Текст книги "Возвращение"

Глава 8
Ночной разговор

Ночь подкралась незаметно, мягко укутала тенями деревья, поляну, накрыла звездным куполом сверху. Затихли птицы, только изредка вскрикивали что-то, шебарша в ветвях неподалеку. Может, возмущались тем, что мы согнали их с поляны?

Мы сообща спустились к ручью, вымыли посуду, вернулись к костру, Кейр подкинул еще веток в огонь, мужчины опустились на свои подстилки из ветвей, прикрыв их сверху плащами. Я, теперь уже в одиночку, завернулась в одеяло и разлеглась на тюфяке. Дэлькор, нагулявшись по лесу, лег сзади, прикрывая тылы от врагов и сырости ночи, Фаль свернулся клубочком рядом, на гриве коня. Рот сам собой распахнулся в протяжном зевке. Веки смежились, и сон накрыл меня с головой, словно уютное одеяло.

Проснулась резко, будто кто бесцеремонно, даже настойчиво, пихнул кулаком в бок. Уже почти ждала увидеть ясное утро и кого-нибудь из мужчин, расталкивающих засоню, но на поляне было спокойно и темно. Все спали, прогоревший костер тускло посверкивал угольками, только прямо напротив меня, у двух клонящихся друг к другу тонких деревьев, кто-то стоял.

Знаю, ночь бывает обманчива и щедра на шутки подобного рода. Скомканная и брошенная на ночь одежда оборачивается чудовищным осьминогом, а торшер головастым мужиком, вот только на сей раз темнота не играла в привычные игры. Там, в нескольких метрах от меня, действительно кто-то был. Массивный мужской силуэт, почему-то казавшийся не столько более черным, сколько более плотным и настоящим, чем все тени вокруг. Неизвестный стоял неподвижно и ждал. Я чуяла силу, разлитую в воздухе, словно густой кисель, и видела, как горели желтым глаза. Не посверкивали отблеском луны и звезд, а именно горели, будто фонари. А потом он (почему-то я была абсолютно уверена, что незваный визитер – «он», а не «она» или «оно») вытянул руку и поманил меня за собой.

«Ну, вот, сначала пихаются, а потом куда-то зовут во тьме кромешной. А почем я знаю, может, ты маньяк какой? И вообще, почему все спят, когда тут посторонние периметр лагеря нарушают? Вот и верь после этого в надежность охраны!» – пробормотала я себе под нос, принимая сидячее положение. Страшно мне не было ничуточки, только очень любопытно.

– Они не проснутся, магева Ксения, пока на то не будет моей воли. Ты же бодрствуешь, ибо я желаю говорить с тобой. – Очень мужской, почти такой же низкий, как у Темного Менестреля, голос заполнил поляну, а может, и весь лес целиком.

– Ну так бы сразу и сказал, а то стоит, молчит, глазки строит, – пожала плечами, понимая, что хочешь не хочешь, а вставать придется. К тому же встать действительно хотелось!

Выпроставшись из-под одеяла, натянула на ноги мокасины, пригладила рукой взлохмаченную шевелюру и аккуратно, стараясь впотьмах не наступить на кого-нибудь из мужчин, зашагала через лагерь к незнакомцу.

– А ты, собственно, кто такой? – уже на подходе задала самый животрепещущий вопрос.

– Не узнала? – В низком голосе смешались ирония и что-то близкое к оскорбленному самолюбию.

Желтые глаза странного мужчины вспыхнули ярче, их свет озарил мускулистую фигуру в облегающих кожаных брюках, заправленных в высокие, почти до середины бедра, сапоги, и кожаной жилетке, наброшенной прямо на голый, симпатично-мускулистый торс. Таковые бывают у тех мужчин, которые не качаются в спортзале по специально разработанной тренерами фитнеса программе, а ведут по-настоящему активный образ жизни.

– Э-э? – От неожиданности я икнула, хотя почти ожидала чего-то подобного. – Гарнаг? Прости, сразу не признала, в прошлую нашу встречу на тебе было куда меньше одежды.

Бог упер руки в бока и хохотнул:

– Ты смела, маленькая колдунья!

– А нужно бояться? Зачем? – ответила я вопросом на вопрос.

Чего трястись-то? Этому парню явно было что-то от меня нужно. Иначе какого черта он приперся в лес и растолкал меня посреди ночи? Не для того же, чтобы показать новый прикид? Хотя ботфорты и впрямь были – закачаешься! Мягкая кожа, цепочки из золотистого металла, шнурки. Самой, что ли, такие заказать, если удастся хорошего сапожника в городе найти? Я вообще от ботфортов всегда дурела!

Если же Гарнаг желал благоговейного почитания и падения ниц, то уже должен был уяснить, что обратился не по адресу. Мне, выросшей в мире, где бог давно превратился из конкретного парня в философскую идею, как-то не с руки было возвращаться к атавистической модели поведения.

– Бояться не нужно, – как-то подозрительно быстро согласился бог почти мурлычущим, низким, почти резонирующим голосом. Темная рука коснулась моего подбородка и погладила его, потом скользнула ниже. Я сделала шаг назад, сглотнула, крепко зажмурилась, прогоняя дурман, от которого подгибались колени, и спросила довольно трезвым голосом:

– Так в чем дело, Гарнаг? Я родилась в эмансипированном мире! Переспать с мужчиной для меня не значит привязаться к нему навсегда и плясать под его дудку. Так что не трать сил понапрасну! Хочешь пофлиртовать, утром заходи, когда я высплюсь, а если действительно что-то нужно, прекрати пытаться манипулировать мной, используя божественное мужское обаяние, и говори конкретно, по существу вопроса.

– Не только смела, но и сильна. Они не могли ошибиться, – хмыкнул бог больше для себя, чем для меня. – Я хочу кое-что предложить тебе, магева.

– Я вся внимание, все равно ведь, пока не расскажешь, спать не дашь, – фыркнула тихо. Первое потрясение прошло, и теперь я наслаждалась происходящим.

– Пока ты не призвана Силами по всем правилам и не прошла ритуал посвящения, я хочу, чтобы ты, магева, стала моей рукой в этом мире. Те, кто служат богу справедливого суда, не остаются без награды, – объяснил Гарнаг условия контракта.

«А чтобы получить мое согласие поскорее, решил для начала соблазнить? Вот так и рождаются пословицы: «Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло!» – рассудила я и решительно отказалась:

– Нет.

– Почему? – Кажется, бог удивился настолько, что почти не рассердился.

– Даже у разных людей разные представления о справедливом суде, что уж говорить о человеке и боге, – спокойно ответила я. – Сама хочу решать, как мне поступать, а не плясать под дудку даже очень справедливого и красивого бога. Прости, если обидела.

– Не многие могли бы сказать мне такое в глаза, – качнул головой Гарнаг, чисто золотой свет глаз потемнел и стал похож на цвет жженого сахара. – Ты не передумаешь, магева?

– Не передумаю. Впрочем, если в пути я случайно столкнусь с проблемой, требующей твоего вмешательства, то могу разобраться, только уж извини, если разбираться буду по-своему и не так, как хотелось бы тебе! – объяснила я, откровенно любуясь совершенным телом бога и гадая, отчего меняется оттенок света, исходящего из его глаз.

– И что ты хочешь взамен? – осведомился Гарнаг, кажется настроившись поторговаться.

– Ничего. – Я удивленно пожала плечами. – Не поступаю к тебе на службу и не требую платы. Понятно, у бога предостаточно работы, поэтому если чем-то смогу помочь, буду рада. Боги, маги, в конце-то концов, все одно дело делаем, так чего разборки устраивать: кто, что, кому и сколько должен, чай, не на базаре.

– Смелость, сила, благородство, мудрость, – задумчиво промолвил Гарнаг и поклонился мне как равной. – Этому миру несказанно повезло, что ты решила начать свою дорогу с него. Служительница, я принимаю твое предложение с благодарностью!

«Я решила! За меня, блин, решили!» – мысленно хмыкнула, припоминая первое свое явление на полянке, но ответила:

– Пожалуйста. – Мне почему-то стало неловко от похвалы, куда более неловко, чем тогда, когда бог пытался заигрывать, чтобы переманить меня на свою сторону. – Эй, а Темный Менестрель тебе, часом, не родственник?

– Брат мне Бродяга Дирамант. Что, песенки понравились? – хмыкнул бог чуток ревниво и тут же, будто ветерок сдул мимолетное недовольство, улыбнулся, лукаво спросил: – А как сундук-то, по вкусу пришелся?

– Так это твоя работа?

– Нет, Миранды. Она к эльфам особо благоволит, а ты их роду такую защиту обеспечила, едва в Лиомастрии объявиться успела, да еще излечением занимаешься, к тому же ее честь перед усомнившимися отстаиваешь, – обстоятельно объяснил мотивацию подарка Гарнаг.

– Тогда ей большое спасибо передавай, если не затруднит, – пылко попросила я.

– Девчонка, – снисходительно бросил тот, – пустяковая игрушка и песенки для тебя дороже внимания божества.

– Практичный подарок, подаренный в благодарность, и колыбельная песня признательности мне дороже намерения соблазнить и использовать в своих, пусть даже самых благородных, целях! – с иронией ответила я, глядя прямо в невероятные желтые глаза Гарнага. – Разве это не справедливо, бог справедливого суда?

– Да, справедливо, – нехотя вынужден был признать тот, поскольку я потребовала прямого ответа.

– Наверное, иногда до смерти надоедает чувствовать везде и всюду справедливость и поступать соответственно, – сказала сочувственно.

– Достает, – задумчиво, с какой-то застарелой усталостью кивнул Гарнаг и неожиданно вскинулся: – Ты жалеешь меня?

– Надо же хоть кому-нибудь пожалеть, – пожала я плечами и похлопала собеседника по крепкой как камень руке. – Я-то не бог справедливого суда и посочувствовать могу.

– Я слышал твой разговор о справедливости и милосердии, магева Ксения, – вновь задумчиво ответил мужчина. – Ты странно судишь, но лжи в твоих словах нет.

Улыбнувшись Гарнагу, не удержалась от сладкого зевка.

– Иди-ка спать, магева, Кейсантиру мое приветствие. – В голосе бога послышалось что-то схожее с заботливой снисходительностью.

– Ага, спасибо, что зашел, приятно было познакомиться. – Еще раз сладко зевнула и прихлопнула комара, назойливо, как постылый ухажер, зудящего над ухом.

Странное дело, пока мы трепались с божеством, ни один гад не смел приблизиться. Зато стоило богу справедливого суда покинуть наш лагерь, кровопийцы ринулись в массовую атаку. Интересно, до этого мига они сидели в засаде, кружили на почтительном расстоянии, отпугиваемые аурой Гарнага, или жрали его самого как более деликатесного?

Я на ощупь возвращалась к своему ложу, без суперподсветки бога ориентироваться в ночном лесу оказалось затруднительно. Звездного света хватало только на то, чтобы не свалиться в тлеющий костер и на сладко спящих мужчин. Ой, а спали-то не все!

– Магева? – Даже не шепот, легчайшее дуновение в ночной тиши донеслось со стороны Гиза, он бесшумно приподнялся на подстилке. Темная тень.

– Гиз? – присев на корточки, тоже таинственным шепотом, чтобы не будить остальных, отозвалась тут же.

– Что произошло? Я не мог проснуться, как под сонным заклятием находился. – В сдержанных интонациях киллера слышались недоумение пополам с настороженностью.

– Гарнаг заходил поболтать. Все в полном порядке, спи дальше, – шепнула Гизу на ухо, подивившись чуткости киллера. А с другой стороны, чему удивляться? При его опасной работе все инстинкты и чувства должны работать с утроенной силой, обеспечивая выживаемость и успешную карьеру хозяину. Моей щеки случайно коснулась мягкая прядь волос Гиза, почему-то смутившись, хоть и не случилось ничего зазорного, я отодвинулась.

– Ясно, – отозвался мужчина и замолчал. На этой интригующей ноте, пока не перебудили весь лагерь, мы закончили болтать.

Матрас показался мягче пуховой перины, я до кончика носа завернулась в теплое одеяло из эльфийской шерстяной паутины. Вот теперь не достанет ни один комар! И тотчас заснула так крепко, как будто тоже попала под власть чар.

Утром меня разбудили не ласковые лучи солнышка, щекочущиеся крылышки Фаля или соблазнительные ароматы готовящегося завтрака, хотя все эти компоненты плюс задорное пение птиц присутствовали в реальности, причем пернатые надрывались так, будто вознамерились оглушить нас в отместку за какие-то преступления. Нет, я проснулась от тихого спора в дальнем конце поляны.

– …Просмотрели? Быть того не может! – твердо заявлял встревоженный Кейр.

– Ну мало ли, – исполнял роль сомневающегося скептика Лакс. – Вдруг этот след только поутру проявляется? Гиз, а ты как думаешь, какой художник листовицу «украсил»?

– Я ничего не видел, – привычно ушел от прямого ответа на вопрос киллер, не солгав ни единым словом.

Распространяться о визите Гарнага мужчина не собирался. Вот это мужество: такую тайну хранить! Меня бы, например, точно распирало, а он о пустяках болтает и ни гугу о главном. А ведь Гиз прав, не его тайна, значит, не ему и откровенничать.

– Чую силу, вчера так не было! – с апломбом вступил звонкоголосый Фаль, гордо восседавший в рыжих зарослях на голове Лакса, точно пигмей в засаде. Сильф одно за другим вытягивал тонкие крылышки, точно делал утреннюю зарядку.

Пора было вставать и мне. Одеяло с несколькими капельками росы полетело в сторону.

– О чем спор? – бодро спросила друзей, в подражание Фалю потягиваясь и чувствуя восхитительную бодрость в каждой клеточке тела.

– А ты погляди, магева. – Телохранитель обвиняюще ткнул пальцем в ствол одного из двух деревьев, возле которых нынче ночью состоялось наше собеседование с Гарнагом. На светлой коре листовицы четко выступал отпечаток длиннопалой мужской ладони, будто тот, кто оперся на дерево, предварительно измазал ее в мелу пополам с золотистой пылью. Кейр поскреб улику ногтем и пожал плечами. След, зараза, стираться и возвращать телохранителю душевное равновесие не пожелал.

«Доместосом его, доместосом!» – мысленно посоветовала я и, подойдя к компании, водящей хороводы вокруг листовицы, с нарочитым спокойствием оповестила:

– Ну чего вы так взбудоражились? Это отпечатки пальцев Гарнага. А почему возникли? Наверное, следствие всплеска божественной силы бога. Мы с ним ночью парой слов перекинулись.

– Чего он хотел от тебя? – Заинтересованность Лакса боролась с ревностью и удивлением.

– Работать на него предлагал, – как можно беспечнее ответила я.

– И?.. – Кажется, Кейр испугался, во всяком случае, палец от отпечатка отдернул, словно ожидал: вот сейчас оттуда высунется рука божества и утянет его под кору.

– Еще тебе привет передавал, – ухмыльнулась я, наслаждаясь оторопью мужчины. – А вообще-то он нормальный мужик. Мы чуток подискутировали и сошлись во мнении, что мои действия можно считать вкладом в дело правосудия, поэтому официально наниматься на службу ни к чему, это только свяжет мне руки. Кстати, а завтрак у нас намечается или по случаю ночного визита божества будем поститься и строить часовенку вокруг священного отпечатка? Я лично – за завтрак!

– Я тоже! – моментально поддержал меня Фаль, не испытывая никакого благоговения. Волшебное создание не верило в богов, нет, не в атеистическом аспекте полного неприятия самой концепции божества. Конечно, сильф точно знал о существовании божеств, вот только придавать этому хоть сколько-нибудь существенного значения не собирался. Принцип: мухи отдельно, котлеты отдельно. Котлеты, кстати, малыш сильф действительно ценил больше богов.

Остальные любопытствовали сильнее, но большинством голосов мы решили отложить обсуждение подробностей божественного визита. Кейр вернулся кухарить к костру, я отправилась к ручью умываться, вернее, попыталась отправиться той же самой, протоптанной вечером тропинкой. Уверенно шагнув за куст, с ходу ткнулась в какой-то мягкий камень и едва не улетела вверх тормашками со склона прямиком в ручей.

– Блин! – произнесла с чувством, а разглядев то, обо что споткнулась, прибавила: – Ой?!

Звук моего падения привлек мужчин надежнее сигнальной трубы. Они ломанулись через кусты и окружили место происшествия, готовясь к битве с неведомым врагом. Я как раз тыкала ладошкой в еще теплую тушу какого-то копытного с маленькими рожками. Зверь был дохлее дохлого, следы здоровенных клыков на шее не оставляли сомнений в причинах скоропостижной смерти животного. Чуть примятая трава даже бездарю по части следопытского искусства говорила: рогалика приперли откуда-то слева, снизу, из овражка. Приперли и положили у границ бивуака. Хорошо хоть у границ, если бы я проснулась, а на меня зырит слепыми глазами звериный труп, могла бы и заикой стать или, того хуже, вегетарианкой.

– Вот тебе волчье спасибо, магева, – первым констатировал догадливый Лакс.

– Ага, его материальный эквивалент, – все еще в некоторой прострации согласилась я. Никто другой, кроме моего вчерашнего мохнатого знакомца, такие подношения делать бы не стал. Ну волчара! Вот так понятие чести, иному человеку впору! Денег у серого в лапах отродясь не водилось, так он отыскал способ отблагодарить.

– Жирненькая, молоденькая, – обследовав тушу, мечтательно выдохнул Фаль, обожавший свежее сочное мясцо не менее иных деликатесов.

– Да куда ж нам столько? – задумался практичный Кейр. – Если потрошить, свежевать да готовить, четверть дня потеряем. А бросать парное мясо… – Телохранителя почти физически ломало от необходимости оставлять продукт питания на съедение зверью, о Фале и говорить нечего. Кажется, на зеленых глазищах сильфа готовы были навернуться слезы.

– Разбрасываться подарками, сделанными от чистого сердца, не принято! – сурово давя магевским авторитетом, заявила я и заискивающе прибавила: – Кейр, душенька, ты только несколько кусочков на завтрак пожарь, а я сделаю так, чтобы все остальное не протухло!

– Договорились, а ну Лакс, пошли, подсобишь, – разом успокоился мужчина. Он крякнул, подхватил копытное за ноги, поволок на поляну. Гизу никаких поручений Кейр не дал, то ли полагал того способным найти работу самостоятельно, то ли намеренно оставил на склоне – надзирать за моей непоседливой персоной во избежание очередного вороха проблем. Если так, забавно, остается спросить, будет ли охрана ходить за мной и в кустики или все-таки позволит отправлять естественные надобности наедине.

Внизу на тропинке никаких подарков больше не набросали, и я благополучно спустилась к ручью, вдоволь поплескалась в ледяной воде, напилась до ломоты в зубах и, прихватив по пути для аппетита несколько съедобных кисло-сладких терпких ягод килиники, вернулась к костру. Над огнем уже была водружена фирменная, черная от многих слоев нагара походная сковородка Кейра. (Мужчина заботился о ней не меньше, чем об оружии.) Распространяя умопомрачительный аромат, оплывали нежным жирком ломти мяса.

Вскоре вместе с хлебом, сыром и горстью местных овощей, похожих на мелкие сочные помидорки, я заполучила свою долю и с наслаждением вгрызлась в шматок мяса, посыпанный пахучими травками из мешочков Кейра. Мрр! Нет, никогда не буду вегетарианкой! Отказаться от такого удовольствия невозможно! Я сладострастно облизнула пальцы и причмокнула.

Остальные тоже ели с аппетитом, только Лакс уписывал мясо с задумчивым ожесточением и нет-нет да поглядывал то на отпечаток Гарнаговой длани, то на меня. Гадал: не оставил ли бог такие же где-нибудь на интимных частях моего тела? А ну-ка проверим! Когда парень проходил мимо меня к костру, улучила минутку и ущипнула его за поджарую филейную часть, замечательно обрисованную удачно пошитыми штанами.

Вор мгновенно обернулся, я приняла невинно-шкодливый вид. Парень радостно ухмыльнулся, сграбастал со сковороды последний кусок и слупил его с воскресшим интересом к мелким радостям мироздания.

Когда с завтраком, в том числе и его незапланированной частью, было покончено, я торопливо, чтобы не пришлось идти вместе со всеми к ручью мыть посуду и наводить порядок на стоянке, заявила:

– Вот, теперь на сытый желудок поколдуем!

Волшебные слова освободили меня от хозяйственных обязанностей, Гиз и Лакс ушли к ручью, а Кейр занялся общими сборами. Я с важным видом присела у волчьего подношения и пошарила глазами в траве.

«Ветка, ветка, ты где? Срочно нужно орудие труда! Ага! Вот она!»

Подобрала тонкую лучинку в палец длиной и уперла ее в бок туши рогалика, именуемого в здешних краях пикали. Нужные руны легко пришли на ум.

– Иса! – выдохнула первую и начертала, тут же промолвила: – Ингус! – и заключила ледяную руну постоянства в ромб сохранения силы заклятия. Чуток выждала, тронула рукой бок пикали – рыжая короткая шерстка подернулась изморозью, словно пролежала полчасика в холодильнике. Ай да я! Сотворила идеальную морозильную камеру «мейд ин Ксюха». – Все! – гордо оповестила Кейра. – Готово, шеф! Принимай работу!

Телохранитель подошел, тоже потрогал мясо и одобрительно цокнул языком:

– Годится! Спасибо, Оса, теперь мясцо не протухнет!

– И на обед у нас будет шашлык! – радостно подхватил Фаль.

Пока ворожила, сильф не лез под руку и вообще вел себя тише воды ниже травы, зато теперь радовался бурно, компенсируя время вынужденного ожидания в состоянии покоя и выделывая в воздухе вокруг Дэлькора уморительные кульбиты. Засоня-засоня, а успел с утра обиходить гриву и пышный хвост коня, так что они искрились на солнце черным потоком, в котором сплошные ручейки волос чередовались с более толстыми аккуратными косицами, не расплетающимися на концах безо всяких креплений. Мне оставалось только радоваться усердию, с каким сильф заботился о жеребце. Конь понаблюдал за творением магии, играючи, одним прыжком спустился по крутому склону к роднику, напился и так же легко оказался вновь наверху, напрочь проигнорировав пологий участок склона подальше от лагеря, по которому вчера сводили к воде прочих, не столь искусных в эквилибристике лошадей.