Текст книги "Образ зверя"

* * *

Солнце впрыгнуло в окно, забралось под веки и разбудило Петра. Последние несколько лет старик спал один. Он поморщился, на секунду открыл глаза и повернулся на другой бок. Мозг обработал увиденное, и Петр, распахнув глаза, замер, боясь пошевелиться. Потом нерешительно повернулся.

Иса сидел на подоконнике, покачивая ногой, и листал книгу. Серп лежал здесь же, пуская по комнате солнечных зайчиков. Петр не видел обложку книги, но не сомневался, что это Правда.

– Доброе утро, Петр! – сказал Иса. – Замечательный денек, а?

Петр лежал и думал, как бы не обмочиться. С годами мочевой пузырь стал подводить. Очень не хотелось включать в историю жизни очередной позорный лист.

– Знаешь, когда-то давно, когда я был еще совсем маленьким, в меня влюбилась соседская девочка. Она была такая некрасивая. Рыжая, с веснушками и большим носом. И толстая. Но я был очень вежливым мальчиком, потому что слушал все, что говорит мама. Так вот, девчушка из дома по соседству донимала меня. Приносила всякие подарки, сладости. А я брал, хоть мне было стыдно и противно, потому что не хотел ее обижать. Самое гадкое – приходилось выдавливать из себя улыбку. Так я с детства научился врать. А девочка принимала все за чистую монету. Она преследовала меня и не давала проходу. Тогда я начал прятаться от нее. Я просил маму не выдавать меня, заставлял говорить, что меня нет дома, что я заболел или меня унесли феи. Одна ложь рождала другую. А я сидел в своей комнате и боялся выйти. Тогда девочка начала подсовывать нам под дверь любовные письма. Они были написаны очаровательным детским языком и содержали всякие милые глупости. Про предназначение, брак, заключенный на небесах, и все в этом роде. Так вот, – Иса хлопнул книгой по оконной раме. – Такого признания в любви я еще не получал. Мне, конечно, лестно, но я опасаюсь за твое душевное спокойствие, Петр.

Иса отбросил книгу, легко соскочил с подоконника, подошел к кровати и сел рядом с Петром. Он положил руку на бедро старика, укрытое одеялом, и ласково погладил его.

– Мне понравилась твоя история. Правда-правда. Она искренняя. В ней я увидел другого Петра. Не напуганного мышонка, каким я привык его видеть, а настоящего героя. Личность, способную на подвиг. – Иса покачал головой. – Ты знаешь, написать такое – все равно что покончить с собой. Ты ведь бросил мне вызов. Но в первую очередь ты бросил вызов себе. Трусу, который сидел в тебе все эти годы.

Желание помочиться стало нестерпимым, и Петр держался из последних сил. Может быть, не стоит сдерживаться? Кто еще может похвастаться тем, что помочился на пророка?

– Пойми, Петр, – Иса склонился над стариком, глядя ему прямо в глаза, – я никакое не чудовище, не антихрист, не зверь. Я – это необходимость. Мне самому неприятна роль, которую я вынужден играть. Разве врач, отрезающий ногу из-за гангрены, – злодей? Разве волк, убивающий зайца, чтобы остановить бешеный приплод, – чудовище? Разве ветер, сдувающий паутину с пауком и мухой, – святотатец или беззаконник?

Петр чувствовал на лице теплое дыхание мучителя, отдающее выпивкой.

– Я знаю, чего ты от меня хочешь, Петр. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о нашей первой встрече. О том, что ты напрочь забыл. – Иса приблизил лицо вплотную. Холодные серые глаза блестели, как лезвие ножа. – Ведь правда, Петр? Ты же это хочешь знать? Можешь не говорить. Кивни, если я прав.

Петр медленно, осторожно, будто толкал головой гирю, кивнул.

– Петр, вот он, момент истины. То, чего мы так долго ждали. – Иса выдержал паузу. – Я – это ты, – и невесело рассмеялся. – Так было с самого начала. Ты создал меня. Слепил меня из грязи, из глины, как голема. А потом просто забыл. Стер меня из памяти. – Иса перешел на шепот. – Но я вернулся за тобой, Петр, и уже не уйду. Я не хотел того, что ты дал мне. Но подарок уже не вернуть. Нет, я ни о чем не жалею. Я благодарен тебе. – Иса вскочил с кровати. – Одевайся. Быстро. Я должен тебе кое-что показать.

От удивления Петр перестал думать о том, как бы отлить. Что все это значит? Что за чушь он несет?

Петр подчинился, кряхтя, встал с дивана, подобрал одежду, валявшуюся на полу. Он отметил, что все книги, скрывающие Правду, в беспорядке лежат здесь же, на подоконнике и у кровати.

Было еще рано, и поселок выглядел пустым и заброшенным. Думал ли Петр, что видит его в последний раз? Иса быстро шел впереди, то и дело останавливаясь, потому что старик едва поспевал за ним. Иса вел его к реке, в лес, в направлении Полосы, но забирал к западу, отклоняясь от привычного Петру маршрута. Шли достаточно долго – сквозь прохладу утреннего леса, по влажной от росы траве.

С каждым шагом тревога Петра усиливалась. Он был здесь. Давным-давно. В детстве. И не один. Дыхание участилось, горло дернулось от подступающей рвоты, голова закружилась.

Они вышли к покатому берегу реки, откуда открывался вид на старый железный мост, давно пришедший в негодность, прохудившийся, покрытый ржавчиной.

Ветер на голом теле, влага на лице, падение, кровь во рту, чье-то присутствие…

И Петр вдруг вспомнил.

Часть 3. Царство Зверя

Глава 11

Андрей вернулся, и на нем лица не было. Марк обрадовался, что дедушка цел и невредим, но новости, которые он с собой принес, пугали. Марк сгорал от нетерпения и не решался спросить. От волнения у него крутило живот. Ася тоже сидела молча. Только безумный старик в углу что-то бормотал.

Волнение и отвратительная вонь толкали комок, застрявший в горле, наружу. Марк, как мог, боролся с тошнотой. Помогало только одно: ему ужасно не хотелось выставить себя дураком перед Асей.

Когда тошнота стала нестерпимой, Марк в отчаянии осмотрел камеру в поисках темного уголка, который со стороны Аси хуже всего просматривается. Ему показалось, что у стены его будет не видно, отошел туда и, скорчившись, тихо распрощался с содержимым желудка. Рвота принесла облегчение, только растревоженный нос дал о себе знать.

Чертыхнувшись, Марк устало прислонился к стене, но спиной почувствовал червей и брезгливо отшатнулся. Мальчик украдкой покосился: Ася заметила что-нибудь?

– Лавей – плохой человек. – Голос деда заставил Марка забыть о своих бедах. – Строит из себя невесть что, а на самом деле – как червивое яблоко. Он обещает, что не тронет нас, если я буду рассказывать ему истории.

– Что-что? – переспросила Ася. – Какие истории?

– Какие-нибудь. – По изменению светотени Марк понял, что дедушка пожал плечами.

– И сколько ты должен будешь ему их рассказывать? – Ася вздохнула и покачала головой. – Не знаю, зачем я это спросила. Скажи лучше, что это за Лавей такой? Еще один сумасшедший?

– Вроде нет, – ответил Андрей. – Он говорит, что пишет поэму. Какой-то большой труд, историю нового времени. И ему нужны подробности. Много новых историй.

– Похоже на «Тысячу и одну ночь», – пробормотала Ася.

– А? – не понял Андрей.

– История со счастливым концом. Неважно. Ты должен растянуть рассказ на много-много дней. Всегда останавливайся на самом интересном месте. Так ты выиграешь для нас время, и мы что-нибудь придумаем.

– Хорошая мысль! – сказал Андрей.

Дверь с лязгом открылась, и на пороге появился Лавей собственной персоной. За спиной маячил угрюмый солдат с автоматом наперевес. Лавей прошел к камере Марка, повозился с замком и открыл дверь. Сердце Марка пустилось галопом.

– Та-а-ак! Где здесь больной? – сказал Лавей, отворив решетку. Он глядел на Марка сквозь железный предмет угрожающего вида, похожий на рогатку. – Ух ты, как над тобой поработали-то, а? Нос прямо на щеке лежит. Никогда такого не видел.

Марк огляделся в поисках оружия. Его взгляд остановился на ведре с нечистотами.

– Тише, тише, дружок! – Лавей примирительно поднял руки вверх. – Я пришел помочь. Хочу тебе нос вправить. У меня есть все необходимые навыки. Я врач. Ну, почти. По крайней мере, я читал медицинский справочник. Эй, дедуля, – Лавей обратился к Андрею, – скажи мальчишке, чтобы не делал глупостей. Я хочу помочь.

Марк одним движением вскочил на ноги, схватил ведро и с размаху ударил им незадачливого лекаря, целя в голову. Оба испачкались, отходы залепили глаза и рты. Марк саданул тюремщика ногой по промежности, тот охнул и сложился пополам. Мальчик ткнул его кулаком в лицо, кривясь от омерзения и ненависти. Лавей отшатнулся в сторону, и Марк юркнул в коридор. Охранник бросился наперерез.

– Хватай его!.. – сдавленно прошипел Лавей.

Солдат выругался, перехватил оружие и пошел на Марка. Мальчик оценил ситуацию и побежал по проходу к стене, где был закреплен факел. Он потянул его на себя, но факел не поддался, железная скоба крепко держала его. Солдат прыгнул на Марка, но мальчик успел: факел вдруг выскользнул из скобы, и Марк вместе с ним растянулся на полу. Марк обжегся и выронил факел. Тот чиркнул по полу, огонь погас, и все погрузилось в темноту. Солдат ударился о стену, выпустил оружие из рук. Мальчик наугад подставил противнику подножку. Тяжелое тело навалилось на него сверху, и Марк распластался под ним, морщась от боли и смеси запахов – пота и дерьма.

Солдат сомкнул огромные ладони на горле мальчика. Марк отчаянно сопротивлялся и вился ужом. Солдат душил Марка, тот отчаянно шипел. Кричали все: солдат, Андрей, Ася, Лавей и растревоженный безумец в клетке напротив Андрея. Марк не разбирал слов. Перед глазами плясали звезды. Солдат примерился и два раза крепко ударил Марка головой. Третий удар пришелся на переломанный нос. Голова мальчика дернулась назад, как у тряпичной куклы. Пришла боль такой яркости и чистоты, что на короткий миг Марк успел восхититься ею. А потом потерял сознание, надеясь, что умирает.

Он снова всех подвел.

* * *

Боль разбудила Марка. Мальчик открыл глаза и увидел Лавея, склонившегося над ним. Тюремщик вставил ему в ноздри два металлических стержня и повернул. Марк взвыл.

– Тише! Тише! Еще немного! Потерпи чуть-чуть! – сказал Лавей мягко.

Он отстранился от мальчика и повертел головой, рассматривая результат работы.

– Ну, красавчиком ты уже не вырастешь. Не стоит огорчаться, у всего есть свои плюсы. Теперь у тебя снаружи то, чего многим так не хватает внутри, – мужественность. Не каждый решится с тобой связываться.

Из-за спины Лавея показались встревоженные лица дедушки и Аси. Марк слабо улыбнулся им.

– Я перевел вас в помещение получше, – сказал Лавей, кивком указывая на обстановку. – Диваны, кресла, никаких решеток. Собственная ванная! – Лавей поклонился. – Не буду мешать счастливым объятиям. Андрей, пришлю за тобой чуть позже.

Поклонился и, прихрамывая, вышел. Хлопнула дверь.

Марк привстал на локтях, осмотрелся. Просторное помещение, немного пыльное, но с виду довольно комфортное. Два мягких дивана у стен и три потертых кресла. Посреди – большой белый стол с вычурными ножками в виде когтистых львиных лап. Две двери – в одну, закрытую, ушел тюремщик; другая вела в ванную.

Дедушка аккуратно обнял внука, и через его плечо Марк улыбнулся Асе. Девушка выглядела спокойной.

Оказалось, новые условия проживания им обеспечил Андрей – ему удалось рассказом отвлечь Лавея от драки. Когда охранник отправил Марка в нокаут, Лавей рассвирепел и захотел наказать мальчика. Но Андрей взмолился и пообещал рассказать все истории, которые знает. Отдышавшись, Лавей приказал начинать прямо сейчас. Андрей не растерялся и начал излагать наспех сочиненную историю о борьбе с медведем в ночном лесу. Волхв сам не понял, как это пришло ему в голову, просто говорил – и все. Солдат намеревался заткнуть его прикладом, но Лавей шикнул на него. Андрей, почувствовав успех предприятия, вдохновенно живописал дикие подробности схватки: как он, вооруженный только ножом, сражался в полной темноте с диким зверем, как лишился глаза, как медведь в пылу битвы огрел его детородным органом по лбу. Лавей расхохотался и заявил, что за такую историю он готов простить все. В качестве жеста доброй воли он перевел пленников в новое помещение и вызвался вправить нос мальчика.

Друзья оказались в новых условиях, но по-прежнему не понимали, чего от них хотят и как им отсюда выбраться.

* * *

Лавей оказался на редкость радушным хозяином. Пленников кормили три раза в день, еда была разнообразной и вполне удобоваримой. В ванной была горячая вода. Андрей и Марк никогда не пользовались ванной комнатой и быстро оценили ее прелести. Теперь друзья соревновались за проводимое там время. Дольше всех ванную занимала Ася. Время, свободное от еды и купаний, проводили за разговорами. Ася и Марк помогали Андрею готовиться к новым встречам с Лавеем. Волхв репетировал свои истории и пытался сделать их остросюжетнее. Каждый вечер Лавей присылал за Андреем, и тот делился с ним какой-нибудь приукрашенной байкой из своей жизни, заканчивая всегда на самом интересном месте. Лавей попался на удочку, и это, казалось, доставляло ему удовольствие. Выслушав Андрея, он принимался укладывать историю в стихи, советовался со стариком, подыскивая удачные слова и рифмы. Все шло хорошо, только совершенно не ясно было, к чему это приведет.

Со временем чулан с историями Андрея начал скудеть. И тогда Ася предложила расширить масштаб обсуждаемого: двинуться в прошлое и рассказать о том, что все они знают о Перемене и предшествовавших ей событиях. Андрей засомневался: говорить об этом при Марке означало нарушить порядок, заведенный много поколений назад. С тех пор как волхвы начали руководить небольшой группкой выживших, они скрывали от своих последователей истинное положение дел, возвращаясь к корням и постепенно подменяя историю мифом. Андрей утешил себя так: поскольку они с внуком попали в необычные обстоятельства, которые могут не пережить, вряд ли следует строго следовать правилу.

Ася с Андреем попытались восстановить прошлые события. Ася знала о мире больше, чем Андрей, и ее рассказ поразил деда и внука до глубины души.

Давным-давно, в далеком и безвозвратно ушедшем прошлом, люди большой и дружной семьей жили на цветущей зеленой планете. Все были красивыми и умными, мир походил на сказочный сон. Люди извлекли урок из разрушительных войн, несколько раз сжигавших планету. Они умели делать удивительные вещи: летали по небу на больших крылатых машинах, спускались в пузатых жестяных рыбинах на морское дно, говорили так, чтобы слышал весь мир. Увлеченные наукой, люди излечили болезни и удлинили жизнь. Научная мысль, ничем не сдерживаемая, развивалась головокружительными скачками. Предки вплотную приблизились к тайне бытия: в вечной погоне за увеличением скорости и облегчением труда они попытались накинуть хомут на саму действительность – на пространство и время. И у них получилось. Только реальность, как дикий конь, вздыбилась и помчалась галопом. Что-то произошло, и привычная, понятная ткань пространства-времена пошла складками, натянулась и порвалась. Землю избороздили области аномалий, в которых пространство и время больше не подчинялись привычным законам. Эти области покрыли воду и сушу как невидимые границы неведомых государств, будто Земля оказалась новой Вавилонской башней и разгневанный Бог разделил ее на несоединимые части. Это разъединение назвали Переменой.

Странное это было время, похожее на овеществленные грезы Творца. Из-за беспорядочно перемешавшихся элементов снег выпадал в пустыне; океан изливался вверх и, заполнив небеса, застывал, замерзший, подобный силуэту гигантских песочных часов; дохлые жабы сыпались сверху, вырванные из своих болот причудливой игрой тяготения. Люди, оказавшиеся на Полосе, или на Полосах, на этих невидимых швах реальности, претерпевали изменения – причудливые, чудовищные, смертельные. Их легкие взрывались, кости удлинялись и истончались, череп вдавливался внутрь. Кто-то в одночасье старел, кто-то превращался в младенца, кто-то покрывался шерстью и раздирал отросшими когтями живот, умирая от потери крови или от удушья, запутавшись в собственных кишках. Люди, чудом уцелевшие, метались по лоскуткам сломавшегося мира, как насекомые, прилипшие к флагу, бьющемуся на ветру. Казалось, наступили последние дни человечества, предсказанные всеми пророческими книгами. Но буря стихла, ветер унялся и наступило затишье. Осколки мира сложились в какую-то новую систему, подчиняющуюся новым, непонятным правилам.

Люди пережили катастрофу, как тараканы переживают ядерный взрыв. Разобщенные, обособленные, они пошли своей дорогой – сироты, заблудшие овцы без пастыря. История пошла на новый круг, и вслед за отчаянной грызней и сражением за место под солнцем пришли времена благоденствия и технического прогресса. Ученые вернулись к своей работе, и после бесчисленных ошибок, растянувшихся на долгие годы, им удалось сшить воедино разошедшуюся ткань реальности. Появились порталы, объединяющие участки, разделенные Полосой. Люди были близки к очередному триумфу: починке мира, который до этого собственноручно сломали.

Однако воспоминания о страшной эпохе Перемены были еще слишком яркими. Внутри новообразованных государств росло недовольство. Люди привыкли жить обособленно и боялись прогресса. Изобретение порталов взорвало мир. Кто-то мечтал о большом, необъятном мире, который можно исследовать, но таких были единицы. Гораздо больше было тех, кто выходил на площади и кричал, призывая не впускать в мир призрак новой катастрофы, которую неизбежно сулило будущее объединение. В городах вспыхнули бунты, пролилась кровь, и порталы рухнули. Так началась эпоха нового разобщения человечества.

Лавей отчасти знал эту историю, но был признателен Андрею за новые подробности, которые сообщила тому Ася. В тот день, когда волхв добрался до пересказа событий после разрушения порталов, случилось неожиданное: число пленников увеличилось.

* * *

Марк никогда не видел людей более диковинного вида. Первый из новоприбывших, обмотанный толстой железной цепью, больше походил на гору, чем на человека. Высокий, мускулистый, с проницательным волчьим взглядом. Голова пленника, закрепленная на жилистой бычьей шее, ощетинившаяся жестким ежиком волос, казалась маленькой и смешной. Умный взгляд и спокойное, едва ли не равнодушное выражение лица обнаруживали волевую натуру и высокий интеллект.

Второй пленник оказался настоящим чудовищем. При виде его Марк невольно вздрогнул. Монстр выглядел как удивительная противоположность первого узника. Если первый пленник излучал чудовищную силу и мощь, второй, казалось, может улететь, подхваченный ветром, или сломаться от грубого прикосновения. Худое, почти рахитичное тело с ручками и ножками, похожими на тонкие прутики. Из раздвоенной шеи, подобно сросшимся деревьям, росли две миловидные головки, очень похожие друг на друга.

Одежда на обоих пленниках походила на ту, что носила Ася: обтягивающие штаны и прилегающие к телу рубахи без пуговиц.

Узников втолкнули в дверь несколько солдат. Охранники пошли следом, подгоняя пленников прикладами. Последним появился Лавей, кивнул Марку и остальным, жестом указал на свободный диван, куда солдаты и усадили новичков.

Марк уступил Лавею свое кресло. Тюремщик уселся напротив гостей, забросив одну ногу на другую.

– Меня зовут Лавей, – сказал он. – Мой повелитель не очень откровенничает со мной, и я сам здесь такой же узник в ожидании не пойми чего. Но я пытаюсь провести время с пользой! Добро пожаловать в мой кружок любителей истории! Видите ли, я очень озабочен просвещением и пекусь о том, чтобы потомки сохранили память о минувших днях. Ну и, разумеется, о моей скромной персоне. Ввиду своей деятельности я коллекционирую разные диковинки, до которых могу дотянуться. Руки у меня, как видите, очень длинные. – Лавей кивком указал на Андрея и компанию. – Посмотрите на моих гостей: два дикаря из-за Полосы и одна девушка с механической рукой. Кстати, ее историю, Андрей, я жду с особым интересом. – Лавей повернулся к новичкам. – В прошлый раз я хотел немного попугать своих гостей и предложил им в качестве местопребывания самое мрачное мое подземелье. Результат, увы, едва не стоил мне мошонки. Завидев размеры и экстравагантный вид моих новых гостей, я не решился повторять эксперимент и попросил доставить их прямиком сюда. В компании моих благодарных друзей, надеюсь, вновь прибывшие поймут: мной движут только самые добрые побуждения. Так что, я уверен, никто не станет делать глупости.

– Тогда сними цепь с нашего друга, – сказала одна из голов чудовища. Голос тихий и какой-то бесполый. Такой может одинаково принадлежать как мужчине, так и женщине.

– Мне кажется, это было бы неблагоразумно, – сказал Лавей, критически рассматривая рельефное тело первого пленника.

– Хочешь, фокус покажу? – сказал тот.

Лавей нахмурил брови. Пленник, гремя цепью, вдруг встал и навис над ним во весь свой огромный рост. Солдаты, застывшие у стены, вскинули оружие. Лавей, заинтригованный, жестом остановил их.

Губы гиганта расплылись в зловещей улыбке. Не спуская своего волчьего взгляда с Лавея, он повел плечами, расслабляя могучие мышцы. Цепь со звоном упала на пол. Все притихли, уставились на освободившегося пленника.

– Ложитесь, – сказал он одними губами.

Марк среагировал мгновенно: прыгнул на Асю, закрывая ее своим телом. Рядом, как подкошенный, упал Андрей. Двуглавое чудовище с нелепым кряканьем перекатилось через спинку дивана и спряталось за ним. Лавей открыл рот, чтобы закричать, но огромный кулак врезался ему в лицо, смяв его и едва не вывернув наизнанку. Гигант ногой ударил Лавея в грудь, и тот опрокинулся вместе с креслом. Застрекотали автоматы, в воздухе завизжали пули. Боец двигался стремительно и плавно, будто в изысканном танце. Увернувшись от жужжащей смерти, гигант подпрыгнул высоко вверх и опустился обеими ногами на лицо Лавея. Череп с противным звуком раскололся, и мозги, пытавшиеся родить новую «Илиаду», выплеснулись наружу. Потомки осиротели, оставшись без истории.

– Шесть, – громко сказал убийца.

Он схватил кресло и запустил им в солдат. Двое повалились, третий оступился и изрешетил четвертого. Убитый взвизгнул и пустил бессмысленную ответную очередь, покидая мир отмщенным.

– Пять, четыре, – сказал гигант и расхохотался.

Убийца поднырнул под дуло последнего охранника, обмочившегося со страху. Тот стоял и пытался закричать, но не мог, спутав действительность с кошмарным сном. Громила смел его сокрушительным ударом в солнечное сплетение. Солдата отбросило к стене, изо рта пошла пена и, хрипя, он сполз на пол. Боец надвинулся на него.

– Три, – сказал он. Солдат с треском ударился макушкой о стену и стих, вывернув шею под неестественным углом.

– Урс, берегись! – крикнул из-за дивана двуглавый.

Убийца обернулся, но недостаточно быстро. Один из солдат выбрался из-под кресла, схватил автомат и нажал на курок. Ася вдруг оттолкнула прижавшегося к ней Марка и прыгнула наперерез выстрелу, прикрываясь металлической рукой. Пули срикошетили, но двум удалось ужалить Асю в грудь и в плечо. Девушка со стоном повалилась на землю, перекатившись на спину. Марк зашелся в крике, чувствуя, как пространство и время пульсируют вокруг. Он осмотрелся по сторонам, и действительность, невероятно яркая и резкая, хлестанула по глазам.

Время будто остановилось – совсем как тогда, в поселке. Урс вытянулся у стены неподвижным истуканом; Ася застыла, скорчившись на полу; Андрей, не моргая, смотрел на происходящее единственным глазом. Пули медленно жужжали в воздухе и едва позли, как диковинные улитки, научившиеся летать. Марк двинулся вперед, медленно-медленно, отдаваясь наитию. Он подошел к пулям, продолжавшим свой неумолимый бег, – маленькие комочки смерти под толщей воды. Они сияли на краях, и Марк мог рассмотреть все их неровности и покрывавшие их мелкие царапины. Мальчик аккуратно коснулся пули двумя пальцами и, почти не прилагая усилий, изменил ее направление. Затем повторил это с другими пулями.

В голове Марка грянул взрыв, череп заполнился дикой болью, и время вновь помчалось галопом. Мальчик пошатнулся, почувствовал сильную слабость, но устоял и досмотрел сцену до конца. Перевернутые пули устремились к солдатам, оставшимся в живых. Оба мужчины дернули головами, украшенными новыми отверстиями: у одного – во лбу, у другого – в щеке, – а потом тяжелыми мешками свалились на пол.

– Что за черт?! – взвизгнул двуглавый, глядя из-за дивана двумя парами округлившихся глаз.

Урс хмурился, переводя взгляд с девушки, спасшей ему жизнь, на солдат, убитых Марком.

– Два, один, – сквозь головную боль услышал Марк.

Это был не единственный звук, который он разобрал. Из-за двери донесся топот множества ног – новые солдаты Лавея спешили на шум драки.