Текст книги "Россия и современный мир №2 / 2014"

Продвижение Россией своих интеграционных проектов – Таможенного союза и ЕврАзЭС, являясь полезным и нужным в плане развития совместной торговли, не может, однако, быть адекватным ответом на эти глобальные вызовы. Партнеры России по этим проектам не в состоянии ни усилить технологический потенциал России, ни помочь ей решить проблему социальной сплоченности, ни тем более модернизировать ее политическую или судебную систему. К тому же вопрос об участии Украины в ТС и ЕврАзЭС больше не стоит, да и в Белоруссии, как уже отмечалось, усиливаются «евроинтеграционные» настроения. В Средней Азии данные проекты будут все больше наталкиваться на увеличивавшееся там влияние Китая. Кроме того, давно сложившиеся узкокорпоративные интересы национальных элит в странах-участницах допускают сближение только до определенного предела. Та настороженность, с которой руководство этих стран отнеслось к присоединению Крыма к России, говорит о многом.

С учетом всех отмеченных внутренних и внешних тенденций для России становится жизненно важным определить альтернативу заведомо проигрышной затяжной прямой конкуренции с ЕС на постсоветском пространстве. Как представляется, такая альтернатива состоит в движении навстречу ЕС. Встречное движение, углубление и расширение взаимозависимости даст ей возможность, с одной стороны, устранить конфронтацию с ЕС, с другой – обеспечить себе возможность постепенно, эволюционным путем, преодолевать внутренние проблемы, надежнее обезопасить свои интересы и территориальную целостность на Дальнем Востоке. Речь не идет о том, чтобы перестать жестко отстаивать свои интересы в диалоге с ЕС по конкретным вопросам сотрудничества и тем более мириться с языком ультиматумов (уважающая себя держава просто не может позволить это). Имеется в виду принятие принципиальной установки на включение в процесс «евроинтеграции» в широком смысле слова, проявление реальной готовности к сближению в самых различных сферах, в том числе законодательной. Подготовка нового базового соглашения Россия–ЕС, которая сейчас прервана, но, как представляется, будет возобновлена, даст возможность заложить вектор движения в эту сторону.

Разумеется, этот выбор потребует преодоления серьезных препятствий как в самой России, так и в ЕС. Хотя Россия в основном принадлежит к европейской культуре и европейской истории, в силу своей географии и истории она обречена на определенную «евразийскость». Все чаще употребляемый термин «Русский мир» не отрицает еврохристианских основ русской цивилизации, но подразумевает ее бóльшую специфику. По сути, это – «цивилизация в цивилизации» (как «государство в государстве»). Для того чтобы совместить эти особенности с движением по пути «евроинтеграции» понадобится большая политическая воля, длительная адаптационная работа, отход от некоторых привычных стереотипов с обеих сторон.

Несомненно, много времени потребуется для перестройки мышления нынешней правящей элиты России, пока не готовой принять самоограничения, связанные с использованием, даже частичным, «европейской модели». Этим в значительной мере объясняются определенная эйфория, проявленная ею при наступлении кризиса «еврозоны», надежды, связанные с продвижением Таможенного союза и ЕврАзЭС, а также возобновление «евразийского» дискурса, уже имевшего место в прошлом. Отсюда также тенденция рассматривать в качестве противовеса влиянию ЕС сближение с Китаем.

Однако, как уже отмечалось, перспективы Таможенного союза и ЕврАзЭС весьма ограниченны, особенно без участия Украины. Реальное сближение с Китаем представляется маловероятным и не только потому, что основная часть населения и экономического потенциала России сосредоточены в европейской части страны, а ее основным торгово-экономическим партнером является ЕС. Хорошие отношения и сотрудничество с Китаем, которые, естественно, надо продолжать развивать и укреплять, не должны обманывать: создание реального союза с ним возможно только на положении младшего партнера и приведет к усилению угрозы «тихого освоения» китайцами российского Дальнего Востока. Конфронтация России с Евросоюзом и особенно с США до определенной степени выгодна Китаю, ибо она, с одной стороны, ведет к зависимости России от него, а с другой – позволяет ему спокойно наращивать свою мощь в тени этой конфронтации.

Кроме того, пока неясно, сможет ли Китай, не без основания претендующий на роль второй сверхдержавы мира, преодолеть без внутренних потрясений нарастающее противоречие между новой, все более капиталистической экономикой и старой политической системой. Китайская печать уже выражает обеспокоенность набирающей обороты «вестернизацией» нового среднего класса страны.

Сближение с Европейским союзом и формирование «Большой Европы» на основе тесной ассоциации представляется более естественным и, главное, более продуктивным. Только ЕС может быть источником необходимого технологического обновления российской экономики. Связанное с таким обновлением повышение производительности труда могло бы уменьшить потребность в завозе иностранных трудящихся и, соответственно, ослабить напряженность, вызываемую миграцией. ЕС также представляет собой источник социальных технологий, позволяющих восстановить социальную сплоченность российского общества, он располагает большим опытом в строительстве правового государства и в области борьбы с коррупцией.

Конечно, любая ассоциация предполагает определенные обязательства, которые могут восприниматься как некоторое ограничение национального суверенитета – крайне чувствительная проблема, до сих пор не до конца преодоленная частью населения и политических кругов даже в западноевропейских державах. Следует, однако, отметить, что и в случае тесного сближения с ЕС Россия останется крупнейшим государством «Большой Европы», а по мере технологического обновления и укрепления российской экономики ее роль будет усиливаться. Вопрос о том, приведет ли это сближение когда-нибудь Россию к формальному членству в ЕС, лучше оставить на усмотрение грядущих поколений, тем более что к этому не готова и противоположная сторона.

Действительно, возможность вступления России в ЕС, хотя бы в отдаленном будущем, в целом воспринимается сегодня в его государствах-членах и Европейской комиссии как умозрительная гипотеза. Помимо прочего, большую роль в этом сыграла массированная антироссийская пропаганда, сумевшая создать в общественном мнении большинства этих государств крайне негативный образ нынешней России. Следует учитывать также существование внутри западных элит фракций, которым действительно не чужда идея «вытеснения» России в Азию.

Вместе с тем немалое число серьезных западных политиков и экспертов выказывают понимание, что Россия нужна объединенной Европе, что без нее Европейскому союзу будет недоставать стратегической глубины и мощи для того, чтобы в будущем на равных конкурировать с мировыми центрами силы, не говоря уже об обеспечении стабильности на европейском континенте. Парадоксальным образом, принявшее острую форму столкновение интересов России и ЕС на Украине ведет к осознанию того, что обеспечение интересов ЕС на восточноевропейском и евразийском направлениях невозможно без гармонизации их с интересами России и закрепления этой гармонизации в какой-либо договорно-организационной форме. (В более конкретном плане становится ясным и то, что урегулировать украинский кризис в перспективе можно только совместными усилиями.)

В этой связи следует отметить, что тема возможного договорно-организационного формата, который позволил бы России и ЕС существенно сблизиться, оставив за скобками вопрос о членстве, начала обсуждаться в ряде стран ЕС уже некоторое время назад. Самый недавний пример – «круглый стол» на эту тему, организованный в конце 2013 г. специализированным историческим каналом французского телевидения, и выступление на нем В. Жискар д’Эстена. Бывший президент Франции подчеркнул, что «Россия – это, безусловно, европейская страна, которая, однако, обладает значительной территорией в Азии, что является формальным препятствием для ее возможного вхождения в ЕС». В этой связи он призвал найти такую форму «привилегированного партнерства» с ней, которая обеспечила бы «общеевропейское единство».

Россия в своей истории не раз оказывалась перед стратегическим выбором, имевшим для нее судьбоносное значение. «Европейский выбор» уже когда-то был ею сделан, но в ХХ в. она решила пойти «своим путем». ХХI век, похоже, вновь ставит Россию перед необходимостью найти свое место в меняющейся Европе с тем, чтобы обеспечить себе переход к качественно новому этапу развития экономики, государства и общества.

Евразийский союз в оценках китайских исследователей101101
  Данная статья подготовлена при поддержке Фонда г. Пекина по развитию общественных наук «Связь между “китайской мечтой” и “экономическим поясом” по великому шелковому пути» (北京市2013年社科规划基金项目《“丝绸之路经济带”与 “中国梦”关系研究》) и Китайского совета по стажировке (China Scholarship Council).


[Закрыть]

Ван Чэньсин, Ли Син

Ван Чэньсин – научный ассистент Центра евразийских исследований Пекинского педагогического университета, докторант Института государственного управления Пекинского педагогического университета, стажер факультета политологии МГИМО.

Ли Син – доктор исторических наук, профессор, директор Центра евразийских исследований Пекинского педагогического университета, эксперт Центра по изучению современного мира при Министерстве иностранных связей ЦК КПК, член Экспертного совета Всекитайского комитета по тихоокеанскому региональному сотрудничеству (CPRCC) при МИД КНР.

В последние годы одними из наиболее широко обсуждаемых вопросов как в политической среде, так и в научном сообществе являются евразийская интеграция и проект по созданию Евразийского союза, который был выдвинут В. Путиным еще в 2011 г. Сторонниками евразийской интеграции выступают президенты Казахстана и Белоруссии. Лидеры трех стран официально опубликовали совместную декларацию о евразийской экономической интеграции и объявили, что ее начало связано с формированием Единого экономического пространства (ЕЭП). После возвращения В. Путина на пост президента продвижение евразийской интеграции и создание Евразийского союза рассматриваются как одно из главных стратегических направлений на внешнеполитической повестке дня [15] и фундамент для реализации «мечты евразийской сверхдержавы» России [6]. Есть все основания считать, что в последние годы проведение и углубление евразийской интеграции являлись приоритетными внешнеполитическими направлениями России, Казахстана и Белоруссии. Только в 2013 г. президенты этих стран трижды проводили заседания в Астане, Минске и Москве в рамках Высшего евразийского экономического совета. Можно сказать, что проведенные заседания и актуальные вопросы, обсужденные лидерами трех стран, стимулировали развитие евразийской интеграции и создали общую базу для образования Евразийского экономического союза (ЕЭС) в 2015 г.

Китай и постсоветское пространство соседствуют друг с другом. Постсоветский регион, расположенный к северо-западу от Китая, имеет стратегическое значение в китайской внешнеполитической стратегии. Следует отметить, что интеграционные процессы на постсоветском пространстве, их особенности и влияние постоянно находятся в центре внимания китайского научного сообщества. В этой связи успешное регулирование отношений Китая с новыми силами (как, например, ЕЭС) на постсоветском пространстве, безусловно, будет связано с углублением и расширением реформ и открытости Китая в ближайшие годы.

Рассматривая проект В. Путина по созданию Евразийского союза и нынешние евразийские интеграционные процессы, мы не можем игнорировать современные мирополитические процессы. Во-первых, последствия глобального финансового кризиса оказывают неопределенное влияние на ситуацию в европейской и мировой экономике в целом. Эта ситуация стимулирует интегрирование России, Казахстана и Белоруссии, государств, которые стремятся защитить свою национальную экономическую безопасность от глобальных вызовов и искать новые движущие силы для осуществления всесторонней модернизации. Во-вторых, на сегодняшний день Западная Евразия (Евросоюз) уже достигла высокого уровня в своем развитии, а Восточная Евразия (например, Китай) продолжает развиваться бурными темпами, наращивая потенциал как «жесткой», так и «мягкой» сил. При этом в сравнении с Западной и Восточной Евразиями, Центральная Евразия (Центральная Азии, Кавказский регион и др.) до известной степени является слабым звеном из-за региональной нестабильности и сложных социально-экономических проблем. Россия географически расположена в Центральной Евразии, между развитой Западной Евразией и динамичной Восточной Евразией, и стоит пред лицом прямых или косвенных вызовов с Юга. В этих условиях ей приходится брать на себя ответственность за объединение Центральной Евразии, чтобы выстроить мост из стабильных и процветающих государств, соединяющий Европу и Азию. В-третьих, нам кажется, что Россия сегодня располагает редкими стратегическими возможностями для собственного развития. С геополитической точки зрения можно сказать, что пятидневная война с Грузией в 2008 г. и представленный Россией проект «химическое оружие в обмен на мир» для решения сирийского кризиса в 2013 г. явились поворотными точками для закрепления ее позиций на постсоветском пространстве и в Евразии. С экономической точки зрения по всем показателям Россия является одной из новых растущих экономик мира, она активизирует свою дипломатическую деятельность во внешнеэкономической сфере. Сегодняшняя евразийская интеграция под эгидой России показала свою актуальность и соответствует стратегическому направлению развития как Казахстана, так и Белоруссии. Евразийскому союзу и евразийской интеграции в последние годы большое внимание уделяется не только российскими, но и китайскими экспертами.

1. Стратегическая цель создания Евразийского союза

Стратегическая цель является ключевым элементом любой стратегической планировки. Американский исследователь Алан Берк считает, что без целесообразности любая стратегия неполноценна, оставаясь всего лишь тактическим поведением102102
  David M. Abshire, Richard V. Allen, National Security: Political, Military and Economic Strategies in the Decade Ahead. – Hoover Institution Publications, 1963. – P. 1.


[Закрыть]. Кроме того, стратегия той или иной страны еще должна иметь всеобщее и комплексное значение. По мнению китайского ученого Чжоу Пици (Zhou Pi Qi), если мы раздельно, а не комплексно проанализируем проблемы в стратегической сфере, то это является тактической идеей, а не стратегической мыслью [18, с. 19]. Говоря словами Мао Цзэдуна, «овладение знаниями всеобщего значения позволяет нам более разумно использовать ресурсы частного значения, потому что событие частного значения всегда подчиняется вещам, имеющим всеобщее и комплексное значение» [11, с. 175]. В этой связи, по мнению китайских экспертов, путинский проект по созданию Евразийского союза и активизации евразийской интеграции с полными основаниями могут быть отнесены к комплексной национальной стратегии России в дальнейшем.

С точки зрения ведущего научного сотрудника Китайской академии современных международных отношений Ван Лицзю (Wang Li Jiu), российская стратегия в отношении Евразийского союза характеризуется следующим образом: во-первых, Евразийский союз – это гуманитарный союз, ориентированный на воссоздание исторических социокультурных связей России с бывшими советскими республиками; во-вторых, Евразийский союз – это союз, обеспечивающий традиционный и нетрадиционный виды безопасности в регионе Евразии; в-третьих, Евразийский союз – это немаловажный внешнеполитический инструмент России, который в перспективе позволит ей повысить свой статус на мировой арене и защищать себя от вызовов со стороны других держав и блоков стран [1].

Стратегические интересы России в рамках будущего Евразийского союза, по мнению научного сотрудника Исследовательского центра по развитию при Госсовете КНР Лу Байчуня (Lu Bai Chun), заключаются в том, чтобы, во-первых, осуществлять реинтеграцию в рамках СНГ и расширять традиционную сферу влияния; во-вторых, опираясь на Евразийский союз, усиливать свою стратегическую роль в АТР; в-третьих, восстановить статус сверхдержавы и стремиться быть одним из силовых центров в многополярном мире [8, с. 62–64].

Сравнивая евразийскую стратегию России и США, директор Центра евразийских исследований Пекинского педагогического университета профессор Ли Син (Li Xing) полагает, что во втором десятилетии XXI в. Россия и США одновременно приступили к реализации своих стратегических проектов на евразийском континенте. Россия, опираясь на Евразийский союз, стремится укрепить свои позиции в Центральной Евразии. США, реализуя экономический проект «Транс-Тихоокеанского Партнерства» (ТТП) и военно-политическую программу по «возвращению в Азию», сосредоточиваются на периферийных регионах евразийского континента, чтобы перебалансировать расстановку сил в АТР. В отличие от евразийской стратегии США, проект Евразийского союза не несет в себе «агрессивную» составляющую [6]. Директор Центра по изучению России при Восточно-китайском педагогическом университете Фэн Шаолэй (Feng Shao Lei) подчеркивает, что в настоящее время проект В. Путина по созданию Евразийского союза ограничивается сферой экономического сотрудничества, в основе которого лежат принципы рыночной экономики и демократические ценности. С большой долей уверенности можно сказать, что в долгосрочной перспективе отношения Евразийского союза с ЕС и Североамериканским регионом будут сочетать в себе элементы как сотрудничества, так и конкуренции [15].

Исходя из представленных выше мнений китайских экспертов напрашивается вывод о том, что Евразийский союз ставит перед собой цель стать универсальным межгосударственным объединением, охватывающим такие ключевые сферы взаимодействия, как политика, безопасность, экономика, культура и др. В китайском научном сообществе превалирует точка зрения о том, что Евразийский союз и евразийскую интеграцию необходимо рассматривать в контексте всеобщей национальной стратегии России.

2. Движущие силы и препятствующие факторы в процессе создания Евразийского союза

Основываясь на Таможенном союзе (ТС) и ЕЭП, евразийская интеграция постепенно углубляется и расширяется. С 2010 г. товарооборот между Россией, Казахстаном и Белоруссией значительно вырос. В первом полугодии 2013 г. приток российских инвестиций в казахстанскую экономику составил 1 млрд долл. США и увеличился на 40% по сравнению с 2012 г. [13]. В настоящее время повестка дня евразийской интеграции, одним из важнейших направлений которой является создание ЕЭС в 2015 г., одновременно затрагивает сферу институционального строительства и вопросы расширения состава участников, где главными кандидатами являются Армения и Киргизия. Многие китайские исследователи полагают, что экономика представляет собой главную движущую силу в евразийской интеграции.

Ли Син в своей статье [6] отметил, что, во-первых, накопленный опыт из практики Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) создал необходимые условия для ускорения евразийской интеграции; во-вторых, потенциальные экономические возможности стран СНГ до сих пор не полностью раскрыты; в-третьих, будущий Евразийский союз существенно отличается от других интеграционных объединений тем, что он будет построен не в виде прямых отношений между странами-участницами, а на сетевой основе по формату «Союзное государство России и Белоруссии + Казахстан» (2+1).

Ведущий научный эксперт Шанхайского института международных исследований Ли Синь (Li Xin) считает [7], что, во-первых, на постсоветском пространстве интеграция является объективной необходимостью. При помощи интеграции страны СНГ, с одной стороны, могут образовать некий коллективный защищенный механизм в экономической области, с другой – восстановить и поддерживать экономические связи, прервавшиеся после распада СССР. Во-вторых, этот проект не является исключительно российским, его инициаторами являются Россия, Казахстан и Белоруссия. В-третьих, бурное экономическое развитие стран СНГ и их стремление к защите национальной экономики от вызовов глобального финансового кризиса создают возможности для проведения более интенсивной интеграции.

Сравнивая внешнеэкономическую цель России, Казахстана и Белоруссии, научный сотрудник Института России, Центральной Азии и Восточной Европы при Китайской академии общественных наук (КАОН) Ван Чжиюань (Wang Zhi Yuan) пришел к выводу [2, с. 148–158], что, несмотря на совершенно разные внешнеэкономические модели, Россия, Казахстан и Белоруссия придерживаются общего пути развития, а именно – углубления экономической интеграции и стремления к образованию региональной организации более высокого уровня. После вспышки мирового финансового кризиса ухудшение экономической обстановки подтолкнуло Россию к идее объединения стран Центральной Азии, чтобы укрепить свой статус в структуре мировой экономики и подготовиться к большой игре между великими державами в посткризисный период. В качестве крупного экспортера в области энергетики и продовольствия Казахстан намерен тесно сотрудничать с Россией, чтобы занять более выгодное место на мировом энергетическом и продовольственном рынках и повышения своей значимости на международной арене в целом. Участие Белоруссии в работе ТС направлено на снижение пошлин и расширение товарооборота с Россией и со странами Центральной Азии для стимулирования развития собственной национальной экономики.

В качестве движущей силы евразийской интеграции надо отметить высокое взаимное политическое доверие и общие для трех стран демократические ценности. По мнению научного сотрудника Института России, Центральной Азии и Восточной Европы при КАОН Чжан Хун (Zhang Hong) [17], несмотря на то что Россия не разделяет ценности на европейские и национальные, российская концепция «суверенной демократии» все время вызывает критику со стороны Запада. В западном мире третье президентство В. Путина воспринимается как вызов демократии. Как известно, политические режимы Казахстана и Белоруссии относятся к супер-президентским, которые могут оказаться не очень стабильными в будущем. Исходя из обеспечения собственной политической стабильности, Казахстан и Белоруссия вступили в ТС, чтобы вместе с Россией реагировать на политическое давление и вызовы со стороны западного мира.

Анализируя движущие силы евразийской интеграции, китайские исследователи также обращают внимание на черты, препятствующие интеграционным процессам. Во-первых, это проблемы, связанные с самой Россией. Неоспоримым является тот факт, что Россия – ядро евразийской интеграции. Судьба Евразийского союза по большому счету находится в зависимости от России. При этом важны два аспекта.

1. Экономические возможности России. Научный сотрудник Института России, Центральной Азии и Восточной Европы КАОН Чень Ицзюнь (Cheng Yi Jun) считает, что российская экономика не в силах поддерживать высокие темпы роста и нести финансовые расходы, требуемые для Евразийского союза. При этом неопределенность и низкая конкурентоспособность российской экономики в мировой экономике воспринимаются как фактор, существенно препятствующий интеграции на постсоветском пространстве [19]. С точки зрения эксперта из Шаньдунского университета Хуан Деэсюе (Huang Deng Xue), принимая во внимание большую уязвимость сырьевой модели развития экономики, России будет трудно восстановить статус великой державы и стать одним из центров силы в многополярном мире. Важно подчеркнуть, что реализация проекта Евразийского союза в немалой степени зависит от того, сможет ли сырьевая модель экономики России трансформироваться в наукоемкую, инновационную модель [16].

2. Влияние имперских амбиций России. Россия – страна с сильными имперскими амбициями, которая воспринимает СНГ как зону особых интересов. В этой связи после приобретения независимости многие страны – участницы СНГ, опасающиеся утратить свой суверенитет, еще сохраняют бдительность в отношениях с Россией.

Во-вторых, это региональные вопросы на постсоветском пространстве. В экономическом плане нам известно, что в рамках СНГ уровни социально-экономического развития оказались различными, структура товарооборота между странами – неоптимальной. Поэтому можно сказать, на постсоветском пространстве до сих пор еще не заложена твердая экономическая основа для интеграции, что препятствует углублению и расширению евразийского проекта [3; 6; 7]. Что касается политических аспектов, следует отметить три проблемы. 1. Многие вопросы конфликтного характера не решаются за короткое время [8, с. 62–64]. Например, пограничные споры, водные проблемы, столкновения на национальной почве и др. 2. Нельзя забывать, что в течение более 20 лет постсоветские страны уже сформировали внешнеполитическую повестку с учетом собственных национальных интересов. Россия наряду с Китаем, США, ЕС является для них лишь одним из внешнеполитических партнеров. Например, вступление в европейские интеграционные процессы для Украины является приоритетным; Казахстан и Белоруссия, активно продвигающие с Россией евразийскую интеграцию, одновременно установили отношения стратегического партнерства с Китаем; США в последние годы продвигают проект под названием «Новый шёлковый путь» в регионе Центральной Евразии, чтобы повысить свою стратегическую значимость в этом регионе. 3. В сфере гуманитарных связей русский язык как традиционное звено, соединяющее общую историю и культуру бывших советских республик, постепенно утрачивает свое прежнее доминирующее место в общественной жизни этих стран [16]. Потеряв статус государственного языка, во многих странах – участницах СНГ русский язык является только разговорным языком, языком межнационального общения или вовсе одним из иностранных языков. В качестве примера можно привести Казахстан, который, будучи одним из трех локомотивов евразийской интеграции, решил перейти на латинские буквы к 2025 г. [5].

В-третьих, помимо сказанного выше, китайские исследователи также обращают пристальное внимание на роль западных стран во главе США, которые способны вмешаться в процесс евразийской интеграции [2; 8; 16]. После окончания «холодной войны» и распада СССР западные страны принялись немедленно заполнять и продолжают заполнять в Восточной Европе, Кавказе и Центральной Азии геополитический и геоэкономический вакуум, который образовался после распада бывшего СССР. Объединенная Центральная Евразия под влиянием России, конечно, не устраивает западные страны. Как отметила бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон, тенденция присоединения бывших советских республик к Евразийскому союзу и ТС под эгидой России характеризуется ресоветизацией в регионе. США должны всеми силами ее прекратить [10].

3. Влияние евразийской интеграции и будущего Евразийского союза на российско-китайские отношения и ШОС

С геополитической точки зрения на сегодняшний день в Центральной Евразии происходит процесс реинтеграции региональных сил, которые будут оказывать большое влияние на другие регионы и страны. Безусловно, влияние евразийской интеграции и Евразийского союза на российско-китайские отношения и ШОС всегда останется в центре внимания в китайском научном сообществе. По мнению большинства китайских экспертов, создание Евразийского союза имеет и позитивную, и негативную стороны.

К позитивной стороне относится, во-первых, то, что создание Евразийского союза ускорит процесс образования многополярного мира, к которому также стремится и Китай. Кроме того, Евразийский союз будет в состоянии сбалансировать отношения России и США и одновременно отчасти нивелировать то влияние, которое может оказать на Китай политика США по возвращению в Азию [8, с. 62–64; 9]. Во-вторых, двусторонние отношения между Россией и Китаем характеризуются стратегическим взаимодействием и партнерством, которое бесспорно создало институциональную базу для сотрудничества Китая с Евразийским союзом. Поэтому есть основания считать, что Китай и Россия являются стратегическими партнерами, а не соперниками или врагами в Центральной Евразии. Обе страны не заинтересованы в возникновении напряженности в этом регионе. Если появляются разногласия и проблемы, Россия и Китай могут открыто их обсудить и найти наиболее адекватные решения в рамках двусторонних отношений. При этом, по мнению Ван Лицзю (Wang Li Jiu), будущий Евразийский союз не будет негативно сказываться на российско-китайских отношениях [1]. В-третьих, ЕЭС нацелен на региональное интегрирование. Цель его сходна с направлением экономической интеграции ШОС, т.е. переход от упрощения в торговле и взаимных инвестициях к экономической интеграции более высокого уровня [14, с. 165–175]. При этом ЕЭС, безусловно, сможет выстраивать взаимодополняющие отношения с ШОС [6].

К негативной стороне относятся в основном экономические вопросы. Во-первых, создание ТС с большой вероятностью может сказаться на торговых отношениях между Китаем и странами – участницами этой организации [2, с. 148–158; 8, с. 62–64]. 1. Единый рынок в рамках ТС упрощает сотрудничество между странами-участницами в сфере взаимных инвестиций. Отсутствие единого рынка повышает сложность и риски для осуществления инвестиционной деятельности Китая в этом регионе. 2. Согласно «Таможенному кодексу» ТС, разработанному на основании ныне действующего «Таможенного кодекса» России, импортная пошлина на 92% товаров ведется по российскому стандарту. Вследствие этого по кодексу ТС Казахстан повысил импортную пошлину для китайских товаров, и китайские товары постепенно утрачивают свое преимущество в цене на казахстанском рынке. 3. В рамках ТС по-прежнему существуют некие барьеры для наращивания инвестиций и факторы регионального протекционизма [12]. Как заявил член Коллегии (министр) по торговле при Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) А.А. Слепнёв, ЕЭК намерена с 2015 г. ввести тарифные квоты. В рамках соглашений ЕЭК будет расширять список товаров, которые будут включены в эти квоты [4]. Во-вторых, у Евразийского союза и ШОС есть совпадающие параметры как по географическому пространству, так и по странам-участницам. Россия и Казахстан являются создателями и Евразийского союза, и ШОС. Киргизия и Таджикистан через какое-то время, может быть, тоже вступят в ТС и примут участие в евразийской интеграции. Кажется очевидным, что все эти факторы будут ослаблять экономическую составляющую ШОС [2, с. 148–158; 8, с. 62–64]. По всей видимости, не занимая относительно преимущественного положения в евразийской экономической конфигурации, Россия не намерена способствовать продвижению экономической интеграции в ШОС, а предпочитает проводить евразийскую интеграцию только под своим лидерством [6].

Резюмируя вышесказанное, можно сказать, что китайские исследователи в основном положительно оценивают проект по созданию Евразийского союза и пришли к выводу, что Евразийский союз – будущая региональная межправительственная организация, с которой Китаю необходимо налаживать, развивать и углублять взаимовыгодные отношения. С нашей точки зрения, в исследовании вопросов евразийской интеграции в китайском научном сообществе существуют следующие недочеты. Во-первых, это отсутствие диверсифицированных научных аспектов. Отталкиваясь от опубликованных научных трудов, заметим, что китайские эксперты зачастую комплексно рассматривают происходящую евразийскую интеграцию либо с точки зрения отношений между великими державами, либо с макрорегиональной точки зрения. Они не обращают должного внимания на пограничное сотрудничество «Россия – Белоруссия – Украина» (РБУ), «Россия – Казахстан» (РК), сотрудничество России, Казахстана и Белоруссии в сферах транспорта, коммуникации, миграции. Во-вторых, это отсутствие диверсифицированных научных методов. Научный метод представляет собой выбранный исследователем подход к изучению той или иной научной проблематики. Разные научные методы обладают своим полем действия и четкой нацеленностью на раскрытие конкретных проблем [20, с. 20–21]. Выбор правильного или неправильного научного метода влияет на практическую силу полученного вывода. Исследуя евразийскую интеграцию, китайские ученые обычно отдают предпочтение позитивизму и приоритетно останавливаются на вопросах «что?», «как?» и «почему?» Используя данный научный метод, мы часто получаем однозначные выводы и обходим более глубокие проблемы и микроявления – что относится и к изучению современной евразийской интеграции. В настоящее время большой интерес китайских экспертов привлекает связь между евразийской интеграцией и идеей экономического пояса вдоль «Великого шёлкового пути», которая была высказана председателем КНР Си Цзиньпином в ходе государственного визита в Казахстан в сентябре 2013 г. Важно, чтобы в дальнейшей исследовательской работе по проблемам евразийской интеграции китайские ученые уделяли главное внимание многоаспектности и диверсификации методов, особенно междисциплинарным подходам.