Текст книги "Божественная дипломатия"

Сдержанный, даже мрачноватый воин вообще отличался внутренней холодностью, ему не были ведомы широкие движения и сильные порывы, он знал лишь обычай и долг. На этих двух китах стояла его жизнь, до сей поры протекавшая относительно спокойно. Он следил за безопасностью Жиотоважа, за поддержанием на должном уровне боеготовности армии, занимался личным самосовершенствованием, строго в свой черед выполняя то, что было заведено. Когда пришел срок, похоронил родителей, женился, выбрав женщину из хорошей семьи с приставкой «ист» и богатым приданым, такую же спокойную, как сам, её тихая покорность не зажгла пламени в его душе. Безумные эротические сновидения были так же не свойственны его натуре, как рыбе полет, и, нежданно явившись, внесли диковинную сумятицу в душу. К счастью, дисциплинированный разум вовремя вырвал душу из когтей сна и навел в ней порядок.

Собственные логические рассуждения успокоили Фаржа лучше вин или заклинаний, используемых менее выдержанными и хладнокровными существами для восстановления душевного равновесия.

«Никаким искушениям не дано смутить мой дух», – заключил Фарж, снова лег, закрыл веки и моментально провалился в пучину сна еще более бесстыдного, чем первый, но с теми же персонажами. В главных ролях выступали принцесса Элия и он сам.

– Вы в хороших отношениях с ее высочеством? – несколько опасливо спросил Мичжель, отойдя на некоторое расстояние от стражи, блюдущей покой библиотеки.

– С леди Ведьмой? Пожалуй, пока еще друг друга даже убить не пытались, – механически согласился Элегор, и, уже думая о другом, заключил: – Нам придется хорошенько постараться, чтобы не разочаровать Оскара в его ожиданиях.

– Каких именно? – уточнил посол, переваривая странное заявление спутника относительно хороших отношений в Лоуленде, но уже начиная расплываться в полной предвкушения улыбке.

– Что-нибудь натворить! Это дело ответственное и творческое! – объявил герцог с видом знатока. – Поскольку где творить, мы уже знаем – в замке, осталось выяснить – что! Ты, кстати, чем заняться собирался?

– Вообще-то я, не вняв мудрым предостережениям принца Энтиора об опасности безнадежно заблудиться, хотел прогуляться по королевскому замку Мира Узла. Ночью интереснее, немного народа, можно побродить без пристального надзора, – признался Мичжель, поудобнее устраивая библиотечную книгу во внутреннем кармане жилета. – Когда еще выпадет такой шанс.

– В этом ты прав! Побродить по замку ночью – отличная мысль! – загорелся Элегор и тут же принялся прикидывать, перебирая и откидывая идеи: – Здесь столько интересных местечек имеется, только «без надзора» не в каждое пролезешь. Что бы тебе показать? В библиотеке уже был, на бальный да тронный залы днем еще успеешь насмотреться до оскомины, в сокровищницу нас и днем не пустили бы, да и не стоит игра магических шаров, слишком защита сильна. Что за удовольствие на побрякушки, магические штучки да реликвии любоваться? Так, оружейные, даже обычные, тоже заперты и охраняются парнями Нрэна почище сокровищницы, поймают – мокрого места не оставят. А вот в винный погреб я тебя непременно отведу! Уж там-то есть на что посмотреть, и не только посмотреть, но и попробовать! Коллекция вин не хуже моей, а значит, лучшая в Лоуленде, не говоря уже о других мирах! – гордо заключил Элегор, сорвался с места и понесся по коридору.

– И нас туда пустят? – уточнил поспешивший за ним вар, не без любопытства прикидывая, насколько противозаконно то деяние, на которое толкает его герцог.

– Не глядя! На этот счет не волнуйся! Вот уж где в замке, в отличие от других мест, меня всегда рады видеть, так это там! Как-никак лучший и самый крупный поставщик королевского двора по части вин! Если подсчитать, почти две трети запасов Лоулендского погреба доставлены из Лиена. Да и новенькое что если объявится, кого на дегустацию Рик и Хранитель погребов позовут? Сумасшедшего Лиенского! Может, по их мнению, я и тронутый, но в винах разбираюсь получше Рикардо! Это он и сам признает, – вскинув голову, выдал герцог, гордившийся своим знанием вин не меньше, чем головокружительными проделками.

Слушая спутника, Мичжель еще раз напомнил себе, что так запросто болтающий с ним молодой мужчина, на вид почти ровесник, – могущественный бог и один из самых влиятельных и богатых дворян королевства. Слава же о лиенских винах докатилась даже до такого захолустья, как Жиотоваж.

– Так, значит, для начала в погреб, – озвучил план Элегор. – А потом можно и в Галерею Портретов и Зеркал наведаться, если будет соответствующее настроение.

– Что это за место? – тут же, не строя из себя всеведущего типа, полюбопытствовал молодой вар.

– Там собраны официальные и не очень портреты членов королевской семьи Лоуленда, как покинувших инкарнацию, так и ныне здравствующих, – походя просветил гостя герцог.

– А зеркала? – не понял закономерности Мичжель.

– О, зеркала там тоже имеются, большие, в прекрасных рамах из серебра, камня, дерева, рамы сами по себе уже целое произведение искусства, не хуже картин. Наверное, специально повесили, чтобы, впечатлившись несравненной красотой семейства Лимбера, зритель мог лицезреть отражение своего собственного сравнительного убожества и преисполняться благоговением, – пояснил Элегор.

Тон герцога ясно давал понять, что на него коварная сила искусства должного воздействия не оказала и пробуждения уважения к членам королевской семьи не случилось.

– А где располагается галерея? – спросил юноша, интересуясь только вторым пунктом назначения. Мичжель справедливо полагал, что даже в загадочном Лоуленде винный погреб, исходя из названия, находится в подвале, то есть внизу под замком, да и вел его герцог вниз по лестницам, что же касается Галереи, то тут у сообразительного вара догадок не было.

Элегор начал было говорить, но очень быстро понял, что даже ему не по зубам растолковать не ориентирующемуся в замке, пусть и неглупому человеку, как из погреба в левой центральной части добраться до Галереи, расположенной в южном крыле второго этажа.

– Нет, если я примусь объяснять, то ты только еще больше запутаешься, – махнул рукой бог, выбрасывая из головы приметы колера стен, плитки, описание гобеленов, картин, залов и перекрестков коридоров, о которых собрался было говорить, – а Оскар скажет, что я еще одного приятеля сбил с пути. Меня и то первое время Лейм по замку чуть ли не за руку водил, пока я не освоился. Лучше уж сам тебя провожу.

– Интересно, – с самым что ни на есть философским видом, с каким обычно выдавал шутки и оскорбления, подумал вслух Мичжель, – а что на это скажет вар Оскар?

Элегор только расхохотался в ответ.

Центральная мраморная лестница сменилась широким коридором, потом еще одним, поуже, и еще. Уверенно повернув направо, герцог начал спускаться по каменной, более простой, чем первая, лестнице с коваными перилами, освещенной магическими шарами, стилизованными под естественный огонь факелов. Мичжель украдкой проверил и убедился, что огонь, не дающий копоти, порожден магией. Светильники в залах и коридорах, отличающиеся поразительным разнообразием, его уже удивляли не раз, заставляя невольно восхищаться красотой и продуманностью даже отдельных мелочей королевского замка.

Стража была и здесь, молчаливые, застывшие, словно статуи, оживающие лишь при появлении угрозы, воины. На двух парней, шляющихся среди ночи, они, казалось, не обращали никакого внимания. Должно быть, Элегор имел право здесь находиться, и не только находиться, но даже вести кого-то с собой. И лучшее, что могла сделать стража, чтобы не оказаться вовлеченной в сумасшедший круговорот кипучей энергии герцога Лиенского, это просто игнорировать его перемещения и даже сам факт нахождения в конкретной точке пространства.

Не сказать, чтобы это доводило герцога до горьких слез разочарования, ему не было дела до отношения стражи, сейчас юный бог видел цель – посещение винного погреба – и ни на что иное пристального внимания не обращал, статуи стражников можно будет расшевелить и позже, если захочется.

Зато стражу в очередной раз заметил Мичжель и, не утерпев, обронил:

– В замке серьезная охрана, много постов.

– Конечно, серьезная, – небрежно согласился герцог, – у Нрэна и Дариса веселой охраны не бывает, а насчет много, это как посмотреть. У входов и в ключевых точках парни стоят все-таки больше для порядка, но замок большой, на него и армии не хватит, так что в основном охрану несут небольшие патрули, которые в случае обнаружения опасности могут поднять тревогу. Если интересуешься подробностями, у Дариса спроси, он немного разговорчивее Нрэна будет, даже улыбаться умеет и голову сразу не снесет, заподозрив в шпионаже.

– Нет, я как-нибудь без подробностей обойдусь, – поспешно возразил Мичжель, уже успевший составить о Дарисе не самое безобидное впечатление.

Невольно парень задумался о том, что собой представляет великий воитель Нрэн, если по сравнению с ним начальник королевской стражи смотрится благостным душкой. Похоже, слухи о боге войны не были преувеличением. Встречаться, а тем более расспрашивать о чем-либо Нрэна послу совсем не хотелось.

Глава 12
А вот и развлечения!

Наконец была преодолена последняя, очень длинная и довольно узкая по меркам крупномасштабного замка лестница. Ни разу не сбившись с дороги и ориентируясь с такой легкостью, будто в голове у него была карта, Элегор вывел своего спутника в прохладный прямой коридор с гладким, словно отшлифованным полом, ровно идущим под уклон. Коридор находился так далеко внизу, что Мичжель почти физически ощутил давление громады замка, тяготеющего над ним – пришельцем, осмелившимся вторгнуться в священные пределы.

«Пусть даже пределы винного погреба», – пытаясь иронизировать, отметил про себя неунывающий вар.

Ощущение собственной ничтожности неприятно щелкнуло по нервам. Но исчезло в момент, когда герцог, сделав несколько шагов и остановившись перед громадной двустворчатой дверью из темного от времени или специально чем-то пропитанного дерева, гордо, даже с благоговением, которого не вызвало в нем упоминание о галерее Портретов и Зеркал, выпалил:

– Вот! Пришли!

Двери из массивных досок, снабженные толстым тяжелым брусом засова, были плотно прикрыты, но не заперты. Видимо, из-за частой посещаемости места вход в него даже по ночам не перекрывался окончательно, дабы не отсекать страждущих от источника живительной влаги. Элегор взялся за кольца, приклепанные к створкам, и одним рывком распахнул двери с такой легкостью, словно отдернул тюлевую занавеску. На Мичжеля повеяло в меру влажной, в меру сухой прохладцей с привкусом дерева, алкоголя и пыли. Воздух здесь пропитался запахом спиртного, как заправский пьяница.

– Добро пожаловать в величайшее хранилище вин и прочих спиртосодержащих напитков королевства! – провозгласил герцог, уверенно шагнул в абсолютную темноту и хлопнул по стене справа от себя.

Тут же замерцал, постепенно набирая силу, мягкий призрачный свет, похожий на лунный. Он заполнил все огромное пространство погреба.

– Темновато, – констатировал Мич из коридора.

– Ничего, все, что нужно, на ощупь найдем, – уверенно заявил Элегор и походя пояснил: – Не все вина любят яркий свет, а прикрывать их из-за этого, так потом искать неудобно, проще наладить нужное освещение. Ты заходи, не стесняйся!

Мичжель не заставил себя упрашивать. Глаза вара уже привыкли к причудам освещения, и он закрутил головой по сторонам, составляя первое впечатление о королевском «погребке». Огромном, не всякий храм имел такие размеры, каменном помещении с высокими сводами и полом, выстланным рогожей, приглушающей шаги. Может, громкие звуки тоже вредили вину? Или в столь великом месте шуметь не полагалось? Простирающаяся за границы восприятия череда соединенных широкими арочными проемами залов, плотно заставленных козлами с разнокалиберными бочками, среди которых были творения бондарей, отличающиеся поистине гигантскими размерами, а также большие, крупные, средние, мелкие и крохотные бочонки. Кроме бочек в погребе возвышались стойки с бутылками самых причудливых форм, да и находились бутылки подчас в самых неожиданных положениях: перевернутые вверх донышком, стоящие прямо, как солдаты на посту, лежащие и наклоненные под разными углами. Потрясенный Мичжель с испугу даже не стал уточнять, для чего это делается, опасаясь услышать пространную лекцию о правилах хранения спиртных напитков. Вар только прошептал:

– Сколько же здесь всего! Какая громада!

– Ага! – довольно подтвердил Элегор с такой безграничной гордостью, будто лично строил погреб, а не только обеспечивал его значительной частью содержимого.

– Тут и заблудиться недолго, – протянул Мичжель. – Погреб небось подо всем замком тянется.

– Нет, конечно, но если уж где на нижних этажах и стоит заблудиться, то только здесь, – ухмыльнулся герцог. – Казематы Энтиора и королевская усыпальница не столь привлекательны для скитаний.

– Это точно, – моментально согласился вар, не испытывавший ни малейшего желания стать узником его вампирского высочества или общаться с покойниками, обгладывая косточки королевских предков.

Дожидаясь, пока первый шок от знакомства с винным погребком короля Лимбера у приятеля пройдет, герцог скользнул к стене и извлек из неглубокой ниши пару странных емкостей, напоминающих большие бокалы в серебряных подстаканниках с витыми ручками.

– Пошли, – весело подмигнул Элегор, всучив один из сосудов слегка прибалдевшему от созерцания Мичжелю. – Давай для начала по пиву пройдемся. Ты какое предпочитаешь: темное, светлое, черное, синее или зеленое?

Поскольку вар слышал только о первых двух разновидностях напитка, то решил пока не рисковать и ответил:

– Темное, пожалуй.

– Тогда «Темное заклятие» из Ларкара. Эти мстительные коротышки-гномы такое пиво варят, язык проглотишь, – быстро сориентировавшись, герцог ласково похлопал по крутому боку темно-коричневую бочку средних размеров по левую сторону от прохода. – С «Темным заклятием» только «Задница гнома» и «Душа орка» сравниться могут, но уж больно названия не подходящие для широкого рынка, поэтому на экспорт не идут. В этом погребе лучше, чем гномье, пива не найти. Подставляй кружку!

Мич поспешно выполнил милое его сердцу указание, и Элегор нацедил из бочонка душистого пенного пива.

– Ну как? – поинтересовался герцог, осушив свою кружку.

– О! – пригубив хмельного «заклятия», закатил глаза вар, оценивая качество, и уточнил: – Так значит, тут не только лоулендские напитки?

– Нет, конечно, – согласился Элегор. – Виноградное вино, конечно, по большей части лиенское, просто потому, что лучшее, но пиво, эль, бальзамы, ликеры и массу всего прочего не только в Лоуленде делать умеют. Любой самый завалящий мирок, какой ни возьми, хоть один достойный королевского стола секретик по части спиртного имеет. Главное разведать да распробовать! Ведь и ваш Жиотоваж чем-нибудь да славен?

Пропустив мимо ушей шпильку про «завалящий мирок», Мичжель не без гордости согласился, утирая рот рукавом:

– Да, у нас черный бальзам «Гирок» на меду и секретных травах делают. Его даже демоны покупают.

– Не слыхал, – правдиво признался бог и тут же увлеченно заметил: – Надо будет попробовать. Если уж демоны – знатоки по части бальзамов – на ваш «Гирок» скинулись, значит, в самом деле хорош. А теперь пошли дальше! Еще столько всего посмотреть надо!

– А кружки? – возразил Мичжель.

– Что кружки? – не понял Элегор.

– Помыть бы, чтобы вкуса не портить, – попросил вар, недоумевая, как знаток вин сам не подумал о такой безделице, и оглянулся в поисках ведра с обычной водой.

– А, – вспомнил увлекшийся экскурсовод и отмахнулся: – Нажми на самую большую загогулину на ручке и щелкни по донышку, сами очистятся.

– Понятно, магия, – философски заключил парень и, произведя загадочный ритуал, сунул нос в свой сосуд. Запах пива исчез, стекло кружки сияло чистотой и снова желало быть заполненным живительной влагой. Мичжель понял, что долго ждать ему не придется. Герцог уже тащил приятеля дальше, пробовать эль, прославленные лиенские вина, ликеры, бальзамы, настойки, коньяки. А по пути еще и рассказывать умудрялся о расовых предпочтениях по части спиртного.

Из уст настоящего знатока Мичжель узнал, что лучшее пиво – гномье, а гоблины и коротышки-мастера по части эля. У людей и демонов лучше всего выходят крепкие напитки, которые они могут сотворить буквально из всего, начиная с зерна и заканчивая старыми носками, ликеры обожают вампиры, у русалок любой напиток отдает рыбой, а вот у эльфов, кроме сидра, лучше ничего не покупать.

– Врут, значит, что у них вино чудесное? – Вар еще не потерял охоты удивляться.

– Нет, отчего же, – возразил Элегор. – Оно действительно чудесное, свежее и ласковое, словно солнечный свет, весенний ветерок и лесной ручей. Только после пары глотков в голове так ясно и пронзительно чисто, словно после генеральной уборки в заброшенном замке. А вино зачем обычно пьют? Чтобы слегка затуманить рассудок, а не прояснить его. Потому эльфийские напитки особым спросом и не пользуются, они только для самих эльфов годятся.

Где-то в районе тридцатой-сороковой пробы (каждый раз при этом бокал наполнялся примерно на один-два пальца в зависимости от особенностей напитка), когда вар, прислонясь в поисках поддержки к прохладной стене, дегустировал «Лиенский закат» явно не эльфийского происхождения (если исходить из способности напитка туманить голову), произошло нечто странное. Мечтательно глядя на ряды бутылок, парень думал о том, стоит ли он под наклоном или это наклонены бутылки, и чувствовал приятную легкость в голове и всем теле. Тут-то его и посетило странное видение. Мичжелю показалось, что крайняя в первом ряду накрытая рогожей бочка, лежащая на полу, слегка покачивается. Нет, она и правда качалась! Мерно вздымались и опадали бока загадочного сосуда! До чуткого слуха насторожившегося вара донесся рык. В затуманенную голову сразу полезли зловещие легенды о демонах-метаморфах, принимавших формы предметов и предательски нападавших на случайных прохожих среди ночи. И стражи-то в погребе не было, а из всего оружия один кинжал в рукаве.

– Она, она шевелится, – охрипнув от волнения, прошептал Мичжель Элегору.

– Кто? – беспечно и громко уточнил бог.

– Она. – Вар ткнул пальцем в загадочный предмет.

– А почему «она»? Шутишь? – несказанно удивился веселый герцог. – Вот уж никогда бы не подумал, что его можно за бабу принять! Смотритель подвалов Фак – мужик, притом мужик отличный. Ты не смотри, что жирный, как бочонок, зато работу свою любит, каждую бутылку и бочку здесь знает! Даже спит в погребе, но, с другой стороны, будь у меня такая жена, как у него, я бы совсем дома не показывался. Форменная мегера, она даже на меня орет, когда я его пьяного притаскиваю. Никогда не женись, приятель, ни к чему над собой власть вздорной бабе давать, легче уж сразу на конюшне хомут себе на шею повесить! Снять-то хомут проще!

Приглядевшись основательнее, Мич и сам понял: то, что он с пьяных глаз принял за демона-бочку, оказалось толстым мужиком, завернувшимся в рогожу, как в одеяло, и храпящим прямо на полу. Видимо, Фак столь основательно принял на грудь, что холод погреба его нисколько не донимал. Вар стыдливо вздохнул и допил бокал одного из самых дивных вин, какие только ему доводилось пробовать в своей жизни. Фак всхрапнул погромче и зачмокал во сне губами, похоже, ему снилась любимая работа.

– Пусть спит, бедняга, чего его будить, мы и сами с осмотром справимся, – подытожил Элегор и двинулся дальше, к следующей стойке с бутылками.

Спустя полтора часа непрерывной дегустации потерявший счет отведанным напиткам Мичжель явственно чувствовал, что реальность лишилась привычных физических контуров, да еще четкости, целостности и устойчивости заодно. Пол слегка покачивало, очертания предметов расплывались перед глазами, язык превратился в кусок тряпки и отказывался повиноваться хозяину.

После того как вар пошел на таран коллекции игристых вин, герцог понял, что на эту ночь экскурсию по винному погребу пора сворачивать. Сам Элегор все еще крепко держался на ногах. Но винные пары начали сказываться и на нем, усугубляя и без того критическое состояние веселой бесшабашности до максимума, когда все казалось по плечу, не было непреодолимых преград и непременно хотелось вычудить что-нибудь этакое! Обыкновенно даже несколько часов непрерывного пития не сказывались на Элегоре столь прискорбным образом, его толерантность к спиртному могла соперничать даже с Риковой, о которой в Лоуленде ходили легенды, но сегодня свежая порция спиртного пошла на старые дрожжи, заквашенные пятидневной экскурсией по собственным владениям. Герцога понесло!

Впрочем, как и всякий пьяный, бог решил, что он достаточно трезв для того, чтобы совершить обещанную Мичжелю прогулку в Галерею Портретов и Зеркал. А смотреть на череду изображений королевской семейки, находясь в таком состоянии, куда веселее, чем на трезвую голову.

Словом, гуляки сердечно попрощались с погребом, пообещав обязательно вернуться, и тщательно закрыли за собой дверь, не забыв задвинуть засов. То, что в погребе остался спать затравленный мегерой-супругой «демон-метаморф», он же смотритель Фак, совершенно вылетело из двух голов разом.

Подобравшись к лестнице наверх, Мичжель остановился и, вцепившись для поддержки в перила, нахмурил густые брови:

– Хм, слушай, – совладав с языком, вар обратился к Элегору, – а как по этим лестницам бочки вниз и наверх таскают? Лестницы же такие… узкие и крутые. Или магией спускаете?

– Какие бочки, приятель? – шутливо возмутился герцог. – Кухня на первом этаже, от нее до винного погреба и от погреба к черному ходу в замок тот пологий коридор и ведет. Бочки по нему катят, да и продукты тоже доставляют. Ледник рядом. Спуск там без ступенек и широкий, хоть дракона целиком тащи, пролезет. Коридор так хитро устроен, что винцо даже взболтаться не успевает! А дилетантской магией его перемещать – последнее дело! Вроде бы ничего заметного, а вкус все равно уже не тот. Тут тоже не всякие чары не всякого мага подходят!..

Элегор вдохновенно и с подкупающей серьезностью читал лекцию об особенностях транспортировки вина, пока они с Мичжелем взбирались по крутой лестнице. Хоть экскурсанты и содержали в себе уже достаточно вина для среднего размера бочки, но никто аккуратно катить их не собирался, двигаться пришлось самим.

– И почему ступени не могут двигаться сами? – задал риторический вопрос бедняга Мичжель, преодолев на пике возможностей еще один крутой лестничный пролет. Ноги почему-то двигались странно, словно внезапно зажили своей собственной, отличной от хозяина жизнью. Если бы не цепкость рук, преданно служивших даже в таком состоянии нестояния, вар давно скатился бы вниз, назад к погребу, на практике проверив нецелесообразность транспортировки крупных предметов по узким лестничным пролетам.

– Почему не могут? Могут! – вдохновенно возразил Элегор, закончив свой рассказ. – Сейчас! Ну-ка, поехали!

Герцог что-то пробормотал и взмахнул руками в воздухе над полом. Ступеньки вздрогнули, ожили и понесли пешеходов наверх, словно настоящий эскалатор из урбомира.

– Ого! Вам подчиняется камень! – восхитился Мичжель, облегченно вздыхая.

– Нет, – хихикнул Элегор и пояснил: – Движение – это иллюзия, стихия земли не мой конек, тем более твердые ее составляющие. Я же не какой-нибудь Колебатель из Мэссленда. На самом деле я нас левитирую.

– Все равно здорово, – ничуть не расстроился Мичжель, наслаждаясь ощущением полета, не требующим согласованного движения мышц, а мысль об относительном невсемогуществе приятеля его даже успокоила.

– Привет самым доблестным и мужественным стражам королевского замка! – патетически приветствовал герцог первый попавшийся ему пост на лестнице и отвесил мужикам короткий поклон.

– А почему самым? – заинтересовался вар.

Элегор приостановил их бреющий полет в полуметре от стражников и принялся развивать свою мысль с философской основательностью:

– Понимаешь, друг, для простого человека охранять замок, в котором живут боги, – занятие неблагодарное, слабаки атаковать не станут, а по-настоящему могущественного агрессора даже самой тренированной армии не сдержать, только боги справиться смогут. Сокровищницу охранять скучно, воровать туда разве что сумасшедший полезет, там такая густая и сложная сеть защитных заклятий сплетена, что сам король лишний раз предпочитает не соваться. У библиотеки стоять тоже безрадостно, последнее развлечение аж несколько лет назад на Новогодье было, когда Элию Серый Демон проклясть хотел, а Повелитель Межуровнья двери вышиб, спасая ее. Все остальное столь же скучно, даже если почетно. А вот винный погреб! Что может быть большим искушением и сокровищем для простой солдатской души?! Какую силу воли и выдержку проявляют эти доблестные стражи, какому соблазну противостоят! Герои! – прочувствованно закончил герцог.

– Герои! – безоговорочно согласился проникшийся Мичжель, вспомнив дивную коллекцию вин, и даже всхлипнул от наплыва чувств.

Стражи смерили безумного герцога взглядами. Один смотрел так, словно прикидывал, какого размера погребальная урна понадобится праху Элегора. Взгляды двух других были более доброжелательными, они как будто размышляли, каким концом алебарды его сподручнее долбануть и по какой части тела: по забитой вредными для государства идеями голове, шее, поддерживающей этот общественно опасный предмет, или по ни в чем не повинной нижней части.

Но пьяная и не в меру веселая парочка умчалась, уносимая прочь левитационным заклинанием, раньше, чем был сделан окончательный выбор в пользу каких-либо конкретных мер физического воздействия.

– Вот, демоны, темно! Какой урод выключил свет? – удивленно ругнулся Элегор, когда они без приключений добрались до Галереи Портретов и Зеркал. И с лицемерной издевкой удивился: – А я-то думал, у них тут вечный огонь горит, чтобы почитатели могли в любую минуту дня и ночи услаждать свой взор созерцанием дивных божественных ликов!

В отличие от большинства живых существ, при принятии избыточной дозы спиртного герцог не испытывал проблем с дикцией и облечением мыслей в связные фразы. Скорее наоборот, их, то есть мыслей и слов (очень язвительных слов), у него сразу обнаруживался явный избыток, опасный как для Элегора (в случае прямого столкновения с власть предержащими субъектами), так и для общества. Не отличающийся сдержанностью в трезвом виде, в состоянии опьянения герцог становился неудержимо дерзким, с оттенком философичности, и идейным. Но, к счастью, сейчас, в дверях темной галереи, его слушали лишь Мичжель, безмолвные зеркала и портреты.

– Свет! Нам нужен свет! – громко провозгласил Элегор и щелчком пальцев направил заклинание в цель, на гроздья магических шаров, подвешенных к потолку на тонких переплетениях цепочек. Шарики начали зажигаться один за другим, заливая галерею мягким светом, благоприятным для созерцания полотен и отражений. Все было хорошо, пока дело не дошло до последнего светильника. Там заклинание передачи света закоротило. Шары бешено замигали, посыпались искры, и несчастные светильники разнесло вдребезги, засыпав пол мелким стеклянным дождиком. К счастью, последняя гроздь шаров висела достаточно далеко от зеркал, портретов и живых существ, поэтому обошлось без пострадавших и существенной порчи имущества. Редкость для действий герцога Лиенского!

– Подумаешь, немного не рассчитал заклятие по интенсивности, – беспечно заявил Элегор. – Зато теперь светло. Пошли!

Бог подтолкнул вперед Мичжеля, покачивающегося и слегка оглушенного внезапно вспыхнувшим светом и звоном. Прогулка до галереи помогла ему немного проветрить голову, и теперь вар снова обрел прежнее любопытство, хотя все еще продолжал испытывать проблемы с координацией.

– Вначале тут одни покойники развешаны, – небрежно начал рассказывать герцог.

– Где? Какие? – не понял вар, но, впечатленный славой Лоуленда, послушно принялся оглядываться в поисках трупов на цепях или веревках, услаждающих взоры кровожадных и мстительных богов.

– Да вон, – не слишком почтительно Элегор махнул рукой в сторону портрета представительного брюнета в небрежно наброшенной на широкие плечи мантии, – предок Лимбера – Леорандис – основатель династии, погиб в последней крупной войне с Мэсслендом, но и мы тогда их короля Келадриана уделали.

– Вы воевали с Мэсслендом? – удивился Мичжель.

– Да, но давным-давно, пока не поняли, что кровью соперничество Узлов не разрешить. Теперь все больше вежливо посольствами обмениваемся, шпионов засылаем и перетягиваем на свою сторону Миры Грани, лишая конкурентов могущества, – запросто выдал политическую стратегию Лоуленда юный бог, не считая ее какой-то особенной тайной. – А еще мэсслендцы постоянно включают в посольство ребят посмазливее, чтобы те попытались охмурить Элию и увезти с собой в качестве законной супруги. Леди Ведьма послами с удовольствием пользуется, а замуж ни в какую.

– Жиотоваж тоже Мир Грани, значит, поэтому нас с таким шиком приняли, – догадался Мичжель, испытав громадное облегчение. Просить о чем-то, зная, что это выгодно и тому, кто собирается тебе помогать, куда проще, чем, ощущая себя ничтожеством, вести переговоры с равнодушным полновластным хозяином положения. Должно быть, Высший вар Монистэль все это знал, потому и решился направить посольство в Лоуленд.

– Конечно! Вы ведь чего приехали? Если помощи просить, так не стесняйтесь! Коль дело в конфликте с мэсслендскими мирами, Лоуленд обязательно поможет, все сделает, чтобы соперникам нос натянуть, прикрываясь дипломатическими обязательствами, – запросто согласился Элегор, невольно подтверждая догадки юного вара и, сочтя тему исчерпанной, продолжил описание галереи:

– Дальше портрет отца Лимбера – Леоранда. Этот несколько тысяч лет назад сгинул без вести в мирах. В семейном склепе даже щепотки праха нет, урна пуста. Говорят, под конец жизни вообще с головой не дружил мужик.

Мичжель глянул в по-кошачьи светящиеся желтые с вертикальными зрачками глаза короля Леоранда – жилистого высокого светловолосого мужчины – и согласился с мнением Элегора. Бог с такими безумными глазами нормальным быть не может, даже настолько, насколько вообще могут быть нормальными боги.

– А вот это уже Лимбер. Узнаешь? – без всякого пиетета герцог ткнул пальцем в масштабное полотно в раме из цельного куска витаря с выточенным барельефом из розанов. С холста с властным высокомерием сурово глянул на дерзких наглецов король Лоуленда. Без короны, мантии и прочих регалий, в бархатном черно-синем камзоле. Знаком власти короля был лишь массивный жезл, на который, словно на трость, опиралась сильная рука. Даже сидя на простом строгом стуле с высокой спинкой, Лимбер смотрелся истинным владыкой Мира Узла. Но жезл в его руке не выглядел пустой игрушкой, скорее реликвия походила на боевую дубину, вполне подходящую для того, чтобы проломить голову врагу. Убойная сила жезла была отлично знакома принцу Энтиору, однажды приведшему короля в бешенство. Пробитый череп заживал больше тридцати дней.