Текст книги "Дети капитана Гранта"

3
Методом исключения

Для того чтобы пополнить запасы угля на мысе Доброй Надежды, капитану Джону Манглсу пришлось отклониться на два градуса к северу от тридцать седьмой параллели. «Дункан» оказался в полосе попутных западных ветров. 24 ноября в три часа дня на горизонте показалась Столовая гора, а немного позже яхта поравнялась с Сигнальной горой, указывающей вход в бухту Кейптауна. «Дункан» вошел туда в восемь часов вечера.

Путешественники воспользовались стоянкой, чтобы посетить город, населенный тридцатью тысячами белых и чернокожих жителей. Достаточно было осмотреть крепость в юго-восточной части города, дворец и сад губернаторской резиденции, биржу, местный музей, полюбоваться на каменный крест, воздвигнутый Бартоломео Диасом, и выпить стакан понтейского, лучшего из местных вин, – и вам больше нечего делать в Кейптауне…

Уже на рассвете следующего дня «Дункан» снялся с якоря и спустя несколько часов огибал знаменитый мыс Бурь, который португальский король Жуан II столь неудачно нарек мысом Доброй Надежды.

6 декабря первые лучи солнца осветили гору, словно вынырнувшую из морской глубины. Это и были Амстердамские острова, в миле от которых яхта легла в дрейф.

Уединенный архипелаг в Индийском океане состоял из двух клочков суши: необитаемого острова Сен-Поль и острова Сен-Пьер, к которому шлюпка доставила пассажиров «Дункана». Его население состояло из нескольких добровольных отшельников; это были смотрители рыболовных промыслов, принадлежащих, как и сам остров, некоему коммерсанту с острова Реюньон.

Сейчас там жили три человека: француз и два мулата. Таким образом, Паганель мог пожать руку соотечественнику, почтенному мсье Вио, человеку весьма преклонных лет. Тот был счастлив оказать гостеприимство путешественникам.

Дважды архипелаг Амстердам послужил приютом морякам, спасшимся от гибели, и больше ни одно судно не терпело крушения у этих берегов. А если бы это и произошло, волны вынесли бы на берег обломки судна, а люди добрались бы на шлюпках до рыболовных промыслов мсье Вио. Старик, проживший много лет на острове, ничего не знал о «Британии» и капитане Гранте, а значит, эта катастрофа произошла в совершенно ином месте.

Такой итог не удивил и не огорчил Гленарвана. Он действовал методом исключения, и главной его целью было установление факта, что в этой точке, лежащей на тридцать седьмой параллели, Гарри Гранта нет, – и только.

После долгой прогулки, уже в сумерках, путешественники распрощались с почтенным мсье Вио. Затем шлюпка с «Дункана» доставила путешественников на борт яхты…

7 декабря в три часа утра остров Амстердам растаял в тумане на западном горизонте.

Мэри Грант и Роберт не могли без волнения смотреть на волны Индийского океана. Возможно, именно здесь их отец на потерпевшем аварию судне вместе с остатками своей команды боролся со страшным ураганом. Джон Манглс показал девушке на морской карте главные течения этих широт. Одно из них пересекает весь Индийский океан и устремляется к австралийскому материку. Мощь этого течения так велика, что мореплаватели продолжают чувствовать его и в Тихом, и в Атлантическом океанах. Если «Британия» во время урагана потеряла мачты и руль и оказалась беспомощной под натиском волн, ее ждал неминуемый финал – быть выброшенной на берег.

Но кое-что вызывало сомнения – и не только у капитана, но и у лорда Гленарвана. Последнее известие о капитане Гранте поступило 30 мая 1862 года из Кальяо. Каким же образом 7 июня, всего через восемь дней после того, как «Британия» покинула берега Перу, она оказалась в Индийском океане? Вопрос этот был задан Паганелю. Не произнося ни слова, ученый отправился за документом. Вернулся он, всем своим видом показывая, что совершенно не понимает, как разумный человек может беспокоиться из-за такого пустяка.

– Я задам только один вопрос капитану Джону, – проговорил Паганель.

– Слушаю вас, – откликнулся Джон Манглс.

– Может ли быстроходное судно за месяц покрыть расстояние от Америки до Австралии?

– Да, если будет делать по двести миль в сутки. Парусные клиперы проходят это расстояние гораздо быстрее.

– В таком случае остается допустить, что морская вода смыла одну цифру, и вместо «7 июня» следует читать «17 июня» или «27 июня». За это время капитан Грант вполне мог пересечь весь Тихий океан и очутиться в Индийском, – закончил Паганель.

– Итак, еще одно место в послании прояснилось, – проговорил Гленарван, – Теперь остается достигнуть берегов Австралии и начать поиски следов «Британии» на ее западном побережье.

– Или на восточном, – заметил Джон Манглс.

– Тут вы правы, Джон: в документе нет указаний на то, что катастрофа произошла у западного, а не у восточного побережья. Значит, наши поиски должны идти в двух направлениях. Тридцать седьмая параллель пересекает и западное, и восточное побережья материка.

– Где же все-таки нам искать его? – с тревогой спросила Мэри.

– Не следует забывать, – поспешил успокоить девушку Манглс, – что, если бы капитан Грант высадился на восточном побережье Австралии, он получил бы помощь. Все это побережье густо заселено англичанами-колонистами. Команда «Британии» встретила бы соотечественников, не пройдя и десяти миль.

– Верно, – подтвердил Паганель. – Не только помощь, но и судно, на котором экипаж «Британии» давным-давно мог бы вернуться в Европу. А в западной части Австралии, куда сейчас направляется «Дункан», берега совершенно пустынны. Если судно разбилось о береговые рифы в тех краях, ждать помощи неоткуда. Либо Гарри Грант и его спутники добрались до английских колоний, либо угодили в плен к туземцам, либо заблудились в необъятных пустынях континента. Первое предположение я отбрасываю сразу, ведь если бы Гарри Грант встретил англичан, то уже давно вернулся бы к своим детям в родной Данди. Единственное, что я считаю вполне вероятным, это то, что капитан Грант находится в плену у австралийцев…

– А эти туземцы, – вмешалась леди Элен, – они опасны?

– Австралийские племена и в самом деле дики, но далеко не так кровожадны, как их соседи новозеландцы. И поверьте мне: уж если потерпевшие крушение попали к ним в плен, их жизни вряд ли будет грозить какая-либо опасность.

– А если отец заблудился на этом огромном материке? – спросила девушка.

– И в этом случае мы разыщем его! – уверенно произнес географ.

– Я и представить не могу, чтобы человек, отлично знакомый с навигацией, мог заблудиться! – бодро воскликнул Гленарван, желая придать беседе иное направление.

– Австралия и в самом деле так велика? – воскликнул Роберт.

– Площадь ее, мой дорогой, составляет примерно четыре пятых Европы. Но истории пока не известны случаи, чтобы путешественники и исследователи бесследно исчезали на этих огромных пространствах.

4
Индийский океан разбушевался

13 декабря установился штиль. Паруса бессильно обвисли, и, если бы у яхты не было мощной паровой машины, ей пришлось бы лечь в дрейф.

Капитан был раздосадован тем, как быстро тают запасы угля. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать самое ничтожное движение воздуха, но, как говорят матросы, ветра не хватало даже для того, чтобы наполнить шляпу. А тем временем барометр начал падать при безоблачном небе.

Всю ночь Джон Манглс провел на капитанском мостике. За час до полуночи южная сторона небосклона начала заволакиваться тучами. Капитан велел свистать наверх всю команду, чтобы убрать паруса. Вскоре, быстро набирая силу, подул свежий ветер. Мужчины поднялись на палубу в полной готовности принять участие в аврале.

– Это ураган? – коротко спросил Гленарван у капитана.

– Еще нет, но, похоже, он приближается, – ответил Джон Манглс. – Барометр упал до семисот двадцати трех миллиметров, что бывает крайне редко.

Появились леди Элен и Мэри Грант, которые отважились подняться на палубу, хотя ветер уже достиг скорости двадцати пяти метров в секунду и бешено завывал в снастях. Увидев женщин, капитан бросился к ним и потребовал, чтобы они вернулись в кают-компанию. Волны перехлестывали через борта, и, едва Элен Гленарван и Мэри Грант покинули палубу, чудовищный вал обрушился на кормовую часть яхты.

«Дункан», изрыгая клубы дыма, отчаянно работал винтом. Гленарван, майор, Паганель и Роберт, замерев, наблюдали за борьбой яхты с волнами. Крепко вцепившись в стойки фальшборта и не имея возможности обменяться ни словом, они следили за буревестниками, которые со зловещими криками носились вокруг судна.

Внезапно пронзительный свист заглушил рев бури. Яхта сильно накренилась, и Уилсон, стоявший у штурвала, был сбит с ног ударом румпеля. Потерявший управление «Дункан» начал разворачиваться бортом к волне.

– Что случилось? – прокричал Джон Манглс, бросаясь на мостик.

– Судно ложится набок, – ответил Том Остин. – Что-то с машиной…

Капитан стремглав бросился к трапу. Все машинное отделение было заполнено паром. Могучие шатуны больше не вращали гребной вал. Механик, обнаружив поломку и опасаясь взрыва котлов, сбросил весь пар из цилиндров через аварийный клапан.

– Винт! Не то лопасти погнулись, не то мы зацепились за что-то! – прокричал механик. – Вал заклинило.

О ремонте в таких условиях не приходилось даже думать. Оставалось единственное – действовать по обстоятельствам. Джон Манглс тут же решил прибегнуть к помощи парусов, чтобы превратить ветер в союзника.

Вернувшись на палубу, капитан в двух словах описал лорду Гленарвану положение дел и потребовал, чтобы тот вместе с остальными пассажирами спустился в кают-компанию. Затем, не теряя ни секунды, он положил судно в дрейф, чтобы как можно меньше отклоняться от курса на восток. Главная задача сейчас – сохранить хотя бы часть парусов и развернуть яхту форштевнем к беснующимся волнам.

Описав дугу, яхта в конце концов повернулась к ветру. Теперь вопрос заключался в том, выдержат ли паруса. Судно принимало удары волн на самые прочные части и держалось нужного направления. Джон Манглс решил оставаться в дрейфе до тех пор, пока будут целы мачты и паруса.

Около восьми утра ветер снова усилился: теперь его скорость достигала тридцати пяти метров в секунду. Это был уже настоящий шторм.

Оставалось только одно: попытаться идти по ветру. Но для этого потребовалось несколько часов отчаянных усилий матросов. Лишь к трем часам пополудни удалось закрепить парус на штаге фок-мачты.

«Дункан» тут же помчался, как призовой скакун. Буря тащила яхту на северо-восток. Теперь судно опережало волны, катившиеся в том же направлении. Порой яхта зарывалась в них подобно огромному киту, и тогда валы перекатывались через палубу.

В таком отчаянном положении мореплаватели провели весь день 15 декабря и следующую ночь. «Дункан», отброшенный ураганом в сторону от курса, несся к австралийскому побережью с ужасающей скоростью. Джон Манглс, не имея возможности определить положение судна по приборам, инстинктивно чувствовал, что яхта оказалась во власти какого-то необычайно быстрого течения. По расчетам капитана берег должен был находиться всего в десятке миль с подветренной стороны, а встреча с сушей при таких обстоятельствах означала только одно – крушение, гибель людей и судна. В конце концов Джон покинул мостик и отправился к лорду Гленарвану, чтобы поговорить наедине. Он предупредил лорда, что, возможно, «Дункану» придется выброситься на берег.

– Вы сообщите об этом леди Элен и мисс Грант?

– Я предупрежу их в последнюю минуту – в тот момент, когда исчезнет всякая надежда на спасение. Поставьте меня в известность, Джон, если это случится.

С этими словами Гленарван вернулся в кают-компанию. Обе женщины, хотя и не знали, насколько велика опасность, все же догадывались о многом. Паганель, чтобы скрасить мучительно тянувшиеся часы, излагал Роберту теорию движения воздушных потоков, проводя сопоставления между бурями, циклонами и ураганами. Майор был готов мужественно встретить любой поворот событий.

Около одиннадцати часов утра ветер как будто начал стихать. Влажный туман стал реже, и Джон Манглс смог разглядеть милях в шести с подветренной стороны низменный берег. «Дункан» на полной скорости несся прямо к нему. Гребни волн порой взлетали на невероятную высоту.

– Здесь, очевидно, тянутся песчаные отмели, – сказал он Тому Остину. – И если Господь не укажет нам путь между ними – мы погибли.

– Прилив в верхней точке, капитан, – ответил помощник. – А вдруг удастся проскочить над отмелями?

До берега оставалось меньше двух миль. Туман ежеминутно заволакивал побережье, однако Манглсу удалось разглядеть за кипящей полосой прибоя более спокойную водную поверхность. Если бы «Дункану» удалось пробраться туда, он оказался бы в относительной безопасности. Но как это сделать?

Джон попросил всех пассажиров подняться на палубу, чтобы в момент возможного крушения они не оказались запертыми под палубой, как в ловушке. Гленарван и его спутники окинули взором грозно бушующее море. Мэри Грант побледнела.

Внезапно Джон Манглс громко крикнул матросам:

– Жир! Быстрее, парни, тюлений жир наверх!

Команда тотчас поняла, что замыслил капитан. Ярость волн и в самом деле можно умерить, если покрыть поверхность воды слоем жидкого жира. Высота волн резко падает, гребни на их вершинах исчезают. Но средство это действует только очень короткое время. Матросы мгновенно вкатили на бак бочонки с тюленьим жиром. Днища были выбиты топорами, а сами бочонки подвешены над правым и левым бортами.

– С Богом!!! – скомандовал Джон Манглс.

Потоки жира хлынули в море. Маслянистый слой тут же сковал вспененную поверхность, словно она подернулась льдом. «Дункан» заскользил по гладкой воде. Он уже входил в залив по ту сторону опасных отмелей, когда за кормой с удвоенной яростью снова забушевал океан.

5
Мыс Бернуилли

Были брошены сразу два якоря. Судну больше не грозило быть унесенным в открытое море или сесть на мель. После бесконечных часов борьбы с ураганом «Дункан» оказался в маленькой бухте, защищенной от океанских ветров высокой косой.

Оставалось выяснить главное: куда забросило яхту? Капитан тотчас занялся наблюдениями и вычислениями и вскоре определил, что «Дункан» отделяют от намеченного курса всего два градуса. Судно находилось у мыса Катастроф на южном побережье Австралии, в трехстах милях от мыса Бернуилли.

Мыс, носящий столь зловещее название, расположен в проливе между материком и островом Кенгуру. По обеим сторонам пролива лежат заливы Спенсера на севере и Сент-Винсент на юге. На восточном берегу Сент-Винсента находится порт Аделаида, столица Южной Австралии. Город этот насчитывает сорок тысяч жителей, причем большинство из них заняты обработкой земли. Поэтому инженеров и техников здесь куда меньше, чем агрономов.

Гленарван и капитан Манглс, поразмыслив, приняли решение идти под парусами вдоль австралийского побережья, по пути разыскивая следы «Британии», затем сделать остановку у мыса Бернуилли, расспросить местных колонистов и продолжить плавание до Мельбурна, где яхта будет починена в считанные дни. Когда винт заработает, «Дункан» останется у восточных берегов материка, где и закончатся поиски.

К вечеру задул легкий юго-западный бриз. Были поставлены новые паруса. В четыре часа утра «Дункан» плавно двинулся вдоль австралийских берегов.

20 декабря путешественники поравнялись с мысом Бернуилли, не обнаружив по пути признаков какого-либо кораблекрушения. С момента гибели «Британии» прошло два года, за это время море могло разбросать и уничтожить обломки трехмачтового судна, а туземцы подобрали уцелевшие металлические части. Что касается Гарри Гранта и его спутников, угодивших в плен, то их наверняка увели вглубь материка.

В Австралии реки, пересекающие тридцать седьмую параллель, малочисленны, а их устья представляют собой оживленные порты. Трудно вообразить, чтобы через один из таких портов бутылка могла беспрепятственно проникнуть в Индийский океан. А раз так, координаты, содержащиеся в документе, могут относиться только к месту крушения «Британии» у западного побережья континента.

Однако, как справедливо заметил Гленарван, такое предположение не опровергает версию о том, что капитан Грант находится в плену. Подтверждением служит фраза из послания: «…Где наверняка окажутся в плену у жестоких туземцев». В конце концов путешественники пришли к выводу: если вблизи мыса Бернуилли не удастся отыскать следов «Британии», остается вернуться в Европу. Это решение огорчило пассажиров «Дункана», а Мэри и Роберта привело в отчаяние.

Высаживаясь на берег вместе с Гленарваном, Элен, Джоном Манглсом, Макнабсом и Паганелем, дети капитана Гранта твердили себе: еще немного, и вопрос о том, жив их отец или нет, будет решен окончательно. Шлюпка причалила в крохотной бухточке, образованной двумя коралловыми отмелями. Вполне возможно, что именно на такой отмели и разбилась «Британия».

Лорд и его спутники поднялись по крутому склону на вершину утеса и стали осматривать расстилавшуюся внизу равнину. Можно было заметить вдали несколько построек, явно возведенных европейцами.

– Да это же ветряная мельница! – воскликнул Роберт, и все направились туда.

После получасовой ходьбы местность изменилась. Появились возделанные поля. Быки и лошади паслись на лугах. Затем показались посевы пшеницы, стога сена, а за оградами – фруктовые сады. Потянулись сараи, конюшни, и, наконец, путники увидели простой и уютный жилой дом, на кровлю которого отбрасывала подвижные тени крыльев мельница.

На лай собак, возвестивших о появлении чужаков, из дома вышел человек лет пятидесяти. Вслед за ним показались пятеро рослых парней, очевидно его сыновей, и высокая женщина. Перед путешественниками стоял типичный колонист-ирландец.

– Добро пожаловать в дом Падди О’Мура! – приветствовал хозяин гостей.

– Вы из Ирландии? – спросил Гленарван, пожимая крепкую руку колониста.

– Теперь я австралиец, – ответил хозяин. – Чувствуйте себя здесь как дома.

Миссис О’Мур тотчас повела в дом Элен и Мэри Грант, а сыновья колониста помогли гостям избавиться от снаряжения.

Обед был подан ровно в полдень. Работники фермера заняли, как равные, места за столом. Падди О’Мур жестом указал на обитые кожей табуреты, предназначенные для гостей. Затем он прочел молитву перед трапезой, а его семья и работники в это время почтительно стояли у стола.

Падди О’Мур рассказал свою историю Он покинул родной Дундалк, где погибал от нищеты, и вместе с семьей отправился в Австралию. Высадившись в Аделаиде, он решил заняться земледелием и уже через два месяца начал расчищать свой первый участок.

Вся территория Южной Австралии разделена на земельные участки площадью по восемь-десять акров. Местные власти бесплатно предоставляют их переселенцам. Падди О’Мур знал это. Он трудился не покладая рук и на прибыль от фермы приобретал новые участки. Его хозяйство процветало, и нищий ирландский переселенец за два года превратился в зажиточного землевладельца.

Хозяин умолк, ожидая, что на его откровенность гости ответят откровенностью. И тогда Гленарван прямо спросил у ирландца, не слышал ли тот о крушении «Британии». Падди ответил отрицательно. В течение двух последних лет ни одного кораблекрушения ни вблизи мыса, ни в окрестностях не было.

– Почему вас так занимает этот вопрос?

Лорд подробно рассказал обо всем, начиная с находки в брюхе акулы.

Когда он наконец умолк, в комнате воцарилась тишина. И тут раздался чей-то голос:

– Сэр, не теряйте надежды! Если капитан Грант жив, он находится в Австралии.

6
Айртон

Лорд Гленарван вскочил, опрокинув табурет.

– Кто это сказал?

– Я, – ответил один из работников Падди О’Мура, сидевший в дальнем конце стола.

– Ты, Айртон? – спросил колонист, пораженный не меньше Гленарвана.

– Да. – Голос работника звучал взволнованно, но решительно. – Я такой же шотландец, как и вы, сэр, и я – один из переживших крушение «Британии».

Такое заявление произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Все в волнении бросились к человеку, которого Падди О’Мур назвал Айртоном.

Это был мужчина лет сорока пяти, суровой наружности, густобровый, с живыми глазами, явно обладающий большой физической силой. Широкоплечий и энергичный, Айртон с первого взгляда внушал чувство симпатии.

Лорд сразу же засыпал его вопросами:

– Вы член команды «Британии»?

– Я служил боцманом у капитана Гранта, сэр.

– Вы не один из тех матросов, о которых упомянул в своем послании капитан?

– Нет, сэр! Меня смыло с палубы волной, а затем выбросило на берег. Я и не подозревал о существовании этого послания. Вероятно, капитан бросил его в море, когда меня уже не было на судне. Я был уверен, что он погиб вместе со всей командой «Британии».

– Но ведь вы заявили, что капитан Грант жив!

– Нет, сэр, я сказал: «Если капитан Грант жив…» Только от вас я узнал, что ему удалось спастись.

– Где произошло крушение? – спросил майор Макнабс.

Этот вопрос следовало задать в самом начале.

– Когда волна смыла меня с бака, «Британию» несло к австралийскому берегу – до скал оставалось меньше двух кабельтовых. Думаю, крушение произошло именно в этом месте, – ответил Айртон.

– На тридцать седьмом градусе широты? – поинтересовался Джон Манглс. – Здесь, на западном побережье?

– Нет, на восточном, – возразил боцман.

– Когда же это произошло?

– В ночь на 27 июня 1862 года.

– Все совпадает – это то самое число! – воскликнул Гленарван.

Все обступили Айртона. Не оставалось сомнений, что он действительно был спутником и товарищем капитана Гранта. Он знал Мэри и Роберта, видел их в Глазго в день отплытия «Британии». Он напомнил девушке о прощальном завтраке на борту корабля, который капитан дал для своих друзей, а затем последовательно изложил всю историю плавания «Британии».

Гарри Грант побывал на многих островах Океании. Местные британские власти чинили Гранту всевозможные препятствия, и все же капитан отыскал к западу от Новой Гвинеи подходящее место. Он не сомневался, что, если основать там шотландскую колонию, она добьется процветания. На этом острове имелась удобная гавань, которая должна была привлечь торговые суда разных стран. По завершении обследования побережья Новой Гвинеи «Британия» вошла в Кальяо, чтобы пополнить запасы продовольствия и топлива. 30 мая 1862 года судно покинуло порт и направилось через Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды в Европу. Спустя три недели разразилась страшная буря. В трюме обнаружилась течь, которую не удалось заделать. Команда была вконец измотана, помпы не успевали откачивать воду. Целую неделю «Британия» была игрушкой урагана, который сорвал с палубы спасательные шлюпки. Экипаж ждала неминуемая гибель, но в ночь на 27 июня вдали показалось восточное побережье Австралии. Не прошло и нескольких часов, как «Британию» со страшной силой выбросило на берег. Волна оглушила и смыла за борт Айртона. В себя он пришел уже в плену у туземцев. С тех пор он ничего не слышал о «Британии» и был уверен, что судно разбилось в щепки в заливе Туфолда, а его экипаж погиб.

Но из послания следовало, что Гарри Грант и еще двое матросов, как и Айртон, оказались на берегу, а зная участь одного, можно было составить представление о судьбе остальных. Выжив после крушения и попав в плен, Айртон был уведен туземцами в места, где протекает река Дарлинг, – примерно на четыреста миль к северу от тридцать седьмой параллели. Захватившее его племя вело почти первобытное существование. Два года рабства тянулись бесконечно, и бывший моряк ждал только удобного случая вырваться на волю.

В одну из октябрьских ночей 1864 года Айртону удалось обмануть своих стражей и скрыться в лесных дебрях. В течение месяца он блуждал в глуши, питаясь кореньями и побегами папоротника; днем ориентировался по солнцу, а ночью – по звездам. Ему пришлось преодолеть десятки миль болот, реки и горы, – но в конце концов, истощенный, умирающий от голода и слабости, он добрел до гостеприимной фермы Падди О’Мура…

Неожиданно майор обратился к работнику с вопросом:

– Вы сказали, что служили боцманом на «Британии»?

– Так точно, сэр, – с готовностью ответил Айртон. – Если угодно взглянуть, у меня сохранился мой судовой договор. Я всегда держал его при себе, и он чудом уцелел.

Айртон сходил за документом и спустя минуту протянул его майору. Это был заключенный по всем правилам договор, подписанный капитаном Грантом. Мэри с первого взгляда узнала руку отца. Документ гласил: «Томас Айртон, матрос первого класса, принят на службу на трехмачтовое судно “Британия”, приписанное к порту Глазго, в качестве боцмана».

– Этого вполне достаточно, – кивнул Гленарван. – А теперь я предлагаю всем высказаться по поводу того, что нам предпринять в дальнейшем. Ваш совет, Айртон, может иметь для нас особую ценность.

– Благодарю вас, сэр, за доверие. Я полагаю, что капитан Грант и два матроса действительно спаслись при крушении. А поскольку они не добрались до английских колоний и о них до сих пор нет никаких сведений, следует думать, что они, как и я, угодили в плен к туземцам.

– Но как обнаружить следы пленников на огромном материке? – озабоченно проговорил Гленарван. – Что бы вы предприняли, мистер Айртон?

– Я вернулся бы на «Дункан» и отправился на место крушения, – с воодушевлением ответил Айртон. – А потом, уже на месте, стал бы действовать сообразно с обстоятельствами…

– Разумно, – сказал Гленарван, – только придется дождаться, пока приведут в порядок «Дункан».

– Ваше судно повреждено? – спросил Айртон.

– Да, – отозвался Джон Манглс, глядя на него исподлобья. – Ничего особенного. Согнута лопасть винта, починить ее можно только в Мельбурне. А если идти под парусами, переход займет слишком много времени, и тогда…

– Так пусть себе «Дункан» и плывет в Мельбурн, – перебил Манглса географ, – а мы сами доберемся до залива Туфолда!

– Каким же это образом, мсье Паганель?

– Вдоль тридцать седьмой параллели: пересечем Австралию так же, как пересекли Южную Америку. Если нам удастся обнаружить капитана Гранта, мы вместе с ним прибудем в Мельбурн. Если поиски затянутся, «Дункан» придет в залив за нами. Это переход в каких-нибудь триста пятьдесят миль, не больше. Мы уложимся в месяц – именно столько времени потребуется для ремонта «Дункана». Тридцать седьмая параллель проходит через провинцию Виктория в умеренном климате, там есть даже шоссе и железные дороги. Подобное путешествие можно проделать, не выходя из коляски или фермерской повозки, и оно не опаснее, чем прогулка из Лондона в Эдинбург.

– А как же бывшие каторжники, которых, как говорят, в Австралии великое множество?

– С ними можно столкнуться только на востоке. Провинция Виктория не предоставляет права убежища бывшим заключенным и даже издала закон, запрещающий людям, отбывшим наказание в других провинциях, находиться на ее территории.

– Святая правда, – подтвердил Падди О’Мур. – С тех пор как я поселился в этих местах, здесь не было слышно ни об одном каторжнике.

– Да и мне они не попадались, – заметил Айртон.

– Что вы об этом думаете, Элен? – обратился Гленарван к жене.

– Я считаю, Эдвард, что выражу общее мнение, если скажу: в дорогу!