Текст книги "Эра Меркурия"

забудьте на время, что на носу у вас очки, а в душе осень. Перестаньте скандалить за вашим письменным столом и заикаться на людях. Представьте себе на мгновенье, что вы скандалите на площадях и заикаетесь на бумаге. Вы тигр, вы лев, вы кошка. Вы можете переночевать с русской женщиной, и русская женщина останется вами довольна[253]253
  Бабель, Сочинения, 1: 127.


[Закрыть].

Значительное количество евреев последовало призыву Арье-Лейба. Их доля в партии большевиков во время Гражданской войны оставалась относительно скромной (5,2 % в 1922 году), но их активность на площадях советских городов бросалась в глаза. После Февральской революции все армейские офицеры оказались на подозрении как потенциальные “контрреволюционеры”; новым солдатским комитетам требовались грамотные делегаты; многие грамотные солдаты были евреями. Виктор Шкловский полагал, что в 1917 году евреи составляли около 40 % всех выборных высших должностных лиц в армии. Он сам был одним из них (комиссаром), а один его знакомый, талантливый виолончелист, представлял донских казаков. В апреле 1917 года 10 из 24 (41,7 %) членов Бюро Петроградского совета были евреями[254]254
  В. Шкловский. Сентиментальное путешествие. М.: Новости, 1990, 38–39, 43, 81.


[Закрыть].

На Первом всероссийском съезде Советов в июне 1917 года по меньшей мере 31 % делегатов-большевиков (и 37 % объединенных социал-демократов) были евреями. На совещании большевистского ЦК 23 октября 1917 года, проголосовавшего за начало вооруженного восстания, евреями были 5 из 12 присутствовавших. Евреями были и трое из семи членов Политбюро, возглавивших Октябрьское восстание (Троцкий, Зиновьев и Григорий Сокольников [Гирш Бриллиант]). В состав Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК), избранного на Втором съезде Советов (который ратифицировал захват власти большевиками, принял декреты о земле и мире и сформировал Совет народных комиссаров во главе с Лениным), вошло 62 большевика (из общего числа 101). Среди них было 23 еврея, 20 русских, 5 украинцев, 5 поляков, 4 “прибалта”, 3 грузина и 2 армянина. Согласно Науму Рафалкес-Ниру, представлявшему Поалей-Сион, все 15 ораторов, выступавших в качестве официальных представителей своих партий по вопросу о захвате власти, были евреями (на самом деле, вероятно, 14). Первыми председателями ВЦИК (главами Советского государства) были Каменев и Свердлов. Свердлов также руководил административным аппаратом партии (как глава секретариата). Первыми большевистскими руководителями Москвы и Петрограда были Каменев и Зиновьев. Зиновьев также являлся председателем Коммунистического интернационала. Первыми большевистскими комендантами Зимнего дворца и Московского Кремля были Григорий Исакович Чудновский и Емельян Ярославский (Миней Израилевич Губельман). Ярославский также был председателем Союза воинствующих безбожников. Советскую делегацию на переговорах в Брест-Литовске возглавляли Адольф Иоффе и Лев Троцкий. Троцкий также был лицом Красной армии[255]255
  Бейзер, Евреи Ленинграда, 30–32, 49–51; М. Френкин. Русская армия и революция, 1917–1918. Munich: Logos, 1978, 244; Менакер, Заговорщики, 427. Среди меньшевистского руководства евреев было еще больше, но после создания Красной армии и Советского государства большинство еврейских революционеров отождествляло революцию с большевизмом.


[Закрыть].

Когда в марте 1919 года возглавляемый Зиновьевым Петроградский совет объявил конкурс на лучший портрет “деятеля наших дней”, в предложенный список деятелей вошли Ленин, Луначарский, Карл Либкнехт и четыре большевика, выросшие в еврейских семьях: Троцкий, Урицкий (глава петроградской ЧК, убитый в августе 1918 года), В. Володарский (Моисей Гольдштейн, глава петроградских цензоров, убитый в июне 1918-го) и сам Зиновьев[256]256
  Бейзер, Евреи Ленинграда, 70.


[Закрыть].

В 1919–1921 годах доля евреев в Центральном комитете партии сохранялась на уровне примерно одной четверти. В 1918 году евреи составляли около 54 % “руководящих” партработников Петрограда, 45 % всех партийных чиновников города и губернии и 36 % комиссаров Северного округа. В 1919 году евреями были трое из семи членов президиума Петроградского совета профсоюзов, а в 1920-м – 13 из 36 членов исполкома Петросовета. В Москве в 1923 году евреи составляли 29 % “руководящих кадров” партии и 45 % – губернского собеса. Их доля в московской партийной организации (13,5 %) в три раза превышала их долю среди населения города. Почти половине из них было меньше двадцати четырех лет (43,8 % мужчин и 51,1 % женщин). 25,4 % всех большевичек Москвы были еврейского происхождения. Согласно историку ленинградских евреев Михаэлю Бейзеру (и не говоря о тех, кто пользовался псевдонимами),

у населения могло создаваться впечатление о еще более значительном участии евреев в советских и партийных органах, так как их имена то и дело мелькали в газетах. На митингах, конференциях, заседаниях евреи выступали сравнительно чаще других. Вот как, к примеру, выглядел распорядок дня 10-й городской комсомольской конференции, открывшейся 5 января 1920 г. Сначала со словом о текущем моменте выступил Зиновьев, затем с отчетом горкома комсомола – Слосман; Каган выступил по политической работе и организационному вопросу, с приветственным словом от городских работниц к собравшимся обратилась Иткина, а от имени ЦК ВЛКСМ говорил Закс[257]257
  Там же, 78–79; Gabriele Freitag. Nachstes Jahr in Moskau! Die Zuwanderung von Juden in die sowjetische Metropole 1917–1932. Gottingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2004, Schriften des SimonDubnow-Instituts, Band 2, 147–152, 158–59; Benjamin Pinkus. The Jews of the Soviet Union: The History of a National Minority. Cambridge: Cambridge University Press, 1988, 77–81. Данные о женщинах в партии взяты из: Всероссийская перепись членов РКП. Выпуск 5. Национальный состав членов партии. Москва, 1924, 62. Я благодарен Габриэле Фрайтаг за помощь в сборе статистических данных.


[Закрыть].

Тайная полиция реже скандалила на площадях, но оставалась самым публичным символом советской власти. Доля евреев в ЧК была не очень высока (по меркам тогдашних слухов и официальных обвинений белой пропаганды): 3,7 % в московском аппарате, 4,3 % всех комиссаров ЧК и 8,6 % “ответственных” работников в 1918 году и 9,1 % сотрудников ГубЧК в 1920-м. Как и в партии, абсолютное большинство сотрудников ЧК были русскими, а пропорционально самой представленной группой – латыши, которых Ленин культивировал в качестве преторианской гвардии революции (35,6 % в московском аппарате, 52,7 % всех ответственных сотрудников и 54,3 % всех комиссаров ЧК – в сравнении с примерно 0,09 % в стране в целом и 0,5 % в Москве). Но и в ЧК большевики еврейского происхождения выделялись – и продвигались наверх – благодаря редкому сочетанию идеологической преданности с высоким уровнем образования. В 1918 году 65,5 % всех сотрудников ЧК еврейской национальности были “ответственными работниками”. Евреи составляли 19,1 % всех следователей центрального аппарата и 50 % (6 из 12) следователей из отдела по борьбе с контрреволюцией. Ко времени создания ОГПУ (преемника ЧК) в 1923 году на долю евреев приходилось 15,5 % всех руководящих сотрудников и 50 % членов высшего руководства (4 из 8 членов Секретариата коллегии). “Социально чуждые” евреи были хорошо представлены и среди заключенных ЧК-ОГПУ, но Леонард Шапиро, вероятно, прав (особенно применительно к территории бывшей черты оседлости), что “всякий, кто имел несчастье попасть в руки ЧК, имел очень хорошие шансы встретиться со следователем-евреем, а возможно, и получить от него пулю”[258]258
  Л. Кричевский. Евреи в аппарате ВЧК-ОГПУ в 20-е годы, в книге Будницкий, Евреи и русская революция, 320–350; Schapiro, The Role of the Jews, 165. О латышах см.: Andrew Ezergailis. The Latvian Impact on the Bolshevik Revolution. Boulder, Colo.: East European Monographs, distributed by Columbia University Press, 1983.


[Закрыть].

Еврейские имена (и некоторые прозрачные еврейские псевдонимы) связаны с двумя наиболее известными и символически значимыми актами красного террора. В июне 1918 года, в самом начале Гражданской войны, Ленин распорядился об убийстве Николая II и его семьи. В организации казни участвовали Свердлов (глава ВЦИК, бывший помощник аптекаря), Шая Голощекин (комиссар Уральского военного округа, бывший дантист) и Яков Юровский (чекист, руководивший расстрелом; бывший часовщик и фотограф). Когда белые взяли Екатеринбург, они провели официальное расследование, результаты которого, включая сведения о еврейском происхождении некоторых ключевых исполнителей, были опубликованы в 1925 году в Берлине (и со временем подтверждены). Зимой 1920/1921-го Бела Кун (председатель Крымского революционного комитета) и Р. С. Землячка (Розалия Залкинд, председатель Крымского комитета партии и дочь богатого киевского купца) руководили уничтожением тысяч беженцев и военнопленных, оставшихся в Крыму после эвакуации Белой армии. За участие в этой операции Землячка получила орден Красного Знамени. Она стала первой женщиной, удостоенной этой чести[259]259
  А. Л. Литвин. Красный и белый террор в России, 1918–1922. Казань: Татарское газетно-журнальное издательство, 1995, 168–171, 79–82; Н. А. Соколов. Убийство царской семьи. М.: Советский писатель, 1991, впервые опубликовано в Берлине в 1925-м; Эдвард Радзинский. Господи… спаси и усмири Россию. М.: Вагриус, 1996; С. П. Мельгунов. Красный террор в России. New York: Brandy, 1979, 66–71.


[Закрыть].

Еврейские революционеры не просто скандалили на площадях – они играли видную роль в их революционном преобразовании. Натан Альтман, начавший карьеру художника экспериментальными работами на еврейские темы, стал распорядителем “Ленинского плана монументальной пропаганды”, основателем художественной “Ленинианы” и создателем первого советского флага, государственного герба, официальных печатей и почтовых марок. В 1918 году ему поручили организацию празднования первой годовщины Октябрьской революции в Петрограде. Четырнадцать километров холста и огромные красные, зеленые и оранжевые кубистские панели были использованы для украшения – и переосмысления – Дворцовой площади. Центр имперской государственности был превращен в сценическую декорацию празднования конца всемирной истории. Эль Лисицкий (Лазарь Маркович [Мордухович] Лисицкий) также оставил еврейскую национальную форму ради мировой революции как произведения искусства. Среди его “проунов” (“проектов утверждения нового”) – эскизы “ленинских трибун” (наклонных башен, нависавших над городскими площадями) и самый канонический из революционных плакатов: “Клином красным бей белых”[260]260
  Данные взяты из: Golomstock, Jews in Soviet Art, 38.


[Закрыть].

Революционное перерождение сопровождалось революционными переименованиями. В одном только Петрограде Дворцовая площадь, украшенная Натаном Альтманом, стала площадью Урицкого; Таврический дворец, в котором было сформировано Временное правительство и разогнано Учредительное собрание, стал дворцом Урицкого; дворец великого князя Сергея Александровича стал дворцом Нахамкеса; Литейный проспект стал проспектом Володарского; Адмиралтейская набережная и Адмиралтейский проспект были переименованы в честь Семена Рошаля; Владимирская площадь и Владимирский проспект – в честь Семена Нахимсона; а новый Коммунистический университет трудящихся (наряду с целым рядом улиц и городом Елизаветградом) был назван именем Зиновьева. Царские резиденции Павловск и Гатчина превратились в Слуцк и Троцк соответственно. Вера (Берта) Слуцкая была секретарем Василеостровского районного комитета партии[261]261
  Бейзер, Евреи Ленинграда, 70; Городские имена вчера и сегодня: Петербургская топонимика. СПб.: ЛИК, 1997, 216.


[Закрыть].

Оставалось только переночевать с русской женщиной. Между 1924 и 1936 годами процент смешанных браков среди евреев-мужчин вырос в Белоруссии с 1,9 до 12,6 % (в 6,6 раза), на Украине – с 3,7 до 15,3 % (в 4,1 раза) и в РСФСР – с 17,4 до 42,3 % (в 2,4 раза). По мере продвижения по большевистской иерархической лестнице доля смешанных браков (как для мужчин, так и для женщин) неуклонно возрастала. Троцкий, Зиновьев и Свердлов были женаты на русских женщинах (Каменев женился на сестре Троцкого). Андреев, Бухарин, Ворошилов, Дзержинский, Киров, Косарев, Луначарский, Молотов и Рыков среди прочих были женаты на еврейках. Как писал Луначарский, отзываясь на высказывания Ленина и Горького, а также исходя из личного опыта,

с глубокой радостью мы констатируем колоссальное увеличение русско-еврейских браков. Это правильный путь. В нашей славянской крови еще много деревенского сусла; течет она обильно и густо, но немножко медленно, и весь наш биологический темп немножко слишком деревенский. А у товарищей-евреев очень быстро текущая кровь. Вот, смешаем-ка нашу кровь и в таком плодотворном смешении найдем тот человеческий тип, в который кровь еврейского народа войдет как замечательное, тысячелетиями выдержанное человеческое вино[262]262
  Луначарский, Об антисемитизме, 46–47. О статистике смешанных браков см.: Altshuler, Soviet Jewry on the Eve of the Holocaust, 74.


[Закрыть].

* * *

Особые отношения между большевиками и евреями – или, вернее, между большевиками и еврейской революцией – стали существенной частью революционной войны слов. Многие враги большевиков отождествляли их друг с другом, представляя большевизм преимущественно еврейским движением. Сильной стороной этого аргумента была апелляция к очевидным фактам роли евреев в партии и пропагандистская ценность образа революции как чужеземного нашествия. Слабой его стороной были не менее очевидные размеры и состав Красной армии. Никто всерьез не утверждал, что рассказы Бабеля о том, как еврей пытается присоединиться к революционным казакам, должны быть рассказами о том, как казак пытается присоединиться к революционным евреям. И даже Н. А. Соколов, назначенный правительством Колчака следователем по делу об убийстве царя и назвавший разного рода усилия по организации его побега “попытками русских людей спасти царскую семью”, дал ясно понять, что еврейские комиссары Голощекин и Юровский без особого труда нашли рьяных цареубийц (и убежденных большевиков) среди местных фабричных рабочих[263]263
  Соколов, Убийство, 134–141, 153–161, 170.


[Закрыть].

Некоторые исходили из того, что Гражданская война была в самом деле гражданской, то есть братоубийственной, но при этом настаивали, что, поскольку большевистская доктрина изначально порочна, а евреи непропорционально представлены среди ее авторов и главных исполнителей, то и отвечать в первую очередь им. Наиболее последовательное и популярное обоснование этого тезиса дано В. В. Шульгиным в книге “Что нам в них не нравится”, написанной во Франции в 1927 году. Обращаясь непосредственно к “ним”, Шульгин писал:

Не нравится нам в вас то, что вы приняли слишком выдающееся участие в революции, которая оказалась величайшим обманом и подлогом. Не нравится нам то, что вы явились спинным хребтом и костяком коммунистической партии. Не нравится нам то, что своей организованностью и сцепкой, своей настойчивостью и волей вы консолидировали и укрепили на долгие годы самое безумное и самое кровавое предприятие, которое человечество знало от сотворения мира. Не нравится нам то, что этот опыт был сделан во исполнение учения еврея – Карла Маркса. Не нравится нам то, что эта ужасная история разыгралась на русской спине и что она стоила нам, русским, всем сообща и каждому в отдельности, потерь неизрекаемых. Не нравится нам то, что вы, евреи, будучи сравнительно малочисленной группой в составе российского населения, приняли в вышеописанном гнусном деянии участие совершенно несоответственное[264]264
  В. В. Шульгин. “Что нам в них не нравится…”: Об антисемитизме в России. М.: Хоре, 1992, 34–35 (курсив в оригинале).


[Закрыть].

Как с этим быть? Впервые в истории русской политической публицистики Шульгин предложил развернутую и недвусмысленную защиту принципа этнической вины, этнической ответственности и этнического раскаяния. Предвосхищая стандартную логику второй половины XX века, он утверждал, что, хотя юридически сыновья за отцов не отвечают, морально они всегда за них отвечали, отвечают и будут отвечать. Семейная ответственность столь же необходима, сколь и неизбежна, писал он. Если мать Линдберга вправе гордиться своим сыном, то матери Ленина следует стыдиться своего. Народы – тоже семьи:

Не может быть иначе. Все мы, хотим или не хотим, ежедневно подновляем эту связь. Деградировавший русский, в каком-нибудь отчаянном бистро, “гордится” перед апашем-французом русской vodka. А что, это он ее, водку, делал?! Нет, не он, и не отец его, и не дед, и не седьмая вода на киселе, и даже не знакомый какой-нибудь; ее, водку, выдумали какие-то русские, о которых “гордящийся” понятия никакого не имеет. Чего же он-то гордится? – “Вот странно! Да ведь я тоже русский, diable!” Этим все сказано: и французский апаш не оспаривает у русского его права гордиться la vodka, ибо он согласен: каждый русский имеет право гордиться тем, что сделано каким бы то ни было русским.

Это что обозначает? Это обозначает, что все русские, хотят они этого или не хотят, связаны между собою нитями невидимыми, но крепкими; ибо эти нити имеют всеобщее, мировое признание и санкцию[265]265
  Там же, 143. Cf. Jan Т. Gross. Neighbors: The Destruction of the Jewish Community in Jedwabne, Poland. Princeton: Princeton University Press, 2001, 132–137.


[Закрыть].

Деградировавший русский гордится водкой. Другие гордятся Толстым, Достоевским и Рахманиновым. “Гордятся и имеют на это право”. Но если принадлежность к нации дарует гордость, она должна – по той же причине – накладывать ответственность. Гордиться Толстым, согласно Шульгину, значит нести на себе вину за Распутина и большевизм.

Шульгинский список русских преступлений ограничивается Распутиным и большевизмом, из чего следует, что русским, кроме как перед самими собой, извиняться не перед кем. С евреями все иначе. Поскольку большинство жертв красного террора – русские, а многие его исполнители (особенно в родном городе Шульгина, Киеве, в 1919 году) – евреи, все евреи обязаны принести всем русским формальное покаяние. Как Шульгин писал в разгар погрома 8 октября 1919-го в своей газете “Киевлянин”,

поймут ли они, что им надо сделать сейчас? Будут ли во всех еврейских синагогах всенародно прокляты все те евреи, которые приложили руку к смуте? Отречется ли толща еврейского населения с той же страстностью, с какой она нападала на старый режим, от созидателей “нового”? Будет ли еврейство, бия себя в грудь и посыпая пеплом главу, всенародно каяться в том, что сыны Израиля приняли такое роковое участие в большевистском бесновании?[266]266
  Шульгин, “Что нам в них не нравится…”, 71–82, 257–258.


[Закрыть]

И если не поймут и не покаются, если скажут, что евреи как народ не устраивали революцию и не должны отвечать за отдельных большевиков, тогда ответ должен быть таким:

Ладно, в таком случае мы тоже не устраивали погромов; громили евреев какие-то личности, с которыми мы ничего общего не имеем, – петлюровцы, осетины и, кроме них, еще какие-то отбросы. Мы на них не можем влиять. Сами же, персонально, мы не громили, а удерживали от погромов… Если евреи, все в целом, не признают себя виновными в социальной революции, то и русские, во всей совокупности, не признают себя виновными в еврейских погромах…[267]267
  Там же, 141–142.


[Закрыть]

Несколько русских интеллигентов еврейского происхождения признали себя виновными. В сборнике “Россия и евреи”, опубликованном в 1923 году в Берлине, они призвали “евреев всех стран” противиться большевизму и принять на себя “горький грех” еврейского соучастия в его преступлениях. По словам И. М. Бикермана, “нечего и оговаривать, что не все евреи – большевики и не все большевики – евреи, но не приходится теперь также долго доказывать непомерное и непомерно-рьяное участие евреев в истязании полуживой России большевиками”. Да, евреи претерпели от погромов непомерные страдания, но разве сама революция не есть “всеобщий погром”? “Или обречь на истребление целый класс общественный… это – революция, а убивать и грабить евреев – это погром? Почему такая честь Марксу и его последователям?” И зачем бесконечно твердить “о зле, всегда от других исходящем и на нас направляющемся”? Согласно Г. А. Ландау,

поразило нас то, чего мы всего менее ожидали встретить в еврейской среде, – жестокость, садизм, насильничание, казалось, чуждое народу, далекому от физической воинственной жизни; вчера еще не умевшие владеть ружьем, сегодня оказались среди палачествующих головорезов[268]268
  Россия и евреи, 5–8, 22, 26, 59, 117.


[Закрыть].

Я. А. Бромберг – евразиец, не участвовавший в сборнике “Россия и евреи”, но разделявший его цели, доводы и пророческий стиль, – посвятил самые страстные страницы своей книги “Запад, Россия и еврейство” поразительному превращению меркурианцев в аполлонийцев:

Автор не может не припомнить… своего изумления, граничившего с потрясением, испытанного им в первый раз при виде солдата-еврея в составе комиссарского синклита, перед который он, будучи в плену у только что захвативших власть большевиков, был пригнан на один из бессмысленно-мучительных допросов.

Многолетний борец с “правовым ущемлением” пользуется “средствами, по своей самодурской крутости и деспотическому произволу ранее неслыханными”; “смирный и безответный тихоня” встал во главе “самых отъявленных хулиганских банд”; принципиальный гуманист “расточает… принудительные работы и «высшие меры»”; “присяжный пацифист, пуще огня боявшийся военной службы”, стал “командовать крупными военными единицами”; и, что самое поразительное,

некогда убежденный и безусловный противник смертной казни не только за политические преступления, но и за тягчайшие уголовные деяния, не терпевший, что называется, вида зарезанного цыпленка, – превратившись наружно в человека в коже и с наганом, а в сущности потеряв всякий человеческий образ, смешавшись с толпой других ревнителей и профессионалов “революционного правосудия”, выходцев из более молодых и более жестокосердых наций, точно, хладнокровно и деловито, как статистику, ведет кровавые синодики очередных жертв революционного Молоха или стоит в подвале Чеки на “кровавой, но почетной, революционной работе”[269]269
  Я. А. Бромберг. Запад, Россия и еврейство: Опыт пересмотра еврейского вопроса. Прага: Изд. Евразийцев, 1931, 54–55.


[Закрыть].

Позиция авторов сборника по вопросу “коллективной ответственности” (термин Ландау) не отличалась от позиции Шульгина. Учитывая “старую страсть периферии к выискиванию и превознесению евреев, прославившихся на разных поприщах культурной деятельности”, и в особенности ввиду “беззастенчивой кампании, ведущейся вокруг имени Эйнштейна”, придется, писал Бромберг, объявить своими и палачей. По словам Д. С. Пасманика,

ответственно ли еврейство за Троцких? Несомненно. Как раз национальные евреи не отказываются не только от Эйнштейнов и Эрлихов, но и от крещеных Берне и Гейне. Но в таком случае они не имеют права отрекаться от Троцкого и Зиновьева… Это значит напомнить польским лицемерам, устраивающим погромы из-за расстрела Будкевича, что во главе большевистской инквизиции – Чека – стоит чистокровный поляк Дзержинский, напомнить латышам, что они сыграли в советской России самую позорную роль кровожадных палачей – вместе с китайцами. Одним словом, мы честно признаем нашу долю ответственности[270]270
  Россия и евреи, 104, 212–213; Бромберг, Запад, 188.


[Закрыть].

Позиция эта оказалась непопулярной (хотя и не вполне бесплодной[271]271
  Об “исторической вине” если не самих “комиссаров” и “чекистов”, то их детей и внуков см.: Давид Самойлов. Перебирая наши дни. М.: Вагриус, 2000, цитируется с. 55; Вас. Гроссман. Все течет. Франкфурт: Посев, 1970, 153–157 (о Леве Меклере); Margolina, Das Ende.


[Закрыть]), поскольку подразумевала, что каждому есть в чем виниться, но не предлагала универсальной меры виновности; поскольку “честное признание” казалось невозможным без всеобщего отказа от лицемерия; поскольку ни Шульгин, ни “латыши” не спешили исполнять свою часть покаянного действа; поскольку погромы были специфически антиеврейскими, тогда как большевистский террор – гибко антибуржуазным; поскольку через десять лет к власти в Германии придут нацисты; и поскольку национальные каноны образуются не из “особых, поразительных или замечательных” деяний (как полагает Ян Т. Гросс), а из вызывающих гордость сказаний о триумфах, утратах и жертвоприношениях. И наконец, поскольку нации не имеют возможности искупить свою вину. Язык Бикермана и его единомышленников – христианский язык раскаяния и покаяния, обращенный к смертным обладателям бессмертных душ. Люди, образующие нацию, могут испытывать стыд, но нации как таковые не в состоянии пойти к исповеди, совершить покаяние и предстать перед творцом своим. Требования национального покаяния не могут быть исполнены, потому что не существует законного источника искупительной епитимьи, утвержденного кворума кающихся грешников и общепризнанного авторитета, способного судить об искренности раскаяния[272]272
  Взгляд, что национальные каноны “слагаются из деяний, которые чем-то отличаются от всех прочих”, содержится в: Gross, Neighbors, 136. Обзор притязаний на реституцию, предъявленных после Второй мировой войны, см. в: Elazar Barkan. The Guilt of Nations: Restitution and Negotiating Historical Injustices. New York: W. W. Norton, 2000.


[Закрыть].

Гораздо более популярным среди еврейских противников большевизма (и многих будущих историков) стал тезис о том, что большевики еврейского происхождения не являются евреями. Еврейство, утверждали они (отмежевываясь от традиционного взгляда), не наследуется, но свободно принимается – и потому может быть свободно отвергнуто. Евреи – не избранный народ; евреи – народ, избравший для себя еврейскую судьбу. Для некоторых этот выбор подразумевает соблюдение религиозных предписаний, для других (“светских евреев”) сводится к определенной политической (нравственной) позиции. Симон Дубнов отказывал еврейским большевикам в праве называться евреями, а сионистская газета “Тогблат” писала, в духе большевизма, что только лица, официально назначенные национальными партиями, могут рассматриваться в качестве подлинных представителей еврейских масс. Этот взгляд разделяли и некоторые русские националисты: русские большевики не могут быть русскими, потому что их целью является уничтожение русского государства, русских церквей, русской культуры и русского крестьянства (т. е. “русского народа”), А если они не русские, то, скорее всего, евреи[273]273
  Бейзер, Евреи Ленинграда, 46.


[Закрыть].

Вариантом этого подхода было разделение “своих” на подлинных и неподлинных. Ленин утверждал, что внутри каждого народа существует две культуры – демократическая (хорошая) и буржуазная (плохая); И. О. Левин отождествлял еврейских большевиков с “полуинтеллигенцией”, “утратившей культурное содержание старого еврейства” и “в то же время оказавшейся чуждой не только русской культуре, но и вообще какой бы то ни было культуре”; а мать Льва Копелева объясняла своим “боннам, домработницам и знакомым”,

что есть, мол, евреи, и есть жиды; еврейский народ имеет великую культуру и много страдал; Христос, Карл Маркс, поэт Надсон, доктор Лазарев (лучший детский врач Киева), певица Иза Кремер и наша семья – это евреи, а вот те, кто суетятся на базаре, на черной бирже или комиссарствуют в Чека, – это жиды[274]274
  Ленин, Критические заметки, 8–9; Левин, Евреи в революции, 131; Лев Копелев. И сотворил себе кумира. Ann Arbor: Ardis, 1978, 67.


[Закрыть].

Для большевиков и их сторонников видная роль еврейских революционеров была политической проблемой. В июле 1917 года Горький, чье восхищение евреями с годами не уменьшилось, призвал петроградского журналиста И. О. Хейсина, написавшего язвительную статью о болезни низложенной императрицы, проявить “такт и моральное чутье” во избежание взрыва антисемитизма. В апреле 1922-го, уже после Гражданской войны, он послал своему другу Шолему Ашу письмо, адресованное “еврейским рабочим Америки”.

Причиной теперешнего антисемитизма в России является бестактность еврейских большевиков. Еврейские большевики, не все, но безответственные мальчишки, участвуют в осквернении святынь русского народа. Они превратили церкви в кинематографы и читальни, они не посчитались с чувствами русского народа. Еврейские большевики должны были эти дела оставить для русских большевиков. Русский мужик хитер и скрытен. Он тебе на первых порах состроит кроткую улыбку, но в глубине души затаит ненависть к еврею, который посягнул на его святыни.

Мы должны бороться против этого. Ради будущего евреев в России надо предостеречь еврейских большевиков: держитесь поодаль от святынь русского народа! Вы способны на другие, более важные дела. Не вмешивайтесь в дела, касающиеся русской церкви и русской души!

Конечно, евреи не виноваты. Среди большевиков много провокаторов, старых русских чиновников, бандитов и всяких бродяг. То, что большевики послали именно евреев, еврейских беспомощных и безответственных юнцов, на такие дела, пахнет, конечно, провокацией. Но евреи должны были воздержаться. Они должны были понять, что их действия отравят душу русского народа. Им надо было это учесть[275]275
  Горький, Из литературного наследия, 266, 304.


[Закрыть].

Еврейские большевики такта не проявили. Эстер Фрумкина, одна из руководительниц Еврейской секции, обвинила Горького в том, что он принял “участие… в заграничной травле евреев-коммунистов за их самоотверженную борьбу против тьмы и фанатизма”, а Илья Трайнин, редактор “Жизни национальностей” и ведущий специалист по “национальному вопросу”, сказал, что “Буревестник Революции” окончательно увяз в “болоте обывателя”. Впрочем, с доводами его они согласились. Троцкий отказался занять пост комиссара внутренних дел, не желая “давать врагам такое дополнительное оружие, как мое еврейство” (несмотря на уверения Ленина, что нет задачи более важной, чем борьба с контрреволюцией, и “нет лучшего большевика, чем Троцкий”). В протоколах заседания Политбюро от 18 апреля 1919 года приводится следующее заявление Троцкого:

Огромный процент работников прифронтовых ЧК, прифронтовых и тыловых исполкомов и центральных советских учреждений составляют латыши и евреи… процент их на фронте сравнительно невелик и… по этому поводу среди красноармейцев ведется и находит некоторый отклик сильнейшая шовинистическая агитация… Необходимо перераспределение партийных сил в смысле более равномерного распределения работников всех национальностей между фронтом и тылом[276]276
  Там же, 307 (в том числе цитаты из Фрумкиной и Трайнина); Троцкий, Моя жизнь, 2: 61–63; Nedava, Trotsky and the Jews, 122.


[Закрыть].

Большевики продолжали извиняться за относительно высокий процент евреев в их рядах, пока тема эта не стала запретной в середине 1930-х годов. Согласно Луначарскому,

в нашем революционном движении еврейство сыграло столь выдающуюся роль, что, когда революция победила и организовала государственную власть, значительное количество евреев вошло в органы государства; они завоевали право на это своей преданной, самоотверженной службой революции. Тем не менее это обстоятельство учитывается антисемитами как минус и для евреев, и для революционной власти.

Мало того, еврейское пролетарское население – по преимуществу городское, развитое. Естественным образом, при общем росте нашей страны, когда с него сняли старые путы, оно поднялось в известном проценте к более или менее руководящим постам.

Из этого делают вывод: ага, значит, революция и еврейство в каком-то смысле тождественны! И это дает возможность контрреволюционерам говорить о “засилии” евреев, хотя дело объясняется очень просто: нашу революцию сделало городское население, оно по преимуществу и заняло руководящее положение, среди него еврейство составляет значительный процент…[277]277
  А. Луначарский, Об антисемитизме, 5–6.


[Закрыть]

Антисемитов, националистов и сторонников пропорционального представительства вряд ли удовлетворяли подобные объяснения, но это не имело большого значения, пока некоторым из них не удалось выдвинуться на руководящие посты к середине 1930-х годов. А до тех пор евреи-большевики оставались заметным элементом официальной иконографии – как трагические герои или просто знакомые лица в рядах Красной армии или за председательскими столами.

* * *

“Конармия” Бабеля – история мучительного и незавершенного превращения икающего еврейского мальчика в казака, не ведающего страха и милосердия; история горькой, горячей и безнадежной любви Меркурия к Аполлону.

Савицкий, начдив шесть, встал, завидев меня, и я удивился красоте гигантского его тела. Он встал и пурпуром своих рейтуз, малиновой шапочкой, сбитой набок, орденами, вколоченными в грудь, разрезал избу пополам, как штандарт разрезает небо. От него пахло духами и приторной прохладой мыла. Длинные ноги его были похожи на девушек, закованных до плеч в блестящие ботфорты.

Он улыбнулся мне, ударил хлыстом по столу и потянул к себе приказ, только что отдиктованный начальником штаба[278]278
  Бабель, Сочинения, 2: 32.


[Закрыть].

Приказ требовал “уничтожить неприятеля”. Наказанием за неисполнение была высшая мера, применяемая “на месте” самим Савицким.

Начдив шесть подписал приказ с завитушкой, бросил его ординарцам и повернул ко мне серые глаза, в которых танцевало веселье.

Я подал ему бумагу о прикомандировании меня к штабу дивизии.

– Провести приказом! – сказал начдив. – Провести приказом и зачислить на всякое удовольствие, кроме переднего. Ты грамотный?

– Грамотный, – ответил я, завидуя железу и цветам этой юности, – кандидат прав Петербургского университета…

– Ты из киндербальзамов, – закричал он, смеясь, – и очки на носу. Какой паршивенький!.. Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки. Поживешь с нами, што ль?

– Поживу, – ответил я и пошел с квартирьером на село искать ночлега[279]279
  Там же.


[Закрыть].

Савицкому предстояло стать последним наставником еврейского мальчика. Мальчика, который уже изучил музыку и право, а также древнееврейский, русский и французский языки. Его учителями были Александр Сергеевич Пушкин, господин Загурский, Галина Аполлоновна, Ефим Никитич Смолич и русская проститутка Вера, которая “обучила его своей науке” в уплату за первый рассказ. Задачей Савицкого и его казаков было преподать ему “простейшее из умений – уменье убить человека”[280]280
  Там же, 124, 252.


[Закрыть].