Текст книги "Последний император России. Тайна гибели"

Автор воздерживается от немедленной оценки такого отклонения в цитировании. Еще рано.

Логика развития событий той ночи заставляет вернуться к вопросу: почему все-таки трупы выносили через все комнаты первого этажа? Мы уже пытались найти ответ, но вынуждены были отступить. Отступить, но не признать поражение. И сейчас мы предпримем еще одну попытку разобраться в последнем из остающихся неясным вопросе.

Юровский и его товарищи не были недоумками. Создавать себе трудности, чтобы потом самоотверженно их преодолевать, – время такого рода героизма в 1918 году еще не наступило. Носить трупы через комнаты, проделывая в один конец путь длиной около восьмидесяти метров, а потом, хотя и налегке, волочь эти носилки обратно – такое мог придумать только мазохист. У нас нет оснований считать Юровского и иже с ним таковыми. Не носили трупы через весь дом. Их носили в машину Люханова, которая уже стояла под окном расстрельной комнаты. В этом варианте переноски и погрузки трупов в автомобиль они экономили примерно по три минуты. А всего – примерно тридцать минут. И вот доказательство.

П. С. Медведев:«После увоза трупов из дома комендант Юровский приказал позвать команду и вымыть пол в комнате, где был произведен расстрел, а также замыть кровь в ограде, на парадном крыльце двора (выделено мной – Ю. Г.) и где стоял автомобиль…»

В доме было два парадных крыльца. Одно выходило на Вознесенский проспект, через дверь этого входа можно было попасть на второй этаж. А второе парадное крыльцо располагалось в южной стене дома, и вело в прихожую первого этажа, из которой дверь направо – как раз в ТУ комнату. Если трупы носили так, как рассказывают Юровский и другие, через комнаты первого этажа, через черный вход первого этажа, за первую ограду к парадному входу во второй этаж дома – каким образом кровь появилась на парадном крыльце первого этажа? С сапог выбегавшего блевать Павла Медведева? Да, если он топтался в той самой комнате после расстрела. Натекла с обувки тех, кто ходил в сарай за оглоблями? Да, если они успели испачкать свои сапоги в крови. Но много ли ее могло быть? При этом не будем забывать: очень сомнительно, а попросту невероятно, чтобы Павел Медведев и другие солдаты бродили вот так запросто между трупами по лужам крови. Если и попала кровь на сапоги солдата, то ее не могло быть много. Но когда они стали выносить трупы, вот тогда не могли избежать того, чтобы не ступать в кровавые лужи. А крови на крыльце было много. Большое количество ее позже обнаружили в сенях парадного входа первого этажа, на крыльце и возле него. Да, какая-то часть этих следов образовалась в результате уборки в расстрельной комнате. Но в тот момент, когда Юровский отдавал приказание замыть кровь, приборка еще и не начиналась. Тем не менее он точно определил, что кроме расстрельной комнаты надо мыть еще и парадное крыльцо двора.

Могут возразить: а как же быть с показаниями свидетелей? Как тогда объяснить следы крови в комнатах первого этажа, на всем пути от расстрельной комнаты до машины? И что тогда с хронометражем? Куда деть лишние тридцать минут?

Отвечаю. Во-первых: сэкономленные тридцать минут тут же были растрачены. Потому что головы носили в другую машину. Не в ту, в которую грузили трупы, а в другую. Потому что маршрут трупов и голов был разный. Трупы предстояло увезти в лес. А головы ожидало путешествие в Москву. А другая машина стояла как раз за воротами, где нес вахту Брусьянин. Та машина стояла между окружавшими дом заборами, у парадного крыльца дома. И те же восемьдесят метров приходилось прошагать. Правда, не с носилками. Но с головами, с которых и из которых течет кровь. Физически это было легче, но с учетом другого рода неудобств сколь-нибудь значимой экономии времени не получилось. А допуски во времени мы не можем не делать. И оставлять на это от десяти до двадцати минут. Так что со временем все в порядке.

Думается, что после того, как трупы и их головы были погружены, Юровский и его товарищи облегченно вздохнули: самый ответственный и трудоемкий этап операции по уничтожению Романовых закончен. Остались сущие пустяки: отвезти трупы в лес и уничтожить, а головы и ценности доставить в Москву. Они еще не знали, что самое сложное – это как раз то, что царский министр юстиции Макаров называл возней с кадавром. Когда он узнал о намерении Феликса Юсупова и Пуришкевича убить Распутина, то предупредил заговорщиков, что убить не так уж и трудно – серьезные проблемы появляются тогда, когда начнется то, что он и назвал «возней с трупом».

Юровский в ту ночь этого еще не знал. Потому что пока машины только выезжают из двора дома.

Именно машины! Машин было две. И это не вымысел. Об этом говорила свидетельница Старкова. Ее сын, служивший охранником в доме, рассказывал, как их, рабочих, не пустили в караул. И как он видел, как из ворот дома выехали два больших автомобиля.

Машин должно было быть две. На одной увезли трупы и окровавленную одежду. На другой везли головы, которые предстояло отправить в Москву. Пути этих машин не совпадали.

У нас нет оснований утверждать, что машины выехали вместе. Наши свидетели видели ту, что ушла в три или около трех. Вторая могла уйти намного позже.

Чтобы завершить тему с отчлененными головами, следует сказать еще несколько слов. Среди тех, кто не приемлет версию об отчленении голов, популярно следующее возражение: это уже бред!.. Иногда ограничиваются просто неприятием такой версии, без какой-либо аргументации. По принципу: этого не могло быть! Иногда возражают: да, большевики натворили много страшных дел, но это не означает, что надо нагонять жути, навешивать на них то, чего они не делали. Зачем им это было нужно? Не могли же они всерьез говорить о демонстрации голов в кинотеатрах. Это брякнул какой-то из красных чиновников, но что с него взять. К революции примкнул всякий люд. Не только борцы за светлое будущее. Были и преступники. Были и злодеи. Это не означает, что в большевистском руководстве сидели какие-то монстры. Вы говорите, что головы были нужны, чтобы убедиться в смерти императора и членов его семьи? Полная чушь! Ни у Ленина, ни у Свердлова не было оснований не верить Голощекину с Юровским. Не нужны им были головы Романовых. Потому их и не отрезали… Примерно так говорят противники версии с отчленением голов.

У автора есть подтверждение, что отрезание головы врага – не пережиток Средневековья. Не забава одних только чеченских боевиков. Этим в совсем недавние времена занималась столь серьезная организация, как КГБ.

В 1999 году вышла книга Л. Млечина «Председатели КГБ. Рассекреченные судьбы» (Москва, Центрполиграф). Млечин, как легко догадаться, для КГБ не чужой человек. Одно название его книги говорит о степени допуска и осведомленности этого человека. На странице 510 он рассказывает о том, как начиналась война в Афганистане. Рассказывает про знаменитый штурм дворца Амина не менее знаменитой группой «Альфа». Дальше цитата:

«В ночной атаке спецназ КГБ поубивал бойцов охраны Амина, которые не могли поверить, что их атаковали русские, а также случайно находившихся во дворце людей, семью Амина и его самого. Амину отрезали голову и доставили ее в Москву в качестве вещественного доказательства».

Это было 27 декабря 1979 года. Шестьдесят два года советской власти, научно-технический прогресс, культурная революция, утверждение в обществе новых, более высоких по сравнению с началом XX века нравственных норм – ничто не стало препятствием для того, чтобы офицеры КГБ отрезали врагу голову и привезли ее в столицу первого в мире социалистического государства в качестве военного трофея. Атаковали дворец, чтобы убить Амина, – и убили. Он был их целью. Как в 1918 году для Юровского и Голощекина целью был бывший император. У тех цель – император, но убивают и членов семьи, и оказавшихся с ними людей. В 1979 году происходит то же самое: цель спецназа – Амин, но с ним убивают всех членов его семьи. А заодно всех подвернувшихся под руку. Млечин пишет: «…а также случайно находившихся во дворце людей». А потом отрезали Амину голову и отправили в Москву.

Так можно ли после этого говорить, что в 1918 году такое было невозможно? Что тогда это было не только невозможно, но и ненужно? Если такое оказалось необходимым через шестьдесят с лишним лет после революции.

ВЫВОДЫ
из главы 3

1. Машины, на которых предстояло вывезти из Дома особого назначения тела убитых, попутно доставившие туда ответственных исполнителей, не опаздывали. Про опоздание солгали, чтобы СКРЫТЬ ВРЕМЯ, в течение которого в доме происходило что-то, о чем никогда и нигде не обмолвился словом ни один из участников или свидетелей расстрела.

2. Трупы расстрелянных не носили через весь дом. Их погрузили в машину Люханова, которая стояла под окном расстрельной комнаты во время экзекуции и осталась там для погрузки в нее трупов. Переезд машины из-под окна расстрельной комнаты к парадному крыльцу выдуман с той же целью – СКРЫТЬ ВРЕМЯ.

3. Выдумки про опоздание машин и перенос трупов через весь дом позволяли скрыть примерно час времени.

4. В течение этого часа трупы раздевали, снимали с них спрятанные драгоценности. Но главное – у трупов ОТРЕЗАЛИ ГОЛОВЫ.

5. Только ОТРЕЗАНИЕ ГОЛОВ может объяснить странную реакцию Павла Медведева, Дерябина и других охранников на события той ночи.

6. Только переноской голов в машину к парадному крыльцу, мимо поста Брусьянина, можно объяснить бегство часового.

7. Трупы увезли в лес на одной машине, головы увезли из дома на другой.

Глава 4
В КОПТЯКОВСКОМ ЛЕСУ

Теперь настало время искать ответ на самый важный и не менее сложный вопрос: что сделали с трупами?

Есть две главные версии событий, происходивших в Коптяковском лесу с раннего утра 17 июля 1918 года, когда машина с трупами приехала в лес, и до раннего утра 19 июля, когда машина Люханова выехала из Поросенкова лога. Одна из них ныне стала официальной. По ней, после двух суток неудачных попыток избавиться от тел Романовых трупы похоронили в Поросенковом логе, под «мостиком».

Хронология событий, по этой версии, выглядит так. После расстрела Семьи Юровский, Ермаков и несколько красноармейцев на машине Люханова отвезли трупы к Ганиной яме. По дороге они встретили ермаковскую ватажку, которая выразила недовольство тем, что Романовых привезли не живыми, а мертвыми. Воспользовавшись благоприятным моментом, когда пришлось выгружать трупы из машины и доставлять к месту на носилках (опять носилки! откуда они взялись?), «ермаковцы» стали обшаривать одежду трупов и красть драгоценности. Юровский (которого в лесу в это время не было!) это заметил, пресек и уже у шахты приказал трупы раздеть и собрать все ценности. Золота, бриллиантов и прочей блестящей мелочи набралось полпуда. Пока Юровский занимался бриллиантами для диктатуры пролетариата, тела убитых бросили (вариант: спустили на веревках) в заброшенную шахту. Тут Яков Михайлович, к своему ужасу, увидел, что шахта не обеспечивает главной цели: сокрытие трупов. Он распорядился поднять трупы из шахты, а сам отправился в город сдать ценности, доложить ситуацию и получить инструкции. После его доклада и обсуждения проблемы было принято решение трупы сжечь. В лес привезли бензин, керосин и серную кислоту. Спецкоманда находилась в Коптяковском лесу с раннего утра семнадцатого июля до раннего утра девятнадцатого июля, когда из леса выехали последние участники операции, а охранение района было снято. Юровский и его товарищи утверждали, что без малого двое суток трупы находились в неизменном состоянии. За это время команда занималась только тем, что сжигала одежду убитых, извлекала трупы из шахты, изобретала способы сокрытия трупов и предпринимала попытки эти планы осуществить. В частности, была вырыта яма для захоронения трупов, но тут некстати, несмотря на выставленную охрану, поблизости от места действия появился случайный свидетель – крестьянин. Чтобы сохранить секретность, вырытую яму пришлось закопать. Пустую.

На безрезультатные попытки избавиться от трупов ушло два дня. В конце концов поздним вечером 18 июля их погрузили обратно в машину и выехали с ними из леса, чтобы увезти в другие, более глубокие шахты, разведанные все тем же Юровским. В Поросенковом логе машина застряла. Тогда было решено сжечь здесь два трупа, а остальные захоронить под специально построенным мостиком. Этот мостик, кстати, заставит любого, кто начнет искать тела Романовых, думать, что он сделан исключительно для того, чтобы вытащить застрявший автомобиль.

Хитрость удалась. Белые нашли мостик, описали его, даже сделали фотографии, но не подумали заглянуть под шпалы и копнуть землю под ними всего-то на полметра.

Вариантом этой версии является гипотеза А. Авдонина. Напомним, что А. Авдонин – тот самый человек, который вместе с Г. Рябовым обнаружил захоронение под «мостиком». Он продолжал свои изыскания в Коптяковском лесу и в 2003 году, выпустил книгу «Ганина яма», в которой излагает ход изыскательских работ, их результаты и свое видение вопроса, что же присходило в лесу под Коптяками с 17 по 19 июля 1918 года. Дальше мы будем подробно анализировать содержание его книги. Пока же вернемся к тому, чем отличается версия Авдонина от версии Юровского. Главное отличие заключается в том, что, по А. Авдонину, два трупа сожгли еще около шахт, и, когда уезжали из леса, в машине было девять трупов. В остальном Авдонин полностью следует тому, что изложено в «Записке» Юровского, признавая лишь некоторые из ее несуразностей. Например, он учел мнение специалистов, которые не согласны, что за несколько часов, пока машина стояла в Поросенковом логе, возможно сжечь два трупа. Авдонин нашел выход. Он заявляет, что два трупа были сожжены еще у шахты. Его не смущает, что тем самым он признал: все остальные трупы могли быть сожжены там же. Его не смущает странная логика красных киллеров: если они решили и смогли сжечь два трупа, то зачем было оставлять остальные? Что мешало сжечь все одиннадцать? Дров было более чем достаточно, времени – тоже. Керосина не хватало? Или серной кислоты? А что мешало привезти еще? К Авдонину есть и другие вопросы. Мы к его труду еще вернемся.

Вторая версия (в порядке хронологии она, безусловно, первая) принадлежит белому следователю Н. Соколову. Он считал, что все трупы были сожжены у шахты – их туда для того и привезли. Времени для сжигания трупов хватало: почти двое суток.

Методика моего исследования остается неизменной: читаем, ищем, находим, сопоставляем, подтверждаем или опровергаем.

Был ли Юровский в машине с трупами?

Прежде всего надо установить, кто сопровождал машину с трупами. Юровский утверждал, что предполагалось поручить это дело Кудрину и Ермакову. Но первоначальный план пришлось изменить.

Я. М. Юровский: «Опаздание (так в тексте!– Ю. Г.) автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Е-ва и ком. решил проверить сам лично всю операцию до конца. Около трех часов утра выехали на место».

В 1934 году он подал этот эпизод иначе: «Принимать трупы я поручил Михаилу Медведеву, это бывший чекист и в настоящее время работник ГПУ. Это он вместе с Ермаковым Петром Захаровичем должен был принять и увезти трупы… Тов. Филипп (Голощекин), очевидно, щадя меня (т. к. я здоровьем не отличался), предупредил меня, чтоб не ездил на „похороны“, но меня очень беспокоило, как хорошо будут скрыты трупы. Поэтому я решил поехать сам, и, как оказалось, хорошо сделал, иначе все трупы были бы непременно в руках белых. Легко сказать, какую спекуляцию они развели бы вокруг этого дела. Распорядившись все замыть и зачистить, мы примерно около 3-х часов, или даже несколько позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны».

Юровский продолжает настаивать: я отвозил трупы. Но ему противоречит Кудрин: «Спускаюсь к грузовику, еще раз пересчитываю трупы – все одиннадцать на месте – закрываю их свободным концом сукна. Ермаков садится к шоферу, в кузов залезают несколько человек из охраны с винтовками. Машина трогается с места…»

А где Юровский? Нет его. Кудрин не помнит, чтобы Яков Михайлович был среди тех, кто сопровождает трупы. Есть и другие свидетельства.

П. С. Медведев: «На автомобиле этом с трупами уехали два члена следственной комиссии, один из коих был Ермаков, а другой – вышеописанных примет (Кудрин – Ю. Г.)… После увоза трупов из дома комендант Юровский приказал позвать команду и вымыть пол… Когда все это было сделано, Юровский ушел из двора в канцелярию при доме».

Не было Юровского в машине с Кудриным и Ермаковым. И вот еще одно доказательство. Свидетель – Афанасий Елкин, кучер при казенных экипажах, обслуживающих комиссаров Екатеринбурга. Он дал показания следователю. Вот что пишет об этом Дитерихс: «Он показал, что 17 июля он возил до середины дня Янкеля Юровского по городу, в Американскую гостиницу, где была чрезвычайка, на частную квартиру Янкеля Юровского по 1-й Береговой улице № 6, и днем привез его в дом Ипатьева».

Юровский не сопровождал трупы в лес. С ними уехали Ермаков, Кудрин и несколько безымянных красноармейцев.

Да и как Юровский мог поехать? Грузовичок «Фиат» начала XX века – это не «МАЗ», не «Скания». Кабина открытая, рядом с водителем только одно место. О том, чтобы в кабину сел третий – и речи быть не могло. Трудно допустить, что кто-то из комиссаров (Юровский? Кудрин? Ермаков?) мог ехать в кузове. Посмотрите на фотографию машины. Размеры ее представляете? Теперь представьте, что в кузове лежат одиннадцать окровавленных трупов, а на них – несколько бойцов. И что, Юровский в своей хрустящей кожанке забрался туда же? Или загнал в кузов Кудрина? Ермакова?

Без всяких на то оснований Э. Радзинский считает, что Ермаков был настолько пьян, что мог забраться и в кузов. Пьяному в России, как известно, море по колено. Именно пьянством, а не опозданием машины, Радзинский объясняет возникшее у Юровского недоверие к Ермакову, побудившее Якова Михайловича отправиться в лес.

А еще один автор, А. Авдонин, и тоже голословно, утверждает: Юровский отправился за машиной вдогонку вскоре после того, как она уехала. Он мотивирует еще более странное, даже загадочное поведение Юровского все тем же: Ермаков пьян, и Юровский усомнился в его способности выполнить важное задание.

Представляю картину: машина уехала, Юровский нервно ходит в своей канцелярии туда-сюда, то и дело подходит к окну и вглядывается в темноту: «Как там Ермаков? Справится ли? Задание-то серьезное. А Петруша пьян как сапожник. Ой, зря мы ему это дело доверили… Чует мое горячее чекистское сердце: загубит, подлец, всю операцию. Что Яков Михайлович Свердлов скажет? А Владимир Ильич? Как я буду смотреть в их чистые глаза?»

Так в нервном возбуждении, в тревоге за порученное дело прошло минут тридцать. Наконец Яков Михайлович не выдерживает, выбегает во двор, зычно кричит: «Коня!» Одним махом взлетает в седло и, вздымая пыль на ночных улицах Екатеринбурга, бросается догонять машину. И поспеет как раз вовремя! Не подвело Якова Михайловича чекистское чутье! А. Авдонин пишет: Юровский прискакал как раз тогда, когда машина застряла, и из нее стали выгружать трупы. Опоздай Яков Михайлович еще немного – ненадежные бойцы из ватажки Ермакова присвоили бы все ценности, которые еще остались в одежде членов семьи. А так – Яков Михайлович спас царские бриллианты для диктатуры пролетариата.

Авдонин даже не утруждает себя хотя бы каким-нибудь обоснованием своего вывода о том, когда Юровский отправился в лес и в какое время он туда прибыл. Просто пишет: было так!

Яков Михайлович не ездил в лес ни на машине с трупами, ни вдогонку за ней верхом или на другой машине. Здесь он солгал. Причина все та же – СПРЯТАТЬ ВРЕМЯ. Чем-то же надо было заниматься в лесу двое суток. Если трупы не уничтожали, то чем же занимались? Юровский поясняет: сначала искали и собирали драгоценности. Они, сверкающие камушки, и заставили его кричать: я поехал с трупами сам. Потому что эта ложь позволила ему утверждать: практически все ценности, что были в одежде Романовых, пошли на службу революции. Это благодаря моей бдительности богатства Романовых не попали в нечистые руки.

И Яков Михайлович почти во всем прав. В том смысле, что это его усилиями ценности Семьи не были растащены. Только все было немножко не так аккуратно, как он это преподнес.

Машина с трупами уехала без него, без Юровского. Яков Михайлович, отдав распоряжения о замывке следов крови, контролировал исполнение своего задания, а затем поднялся в канцелярию.

П. С. Медведев: «Когда все это было сделано, Юровский ушел из двора в канцелярию при доме…»

В другом допросе о том, когда поднялся в канцелярию Юровский, Павел Медведев говорит более ясно: «В три часа ночи все было кончено, и Юровский ушел в свою канцелярию».

Следователи, допрашивавшие Павла Медведева, не обращали внимания на такие «мелочи», как во сколько ушел наверх Юровский. Это дало ему возможность сочинить версию (все равно неправдоподобную) о своей роли в сокрытии трупов.

Так или иначе, у Якова Михайловича в ту ночь была уникальная возможность сделать открытие: обнаружить драгоценности, зашитые в серые костюмы.

Как известно, на расстрел Великие княжны вышли одетыми в синие дорожные костюмы. В пуговицах кушаков этих костюмов были зашиты бриллианты. Об этом А. Теглева (бывшая няня царских детей) говорила Н. Соколову. Это подтвердил и П. Кухтенков (заведовал хозчастью рабочего клуба Верх-Исетского завода), который рассказал о подслушанном им разговоре участников сокрытия трупов: «Пояс подобрал – смотреть не на что, а в нем тоже камни были зашиты».

А что было в серых костюмах?

А. А. Теглева: «…у Княжен были еще серые костюмы из английского трико с черными полосками: это были осенние костюмы, которые они носили и летом в плохую погоду. Мы отпороли на них пуговицы и также пришили драгоценности, обернув их ватой и черным шелком».

Яков Михайлович упустил свой шанс. Пока он задержался с распоряжениями о приборке, а возможно, и контролировал ее, наверху не дремали. Там трудились Голощекин и Белобородов с помощниками. Я не знаю, нашли ли они бриллианты в пуговицах серых костюмов. Если нет, если эти костюмы среди прочих царских вещей были увезены в Москву и подарены женам красных вождей, то представляю, как приятно были удивлены эти леди, открыв однажды тайну пуговиц и осознав, что в одночасье стали обладательницами ценнейших ювелирных изделий. Если же Голощекин и Белобородов нашли камни в пуговицах серых костюмов, они должны были срочно организовать погоню за машиной. Что они должны были подумать, наткнувшись на ценности в серых костюмах? Во-первых, их должен был пробить холодный пот. Они должны были ужаснуться: «Если такие крупные, а значит, и дорогие камушки есть в костюмах, которые Романовы не взяли с собой, оставили в комнате, то что же тогда есть в одежде, которая на них! Если здесь целое состояние, то какие же ценности есть в той одежде?!»

Комиссарам должно было стать не по себе. Они не могли не понимать: братва Ермакова обнаружит всё, что найдет в одежде императрицы и ее дочерей. И всё присвоит. Прокол! Да еще какой! Надо срочно исправлять положение.

Они должны были немедленно организовать погоню и спасать ценности. Но они этого не сделали. Почему? Опять, как в том анекдоте, два варианта. Они могли понять бессмысленность и безнадежность погони: время упущено. Люди Ермакова все уже стащили и припрятали, все утрачено безвозвратно. Но нельзя исключить, что эти камушки, в отсутствие безупречно честного Юровского (это – факт!), эти камушки из серых костюмов прилипли к рукам самих Голощекина и Белобородова. Или их помощников. Тогда им тем более шум был не нужен.

Так или иначе, но никто в погоню за машиной не пустился. Заявить о своем участии в поездке Юровского заставили обстоятельства: на Западе вышли книги с расследованием обстоятельств расстрела. В них напрямую сказано про зашитые в одежду ценности. Якову Михайловичу пришлось выкручиваться: я сам ездил в лес, сам все обнаружил, все изъял, все ценности, за исключением мелочевки, достались трудовому народу.

У нас есть возможность восстановить график движения грузовых, легковых автомобилей и верховых в лес в промежуток времени между рассветом 17 июля и ранним утром 19-го. График установлен еще во время белогвардейского следствия, и оснований сомневаться в его точности нет.

Итак, смотрим График движения к «открытой шахте» и обратно с рассвета 17.07 до утра 19.07.

Двое верховых, проехавшие в лес днем 17 июля, – это Юровский и его верный Никулин. Из показаний А. Елкина мы знаем, что Юровский «до середины дня» 17 июля ездил по городу: в ЧК, на свою квартиру, еще куда-то. До середины дня – это до двенадцати часов, как минимум. На деле поездки закончились после двенадцати. Может быть, в час, а может быть, в два. Да и на коня Юровский прыгнул не из пролетки. Так что он отправился в лес в два-три часа. Чтобы проехать 15–16 верст верхом, нужен примерно один час. Итого, Юровский с Никулиным появились у железнодорожного переезда не раньше трех часов дня. Дальше им предстояло проехать до шахты по лесной дороге. А потом провести несколько часов у шахты. А потом обратный путь в город снова более одного часа. И получается, что Юровский мог вернуться в город только поздно вечером.

Наш расчет совпадает с показаниями одного из свидетелей. Из числа тех, кто давал показания белому следователю, а значит, в них нет намеренного искажения, внесенного большевиками.

А. А. Якимов: «С 2 часов дня 17 июля я дежурил до 10 часов вечера. Юровского я не видел в этот день в доме вовсе. Я не думаю, что он мог быть в доме и я бы его не видел. Я думаю, что его совсем не было в этот день в доме, по крайней мере с 2 часов дня до 10 часов вечера его там не было».

Якимов прав: 17 июля Юровского в доме не было с раннего утра. Всю первую половину дня его возил по городу А. Елкин, во второй половине дня Юровский ездил в лес.

Теперь, когда мы точно знаем, что Юровский, по крайней мере, до второй половины дня не видел и не знал, что творится в лесу, очень интересно заново прочитать его «Записку» о событиях первой половины дня возле шахты.

Я. М. Юровский: «Распорядившись все замыть и зачистить, мы примерно около 3-х часов, или даже несколько позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны. Где предполагалось схоронить трупы, я не знал, это дело, как я говорил выше, поручено было, очевидно, Филиппом Голощекиным т. Ермакову… Я в этих местах не бывал и не знал их. Примерно в 2–3 верстах, а может быть и больше, от Верх-Исетского завода нас встретил целый эскорт верхом и в пролетках людей. Я спросил Ермакова, что это за люди, зачем они здесь, он мне ответил, что это им приготовленные люди. Зачем их было столько, я и до сих пор не знаю, я услышал только отдельные выкрики: „Мы думали, что нам их сюда живыми дадут, а тут, оказывается, мертвые“. Еще, кажется, версты через 3–4 мы застряли с грузовиком среди двух деревьев. Тут некоторые из людей Ермакова на остановке стали растягивать кофточки девиц, и снова обнаружилось, что имеются ценности и что их начинают присваивать. Тогда я распорядился приставить людей, чтоб никого к грузовику не подпускать. Застрявший грузовик не двигался с места. Спрашиваю Ермакова: „А что ж, далеко место им избранное?“ Он говорит: „Недалеко, за полотном железной дороги“. А тут, кроме того, что зацепились за деревья, еще и место болотистое. Куда ни идем, все топкие места. Думаю, пригнал столько людей, лошадей, хотя бы телеги были, а то пролетки. Однако делать нечего, нужно разгружать, облегчать грузовик, но и это не помогло. Тогда я велел грузить на пролетки, так как ждать дольше время не позволяло, уже светало. Только когда уже рассветало, мы подъехали к знаменитому „урочищу“. В нескольких десятках шагов от намеченной шахты для погребения сидели у костра крестьяне, очевидно, заночевавшие на сенокосе. В пути на расстоянии также встречались одиночки, стало совершенно невозможно продолжать работу на виду у людей. Нужно сказать, что положение становилось тяжелым, и все может пойти насмарку. Я еще в это время не знал, что и шахта-то ни к черту не годится для нашей цели. А тут еще эти проклятые ценности. Что их достаточно много, я еще в этот момент не знал, да и народ для такого дела Ермаковым был набран никак не подходящий, да еще так много. Я решил, что народ надо рассосать. Тут же я узнал, что отъехали мы от города верст примерно 15–16, а подъехали к деревне Коптяки в двух-трех верстах от нее. Нужно было на определенном расстоянии оцепить место, что я и сделал. Выделил людей и поручил им охватить определенный район и, кроме того, послал в деревню, чтобы никто не выезжал с объяснением того, что вблизи чехо-словаки. Что сюда двинуты наши части, что показываться тут опасно, затем, чтобы всех встречных заворачивали в деревню, а упорно непослушных и расстреливать, если ничего не поможет. Другую группу людей я отправил в город как бы за ненадобностью. Проделав это, я велел загружать трупы, снимать платье, чтобы сжечь его, то есть на случай уничтожить вещи все без остатка и тем как бы убрать лишние наводящие доказательства, если трупы почему-либо будут обнаружены. Велел разложить костры, когда стали раздевать, то обнаружилось, что на дочерях и Александре Федоровне, на последней я точно не помню, что было, тоже как на дочерях или просто зашитые вещи. На дочерях же были лифы, так хорошо сделаны из сплошных бриллиантовых и др[угих] ценных камней, представлявших из себя не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка. В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто не повинен. Ценностей этих оказалось всего около полупуда. Жадность была так велика, что на Александре Федоровне, между прочим, был просто огромный кусок круглой золотой проволоки, загнутой в виде браслета, весом около фунта. Ценности все были тут же выпороты, чтобы не таскать с собой окровавленное тряпье. Те части ценностей, которые белые при раскопках обнаружили, относились, несомненно, к зашитым отдельно вещам и при сжигании остались в золе костров. Несколько бриллиантов мне на следующий день передали товарищи, нашедшие их там. Как они не досмотрели за другими остатками ценностей. Времени у них для этого было достаточно. Вероятнее всего, просто не догадались. Надо, между прочим, думать, что кой-какие ценности возвращаются нам через Торгсин, так как, вероятно, их там подбирали после нашего отъезда крестьяне дер[евни] Коптяки».