Текст книги "Кавказский дебют. От Екатерины II до Павла I"

– Но ведь это весьма затратно! – парировали чиновники.

– Начнем с того, что мы, прежде всего, ниспровергаем профранцузски настроенных правителей и конфискуем их княжества. Если мы оставим их, нас ждет неминуемый крах. Придет Бонапарт, и все эти княжества станут его верными союзниками в войне против нас. Устоим ли мы тогда? Только освоение новых земель гарантирует увеличение доходов, только уничтожение потенциальных союзников Франции гарантирует нашу безопасность! Я стал генерал-губернатором Индии, имея под властью лишь три провинции: Калькутту, Мадрас и Бомбей, но намерен взять под свою руку весь Индостан!

После этих слов замолкли даже самые отъявленные оппоненты генерал-губернатора.

* * *

Надо сказать, что Роберт Уэлсли был человеком дела. Уже в 1796 году Ост-Индская компания организовала экспедицию на остров Цейлон, дотоле считавшийся законной голландской колонией. В отсутствие французов голландцы никакого сопротивления не оказали, быстро спустив свой трехцветный флаг. Король Цейлона Канди также сразу признал суверенитет англичан. Не все ли равно кому подчиняться? Так Цейлон стал очередной британской колонией. А на следующий год наступил черед португальской Гоа, которую также оккупировали британские войска, несмотря на жалкие протесты португальцев.

Забегая вперед, следует сказать, что Уэлсли и в дальнейшем во многом удалось осуществить его грандиозные планы. За семь последующих лет своего генерал-губернаторства он действительно захватит почти весь Индостан, кроме сохранивших независимость Синда, Пенджаба и Кашмира.

Надо сказать, что беззастенчивый вывоз богатств из Индии, ставший совершенно хищническим при Уэлсли, стремительно ее обескровливал. Разорение крестьянства повсеместно побуждало его к вооруженным выступлениям. Иногда восставших крестьян возглавляли лишенные своих земель прежние феодалы-заминдары. В таком случае восставшие крестьяне пользовались поддержкой всей округи, и движение принимало ярко выраженный национально-освободительный характер. Таким было восстание 1795 года в Панчете, где прежний заминдар, совместно с крестьянами, три года препятствовал водворению нового заминдара, пока не был снова восстановлен в своих правах. Такие же события произошли уже при Уэлсли в Райпуре и в Баласоре. Там крестьяне восстали против обложения их земель новым налогом, захватили несколько местечек и деревень и грозили ворваться в город Миднапур. Налог был отменен, и принудительная распродажа имений и земель приостановлена. Большинство восстаний возникали стихийно, носили локальный характер и поэтому быстро подавлялись. Но спокойствия англичане не знали. В любой момент могло полыхнуть в любом конце Индии. Тем более что пример сопротивления всей Индии демонстрировал по-прежнему непокорный Майсур.

Итак, когда на фоне высадки Бонапарта в Египте открылось, что Типу Султан состоял в переписке с французским губернатором Иль-де-Франса и даже получил от него отряд волонтеров-республиканцев, Ричард Уэлсли понял, что наконец-то получил долгожданный повод для войны. Он отмобилизовал все военные силы компании, доведя их до 40 тысяч человек, подкупил несколько майсурских военачальников обещаниями вернуть им их ранее отобранные Типу феодальные владения и привилегии. На сторону англичан тайно переметнулся даже министр Майсура Мир Садык, ранее арестованный Типу Султаном за коррупцию, но потом им прощенный.

К 1799 году Типу Султан содержал постоянную армию в 40 тысяч сипаев, разделенную на несколько корпусов. Воины его были хорошо вооружены, дисциплинированны и одеты в единую форму. Конница насчитывала 20 тысяч человек, хороша была и артиллерия. Кроме этого, в качестве гарнизона пограничных крепостей Типу содержал еще 30 тысяч сипаев и ополченцев-пиядов. И все же это была уже не та армия, что в прошлую войну. Многие опытные воины погибли, а часть военачальников, как мы знаем, была к этому времени уже с потрохами куплена англичанами и только ждала момента, чтобы переметнуться со своими отрядами на сторону неприятеля.

В политическом плане Типу вначале рассчитывал на поддержку падишаха скукожившейся империи Великих Моголов Шаха Алама II, формальным вассалом которого он оставался, хотя и не упомянул об этом в хутбе, когда провозглашал падишахом самого себя. Однако контролировавший доступ к Великому Моголу властитель Хайдарабада низам Али Хан пресек эти контакты, оклеветав майсурского правителя. Маратхи, как и ранее, так же отвергли все предложения Типу о союзе, заявив, что они ни в каком союзе не нуждаются, так как сами самые великие. Среди редких исключений, вставших на сторону Типу Султана, был махараджа княжества Гвалиор Махаджи Шинде. Но сил у храброго Махаджи Шинде было немного, впору только самому защититься.

Как и раньше, Типу лихорадочно искал помощи у властителей-единоверцев. Он обратился к Заман-шаху Дурани, правителю Афганистана, уверяя, что тому будет легко завоевать Индию. Правитель Афганистана соблазнился было предложением, а также призывами бывшего наваба Ауда и вторгся в Пенджаб и дошел почти до Дели, но, встретив сопротивление сикхов, а также узнав о персидской агрессии и заговорах против себя в собственной стране, вернулся домой. Кроме Заман-шаха, Типу также вел переговоры с одним из вождей пуштунов-рохиллов. Таким образом, в предстоящем противостоянии Типу Султан вынужден был драться в одиночку. Тигр Султан все еще мечтал о приходе Бонапарта, но это были только мечты. Шансов выстоять в будущем противостоянии с Британской Ост-Индской компанией у Тигра Майсура не было никаких.

* * *

А вскоре Уэлсли преподал урок своим подчиненным. Началось со скандала. Во время бритья цирюльник-индус нечаянно слегка порезал лейтенанта Мадрасского гарнизона Джона Чарлсона. Тот в гневе ударил кулаком индуса в лицо. А дальше произошло невероятное. Вместо того чтобы упасть на колени, индус сам с размаху приложил Чарлсона, да так, что тот оказался на полу. В состоянии шока лейтенант поспешил к Уэлсли, доложил ему о чрезвычайном происшествии, требуя казнить наглеца, поднявшего руку на британского офицера. В принципе, Чарлсон был прав, подобные случаи тогда именно так и решались. Но Уэлсли решил воспользоваться ситуацией, чтобы разыграть свою партию.

– Вопрос чести надо было решать прямо на месте, а не бегать с жалобами! – резонно заметил Чарлсону генерал-губернатор, затем на минуту задумался: – Впрочем, не все так плохо!

Он подошел к сейфу, открыл его и отсыпал в кожаный кошель 50 тысяч рупий.

– Отдай их этому индусу и извинись.

– Сэр! Как можно прощать дикарям! – поразился Чарлсон. – Это я, британский офицер, имею право бить и унижать презренного раба, но не он! Мало того, ударив меня, этот индус оскорбил не только меня, но вас, компанию и армию ее величества!

– Считай мое пожелание приказом, который ты должен выполнить без обсуждения! – отрезал Уэлсли.

Делать нечего, Чарлсон нашел перепуганного индуса и скрепя сердце извинился перед ним за инцидент, после чего вручил 50 тысяч рупий – целое состояние.

Прошло несколько месяцев. Предприимчивый индус на полученные деньги купил себе приличный дом и открыл сразу несколько цирюлен. Как оказалось, хитрый Уэлсли все это время держал разбогатевшего обидчика в поле своего зрения. В какой-то момент он вызвал к себе Чарлсона

– Джон, ты помнишь индуса, который дал тебе пощечину, и мы одарили его деньгами?

– Конечно, помню, сэр! – кивнул тот. – Я иногда вижу его на улице, и он всегда падает предо мной на колени в знак благодарности!

Уэлсли усмехнулся:

– А вот теперь пойди и избей его стеком!

Чарлсон широко открыл глаза:

– Но сэр! Во-первых, мне нужен хоть какой-то повод. А во-вторых, у цирюльника буйный нрав и он снова кинется в драку, причем это произойдет уже на глазах у всех! Второго такого позора я не перенесу!

– Позора не будет! – снова усмехнулся Уэлсли. – Ты Чарлсон плохо разбираешься в людях! Делай, что приказано, а затем прибудь на доклад!

Выйдя от губернатора, удрученный Чарлсон нашел цирюльню и, как было приказано, при всех жестоко отхлестал своего старого обидчика стеком. К его полному удивлению, на этот раз цирюльник смиренно вынес все удары, не смея поднять глаз на белого господина. Закончив экзекуцию, Чарлсон вернулся в губернаторский дворец, где доложил о выполнении приказа.

– Какова была реакция на этот раз? – не без ехидства поинтересовался Уэлсли.

– Он стоял не шелохнувшись!

– Надеюсь, ты понял, что произошло? – подошел к офицеру генерал-губернатор.

Чарльсон пожал плечами:

– Если честно, сэр, не очень!

– На самом деле все очень просто, – объяснил непонятливому подчиненному Уэлсли. – Когда ты ударил индуса в первый раз, у него не было ничего, кроме его достоинства, и он считал его своим самым ценным достоянием, а потому и защищал его. А когда ты избил его сегодня, то он, продавший свое достоинство за пятьдесят тысяч рупий, не стал его защищать, потому что у него теперь есть то, что для него важнее чести и достоинства – деньги и бизнес! Мораль проста – мы должны купить всю элиту Майсура, да и не только его. А после этого сможем делать с этими людьми все, что нам заблагорассудится! Именно так я и намерен править Индией!

История с лейтенантом Чарлсоном быстро стала известна в кругах Британской Ост-Индской компании, после чего авторитет генерал-губернатора в глазах подчиненных значительно вырос.

– Нашему Уэлсли палец в рот не клади! – теперь не без гордости говорили чиновники. – Он всю Индию купит, потом продаст и снова купит!

Глава четвертая

В Калькутте деятельно готовились к решающей схватке с Майсуром. Прежде всего, Уэлсли решил обезвредить большой французский отряд, состоящий на службе союзного Хайдарабада. Французам англичане не доверяли. Чиновники Ост-Индской компании действовали уговорами и подкупом. Взамен французов низаму был обещан еще больший английский отряд, причем за гораздо меньшую цену. Золото решило дело, и в службе французам было отказано. Возможно, что, если бы в рядах наемников находились республиканцы, они бы просто ушли к Типу Султану. Но отряд набирался еще до Французской революции, и настроения в нем были монархические. «Хайдарабадские французы» откровенно враждебно относились к своим землякам, служившим Майсуру. На всякий случай англичане разоружили изгнанных из Хайдарабада французов, а затем, выплатив жалованье, отправили в Европу. После этого Уэлсли занялся подкупом высших должностных лиц Майсура. Кое-кого, разумеется, подкупить не удалось. Но были и такие, кто с радостью переметнулись на сторону англичан из-за денег или деспотизма Типу Султана. Надо признать, что в целом план Уэлсли сработал, и единство элиты Майсура было нарушено.

Кроме этого, новый генерал-губернатор учел ошибки своего предшественника в прошлую войну. На этот раз английские войска были заранее полностью обеспечены всеми видами припасов и провианта. По плану в Майсур английские войска должны были вторгнуться с противоположных сторон (из Мадраса и Бомбея), продвигаясь так, чтобы соединиться под Серингапатамом. Во главе мадрасской армии были поставлены опытные генералы Харрис и Бэрд, во главе бомбейской – не менее опытные Роберт Эберкромби и Джеймс Стюарт. На вспомогательном направлении должно было наступать 16‐тысячное воинство Хайдарабада.

14 февраля 1799 года англичане вторглись в Майсур. За армиями двинулся огромный обоз, поражавший воображение даже видавших виды ветеранов. Тяжелые осадные орудия тащили по пятьдесят волов, которых иногда заменяли парой слонов.

Из воспоминаний полковника Бейли: «Я имел двух волов, нагруженных бисквитами, двух с вином и бренди, двух со своими сундуками и чемоданами, и еще четырех с большой палаткой и принадлежностями, а с ними слугу-денщика, слугу-мальчика и шесть носильщиков для переноски моей кушетки, стульев, и разных других принадлежностей. Итак, я имел с собою 10 волов и 8 слуг, большинство из которых сопровождались всеми членами своих семей – дедушками и бабушками, дядьями и тетями, племянниками и племянницами, с целой кучей детей… Каждый офицер в нашей армии был перегружен настолько же, а часто и в еще большей мере». Разумеется, что такая армия была неспособна к самому простому маневру. Но этого англичанам и не требовалось. Они планировали, используя огромное численное превосходство, тупо идти вперед, перемалывая войска противника.

Понимая, что промедление смерти подобно, Типу бросился на перехват бомбейской армии. Против шести тысяч англичан и сипаев он смог выставить двенадцать тысяч воинов. В сражении при Сидасире британцы одержали верх, хотя разгромить Типу им не удалось. Более того, понеся существенные потери, бомбейская армия остановилась, приходя в себя. Что касается Типу, то он, не теряя времени, устремился на перехват мадрасской армии, насчитывавшей более двадцати тысяч английских солдат и сипаев. Противники встретились 27 марта в битве при Маллавелли. Сначала Типу Султан имел серьезный успех. Но потом англичане восстановили равновесие.

Вот как описывает полковник Бейли сражение при Маллавелли: «…Колонна майсурской конницы в виде клина имела во главе двух громадных слонов, большие цепи были подвешены к их хоботам, которыми они вертели в обе стороны, удар их мог уничтожить 10–12 человек одновременно…Когда рассеялся дым, после залпа английского 12‐го полка, слоны, обезумев от боли, убегали, размахивая своими цепями вокруг себя в гуще своей конницы. Корзины, из которых вожаки слонов направляли их атаку, были разрушены и некоторые из них стремглав падали со спин разъяренных животных».

Однако Типу Султан восстановил порядок и снова атаковал. Некоторое время после этого сражение протекало на равных. Однако затем командующий майсурской кавалерии Камар-ад-Дин предал своего сюзерена и вместе с воинами переметнулся на сторону неприятеля.

Впрочем, один из отрядов кавалерии все же сохранил верность Типу. Продолжив атаку, он ворвался с фланга в тыл англичанам. На пути всадников попался английский госпиталь. Все раненые, больные и врачи были истреблены ими без всякой жалости. Из воспоминаний Бейли: «…Три или четыре майсурских всадника врубились в 12‐й полк, но сразу же были застрелены. Чтобы показать закалку, остроту и легкость мечей этих людей, упомяну лишь, что ствол мушкета одного нашего солдата был полностью перерублен надвое одним ударом такого меча. Мушкет этот сохранялся много лет и показывался как диковинка». Но эта атака была уже жестом отчаяния…

После измены Камар-ад-Дина Тигру Майсура не оставалось ничего другого, как отступить к своей столице. При этом попытка англичан преследовать отходящего противника была пресечена мощным ракетным ударом. Воины Типу засыпали англичан сотнями взрывающихся ракет. Англичане отвечали картечью. В результате измены отряды Типу отошли, сохранив при этом порядок и управляемость. Потери Типу в сражении при Маллавелли оцениваются историками в несколько тысяч человек, потери англичан в несколько сотен.

К этому времени и с других участков фронта начали приходить известия о массовых изменах военачальников Майсура, переходивших на сторону врага и открывавших ему дорогу на столицу. Другой на месте Типу Султана в такой ситуации, наверное, опустил бы руки. Но Тигр Майсура был настоящим воином. Укрепившись в Серингапатаме, он решил драться до конца.

* * *

Из всех многочисленных измен самой чувствительной была для Типу Султана измена главного министра – Мир Садыка. Некогда Типу посадил его в тюрьму за злоупотребления, но потом, совершив непоправимую ошибку, простил. Теперь, воспользовавшись моментом, Мир Садык стремился отомстить властителю. Когда Типу Султан подошел к столице, она оказалась совершенно не готова к длительной обороне. Мир Садык сделал все, чтобы Серингапатам пал как можно быстрее. После этого предатель пытался сбежать, однако был схвачен Типу Султаном и казнен. Но дело было уже сделано…

Осада столицы Майсура была поручена генералу Харрису, заместителем его был назначен генерал Бэрд, в свое время отсидевший несколько лет в подвалах Серингапатама и имевший к Тигру Майсура личные счеты. Заметим, что осажденные не отсиживались за каменными стенами, постоянно обстреливая англичан ядрами и ракетами, а по ночам совершали дерзкие вылазки.

По свидетельству очевидца, помимо 30-тысячной английской армии, под Серингапатамом находилось более 300 тысяч обозников, 400 слонов, тысяча верблюдов, 150 тысяч волов с разным скарбом. Вся эта масса должна была и есть, и пить. Возможно, именно на это и рассчитывал Типу Султан, полагая, что долго стоять под Серингапатамом англичане не смогут. И с ними можно будет договориться о мире. Но его надежды на этот раз не оправдались. Уэлсли вовсе не планировал осаждать столицу Майсура – он желал взять ее штурмом.

3 апреля 1799 года англичане разбили свой лагерь в трех милях от Серингапатама. При этом, по воспоминаниям участника похода, «кучи ракетчиков и иррегулярной конницы… докучали нам при каждом возможном случае, и прошло несколько часов, прежде чем шатры были правильно поставлены; и даже тогда ракеты продолжали со свистом проноситься среди них, поджигая, убивая и калеча многих из лагерной прислуги».

Следующим вечером генерал Харрис направил в сторону крепости передовой отряд генерала Бэрда, чтобы прощупать позиции противника. С ним увязался и младший брат генерал-губернатора Артур Уэлсли. Перед стенами Серингапатама англичане обнаружили покинутый военный лагерь. После этого в наступившей темноте англичане заблудились, приняв огни Серингапатама за свой лагерь, и едва не угодили в ловушку. Положение спас какой-то лейтенант, у которого случайно оказался компас. Прискакав к Бэрду, он не без труда убедил генерала повернуть в обратную сторону от майсурской столицы. При этом англичанам все равно пришлось прорываться с боем в ожесточенной рукопашной схватке с майсурской конницей. В этой круговерти едва не погиб Бэрд. Генерал вовремя не увидел кинувшегося на него из темноты майсурца, и тот нанес ему рану кинжалом. Не сплоховавший Бэрд все же увернулся от следующего удара, после чего уже сам отрубил руку нападавшему. Пока храбрый Бэрд героически, хотя и бестолково дрался с противником, сопровождавший его полковник Артур Уэлсли позорно бежал с поля боя, бросив своих товарищей на произвол судьбы…

Вскоре после этой схватки майсурская конница наконец-то оставила англичан в покое. Но на этом беды авангарда не закончились. Уже на подходе к своему лагерю сторожевое охранение приняло их за атакующих майсурцев и дало несколько залпов из пушек и ружей. Из воспоминаний полковника Бэйли: «Мы выстроились в линию и дали залп в направлении, где был подозрительный шум. В тот самый момент послышался крик: «Не стрелять, не стрелять, мы свои!», но было уже поздно, и многие бедолаги были убиты и ранены в результате этой несчастливой ошибки. Раненых посадили на захваченных нами коней, и на рассвете отряд вернулся в лагерь».

Во время этого ночного сражения только 12‐й английский полк потерял 11 офицеров и 180 рядовых убитыми и ранеными. Одному лейтенанту в правую часть бедра, между костей, залетело тяжелое 26‐фунтовое железное ядро. При этом его в сознании дотащили до лазарета, где он попросил виски, а выпив его, умер. В отношении сбежавшего с поля боя полковника Артура Уэлсли Бэрд решил возбудить судебное расследование. Но довести дело до конца генералу не удалось. Едва о судебном разбирательстве узнал старший брат, все было немедленно прекращено и предано забвению. Для нас же данный факт интересен тем, что будущий победитель Наполеона при Ватерлоо дебютировал на поле брани постыдным бегством от индийских кавалеристов. Английские историки с горечью данный факт признают, впрочем, всегда оговариваясь, что Артур Уэлсли сделал из ночного боя под Серингапатамом правильные выводы и более уже никогда в бою себя столь постыдно не вел. Что ж, поверим им на слово!

* * *

5 апреля английская армия перенесла ближе к майсурской столице осадный лагерь. Этот небольшой переход дался ей нелегко. Из воспоминаний участника событий полковника Бейли: «Вражеские ракеты со свистом пролетали через колонны в течение всего марша. Несколько незадачливых лагерных слуг, которые попались бессердечным конным грабителям, были отправлены назад в лагерь с отрезанными носами и ушами. Мы отвечали повешанием этих варваров, где бы ни удавалось их захватить».

После этого последовал еще один ночной бой. На этот раз англичан атаковали майсурские пикинеры с шестиметровыми пиками. В темноте скрытно подкравшись к лагерю противника, майсурцы перерезали дозорных, а затем уже кинулись вперед с пиками наперевес. В этой схватке штыки оказались неэффективными и потери англичан были большими. Майсурцы буквально нанизывали их на длинные пики… Не было покоя осаждавшим и в последующие ночи.

В один из дней в передовой пикет был послан автор мемуаров полковник Бейли. Под его началом значилось полсотни солдат, и Бейли приказал им за день соорудить небольшой равелин с валом и рвом. В стороне от пикета Бейли находился соседний пикет, командир которого решил не утруждать себя сооружением укрепления. В первую же ночь английские пикеты подверглись атаке майсурской конницы. Вначале всадники с криками и свистом атаковали отряд Бейли, но неожиданно наткнувшись на укрепление, из которого по ним велся прицельный огонь, отхлынули и, развернув коней, помчались к соседям. Там они перерубили все шестьдесят солдат во главе с офицером. Позднее на теле командира уничтоженного пикета насчитают около трех десятков сабельных ран.

Еще раз обратимся к мемуарам полковника Бейли: «Место стоянки находилось в верхней части наклонной плоскости, у подножия которой, на противоположном берегу реки Кавери, возвышалась гордая крепость Серингапатам, на расстоянии трех миль, откуда уже начинали стрелять из орудий огромного калибра, и нас так донимали ракетные обстрелы, что от этих ракет нельзя было двигаться без опасности…. Ракетные и мушкетные обстрелы со стороны более чем 20 000 вражеских войск не прекращались. Град не мог быть гуще. Каждая вспышка голубых огней сопровождалась дождем ракет, некоторые из которых попадали в голову колонны, проходя через ее тыл, вызывая смерть, раны и ужасные рваные раны от длинных бамбуковых палок 6–9 метров, которые неизменно были прикреплены к ним. В тот момент, когда ракета проходит через тело человека, она продолжает под действием горючей смеси свой полет, таким образом, уничтожая десять или двадцать человек, пока горючее вещество, которым она заряжена, не израсходуется. Вопли наших людей от этого необычного оружия были ужасны: бедра, ноги и руки, лишенные плоти, с костями, торчащими в разрушенном состоянии из каждой части тела, были печальными последствиями этих дьявольских машин разрушения».

* * *

Несмотря на отдельные тактические успехи, общая ситуация с каждым днем становилась для Типу Султана все хуже и хуже. После того как англичане укрепили свой лагерь, атаковать его стало весьма проблематично. Кроме этого, противник подвез тяжелую осадную артиллерию, которая начала ежедневные бомбардировки. При этом англичане били по стенам, чтобы пробить брешь. От нескончаемых ударов ядер постепенно начал крошиться камень и вскоре в стене образовались первые бреши. Защитники города как могли старались их заделывать, но англичане пробивали стены снова и снова…

Наконец, на военном совете Уэлсли решил, что настало время для решающего штурма. Вначале генерал-губернатор выслал к Тигру Майсура переговорщиков, предложивших мир на самых унизительных условиях. Выслушав предложение англичан, Типу Султан лишь усмехнулся:

– Тигр Майсура умрет, как воин и никогда не будет вашим рабом!

4 мая 1799 года бреши были еще больше расширены, после чего генерал Харрис дал сигнал к генеральному штурму. Первыми в атаку были брошены менее ценные сипаи, которых отчаявшиеся майсурцы рубили в куски. Именно сипаи перемололи основные силы защитников, устлав путь через бреши своими телами. Когда главное было сделано, двинулись в бой и английские солдаты. Первой в город ворвалась штурмовая колонна генерала Бэрда. Он лично вел своих солдат, пробиваясь по улицам майсурской столицы, которую хорошо знал по годам своего плена. Вскоре в город ворвались и другие колонны. После этого общее сражение распалось на отдельные схватки. Майсурцы бились отчаянно. Но к вечеру все было кончено. Заваленный горами трупов город был захвачен.

Что касается Типу Султана, то он храбро дрался в первых рядах своей гвардии. По свидетельству очевидцев, Типу был серьезно ранен, но не покинул поля боя. В ходе последующей рукопашной схватки Тигр Майсура был убит вместе со всеми своими телохранителями. Убитого Тигра Майсура долго искали среди убитых. Нашли его в районе самой жаркой схватки у Водных ворот, погребенным под массой мертвых тел. Говорят, что обнаружил своего господина оставшийся в живых его старый камердинер.

После того как тело правителя Майсура было опознано, английский командующий Ричард Уэлсли пожелал лично удостоверится, что Тигр Майсура мертв, и только после этого с облегчением заявил своим офицерам:

– Джентльмены! Теперь Индия наша!

Чтобы не настраивать против себя население Майсура, генерал-губернатор Уэлсли велел похоронить заклятого врага с причитающимися ему почестями в мавзолее Гумбаз, построенном Типу Султаном для своих родителей.

По версии англичан, в самый последний момент Типу якобы пытался бежать из столицы, но был зарезан каким-то английским солдатом, пожелавшим остаться неизвестным, так как снятые с трупа драгоценности оказались намного интереснее всех возможных наград. Согласно еще одной версии, Типу Султан был тяжело ранен и захвачен в плен. Один из английских солдат, увидев украшенный драгоценностями пояс падишаха, схватился за него. Типу Султан якобы попытался сопротивляться и был убит мародером. Но индийские историки эти версии не признают. По их мнению, Тигр Майсура пал во время боя и принял смерть как настоящий герой.

По воспоминаниям полковника Бейли, сразу же после похорон Типу Султана разразилась небывалая буря, молнией в своих палатках были убиты несколько солдат-союзников и английский офицер с женой. Слоны, лошади и буйволы в ужасе разбежались из лагеря. В довершение всего одна из молний попала в пороховой склад, который взорвался. По недосмотрению рядом со складом находился госпиталь, переполненный ранеными офицерами и солдатами, большинство из которых погибли. Но даже эта трагедия не могла затмить радость победителей.

На следующий день в арсенале Майсура были обнаружены богатые трофеи. Особенно поразили англичан 600 неиспользованных ракетных пусковых установок, 700 исправных ракет и 9000 пустых ракет. После захвата резиденции Типу Султана в ней была обнаружена любимая механическая игрушка властителя Майсура – деревянный тигр, терзавший британского солдата. При этом игрушка была выполнена в натуральную величину. Механизмы внутри тел тигра и солдата позволяли им двигаться. За откидной створкой спины тигра находилась клавишная панель небольшого духового органа. При нажатии на клавиши британский солдат душераздирающе вопил, а тигр громко рычал… Что и говорить, ненависть к англичанам переполняла сердце Тигра Майсура даже в минуты отдыха!

На следующий день после штурма Бэрд в назидание остальным повесил 18 сипаев, которых застали занимающимися грабежом вопреки распоряжениям начальства. Повесить не менее увлеченно грабивших англичан генерал не решился.

Надо ли говорить, что после взятия Серингапатам и дворец Типу подверглись самому дикому разграблению, благо грабить в богатейшем городе было что. Даже рядовые солдаты набивали ранцы драгоценными камнями. В своих воспоминаниях полковник Бэйли с придыханием описывал разграбление Серингапатама. Самому Бейли достался очень массивный золотой браслет. Но полковник откровенно завидовал некому гренадеру Платту, который награбил драгоценностей на 1500 фунтов (по тем временам просто фантастическая сумма!), однако за следующие полгода спустил все на выпивку, скачки, петушиные бои и азартные игры.

Помимо обычного золота и наличных денег, в Англию были отправлены бесчисленные ценности и предметы искусства, не исключая личных вещей Типу Султана, его богатой одежды, обуви, мечей и огнестрельного оружия.

Нашли англичане в покоренной майсурской столице и братскую могилу своих товарищей. В одном из предшествующих боев майсурцы захватили 12 англичан из 33‐го пехотного полка, которых потом казнили. По свидетельству англичан, в головах убитых были обнаружены небольшие дырки, а в одном из черепов найдено и орудие убийства – большой гвоздь. Английские историки считают, что пленных убивали в присутствии Типу Султана, который наслаждался этим жутким зрелищем.

Какими были потери англичан во время осады и штурма, в точности неизвестно. На сохранившемся до наших дней гарнизонном кладбище на берегу реки Кавери находится более трехсот могил европейских офицеров, убитых во время генерального штурма. Если только офицеров погибло более трех сотен, значит, потери в солдатах были как минимум в десять раз больше, не говоря уже о несчастных сипаях, которых никто никогда не считал. О чем это говорит? Только о том, что штурм Серингапатама был на редкость кровав и победа далась англичанам нелегко. Тигр Майсура остался верен своему прозвищу до самого конца…

Благодаря старшему брату военным и гражданским губернатором покоренного Майсура был назначен полковник Артур Уэлсли. Вообще-то, ранее эта должность была обещана более старшему по чину и служебному положению генералу Бэрду. Но за полковником стоял всесильный старший брат, а за плечами Бэрда была только его служба.

– Генерал, я назначен губернатором Серингапатама и Майсура. Вот приказ командующего Харриса, – объявил Артур Уэлсли генералу Бэрду, когда тот завтракал в компании своих офицеров.

Разгневанный генерал вскочил из-за стола и, игнорируя приветствие Уэлсли, сказал:

– Пойдемте, джентльмены, нам нечего здесь больше делать!

Однако последнее слово все же осталось за дерзким Артуром, который уже с видом большого начальника заявил:

– О, ради бога, вы можете закончить свой завтрак.

В результате разобиженный Бэрд подал в отставку, которую генерал-губернатор подписал без всякого сожаления. Война с Майсуром была закончена, и опытный военачальник был ему уже не нужен.

* * *

В январе 1799 года генерал Бонапарт из Египта отправил Типу Султану письмо о готовности помочь в деле освобождения Индии от англичан; однако пока послание дошло, было уже слишком поздно… С падением Майсура исчез последний центр сопротивления английской колониальной экспансии в Южной Индии. Длившиеся тридцать лет англо-майсурские войны завершились.