Текст книги "ТТТ"

17. Новая встреча с Унушу

Воины стояли молча, явно ожидая кого-то. Наконец из их рядов неторопливо вышел седовласый старец с цепким внимательным взглядом, недавний пленник хана Тугуя. У Марины радостно забилось сердце.

– Унушу! Я так рада нашей встрече. Как ты изменился? – воскликнула она и кинулась к другу, но вдруг остановилась в недоумении. На лице внимательно смотревшего на неё Унушу явно не было радости, но был написан вопрос. Он был выражен и в его недоверчиво поджатых сухих губах, и выцветших умных, но усталых глазах, в недоверчиво склонённой набок голове, и во всей его позе человека, решающего очень сложную для себя задачу.

– Ты что, сердишься на меня за то, что я пообещала показать им твоё золото. Но я ведь имела в виду золото ручья Фашидон, а не твою золотую жилу. Это есть тут недалеко такая золотоносная речушка, – недоумённо тараторила она, забыв, что её друг не понимает по-русски.

– Марина, он не понимает тебя, и он тебе не верит, – напомнил ей Паша. – Эй, Ефимка, – обратился он к толмачу, – ты понимаешь по-ихнему. Переведи то, что Марина сказала Унушу.

Ефимка, с недоверием и опаской взирающий на новое войско, вдруг окружившее их, с большим трудом перевёл слова Марины. Унушу оживился, с интересом взглянул на Марину. Что-то быстро спросил у Марины. Ефимка, опять морща лоб и мучительно долго подбирая слова, перевёл его вопрос.

– Откуда ты знаешь про Фашидон? Я назвал так эту речку. По-нашему это значит – «рыбное место».

– И сейчас этот небольшой ручеёк за перевалом называется именно так. Там в наше время золото геологи нашли. А если золото было в наше время, то сейчас, в древности, его должно быть намного больше. Это же понятно. Сколько его собрали и намыли здесь за тысячу лет. Ручей совсем недалеко отсюда. Всего один день пути на запад к перевалу. На это я и рассчитывала, говоря Тугую про большое золото.

– Да, там есть такая речка, – подтвердил Унушу. – Но там не так уж и много золота. Наши враги могли тебя с другом посчитать обманщиками, – забеспокоился Унушу.

У него отлегло от сердца. Его прекрасная Марьяну не была предательницей, она не желала зла его настрадавшемуся племени. Он подошёл к Марине, обнял её за плечи, обернулся к своим воинам:

– Это та самая прекрасная богиня Марьяну, о которой я всем вам рассказывал и рассказываю все мои долгие годы. Очень много лет прошло с тех пор, как я впервые встретился с ней в этой пещере. Марьяну спасла мне жизнь своими волшебными снадобьями, научила наш народ многим ремёслам, дала нашему народу новое оружие – арбалету. Многие годы прошли с нашей первой встречи. Тогда я был такой же юный, как она сейчас. Сейчас я уже стал старый и слабый телом, а Марьяну осталась такой же, какой была много-много годов назад. Она действительно богиня.

Старик разволновался, его обычно тихий голос звучал сейчас высоко и непривычно громко. Толмач Ефимка едва успевал за ним кое-как переводить его восторженную речь для ребят. А Унушу продолжал:

– В те старые времена она спасла жизнь мудрому вождю Таргу, прогнав от нашего племени дикарей и злого белого человека, напавшего на нас в борьбе за таёжный талисман. А сейчас он с тобой, этот волшебный камень? – спросил он у Марины. Она отрицательно покачала головой.

– О нет, дорогой Унушу. Этот волшебный талисман, по воле обстоятельств, пришлось отдать в далёкий неведомый нам мир, чтобы спасти от гибели целую планету. Он сейчас летит где-то далеко-далеко среди звёзд.

Тень огорчения легла на светлый лик вождя.

– Скажи, прекрасная Марьяну, а почему ты отдала наш талисман кому-то далёкому и чужому. Ведь он так нужен нам самим. Сколько несправедливостей на нашей земле происходит. Мой народ уже столько лет бьётся с коварными монголами, да и вы сами сейчас едва не погибли от их рук. А будь с нами волшебный оберег дедушки Таргу, ничего худого не случилось бы.

– Понимаешь, Унушу, – задумчиво ответила ему Марина. – Без этого камня может погибнуть целая планета в другом конце Галактики, хотя ты и не знаешь, что это такое. Кроме того, могла возникнуть война между двумя космическими цивилизациями. Разве мы можем это допустить? Мы могучая самостоятельная галактическая цивилизация, и мы сами должны творить свою историю. И эта история должна быть честной и гуманной ко всем другим народам и цивилизациям. Каждый народ имеет право на жизнь такую, какую он желает иметь. Если бы я не отдала талисман Эборгу на Эболу, мне и всем землянам было бы очень стыдно. И сам талисман нас не понял бы. Он перестал бы нас уважать. А что может быть ужаснее? Ты понимаешь меня, Унушу?

Из сбивчивого и путаного перевода толмача Ефимки Унушу мало что понял. Но ему стало ясно, что если его могущественная богиня Марьяну так решила, значит, это было правильно. И подобного объяснения ему вполне хватило. Но он не унимался.

– А скажи, прекрасная Марьяну, кто этот юноша, который находится с тобой, у которого такие большие блестящие круглые глаза? Это твой жених, брат, слуга, или кто-то ещё?

– Это мой друг, зовут его Паша, по-вашему – Пашу. Это очень умный и надёжный друг, как и ты. Можешь полагаться на него, как на меня. Он тебя никогда не подведёт, подскажет хороший совет и сам всё сделает, как надо. А на глазах у него обыкновенные очки. Это такой инструмент для плохо видящих людей. Вот возьми, сам попробуй поносить их.

Она с улыбкой сняла с Паши его очки и осторожно одела на нос Унушу. Старик поморгал, покрутил головой, вскрикнул от удивления, причмокнул губами, восхищённо покачал головой, и что-то восторженно крикнул Ефимке.

– Старый вождь очень доволен. Он давно не смотрел так хорошо, как зоркий орлан. Его старые глаза видят сейчас точно так, как во времена молодости.

Паша очень обрадовался этому.

– Унушу, я рад, что очки тебе помогли. Я тебе дарю эти очки. Они твои. А у меня есть такие же запасные.

Он достал из рюкзачка футляр, вынул из него такие же очки и надел их. Теперь в пещере очкариков стало сразу двое. Так странно было видеть на седом старом вожде чжурчженей круглые стекляшки очков, что Марина не выдержала и неожиданно даже для себя прыснула в кулачёк. За ней улыбнулся Пашка, затем заверещал, глядя на них, визгливым смехом толмач Ефимка, а за ним грянуло всё молчаливое войско племени Белого Леопарда. Все от души смеялись, кто, тыча пальцами в смешного вождя, кто в непонятного Пашу, кто-то хлопал себя по животу, приседая и запрокидывая голову, а кое-кто уже упал на пол и заливался безудержным заразительным хохотом, мотая в воздухе ногами в стоптанных ичигах. На всех упало огромное облегчение, сменившее невероятное боевое напряжение последних дней.

Насмеявшись, ребята почувствовали, как они устали и проголодались. С момента их входа в пещеру прошли уже почти сутки, и всё это время они ничего не ели при их невероятных приключениях. Только иногда им удавалось чуть приложиться к солдатской алюминиевой фляжке, ещё сохранившей остатки воды.

Унуши понял, как они голодны по лихорадочному блеску их глаз, и пригласил ребят перекусить в одной из пещер. Следуя за проводниками, они довольно скоро пришли в большую пещеру, которую сразу узнали. Это был тот самый зал, в котором они в прошлое посещение нашли, а затем так досадно потеряли «Марин Голд».

Сейчас зал был пуст, как разорённая пирамида Тутанхамона. Унушу с ребятами расположился в центре зала, у большого кострища, дым от которого уходил куда-то вверх и пропадал в трещинах свода и карстовых полостях. Вокруг них, несколько поодаль, расположились воины Унушу.

Унушу постелил на пол пещеры чистые циновки, на которые его помощники выложили провиантские запасы. Многое уже было знакомо ребятам по угощениям Марины в их прошлое посещение пещеры. Это копчёное мясо молодых поросят в аппетитных тонких полосках, это куски отварной ароматной изюбрятины, рябчики, жаренные в кабаньем сале, рыба вяленая и копчёная, и немало ещё всяких корешков на десерт. Но украшением стола стали лепёшки из кедровой и жёлудевой муки, которые их научила готовить Марина в первом посещении. Они немного горчили на вкус, но были очень сочными и вкусными.

А ребята, со своей стороны, тоже выложили свои запасы. Кружочек копчёной колбасы, булку серого, но ещё свежего хлеба, и кулёчек с карамельками, которые всегда брала с собой Марина на всякий случай.

Для приготовления крепкого чая ребята подвесили над огнём свой закопчённый котелок, а бойцы Унушу приспособили рядом с костром большой кувшин, в который они стали бросать раскалённые в костре камни, а потом в бурлящий кипяток бросили нарезанную лиану лимонника.

Пир удался на славу. Ребята от души наелись таёжных деликатесов двенадцатого века, и запили отваром лимонника, а Унушу и его воины полакомились деликатесами двадцать первого века. Очень им понравились Пашины карамельки. Чжурчжени, вместо сахара использующие различные лесные ягоды, с детским восторгом сосали леденцы, смотря благодарными глазами на ребят. А на десерт Марина угостила их остатками «Кока-колы», отыскавшимися в глубинах её рюкзачка. Странно было смотреть на средневековых воинов в боевой раскраске, из своих походных деревянных пиал пьющих шипучую американскую газировку. Их глаза при этом сияли удивлением и восторгом.

После ужина ребят потянуло на сон. Унушу объявил привал, и всё войско стало готовиться ко сну. Ребята расстелили свои лёгкие туристские спальные мешки в тихом углу и быстро заснули, не обращая внимания на суету вокруг них. Они провели почти сутки на ногах, пережили столько опасных мгновений, и сейчас, очутившись в окружении друзей, уснули почти мгновенно, глубоко и спокойно, без сновидений. Рядом с ними расположился на походной циновке успокоившийся Ефимка, всё ещё хранивший на лице размазанные следы горьких слёз по утраченной «золотой богине». Не дремал лишь боевой ночной дозор, расположившийся в каждом из проходов и чутко слушающий пещерную тишину.

18. В западне

Очутившись в темноте, Матвеич не испугался её, а только несколько насторожился. Он с детства прочно усвоил, что надо бояться не темноты, а того, кто в ней прячется. А в этой бетонной коробке никто не мог спрятаться. Тем более, у него был с собой свой надёжный друг-фонарь, который он сам сегодня с утра успел подзарядить под самую, как говорится, «завязку».

Он включил фонарь, неторопливо поднялся по лесенке и попытался открыть дверь рукой. Она не поддалась, словно он толкнул стенку. Он упёрся в дверь плечом, эффект тот же. Тогда он ухитрился упереться ногами в стенки и толкнул дверь изо всех сил. Но и это оказалось бесполезно.

Матвеич неторопливо приступил к осмотру двери, пытаясь отыскать на ней потайную защёлку. Но дверь равнодушно отсвечивала ему ровным и гладким металлическим блеском. На ней не было видно ни одного выступа или секретного углубления. На ней не было даже намёка на ручку.

– Видимо, её открывают не силой, а ключём, – решил Матвеич. Однако подходящего ключа у него не было. Он руками ещё раз ощупал всю дверь, дверной косяк, наконец, всю стенку этой странной потайной комнаты-сейфа, но ничего не обнаружил, и понял, что попал всерьёз. Видимо, эта дверь была так задумана, как коварная западня для нежеланных посетителей. Очень жаль, что он не сказал напарнику, куда он пошёл. А тот наверняка подумает, что он ушёл на обычный наружный обход территории, и его будут искать во дворе Института, в корпусе, да где угодно. Но никому и в голову не придёт, что он находится в секретной комнате в подвале Института, о которой никто и не догадывается.

Матвеич присел на ступеньку, выключил фонарь.

– Экономить надо, однако, – решил он. – Кто знает, сколько мне в этом железобетонном сундуке ещё торчать придётся.

Что-то надо делать, но что, он не мог сообразить. Можно подавать сигналы стуком, как на подводной лодке, но ведь стучать нечем и не по чему. Если стучать фонарём, то останешься вовсе без света, а это ещё хуже. В комнате не было ничего, кроме сейфа, героина в пакетиках и чего-то ещё в мешочке на верхней полочке в сейфе.

Пора было прояснить и этот вопрос. Матвеич включил фонарь, подошёл к сейфу, приоткрыл дверцу пошире и взял мешочек в руки. Он оказался совсем лёгоньким, и был наполнен до половины чем-то рыхлым, сыпучим. Матвеич запустил туда свою ладонь, вынул и открыл рот от удивления.

– Вот это да! – только и вымолвил он.

На его ладони в ярком свете фонаря горело лучистое разноцветное пламя – сотни разноцветных кристаллов-самоцветов играли тысячами своих отполированных природой граней, дразня зрение и смущая сознание своей красотой и ценностью. Матвеич прежде был простым сварщиком, и в камнях совсем не разбирался, но он сразу понял, какое огромное богатство лежит у него на ладони. Что оно не потеряно кем-то. Оно очень хорошо и умело спрятано. И ещё он знал наверняка, что за этим лучистым сокровищем рано или поздно придут. Тогда ему лично не поздоровится. Не зря влиятельный незнакомец уже в который раз тайно проникает в подвал, пытаясь найти именно этот тайник. В этом Матвеич теперь уже не сомневался. Поэтому надо приложить все силы, чтобы выбраться отсюда поскорее, в любом случае до прихода грозного хозяина этих сокровищ. Но как это сделать, Матвеич не знал.

Хотелось курить, но курить было нельзя, потому что слишком мал был объём этой комнаты. Матвеич понимал, что если здесь нет скрытой вентиляции, то у него могут возникнуть даже проблемы с воздухом для дыхания. И уж совсем тогда не стоит тратить драгоценный кислород на табачный дым. Он опять выключил фонарь, посидел в темноте, попробовал крикнуть, но сам же и отказался, понимая, что его сиплый глуховатый голос не услышат даже сонные крысы в подвале.

Была глухая августовская ночь, ему захотелось спать. И поскольку делать было нечего, он решил подремать на полу комнатёнки, покрытом каким-то импортным пластиком. Он прилёг, свернулся калачиком, пытаясь согреться от подвальной сырости, и вдруг почувствовал, что ему в щеку ударила тонкая струйка холодного свежего воздуха. Забыв про сон, Матвеич вскочил, поднял с пола пластик и с ликованием увидел в полу маленькую железную дверцу, а в ней колечко, за которое он сразу и потянул. Дверь неожиданно легко поднялась, открыв под собой грубые железные, ржавые ступени, ведущие вниз.

Раздумывать было некогда. Матвеич кинулся к сейфу, не раздумывая, схватил мешочек с драгоценными кристаллами, сунул его в карман и стал спускаться по лестнице, пробуя ступени на прочность. Спустившись всего на несколько ступеней, он остановился. Дальше пути не было. Перед ним оказалась стена странного сиреневого колеблющегося тумана, перекрывающая ему дальнейший ход. Эта стена не внушала ему доверия. Она была какая-то странная, непонятная, никогда ранее не виданная. Но делать было нечего. Не идти же обратно в комнату-сейф. Матвеич осторожно протянул руку вперёд, и она совершенно спокойно вошла в туман, не ощутив никакого сопротивления и не почувствовав ничего опасного. За сизоватым туманом, напомнившим Матвеичу табачный дым, не было никакого препятствия. Матвеич немного постоял, подумал, словно набираясь смелости, затем, осторожно шагнул вперёд и вошёл в неизвестность, зажмурив на всякий случай глаза. Отступать ему было некуда.

Когда он открыл глаза, то очень удивился, увидев, что находится в довольно длинном и высоком пещерном зале, в котором было чуть светло от нескольких, еле теплившихся, дымящих факелов., а перед ним прямо на полу спят несколько десятков странных людей в одеждах из звериных шкур. Перед каждым из них лежали или луки со стрелами, или короткий, ладно сделанный арбалет. Спали все, спала даже караульная стража, спала стоя, опершись на копьё и прислонившись к стене пещеры. Казалось, спали даже полупритухшие факелы, чуть-чуть потрескивающие в укромных углах. А в центре всей компании, положив головы на рюкзачки и забравшись в чехлы от спальных мешков, спали двое ребят – мальчишка в спортивной летней ветровке и девочка в потрёпанном джинсовом костюмчике.

Матвеич ничего не понял из увиденного. Стараясь не шуметь, не мешать отдыхающим, он осторожно отступил в дальний угол пещеры, пригасил фонарь, присел на какой-то камень и закурил, не имея более мочи терпеть жизнь без курева, стараясь при этом понять, куда он попал, и что ему делать дальше. Сигаретный дымок колечками поплыл по пещере, постепенно достигая спящих и заставляя их ворочаться во сне, смешно гримасничать и шевелить губами. Наконец непонятный запах достиг ноздрей старого вождя. Унушу во сне вдруг застонал, закрутил головой и, резко открыв глаза, вскочил, схватившись за боевой кинжал и издав резкий крик. Тотчас вскочило всё войско, со сна ничего не понимающее, но почувствовавшее в крике вождя опасность, сразу ощетинившиеся копьями и настороженными арбалетами против любой опасности. Зашевелились, протирая сонные глаза, и проснувшиеся от общей тревоги ребята.

Матвеич, чувствуя, что это он стал источником их тревоги, забеспокоился. Он совсем замер в своём уголке, только чуточку привстал с камня, на котором сидел, напрасно надеясь, что его не заметят. А разбуженное войско, осветив пещеру ярко вспыхнувшими смолистыми факелами, сразу приметило настороженного незнакомца.

Заметив оробевшего Матвеича, Унушу и его войско отскочили к противоположной стене и, выставив оружие, стали ожидать врага. Но враг не наступал. Он спокойно стоял у стены и миролюбиво пускал изо рта дым странными колечками. Такого Унушу никогда не видел. Что-то невероятное и ужасное увидел он в скромно курившем вахтёре, и испуг отразился на его лице. Он решил, что это дух гор вышел к ним, гневаясь и пуская дым, чтобы навсегда усыпить их в своих владениях. Он закричал духу, что он вождь мирного племени и уважает законы гор. И если духу гор так угодно, то он уйдёт тотчас отсюда и никогда больше не вернётся.

– Только не обижай людей моего племени, – жалобно просил испуганный Унушу.

А Паша с Мариной, увидев у стены невысокого пожилого мужчину в камуфляже с дымящейся сигаретой, очень удивились и облегчённо вздохнули.

– Не бойтесь, – закричал Паша перепуганному войску и вождю, – это мирный гость. Он не причинит нам зла.

Паша подошёл к Матвеичу:

– Здравствуйте. Вы кто и откуда? – спросил он, широко улыбаясь неожиданному гостю. Матвеич с интересом взглянул на Пашу, с наслаждением выпустил изо рта очередную порцию густого терпкого дыма, от чего туземцы едва не упали на колени, и неожиданно низким баском просто ответил:

– Известно кто. Иван Матвеевич я из Института, с вахты я, вышел на обход и попал сюда. А где это я и кто эти люди? Кино снимаете, что-ли?

Паша негромко хохотнул:

– Да, интересное кино получается. А как вы из Института здесь очутились. Ведь мы сейчас находимся в пещере под горой Сестра. А отсюда до Института более десяти километров, да ещё под морским заливом. Да и век сейчас не двадцать первый, а тринадцатый, судя по всему. Давно вы из Института ушли?

– Да недавно совсем. Вот только первую сигарету докуриваю. А насчёт Сестры, это вы, молодой человек, неправду говорите. Я только что из подвала вышел и несколько метров всего прошёл, как в ваше сонное царство попал.

Паша почувствовал радость.

– Марина, слышишь, вот Иван Матвеевич только что из Института вышел и у нас очутился. Значит где-то здесь, совсем рядом, пространственно-временное окно прячется. Иван Матвеевич, – обратился он опять к Матвеичу, – а где это самое место, через которое вы вошли сюда?

Матвеич кинул взгляд на растерянно наблюдающих за ним туземцев, на девочку в джинсах, на ожидающего ответ Пашу и ответил:

– Да вот здесь я глаза и открыл. А закрыл их в подвале Института, перед тем, как шагнуть сюда.

Он показал на место чуть в стороне от них, где на камне у стены ещё лежала его простенькая зажигалка. Он включил свой мощный фонарь, осветил это место, но кроме серой известняковой стены и груды мелких обломков под ней, ничего более не высветил. Паша подошёл к этому месту, ощупал стены сверху донизу, простучал её обломком скалы, но тоже ничего не обнаружил.

– Обыкновенная стена, Марина. Как сюда смог пройти институтский вахтёр, понять невозможно. Не спи мы так крепко, через минуту уже были бы в городе и ели бы мороженное на «Североторге». Но, похоже, это случится ещё нескоро.

– Иван Матвеевич, – обратился он к продолжающему пыхтеть сигаретой вахтёру, – позвольте вам подробно объяснить, что вы в данный момент, по собственной неосторожности, или по воле обстоятельств, оказались во глубине веков, в гостях у племени Белого Леопарда, в их родовом убежище, в средневековой пещере под горой Сестра в XIII веке от Рождества Христова. Позвольте, я познакомлю вас с хозяевами этих мест.

Паша набрал в лёгкие воздуха для солидного монолога, придал лицу выражение необыкновенной значительности и молвил, лукаво посверкивая глазами и указывая рукой на застывшего в стороне Унушу:

– Это мудрый вождь и предводитель местных чжурчженей, давний друг Марины, храбрый воин Унушу. А это его войско, только что отразившее набег монгольских воинов великого завоевателя и покорителя народов Чингисхана, напавших на их посёлок. А это Марина, ученица девятого класса средней школы № 12 в городе Находка.

Матвеич очень серьёзно посмотрел на Унушу и уважительно протянул ему руку, чтобы поздороваться. Унушу взял его ладонь в свои руки, и, не зная, что с ней делать, посмотрел на Пашу и Марину. Паша улыбнулся:

– Вот какой совсем древний народ. Даже не знает, как люди здороваются. Это так у нас люди знакомятся, – пояснил он Унушу. – Показывают друг другу свои пустые руки без оружия и пожимают их. Вот так.

Он демонстративно пожал руку Марине. Унушу внимательно посмотрел на это и торжественно пожал руку своему новому знакомому в камуфляже.

А Марина, присмотревшись к вахтёру, заметила:

– А я вас помню. Я как-то приходила в Институт к подруге, а вы меня пропускать не хотели без пропуска. Потом подруга меня выручила, провела вовнутрь, и я осмотрела Институт. Он, кстати, мне очень понравился. Настоящая «альма матер». Если не поступлю в МГУ, то учиться буду только у вас.

Паша усмехнулся:

– Для начала надо отсюда выбраться. А то придётся тебе вместо учёбы в Институте открыть в тайге филиал Института благородных девиц, и преподавать в нём до конца тринадцатого века за кусок мяса, а я организую школу самбо в хижине вождя.

– Скажешь тоже, Паша. Мы обязательно выберемся отсюда. Вот и дедушку Ивана Матвеича надо отсюда вывести.

– Меня никуда не надо выводить, – ворчливо вымолвил Матвеич. – Я на работе, у меня напарник там один остался. Мне надо срочно вернуться в Институт. Где тут у вас выход из пещеры?

– Выход тут есть, уважаемый Иван Матвеич. – Паше наскучило объяснять очевидное уже в который раз. – Только выйдите вы отсюда в первобытную тайгу восьмисотлетней давности. Там, наверху ни дорог, ни автобусов ещё не придумали. И до Института вам никак не добраться в ближайшие восемьсот лет. К тому же наверху вас могут встретить лихие монгольские джигиты.

– Какие-такие джигиты? У меня ключи от подвала. Их в Институте искать будут. И мне не поздоровится за это. Так что же мне делать? – спросил озадаченный вахтёр. – Завтра у меня зарплата, а послезавтра у тёщи день рождения.

– Ну что ж, Иван Матвеевич? Зарплата от вас никуда не уйдёт, а к тёще на юбилей вы можете ещё успеть.

Марина продолжила:

– У нас тут, уважаемый Иван Матвеевич, немало проблем и без того. Мы едва избавились от воинственных монгольских воинов, обезоружив их и отправив домой. Теперь надо вот и Ефимку отправить к его невесте Настеньке в Суздаль. Она его уже столько лет ждёт. Это ведь целых полмира пройти надо. А у него в кармане даже куска хлеба не завалялось. Как тут быть?

Услышав своё имя, Ефимка опять расстроился, зашмыгал носом и запричитал что-то о Настеньке, долгой дороге и золоте, золоте, золоте.

– А кто он такой, этот Ефимка? – полюбопытствовал Матвеич.

Услышав недолгую, грустную историю монгольского пленника, Матвеич залез в обширный карман камуфляжных брюк и вытянул оттуда увесистый мешочек.

– Его горю я смогу помочь, – важно вымолвил он. – Ефимке в дорогу мы вот чего дадим, – выпалил он радостным баском и высыпал на циновку горстку сверкающих камней.

– Вот это да! – восхитились ребята. – Откуда это у вас?

Матвеич довольно улыбнулся, подмигнул ребятам, покровительственно похлопал по плечу замершего перед красотой природных самоцветов Унушу, но ответить не успел. За него лениво ответил хриплый басовитый голос из тёмного угла рядом с боковым ходом:

– Это тот самый клад Абдуллы. Я ведь за лето весь подвал институтский истоптал коленками, но так ничего и не нашёл. А ты, дед, значит, всё же докопался. Но это мой клад, и мои камешки. Абдулла мне клад завещал. И я его беру себе. Все быстро отойдите в сторону. Спокойно, не надо дёргаться. И туземцам прикажите вести себя прилично. Не то в вашей юной богине могут появиться несколько свежих дырочек диаметром 7.62. Но это ещё не все мои вопросы. Извольте мне ответить, куда подевалась наша такая всеми желанная золотая леди?

Все обернулись на голос и увидели в пещерном сумраке Ахмеда в псевдомонгольской тужурке с перебинтованным левым плечом, в правой руке он держал чёрный пистолет, направленный прямо на Марину. За ним с забинтованным правым плечом стоял хмурый Дэн. Взгляд его тоже не предвещал ничего хорошего. Унушу видел эту сцену, но он ничего не понял из длинной речи бандита, не знал значения чёрной вещицы в руках у незваного гостя, и не понимал той большой опасности для своих друзей, в которую они угодили в очередной раз. Он спокойно смотрел на двух своих недавних пленников, вновь возникших перед ним в зыбком свете чадящих факелов, ожидая разъяснений от ребят. Унушу был спокоен. Он считал, что сила сейчас на его стороне.