Текст книги "У мечты должны быть крылья"

– Елена Вячеславовна! – испуганно позвал водитель. – Что с вами? Вам плохо?

Лена не отрывала рук от лица. Смех уже перешёл в истерические всхлипывания.

– Я сейчас! Я сейчас! – подскочил Воробьёв, громыхнув стулом. – Эй, эй! Девушка! Тут женщине плохо!

Когда Ксения Прохина подбежала к Лене с каплями валерьянки и стаканом воды, та уже рыдала в голос. И все вокруг, включая Вахака Зурабовича, видели, какое у неё горе.

– Может быть, вам лучше поехать домой? – мягко спросил кавказец, подождав, пока Лена успокоится. – Слава отвезёт вас.

– Нет, – качнула головой вдова. – Нет, я останусь. Со мной всё в порядке. Просто… нервы сдали… Извините…

– Вы уверены?

– Да.

– Что ж, тогда пойдёмте, – участливо глядя ей в глаза, произнёс мужчина. – Пойдёмте, всё готово. Вы можете пройти и отдать последнюю дань близкому вам человеку.

Справившись с собой, Лена, опираясь на локоть, услужливо подставленный кавказцем, поднялась с ним на второй этаж.

Следом, слегка поколебавшись, потопал Славка.

Картина, которая предстала ему в гостиничном номере, кардинально изменилась. Штырь лежал на широкой двуспальной кровати поверх покрывала. Руки его были сложены на груди, глаза закрыты, а нижняя челюсть подвязана платком. «Чтобы рот не открывался», – сообразил Воробьёв. Ковролин возле кровати был замыт, а окно распахнуто настежь. Но всё равно лёгкий тошнотворный запах рвоты витал в комнате. Трое вошедших тихо встали возле покойного.

Вахак Зурабович вздохнул и скорбно опустил голову. Славка неловко переминался с ноги на ногу, зачем-то оглядываясь по сторонам. Лена устремила взгляд на лицо мужа.

Она должна была бы мысленно с ним попрощаться. Но она ещё успеет это сделать на кладбище. В её голове роились совсем другие мысли.

Что здесь было? Что ей не дали увидеть? Что здесь снимали журналисты? Свидетелем чего она могла стать, приехав чуть пораньше? Для кого Вахак Зурабович устроил инсценировку с достойной смертью? Только ли для неё?

Лена успела заметить, что все двери на втором этаже были пронумерованы. Что здесь такое? Гостиница? Или бордель? И что тут делал Степан перед смертью?

Слишком много вопросов. Но Лена не собиралась их никому задавать, а уж тем более получать на них ответы. Она прекрасно поняла, кто здесь правит бал. Пусть всё будет так, как хочет этот мужчина, ей нет до этого дела. Степан умер, его уже не вернёшь.

Но один-единственный вопрос она всё-таки задала, обращаясь к Вахаку Зурабовичу:

– А вы уже позвонили в морг?

Глава 31

Лёжа на асфальте, Ира смотрела, как Сашка удаляется от неё. Он уверенно шагал прочь. Его силуэт, размытый в темноте, становился всё чётче и чётче по мере того, как он приближался к освещённому шоссе. Ира глядела на его широкую спину. Он оставил её лежать и ушёл, даже не обернувшись.

Пьяная красавица блондинка не была виновата в этом. Просто Сашка не любил Иру. Любящий человек никогда не оставил бы любимую девушку беспомощно лежать на улице. Да и просто порядочный не оставил бы. Сашка не был ни тем, ни другим.

В груди как будто что-то лопнуло, причинив дикую боль. Боль нарастала, овладевая каждой клеточкой. Острая, пронзительная, невыносимая душевная боль. Ира глухо застонала.

Но надо подняться. Нельзя лежать посреди дороги, надо обязательно подняться. Надо собраться в кучку и подняться. Не дай бог кто-то знакомый пройдёт мимо и увидит её здесь.

Ира, часто и тяжело дыша, кое-как встала на колени. Казалось, грудь сейчас разорвётся от боли, а глаза почти ничего не видят. На пустынной улице в кромешной тьме она стояла на коленях совсем одна. Сделав над собой невероятное усилие, девушка поднялась. И, повернувшись спиной к освещённому шоссе, пошла в темноту.

Сейчас ночь – её самая верная союзница. Она скрывала от посторонних глаз всё, что Ира не хотела показывать никому. Она скрывала её порванную одежду и царапины на лице, её отчаяние и позор, её боль и поруганную любовь.

Как хочется, чтобы всегда была ночь.

Ира больше не шла к людям, она шла от людей. Даже самые близкие не нужны ей были сейчас. Подальше, подальше от всех, забиться в самый дальний и тёмный угол и не выходить оттуда до конца жизни. Жизнь без любви не имеет больше смысла.

Кипарисовая аллея приняла её в свои дышащие объятия. Всего несколько дней назад они с Сашкой здесь целовались. Как она была тогда счастлива! И как же больно ей было сейчас. Пустыня в душе жгла, но с ней можно было жить. А как жить с болью?

Мелкий гравий хрустел под ногами. «Раз-два, раз-два», – отсчитывала Ира в такт своим шагам. Сейчас она выйдет к морю. Море должно помочь. Надо окунуться в освежающую, исцеляющую воду, и боль пройдёт. «Раз-два, раз-два», – сейчас будет море.

Она обогнула огромный валун, вышла на каменистый пляж и остановилась. Тихие волны приветливо плескались о берег. Луна вычертила искристую дорожку на ребристой поверхности воды. Ира смотрела вдаль, едва переводя дыхание. Совсем недавно они стояли здесь вдвоём с Сашкой и разглядывали горизонт. А потом пошли купаться. Она сейчас тоже пойдёт купаться, хотя очень плохо плавает. И, если повезёт, попадёт в ту самую воронку, которая засасывает людей на морское дно. Тогда исчезнет всё – и отчаяние, и стыд, и эта мучительная боль, от которой разрывается грудь. И станет легко и просто. Нет жизни – нет страданий.

Бросив сумочку, Ира пошла к воде, осторожно переступая по камням. Ей повезло, что не было случайно забредших сюда людей. А то ведь и спасти могут. У самой воды она легла на живот и, перебирая руками, двинулась дальше. «Мы с тобой как два краба», – полоснуло мозг воспоминание. Вскоре дно исчезло из-под рук. Ира плыла по искрящейся дорожке навстречу луне.

«Я доплыву до луны и буду там жить, – подумала девушка. – Одна, на пустой планете. И никто больше не сделает мне больно».

Отчаянно раздвигая воду руками, она отдалялась всё дальше и дальше от берега. И потеряла счёт времени.

Ира даже не думала, что у неё столько сил. Она считала, что ослабеет очень быстро, но всё плыла и плыла, размеренными гребками рассекая мелкую морскую рябь. Пока в какой-то момент не повернула голову, и не увидела рядом с собой небольшую скалу с плоской поверхностью. На скале стоял человек. Ира чётко разглядела в лунном свете его тёмный силуэт и тихо вскрикнула. Человек обернулся на голос. Именно обернулся, хотя нельзя было понять, где у него лицо, а где затылок. И вдруг стал увеличиваться в размерах. Он рос, становился всё выше и выше, его исполинское тело вытягивалось до неба. Он нагнулся и подал Ире огромную руку. Девушка завизжала. Дикий страх парализовал всё тело, небо опрокинулось в глазах, а луна раздробилась на несколько частей. Звёзды что-то зашептали ей, гул их голосов становился всё громче, пока не превратился в рёв. Вода хлынула Ире на голову, захлёстывая нос и рот, не давая дышать. «Вот и хорошо», – молнией пронеслась мысль. Но вдруг её руки наткнулись на что-то гладкое и скользкое. Резкий крик, от которого, казалось, лопнули барабанные перепонки, вернул сознание. Звёзды с луной заплясали в диком хороводе, вращаясь с бешеной скоростью. Ира сделала вдох, и неожиданно в лёгкие попал воздух. Но вокруг всё ещё была вода. «Жить! – безумно застучало в висках. – Господи, дай мне выбраться отсюда! Я хочу жить!»

Ира не знала, сколько прошло времени. Очнулась она оттого, что ощутила под собой камни, которые впивались острыми краями ей в спину. С трудом разлепив веки, девушка ничего не увидела, кроме серого тумана. Издав слабый стон, она попробовала пошевелиться. Свинцовое тело отказывалось слушаться.

– Живая, что ли? – как сквозь вату, прозвучал чей-то голос. – Живая! А ну, поворачивайся на живот!

Сильные мужские руки перевернули Иру и приподняли, слегка потрясывая. «Прямо как мешок с картошкой», – подумала она, ощутив под собой чьё-то колено. Но тут же поперхнулась и закашлялась.

– Вот так, хорошо, хорошо, – приговаривал голос, а руки с силой хлопали её по спине. – Порядок!

Иру снова опустили на камни, и вдруг перед лицом вспыхнул свет. Девушка зажмурилась и попыталась отвернуться.

– Ну, ладно, ладно, не буду тебя мучить. Ты и так нахлебалась, бедная. – Свет погас, а Ира вдруг поняла, что голос говорившего ей знаком.

– Ты как, слышишь меня? – последовал вопрос.

– Угу, – с трудом выдавила из себя девушка.

– Ты здесь полежи пока, а я на «спасалку» сбегаю, «скорую» вызову, там телефон есть. Хорошо? Здесь далековато, но ближе ничего нет. Полчасика подождать придётся.

– Не надо, – произнесла Ира.

– Что? – не понял говоривший.

– Дядя Павел, не надо «скорую». – С этими словами девушка села. Острые камни теперь впились в ягодицы. – Мне уже лучше.

– Что? – Луч света снова вспыхнул, и она почувствовала на себе изучающий взгляд. – Ирка, ты, что ли?

Смотритель маяка ахнул.

– Матерь божья, Ирка! Да… ты что здесь делаешь-то?! Куда тебя чёрт занёс?! Среди ночи в самое гиблое место купаться полезла! Да ты хоть понимаешь, что чуть не утонула?! Ненормальная!

Ира безучастно слушала.

– Не надо «скорую», дядя Павел, – повторила она.

– Да как же не надо! – возмутился мужчина. – Ты еле дышишь!

– Не надо, – упрямо сказала девушка. – Не хочу, чтоб весь посёлок знал.

– Ну не надо так не надо, – покладисто согласился собеседник. – Как хочешь. Идти-то можешь? Давай вставай! На меня обопрись, и пойдём.

– Куда?

– На «спасалку» – куда ж ещё! Первую помощь тебе будем оказывать.

– Не пойду на «спасалку» – там мужики одни.

– Ах ты ж господи – мужики! Нешто ты им нужна? Да и чего бояться – я ж с тобой?!

– Не пойду и всё, – отказалась Ира. – Чем они мне помогут? Небось, пиво пьют, закосели уже.

Её голос был слабым, но решительным.

– Вообще-то точно, – почесал подбородок смотритель маяка. – Куда ж тебя проводить? Домой?

– И домой не пойду…

– А куда?

– Никуда. Здесь буду сидеть.

Девушка обняла свои колени. Мокрая одежда противно липла к телу.

– Нет уж, дорогая, здесь ты сидеть не будешь, – крякнул дядя Павел. – Учудишь опять чего-нибудь – что я твоим родителям скажу? Пошли тогда уж ко мне, на маяк.

Ира молчала.

– Чего молчишь? Пошли, горе луковое!

Мужчина протянул ей руку. Взявшись за неё, девушка с трудом поднялась на ноги.

– Голова болит? Кружится? Тошнит?

– Нет, – прошептала она.

– Ну хорошо, если нет. Тогда дойдём.

Опираясь на подставленную руку и еле передвигая одеревеневшие ноги, Ира пошла.

* * *

На маяке она не была уже очень давно, хотя в детстве проводила здесь много времени. Дядя Павел был братом её отца. Летом, во время школьных каникул, он часто забирал маленькую Ирочку к себе – всё-таки и у воды, и под присмотром. Родители, вкалывавшие с утра до вечера, на пляж девочку не возили – некогда было. Такая вот ирония судьбы – люди, живущие в пятнадцати минутах езды до моря, добирались до него редко.

Ирочка любила маяк. Больше всего её забавляла лестница, которая вела высоко вверх и сужалась по мере приближения к самой вершине. А ещё возле маяка всегда кружили чайки. Ирочка брала хлеб, крошила его и подбрасывала маленькие кусочки вверх. Чайки хватали их прямо на лету, моментально заглатывая. Из башенных окон были видны корабли. Дядя Павел давал Ире большой бинокль, она прикладывала его к глазам и видела, как они важно плывут вдалеке. Корабли гудели, девочка слышала их далёкие голоса и радостно махала рукой в ответ.

Смотритель маяка жил здесь один. Ира знала, что когда-то у него была семья – жена и дети, – но что-то у них там не заладилось и он от них ушёл. Дядя Павел оставил квартиру супруге, а сам переехал жить сюда, на маяк. Больше он никогда не женился.

* * *

Дядя Павел нажал на выключатель, и под потолком вспыхнула тусклая лампочка. Ира обвела взглядом знакомое помещение. Мало что изменилось с тех пор, как она была здесь в последний раз. Те же самые обои, та же самая мебель, купленная ещё, наверное, во времена её детства. Прибавились лишь электрический чайник да небольшой цветной телевизор.

– Садись на диванчик, – предложил дядя Павел и, кряхтя, полез куда-то в тумбочку. Достав оттуда несколько пузырьков, он повернулся к всё ещё стоящей Ире.

– Садись, говорю! Сейчас лечить тебя будем, купальщица.

Девушка покорно села.

– А ну, повернись к свету! – взял он её за подбородок. – Эк у тебя всё лицо расцарапано! По дну, что ли, носом скребла?

– Не знаю…

– Не знает она! – проворчал дядя Павел. – Что тебя ночью понесло купаться! Да ещё в таком месте! Как ты только в воронку не угодила?!

– Нет там никакой воронки, – произнесла Ира.

– Как это нет? Всю жизнь была, а теперь нет? Куда ж она подевалась?

– Если бы была, я бы в неё попала.

– Интересно! А если не попала, то, значит, и нет её?

– Угу, – кивнула девушка.

– Дурочка ты, – дядя Павел внимательно посмотрел ей в глаза. – Тебе просто повезло.

– Нет, не повезло, – отстранилась Ира. – Лучше бы я утонула.

– Ты чего это такое говоришь?! – пожилой мужчина даже всплеснул руками. – Как у тебя только язык поворачивается! Утонула… Подожди!

Смотритель маяка замер.

– Так ты, что же… топиться ходила, что ли?

Ира прятала глаза.

– Ирусь… – В голосе родственника засквозила растерянность. – Правда?

Он присел на диван рядом с ней и слегка тронул за плечо.

– Правда, – глухо ответила девушка.

– Да как же можно? Из-за чего?

– Жить надоело.

– Нет уж, ты меня так не пугай, – попросил дядя Павел. – Я тебя, как говорится, с пелёнок знаю, вырастил, можно сказать. Столько лет ты тут, у меня, по маяку бегала. А теперь сидит и заявляет, что она жить не хочет. Пошутить решила?

– Только шутка зашла слишком далеко, – произнесла Ира. – Дай мне перекись.

– Ох, – спохватился смотритель, – на вот, держи.

– И вату.

Подойдя к старому зеркалу с почерневшими краями, висевшему на стене, Ира взглянула на своё отражение. Лицо и правда было расцарапано. Виднелись следы и от ногтей Евы, и от острых краёв камней. Раньше девушка бы ужаснулась, увидев себя такую, но в этот момент ей было всё равно. Промокнув царапины на лице, она принялась протирать ссадины на руках и ногах. Дядя Павел наблюдал за ней.

– Давай спину-то помажу! Тоже небось всю содрала.

Обрабатывая глубокие порезы на спине девушки, смотритель маяка шумно вздыхал.

– Эк тебе досталось-то, бедная! Тебя волной на скалы, что ль, бросило?

– Не помню… Вроде не бросало.

– Не помнишь. А что помнишь?

– Помню, как плыла. Далеко, всю каменную гряду проплыла, до самого конца. А потом закружилось всё. Луна, звёзды… Как в хороводе.

Про чёрного человека на каменном плато Ире почему-то рассказывать не хотелось.

– Закружилось, говоришь? – насторожился дядя Павел. – Как в хороводе? А потом что?

– А потом вода на голову обрушилась.

– Вода на голову? – Пожилой мужчина прервал своё занятие. – Похоже, милая, что ты как раз в воронку и попала. А говоришь, нет её.

– Если бы это была воронка, я бы из неё не выбралась, – Ира устало вздохнула. – Я плохо плаваю.

– А как же ты на берегу оказалась? – удивился смотритель. – Я ведь тебя на берегу нашёл!

– Не знаю…

– Доплыла, значит!

– Не могла я доплыть, – возразила девушка. – Сил бы не хватило.

– А может, вытащил кто?

– Кто? Никого не было.

– А ну-ка получше вспомни! Может, звуки какие были?

– Звук помню! – встрепенулась Ира. – Пронзительный такой, высокий. И что-то большое и скользкое. И плавник помню! Точно, плавник!

Пожилой мужчина внимательно слушал.

– Плавник, говоришь?.. – медленно произнёс он. – И звук высокий? Похоже, дельфин тебя спас, девочка моя.

– Дельфин? – удивилась Ира.

– Конечно, дельфин. А что ты удивляешься? Такое бывало, и не раз. Значит, Бог тебе такого спасителя послал. Значит, не надо тебе умирать, а надо жить. Жить – поняла?!

Ира молчала.

– Поняла, я тебя спрашиваю?! – сердито повторил смотритель маяка.

– Поняла, – ответила девушка.

– Вот так-то! Всё, санитарная обработка закончена. – Пожилой мужчина сердито поставил пузырёк с перекисью на стол. – Есть хочешь?

– Нет, – произнесла Ира. – Спать хочу.

– Давай здесь на диване и ложись. Сейчас я тебе постелю.

Закутавшись в старенький плед, Ира смотрела, как дядя Павел заботливо расправляет белую простыню. Как хорошо и уютно становится, когда кто-то стелет тебе постель. Когда кому-то хочется, чтобы ты спал в тепле и чистоте, когда кому-то ты не безразличен.

– Дядя Павел! – позвала Ира. – Как ты думаешь, а любовь есть?

– Конечно, есть. – В голосе смотрителя маяка не было и тени сомнения. – А как же! Непременно есть. Не было б любви, ничего не было б! Только благодаря любви мы все живём.

– И ты?

– И я.

– А ты кого любишь?

– Ну как, – замешкался пожилой мужчина. – Как кого? Детей своих. Родителей любил – и мамку, и папку, царство им небесное. Братьев люблю. Тебя вот, дурочку, люблю.

– А жену?

– Какую жену? – кашлянул дядя Павел. – Нет у меня жены.

– Ну бывшую. У тебя же была жена.

– Была, – согласился смотритель.

– Вот её любишь?

– Ну как тебе сказать… – Пожилой мужчина опустился на только что постеленную простыню. – До женитьбы любил, а как же. Не любил, не женился бы.

– А потом?

– Что потом?

– Потом, после женитьбы, перестал любить?

– Нет, ну и после женитьбы любил. Долго.

– А потом перестал?

– Потом перестал.

– Почему?

– Как тебе сказать, – повторил дядя Павел и почесал подбородок. – Жизнь – она штука сложная. Я ведь на флоте служил. И на Балтийском, и на Северном. Под конец сюда попал, на Черноморский. Переезды без конца, неудобства. Только на одном месте обживёшься – уже съезжать надо, опять тюки собирать. А вы, бабы, уж больно комфорт любите, за барахло держитесь. А на пенсию вышел – так и вообще плох для неё стал. Времена другие начались. Перестройка, бизнес… Всё говорила: «Нечего на подачки от государства жить, бизнесом займись!» А какой из меня бизнесмен? – Смотритель маяка махнул рукой. – Я военный человек, привык команды выполнять, а не деньги делать. А ей денег мало было. А потом… Потом изменила она мне. Ну я пожитки собрал и ушёл. Теперь здесь живу.

– А она? – блеснула глазами Ира.

– А что она? Живёт себе в моей квартире. После меня двоих мужей уж разменяла. Сын с дочкой выросли… Вот и весь сказ.

– Выходит, вы из-за денег развелись?

– Почему из-за денег? – удивился дядя Павел. – Я же говорю – изменила она мне.

– А если б ты много зарабатывал, не изменила бы?

– А вот это не знаю, – крякнул пожилой мужчина. – Не знаю… Да всё равно бы изменила! Уж больно характер у неё такой… Стервозный.

– Выходит, она тебя не любила?

– Выходит, так.

– Ты знаешь, дядь Паш, а меня тоже один человек не любит, – пожаловалась Ира.

– Это из-за него ты утопиться хотела? – вздохнул смотритель маяка.

– Ага.

– А почему не любит? Такая ты девка хорошая – только люби да женись. Чего ему ещё надо?

– Скорее всего, как и твоей жене – ему надо денег.

– Де-енег? – протянул родственник. – Много?

– Наверное, да.

– Так пусть заработает! Или, он думал, ты ему дашь?

– Не знаю. – Голос Иры звучал грустно и тихо. – Мне кажется, он и познакомился со мной потому, что считал богатой.

– А потом понял, что ты бедная, и смотался?

– Он мне с другой изменил. А если б я была богатая, наверное, не стал бы.

– Всем сейчас денег надо. – Дядя Павел снова вздохнул. – Носятся как помешанные: «Деньги! Деньги!» А что те деньги? Вода… Сколько ни заработаешь – все утекут. Друг друга видеть перестали. Вон уже и любят только за деньги. Что пожилые, что молодые… В прежние-то времена такого не было. Чтобы я с девкой из-за богатства дружил? Мне и в голову такое прийти не могло! Об отношениях думали, а о деньгах нет. А чего об них было думать? Зарплаты на еду да на тряпки хватало, квартиры государство давало, путёвками на отдых профсоюз обеспечивал. Медицина бесплатная, образование бесплатное. Только женись да детей рожай! А сейчас!.. Чёрт-те что из страны сделали. Квартиры теперь, видите ли, покупайте! А на какие шиши такая молодая девчонка, как ты, купит квартиру? Это надо всю жизнь проработать, и то не заработаешь! Копить без толку. Вон прошлый год дефолт шарахнул, у всех сбережения прахом пошли. А квартиры нет – и семьи нет. Вот и не женятся люди, и детишек не рожают. А кто рожает, те за голову хватаются. Детские сады позакрывали – невыгодно государству детей растить. Растите, говорят, сами, как хотите. А как без детского сада дитя поднять? Это надо бабе дома сидеть, у мужика на шее. А мужик тоже не лошадь – столько ртов кормить. Зарплаты-то сейчас какие? Только на молоко да на хлеб хватает. А медицина? В поликлинику идёшь – врачу подарочек несёшь. Без подарочка и смотреть на тебя не станет. А уж про лекарства вообще молчу! Такие цены на них, что проще помереть, чем вылечиться. Образование платное. Хочешь, чтобы ребёнок выучился, человеком стал, – плати. А нечем платить – пойдёт твой отпрыск абы куда. Вот и рвут все друг у друга деньги из глотки! Идёшь ночью по улице и трясёшься – за рваный рубль прибить могут. Вор и бандит – самые престижные профессии. Кино – и то про бандитов показывают! Как они банки грабят, а потом живут припеваючи! Разве в наше время такое было? А сейчас, как ни включишь телевизор, – одни урки на дорогих машинах раскатывают! Как можно молодёжи такую жизнь пропагандировать? Куда страна катится? Не понимаю… – Смотритель маяка горестно махнул рукой.

– Дядя Павел! – Девушка посмотрела ему прямо в глаза. – А зачем тогда нужна такая страна? В которой людей любят только за деньги?

– Страна? – Пожилой мужчина, кряхтя, поменял положение. – Да при чём тут страна? Страна-то у нас хорошая, лучше и не надо.

– Тогда кто при чём?

Дядя Павел растерянно замолк.

– Ложись, давай, деточка, – обнял он Иру за плечи. – Ложись и спи. И не думай ты про этого своего… который тебя не любит! Пускай за деньгами гоняется, всё равно не догонит.

– Почему? – удивилась девушка.

– Что – почему?

– Почему не догонит?

– Потому что настоящее богатство только к тем людям приходит, кто любовь на деньги не меняет. К тем, кто живёт для того, чтобы приносить другим пользу и радость. Удача любит людей богатых духовно, обращённых к Богу. Поняла?

– Нет, – улыбнулась Ира.

– Вот и твой друг не понял. А когда поймёт, поздно будет… Спи!

– Я ведь люблю его! Что же мне делать? – горько посетовала девушка.

– Я знаю, что любишь, – погладил её по голове дядя Павел. – Только это его уже не спасёт. А вот тебе я помогу, не переживай… Насчёт тебя мы что-нибудь придумаем…

Иногда смотритель маяка начинал говорить загадками.

Но Ира этого не заметила. Она уже забылась тяжёлым и тревожным сном.