Текст книги "Кандидат в маги"

3

Тема был совершенно недоволен отведенной ему ролью. Точнее, ролью, отведенной ему и всем остальным Крысам.

Во-первых, именоваться Крысы теперь должны были не гордо и хищно – стаей, а глупо и пошло – «молодежной ячейкой „Партии любителей магии“«. От эдакого словосочетания всех Крыс попросту перекашивало и вгоняло в уныние.

Во-вторых, задачи, которые ставились перед ними предвыборным штабом, вообще не отвечали свободолюбивому духу Крыс. Ибо должны они были просто расклеивать там и сям плакаты, да слоняться по городским улицам, раздавая прохожим листовки с призывом голосовать за Независимого Кандидата.

Совсем не так видел свою роль Тема. Впрочем, толком он и не смог объяснить, чего же именно он хотел. Во всяком случае, не этого. Но Тема понимал, что, только действуя на стороне светлых сил, он хоть как-то сможет помочь распутать клубок проблем, созданных, может, и не по его прямой вине, но при его непосредственном участии.

Тема как раз стоял под памятником Пушкину вместе с Гарью и Рванью, уныло качающими над головой плакатами «Партия любителей любит вас!» и «Любите девушки простых любителей!».

Сам бронзовый поэт с брезгливостью поглядывал на эти перлы и закатывал глаза, бормоча под нос какие-то ругательства. Многие кандидаты пытались склонить Пушкина на свою сторону, считая его прирожденным креативщиком, но статуя лишь отмахивалась от этих предложений, как от назойливых голубей, норовящих справить нужду на голову поэта.

Статуи вообще панически боялись политики: они словно чувствовали, что любые политические встряски чреваты их низвержением с пьедесталов. Поговаривали, правда, что Железный Феликс, все-таки, согласился поработать на Генерала: ведь он давным-давно пылился на свалке, и терять ему было нечего. Но, может, это были лишь слухи…

Вся эта томная расслабленность мигом слетела с Крыс, когда они заметили на площади некоторую оживленность. Со всех сторон сюда начал стекаться народ – с разноцветными флагами, с плакатами и транспарантами в поддержку самых разных Кандидатов в Маги. Они шептались между собой, нервно оглядываясь, словно ждали какого-то подвоха.

Вообще-то, митинг здесь как раз и ожидался – не зря Тема с друзьями размахивали тут своими лозунгами. Только вот выглядел вновь собирающийся люд уж как-то слишком обеспокоенным.

– Оставайтесь здесь, – сказал Тема приятелям. – Я пойду, посмотрю, что там такое.

– Опять трепаться будут, – равнодушно бросил Гарь. – И без того понятно, о чем. Надоело уже. Может, в кино пойдем лучше?

Тема заколебался: все эти выборы действительно порядком надоели, а кинотеатр был совсем рядом. Но вдруг он увидел нечто такое, что заставило его сердце испуганно сжаться: сюда, прямо к площади подползало серое, поначалу совсем незаметное… щупальце Мрачного Будущего!

– Смотрите! – выдохнул Тема. – Ползет!

Крысы немедленно побросали на землю плакаты и лозунги: зрелище захватило их, вызывая страх и любопытство одновременно: все уже слышали рассказ Темы, побывавшего ТАМ. И хотя не очень-то верили ему, но не могли отвести взгляда от жуткого щупальца.

А люди все собирались и собирались. Они смотрели на это щупальце Будущего, словно ждали от него чего-то особенного. И Будущее не заставило ждать слишком долго.

Плотный серый туман запузырился и оформился во множество странных черно-белых фигур – как будто бы в яркую и цветную жизнь волшебного города Москва какой-то легкомысленный дизайнер задумал вставить эдакие черно-белые вклейки.

Серые фигуры неожиданно оторвались от породившего их тумана и направились в разные стороны – словно ветер сдул семена с огромного серого одуванчика. Фигуры немедленно растворились в толпе, но люди отнеслись к этому сдержанно: в Волшебной Москве чудеса давным-давно стали обыденностью.

Все с напряжением следили за тем, как медленно извивающийся отросток оформился в некое подобие лица – лица, своим видом вызывающего одновременно отвращение и робость, но все-таки притягивающего к себе какой-то необъяснимой властностью.

– Люди прошлого… – низко и глухо пророкотала огромная пасть. – Вы, наверное, удивляетесь: зачем я собрало вас здесь? И что же я вообще такое? Признаться, я само задаюсь этим вопросом и не нахожу ответа. Я знаю только одно: я порождение вашего времени, и у меня достаточно поводов таить на вас обиду. Но я решило как раз не таить ее. И говорю о ней прямо…

Чудовище издало ломаный неприятный звук, который, наверное, должен был изображать смех. Этот кошмарный смех прекратился так же внезапно, как и начался.

– Я вас ненавижу… – размеренно произнес голос Мрачного Будущего. – Я долго задавало себе вопрос: кто я, уродливое болезненное чудовище? И нашло только один ответ: я – порождение вашей глупости и безответственности. Вы, люди, никогда не думаете о Будущем. Вам кажется, что вы никогда не столкнетесь с ним, всегда пребывая в своем безопасном и уютном Настоящем. Что Будущее, порожденное вами, совершенно беззащитно, что оно никогда не развернется и не укусит вас – его мучителей из далекого прошлого…

Снова раздался этот отвратительный смех, и теперь камни под ногами вздрогнули. Бронзовый Пушкин задумчиво смотрел на разглагольствующее чудище, и взгляд его был невесел. Он даже кивнул пару раз, словно бы соглашаясь с доводами обиженного Будущего.

А то продолжало:

– Ваши тираны и душегубы всегда чувствовали себя безнаказанно, зная, что никогда не увидят мести потомков замученных ими жертв. Преступники и злодеи своими грязными руками творили самое кошмарное Будущее, даже не задумываясь об этом. Но и это не самое главное…

Чудище криво улыбнулось, выдержав эффектную паузу, и продолжило:

– Но больше всего вины за то, что случится в Грядущем лежит не на отдельных негодяях, вовсе нет! Это было бы слишком просто для меня: воспользоваться случаем и расправиться с десятком-другим мерзавцев. Нет, вся ответственность за Будущее лежит на вас – на тех, кого наивно называют себя «обычные люди»! Вы, обыкновенные, простые и ни чем таком не помышляющие глупцы – вы и есть виновники всех бед вашего собственного Будущего!

Вы и только вы – а вовсе не политики и правители – виноваты во всем, что станет с вашими же собственными потомками! Вы творите зло, разъедающее грядущее, вы собственными руками губите своих же потомков уже сейчас, а значит, просто не имеете права на существование…

…Тема слушал все это, и чувствовал, как волосы на голове у него становятся дыбом. Прочие же люди, которых собралась уже огромная толпа, казалось, просто внимали словам, впитывая информацию и принимая ее как должное. Меж людей стояли те самые унылые черно-белые фигуры, и Тема вдруг понял, кто это такие.

Это были те самые потомки, точнее их фантомы – детей, внуков, правнуков этих же людей. И смотрели они на своих предков из настоящего со скорбным упреком. А люди лишь вжимали головы в плечи от страха и стыда – и продолжали слушать.

Тема затравленно огляделся: его друзья-Крысы тоже, словно загипнотизированные, смотрели в рот этому монстру-Будущему. Тема понимал, что на него, Магистра, возможно, слова чудовища действуют иначе, но и он продолжал слушать, боясь упустить хотя бы слово из сказанного.

– …Вы, люди Настоящего, породили меня, – продолжало Будущее. – Вы своими руками слепили меня, и дали мне единственное предназначение: погубить этот отвратительный мир. Вы сделали когда-то свой выбор и за него вам придется поплатиться. Что? Вы хотите сказать мне, что еще не успели сделать свой выбор и вам не за что нести наказание?

Будущее оскалилось в кошмарной улыбке, и в пустых глазницах его сверкнула звездная бездна.

– Верно! – пророкотало Будущее. – Я специально вернулось чуть раньше – чтобы насладиться тем, как вы сами прыгнете в пропасть. Скоро, очень скоро вам придется сделать свой выбор.

И вы ошибетесь.

Вы обязательно ошибетесь, потому что иначе и быть не может. Иначе я просто не смогло бы наступить… Почему я все это вам говорю, спросите вы? Я хочу насладиться вашими муками и метаниями! Ведь вы теперь знаете, что любой выбор – какой бы вы ни сделали – с неизбежностью станет ошибкой. И тогда я нанесу свой карающий удар.

Но ведь тогда не наступит это самое Мрачное Будущее, скажете вы, верно? Да, какой смешной парадокс!

…Чудовище расхохоталось так, что затряслись стены домов, и посыпались в округе разбитые стекла.

– Ну и дьяволу! – мертвым голосом сказало чудище. – Я настолько ужасно, что просто не должно никогда наступить. Я исчезну – и утащу с собой в небытие и ваше ничтожное Настоящее! Ну, что же вы сникли люди?! У вас еще есть время на ошибки! Готовьтесь к своему последнему и самому нелепому выбору! Соберите свою глупость в кулак – и доведите ее до предела! Я верю в вас – ведь человеческой глупости нет предела!

…Смех монстра растворился в испуганном реве толпы. Некоторые люди бросали свои плакаты и флаги и ужасе разбегались. Другие напротив – потрясали кулаками и бодро кричали какие-то возвышенные фразы. Некоторые рыдали в обнимку со своими черно-белыми родственниками из Мрачного Будущего.

А серое щупальце уже медленно отползало назад. И вслед ему визгливо кричали проклятья и кидали булыжники старые знакомые Мясорубщики. И впервые Крысам захотелось присоединиться к своими врагам в общей ненависти к этому серому и мрачному чудовищу.

Хотя бы за то, что оно бросило в лицо людям правду. Отвратительную, мерзкую правду, ту, о которой никто и когда не желает думать, но которая живет независимо от желания человека.

Тема был слишком юн, чтобы размышлять о своей ответственности за Будущее. Юности вообще не свойственно думать о Будущем. Но он сам выпустил из бутылки этого джинна. И волей-неволей, обратился к совсем уж не детским проблемам.

И самое главное: со вмиг оледеневшим сердцем Тем почувствовал, что обращалось чудовище не к кому-то, а именно к нему, к Теме. Ведь именно он уже сделал тот самый, единственный и совершенно неправильный выбор, из-за которого Будущее собиралось сожрать породившее его Настоящее.

А потому Тема вытер рукавом свитера проступивший на лбу холодный пот и сказал сам себе дрожащим от слабости голосом:

– Я не могу ждать. Я должен… Я должен…

4

Во второй раз Тот Свет равнодушно встретил гостей из Волшебной Москвы. Здесь, в ядовитом царстве Успеха всем было наплевать на троих чем-то озабоченных чужеземцев и таксиста, путь и с весьма хитрым взглядом.

Бесплотного Игрока номер ноль, конечно же, никто не замечал вовсе.

Несмотря на это, любители с удивлением обнаружили, что здесь, на другом конце планеты, продырявленной насквозь деятельными гномами, вовсю движется подготовка к выборам Мага. И, конечно же, особое внимание уделялось тут особе собственного кандидата – мистера Мистера.

Повсюду висели огромные плакаты, на которых надувной мистер Мистер ослепительно улыбался то в обнимку с гномами, то в компании с юными ведьмами, то радостно тряс руки свирепым крылатым военным.

То он, усталый и загоревший, сидел за рулем трактора, то в строительной каске с интересом наблюдал за прокладкой канализации, то с азартом доил корову, то выталкивал из грязи застрявшую телегу (последнее особенно потрясло любителей, так как они не могли взять в толк, откуда на землях Успеха взялась телега и такая жирная грязь).

Огромный мистер Мистер парил в небе в виде воздушного шара, по улицам гуляли дети с масками мистера Мистера, и каждый желающий мог сфотографироваться с его плоской картонной фигурой, которая при этом оглушительно хохотала норовила приобнять за талию и пожать руку своей неудобной картонной лапой.

В довершение общего впечатления друзья умудрились попасть в пробку, вызванную роскошным парадом в поддержку мистера Мистера. Парад, правда, был омрачен некоторым конфузом: очередную надувную фигуру мистера Мистера, которую волок украшенный цветами и воздушными шарами тягач, какой-то хулиган проткнул ножиком. Отчего мистер Мистер оглушительно завыл, сорвался с места и принялся носиться меж небоскребов, словно отпущенный на свободу воздушный шарик, клапан которого забыли, как следует, закрутить.

Взбесившийся мистер Мистер выбил немало небьющихся стекол в стенах домов, и учинил множество прочих разрушений, расколошматив десяток автомобилей, и разогнав испуганных зевак. Наконец, обмякнув, он позорно шлепнулся на улицу, накрыв при этом собою марширующий оркестр в яркой старинной форме.

– Да, – сказал несколько придавленный избытком впечатлений Богдан. – Выборы – сложная штука…

– И не говори! – протянула Криста.

– Главное – не терять бодрости духа! – сказал невидимый Кандидат в Маги.

– Ну, если вы потеряете и это, от вас вообще ничего не останется, – довольно бестактно заметил Эрик.

Таксист Гриша сдержанно фыркнул, а Криста с упреком покосилась на Эрика. Впрочем, Кандидат не стал обижаться (во всяком случае, не подал виду), а только поинтересовался:

– Ну, и куда мы двинем дальше?

– Так, надо разобраться, где тут лучше всего делают этих самых големов, кадавров и прочих гомункулюсов… – задумчиво произнесла Криста. – Гриша, где тут у вас справочная?

– Сидит рядом с вами, – важно ответил Гриша. – Я примерно понял, что вам нужно. Ну, и сразу же совет, если хотите…

– Хотим! – быстро сказал Богдан.

– Здесь, конечно, можно найти дорогой бутик, в котором вам предложат отличное тело от ведущих мировых фирм. Китайского подпольного производства, конечно, – задумчиво сказал таксист. – Но если вас интересует не бренд, а качественный продукт по разумной цене…

– Именно! – воскликнул Богдан. – У нас избирательный фонд, как бы это мягко сказать…

– Отсутствует, – с готовностью подсказал Эрик.

– Вот именно, – хмыкнул Богдан. – Нам лишь бы оно ходило и избирателей не сильно отпугивало…

– Но хотелось бы, чтобы хоть как-то прилично выглядело… – подозрительно произнес Кандидат. – Мне же тоже в зеркало смотреть придется…

– Все будет в самом высшем виде, даже не волнуйтесь! – заверил таксист. – Лучшие тела собирают в Лукоморье. То бишь, на Брайтон Бич…

– Ага… – сказал Богдан и замолк.

– Так вы ж в прошлый раз даже не решились туда ехать? – осторожно сказала Криста.

– Ага, – кивнул таксист. – Но ведь я уже побывал на родине, повидался с родней. Теперь и помирать не страшно!

Игрок номер ноль зашелся в испуганном кашле.

– Все настолько серьезно? – проговорил Эрик.

– Надеюсь, что нет, – озабоченно проговорил таксист и извлек из-под сиденья увесистую бейсбольную биту. – Однако через сказочный Бруклин ехать, все же, придется…

– Я вот спросить хотел, – сказал любознательный Богдан. – Мы же этих, мавроамериканцев, бояться должны?

– Ну? – нервно сказал таксист.

– Так вроде их больше должно быть не в Бруклине, а Гарлеме, – сказал Богдан. – Так вроде?

– Какой ты умный, – усмехнулся таксист. – Только нету больше никакого Гарлема.

– Как это? – удивился Богдан. – А что есть?

– Большая черная дыра, – сказал таксист. – Очень большая и очень черная. Я не астроном, так что подробностей не знаю. Но подымать эту тему в Бруклине не советую.

– Дайте-ка, я предположу: это неполиткорректно?

– Типа того…

Въезд в Сказочный Бруклин отнюдь не напоминал сказку. Сразу же за огромным ржавым мостом громоздилась нелепая колоннада из старых железных бочек, над которой красовалась небрежная надпись:

ПРОЧЬ, НЕВЕРНЫЕ!

– Интересно, на каком это я зыке написано? – прищурился Эрик. – Я не силен в английском, но и на русский это непохоже…

– Вы же знаете, что с языками сейчас мешанина полнейшая, – опуская стекло дверцы, сказала Криста, – Меня больше интересует, кого же местные считают неверными.

– А всех! – спокойно сказал таксист. – Они уверены, что весь мир виноват в их собственных бедах, только не они сами.

– А вы как считаете? – поинтересовался Богдан.

– Я никак не считаю, – сказал таксист и откинул дверцу «бардачка».

Оттуда выглянула рукоятка здоровенного пистолета.

– Серебряные пули, – пояснил таксист. – Если на джиннов наткнемся. Или на шайтанов…

Однако в первую же минуту пребывания в Сказочном Бруклине друзья столкнулись не с джиннами и не с шайтанами, а с большой толпой темнокожих подростков. Похоже было, что те подстерегали неосторожную машину на въезде. Едва только такси пересекло невидимую границу, как со всех сторон его окружили пестро одетые мальчишки в огромных тюрбанах, невероятных шароварах со множеством карманов, обвешанные цепями и всевозможными побрякушками со сложной символикой.

– Ого, сколько оберегов! – только и сказала Криста.

Однако помимо оберегов у подростков оказалось кое-что посерьезнее. Раздались характерные щелчки, и в стекло уткнулись отнюдь не сказочные оружейные стволы.

– Вот, шайтан… – пробормотал Гриша, и такси испуганно замерло.

В окошко немедленно сунулось лицо юного мавроамериканца с увесистым золотым кольцом в носу.

– Дядя, дайте сигаретку! – довольно миролюбиво попросила физиономия.

– Курить вредно! – заявил Богдан.

Таксист испуганно покосился на любителя и протянул попрошайке мятую пачку.

– Я две возьму! – сказал мальчишка и хапанул сразу пяток сигаретин. – Так что, покупать что-нибудь будете? Товар отличный, пристреленный на шайтанов. Пули, конечно не серебряные, врать не буду, но хороший заговоренный сплав. А если надо – то и серебро достанем…

Только теперь стало понятно, что стрелять в «неверных» детишки не собирались: они всего лишь демонстрировали широкий выбор огнестрельной техники. До блеска начищенные стволы весело сверкали на солнышке. Здесь были и обыкновенные пистолеты, и пистолеты-пулеметы – все в самоцветах, в богатой резьбе, арабесках и эмали, было даже несколько расписанных под гжель гранат.

– Класс! – искренне восхитился Богдан. – А сколько стоит вот эта «беретта» со встроенным mp-3 плеером?

– Расслабься, Богдан, – одернула его Криста. – У нас нет с собой таких денег!

– У нас можно в кредит взять, – белозубо оскалился малец и схватил приглядевшийся Богдану пистолет. – Берите, дядя, хорошая «пушка» и звук отличный! Ему можно настроить для прикола любой звук выстрела. Он даже пукать может, смотрите!

Мальчишка направил пистолет в воздух и нажал на спусковой крючок. Пистолет действительно издал неприличный звук, однако запахло все-таки порохом, и с неба шлепнулась подстреленная ворона.

– На! – и мальчишка сунул пистолет в руки ошалевшего от такого напора Богдана.

– Э, малый, а как я буду тебе кредит выплачивать? – крикнул он.

– Пятьдесят процентов с первого «дела»! – важно сказал пацаненок, и всю компанию вдруг, как ветром, сдуло.

В тот же момент раздался вой сирен, и вокруг ослепительно замелькали проблесковые маячки.

– Атас, копы! – заорал таксист и врезал по газам.

Следующие пять минут пребывания в Сказочном Бруклине прошли в клубах пыли под рев моторов и визг тормозов.

– О, нет! – кричал Богдан. – И зачем я только связался с этой долбанной «пушкой!» Это же облава! Нас же сейчас с оружием попалят!

– Не боись! – вцепившись в «баранку» бодро выкрикнул таксист. – Никакая это не облава! Просто здесь перемещаются по улицам только в погоне. Иначе никак нельзя. Это традиция такая…

Донесся лихорадочный грохот выстрелов. Заднее стекло треснуло, во вновь образовавшейся дырке засвистел воздух.

– И стрелять по гостям – тоже традиция? – невозмутимо поинтересовался Эрик.

– Ага, самая старая и добрая, – охотно ответил таксист и заложил лихой вираж, нырнув в какой-то проулок.

Позади с невероятным шумом принялись врезаться друг в друга и кувыркаться полицейские машины.

– Местный колорит, – пояснил Гриша, вытирая рукавом пот со лба. – Если сразу не пристрелили, то значит, первый уровень мы, считай, прошли…

– Что-то мне не очень нравится эти ваши слова про уровни, – проговорила Криста. – Если это первый, то какой же будет второй?

– Сейчас узнаем, – озабоченно проговорил таксист. – Хотя, может, и проскочим…

Проскочить, однако, не удалось. Со всех сторон донеслось истошное улюлюканье, и машину окружили несущиеся в бешеном галопе всадники. Самым удивительным – помимо бедуинских пустынных нарядов и сверкающих на фоне черной кожи глаз – было то, на чем всадники, собственно, и скакали. А скакали они на крепких одногорбых верблюдах, которые, помимо седоков с легкостью тащили на себе груды вооружения и шумные пузатенькие «бум-боксы», каждый из которых издавал свою собственную ритмичную мелодию – но непременно в стиле рэп.

– Ну, вот! – огорченно воскликнул таксист, когда один из всадников лихим взмахом кривой сабли снес машине антенну. – Мавроамериканцы пожаловали.

– Что же теперь делать? – испугано пробормотала Криста.

– А ничего, – голосом, полным покорности судьбе, сказал таксист и нажал на тормоз. – Главное – соблюдайте политкорректность. Иначе…

– Чо – иначе? – сделав круглые глаза, прошептал Богдан

– Секир-башка – и в залив, – бодро сказал Гриша, которого уже выволакивали из машины крепкие черные руки.

Луна здесь была такая же, как и в Москве – с глупым и несколько испуганным выражением, которое еще более явственно проступило на ней с момента Старта Игры.

Сказочный Бруклин погружался во тьму.

Некоторое время тоскливо распевали с минаретов муаддины, а спешившиеся всадники предавались молитвам.

Пыльный ветер носил по пустынным улицам мусор, и казалось, что друзья находятся не волшебном городе Нью-Йорке, что на Том Свете, а в совершенно недосягаемой аравийской пустыне.

Пленники сидели связанные, спина к спине и хмуро наблюдали за тем, как мавроамериканцы в задумчивости греют руки над пробитой у дна бочкой, в которой горел какой-то хлам. Надо полагать, стояние вокруг дымящей бочки было каким-то древним ритуалом. Во всяком случае, что-то похожее любители неоднократно видели в кино.

Наконец, в сторону пленников вразвалочку, слегка пританцовывая, направился невысокий, но невообразимо толстый мавроамериканец, глядя на которого испуганно хрюкнул и попятился один из привязанных к фонарному столбу верблюдов.

– Эй, вы, неверные! – нагло сказал он. – С вами хочет говорить босс нашего племени.

– Босс племени? – переспросил Эрик. – Звучно.

– Он очень крутой босс! – растопырил пухлые, усеянные перстнями, пальцы мавроамериканец. – Он контролирует три квартала со всеми этажами! Здесь только мы кочуем и собираем дань с чужеземцев! И только он может решить – отпустить вас, разобрать на органы для продажи или продать целиком римской мафии. Вы же знаете – Империи всегда нужны рабы. А нам нужны денежки!

– А-а… – разочарованно протянул Богдан. – А я думал – вы романтики. На верблюдах скачете, шашками машите. А вы просто бандюги, вроде нашей Орды…

Мавроамериканца перекосило. Он выхватил из-за широкого пояса огромный золотой пистолет и затряс им перед лицом Богдана, вмиг пожалевшего о сказанном.

– Это неполиткорректно! – фальцетом заверещал толстяк. – Ты меня расстроил! Я на тебя в суд подам!

– Эй, ну где там пленные? – раздался со стороны бочки недовольный бас. – Сколько мне ждать?

Толстяк, обиженно пыхтя, поставил пленников на ноги и толкнул их по очереди пистолетом со словами: «А ну пошли! Мало того, что неверные, так еще и невоспитанные. Хамло провинциальное! Понаехали тут…»

Пленников развязали почти невидимые в темноте чернокожие здоровяки. От горячей бочки отошли в сторону все, кроме одного мавроамериканца – самого рослого и крепкого с виду. Очевидно, это и был босс племени.

Любители и таксист Гриша робко приблизились к боссу. Невидимый Кандидат в Маги давненько не подавал признаков своего существования, так что было не ясно – находился он где-то поблизости или в страхе бежал. В последнее верить любителям очень не хотелось: не ради такого предательства они переносили все эти лишения и неудобства.

– Мир вам, чужеземцы, – с достоинством произнес босс. – Становитесь вокруг священной бочки, окуните ладони в ее очищающий дым…

Из бочки явственно несло жжеными автомобильными покрышками. Однако спорить с боссом не хотелось. И все четверо сунули руки в черный едкий дым.

– Надеюсь, мои подданные не слишком напугали вас, – неожиданно мягко сказал босс. – Сами понимаете – дети каменных джунглей и асфальтовых пустынь. Не каждому довелось стать профессором философии в престижном университете…

– А вы что, действительно – профессор?! – искренне удивился Богдан.

– А вы, что, хотите сказать, что какой-то грязный мавроамериканец не может стать профессором в нашей свободной стране?! – запальчиво крикнул из-за спины толстяк.

– Простите моего неразумного брата, чужестранцы, – рассмеялся босс. – Просто собственного образования у него – полгода окружной тюрьмы, да и только. Поэтому он очень гордится мной и переживает за мой статус. Но вы же понимаете, что статус человека в обществе – ох, какое условное понятие, будь он простой мавроамериканец, а будь хоть сам Игрок и Кандидат в Маги одновременно…

Лица любителей вытянулись от удивления и друзья чуть заметно переглянулись: неужто этот странный босс-профессор еще и ясновидящий к тому же?

– Да, – задумчиво продолжал босс, совершая над бочкой таинственные пассы большими, совсем не профессорскими руками. – Все очень относительно. Вот, скажем, Игра сделала из нас кочевников асфальтовой пустыни, хотя нам самим казалось, что больше всего на свете мы любим сидеть дома, есть поп-корн и смотреть телевизор. Но и наши представления о самих себе – не более, чем один из возможных вариантов…

Отблески пламени со дна бочки от мелькали на темных лицах. Жирный дым протекал меж пальцев профессора, и вроде бы даже намекал на какие-то неясные образы – фигурки людей, лица, буквы… А может, это все только казалось.

– Вот и эти ваши выборы – вовсе не окончательное решение проблемы, как бы об этом не кричала пропаганда, – продолжал босс, чуть заметно улыбаясь. – Ведь что говорят нам? «Проголосуйте – и все встанет на свои места, жизнь наладится, станет спокойнее и благополучнее» А что такое выборы? Всего лишь случайное избрание из набора возможных вариантов будущего. Даже, если вариант в действительности всего один…

Босс снова рассмеялся, а любители недоуменно глянули на него, пытаясь разобраться – что же хочет донести до них этот чернокожий проповедник?

Любители привыкли к тому, что ни одна встреча в Игре не бывает случайной, и все слова в ней произносятся неспроста. Только вот сейчас они были усталыми, подавленными и озабоченными вполне конкретными проблемами. Как в такой обстановке можно рассуждать о всяких там высоких материях?

И, тем не менее, Криста решила поддержать беседу с властителем окрестных улиц.

– А что значит – один вариант? – спросила она. – Вы хотите сказать, что будущее уже предопределено? Что исход выборов заранее известен?

– Это вы на коррупцию в избирательной комиссии намекаете? – с подозрением спросил Богдан.

Босс усмехнулся:

– Ну, этого тоже исключать нельзя. Слишком уж серьезная началась игра, слишком уж высокие ставки, чтобы кто-то не попытался использовать имеющиеся у него ресурсы для извлечения собственной выгоды. Но я говорил не об этом…

Где-то в отдалении что-то хрипло и печально завыло. Любителей передернуло: они знали, какие твари могут бродить по ночным улицам, которым покровительствуют стихи зла и темени.

– Не бойтесь, – сказал Босс. – Братья контролируют периметр: сегодня ни один шайтан не отведает человеческой плоти… А сказать я хотел вот что: Игра уже предложила людям свой единственно возможный итог: выборы Мага. И кто станет, в конце-концов, Магом теперь не столь существенно…

– Как это несущественно? – нервно спросил знакомый голос. – Еще как существенно! Как будут использованы магические силы в финале Игры – вот ее основной вопрос!

Это был голос давно не подававшего признаков жизни Кандидата.

Босс снова улыбнулся, с весьма довольным видом – словно он специально хотел спровоцировать невидимого Игрока выдать свое присутствие. И сказал:

– Я не думаю, что это действительно основной вопрос. Проблема как раз в том, что самой постановкой вопроса Игра не оставляет вариантов – выборы Мага – и все.

– Но ведь это же не столько решение самой Игры, сколько решение Магистра Правил! – возразил Эрик. – Именно он предложил этот вариант Правил…

– А толкование Правил? – сверкнул глазами Босс. – В них увидели всего лишь то, что хотели увидеть. Вот и все.

– Лично я ничего другого и не вижу, – пожал плечами Богдан.

– Правильно! – быстро вставил невидимый Кандидат. – Ничего другого в Правилах и нет! Выборы – это вполне по-честному…

– А вы видите другие варианты, босс? – прищурилась Криста.

– К сожалению, не вижу, – признался профессор. – Впрочем, это и не мое дело – комментировать Правила.

– То есть вы внесли в наши умы сомнение, а теперь самоустраняетесь? – сварливо произнес Богдан и тут же получил от испуганного таксиста ощутимый удар локтем в бок.

– Как же это я самоустраняюсь? – нахмурился босс. – То есть, получается, я зря пригласил вас в гости, зря так долго растолковываю собственную позицию? Может, вы еще будете утверждать, что этот болван мавроамериканец уже полчаса несет неверным полнейшую галиматью?…

– Простите, простите! – поспешила сказать Криста. – Он не хотел вас обидеть, просто он невоздержан на язык…

– Я могу его отрезать, – с готовностью предложил стоявший за спиной мавроамериканец и в руке его зазвенел металл.

Богдан побледнел, глаза его нервно забегали.

– Да, ладно, я пошутил! – оскалился в улыбке босс. – Вы просто продолжаете мыслить стереотипами: мол, чего еще ожидать от этих черных…

– Мы так не мыслим! – пискнул Богдан.

– Я верю, верю! – успокоил их босс. – Просто вы должны понять, что я никогда и ничего не делаю просто так. И если я счел необходимым поделиться с вами своими мыслями, значит, я действительно посчитал, что вы – именно те, кому я должен был высказать свои мысли, а не отрубить головы и скинуть в залив… Ладно, я вижу, вы все прекрасно поняли. А теперь можете продолжать свой путь. Мы отпускаем вас.

– Цените доброту босса! – несколько недовольным голосом бросил толстый мавроамериканец.

– Мы ценим, ценим! – заверил Богдан.

– Спасибо, вы очень добры, – дипломатично сказала Криста.

– А что, в следующем квартале на нас нападет уже другое племя? – поинтересовался Эрик. – Думаю, так нам не когда не пройти через ваши милые земли…

– Ну, что вы на рожон все время лезете! – закатывая глаза, простонал таксист. – Ну, отпустили же – так тикать отсюда надо!

– А пройти через Сказочный Бруклин очень легко, – любезно сказал босс. – Для этого надо было просто-напросто побеседовать со мной возле священной бочки и очиститься от скверны ее благотворным дымом, что вы и сделали. И вот вы очистились: теперь никто в Сказочном Бруклине не посмеет назвать вас неверными…

Друзья непонимающе переглянулись.

И вдруг вскрикнули от неожиданности: их лица и руки стали совершенно черными от гари священных автомобильных покрышек! И теперь никто, действительно, не смог бы отличить их от рядового мавроамериканца!