Текст книги "ТТТ"

28. В гостях у Абдуллы

Грустно было Ефимке пробираться по раскисшей таёжной дороге-тропе одному, без средств, без припасов, увезённых грабителями, почти без надежды. Но он упорно шёл на закат солнца, зная, что там его родная земля. Каждый вечер он уходил в сторону от дороги, и там, где-нибудь в глухом овражке, хоронясь от разбойников, устраивал ночной привал. Баночку из-под взорвавшихся консервов он очень удачно пристроил под хранилище для горящих угольков, из которых он вечерами раздувал небольшой костёр. На костре сушился, готовил скудный ужин, возле него коротал прохладную осеннюю ночь. Драгоценный коробок спичек от Матвеича он берёг, как самое дорогое, ибо знал, что в путешествии огонь – это и еда, и тепло, и защита от хищников. Питаться приходилось ягодами, грибами, улитками, птичьими яйцами из поздних кладок, которые он приловчился находить и печь на костре. Иногда удавалось изловить лесную змею, которую он с удовольствием запекал в костре и жадно съедал. Много сил забирала тяжкая дорога, и надо было исхитриться их чем-то восполнять.

Однажды Ефимка в тайге набрёл на полусъеденную тушу изюбра, оставленную тигром. Зверя рядом не было, но Ефимка чувствовал, что тигр находится где-то недалеко, ушёл на водопой или ещё где-либо бродит по своим звериным делам. Но хищник должен обязательно вернуться, чтобы доесть тушу оленя, и его следует остерегаться.

Однако голод был сильнее чувства опасности. Оглядевшись по сторонам, Ефимка подскочил к туше, кинжалом отхватил от неё большущий кусок мяса, кинул его в мешок, и собрался было удирать в тайгу, как вдруг рядом с ним раздался тягучий сиплый тигриный рык. Он обернулся на звук, и ноги отказали ему. В нескольких метрах от него стоял разгневанный тигр с резко подёргивающимся хвостом, с открытой пастью, из которой раздавалось глухое рычание.

Ефимка застыл серым камнем. Тигр тоже не двигался, продолжая тихо рычать. Это продолжалось неизвестно сколько времени. Наконец, Ефимка пришёл в себя. Страх исчез, оставив одну обиду на себя, на тигра, на весь мир, в котором ему нет счастливого места. Слова сами вырвались у него, заставив тигра повернуть голову и внимательно прислушаться к мальчику.

– Ну что ты рычишь? – с обидой кричал он тигру. – Я ведь совсем немного взял мяса. Я очень хочу есть. У меня уже совсем не осталось сил, а мне ещё так далеко надо идти. Поделись со мной своей добычей, царь тайги. Ты такой большой и сильный. Ты ещё поймаешь для себя оленя, а я завтра утром могу уже не встать. Что будет тогда с моей Настенькой в моём родном Суздале? Ну, не будь такой жадиной, оставь мне этот кусочек мяса. Я всегда буду помнить твою доброту.

Жалобный голос Ефимки, казалось, заинтересовал тигра. Он наклонил голову в другую сторону и неожиданно присел на задние лапы. Затем широко зевнул и прилёг, положив голову на передние лапы, продолжая внимательно наблюдать за мальчишкой. Ефимка, продолжая без устали болтать, начал осторожно, не сводя глаз со зверя, двигаться к лесу. Тигр сделал вид, что совсем потерял к нему интерес, закрыл глаза и задремал возле туши. Кое-как, пятясь задом, Ефимка выбрался за куст, потом за другой. Потеряв зверя из виду, он развернулся, судорожно вдохнул в себя воздух полной грудью и кинулся бежать что было сил.

Опомнился он на дороге, в верной версте от опасного места встречи. Уже вечерело. Надо было думать о ночлеге. Ефимка решил пройти ещё немного по дороге, и, встретив какой-либо ручеёк, подняться по нему вверх и там заночевать. Он сосредоточенно шагал по петляющему между деревьями раскисшему лесному пути, предвкушая сытный ужин с вкуснейшим жареным мясом, подаренным ему царём тайги, как вдруг сзади из-за поворота дороги прямо на него вылетел отряд всадников. Убегать и прятаться было поздно. Ефимка остановился и стал смиренно ожидать приближения конников. Чего было опасаться ему, одинокому нищему путнику, у которого был с собой всего-то кусок оленьего мяса на ужин в котомке. Всадников было не более десятка. Когда они приблизились, он узнал в них монгольских воинов в характерных кожаных тужурках, с луками за спиной и колчанами стрел на боку.

Всадники подскакали к нему, устрашающе выставив вперёд копья и крича что-то по-монгольски. Ефимка разобрал, что у него спрашивают, где остальные грабители. Спасло его неплохое знание их языка. Не зря он столько лет томился в неволе у хана Тугуя.

– Я одинокий путник. Меня с попутчиком ограбили разбойники в нескольких днях хода отсюда. Моего спутника убили, и всех людей в обозе тоже убили, а подводы угнали в тайгу. Я иду в дальний путь. Помогите мне добраться до людей.

Монголы, сдвинув головы, посовещались вполголоса. Затем, старший из них, крикнул Ефимке:

– Нам нужен человек, видевший разбойников. Поедешь с нами.

Они посадили Ефимку на запасную лошадь, и отряд поскакал дальше, шумом и топотом копыт распугивая осторожное зверьё на много километров вокруг.

Два дня они пробирались таёжными тропами, ночуя у костра в тайге, а на третий день прибыли в крупный монгольский посёлок. Он представлял собой множество мазаных глиной землянок, окружённых походными монгольскими шатрами, кибитками, юртами. Всюду горели костры, на вертелах которых поджаривалось немало телят и барашков. Отряд проскакал через весь посёлок и подъехал к одиноко стоящему на высоком берегу реки самому большому белому шатру, вокруг которого стояла охрана с обнажёнными кривыми саблями.

Командир отряда вошёл в шатёр. Другие конники спешились, привязали усталых коней за столб у шатра, стали спокойно ожидать, приглядывая за спешившимся Ефимкой. Кто-то поправлял сбрую у коня, кто-то точил притупившееся копьё на подходящем камне. Вскоре командир вышел из шатра и позвал Ефимку:

– Сам Абдулла-бей хочет поговорить с тобой. Как войдёшь, сразу падай на колени, если хочешь жить.

В полутёмном шатре на перинах, накрытых яркими коврами, восседало несколько человек. Одного из них Ефимка узнал сразу. Это был тот самый разбойник с длинными вислыми усами, который копьём пронзил несчастного Алквилла. Он сидел чуть в стороне от других и с любопытством и тревогой взирал на вошедшего Ефимку. В центре шатра, на самых высоких перинах восседал чернобородый человек с холёным кавказским лицом. Он внимательно взглянул на Ефимку, смиренно стоящего перед ним на коленях:

– Кто будешь, откуда и куда путь держишь, отрок? – спросил он на не совсем правильном монгольском языке.

Ефимка рассказал ему свою историю. Что-то было в этом человеке такое, что вызывало у натерпевшегося юноши уважение и доверие. По мере рассказа взгляд чернобородого становился всё внимательнее и даже как-то веселее. Особенно заинтересовала его история с драгоценными камнями, подаренными Ефимке Матвеичем.

– И где же сейчас эти камни? – спросил он с большим интересом.

– Их у меня сначала отобрал мой попутчик, божий человек Алквилл. А потом вот этот человек пронзил Алквилла копьём и взял себе эти камни.

Ефимка решительно указал на сидящего в сторонке человека. Чернобородый Абдулла изумлённо взглянул на сидящего рядом:

– Так это ты, змеюка подлая, ограбил обоз, который тебе охранять доверили. Да как ты посмел обмануть меня?

Усатый разбойник стал белее шатра.

– Абдулла-бей, да кому ты веришь. Мальчишка блудный, невесть что болтает.

Абдулла рассвирепел:

– Обыскать негодяя, – приказал он страже.

Охрана подскочила к усатому разбойнику, вытащила у него из тайного кармана тот самый узелок с каменьями, аккуратно увязанный ещё бедным Алом, и с поклоном отдала его Абдулле. Тот сверкнул глазами на Ефимку:

– Эти камни?

– Точно эти. И узелок ещё тот самый, из нашей тряпицы связан.

Ефимка вытащил такой же лоскут из своей пазухи. Абдулла развязал тряпицу, высыпал камни на ладонь. Блистающей грудкой они засияли в полумраке, заставив всех разинуть рты от восхищения.

– Уведите разбойника, – приказал он охране. – И оставьте нас вдвоём.

Разоблачённого усатого предателя увели в темницу. Охрана тоже удалилась. А затем случилось вовсе удивительное событие. Как только они остались с Абдуллой наедине, тот подозвал Ефимку к себе, усадил рядом:

– Так, говоришь, что ты русский, – спросил он на странном русском языке. На таком же языке говорили и его недавние друзья Паша и Марина. Ефимка кивнул, не понимая, что за этим последует.

– Тогда, Ефимка, ты моим гостем будешь. Ты вернул мне то, о чём я и мечтать не мог долгие годы. Рассказывай мне подробно всё, что с тобой было. Ты даже не представляешь, насколько мне это интересно.

Абдулла приказал принести обед на двоих. Оголодавший за дни скитаний Ефимка накинулся на еду, между этим подробно рассказывая своему высокому покровителю историю своих скитаний. Не забыл он упомянуть и про ночную экскурсию в залитый огнями огромный фантастический город с самодвижущимися повозками, с летающими железными птицами, с блистающими огнями, который ему показали его друзья Марина и Паша. Абдулла весело смеялся и согласно кивал головой.

На этом удивительные приключения Ефимки не закончились. Абдулла оставил его при себе самым главным толмачом-переводчиком. А через полгода взял его с собой в далёкое посольское путешествие в Европу. Ровно через два года после расставания с друзьями в пещере под горой Сестра Ефимка прибыл с монгольским посольством в только ещё строящуюся деревянную Москву, где участвовал в переговорах посланца Чингисхана Абдуллы-бея с князем Георгием, основателем Московии, вошедшим в историю как Юрий Долгорукий. По завершении переговоров Абдулла щедро одарил Ефимку золотом и каменьями драгоценными за справную службу и отпустил его в родной Суздаль, который встретил Ефимку как богатого и знатного путешественника.

На весёлой свадьбе Ефимки-толмача с Настей, дочкой богатого купца Устина, гуляла вся знать суздальская и гости из Москвы во главе с князем Георгием. Был на свадьбе и гость из далёкого Рима, кому счастливый Ефимка-жених рассказал о своём невезучем друге монахе Алквилле. Гость из Рима эту историю вписал в свои донесения из Московии. Но кому она была теперь нужна, эта старинная история неистового католического миссионера в благоденствующем вечном городе Риме.

Но до сих пор в древних документах города Суздаля нередко встречаются бумаги, подписанные его воеводой Ефимием – толмачом. Ефимка прожил длинную и удачную жизнь. Уже в годах, на народном вече он был избран городским воеводою. Правил он честно и справедливо, чем снискал уважение граждан славного свободного города Суздаля. Спички, подаренные ему Матвеичем, он хранил как самую дорогую волшебную вещь. Однажды он показал действие чудесного огня своему знакомому, учёному-алхимику из северной страны. Тот очень заинтересовался этим необыкновенным явлением, в результате чего спустя некоторое время в Швеции были изобретены первые в мире спички из белого фосфора.

Но мало кто знал, что самой большой радостью для городского головы были долгие вечера при свечах в его просторном доме, когда вокруг него собиралась вся окрестная ребятня и воевода Ефимий, с загадочной улыбкой на лице, рассказывал им про свои удивительные приключения в далёком монгольском плену, про своих верных друзей Пашу, Марину и удивительного стражника Матвеича, который мог зажигать огонь одним волшебным движением пальца, про необыкновенную золотую статую, про сияющий огнями неведомый город у моря с самодвижущимися повозками, высокими красивыми зданиями, про умелое и храброе таёжное племя Белого Леопарда, его мудрого вождя Унушу, и все-все свои другие необычайные приключения в дальних краях. Далеко за полночь заканчивал рассказывать он детям эти истории, и сам уже не знал, было ли это с ним на самом деле, или это всё приснилось ему в давних, волшебных снах.

Один из его внимательных слушателей, повзрослев, записал воспоминания суздальского головы в летописные книги, откуда мы и узнали историю его необыкновенного путешествия из Находки в Суздаль в далёком тринадцатом веке. А в Суздальском городском музее есть ценный экспонат, древний серебряный крест, который, по легенде, хранил у себя знаменитый суздальский воевода Ефимка-толмач.

29. Найти и потерять

После прощания с Тоомбой все поскучнели и присели отдохнуть в большой зале, у проёма-окна, откуда открывался вид на устье Сучана с высоты птичьего полёта. Люди Унушу в центре пещеры развели небольшой очаг-костёр, на который Паша скоренько пристроил свой видавший виды прокопчённый походный котелок.

– Паша, а всё-таки, как ты думаешь, кто же он на самом деле, этот необыкновенный летающий спасатель?

– Не знаю. Получается, что он просто машина, запрограммированная на спасение людей, а может, и не только людей.

– А почему он пил «кока-колу»?

– Кожа у него тёплая и живая. Значит, какой-то обмен веществ у него в теле присутствует. Видимо, для этого он и пил жидкость.

– Он какой-то странный, такой одинокий и печальный.

– А ты где-нибудь видела улыбающуюся стиральную машину или грузовик. Это же машина, обтянутая кожей, имеющая форму человека. Или, если угодно, компьютер с определённой программой. А до моделирования эмоций мастера, изготовившие его, видимо, ещё не доросли.

– У моего папы, когда он работал инженером, был горбатенький «Запорожец». Так вот этот скромный автомобиль всегда улыбался, причем так смущённо, будто извинялся за свою убогость. Точно так себя ведут очень простые люди, попавшие вдруг впервые под внимание толпы. Они так смущаются, что другим тоже неловко от этого становится.

– Ах, вот как. Тем не менее, они очень хорошие люди, если умеют смущаться и просто улыбаться. А он спасателем не работал, твой «Запорожец»?

– Именно спасателем он и был. Он спасал нашу семью. И на дачу, и на рыбалку, и за папоротником нас возил. Бывало, разваливался на ходу, но папа тут же ставил всё на место, и мы ехали дальше.

– Тоомба вроде не разваливается, хотя монголы потрепали его изрядно. Интересно, где его хижина, или ангар, скажем, если он летающая машина. Ну да ладно, об этом потом договорим. Сейчас следует подумать, что нам делать дальше. Сколько можно скитаться по пещере в темноте. Унушу с войском отпускать пора. Без вождя его народу туго приходится. Матвеичу домой с вахты уже давно пора явиться. Семья, небось, в догадках теряется. Как ты думаешь, Матвеич? – спросил Паша вахтёра, сидящего у окна и уже вместе с Унушу смолящего очередную сигарету. Матвеич крепко затянулся, выпустил в окно густую струю дыма и пробасил в ответ:

– А ничего, потерпят. Я, бывало, не раз, по необходимости, оставался на вторую смену, подменял товарищей. Теперь они меня выручат, отстоят вахту за меня.

– Это правильно, Иван Матвеевич. Но что сейчас для нас самое важное, так это вернуться в своё время. А то, Иван Матвеевич, придёте вы на вахту, а там и здание-то ваше ещё не построили, а то, глядишь, снесли уже по старости.

– Да кто ж его сносить-то будет. Оно новое ещё. Только пятилетие скоро отмечать будем.

– Это не от нас зависит. Если петля времени забросит нас лет на сто вперёд, что делать будем? Вернёмся в Находку, а её нет. Затопило наш город волнами Японского моря вследствие глобального потепления. Но мы опять не о том. Марина, где нам искать Кляксу с «Марин Голд». Надо поторапливаться. За нами по пятам Ахмед с Дэном мчатся, вооружённые до зубов и выше. Да и Сашку нужно как-то найти. Не может же он пропасть навсегда. Если мы без него явимся, нам его родители такой импичмент устроят, мало не покажется.

– Паша, я не знаю, как нам быть. Мы прошли практически всю пещеру, обыскали все её закоулки. Ведь с нами Унушу, а лучше него пещеру никто не знает. И нигде нет следов ни Саши, ни Батти, ни «Марин Голд», ни Кляксы. Где же эта маленькая чёрненькая волшебница? Клякса! Клякса! – вдруг неожиданно даже для себя громко крикнула Марина в тяжёлый мрак пещеры. – Где ты?

Только гулкое многократное эхо отозвалось в ответ Марине. Ребята помолчали, невольно прислушиваясь. Внезапно где-то вверху, в темноте пещерного свода послышался какой-то шорох, некое тихое постукивание, почувствовалось чьё-то незримое присутствие, призрачное странное скрытое движение. Паша включил фонарь, направил его яркий луч вверх и, поражённый, застыл, не смея вымолвить ни слова. Так же молча, уставившись вверх, затаив дыхание, замерли все члены этого маленького отряда пещерных скитальцев.

Высоко над ними, под самым сводом пещерного зала в воздухе беззвучно парила золотая статуя. За ней темнела глубокая ниша, в которой статуя пряталась всё это время. Золотым блеском слепя глаза встречающим, она медленно и величаво опускалась к ногам остолбеневших зрителей. Наконец она опустилась на пол пещеры, глухо стукнув металлом о камень. Тотчас от статуи отделился чёрный комочек, на тонких ножках метнувшийся к Марине и деловито устроившийся у неё на плече.

– Клякса! – ахнул Паша, протирая вдруг вспотевшие от волнения очки. – Вот это здорово! Марина, ты посмотри, какая она умница. Дождалась-таки нас.

Марина радостно прижала чёрный комочек к щеке, ласково погладила его:

– Какая ты молодчина, Кляксочка, что дождалась нас. И «Марин Голд» сохранила. Вот как только выберемся отсюда, угощу тебя самыми вкусными конфетами. Ты любишь конфеты?

Клякса скромно помалкивала, доверчиво прижимаясь к плечику девочки.

Первым к золотой фигуре девушки подошёл Унушу. Он погладил её по холодной щеке, подозвал к себе Марину и словами и жестами показал, что дарит ей это золотое сокровище. Марина благодарно поцеловала старика в лоб.

– Спасибо, дорогой Унушу. Это будет прекрасный подарок нашему городу. Теперь весь мир узнает о нас. Мы поместим эту легендарную «Золотую бабу» в музей и напишем, что это дар Находке от вождя племени Белого Леопарда Великого Воина Унушу. Пусть все знают, какие люди жили на нашей находкинской земле в старые древние времена.

Затем к статуе подошёл ошеломлённый Матвеич. Он погладил золотое тело, попробовал приподнять его, но только смешно покряхтел при этом. Статуя даже не шелохнулась.

– Вот это сокровище, – раздался его восхищённый голос. – Это же целое месторождение золота в одном слитке. Унушу, ты где разжился таким богатством? Не жалко расставаться?

Унушу как всегда правильно понял обращённый к нему на незнакомом языке вопрос. Он небрежно махнул рукой:

– Тама. Многа, многа, – ответил он уже знакомыми ему словами.

Паша обнял старика:

– Спасибо, Унушу. Вот мы и выполнили самую главную нашу задачу. Нашли, наконец, неуловимую нашу «Марин Голд». Но нам надо торопиться. Теперь надо побыстрее спрятать эту золотую леди, пока нас не обнаружили наши конкуренты.

– Поздно, Паша, – раздался голос со знакомым европейским акцентом из темного угла пещеры, где скрывался один из заваленных обвалами пещерных ходов. – Это мой золото, я никому не отдать, и не надо мне мешать.

Метнувшиеся туда фонари высветили в этом углу стоявшего в проходе Дэна. Выйдя из своего укрытия, он уверенно шагнул к золотой фигуре, тоже бережно погладил её, и что-то резко произнёс, словно отдал какую-то команду. Тотчас Клякса, разнежившаяся на плече Марины, упала вниз и рассыпалась тонкой сетью на золоте «Марин Голд». Дэн опять что-то скомандовал, и золотое сокровище медленно воспарило над неровным полом пещеры и двинулось по проходу к выходу из пещеры. Довольный Дэн весело помахал оставшимся в пещере рукой, и двинулся вслед за ней. Ребята возмутились. Паша стал перед статуей и загородил ей дорогу.

– Дэн, оставь сейчас же нашу золотую Марину. Это собственность Унушу, и он только что подарил её нам и всему нашему городу. Унушу, не отдавай её этому грабителю, – указал он на похитителя. Унушу что-то скомандовал своим воинам, и они тут же перегородили статуе и Дэну путь копьями и настороженными скорострельными арбалетами.

– Это мой золото, по праву Космоса, – решительно возразил Дэн. – Его для меня бережёт это, Клякса. И никто не сможет отобрать мой золото у меня.

– Ну, это ты не прав, итальянский разбойник, – раздался спокойный голос с кавказским акцентом уже из другого угла. – Оно было наше с тобой. Но ты подло нарушил условия нашего договора и лишился права на это сокровище. Сейчас оно уже моё, и вряд ли ты сможешь спорить со мной по этому поводу.

В темноте вспыхнули мощные фонари, и все увидели сурового, без обычной своей улыбки Ахмеда с автоматом в правой руке, а левой рукой он демонстративно поигрывал ручной гранатой. За ним в проходе виднелись внушительные фигуры двух его спутников, тоже вооружённых до зубов и выше. Один из его молодчиков, довольно осклабившись, неожиданно дал короткую очередь из автомата в окно пещеры. Воины Унушу от неожиданности попадали на пол, остальные застыли от безнадёжности ситуации.

– Вот именно. На этот раз мы не дадим себя одурачить, – заявил довольный произведённым эффектом Ахмед. – Отойдите от этой золотой безделушки. Дэн, прикажи своей помощнице доставить золото туда, куда я прикажу.

Разом помрачневший и осунувшийся Дэн молча кивнул, что-то буркнул Кляксе на своём языке.

Ахмед улыбнулся:

– Вот так-то лучше. А теперь, Дэн, скомандуй своей помощнице, чтобы она вывела нас отсюда в город вместе с этой золотой леди.

Дэн опять что-то шепнул Кляксе. «Марин Голд» покачнулась, медленно приподнялась над полом и плавно двинулась к выходу из зала. Но едва она приблизилась к стене, как в известняковой толще возникло увеличивающееся фиолетовое пятно, в котором вскоре заклубился уже всем знакомый сиреневый туман. Золотая статуя вошла в него и исчезла. За ней в сиреневый туман торопливо кинулся и исчез Ахмед, затем Дэн и их оба спутника. Все остальные в пещере стояли застывшие, словно окаменевшие. Первым опомнился Матвеич. Внезапно он сорвался с места и кинулся вслед за исчезающими в тумане времени мафиози.

– Эй, вы куда? Это же наша статуя, верни сейчас же, – закричал он, подбегая к клубящемуся окну в стене. Пытаясь воспрепятствовать их бегству, он схватил последнего бандита за куртку, но тот рванулся и исчез в тумане, втянув за собой и некрупного Матвеича. Вслед за этим сиреневое клубящееся окно времени несколько раз моргнуло и стремительно закрылось, оставив за собой ту же мрачную известняковую скалу.

Всё произошло столь стремительно, что никто в пещере не успел даже пошевелиться. Лишь Паша попытался остановить Матвеича, но безуспешно. Он оглянулся на Марину.

– Вот, негодяи, опять отобрали у нас нашу золотую статую. Матвеич с ними исчез. Да что же это происходит? Все куда-то исчезают, а отвечать нам с тобой придётся.

– Да, Паша, жаль, что они удрали. Но мы никак не могли помешать им. Даже Клякса не решилась на это, хотя не любит их. Очевидно, она специально была оставлена Эборгом Дэну в помощь, и не может его ослушаться. А что мы могли противопоставить этим вооружённым автоматами и гранатами головорезам. У нас всего-то десяток средневековых арбалетов. Это же нереально. Не расстраивайся, Паша. Может, всё ещё как-то образуется. Хуже другое. Вот как бы они с Матвеичем не расправились. Свидетель им совсем не нужен. И другое. Они все уже, наверное, у себя дома в Находке, а мы всё ещё здесь.

– Марина, ты как всегда права. «Марин Голд» мы опять потеряли, хоть и не по нашей вине. Теперь нам нужно хотя бы вернуться домой целыми и невредимыми. Сашку надо отыскать. Но где и как его искать? Окно в наше время уже закрылось. А вдруг навсегда? Странно как-то, кто же его открывает? То ли это Клякса способна на фокусы со временем, то ли оно случайно так удачно или неудачно для нас открывается и закрывается. Если это Кляксочка, тогда почему для нас она ещё раз не откроет такое окно?

Паша задумчиво покачал головой и огляделся. В сумраке пещеры коптящими факелами выхватывались серьезные настороженные лица воинов Унушу, а сам он, сильно заскучавший после исчезновения друга Матвеича, сидел перед ребятами и внимательно смотрел им в глаза, словно спрашивая:

– Что вы решите делать сейчас?

А Паша как раз сейчас и не знал, что им теперь делать. В это время его взгляд привлекло странное тёмное пятно в дальнем углу пещеры, как раз там, где исчезли в сиреневом тумане Ахмед со своими бандитами, и решивший им помешать Матвеич. Паша подошёл поближе, посветил фонариком, нагнулся и у него в руках оказался отливающий чёрной металлической злостью автомат с рожком и свисающим с него ремнём.

– Марина! – голос Пашки аж звенел от удивления. – Ты посмотри, какой сюрприз нам приготовила наша миленькая Кляксочка. Она разоружила наших обидчиков до нуля. Да тут нам арсенал остался на целый стрелковый взвод. Похоже, что они ушли отсюда только с зубочистками.

Марина подскочила к нему. Под стенкой пещеры аккуратной грудкой было сложено оружие. Марина впервые видела перед собой эти настоящие смертоносные изделия двадцатого века. А Паша восхищённо перебирал лежащее под стеной вооружение – автоматы, пистолеты, гранаты, снаряженные магазины, и даже острющие бандитские ножи.

– Смотри, Марина, это знаменитый «Калашников», а это «Узи», такой маленький портативный автомат израильского производства. Его особенно любят диверсанты и бандиты. Чёрный пистолет – знаменитый «ТТ», оружие Великой Отечественной войны. А этот, рыженький – пистолет Макарова. Он создан уже после войны и сейчас является основным личным офицерским оружием. Ты смотри! – голос его даже пресёкся от восторга. – А магазинов заряженных сколько! Тут даже гранаты есть. Это они, ручные гранаты, «лимонки» по-военному. Их надо убрать подальше. А то эти мальчики, – он кивнул на невозмутимых бойцов Унушу, – по неопытности чеку выдернут. И удивиться не успеют оружию будущего.

К ребятам подошёл Унушу. Он заинтересовался их оживлённым разговором и, указав на груду оружия, что-то спросил по-своему. Паша понял вопрос удивлённого старца.

– Это оружие, Унушу. Оборона, понимаешь, пиф-паф и всё спокойно.

Унушу непонимающе покачал головой.

– Пиф-паф, – повторил он и снова покачал головой.

– Не понимаешь. Сейчас покажу в действии.

Паша взял автомат в руки по-боевому, снял его с предохранителя, и, прицелившись в тёмную глубину пещерного хода, нажал на курок. Короткая автоматная очередь оглушительно взорвала пещерную тишину. От неожиданности воины Унушу снова упали на колени, но Унушу устоял, только побелел лицом, ставшим заметным даже в пещерном мраке. Марина тоже вздрогнула от неожиданности. Только Паша нарочито спокойно и даже небрежно, по-мальчишески улыбнулся:

– Вот видишь, теперь нам не страшен даже сам Чингисхан. Пусть только сунется. Его довольная улыбка сменилась недоумением. В пещере, куда ушли пробные Пашины выстрелы, послышался какой-то шум, даже вроде чей-то топот. Паша включил фонарь и посветил в тёмный проход. Весь пещерный ход был забит монголами. Но все они стояли на коленях. Луки и копья лежали рядом.

– Вот это да, – протянул Паша. – Ещё чуть-чуть, и мы все стали бы ёжиками во мраке, но мёртвыми. Спасибо тебе, милая Кляксочка. Во время же я занялся показательной стрельбой.

Он подозвал к себе Унушу. Самыми простыми словами и жестами он попросил вождя выйти к монголам и на их языке попросить их удалиться, иначе он со своим оружием их уничтожит. Понятливый Унушу вышел в проход. Он держал очень длинную для себя речь, не менее пяти минут. Но после его выступления монголы дружно поднялись с колен, взяли свои луки и двинулись туда, откуда пришли. Тут стремительная стрела, выпущенная чьей-то коварной рукой из толпы, просвистела в темноте и ударилась в стену рядом с Пашей.

– А, вы так, – рассердился Паша и дал длинную очередь из автомата в проход повыше голов врага. Очередь получилась очень эффектная. Трассирующие пули со зловещим свистом прошили пещерный мрак, и это окончательно убедило монголов, что надо уносить ноги. К тому же, в толпе послышались чьи-то истошные вопли. Очевидно, одна из пуль рикошетом задела кого-то из толпы, и это усилило эффект психологического воздействия. Через минуту в проходе уже никого не было.

– Знай наших! – задорно прокричал в темноту Паша и подмигнул оторопевшему Унушу. – Надеюсь, что они ушли уже насовсем. Унушу, – обратился он к старику-вождю, – теперь вам не страшен никто, хоть Александр Македонский со своими слонами. Но это только пока есть патроны. Поэтому будем их экономить. Марина, – обратился он к подруге, – я думаю, что хватит нам странствовать по этой уже изрядно надоевшей пещере. Золотую Марину мы потеряли надолго, может быть, что и навсегда. Нам бы сейчас поскорее выбраться из пещеры и обратиться в милицию, чтобы власти перекрыли пути вывоза золотой статуи из города. Сашу здесь тоже вряд ли мы отыщем, скитаясь по тёмным коридорам. Он сам должен выйти на нас. Тоже, наверное, беспокоится, куда мы подевались, и что с нами случилось. Да и Унушу пора вернуться к своему племени. Кроме того, надо проверить, куда удрали монголы. Пора выходить из пещеры и там решать, что делать дальше.

– Совершенно верно, – поддержала друга Марина. – Нам уже нечего делать в этой чёрной дыре. А с таким вооружением никакие монголы нам уже не страшны. Только надо Унушу научить пользоваться оружием нашего времени. Вот этим ты и займёшься первое время наверху. А я проверю, чему научились местные девушки за прошедшие несколько десятков лет с моего первого посещения. А там, глядишь, может быть, что-либо и про Сашу узнаем.

Выход из пещеры занял совсем немного времени. Через час все уже стояли на поляне перед входом в пещеру, щурились от яркого солнца и с удовольствием вдыхали свежий лесной воздух. Монголов не было нигде видно. Унушу встретился со своими разведчиками, которые поведали вождю, что монгольский отряд в панике выбежал из пещеры, после чего всё вражье войско спешно собралось и отступило за реку. Паша остался очень доволен полученным результатом.

– Унушу, сейчас можешь смело собирать народ свой в посёлок. Больше сюда они не придут. А если придут другие, то мы научим вас, как с ними справиться.

Разослав гонцов для общего сбора племени, ребята с отрядом Унушу заночевали в разрушенном посёлке под Сестрой. Чжурчжени до вечера ловко восстановили проваленные крыши в нескольких землянках, привели в нормальный вид большущее жилище вождя, в котором разместился Унушу с ребятами. Посреди жилища вождя, на сухом земляном полу развели костёр, на котором поджарили целиком подстреленного молодого поросёнка. Пока мясо жарилось, Паша принялся обучать Унушу обращению с оружием.

– Вот эта мушка должна попасть в прорезь прицела автомата вместе с целью, – важно старался педагог, сам никогда не державший в руках автомата. Но других знатоков здесь не было. – А затем нажимаешь вот на этот крючочек, и…

Одиночный выстрел вновь заставил Унушу побледнеть, но дырка в старом пне, послужившем хорошей мишенью, заставила его удивлённо поднять брови и недоумевающее покачать головой. А Паша опять терпеливо объяснил вождю, что надо делать, после чего тот, сделав свой первый выстрел, вскочил на ноги и долго что-то кричал кому-то за рекой, грозя кулаками и выкрикивая явные угрозы.