политической ситуации было нельзя, Нельсон вскоре и получил назначение одним из младших флагманов на флот адмирала Джервиса (ставшего после одержанной победы графом Сент-Винсентом). Его флот должен был осуществлять блокаду Кадиса и крейсировать по Средиземному морю.

Назначению предшествовала долгая беседа первого лорда Спенсера со своим помощником лордом Минто о политической обстановке. Поводом к разговору послужила статья «Таймс», где говорилось о непонятных военных приготовлениях французов в Тулоне.

– Французы, кажется, замышляют что-то весьма серьезное! – озабоченно поделился своими соображениями первый лорд Адмиралтейства. – А потому нам сейчас следует как можно быстрее усилить флот Джервиса, чтобы он мог быть готовым к любому повороту событий! Туда мы сейчас будем отправлять лучшие корабли и лучших офицеров!

– Именно туда следует отправить и нашего общего знакомого сэра Нельсона! – затянувшись трубкой, кивнул лорд Минто. – Героя Сент-Винсента и Тенерифа!

Лорд Спенсер неопределенно мотнул плечами. Поняв этот жест как неуверенность, лорд Минто вынул трубку изо рта:

– Он так хорошо знает Средиземное море, как вы, ваша светлость, знает комнату, в которой мы сейчас сидим!

– Да, я знаю Нельсона только с лучшей стороны! – кивнул, наконец, первый лорд. – Но сможет ли он драться без глаза и без руки?

– Не волнуйтесь, ваша светлость! – снова затянулся трубкой лорд Минто. – Он уже почти здоров и прямо-таки рвется в бой! Кому, как не ему, разобраться с Тулонской интригой!

– Что ж, – немного поразмыслив, согласился лорд Спенсер. – Я согласен!

На следующий день в кабинете лорда Спенсера был уже и сам Нельсон. Первый лорд объяснил контр-адмиралу все тонкости его назначения. Затем выразил надежду, что граф Сент-Винсент использует Нельсона именно так, как планирует Адмиралтейство. После этого первый лорд перешел уже непосредственно к разъяснению задачи.

– Самое главное – это слежение за каждым шагом тулонцев. Ни один из них не должен выскользнуть в море незамеченным! Вы должны знать о каждом их шаге и немедленно принимать ответные меры! Кораблей у вас, конечно, меньше, чем у французов, но ведь на них английские команды, – разъяснил Нельсону суть его задачи Спенсер.

– Я вас понял, сэр! – вскинул голову Нельсон. – На меня вы можете полностью положиться!

– Я и не сомневаюсь! – кивнул первый лорд.

Буквально на следующий день первый лорд был приглашен премьер-министром. Вильям Питт-младший был озабочен.

– Сведения из Тулона с каждым днем все тревожнее! – начал он разговор, сухо поздоровавшись со Спенсером. – Кроме этого, мы не можем рассчитывать на создание сильной антифранцузской коалиции, пока не восстановим полностью нашу репутацию на морях! Нужна генеральная победа над французским флотом!

– Я уже отдал соответствующие указания графу Сент-Винсенту! – кивнул головой Спенсер. – Думаю, что возвращение нашего флота в Средиземное море явится тем фактором, от которого будет зависеть судьба Европы!

– Усилили ли вы графа кем-нибудь из опытных высших офицеров? – спросил премьер-министр.

– Да, сэр! Только вчера я подписал указ о назначении в его распоряжение контр-адмирала Нельсона.

Вильям Питт немного помолчал:

– Я не являюсь поклонником этого безрукого безумца, но в данном случае считаю его кандидатуру вполне уместной! Надеюсь, выбор окажется удачным!

В те дни по Лондону ходила злая шутка, что лорд Спенсер не смог найти лучшего наблюдателя и ловца французов, чем одноглазого и безрукого Нельсона. Особенно много спорили и обсуждали новое назначение в портовых трактирах, где собирался люд, морское дело знающий и обо всем свое собственное суждение имеющий.

– Видно, совсем уж плохи наши дела, коли таких убогих в море посылать начали! Куда уже дальше! – говорили одни, далеко не первую кружку пива в себя пропуская.

– Для адмирала убогость не главное! – отмахивались другие, только что заказавшие себе по первой.

– А что же тогда главное, коль слепой да однорукий?

– А чтобы удача была. Будет удача, тогда и глаз с рукой ни к чему! Все само придет!

– Ну, а есть ли у вашего Нельсона удача? – не унимались заядлые спорщики.

– А кто ж его знает, поживем – увидим! – приходили к общему выводу те и другие и, громко сдув пузырящуюся пену, припадали к вожделенному ячменному напитку.

На вооружение корабля, вербовку команды, загрузку припасов ушла еще пара месяцев, и только в апреле 1798 года Нельсон смог оставить за кормой Спитхедский рейд. Его синий контр-адмиральский флаг трепетал на бизань-мачте «Вэнгарда».

Прощание Нельсона с женой было грустным и трогательным. Последнее ранение Горацио и забота о нем Фанни очень их сблизили.

Прощаясь с женой, Нельсон нежно ее обнял:

– Дорогая, как ты знаешь, мое честолюбие уже удовлетворено и теперь мне хотелось бы только возвысить тебя до того положения, которого ты достойна! Именно поэтому я хочу прославиться в грядущих битвах, заслужить титул пэра Англии, который бы обеспечил тебе прочное положение!

– Ах, мой милый Горацио, как ты добр ко мне! – только и всплакнула преданная Фанни.

74‐пушечный «Вэнгард» покидал Портсмут. Впереди его ждали нелегкие боевые будни, шторма и блистательная победа.

* * *

Переход в Средиземное море прошел вполне успешно. У Кадиса «Вэнгард», под салютационные залпы верхних деков, присоединился к флоту, и Нельсон поступил под начало графа Сент-Винсента.

Адмирал Джервис встретил своего старого соратника радушно.

– Обстановка не располагает к безделью! – сразу же предупредил он младшего флагмана. – Только что я получил донесение консула из Ливорно. Французы собрали до четырех сотен вымпелов в портах Прованса и Италии. Готов к выходу и весь военный флот и 40‐тысячная армия. Куда двинет Париж эту армаду, нам неизвестно: может, в Португалию или Ирландию, возможно, к Сицилии или в Мальту, а может, даже в Египет!

– Какова вероятность последнего пункта? – спросил Нельсон.

Сент-Винсент пожал плечами:

– Маловероятно! Зачем французам лезть в Африку, когда у них еще полно дел в Европе, впрочем, если Директория решила низвергнуть нас из Индии, то тогда она готова будет пожертвовать и половиной своей армии!

– Чем мне предстоит командовать?

– У Кадиса тебе пока делать нечего. Я справлюсь здесь и сам. Возьмешь для начала три линейных корабля и несколько мелких судов! Отправишься к южным французским портам и попробуешь на месте разобраться в ситуации. Держи меня постоянно в курсе дел. Когда потребуется, я немедленно вышлю к Тулону еще десять линейных кораблей!

– Кто будет ими командовать? – сразу насторожился Нельсон.

Сент-Винсент ухмыльнулся. Нельсон явно не желал идти в подчинение к кому бы то ни было, кроме главнокомандующего. Но дело в том, что на флоте, блокировавшем Кадис, были еще два младших флагмана, причем оба значительно старше Нельсона выслугой: контр-адмирал красного флага Уильям Паркер и контр-адмирал белого флага Джон Орд. При этом оба имели безупречные послужные списки. Нельсон же со своим третьеклассным синим флагом был самым младшим, а значит, имел наименьшее количество прав на самостоятельное командование.

– Отдельной эскадрой будешь командовать ты! – стукнул кулаком по столу Сент-Винсент. – В критические для страны моменты я должен вверять передовую эскадру не старейшему, а достойнейшему! С остальным же разберемся после, сейчас же важен результат! А я в тебя верю!

– Сэр! – порывисто вскочил Нельсон со своего стула. – Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие! Когда начинать движение?

– Только что мы перехватили французский бриг из Тулона. Матросы проболтались, что туда прибыл известный генерал Бонапарт. Он якобы назначен командовать экспедицией. На рейд уже выведены и вооружены пятнадцать линейных кораблей под флагом адмирала Брюэ. Войска также готовы к посадке на транспорты. Не сегодня-завтра экспедиция будет начата, а потому вам, Горацио, следует спешить к Тулону немедленно!

Останавливая свой выбор именно на кандидатуре Нельсона, умный Сент-Винсент предварительно посоветовался в письме с первым лордом, предлагая ему разделить ответственность за назначение самого младшего из флагманов на столь ответственный пост. Лорд Спенсер намек понял.

«Если вы полны решимости послать эскадру в Средиземное море, – написал в ответ первый лорд, – я думаю, что нет нужды давать вам советы о целесообразности поручить командование ею сэру Горацио Нельсону, чье знание этой части мира, равно как и его активность, и характер, кажется, делают его особенно подходящим для выполнения данной задачи».

Как и предвидел Сент-Винсент, его откровенное протежирование самому младшему из флагманов обернулось серьезным скандалом. Обиженные Паркер и Орд немедленно написали возмущенные протесты на действия своего главнокомандующего в Адмиралтейство. Узнав об этом, разъяренный Сент-Винсент велел обоим немедленно спустить свои флаги и убираться в Англию.

– Мне не нужны кляузники! Мне нужные боевые офицеры! – бросил обоим контр-адмиралам на прощание.

Но и на этом дело не кончилось. В Англии оба обиженных развернули большую кампанию против наглого попрания всех флотских правил и традиций вероломным Сент-Винсентом и его любимчиком Нельсоном. В скандал должен был вмешаться первый лорд. После этого Уильям Паркер несколько поутих, но его коллега Джон Орд только еще больше вошел в раж. Он продолжал шумно протестовать против нанесенных ему незаслуженных обид, налево и направо давал обличительные интервью газетчикам. Когда позднее Сент-Винсент вернулся в Англию, Орд немедленно вызвал его на дуэль. Главнокомандующий принял вызов своего бывшего подчиненного. Чтобы предотвратить адмиральское смертоубийство, должен был вмешаться сам король. Орда подвергли домашнему аресту, а Сент-Винсенту велели некоторое время не покидать своего дома.

И все же граф Сент-Винсент ни разу впоследствии не усомнился в правильности своего выбора. Он был непоколебим: эскадрой, отправленной в Средиземное море, мог командовать только Нельсон!

* * *

А в это время эскадра Нельсона на всех парусах уже мчалась на перехват французского флота. В ее состав входили 74‐пушечные линейные корабли: «Вэнгард» Эдварда Берри, «Орион» Джеймса Сомареца и «Александер» Джона Белла. Помимо этого, имелось еще четыре легких фрегата и бриг для ведения разведки.

В целях сохранения тайны корабли Нельсона отделились от основного флота глубокой ночью. Вскоре они уже миновали Гибралтар. Затем сразу повернули на норд-ост к южным берегам Франции. Здесь англичанам не повезло. На них обрушился жесточайший шторм. Поменявшийся норд-вестовый ветер отнес корабли Нельсона от французского побережья и разбросал по морю. «Вэнгард» потерял в битве со стихией фок-мачту и две стеньги. Ни мастерство флаг-капитана Берри, ни опыт самого Нельсона, сутками не сходившего с квартердека, не могли исправить ситуации.

– Это не случайный шторм, а небесная кара за мою непомерную гордыню! – признался в минуту отчаяния Берри однорукий контр-адмирал.

Ветрами флагманский корабль отнесло к Сардинии. «Александер» под командой храброго капитана Белла успел взять своего флагмана на буксир, перед тем как того едва не выбросило на скалы. Некогда Нельсон познакомился с Беллом во Франции, куда ездил изучать язык. Тогда Белл Нельсону почему-то не понравился. Не был он в восторге и от назначения Белла в свой отряд. Зато отныне контр-адмирал сразу же объявил Белла своим лучшим другом.