Текст книги "Человек, ставший Богом. Воскресение"

Послесловие

Когда я приступил к созданию этого произведения, меня весьма смущала его амбициозность, не говоря уже об объеме. И поэтому я решил, что каждый откровенно романический вымысел буду сопровождать примечанием. Однако очень скоро стало ясно, что число примечаний может превысить две тысячи и их написание потребует такого же труда, как и само произведение. Мой консультант господин Тэрон Рэн из Нью-Йорка высказался против столь объемного приложения, которое должно было занять почти четыреста страниц, причем набранных мелким шрифтом! И я решил избавить себя от того, что с успехом можно было принять за выставление напоказ моей эрудиции. В конце концов, произведение – это территория автора.

Тем не менее число примечаний, самых необходимых с моей точки зрения, росло с каждым годом. Их объем сопоставим с объемом этой книги. В них я прокомментировал и тот необычный факт, что два человека, пришедшие к Пилату за разрешением забрать тело Христа, являлись, как об этом пишут – весьма опрометчиво – Марк и Лука, членами Синедриона, и то, что Христос нес на Голгофу не крест, как утверждают евангелисты – если только переписчики их трудов не внесли изменения от себя лично, – а только перекладину этого орудия мучительной смерти, Я считал, что нужно подчеркнуть бросающиеся в глаза неправдоподобные места из Евангелий, такие как описание толпы, которая, требуя от Пилата послать Иисуса на смерть, заявляет, что у нее только один царь и царь этот – цезарь. Этот эпизод в корне противоречит историческим фактам, поскольку ни один простой иудей никогда не был допущен к представителю римского императора и уж тем более не мог кричать в его присутствии.

Многие из этих примечаний напоминают, что подавляющее большинство христианских комментариев жизни Иисуса представляют собой мозаичную картину заимствований, порой в неизменном виде, из других, более древних религий. Например, Добрым Пастырем называли Аполлона, бога, охранявшего стада, а затем Митру и Гермеса. Все эти три бога изображались с ягненком на плечах. Возможно, это мелкая, но весьма поучительная деталь. Я также подверг критическому анализу образ Симона-Петра. Нет ни малейших оснований считать этот образ краеугольным камнем Церкви и хранителем ключей от неба, поскольку эти символы были с простодушной непосредственностью заимствованы у приверженцев Митры, которые почитали Божественную скалу Петра и вручили Митре ключи от неба как символ его власти. Возможно, когда-нибудь я опубликую эти примечания отдельным изданием. И тогда читатели узнают, что в Книге Мертвых – весьма любопытный факт! – хранителя ключей от неба звали Петра…

И все-таки я хочу сразу сказать, что писал не для того, чтобы развлечь просвещенных читателей. Я отнюдь не полагался на свободную фантазию, а опирался на исторические факты и аналитические реконструкции. Мне представляется, что, если читатели на протяжении нескольких лет будут изучать документы, многие из них придут к тем же выводам, что и я.

Главная трудность заключалась в том, что надо было привести в соответствие исторические данные, имеющиеся в нашем распоряжении, догмы христианской традиции и постулаты многочисленных религиозных течений Средиземноморья.

За последние примерно пятьдесят лет накопилось очень много новых исторических, я бы сказал, светских данных, прямо и косвенно касающихся Иисуса. Главное место среди них занимают так называемые Рукописи Мертвого моря, первые свитки которых были найдены в 1949 году неким пастухом и судьба которых овеяна романтическим ореолом. Действительно, не только хранение и толкование этих рукописей стало серьезной технической и филологической проблемами» но сам процесс их поиска порой напоминает сюжет детективного романа, как об этом весьма увлекательно поведали Эдмунд Вильсон в книге «Israel and the Dead See Scrolls» («Израиль и Рукописи Мертвого моря») и Джон Аллегро в книге «The Dead See Scrolls – An appraisal» («Рукописи Мертвого моря – Оценка»). Самый большой риск, которому довольно часто подвергаются бесценные археологические сокровища, – это, безусловно, сам факт их обнаружения!

Удивительнее всего то, что в течение почти сорока лет после обнаружения и окончания расшифровки свитков было опубликовано не более двадцати процентов от общего объема текстов. Все знают, что рукописи существуют, но очень мало кому известно их содержание. И если бы кардинал Жан Даньелу не опубликовал свой скромный труд, отличающийся удивительным свободомыслием, таких людей было бы еще меньше. Однако этот заговор молчания вокруг Рукописей Мертвого моря легко – если, конечно, в данной области есть что-либо легкое – объяснить: они свидетельствуют, с ничтожной поправкой на ошибку, которая кажется нам смешной, что значительная часть учения Иисуса и сама структура этого учения уже существовали до его появления, то есть, если говорить коротко, что является привилегией непосвященных, Иисус находился под сильным влиянием учения вождей ессейского сообщества Кумрана. Это свидетельствует о том, что переход от иудаизма к христианству осуществлялся под влиянием милленаризма одной из иудейских сект, которая возникала примерно за 150 лет до наступления новой эры и прекратила свое существование при осаде Масады или, во всяком случае, не позже конца I столетия. И наконец, это предполагает, что цезура между иудаизмом и христианством является мифом, который усиленно распространялся на протяжении последних двадцати столетий, но не стал от этого древнее.

Другой важной находкой, на которую опирался автор этой книги, является Евангелие от Фомы. Оно было обнаружено в 1945 году в Хаг Хаммади, в Верхнем Египте, но осмотрительные ученые и исследователи тут же окружили его плотной завесой тайны. Если бы не замечательные работы Анри Пюэка, опубликованные в 1978 году в сборнике под названием «En quête de la Gnose» («В поисках теории гностиков»), где дается подробный анализ Евангелия от Фомы и его импликаций, мало кто узнал бы, что изначально христианская традиция опиралась на учение гностиков, но впоследствии богословы старались не замечать и даже тщательно скрывать это. Другими словами, можно высказать предположение, что в окружении Иисуса или среди близкого круга его последователей находился по крайней мере один высокообразованный гностик, ярый противник догмата инкарнации. Так или иначе, Пятое Евангелие дает исчерпывающее представление о личности ученика Иисуса Фомы. По многим причинам исключительно философского характера, не говоря уже о скептицизме, которым проникнуты канонические Евангелия, я не верю, что греческий эпоним Фомы Дидим, Didumos, указывает, что он якобы был чьим-то близнецом. Я считаю, что Фома был родом из Дидима, где находилось одно из самых знаменитых святилищ античного мира.

С точки зрения современного христианского учения Пятое Евангелие, разумеется, сбивает с толку. Тем не менее христиане, исповедовавшие все направления этой религии, знали Пятое Евангелие и следовали его заветам вплоть до V века. Еще более удивительным является тот факт, что помимо четырех Евангелий Нового Завета христианам были знакомы и другие Евангелия, которых насчитывалось не менее тридцати одного и которые позднее уже не относили к разряду канонических. Такой поворот обычно связывают с именем Папы Геласия I, который, по всей вероятности, тут совершенно ни при чем. Нам представляется более разумным вменить это в вину тем церковным властям, которые разделяли точку зрения святого Иеронима.

Судя по дошедшим до нас фрагментам, многие из этих Евангелий представляют собой бесхитростные жития святых (апокрифы), похожие больше на причудливые сказки, чем на убедительные свидетельства очевидцев. Многие из Евангелии противоречат сами себе. В этом, конечно, кроется причина неприязненного отношения к ним Иеронима, который, повторяя слова своего предшественника Оригена, определил их как «апокрифические», что отнюдь не означает «ложные», как думают многие. Буквально это значит «тайные», а если говорить современным языком – «параллельные». Ведя поиски достоверных исторических данных, я обнаружил, что имеется множество великолепных критических изданий Апокрифов. Воссоздавая облик Иосифа, я в основном опирался на апокрифическое Первоевангелие Иакова, руководствуясь при этом сугубо психологическими причинами: этот документ представляется мне подлинным.

Канонические Евангелия не могли не содержать сведения о таком персонаже, как Иосиф. Это необходимый, но безжизненный образ, который требуется только для того, чтобы доказать принадлежность Иисуса к Давидову колену. Стоит отметить, пусть даже мимоходом, что, к сожалению, подробные родословные, которые приводят Матфей и Лука, совершенно неприемлемы. Напомним, что Геласий позаботился о том, чтобы изъять их из обихода, поскольку в них кроется слишком много откровенных противоречий. А поскольку оба апостола так и не сумели выработать единого мнения относительно детей Давида, который мог бы считаться царским предком Иисуса, что служит основополагающим принципом, поскольку канонические Евангелия неоднократно упоминают о предначертанном происхождении Мессии как потомка Давида, многие поколения экзегетов, неспособные расшифровать головоломку, приходили в отчаяние. Головоломка эта тем более бесполезна, что все без исключения евангелисты заявляют: Иосиф не принимал ни малейшего участия в зачатии Иисуса. А это a priori заставляет нас признать несостоятельной его и без того сомнительную возможность быть связующим звеном в цепи потомков Давида. Более того, античный автор Юлий Африканский сообщает, что Ирод Великий уничтожил свитки родословных всех иудейских родов, чтобы положить конец их династическим притязаниям.

Можно было бы вообще не принимать в расчет расплывчатый образ Иосифа, если бы не некоторые сведения, содержащиеся как в канонических Евангелиях, так и в Апокрифах. Иосиф был священником. Это смелое утверждение опирается на тот факт, что, по мнению Луки (I; 6), Мария, мать Иисуса, приходилась родственницей Елизавете, которая была матерью Иоанна Крестителя (Иоканаана), женой священника Захарии и сама принадлежала к семье священников. Это означает, что Мария также принадлежала к семье священников. Следовательно, в соответствии с иудейским обычаем она могла выйти замуж только за священника, конечно, если он не был незаконнорожденным, сыном прозелита или вольноотпущенницы. Однако то внимание, с каким относились священники к судьбе Марии, если верить Первоевангелию Иакова, исключает эти три гипотезы, оставляя нам четвертую: Мария родилась в семье священников и рано стала сиротой.

Мы вправе задать себе вопрос – и меня об этом неоднократно спрашивали: разве это существенно? Безусловно, поскольку либо мы защищаем гипотезу о реальном существовании Иисуса, и в таком случае личность его отца, пусть даже приемного, очень важна, либо мы удаляемся в область мифологии, ссылаясь на то, что личность Иисуса нематериальна, ибо она Божественна. В последнем случае временные привязки, содержащиеся как в канонических, так и в апокрифических Евангелиях, не представляют для нас ни малейшего интереса.

Именно Иосиф познакомил Иисуса с основными религиозными понятиями. Личные убеждения и возраст учителя в этом отношении являются определяющими. К тому же Иосиф принадлежал к одной из ригористических сект, к секте назореев, суровый пуризм которых сделал, по нашему мнению, Иисуса восприимчивым не только к ригористическим учениям, но и к милленаризму ессеев. Мы полностью отвергаем предположение, будто в Назарете Иосиф занимался своим вторым ремеслом, ремеслом плотника. Недавние археологические раскопки показали, что синагога Назарета могла вмещать не более сорока человек. С трудом верится, что такое скромное поселение могло обеспечивать существование плотника, который, к тому же, обосновался здесь, когда ему было около восьмидесяти лет. И все же почему возникла легенда об «Иисусе из Назарета»? По нашему мнению, причина кроется в ошибке переписчиков, которые ничего не знали об исторических событиях, происходивших в Иудее, и решили, что слово «назорей» означает «выходец из Назарета», тогда как в арамейском языке, наиболее распространенном в Палестине, существовало четкое различие между словами Nàzàri, то есть «соблюдающий», иначе говоря, член секты назореев, и Nazëri, то есть «уроженец Назарета».

Более того, даже поверхностный анализ причин переезда Иосифа из Назарета в Вифлеем до рождения Иисуса, связанный с необходимостью зарегистрировать там своего сына согласно эдикту Рима, ставит под сомнение, если не совершенно исключает гипотезу о том) что Иосиф жил в Назарете. Вифлеем и Назарет разделяют восемьдесят километров, если ехать по внутренней дороге, и сто двадцать километров, если ехать по побережью, что было менее опасно, поскольку на внутренних дорогах промышляли шайки воров и разбойников. В первом случае поездка на осле заняла бы не менее четырех дней, а во втором случае – не менее шести. Весьма сомнительно, чтобы любой, даже не очень сведущий, мужчина, не говоря уже о вдовце и отце по крайней мере шестерых детей (к этому вопросу мы вернемся немного позже), каким и был Иосиф, сознательно пошел на риск и пренебрег опасностью, которая неминуемо грозила при переезде женщине на сносях, не говоря уже о том, что, если бы у Марии случился выкидыш, она никогда не смогла бы смыть с себя пятно позора. И все это только для того, чтобы зарегистрировать ребенка» да еще чужого, в городе своих предков1 Такая гипотеза абсолютно недопустима, поскольку Иосиф мог зарегистрировать ребенка в одном из ближайших городов, например в самаритянской Цезарее галилейской Тивериаде. Возникает еще один вопрос. Неужели тля какой бы юной она ни была, не высказала бы своего мнения поводу столь безумной затеи? На основании изложенного выше делаю безоговорочный вывод, что поездки из Назарета в Вифлеем все не было. Это выдумка более поздних переписчиков, которые весьма вольно обращались с текстами нынешних синоптических Евангелий. Столкнувшись с непонятным для них описанием, они истолковали его по-своему и постарались сделать повествование более логичным. Иосиф направился из Иерусалима в Вифлеем, что намного короче и гораздо правдоподобнее, поскольку старый священник был родом из Вифлеема. Впрочем, евангелист Иоанн вовсе не упоминает о Назарете. Это название встречается только в основательно переработанных канонических Евангелиях, то есть в трех синоптических Евангелиях от Луки, Марка и Матфея.

Каким же образом Иосиф, человек незыблемых принципов и строгих нравов, к тому же вдовец, поскольку даже канонические Евангелия повествуют о братьях и сестрах Иисуса, мог вступить в довольно сомнительный второй брак и усыновить Иисуса? Правда состоит в том, что старого священника просто заставили это сделать. Согласно Первоевангелию Иакова, первосвященник назначил Иосифа опекуном юной Марии не только потому, что тот был, вне всякого сомнения, высоконравственным и уважаемым человеком, но и потому, что, как это было принято в Храме, на него пал жребий: на голову Иосифа сел голубь! Сначала, как повествует Первоевангелие, Иосиф не согласился, однако первосвященник приказал ему взять Марию под опеку, и это, кстати, лишний раз доказывает, что все события происходили в Иерусалиме и что Иосиф работал именно в Храме. Почему Иосиф отказался? Потому что он был старым человеком. Согласно Арабскому евангелию детства, в первый раз Иосиф женился в сорок лет и прожил со своей первой женой, которую тоже звали Марией, сорок девять лет. После года вдовства он взял в жены юную Марию. Можно высказать предположение – но только лишь предположение! – что Арабское евангелие детства немного подтасовывает цифры, чтобы наделить Иосифа долголетием ветхозаветных пророков. Восемьдесят девять лет – не только почтенный возраст, но и совершенно неправдоподобный, поскольку, когда Иосиф пришел в Храм в Пасхальную неделю, как говорится в Евангелии, вместе со своим старшим сыном, которому исполнилось сорок лет, ему самому было бы около ста пяти лет. На самом деле Иосиф должен быть немного моложе. Я полагаю что, когда Иосиф вступил во второй брак, ему было самое большее восемьдесят лет.

У Иосифа было четверо детей мужского пола, имена которых разнятся в зависимости от источников: Иаков, Иосиф, Симон и Иуда согласно Матфею (XIII; 55–57); Иаков, Иуст, Симон и Иуда согласно Апокрифам, а также две дочери, Лидия и Лизия, согласно апокрифической Истории Иосифа Плотника. Высказывались предположения, что сводные братья входили в число учеников Иисуса. Эти предположения основывались на схожести имен. Однако Иоанн положил конец подобным измышлениям: «После сего [первое чудо в Кане Галилейской. – Ж.М.] пришел Он в Капернаум, Сам, и Матерь Его, и братья Его, и ученики…» (II; 12). Когда родился Иисус, старшему брату должно было исполниться пятьдесят лет, а младшему – двадцать пять.

Иосиф был почтенным, уважаемым старцем. Когда Мария таинственным образом забеременела, Иосифа приводила в дрожь одна только мысль, что неминуемо разразится скандал. К тому же взять Марию в жены под страхом заточения в тюрьму Иосифа вынудил первосвященник. Описывая этот эпизод в своей книге, я руководствовался Апокрифами.

Все эти подробности имеют приоритетное значение, поскольку делают понятными безусловно сложные отношения Иосифа с по сути чужим ребенком, что бы там ни говорила христианская агиография. Иисус не был священником, поскольку Иосиф поспешил забрать его из Храма, где ребенок держал традиционный экзамен перед докторами Закона.

Не менее важна и причина, по которой Иосиф поспешно покинул Палестину, а также причина, по которой он по возвращении обосновался в Капернауме. Священник и плотник, ибо многие священники занимались разрешенными Законом ремеслами, в том числе и плотницким, Иосиф был, вероятно, направлен на строительство Храма, начатого по решению Ирода Великого в 20 году до нашей эры. Конечно, в римской провинции ремесленников хватало, однако ступать по земле Храма могли только посвященные, иными словами, священники. Целые фаланги священников работали на строительстве, вернее, на восстановлении Храма, и не только плотники, но и каменщики, кровельщики, столяры, мраморщики, декораторы и другие. Давидово колено – весьма расплывчатое определение, – к которому принадлежал Иосиф, имело привилегию поставлять древесину для нужд древнего Храма. Таким образом, Иосифу выпал случай показать свое мастерство плотника. В то время ему должно было исполниться лет сорок-пятьдесят. Иосиф Флавий, труды которого служат одним из источников наиболее ценных сведений по истории иудеев, пишет, что священники, особенно фарисеи, непрерывно плели нити заговоров против Ирода Великого, ввязывались в многочисленные хитроумные интриги, которые распространялись не только на царскую семью, но даже и на кухню старого дворца Асмонеев. Вероятнее всего, изначально Иосиф был фарисеем, поскольку в секту назореев допускались только фарисеи. К тому же, по всей видимости, среди саддукеев ремесленников не было. Вполне можно предположить, что добросовестный и законопослушный Иосиф ненавидел Ирода Великого, которому иудеи не прощали многочисленных ошибок, в том числе и предание смерти сразу сорока пяти членов Синедриона, ошибки, более подходящей под определение тяжкого преступления. Иосиф, несомненно, разделял мнение большинства иудеев (напомним, что это мнение прочно укрепилось и в христианской традиции), согласно которому Ирод Великий был узурпатором и убийцей. Одна из интриг, к которой Иосиф был, несомненно, причастен, потерпела фиаско, а поскольку Ирод обращался со своими врагами довольно жестко, тот был вынужден спешно бежать в Египет. Впрочем, это был неплохой выбор, поскольку в Александрии существовала многочисленная процветающая колония иудеев.

Мимоходом заметим, что и по сей день не найдено каких-либо убедительных свидетельств избиения младенцев, совершенного по приказу Ирода Великого. Все действия тетрарха были рассмотрены, что называется, под микроскопом, а все события, происшедшие в его царствование, подкреплены документальными источниками. Такое ужасное событие, как избиение новорожденных, не могло пройти незамеченным. То, о чем говорится в синоптических Евангелиях, выглядит абсолютно неправдоподобным. Ирод прекрасно знал, и не без оснований, что родословной Давидова колена, которое могло дать гипотетического наследника престола, не существовало, поскольку он лично уничтожил все списки родословных. Знаменитое избиение есть не что иное, как благочестивый вымысел, призванный подкрепить идею царского происхождения Иисуса.

Избрание Капернаума местом жительства по возвращении из Египта после смерти Ирода Великого было вполне логичным. Это был крупный город, расположенный в Галилее, провинции, всегда отличавшейся непокорностью. В Капернауме Иосиф мог без особого труда найти работу и набрать учеников. К тому же, по моему твердому убеждению, один из стихов канонических Евангелий ясно указывает на Капернаум как на город Иисуса, следовательно и Иосифа: «Через несколько дней пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что он в доме» (Марк, II, 1).

Вот мы и обрисовали столь важного персонажа, как Иосиф. Он был ревностным верующим, скрупулезно соблюдавшим все религиозные обряды, въедливым законником, который решил провести последние годы своей жизни как можно дальше от Иерусалима, но, тем не менее, не покидая своей родины. Невозможно сказать, почему он не дал Иисусу раввинского образования. Возможно, потому что догадывался об истинных обстоятельствах зачатия ребенка, который, будучи незаконнорожденным, не мог претендовать на сан священника. Но, может быть, и потому, что Иосиф искренне презирал духовную администрацию Иерусалима.

Выдающиеся умы бились над расшифровкой Рукописей Мертвого моря, этого корпуса верований и установлений, завещанного последующим поколениям людьми, которые, как это ни парадоксально, полагали, что конец света неминуем. Такими людьми были ессеи. Ознакомившись со всеми имеющимися в моем распоряжении фрагментами, но лишь с частью сопровождающих их обширных комментариев, прочитав уже упоминавшийся смелый научный труд кардинала Даньелу, я пришел к глубокому убеждению, что ессеи сыграли решающую роль в структурировании учения Иисуса. Полнейшее равнодушие к царству материи, ожидание неизбежного пришествия Царства Божьего и практика систематического омовения ради очищения тела и духа грешников, эти три, не говоря о других, постулата учения ессеев слишком очевидно отличаются от иудейских, впрочем, неортодоксальных верований, и уже поэтому они не могли проникнуть в учение Иисуса исключительно по воле случая. Секта ессеев возникла за полтора столетия до появления Иисуса на свет. И именно ессеи оказали на него влияние, определившее его мировоззрение. Требовалось связующее звено, и им стал Иоканаан, Иоанн Креститель, которого Евангелия представляют как родственника Иисуса. Учение и образ жизни Иоканаана были настолько схожи с учением и образом жизни ессеев, что это также не может быть простым совпадением.

Я утверждаю, что именно Иоканаан привел Иисуса в Кумран ученые, не признающие предположений, несомненно, заявят что мое утверждение лишено каких-либо оснований. Кроме того'они сочтут еще более несостоятельной гипотезу, что в определенный момент оба мужчины были вынуждены покинуть Кумран В связи с этим я хотел бы напомнить два евангельских фрагмента, которые подтверждают и первый, и второй постулаты.

Во-первых, в Евангелиях говорится, что Иоканаан обучался раньше Иисуса, ведь именно Креститель возвестил о приходе Мессии. Во-вторых, мы знаем, что Иоканаан жил отшельником, вдали от какой-либо общины, и это совершенно не согласуется с образом жизни ессеев, живших тесными сообществами. Однако, по всей видимости, Иоканаан был учеником ессеев, поскольку говорил их языком. Затем он их покинул. Но когда? В Евангелиях нет хронологических указаний, чтобы можно было ответить на этот вопрос. По всей вероятности, это произошло, когда жизнь Иисуса приобрела публичный характер, после «лет, проведенных в пустыне».

Как, вероятно, интуитивно чувствуют читатели, эти годы, разделяющие совершеннолетие Иисуса, которого он достиг лет в четырнадцать, и начало публичной жизни, прошли в Кумране, то есть в пустыне на берегу Мертвого моря. И именно там, соприкоснувшись с понятным лишь посвященным, если не сказать эзотерическим, учением, он приобрел свойственную только ему одному манеру говорить.

Я не верю, что Иисус провел все двадцать лет в пустыне, поскольку, как мне представляется, столь длительное пребывание в Кумране неминуемо привело бы его к полному принятию учения ессеев. И тогда у него не было бы ни малейшей причины расставаться с их сообществом. Тем не менее Иисус расстался с ессеями. Почему?

Судя по всему, существуют две причины его ухода. Прежде всего необходимо отметить, что Иисус неоднократно резко критиковал тех, кто слепо следует букве Закона и пренебрегает его духом, что вполне можно отнести к ессеям, которые добровольно обязали себя скрупулезно, если не сказать мелочно, выполнять установленные ими самими ритуалы, отдельные описания которых дошли до наших дней. И хотя Иисус принял ессейский принцип отказа от личной собственности и всегда следовал ему, он решительно отбросил одно из установлений, которым ессеи особенно дорожили: омовение всего тела перед едой, что, кстати, будет поставлено ему в упрек фарисеями. Но самое главное – Иисус пренебрег драконовскими запретами, касающимися празднования субботы. Например, в субботу он исцеляет больных, что вызывает как у фарисеев, так и у ессеев гневное возмущение. Ведь в субботу ессеи запрещали себе даже справлять естественные надобности, поскольку для этого, опять-таки в соответствии с установленными ими правилами, надо было специальной лопатой рыть яму на определенную глубину, а затем засыпать экскременты песком. Такой ригоризм был неприемлем для Иисуса, который ставил своей целью спасение Израиля и человечества.

Наконец, есть еще одно обстоятельство, которое подтверждает принадлежность Иисуса к сообществу ессеев в определенный период его жизни: он избавляет ессеев от проклятий, которыми щедро осыпает в основном фарисеев и заодно саддукеев.

Однако идеологический долг, хотя и не слишком существенный, Иисуса перед ессеями не распространяется на его врожденные таланты. Мне представляется вполне правдоподобным, что эти таланты развивались на протяжении всей публичной жизни Иисуса, когда он обогащал свой опыт оратора, пребывая среди народов Палестины. По сравнению с учением Иисуса тексты ессеев кажутся сухими и скучными, как Гражданский кодекс. У ессеев не было каких-либо причин развивать свое ораторское искусство. Они бросили остальных иудеев на произвол ужасной судьбы, которая, как они думали, предназначена им, поскольку сами ессеи ждали конца света со дня на день. Впрочем, ессеи решили, что конец света наступил в 31 году до нашей эры, когда сильное землетрясение чуть было не уничтожило Палестину, унеся около тридцати тысяч жизней и разрушив башню и резервуары с водой в Кумране. И ессеи разбежались во все стороны. Но, как известно, в том году конец света так и не наступил.

Как я уже говорил, период пребывания Иисуса «в пустыне», который на самом деле включает в себя путешествие по Восточному Средиземноморью с целью получения более серьезного образования, длился почти двадцать лет. Такой срок может поразить неискушенного читателя, который, прибавив двадцать к четырнадцати или пятнадцати, получит тридцать четыре или тридцать пять. А ведь христианская традиция утверждает, что земная жизнь Иисуса окончилась в тридцать три года. Следовательно, было бы абсурдно полагать, что Иисус начал вести публичную жизнь, которая, по нашему мнению, продолжалась около трех лет, в тридцать пять лет, то есть через два года после смерти. Несмотря на некоторую бесцеремонность, с какой евангелисты относятся к истории, – они говорят, например, о «царе Ироде», имея в виду Ирода Антипу, одного из сыновей Ирода Великого, в то время как он был лишь тетрархом Галилеи и Переи, – они приводят фактические данные, способные служить неплохим ориентиром даже при том, что порой эти факты немного искажаются. Однако в Евангелиях есть сведения, заслуживающие нашего внимания. Например, указание на то, что Иисус родился в 7 году до нашей эры.

Одно из таких сведений нам предоставил Лука. Он пишет: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город» (II; 1–3). Однако Лука или его переписчики спутали дата, поскольку в то же "самое время он (или они) говорит, что тогда иудеями правил Ирод Великий. Напомним, что Ирод Великий умер в 4 году до нашей эры, а римляне могли проводить перепись только после того, как Иудея стала римской провинцией, что и произошло в 6 году нашей эры, то есть десять лет спустя. А Публий Сульпиций Квириний, который правил Сирией с 8 до 2 года до нашей эры, уже не был легатом в Сирии.

Таким образом, перепись населения произошла в 1 году уже нашей эры.

Есть еще один, гораздо более важный факт. В правление Ирода Великого, связанного личной дружбой с Квиринием, Иудея была освобождена от уплаты налогов и не поставляла солдат в римскую армию. В угоду царю-клиенту Рим не только не держал в Иудее свои гарнизоны, но даже отказался от права прохода войск через территорию провинции.

Впрочем, верно и то, что в 7 году Квириний, повторно назначенный легатом после смерти Ирода Великого, собирал в Иудее налоги, что привело к восстанию сикариев, как об этом свидетельствует Иосиф Флавий. Но в 7 году, как мы уже говорили, Ирод Великий был мертв уже одиннадцать лет. Однако Лука утверждает, что перепись населения происходила в царствование Ирода Великого. Следовательно, в его Евангелии, которое было объектом многочисленных толкований и комментариев, допущена ошибка. Август не отдавал приказа проводить перепись населения при жизни Ирода Великого. Таким образом, мы не можем опираться на Евангелие от Луки.

Тем не менее известно, что Август облагал налогами по тому или иному поводу союзные государства и, главное, государства, зависимые от Рима, такие как Палестина. Вот почему я придумал исто рию с легатом, который специально едет в Палестину, чтобы просить ее властелина отдать часть собранных налогов Риму. В какой момент? Ирод Великий уже установил высокие налоги, идущие на содержание армии, строительство Храма и нужды администрации Конечно, Рим знал об этом. Но это отнюдь не исключает того факта, что Рим, который крепко держал Палестину в своих руках (Ирод Великий по существу был вассалом, раз Август приказал ему умертвить Ирода Антипатра, его сына, который плел нити заговора против кесаря), мог потребовать провести перепись населения, чтобы выяснить дополнительные финансовые возможности Палестины. И действительно, как свидетельствует английский историк Д. У. Хьюз, в 8 году до нашей эры Август распорядился провести такую перепись.[8]8
  Это подтверждает надпись, обнаруженная в 1924 году в Анкаре.


[Закрыть] В Палестине же перепись проходила в 7 году до нашей эры. Следовательно, можно предположить, что Аука или его переписчики спутали две переписи, одна из которых проходила в 7 году до нашей эры, а другая – в 7 году нашей эры. Для них это не имело ни малейшего значения, поскольку иудеи одинаково ненавидели Ирода Великого, его сына Ирода Антипу и римлян.