Текст книги "У мечты должны быть крылья"

– Ты сейчас про что говоришь? – наморщил лоб Сашка.

– Про что, про что… Про Достоевского.

– Про роман «Преступление и наказание»?

– Ага, про него.

– Понятно. Тогда я могу тебе сказать, что книга эта не просто об убийстве, – произнёс журналист.

– Да? А о чём?

– О том, что убийству нет и не может быть оправдания. И о том, что любое злодейство будет наказано.

– Да ладно, наказано… Этого, как его… Как его звали, психопата-то этого?

– Раскольников.

– Ага, Раскольников. Его бы никто не наказал, если бы он сам не сознался, как последний придурок!

– Почему же придурок? – возразил Сашка. – Он не смог выдержать тяжести преступления, вот и всё. Нервы сдали.

– Во-во, покрепче нервишки-то надо иметь! – согласился Славка. Он закончил есть и, выпив залпом стакан минералки, со стуком опустил его на стол, как бы поставив жирную точку. Сашка наблюдал за ним, что-то соображая.

– Интересно! – медленно произнёс он. – Интересную фразу ты сказал. Покрепче нервишки надо иметь?

– Ага.

– То есть в принципе ты не возмущён самими фактом убийства? Убивать можно? Нервы закалил и вперёд?

– А чего возмущаться-то? Возмущайся, не возмущайся, убивать от этого не перестанут. Убивают-то в основном за что? За деньги. Людей много, а денег мало. Вот и выходят из положения, кто как может. Это жизнь.

Славка, откинувшись на спинку дивана, принялся с философским видом ковырять в зубах. Над столом повисла пауза. Сашка, слегка шокированный высказыванием брата, задал ещё один вопрос.

– Слав! – позвал он. – А ты смог бы убить человека?

– Не знаю, не пробовал, – хмыкнул тот. – Смотря какого человека и смотря за что.

– Например, ради денег.

– Больших или маленьких?

– Ну, допустим, больших.

– Насколько больших?

– Слав, не знаю. Определи сам, что для тебя большие деньги.

– Миллион долларов?

– Миллион долларов.

Воробьёв вдруг всерьёз задумался.

– Убийства разные бывают, – произнёс он. – Ножом порезать вряд ли смог бы. И задушить бы не смог. А вот пулю пустить смог бы. Чё там – нажал на курок, и всего делов. Хотя хрен его знает… Это сейчас рассуждать хорошо, а когда дойдёт до дела… Не знаю!

– То есть в тебе живёт потенциальный убийца? – подвёл итог брат.

– Потенциальный убийца в каждом живёт. Просто не каждому есть необходимость этот потенциал реализовывать. Если ты и так в шоколаде, на фига убивать? А вот если с голоду подыхать будешь, тогда ещё неизвестно, какой потенциал из тебя наружу вылезет.

Несмотря ни на что, в Славкиных словах была некая правда.

– А ты вот с голоду не подыхаешь, а за миллион убить готов, – возразил журналист.

– Я не говорил, что готов, я сказал, что не знаю! Бананы из ушей вытащи. Если б я знал наверняка, что меня не поймают… А то за этот миллион полжизни в тюрьме гнить – на фиг надо?

– А если б знал, что не поймают, убил бы?

– Ой, хватит уже, а?! – поморщился Воробьёв. – Если бы да кабы! Сказал – не знаю! Нет, сидит, додалбливает! Дятел, блин! Щас сделает из меня тут монстра. Вы, журналисты, на это способные.

– Даже если и сделаю – тебе же наплевать, что подумают окружающие, – поддел брата московский гость.

– Передёргивать не надо, ладно? Я про культуру говорил, что наплевать, а про убийства не наплевать! А ты уже так всё перевернул, что убийцу из меня сделал! Писака грёбаный, блин…

– Одно с другим тесно взаимосвязано, – произнёс Сашка. – Человек, обладающий культурой, воспитанием, духовным миром, человек, который уважает другого человека, а значит, имеет сострадание и милосердие, не способен на убийство.

– Ага. Хрень только не неси! Человек, обладающий культурой, не убивает? – Славка облокотился на стол. – Раскольников, чё, некультурный был? Ножом и вилкой есть не умел, сморкался в скатерть?

– Раскольников? – Журналист осёкся и сразу не нашёлся, что ответить. – Раскольников был студент…

– Вот именно!

Сашка приготовился было произнести речь о том, что культура начинается с малого, а заканчивается величайшими ценностями, что человек ни в коем случае не должен допускать собственной деградации, обязан впитывать в себя опыт всего человечества и жить, не повторяя ошибок предков, не поощряя насилие, не разжигая войн, а в гармонии с мирозданием. Но брат прервал его мысль самым простым вопросом, и парень поперхнулся собственными словами.

– Раскольников… – промямлил он, – …был культурным, да. Образованным. Статью в газету написал.

– Однако, это не помешало ему бабку топором по башке шарахнуть, – дополнил Воробьёв, наливая себе ещё минералки. – И не только не помешало, а, можно сказать, подстегнуло. Замороченный был слишком – статейки пописывал, теории идиотские сочинял. А был бы простым парнем, и дурь бы в голову не лезла. Может, и бабка бы жива осталась!

Сашка удивлённо посмотрел на брата. «А ведь, действительно, – промелькнуло у него в голове. – Получается, что способность к убийству никак не зависит от культуры и воспитания. А от чего зависит? От мотивации?»

Но Славка понял его взгляд по-своему.

– Что смотришь? – усмехнулся он. – Не такой уж я, оказывается, дурак?

И тут в диалог вступил Васильич.

– Да чёрт с ним, с Раскольниковым, – произнёс шеф. – Я вот одного не пойму – что это ты, Сашок, брата своего допрашиваешь? Ты за себя скажи. Ты способен на убийство?

– Я? – напрягся Сашка. – На убийство? Нет!

– Нет? А почему? – Штырь наклонился над столом.

– Как – почему? Потому что я не убийца.

– Не убийца? А если деньжатами запахнет или баба твоя на стороне переспит. И тут, как назло, ножичек слишком острый под руку подвернётся…

– Вы намекаете на убийство в состоянии аффекта? Я умею контролировать свои эмоции.

– Ой ли… Ну хорошо, а на другое что-нибудь способен?

– На что?

– Не знаю. Соврать, предать, мелко напакостить.

– Нет.

– Врёшь! – Васильич откинулся на спинку дивана. – Врёшь!

– Почему вы так думаете? – Парень даже слегка побледнел. «А ведь он прав!» – проскочило у него в голове.

– Потому что нету ангелов на свете, а ты сейчас стараешься им прикинуться! – выдал шеф. – Я вот сейчас слушал вас со Славкой и на тебя смотрел, как ты брата поучаешь. И некультурный он, и необразованный, в потенциальные убийцы его записал. А сам-то ты какой? Со всех сторон правильный? Почему считаешь, что имеешь право судить других?

Повисла напряжённая пауза. Присутствующие за столом замолчали, ожидая, что ответит Сашка. Казалось, что воздух накалился.

– Да, я считаю, что имею на это право! – Голос московского гостя прозвучал неожиданно громко. – Имею! Потому что, как вы сами недавно выразились, я действительно представитель московской интеллигенции, я образован и начитан, имею кое-какой жизненный опыт. А кому ещё судить, как не мне и таким, как я? Кому? Трактористу дяде Васе, который от водки не просыхает? Или уборщице тёте Клаве?

– Вона, какой базар пошёл! – поднял брови Васильич. – То есть ты у нас столичная штучка, а мы тут все – колхозное быдло. Так, получается?

– Я сейчас не вас имел в виду, – осёкся парень.

– А кого же? Именно нас, больше некого! – Штырь сверлил журналиста взглядом. – Вот за это я вас, москвичей, терпеть не могу! Сидите там, в своей Москве, корчите из себя невесть кого! Культурные, видите ли! Высшей кастой себя считаешь, Сашок? Да кто ты такой?! Думаешь, пять лет в МГУ штаны протирал и теперь другим можешь указывать, как надо жить?!

«Зачем я это сказал?» – мысленно укорил себя Сашка. А Васильич тем временем продолжал:

– Интеллигенты – это, конечно, хорошо. Чистенькие вы все такие, аккуратные, водку не пьёте, матом не ругаетесь. Книжки умные читаете, в театры ходите. К стране, как пиявки, присосались и кровь пьёте! И пользы от вас никакой, и стряхнуть не получается. Стряхнули вас один раз, в семнадцатом году, передавили всех, как клопов, так вы опять понарождались, непонятно от кого! Ленина на вас нет! И Сталина! Чтобы на заводы вас всех отправили, к станку, или в поле, на тракторе пахать! Понюхали бы, чем кусок хлеба пахнет, тогда бы сразу про культуру забыли! И матерные слова бы вспомнили, и водочкой бы не гнушались. Разогнать всю Москву, к чёртовой матери, на целину послать! Вот тогда бы и сельское хозяйство подняли, и промышленность. Страну бы из задницы точно вытащили!

– Да какая от него польза на целине? – усмехнулся Славка. – Это он тут, перед бабами, горазд мускулами играть, а на целине сразу бы окочурился от отсутствия тёплого сортира.

– Зато ты каждый день совершал бы трудовые подвиги, – парировал брат.

– А чё? И совершал бы! Я их и так каждый день совершаю. – Воробьёв маленькими глотками попивал минералку.

– Вся эта ваша московская культура на чём стоит? – продолжал распалившийся Васильич. – Интеллигенция что кушает? Что пьёт? Кто вам комфортные дома строит, даёт в них тепло и освещение? Дороги вам кто делает? Удобства кто обеспечивает? Деньги откуда вы сосёте? Из страны! Из провинции, из всех вот этих колхозов, из заводов, из простых людей, некультурных! Народ на вас пашет, как проклятый, а вы только потребляете! Мало того, ещё и нос воротите – фу, от вас воняет! Вы тут ножичком с вилочкой кушать не умеете, а мясо водкой запиваете вместо вина. Как это неэстетично! А где бы ты был вместе со своей культурой, если бы тебе жрать было нечего? А? Если бы такие, как Славка, не пахали на вас, москвичей, что бы вы делали?

– Наверное, умерли бы с голоду, – в тон ему ответил Сашка.

– Вот именно! – Штырь, не рассчитывавший на такую реакцию, осёкся. Перевёл дыхание, помолчал, а затем добавил поучительным тоном: – Так что давай-ка, Сашок, рабочим людом не брезгуй и мнение его уважай!

Парень сложил руки на груди и усмехнулся.

– Всё? Я могу ответить?

– А тебе есть что сказать? – удивился Васильич. – Ну давай отвечай.

– Во-первых, – начал журналист, – конкретно Славка на меня не «пашет», как вы выражаетесь, а «пашет» он на вас. Во-вторых, не надо думать, что я не знаю, кто выращивает для меня хлеб и топит котельную, чтобы я не мёрз зимой. Любой людской труд я уважаю и никем не брезгую. Кроме того, я тоже работаю, и мой труд востребован, хотя и связан, как вы выразились, с «протиранием штанов». Так что не надо кричать, что я только потребляю и больше ничего не делаю. И в-третьих, я так и не понял, почему надо сморкаться в скатерть и материться, если ты живёшь в колхозе, а не в Москве, и работаешь в поле, а не в издательстве.

Васильич шумно вздохнул, опрокинул в себя остатки коньяка. И вдруг, ни с того ни с сего, спросил:

– Вот ты плаванием почему стал заниматься?

– Что? – удивился Сашка. – А при чём тут плавание?

– Ты ответь, а я тебе скажу при чём.

– Ну просто надо было заняться каким-то спортом, а бассейн рядом…

– Вот! – поднял палец Штырь. – Бассейн рядом. А у нас в городе бассейна нет.

«К чему он клонит?» – подумал журналист и на всякий случай возразил: – У вас море есть.

– Море зимой холодное, а бассейн круглый год тёплый, – изрёк Славкин начальник. – И школа у тебя, наверное, за углом находится, да?

– Да.

– И неплохая, наверное, школа – учителя хорошие?

– Да.

– Вот видишь. А в школе, где твой брат учился, знания слабые дают. Знаешь почему? Потому, что одно-единственное учебное заведение на весь посёлок, классы переполнены, дети в две смены учатся. Чему в таких условиях могут научить, как считаешь? Пойдём дальше. В МГУ тебя, наверное, папка с мамкой устроили? И ездить недалеко – в метро сел и за пять минут доехал.

– В МГУ поступил сам. Дорога в один конец занимала час.

– Неважно. Всё равно, всё вполне доступно, всё под рукой. Почему бы не воспитывать в себе культуру души и тела? Условия-то позволяют! – В голосе Васильича слышалась лёгкая издёвка. – А нам про какую культуру думать, если, например, половина посёлка, где Славка всю жизнь прожил, до сих пор тёплых туалетов не имеет? Славкина мать вон по нужде на улицу бегает.

– Да? – удивился Сашка и посмотрел на брата. Тот сидел с непроницаемым выражением лица. – Я не знал. Н-ну ладно… – Парень несколько замялся, но потом всё-таки решил не отступать: – Хорошо, бассейна у вас нет. А почему отсутствие бассейна оправдывает бескультурье?

– Потому что неоткуда культуре взяться! – воскликнул Штырь. – Культуру вы у себя, в Москве, развиваете! За наши денежки, которые из страны сосёте! И бассейны себе строите, и школы. В престижных вузах учитесь, в театры ходите. А нам здесь на какие шиши развиваться? Все деньги-то у нас Москва отбирает! Вот мы здесь в дерьме и сидим! Водку пьём, материмся и сморкаемся в скатерть!

– Вот оно что! – наконец понял Сашка. – То есть вы, провинциалы, обвиняете нас, москвичей, в вашем же собственном бескультурье? Получается, мы в этом виноваты?

– Именно!

– Интересная позиция… – задумался московский гость. – Тогда я вам вот что скажу! К вашему сведению, я не просто журналист, а журналист в сфере экономики. И я могу с высокой долей вероятности определить, кто какие деньги откуда качает и куда тратит. Москва, говорите, вас обдирает? А ваш завод кому принадлежит? Москве?

– А вот сюда ты не лезь, журналист. – Глаза Штыря превратились в щёлочки. – Это не твоё дело.

– Почему же? – спросил Сашка. – Раз у нас об этом зашёл разговор, ответьте. Чего вы боитесь?

– Я давно ничего не боюсь, – произнёс Васильич. – Бояться тебе надо, Сашок. Не лезь, пока я добрый. Когда разозлюсь, поздно будет.

– Так вот, – не обращая внимания на явную угрозу, продолжил парень. – На вопрос отвечать вы не хотите, и означать это может только одно. Хозяин завода вы. Вы его приватизировали, а в ходе приватизации существенно занизили его стоимость и присвоили за мизерную сумму. Ограбили народ, что называется. Так? Прибыль на заводе у вас огромная, а зарплаты наверняка низкие. То есть людей вы грабить продолжаете. Про махинации в бухгалтерии и неуплату налогов я вообще молчу, хотя это тоже обман государства, а значит, грабёж народа. Так кто из людей деньги сосёт, а, Степан Васильевич? Москва? И куда эти деньги деваются? Расскажите всем присутствующим! Вот взяли бы и на свои сверхприбыли построили бы городу бассейн, а в посёлке – новую школу. Займитесь меценатством – что вам мешает? Привыкли на Москву кивать – дескать, она во всём виновата. А сами палец о палец не ударите, чтобы свою собственную жизнь улучшить.

Ева поперхнулась кленовым сиропом и закашлялась. Славка потягивал минералку, задумчиво разглядывая брата.

– Умный, говоришь? – Штырь забарабанил пальцами по столу. – В экономике разбираешься? Думаешь, вывел меня сейчас на чистую воду? Дурак ты, Сашок, на самом деле. Дурак, несмотря на всё твоё образование и воспитание. А знаешь почему? Потому что ты сейчас речь обличительную произнёс в мой адрес, а на кой хрен? Цель-то у тебя какая? Показать мне, что я не прав? Уязвить меня? Да мне, как Славке, до одного места все твои высказывания. Брат твой в сто раз умнее тебя, хоть институтов не кончал. Он сразу тебе сказал, что цель у всех сейчас одна – разбогатеть, и побыстрее. Я вот разбогател, и Славка хорошо живёт, а ты, со всеми твоими способностями, сидишь в глубокой заднице и не выберешься оттуда никогда. Потому что с таким, как у тебя, подходом к жизни успеха не добьёшься. Так и будешь без конца правду искать, пока не окочуришься. А то ещё прибьёт тебя кто-нибудь в подворотне – у нас правдолюбцев не жалуют. И не помогут тебе ни мама, ни папа, ни МГУ, ни столичная прописка. А не прибьют – окончишь жизнь в нищете. На помойке отбросы будешь собирать вместе с бомжами. Так все заканчивают, кто лезет куда не надо и строит из себя кого не положено. Мне тебя, дурака, жалко, поэтому я всё это тебе и говорю. Ты ведь не хочешь жизнь на помойке закончить, правда? А чего ты хочешь, а, Сашок? Денежек?

Последнюю фразу Васильич прошептал Сашке в лицо, наклонившись над столом и сверля парня колючим взглядом. Тот закашлялся, прочищая мгновенно пересохшее горло.

– Так если ты такой умный, – тихо вещал шеф, – что же ты такой бедный? Квартира у тебя в Москве есть? А?

– С мамкой он живёт, – ответил за брата Славка.

– С мамкой живёшь, – констатировал Штырь. – А машина есть?

– И машины нет, – снова отозвался Воробьёв.

– Ага. А что есть?

– Ничего у него нет. – Брат был в курсе материального положения Сашки.

– Ничего у тебя нет, – констатировал Васильич. – А у меня вот всё есть. Хотя я и некультурный, и водку пью, и матерюсь по случаю. Завидно, да, журналист? Что ты там говорил про своё образование, которое с тобой до конца жизни останется? Бред какой-то нёс, прости господи.

Сашка был оскорблён до глубины души.

– Образование, – хриплым голосом произнёс он, – это моё достижение, моя заслуга, и я им горжусь. А вся ваша заслуга состоит в том, что вы оказались в нужное время в нужном месте. Успели хапнуть, что называется. Если бы я оказался на вашем месте, я бы спокойно мог сделать то же самое. Для этого большого ума не надо. Только я бы этого не сделал, у меня бы совести не хватило.

– Да хватило бы совести, хватило! – усмехнулся Штырь. – Когда денег сильно хотят, про совесть забывают. А вспоминают о ней, когда с деньгами ни хрена не вышло и надо самого себя как-то успокоить. Тогда и начинают всех вокруг убеждать, что те, кто разбогател, – плохие, а те, кто не успел, – хорошие. А сами только и глядят, как бы наше место занять и вместо нас бабки стричь. Да только ни черта у вас не выйдет! Мы на своих местах сидим плотно и никого не подпустим даже близко! Попробуй вот, Сашок, займи моё место, раз ты такой умный. Давай, дерзни! А я посмотрю и посмеюсь.

Парень застыл, глядя в свою тарелку. На его виске, выдавая сильное волнение, пульсировала голубая жилка.

«Что ему ответить? – судорожно думал он. – Банальщину, вроде того, что я молод и всё у меня впереди? Что ещё успею заработать много денег? Что мне не нужно его место, мне и на своём хорошо? Не буду. Ерунда, жалкий лепет. Или всё-таки сказать, хотя бы для порядка?»

– Пойду подышу свежим воздухом, – проигнорировав вызов, неожиданно для всех произнёс Сашка и поднялся из-за стола. Присутствующие в оцепенении наблюдали, как он направился к выходу.

– Туалет направо по коридору, – крикнул ему вдогонку Славка.

* * *

Стоя у белоснежной раковины, Сашка глядел на бегущую из крана воду. Журчащий звук слегка успокаивал, приводя в порядок мысли. Парень смотрел на прозрачный ручеёк уже минут десять, благо туалет пустовал и можно было спокойно расслабиться.

«Зачем я вообще ввязался в этот разговор? – думал журналист. – Надо было отмалчиваться или отшучиваться. В крайнем случае, отвечать односложно «да» или «нет». Вместо этого я стал что-то объяснять, что-то доказывать… Со Славкой теперь на ножах… Надо было сразу понять, что этому шефу неинтересна моя точка зрения. Такие люди, как он, признают только собственную правоту, а собеседники им нужны лишь для того, чтобы убедить себя в своём непревзойдённом уме и величии.

Ведь он спровоцировал меня! Спровоцировал, чтобы я обнажил свои больные места и он мог нанести туда удар! Весь этот разговор от начала и до конца был сплошной провокацией! А я, как дурак, поддался. Но зачем ему нужно уязвлять людей таким образом? Это что – новая форма садизма, а он её поклонник?»

– Вы почти угадали, – раздался за Сашкиной спиной знакомый голос. – Почти, но не совсем. Господин Штырь просто так развлекается.

Парень вздрогнул и резко обернулся. Сзади, улыбаясь, стоял Стас. Одетый в своей манере – в нелепые шорты и майку, – он странно смотрелся даже в этом, непритязательном ко вкусу посетителей, заведении.

«Я не слышал, как он вошёл», – удивлённо подумал Сашка.

– Здравствуйте, мой дорогой Александр! – протянул Стас ему руку для приветствия. – Очень рад вас видеть.

– Здравствуйте. – Парень машинально пожал протянутую ладонь. – Откуда вы взялись, чёрт вас возьми? Вы возникли у меня из-за спины, словно привидение.

– Просто вошёл, – пожал плечами тот. – Здесь двери открываются практически бесшумно. Извините, но я даже слышал, как вы разговаривали сами с собой.

– Да, – признался журналист, – со мной такое бывает.

На самом деле с ним такого не бывало никогда.

– Вы задали некий вопрос, и я решил вам ответить. Кажется, немного вас испугал, извините.

– Ничего страшного. Только я не понял, что именно вы ответили.

– Я сказал, что он так развлекается. – Стас тоже включил воду, но, в отличие от Сашки, для того, чтобы помыть руки.

– Кто?

– Штырь Степан Васильевич. Вы ведь про него спрашивали. Он спровоцировал весь этот разговор, чтобы развлечься. Знаете ли, некоторые люди ходят смотреть бокс, некоторые любят петушиные бои или бои бойцовских собак. А Степан Васильевич любит сталкивать людей лбами, провоцируя их на различного рода скандалы и ссоры. Для него это – своеобразная гимнастика ума. Закинул наживку и ждёшь, клюнет человечек или нет, заведётся с пол-оборота или погасит конфликт. Господин Штырь – мастер на такие штуки, устраивает целые мини-шоу. Вот и сегодня вы с братом стали невольными участниками его представления. Он остался доволен.

– Что? – застыл Сашка. – Откуда вы знаете?

– А вы меня не заметили? – Стас закончил мыть руки и оторвал кусок бумажного полотенца. – Я сидел в том же самом зале, что и вы. За соседним столиком. Я даже пытался с вами поздороваться, но вы так засмотрелись на новую подругу Степана Васильевича, что не обратили на меня внимания. И, как следствие, я слышал весь разговор, состоявшийся между вами, от самого начала и до конца.

– Да? Нет, хорошо, то есть… Я не об этом. Откуда вы знаете, что он так развлекается?

– Ах, это! – Мужчина обезоруживающе улыбнулся. – Это знают практически все. А для чего, вы думаете, он позвал вас с собой поужинать? Для банального знакомства? Я вас умоляю, Александр! Господин Штырь никогда ничего не делает просто так. Тем более за деньги. Это ведь он оплатил ваш счёт?

– Я ничего не заказывал. – Сашка пытался проглотить неожиданно возникший комок в горле.

– Неважно. Кушали ведь что-то, а не платили. Разве не так?

– Да. – Голос парня стал хриплым, и он судорожно закашлялся.

– Ну вот видите. – Стас подождал, пока утихнет приступ.

– К-как?… Но… – Сашка не находил слов. – Стас, вы меня разыгрываете? – Он с надеждой посмотрел в лицо собеседника, пытаясь найти подтверждение своей догадке. – Разыгрываете, да? Это такая шутка?

– Какая шутка? – удивился тот. – Нет, мой дорогой, никаких шуток. К сожалению, это правда. Да вы не расстраивайтесь, с кем не бывает.

Парню показалось, что в голосе его знакомого прозвучала насмешка. «Я выгляжу дураком, – подумал он. – Я всё время выгляжу дураком. С самого первого дня своего приезда в этот город я всё время выгляжу идиотом».

– Ну, Александр, вы прямо с лица спали. – Стас одной рукой приобнял его за плечи. – Ничего страшного ведь не произошло. Подумаешь, Степан Васильевич слегка покуражился, приоткрыв изнанку вашей души. Вас же не убили, в конце концов! Обеспеченные люди, знаете ли, могут многое себе позволить. В том числе и делать из некоторых персон балаганных шутов. Дёрнул за ниточку – кукла засмеялась, дёрнул за другую – заплакала. Это считается неплохим развлечением, да-да! Конечно, скажете вы, можно устраивать такие шоу и без денег. Но тогда люди очень быстро понимают что к чему и уходят в сторону. А если поманить денежкой – о-о! Запах наличности притупляет мозг, знаете ли.

– Если то, что вы сейчас сказали – правда, это отвратительно, – с трудом выдавил из себя Сашка. – Я не марионетка…

– Да бросьте вы! – продолжал утешать его Стас. – Марионетка – не марионетка. Всё равно, кроме Степана Васильевича, никто из присутствующих ничего не понял.

Журналист молчал, собираясь с мыслями.

– Вы считаете, – наконец произнёс он, – что я сам позволил спровоцировать себя на конфликт, польстившись на какой-то там ужин в ресторане? Смешно, ей-богу!

– При чём тут ужин? – Мужчина снял руку с его плеч. – Вы в принципе приехали в этот ресторан, потому что живёте в квартире господина Штыря. Отказывать сильным мира сего не принято – могут и обидеться. Так ведь вам сказали, если я не ошибаюсь?

Сашка вздрогнул, леденящий холодок пробежал по его телу. «Откуда он знает?! Откуда он всё знает?!»

– Кстати, – подмигнул Стас, – а эта девица, Ева, очень даже ничего, а? Я смотрю, она вам приглянулась. Как вы думаете, Александр, что она позволяет делать с собой Степану Васильевичу? И вообще, что удерживает её возле него? Любовь к нему или любовь к деньгам?

Журналист медленно поднял на собеседника взгляд.

– Я ничего не думаю по этому поводу, – произнёс он. – Не хочу ничего думать.

– А! – Знакомый, казалось, и не ожидал другого ответа.

– Мне отвратителен этот Степан Васильевич, мне отвратительно это место! – вскипел Сашка. – Я не хочу ничего думать! Я сейчас же поеду и найду себе новое жильё!

– Замечательно! – кивнул Стас. – Только на чём вы собрались ехать? Последний автобус уже ушёл.

– Возьму такси!

– У вас не хватит на него денег. Такси здесь очень дороги, особенно в ночное время.

– Значит, поймаю попутку! – Парень ринулся к выходу.

– Хотите совет? – крикнул Стас ему вдогонку. Его голос, отразившийся от сводов пустого помещения, отозвался эхом. Сашке показалось, что звук, свернувшись огромным клубком, вдруг приобрёл визуальные очертания. Некая серая масса – огромная акула – обрушилась на него сверху и ощерила свою пасть. Парень отшатнулся и испуганно остановился.

– Выбросьте всё из головы, – как ни в чём ни бывало, абсолютно спокойным тоном произнёс мужчина в нелепом наряде, – и идите назад, к брату. Сделайте вид, что я вам ничего не говорил, спокойно сядьте на своё место и доешьте ужин. Начните разговор на нейтральную тему. В общем, ведите себя так, как будто ничего не произошло. Вместо того чтобы бегать по ночному городу в поисках попутки, лучше проведите остаток вечера в своё удовольствие. А потом вас отвезут домой на шикарной машине. И всё бесплатно, заметьте! Будьте умнее, Александр! Не тратьте последние деньги на съёмное жильё – их у вас и так немного. Найдите купюрам более интересное применение. Например, соблазните Еву.

Сашка маячил в дверях туалета в дурацкой позе, занеся ногу над порогом. Он слушал Стаса, негромкая и вкрадчивая речь которого втекала ему в уши мягкой липкой субстанцией, обволакивая мозг и заставляя сомневаться в принятом только что решении. Узкий блестящий порожек слабо мерцал, отражая свет ламп. Как будто некая грань разделила мир на две части. В одном мире, понятном и удобном, был вкусный ужин, бесплатная квартира на побережье до конца отпуска и Ева, которую (чем чёрт не шутит?), может быть, действительно удастся соблазнить. В другом мире был испорченный остаток отпуска, непредвиденные денежные траты на жильё и отсутствие какой-либо надежды увидеть Еву хотя бы ещё раз.

Стас наблюдал за Сашкой, хитро прищурив один глаз.

– Меня унизили, а я должен вести себя как ни в чём не бывало? – Парень опустил ногу ровно посередине блестящего порожка. – Я ещё не настолько потерял достоинство!

– Да-да, помню! – закивал его знакомый. – Я помню, как вы говорили мне в самую первую нашу встречу, что для вас нет такой вещи, за которую стоило бы унизиться. Но, боже мой, что такого вам сказал Степан Васильич, что вы так уязвлены? Призвал вас быть ближе к простому народу? Так вы сами виноваты – не надо было бросаться высокомерными фразами. Плебеи не любят высокомерия, знаете ли, а уж богатые плебеи – тем более. Они примитивны и обидчивы, как дети. Но у них в руках сильное оружие – деньги. И нам с вами, бедным интеллектуалам, приходится с этим считаться, иначе мы элементарно умрём с голоду. Вернитесь за столик, Александр! Хряпните водочки, закусите солёным огурчиком и перестаньте кичиться вашим образованием и московской пропиской. В конце концов, не такие уж это большие достоинства. Лучше эротический анекдот расскажите. И ситуация мгновенно исправится, вот увидите. Остаток вечера проведёте в лучшем виде! И отпуск будет удачным, и жизнь, может быть, повернётся в другую сторону…

Сашка молчал, уставившись на порог. «Шагну назад – и будет так, как сказал Стас. Шагну вперёд – и завтра же уеду отсюда. И никогда больше не вернусь».

– Вы знаете, Александр, что я заметил? – произнёс Стас. – На Еве, кажется, нет нижнего белья.

Парень медленно переставил ногу назад. В ту же секунду ему показалось, что металлический порожек ярко сверкнул, ослепив его мощной вспышкой.

– Ну вот и хорошо, вот и славно! – прожурчал ему в ухо бархатный голос. – Идите, Александр, идите, вас там заждались.

И, следя взглядом за удаляющимся Сашкой, Стас тихо добавил:

– Вот вы и унизились, друг мой! А сколько гордости было в ваших словах всего пару дней назад, сколько пафоса! Смешно, право… Нищета – это бич, а деньги – это сила. Противостоять этой силе не может практически никто!

* * *

Вот так сходишь в туалет, и линия жизни кардинально изменит своё направление…