Текст книги "ТТТ"

8. Бесполезная засада

Сегодня Ахмед полдня просидел в засаде в береговых зарослях бухты Лашкевича. С самого утра он не упускал из виду хитрого итальяшку. Проводил его от квартиры до причала на мысе Шефнера, а затем в сильный бинокль, прикрываясь на берегу широченным листом лопуха, следил за его подводными исследованиями. Ахмед внимательно проследил за местом, откуда итальяшка начал своё прочёсывание дна, приметил, где тот его закончил, прикинул, сколько лет у итальяшки уйдёт на изучение дна акватории, и понял, что этот путь не принесёт успеха ни ему, ни итальяшке.

Пользуясь тем, что автомобиль перемещается быстрее прогулочного катера, Ахмед успел встретить Джулиано на мысе Шефнера, прячась за соседними гаражами. Он заметил, как усталый итальяшка буквально полетел в город после разговора со сторожем причала.

Внезапное преображение «макаронника» из усталого аквалангиста в прыткого спринтера очень заинтересовало Ахмеда. Приобретя в ближайшем ларьке пластиковый бутыль пива, Ахмед подошёл к продолжающему мирно беседовать с товарищем сторожу.

– А что, ребята, посуда найдётся? – спросил он заискивающе.

– Было бы что разливать, а кружка – дело святое, – живо отозвался сторож Вася, вынимая из стола третью посудину.

– В море ходють? – поинтересовался Ахмед, любезно наполняя кружки собеседникам пенистым напитком.

– Так ходють, как же? – с готовностью отозвался сторож Вася. – Особенно этот господин из Италии. Рыбалкой, ох, как увлёкся. А сегодня с аквалангом за рыбой в море вышел.

– И много рыбы приносит?

Вася хохотнул, хитро подмигнув.

– Да какая у него рыба? Суета одна, а рыбу в магазине за «бабки» ловит. Любитель он, – протянул сторож, – а не рыбак.

– А чего он от вас вприпрыжку кинулся в город?

– А бес его знает? Мы тут о нашем экстрасенсе разговаривали. О том, как он ловко находит любые потери. Как только этот господин про него услышал, сразу адрес потребовал, в машину скок, и только его видели.

– Экстрасенс? – задумчиво переспросил Ахмед. – И что за историю про него вы рассказали этому макароннику, после которой он побежал как наскипидаренный?

– Да разное про экстрасенса нашего болтают. Чудной он человек, этот наш Сан Саныч. У олигарха местного машину угнали, «Паджерика» пятидверного, почти нового. Так Сан Саныч попросил у владельца фотографию машины, и через десять минут указал на карте место, где прячут машину.

– Ну и что же? – прервал наступившую паузу Ахмед.

– Как что? – вытаращил на него глаза сторож Василий. – Позвонил хозяин машины в милицию, с дежурным нарядом нашёл тот гараж, а в нём два сопляка скорёхонько разбирают его машину на запчасти. Вот чудеса-то какие.

– Да, – протянул Ахмед, почёсывая затылок. – Действительно, чудеса. А как он это делает?

– Да кто ж это знает. Метод у него такой есть. Сказывают, с чертями дружбу водит.

– А что за адрес вы ему дали?

– Так этот волшебник, Сан Саныч в моём доме живёт. Это я ему и сказал. А он сразу как рванёт вдоль по-Питерской, куртка пузырём, ноги мелькают, как спицы в колесе.

– А ты где живёшь? – тотчас спросил Ахмед.

– Так где мне жить-то? – ошарашено переспросил Вася. – Известно где, в тринадцатом доме. Вот он в нашем доме, как раз в тринадцатой квартире и проживает.

Ахмед мгновенно поднялся, пожал руки любителям пива и скоренько двинулся к машине, оставленной за забором.

– Эй, мужик, пиво забыл, – бросил ему вслед сторож Вася.

Но Ахмед, не оборачиваясь, махнул рукой и скрылся за воротами.

– Вот те на? – изумился сторож Вася, отхлёбывая дарёное пиво. – И этот понёсся, как на собственную свадьбу. Чего это им всем наш экстрасенс понадобился? Зайду завтра же к Александрычу, предупрежу. Кабы чего не вышло.

Ахмед вёл машину чисто автоматически. Мысли его были заняты внезапно открывшимся обстоятельством.

– А этот итальяшка, прыток-то как, – возмущался он, осторожно тормозя машину перед светофором. – Экстрасенса ему подавай. Ну и нырял бы, Ихтиандр хренов, годик-другой в заливе. Так нет, ему всё сразу надо. Как бы не так.

Он подъехал к дому, где, по словам сторожа, проживал этот чудной экстрасенс. Но в квартире на пятом этаже его ждала неприятность. Супруга Сан Саныча вовсе не удивилась визиту незнакомца.

– Но его нет дома, – огорошила она визитёра.

– А когда его можно увидеть? – дипломатично спросил Ахмед.

– Сейчас он работает в Таиланде, ищет гробницу первого царя тайцев. Затем посетит Южную Африку, где даст геологам консультации по поискам нефти, и через Израиль вернётся домой не ранее конца месяца. Оставьте визитку. Как только он вернётся, мы вас известим. А вы по какому вопросу?

– О, я хотел побеседовать с Александром Александровичем на интересующую обоих нас тему, – уклонился от расспросов Ахмед, с поклоном передал супруге мастера визитку и попрощался.

– Какие люди у нас в Находке, а мы и не знаем. Весь мир с ним работает, а мы золотую статую у себя дома отыскать не можем, – удивлялся он, садясь в машину. – И надо же так случиться. Живёт в тринадцатом доме, в тринадцатой квартире. Прямо чертовщина какая-то. А это кто такой подъехал? – обратил Ахмед внимание на скоренько подскочившую к дому серенькую «Тойоту».

Стараясь остаться незамеченным, он мрачно проследил за прытко выскочившим из «Тойотки» итальяшкой, проводил его взглядом до первого подъезда, где проживал отсутствующий ныне дома экстрасенс. Опять дорогу к удаче ему пересекает этот противный Дэн-Джулиано. В голове у Ахмеда возник некий не простой план, который ему придётся осуществить. Когда из тёмного подъезда обратно уже не так прытко появился знакомый силуэт пухленького итальяшки, Ахмед резко нажал на педаль акселератора. Машина рывком взяла с места и скрылась за углом дома.

9. Подъём на Пидан

Утром ребят разбудили птицы. Солнце было ещё надёжно спрятано за сопками. Оно должно было появиться в узком каньоне долины ручья только лишь к полудню. Но пернатые таёжники так точно угадали его появление где-то там, за сопками, словно увидели его над горизонтом, и ровно в шесть часов подняли в тайге такой гвалт, что спать ребятам стало вовсе невозможно. Пришлось вставать спозаранку и приступать к обычной таёжной утренней канители. Пашка, по обыкновению, побежал за хворостом, а Сашка стал колдовать над костром. Ребята дали чуточку понежиться в палатке Марине, учитывая её ночные страхи и принадлежность к слабому полу.

Но Марина недолго пользовалась своим преимуществом. Вскоре и она потянулась за ребятами, зазвенела в её руках у ручья посуда, а над костром уже закипали два закопченных котелка – один для крепкого чая, а второй для скорой овсянки с тушёнкой.

Перед завтраком Паша быстро обежал окрестности, и вернулся задумчивый, чем-то явно озадаченный.

– На этом высоком кедре, как раз над нами, в расщелине ствола гнездо имеется. Сложено из хвороста, как положено, но размеры его, словно для слона кто-то приготовил. Метров пять в диаметре. Можете посмотреть. Вон оттуда, из-за ручья его хорошо видно.

– Так что же получается, наше ночное чудовище там живёт?

– Скорее, это его наблюдательный пункт, – вступила в разговор Марина. – Под гнездом нет остатков пищи и прочих примет гнездовья. Видимо дело в другом. К Пидану нет другой удобной дороги. Только по этому ручью можно подняться к нему со стороны Находки. Очевидно, сторож Пидана встречает здесь гостей, старается прояснить их цели.

– Дорога есть другая. От станции Наречная за Партизанском туда ведёт широкая туристская тропа. По ней постоянно туристы толпами летом ходят. Вот там бы и ставил свой дозор этот монстр, – заметил Сашка.

– Резонно. Но, очевидно, его простые организованные туристы не интересуют. Это обычно либо пенсионеры, либо школьники, шумный беспечный, вовсе не опасный народ. А этой тропой, наиболее трудной и короткой, на Пидан поднимаются те, кого это существо отслеживает и не хочет пускать в свои места. Это охотники, корневщики, всевозможные уфологи, всякие прочие авантюристы. Я думаю, – добавил Паша, – что потому он и несёт здесь свой ночной дозор. Кого-то напугает, а кого-то недоброго и поранит. Известны истории, когда в районе Пидана на охотников и корневщиков нападал некий крылатый монстр. Одного он изранил едва не насмерть. Но этот охотник, спасаясь от непогоды, вошёл в его жилище, в пещеру на склоне горы Пидан. За что и был наказан жестоким образом.

– Но это понятно. Если кто-то без спроса войдёт в моё жилище, я тоже буду царапаться, – резонно заметила Марина.

– Поэтому я ещё и не знаю, как нам относиться к этому существу, – продолжил Паша. – Будем особо внимательны при подъёме на гору. Не возвращаться же нам сейчас обратно от подобного предупреждения?

– Конечно, можно было бы вернуться, зачем нам такой риск. Но ведь мы идём сюда как раз для того, чтобы найти нашего друга Тоомбу. А этот крылатый нахал, наверняка, как-то связан с тем, кого мы ищем. Поэтому нам надо продолжить путь, – заключил Сашка.

– Всё правильно. Но я хочу вас предупредить, – добавил Паша. – Если это существо, кем бы оно ни было, вновь встретится нам в дороге, ни в коем случае не провоцируйте его на нападение, на атаку. Я не исключаю, что этот субъект где-то в тайге скрытно будет наблюдать за нами. Нам надо показать наши добрые намерения и попробовать подружиться с ним.

Ребята согласились с подобным выводом своего «профессора», как они иногда уважительно называли Пашу. На этом дискуссия о ночном госте, а заодно и завтрак, были завершены. Последние слова Паши заставили ребят настороженно оглядеться по сторонам, но ничего подозрительного они не заметили.

Сборы были недолги. Через десяток минут ребята уже бодро, аккуратной цепочкой поднимались по крутому склону на основной хребет. Погода им благоприятствовала. Утреннее небо было чистым, хотя местами оно закрывалось клочьями тумана, поднимавшимся из долины ручья. Вокруг стремительно светлело. Молодая трава тяжело прогибалась под крупными каплями утренней росы. Джинсы и кроссовки ребят скоро отсырели, потяжелели.

– Роса обильная, – заметил шедший впереди Паша. – День жаркий будет.

– Да, – подхватила Марина, – попотеть придётся.

– Это хорошо, что мы раненько на подъём пошли, – встрял Сашка. – К полудню поднимемся на хребет, а там и ветерок свежий с моря нам поможет. Не так жарко будет.

Тропа давно пропала в свежей траве, но подниматься по берёзовому редколесью было не сложно. Вскоре подъём стал круче, появился колючий кустарник, который приходилось обходить, а то и пробираться сквозь него. Наши путники начали уставать. Они всё чаще останавливались, жадно хватая воздух и устало прислоняясь к деревьям тяжёлыми рюкзаками.

Переходя через широкий распадок, Паша неожиданно взял вправо и прошёл немного вниз, остановившись возле небольшого болотца, сквозь которое слабо струилась чистая родниковая вода.

– Разрешаю водопой и водозабор, – громогласно объявил он.

– А что сейчас? Может, лучше на перевале передохнуть? – спросила Марина.

– Там сухо, – кратко бросил Сашка. – Это последняя вода перед покорением Пидана.

– Нам придётся ночевать на Пидане, – добавил Паша. – Поэтому сейчас надо напиться вдоволь и набрать запас родниковой воды на пару дней.

Только испытавший острую жажду в летний зной, да ещё на тяжёлом подъёме может в полную меру оценить всю необыкновенную сладость прохладной чистой родниковой воды. Ребята с наслаждением напились вкусной воды, затем набрали её во все бутыли и фляжки. А Паша залил её даже в большой плотный полиэтиленовый мешок, превратившийся в крупный прозрачный пузырь. Отдохнув, освежившись и подкрепившись, наша дружная ватага двинулась в дальнейший путь.

Солнце почти достигло зенита, когда они, наконец, поднялись на широкий и плоский перевал хребта Ливадийского. Перед ними открылась удивительная панорама всего Южного Приморья от мыса Поворотного на севере почти до самого мыса Гамова на юге под ярким июньским солнцем. Родной залив Америка, как обычно в это время года, был накрыт белым плотным пушистым одеялом тумана, надвинувшимся с моря и очень неохотно отступавшим обратно под яростной атакой полуденного солнца. Зато центральная часть залива Петра Великого была чиста и прекрасна. На фоне тёмно-синего моря отчётливо просматривалась береговая линия со всеми бухтами и бухточками. Яркими янтарно-жёлтыми полосками вдали вырисовывались пляжи, ограниченные тёмными силуэтами береговых мысов. За голубой полоской пролива Стрелок массивной громадой в море вырастал остров Путятин, а за ним лишь по белым облачкам тумана, зацепившимся за макушку сопки, угадывался скалистый остров Аскольд.

По другую сторону хребта перед ребятами открылось совсем другое море – зелёное море горной тайги. Крутые распадки, по мере удаления от перевала сливались в долины мелких ручьёв, которые, вобрав в себя нескольких себе подобных долин, превращались в небольшие речушки, которые уже там, далеко на горизонте, встречались в долинах крупных рек, медленно стекающих в Уссурийский залив. Несмотря на близость крупных городов, эта часть Приморья осталась до нашего времени ещё мало освоенной, несколько диковатой, малонаселённой. Всё огромное пространство было залито ярким зелёным цветом растущего леса, перемежаясь оттенками от тёмного на редких участках сохранившегося хвойника до нежно-зелёного цвета молодых осинников и зацветающих липняков.

Великолепная картина, открывшаяся с вершины хребта, заставила ребят остановиться, сбросить рюкзаки и, открыв лицо свежему прохладному бризу, постоять несколько минут перед чудесной панорамой их родного края.

– Право же, – заявила Марина, наслаждаясь видом вокруг, – без этой панорамы нельзя по настоящему понять и полюбить наш край.

– Сколько раз я по карте знакомился с этими местами, – поддержал её Паша. – Но столь фантастическую картину невозможно вообразить.

Сашка молча постоял, посмотрел вокруг, затем сложил руки рупором и громко крикнул в тайгу: – Ого-го, красота какая! Здорово как!

Тотчас откликнулось эхо, оттолкнувшись от крутых бортов распадков: – О-о-о-го!

Ребята прислушались к раскатистому эху. Вдруг в ответ они услышали уже знакомый протяжный не то крик, не то мучительный стон.

Сашка отреагировал мгновенно:

– Не Тоомба ли это? Очень похоже.

– Это наверняка наш ночной знакомец. Тоомба тотчас узнал бы нас и радушно встретил. Точно это ночной монстр следит за нами, ведёт по тайге.

– А он не нападёт на нас? У нас ведь никакого оружия нет, – пискнула Марина.

– Ну, почему же нет? – вмешался Паша. Он вытащил из ножен свой охотничий нож, сверкнувший на солнце зловещим, стальным холодом. – Этот надёжный друг может выручить нас в ряде случаев.

– А это чем хуже? – Сашка вынул из-за пояса маленький боевой топорик и с индейским боевым кличем потряс им в воздухе.

Тотчас откуда-то издалёка, со стороны горы Пидан опять послышался стонущий крик, но он был более громким, протяжным и, как показалось ребятам, угрожающим.

– Наш недруг нервничает, – удивился Сашка.

– Да, он понял, что за вещицы мы предъявили, – поддержал друга Паша. – Если наш ночной агрессор такой же, как Тоомба, то почему он такой злобный?

– Ведь мы не хотим ему ничего плохого, – заявила Марина.

– Это так, но как ему это объяснить? – съязвил Сашка.

– Очень просто. Мы спрячем наше оружие обратно, и больше не будем его демонстрировать без крайней необходимости, – подвёл итог Паша. – Мы говорим, что хотим с ним подружиться, и в то же время потрясаем боевым оружием. Ему нас очень трудно понять.

– Мы должны продемонстрировать ему наши добрые намерения, – задумалась Марина. – Давайте сделаем так. Я не доставала оружие и ничем не угрожала никому. Сейчас я пойду впереди одна и без оружия. Если этот субъект что-то соображает, а он уже дал нам это понять, то должен сделать правильный вывод.

Мальчики подумали и согласились.

– Только ты далеко не убегай от нас, – попросил Сашка.

– Но оружие мы далеко прятать не будем, – добавил Паша. – Будем держать порох сухим, как учил генералиссимус Суворов. Ведь до вершины горы Пидан нам ещё топать и топать.

– Не меньше двух часов, – поддержал друга Сашка, опять со вздохом взваливая на себя тяжёлый рюкзак.

Они двинулись дальше. Теперь задача перед ними стояла попроще. Надо было идти по хребту, пока он не приведёт их на самую высокую точку хребта – гору Пидан. Марина шла впереди в нескольких метрах от ребят, всячески демонстрируя во все стороны свои свободные руки. Мальчики шли поодаль тоже с пустыми руками, но были настороже, внимательно смотря по сторонам, готовые при малейшей опасности выхватить своё грозное оружие для защиты отважной Марины.

Но ничего угрожающего они не примечали. Путь проходил по пологому широкому хребту, поросшему лиственными породами деревьев, невысокими, поскольку сильные ветра не давали им высоко расти. В ложбинках хребта встречались затянутые мхом болотца, а на небольших вершинах – каменные останцы, а иногда и протяжённые глыбовые развалы. Идти по этим каменным россыпям было не просто. Огромные камни были расположены, как попало, нередко острыми гранями вверх. Ступать по ним с тяжёлым рюкзаком было не только трудно, но и опасно. Глыбы часто пошатывались, и несколько раз ребята едва удержались от падения. А поскольку размеры обломков иногда достигали нескольких метров, то падать было куда.

Наконец, через пару часов путь перестал скакать вверх-вниз, а потянулся, не спеша, в гору. Ребята поняли, что они поднимаются на самую главную вершину хребта – гору Пидан. Деревья становились всё ниже, пока не перешли в подобие стелющегося по каменистому хребту стланика. А ветер, наоборот, всё усиливался.

Выход на вершину оказался неожиданным. Они поняли, что находятся на самой макушке горы только по набитым туристами многочисленным тропам. На самой вершине гордо реял установленный невесть когда, ржавый-прержавый геодезический знак, обвешанный снизу доверху ленточками памяти. По всему было видно, что место это весьма оживлённое. Тропы и тропки змеились здесь всюду, пересекались и снова раздваивались, словно заячьи тропы в заснеженной тайге. Скалы местами были исписаны автографами туристов типа «Здесь был Вася». А на одной из скал был даже изображён знаменитый знак Мира, три красных точки в виде треугольника. Здесь совсем недавно кто-то успел побывать. Под скалой дымился затухающий костерок. Но самих туристов уже не было видно. Дело было к вечеру, и ночевать, в отличие от наших путников, на горе никто не собирался.

Ребятам это было на руку. Посторонние им только помешали бы. На хребте дул сильный ветер с моря. Решили поставить палатку за камнями по другую сторону хребта, где было потише, да и полянка там подвернулась подходящая, зелёная и ровная. Установить палатку и развести костёр для ребят труда не составило. Два деревца, шесть колышков и две охапки душистой травы гарантировали уверенный отдых в уютной палатке в любую погоду.

Через полчаса ребята уже сидели у жаркого костра и с аппетитом уплетали горячую пшённую кашу с тушёнкой и запивали чёрным геологическим чаем. Они сидели на самой вершине священной горы древнего Приморья и с трепетом наблюдали, как наступающая ночь накрывала лежащий у их ног огромный мир. Далеко внизу уже царила ночь, а им на вершине ещё подсвечивал багряный закат.

– Немного же мы успели за два дня, – разочарованно заметил Сашка, с аппетитом доедая кашу.

– А что было делать? – пожал плечами Паша. – Дорога длинная и тяжёлая, к тому же малознакомая. Ведь по карте шли.

– Паша, а как мы завтра будем Тоомбу искать? – поинтересовалась Марина.

– По свидетельствам некоторых наблюдателей на горе Пидан есть несколько больших пещер. Одна из них может служить убежищем или жилищем нашего крылатого друга. Я полагаю, что мы с утра, – Паша назидательно окинул слушателей взглядом строгого учителя, – сверху вниз осмотрим всю гору. Ничто не должно ускользнуть от нашего острого взгляда. Ни тропка чуть заметная, ни ветки сломанные, ни травка примятая. В три пары глаз мы обязательно отыщем что-нибудь интересное.

– Не так просто отыскать пещеры в таких каменных развалах. В них столько ходов и пролазов. И каждый может вести в скрытую пещеру, – вставила Марина.

– Надо помнить, что мы ищем Тоомбу. А он не мышка. Вход в его пещеру не может быть маленьким. Одни крылья трёхметровые пока в пещеру втащишь, намучаешься.

Ребята посидели, помолчали, глядя на заходящее красное огромное солнце.

– Не нравится мне этот закат, – промолвил Паша. – Солнце скрывается за тёмной тучей. Это к завтрашнему ненастью.

– Да, два дня с погодой нам повезло, – поддержала Марина. – Нам ещё хотя бы один хороший денёк.

– Ладно, утро вечера мудренее, как говаривали наши деды. Давайте спать. – Саша подмигнул друзьям и забрался в спальный мешок. Друзья последовали его примеру и через несколько минут в тесной палатке послышалось ровное сопение уснувших усталых ребят.