Текст книги "У мечты должны быть крылья"

Глава 37

Лена ехала в «кадиллаке» по дороге, тонущей в сумерках. Узкая извилистая трасса петляла между деревьями, застывшими в безветрии на фоне фиолетового неба. Водитель изредка поглядывал в зеркало заднего вида на свою пассажирку, проверяя, всё ли с ней в порядке. Откинувшись на сиденье, Лена расслабленно смотрела куда-то вдаль. В голове медленно текли мысли.

Что ж, мама была права. То, что Ваха (так, оказывается, называли Вахака Зурабовича близкие и хорошо знакомые с ним люди) проявляет к ней интерес, было очевидно. Эти его постоянные забота, услужливость и внимание бросались в глаза. Он настойчиво предлагал Лене свой локоть, куда бы она ни пошла, чуть ли не каждые полчаса интересовался её самочувствием, на поминках подставлял ей стул и лично подливал в бокал вино, хотя рядом стояли официанты. На «кадиллаке» своём целый день её сегодня возит. Интересно, а на чём он сам сейчас домой поедет? На такси, что ли? Маловероятно. Или его разговор с Джеймсом Бондом затянется настолько, что машина успеет отвезти её домой и вернуться обратно?

Лена прикрыла глаза.

Аморально оказывать знаки внимания вдове в день похорон её собственного мужа. Неужели Ваха этого не знает? Или у кавказских народов другая мораль? Вряд ли. Что же такое ему от неё нужно, ради чего он готов пренебречь всеми правилами приличия?

Деньги – что же ещё. А точнее, завод. Наверное, он на что-то рассчитывает, изображая трогательную заботу о несчастной вдове.

Кто такой вообще этот Ваха? Его депутатское удостоверение – понятное дело, не более чем ширма, за которой удобно проворачивать свои делишки. Кто он? Бандит? Криминальный авторитет? Вор в законе? Кто там ещё у них бывает, в преступном мире?

То, что кавказец принадлежит к преступному миру, вдова не сомневалась. Это именно он вставлял Степану палки в колёса, когда тот приватизировал завод. Именно он натравил на мужа своих юристов, которые упекли его за решётку по обвинению в незаконной приватизации. Из-за него Степан получил инсульт и чуть не остался инвалидом. Лена помнила, как Ваха сидел в зале суда и поспешно удалился, когда муж упал на пол.

Именно этому человеку супруг все эти годы отдавал круглую сумму из прибыли, которую получал завод.

Ваха думает, что Лена не в курсе событий? Не догадывается ни о чём? Вряд ли.

Он же умный человек. И при этом всё равно ухаживает.

Лена шумно вздохнула, водитель сразу озабоченно взглянул на неё в зеркало заднего вида.

Она вспомнила, как всего несколько часов назад кавказец вот в этой самой машине посмотрел на неё чёрными бездонными глазами и сказал, что она красивая женщина. И ей было это приятно. Она ехала с похорон собственного мужа, и ей был приятен комплимент другого мужчины. Что ж, наверное, она не менее аморальна, чем её новый обожатель. Хотя – что тут удивляться? Ей уже много-много лет никто не говорил, что она красивая женщина.

Что же теперь делать? Принимать его ухаживания? А дальше что? Неужели он захочет на ней жениться?

Жениться, а потом избавиться от неё. Крысиного яда в суп насыпать. И унаследовать завод, чтобы получать не процент от прибыли, а всю прибыль. Наверное, такова его конечная цель.

Интересно, а что будет, если она отвергнет его ухаживания? Можно ведь сослаться на необходимость держать траур в течение года. Да и в право наследования надо ещё вступить, а на это требуется шесть месяцев. А дальше посмотрим.

Посмотрим и ничего не увидим. Что изменится за год? Степан владел заводом восемь лет, но так и не смог выйти из-под влияния этого человека. Что сможет она, слабая женщина? Если она откажется от его ухаживаний, он отнимет у неё завод другим способом. А уж способы придумывать Ваха умел.

Лена снова вспомнила Степана за решёткой и содрогнулась.

Может, просто отдать ему предприятие и пусть он оставит её в покое?

А на что тогда будет жить она сама и её семья? Если отдать завод, то потом придётся постепенно продать участок земли, дом, переехать в квартиру, пойти работать… Нет. Не для того она промучилась со Степаном шестнадцать лет, чтобы сейчас упустить то, что она заслужила своими нервами, здоровьем и ушедшей молодостью. За собственность надо бороться.

Что же это за страна такая, где необходимо с кулаками отстаивать то, что и так принадлежит тебе по праву?

Бороться надо, но как это делать, Лена не представляла. Киллера, что ли, нанять?

Женщина усмехнулась. История с киллером, наверняка, закончится так же, как только что закончилась история молодого неудавшегося шантажиста.

Кстати, этот мальчик по-настоящему красив.

В первую их встречу Лена заметила лишь рельеф его мускулов, но не смогла хорошенько рассмотреть лицо, наполовину скрытое за тёмными очками. Только когда он опустил их на кончик носа, она увидела его удивительные синие глаза. Сегодня он был без очков, и Лена, разглядывая его, отметила про себя, что он очень похож на какую-то голливудскую звезду.

Молодой мальчик с внешностью плейбоя.

Интересно, почему подлецы так часто бывают столь привлекательными?

Лене с самой юности импонировал образ красавца хулигана, как, собственно, и очень многим тихим домашним девочкам. Но водиться с хулиганами было нельзя, они могли научить плохому. Дружить позволялось только с хорошими, правильными, как и она, домашними мальчиками. Романтика несбывшихся мечтаний юности вдруг нахлынула на женщину и накрыла её с головой.

Вдова выпрямилась на сиденье.

– Вам что-нибудь нужно? – тут же услужливо встрепенулся водитель.

– Поедем назад, – произнесла Лена.

– Что?

– Остановитесь, пожалуйста. Я хочу вернуться.

– Но Вахак Зурабович приказал отвезти вас домой! – Водитель был немало удивлён.

– Я не хочу домой. Я хочу вернуться обратно.

– Как скажете, – пожал плечами тот.

«Кадиллак» плавно остановился и, мигая сигналом поворота, стал разворачиваться прямо на сплошной полосе. Стоявший неподалёку гаишник недобро покосился на белоснежный автомобиль, но даже не пошевелился. Машина ринулась в обратную сторону.

Что ж, для начала она покажет Вахе, что он ей неинтересен. Как? Да просто возьмёт себе в любовники этого синеглазого «голливудского» мальчика. Если все видят в ней исключительно наследницу миллионов, она и будет вести себя подобающим образом. Будет вызывающе дорого одеваться, спать с красивым молодым подлецом и бросать вызов обществу. А кому не нравится – пусть не смотрят. Всё равно не посмеют ничего сказать. А посмеют – заткнём рот. Ведь всем известно, что у кого деньги, у того и сила.

Вопрос в том, сколько денег у Вахи.

Неважно, сколько у него денег. Она выстоит против него. Выстоит и ни за что не покорится. Она уже покорялась Степану шестнадцать лет. Хватит!

Лена распрямила плечи. Она вдруг почувствовала огромный прилив энергии.

«Я сильная, – мысленно произнесла женщина. – Я такая сильная, что могу свернуть горы!»

Она отвергнет ухаживания Вахи. Она не отдаст завод. Она будет сама распоряжаться своими деньгами и своей жизнью.

* * *

Шурша шинами, «кадиллак» подкатил к подъезду знакомой уже пятиэтажки. Водитель поспешно вышел из автомобиля, открыл дверцу и помог вдове выбраться наружу.

– Спасибо вам большое! Вы можете ехать, – произнесла она.

– Нет уж, лучше я вас подожду, – мотнул головой водитель. – Если с вами что-нибудь случится, я потом буду отвечать.

– Что со мной может случиться? – улыбнулась Лена. – Меня всю жизнь никто не охранял, и ничего со мной не случилось.

– Нет. Приказано вас домой доставить – значит, я должен доставить. Я вас здесь подожду.

– Ну как хотите, – пожала плечами женщина. – Только что вы скажете хозяину, если он хватится, а вас нет?

– На этот случай есть сотовый телефон, – успокоил её водитель.

– А! – Лена сделала несколько шагов в сторону подъезда. – Меня придётся долго ждать! – обернулась она.

– Ничего, я привык.

Снова пожав плечами, вдова вошла в подъезд. Поднялась на второй этаж и решительно нажала на кнопку звонка. Дверь открылась не сразу – на пороге стоял бледный Сашка.

– Это… опять вы? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Это опять я. – Не церемонясь, Лена отодвинула парня и прошла в прихожую. Растерянный журналист выглянул на лестничную площадку и только потом захлопнул дверь.

– Вы одна? – прозвучал вопрос.

– Да, – кивнула вдова. – Хотя нет. Внизу ждёт водитель с машиной.

Не снимая туфель, женщина процокала каблуками в комнату, оставляя за собой шлейф запаха духов. Затем присела на диван.

– Я отдал негативы Вахаку Зурабовичу, – сказал Сашка, следя за ней взглядом.

– Да? – Лена откинула с лица вуаль. – Что ж, замечательно! Я думаю, он правильно ими распорядится.

– Тогда зачем вы пришли?

– Удостовериться, что с вами всё в порядке, – произнесла вдова, почему-то глядя в сторону. – Ведь вас могли избить и даже покалечить.

– Вам тоже жалко мою маму? – Парень внимательно посмотрел на Лену. В его голосе послышались нотки иронии, к щекам стал возвращаться румянец.

– При чём тут ваша мама? – Женщина непонимающе дёрнула плечом.

– Мама действительно ни при чём, – Сашка сложил руки на груди. – Ну, как видите, я жив-здоров – ваши бандиты меня пощадили. Забрали негативы, погрозили пальчиком, почитали лекцию о правилах поведения и уехали. Хотя, признаться, в один момент я подумал, что мне действительно конец. Уже молитвы стал вспоминать. Но обошлось. Не знаете почему?

– Вахак Зурабович слывёт либералом… – ответила Лена.

– Как Штирлиц?

– Что? – осеклась вдова.

– Ничего. Продолжайте.

– Так вот. Наверное, ваш проступок не показался ему слишком тяжким, вот он и отпустил вас с миром.

– Понятно, – усмехнулся Сашка. – Собственно, примерно то же самое он мне сам и сказал. Надо же! Оказывается, бандиты могут быть либералами. Наш криминалитет прогрессирует на глазах.

Вдова ничего на это не ответила, повисла небольшая пауза.

– Я думал, сейчас вы скажете своё мнение на этот счёт, а вы молчите, – произнёс неудавшийся шантажист.

– Мнение на какой счёт? – подняла глаза Лена.

– О тяжести моего проступка. Вам он не кажется аморальным, достойным сурового наказания и всё прочее? Всё-таки дело касается лично вас и вашего покойного супруга. Я ведь оскорбил его светлую память.

– Память невозможно оскорбить, если она действительно светлая, – философски заметила вдова.

– Разве? – удивился Сашка. – По-моему, есть масса способов.

– Это не тот случай. – Женщина тяжело вздохнула. – Вы считали, что сделали шокирующие для кого-то кадры? Вы глубоко ошибались. Весь город давным-давно знал, что Степан погряз в пьянстве и распутстве. Вы думали, что смерть мужа – это огромная утрата для меня? Что, скорбя, я заплачу любые деньги, лишь бы не осквернять его имя? Так вот, я расскажу вам, как обстоят дела.

Мой благоверный по своей природе был тираном, и я очень много от него натерпелась. Он прилюдно меня унижал. Изменял мне, нисколько не скрываясь, обзывал нецензурными словами. – Вдова посмотрела на Сашку и поймала его непонимающий взгляд. – Многие считали, – продолжала она, – что с таким богатым мужем я живу, как в раю. А я была у него вместо домработницы, кухарки и няньки. Он тратил бешеные деньги на любовницу, а я бегала по рынку и искала продукты подешевле. Он издевался не только надо мной, но и над членами моей семьи, над друзьями. Он разогнал всех моих подруг, я не общалась с ними уже много лет. А мой брат боялся попросить у него в долг даже небольшую сумму – муж сразу принимался его оскорблять.

Я много лет выезжала из дома только для того, чтобы пройтись по рынкам и магазинам. На какие-то светские, праздничные мероприятия он меня никогда не брал – я ему там мешала. Причём он говорил мне это в лицо, не церемонясь: мол, со своим самоваром в Тулу не ездят. А если я хотела выбраться куда-то одна, устраивал дикий скандал и просто не давал денег.

Лена поднялась с дивана и начала взволнованно ходить по комнате.

– Знаете, – говорила она, – он даже запрещал мне читать книги! Он считал это бессмысленной тратой денег и времени. Хотя, казалось бы, что там может стоить книжица? Сорок-пятьдесят рублей, максимум сто. Но ему даже этого было для меня жалко! Видите ли, я трачу на чтение по несколько часов в день, лучше бы я за это время полы лишний раз помыла. Я так от этого страдала! Я всё-таки образованная женщина, мне необходима хоть какая-то духовная подпитка! А он сам… Он сам признавал в жизни только три вещи: жратву, водку и своих любовниц-проституток. Вот для этого стоило жить, понимаете?! Для книг не стоило, а для этого стоило! Вот такая у меня о муже «светлая» память…

– Успокойтесь, пожалуйста, сядьте, – тихо произнёс Сашка, подойдя к вдове. Он аккуратно взял её за руку и усадил обратно на диван. – Я принесу вам воды.

Лена покорно села и ждала, пока парень принесёт ей чашку.

– Если всё было так плохо, почему вы с ним не развелись? – спросил он. – Насколько я знаю, общих детей у вас не было. Так что же вас связывало?

– Ничего нас не связывало. – Вдова принялась пить воду маленькими глотками. – Просто мне было жалко потраченных на него лет. Понимаете, в первые годы кажется, что все скандалы – это просто притирка, что это скоро пройдёт и всё будет хорошо. Стерпится-слюбится, как говорится. А потом когда проходит время и ты понимаешь, что не стерпелось и не слюбилось, то одновременно осознаёшь, что и дёргаться уже поздно. Молодость ушла, красоты давно нет, здоровья тоже.

«Зато есть перспектива остаться богатой вдовой», – подумал Сашка, разглядывая бриллианты, которыми Лена щедро себя увешала. Но вслух он ничего не сказал.

– Женщина после сорока лет уже никому не нужна, – продолжала исповедоваться вдова. – А жизнь в одиночестве меня пугала. К тому же… – Она сделала паузу, колеблясь, говорить или нет. – К тому же… за годы своих мучений я надеялась получить достойную награду. И мои надежды оправдались.

Сашка поднял бровь. «А она со мной откровенна! – подумал он. – Интересно, почему?»

– Вы когда-нибудь его любили? – спросил журналист.

– В том-то и дело, что никогда, – держа чашку обеими руками, грустно ответила вдова. – Он сам не давал мне такой возможности – его не за что было любить.

– А он вас любил. По крайней мере, мне так показалось.

– Откуда вы знаете? – Лена взметнула вверх накрашенные ресницы. – Ах да, я забыла… Вы же общались с ним незадолго до смерти. И что, он сам вам об этом сказал?

– Я присутствовал при последних минутах его жизни. Перед смертью он звал вас.

– Ну конечно! – Вдова раздражённо дёрнула плечом. – Я нисколько этому не удивляюсь. Когда ему было плохо, он всё время звал меня. А кого ещё ему было звать? Своих любовниц, что ли? Ни одна из этих проституток не стала бы для него ни нянькой, ни сиделкой. А вот я вполне годилась для этой роли!

– Хорошо, – задумчиво произнёс парень. – Если вы пытаетесь убедить меня, что в обстоятельствах смерти вашего мужа ни для кого не было ничего интересного, то зачем в дом, где он умер, сбежалось столько журналистов?

– Журналистам до всего есть дело, – ответила Лена. – Надо же им как-то отрабатывать зарплату. Вам ли этого не знать? А смерть моего мужа – какое-никакое, а событие. В масштабах маленького провинциального городка даже значительное. Ваша ошибка в том, что вы переоценили важность этого события. Такими суммами, как сто тысяч долларов, в наших газетах никто не оперирует.

«Зато такими суммами оперируете вы, – подумал Сашка. – К вам-то я в первую очередь и обратился, уважаемая мадам Штырь. Если вы заметили».

– Что ж, – сказал он и слегка улыбнулся. – Теперь я понял, что моя затея с самого начала была обречена на неудачу.

– Это как посмотреть, – глядя в чашку, ответила вдова. Парень навострил уши.

– Послушайте, – сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости. – Скажите честно, зачем вы пришли? Вам не кажется, что вы изливаете душу не тому человеку? Я аморальная личность, подлец, шантажист. Вы могли бы стать моей жертвой! Вы должны ненавидеть меня, а вместо этого сидите здесь и исповедуетесь. Зачем?

Поставив чашку на стол, Лена принялась рассматривать свои перчатки.

– Мне кажется, вы совсем не такой, каким хотите передо мной предстать, – тихо произнесла она. – Вся ваша затея с шантажом – это цепь случайностей и совпадений. Просто судьба распорядилась так, что вы ненамеренно оказались в гуще неких событий и решили попытаться извлечь из этого выгоду. Вы не злостный преступник – любой на вашем месте мог бы поступить так же. Соблазну подвержены многие, это понятно и простительно.

– Вы так считаете? – удивился Сашка.

– Да. И не только я. Вахак Зурабович, видимо, считает так же, раз он вас отпустил.

– Так всё-таки это он вас прислал? – напрягся журналист.

– Нет. К моему приходу он не имеет никакого отношения.

– Вы приехали на его машине. Я видел её из окна кухни, когда ходил за водой.

– Он просто предоставил её мне в пользование на сегодняшний день.

– Интересная вы женщина! – Парень взлохматил свою шевелюру. – Сначала вы долгие годы мучаетесь с нелюбимым человеком, приносите свою жизнь ему в жертву. А потом, едва похоронив его, приходите к первому встречному и изливаете душу. Вам в церковь надо идти, а вы пришли сюда! Да ещё и рассказываете мне, практически преступнику, какой я хороший! А вы не боитесь снова стать жертвой? Я ведь сейчас могу убить вас, снять эти вот ваши бриллианты и скрыться в неизвестном направлении!

– Вахак Зурабович вас найдёт, – ответила Лена. – Он многое о вас знает, вы забыли?

– Ах да, действительно, это всё объясняет. Но всё равно не оправдывает ваше поведение.

Сашка задумчиво посмотрел в окно.

– А я и не собираюсь ни перед кем оправдываться! – вдруг заявила вдова, повысив голос. – Вы не понимаете, что привело меня сюда? И не поймёте! Вам не понять, что ощущает женщина, которая шестнадцать лет сидела взаперти и только сейчас вырвалась на свободу. Я хочу жить, понимаете? Жить! А жить для меня – это быть свободной в своих желаниях, поступках и суждениях. Я устала без конца оглядываться на других, переживать, что скажут обо мне, осудит ли меня общество. Всё! Хватит! Я буду жить, как хочу, и делать то, что считаю нужным. И мне плевать, что скажут люди, плевать, прилично я поступаю или нет, плевать, чем это обернётся в конечном счёте! Женский век короток – много ли мне осталось? А у меня, наконец, есть деньги и масса нереализованных желаний! И я буду их осуществлять, чем бы мне это ни грозило. А ты… – Лена внезапно перешла на «ты», – ты хочешь со мной?

– Я? – опешил Сашка. – Но… почему я?

– Потому что однажды ты уже перешёл эту грань – сможешь и ещё. Мне нужен спутник – молодой, чертовски красивый и плюющий на приличия! Тебе нужны деньги – я дам тебе денег. Останься со мной и мы будем прожигать эту жизнь вдвоём. Ну? Ответь! Скажи: «да»!

Вдова, часто дыша, подошла вплотную к Сашке, он видел её разгорячённое лицо совсем близко.

– Ответь! – почти крикнула она, и парень вздрогнул.

– Могу я подумать? – кашлянул он.

– Нет! Отвечай сейчас, или я уйду и больше не вернусь никогда!

– Да! – выдохнул Сашка и тут же сам испугался этого слова.

– Ну вот и договорились. – Лена устало опустилась на диван. Помолчав, спросила – У тебя есть что-нибудь выпить, кроме воды?

– Водка… – растерянно проронил журналист.

– Неси.

Парень шагнул в сторону кухни.

– Только рюмок нет, придётся из кружек пить, – предупредил он.

– Без разницы, – махнула рукой вдова, бриллиант на пальце рассыпал радугу искр.

Когда Сашка пришёл из кухни с кружками в одной руке и с бутылкой водки в другой, Лена сидела без шляпки, расслабленно откинувшись на спинку дивана. Лицо её осунулось, под глазами обозначились тёмные круги. Жёсткие складки залегли на переносице и вокруг рта. Парню показалось, что вдова сняла не шляпку, а маску.

– Наливай, – распорядилась она. Сашка послушно наполнил кружки прозрачной жидкостью.

– Вообще-то я не пью, – произнесла Лена. И тут же сделала хороший глоток, не чокаясь и не произнося тостов. Потом ещё один и ещё, пока в кружке не осталось ни капли. Сашка, наморщив лоб, наблюдал за ней.

– А ты? – Вдова прислонила к губам тыльную сторону руки. – Ты почему не пьёшь?

Парень нерешительно заглянул в свою кружку, выдохнул и опустошил её до дна. Спиртное обожгло пищевод, стало жарко.

– Поцелуй меня, – попросила Лена.

– Там машина внизу ждёт, – напомнил журналист.

– Пусть ждёт, – шёпотом ответила вдова. Она подставила губы для поцелуя, и Сашка не стал колебаться. Он припал к ним, почувствовав горьковатый вкус. Водка ударила ему в голову. Руки привычно потянулись к женской груди, но, наткнувшись на преграду платья, скользнули вниз, под юбку. Лена ахнула и выгнулась. Сашкины губы заскользили по её шее.

– Надо свет выключить, – вдруг опомнился парень. – Там с улицы всё видно.

– Ну и пусть. – Вдова, часто дыша, не выпускала его из цепких объятий.

Сашка всё-таки вывернулся и щёлкнул выключателем. Погрузившаяся во тьму комната тут же озарилась радужным светом бриллиантов. Вдова поспешно расстегнула платье и скинула его. Её тело белело в тёмной комнате размытым пятном. Сашка подошёл к этому пятну и обнял его, ощутив под руками не слишком упругую женскую плоть. Но естество никогда его не подводило, и через минуту вдова уже стонала от наслаждения, изгибаясь в бешеном танце любви.

Бриллианты с себя Лена так и не сняла. Снопы искр метались по стенам, и Сашке казалось, что весь мир закрутился в хаотичном, блистающем и ослепляющем вихре.

* * *

В «кадиллаке», стоящем возле подъезда, раздался мелодичный звонок сотового телефона.

– Да, Вахак Зурабович, – моментально ответил водитель.

– Ну как там наша весёлая вдовушка? – раздался в трубке голос кавказца. – Чем занимается?

– Свет погасили, – отрапортовал водитель. – похоже, трахаются вовсю, стоны аж на улице слышны.

– Понятно. Ну что ж, не жди больше, езжай домой. Я потом сам с ней разберусь.

– Хорошо.

Вахак Зурабович отключил связь.

* * *

В эту ночь Лена спала очень крепко, сладко улыбаясь во сне. Ей снилось, что она танцует вальс. Молодая и невероятно красивая, в шикарном платье, увешанная драгоценностями, она легко и беспечно кружится под прекрасную музыку. Над головой бездонное голубое небо, свежий морской воздух наполняет лёгкие, она хохочет, и счастье накрывает её с головой. Её партнёр – Сашка, высокий и красивый, в чёрном фраке, – бережно поддерживает её за талию. Он смотрит на неё обожающими глазами и шепчет на ухо что-то неприличное и возбуждающее.

Лена танцевала всю ночь и только под самое утро почувствовала, что ноги её стали увязать в чём-то зыбком и сыпучем. Посмотрев вниз, она увидела под ногами песок. Приглядевшись получше, женщина вдруг поняла, что это холмик на могиле Степана. Вместе с Сашкой они кружились на гробнице, утаптывая ещё не осевший грунт. Небо из голубого вдруг стало чёрным, низкие свинцовые облака надвинулись на вдову, опутывая удушливыми объятиями. Ей стало нечем дышать, она закричала и проснулась.