Текст книги "Образ зверя"

* * *

Неожиданно пришла помощь. Урс краем глаза увидел движение: что-то с невероятной скоростью промчалось мимо. На секунду Урс увидел Марка, вцепившегося Исе в волосы, а потом оба исчезли. Дальше происходили чудеса: Марк и Иса появлялись и возникали снова – тут и там, как будто кто-то перещелкивал кадры в древнем киноаппарате. Вот Марк бьет Ису в солнечное сплетение, вот Иса заводит руку Марка за спину. Марк уворачивается от серпа, Иса бьет мальчика коленом в лоб.

Урс едва успевал следить за их перемещениями, но сразу понял: у Марка нет шансов. Мозг бойца лихорадочно заработал: поначалу он не видел в исчезновениях и появлениях противников никакой системы, но потом разум, приученный к счету, подсказал верное решение. Подчиняясь сложной и изящной математической конструкции, Урс сделал несколько аккуратных шагов, прицелился и с чудовищной силой выставил вперед увесистый кулак. Кулак врезался в лицо Исы, и тот недоуменно отшатнулся, выпустив Марка. Из разбитого носа потекла кровь. Иса приложил ладонь к лицу и повел перед собой рукой, ошеломленно разглядывая окровавленную ладонь. Ася, не раздумывая, подбежала к Исе и впечатала ему в челюсть апперкот, вложив в удар всю мощь, скрывавшуюся в механической руке. Урс никогда такого не видел: как в глупых, нереалистичных боевиках, Иса подлетел на несколько метров вверх и повалился в свое нелепое красное кресло. Кресло опрокинулось, Иса выпал из него и, тяжело перевернувшись, замер рядом.

Все потрясенно молчали. Урс проковылял мимо напуганных женщин и склонился над поверженным врагом. Челюсть вывихнута, глаза закатились, не лицо – одна сплошная рана. Марк, тяжело дыша, приблизился к ним и опустился на колени. Потрогал шею поверженного, посмотрел на Урса. Оба заметили неестественный блеск: Марк отвел полоску кожи со щеки: обнажилось железо и пучок микросхем. Глаза мальчика полезли из орбит, изо рта вдруг брызнула пена и он, содрогаясь всем телом, упал рядом с Исой.

Урс рванулся к Марку, но кто-то настойчиво похлопал его по плечу. На ходу Урс обернулся и замер: за ним, обнажив зубы в жуткой улыбке, стоял Иса. Без размаха, едва заметным жестом он ввел бойцу острие серпа в глаз, рассек глазное яблоко и проник в мозг.

* * *

Маленький мальчик бежит по высокой мокрой траве. С неба падает редкий дождь. Мальчик плачет и утирает рукой слезы. Соседские мальчишки побили его, изорвали на нем одежду. Мальчик боится, что мама задаст ему трепку. Ему обидно: он не сопротивлялся, забыл о гордости, снес все тычки, насмешки и унижения. Терпел, пока мучители наиграются с ним, как кот с мышью. Несколько раз они позволяли ему вырваться и убежать, но со смехом и улюлюканьем догоняли, и все начиналось сначала.

Хулиганы отстали, потому что он им наскучил. И теперь мальчик бежит, освободившийся, посрамленный, прочь, дальше в густой лес, к запретной Полосе. Деревья отступают, и впереди он видит остов старого железного моста. Капли бьют по голому телу, отвлекают от обиды, смывают горечь. Отец будет насмехаться над ним, мать разразится бранью, скажет, что и так живут бедно, а он изорвал всю одежду.

Он оступается и падает на холодную мокрую землю. Он хочет слиться с ней, раствориться, исчезнуть. Он никому не нужен.

Он лежит так, перепачканный, грязный, одинокий и никому не нужный, как дождевой червь. И вдруг ощущение чужого присутствия накрывает его с головой. Ему страшно, он не решается поднять голову: мучители нашли его и сейчас все начнется сначала.

Топот ног, тяжелое дыхание, совсем рядом, все ближе – и, мимо, дальше, дальше. Мальчик поднимает голову и не сразу понимает, что видит перед собой.

Два человека бегут куда-то. Они постоянно оборачиваются, будто их преследуют, и мальчик различает их лица. Первый – не человек, а чудовище из кошмарных снов. Худой, высокий, тонкий, с двумя одинаковыми головами – с трудом тащит на себе красивую женщину с большим округлым животом. У женщины что-то с рукой – она по самое плечо как будто закована в броню, как на картинках с рыцарями из сказок. Беглецы кажутся напуганными и потерянными. Женщина торопится, но ей тяжело бежать, и страдание застыло у нее на лице. Грязь, прибитая дождем, стекает беглецам серой краской.

Мальчик переводит взгляд и видит преследователя – древнего старика. Для своего возраста развалина движется с удивительной прытью. Старик припадает на одну ногу, но мчится во весь опор. В руке он держит острый круглый нож.

Мальчик вдруг понимает, что сам только что был на месте беглецов. Ярость вспыхивает в нем: он больше никому не позволит издеваться над теми, кто слабее. Он бросается старику под ноги, и тот кубарем летит в траву. Нож вылетает из сморщенной руки и на половину уходит во влажную почву. Сам не свой, он хватает железку и бьет старика острым концом по спине снова и снова. Мальчик мстит хулиганам, родителям, трусу, который прячется в нем. Он рыдает в голос, он бьет не глядя, чужая кровь брызжет, заливает ему глаза, рот.

Крик приводит его в чувство. Мальчик ошеломленно глядит в сторону: красивая женщина упала и зовет на помощь. Двуглавое чудовище склонилось над ней. Мальчик с отвращением отбросил окровавленный нож и побежал к ним. Обе головы чудища обратились к нему, на обеих – растерянное выражение.

– Кажется, она рожает, – сказала одна из голов.

Мальчик не понял, о чем идет речь. Красивая женщина извивалась и трогала свой большой живот, как будто ей было очень больно. Вдруг она потянула вниз штаны, непристойно оголяя ноги. Мальчик в ужасе отшатнулся, прикрывая глаза рукой, чтобы не видеть.

Спиной он на что-то наткнулся. Мальчик испуганно обернулся и увидел перед собой невысокого молодого мужчину. Отросшие волосы промокли и прилипли к щекам.

– Петр, ты спас ее. Ты спас мою мать. Ты просто святой!

* * *

Марк замотал головой, приходя в себя. Он почувствовал боль в затылке – ударился, когда упал. Во рту было погано. Мальчик провел тыльной стороной ладони по губам, стирая пену. Кошмар был реалистичен, но реальность хуже. Он приподнялся на локтях, чтобы сориентироваться.

Прямо перед ним жутким монументом застыла фигуры Исы и Урса. Иса безучастно глядит на Медведя снизу вверх. В его руке серп: смертельный полумесяц исчезает в рассеченном правом глазу бойца. Руки Урса разведены в жесте недоумения. Вокруг – амфитеатр из неподвижных тел, немая сцена. Ася и Таши беззвучно кричат что-то. Женщины Исы тянут руки к своему мессии в этот бесконечный, бездвижный миг.

«Правый глаз – прямо как у дедушки». Болезненный укол пронзает сердце мальчика – односельчане, дед Андрей, Урс, его мишка – утрата за утратой в глупом, бессмысленном, случайном противостоянии.

Иса вынул серп из мертвого тела. Лезвие вышло с отвратительным влажным звуком. Убийца приложил указательный палец к губам и внимательно посмотрел на Марка. Что было в этом взгляде? Тоска, интерес и… узнавание?

Иса подошел к мальчику и встал перед ним. Марк подобрался, нервы натянулись как струны. Он надеялся не упустить мгновение; он молился всем богам, чтобы его чудесная сила проявилась вновь и помогла ему отомстить этому человеку, по вине которого его жизнь превратилась в ад. Марк не сомневался: за всем, что произошло, стоит Иса.

Мальчик почувствовал, как вокруг задрожал воздух. В груди заплясал восторг: он сможет! Марк взвился в воздух, танцующим шагом скользнул Исе за спину, наслаждаясь своей силой. Мальчик засмеялся, переполненный злой радостью, – он смял время, он подчинил его себе, приручил, как дикого коня. Он один за другим разжал пальцы Исы с широкими ногтями с полосками грязи под ними, взял серп, подбросил его, ускорив, а затем замедлив время, и серп блестящим бумерангом вспорол пространство-время и вернулся ему в руку. Марк неторопливо прицелился, повернул серп в руке и ударил Ису под подбородок.

Иса исчез.

– Я быстрее, – раздался голос за спиной мальчика. – Ты тоже научишься. Это трудно, требуется практика.

Мальчик резко обернулся.

Иса сидел на ступеньках у опрокинутого кресла и чистил ногти кончиком серпа. За его спиной лежало тело – двойник Исы, побитый Урсом и Асей.

– То, что я скажу, шокирует тебя. Я понимаю, сама мысль покажется тебе абсурдной. Хотя, знаешь, слова ведь ничего не значат. Лучше я тебе кое-что покажу. Пойдем.

Иса встал и помахал рукой. Марк растерянно посмотрел по сторонам – все застыло, будто в кошмарном сне. Может быть, он все еще без сознания?

Марк неуверенно двинулся за Исой в соседний зал. Там все было перевито проводами самых разных размеров – толстые и тонкие, короткие и длинные, как если бы здесь жило семейство гигантских пауков. У одной из грубых серых стен чернел большой куб. Иса заправил серп за пояс, поднырнул под провода, пробрался к кубу и что-то перещелкнул на нем. Куб загудел, провода затрещали.

– Там справа от тебя, на маленькой полочке, лежит зеркало. Возьми его. Погляди внимательно. Что ты видишь?

Марк послушался и поднял зеркало. В тусклом свете он различил свое напуганное лицо с большими черными кругами под глазами – последние события прибавили ему несколько лет.

А потом произошло немыслимое: лицо в зеркале начало меняться. Отчетливее проступили скулы, проявились морщины, из юношеского, почти детского, оно сделалось взрослым, осунулось. Перед Марком промелькнули двадцать лет его непрожитой жизни. Он вдруг почувствовал, что сам вытянулся и отяжелел. Мальчик с криком отбросил зеркало, потому что в нем он увидел Ису.

Зеркало тихо звякнуло и растрескалось.

Глава 17

– Погоди, сейчас все исправим! Только не уходи никуда, стой на месте.

Иса повозился с черным ящиком и снова щелкнул каким-то переключателем. Прибор взвыл, загудел, затрещал.

Марк прислонился к холодной стене. В душе его ревела буря. Он верил и не верил словам Исы, своим глазам, своей памяти. Тысячи вопросов метались в голове. Что все это значит?

Иса выбрался из переплетения проводов, подошел к Марку и положил ему руки на плечи. Холодные, внимательные глаза Исы скользили по телу мальчика. Иса хмурился, как будто пытался что-то вспомнить.

– У тебя еще будет много времени, чтобы все обдумать, – сказал он. – Больше, чем нужно. И ты придешь к тем же выводам, что и он.

Иса отошел, вынул серп и начал яростно рубить провода. Черные нити искрились, бились, как змеи, но скоро все безжизненно сникли, опали.

– Прошлое и будущее – кукольный спектакль, – сказал Иса. – Мы просто разыгрываем свои роли. Ничего нельзя исправить. Линия событий непрерывна, потому что он так решил. Он составил доминошки в ряд, щелкнул по ним, и вот они падают уже миллионы лет – одна за другой – и скоро упадет последняя.

– Кто? – прошептал Марк. – О ком ты?

Иса повернулся к Марку и криво усмехнулся.

– О Боге. О ком же еще? Я, Иса, ты, все мы – марионетки в его руках. Он вел человечество к такому исходу, сквозь всю эту бездну лет. Зачем? Почему? Неисповедимы его пути. Все эти чудеса, волшебные силы, прыжки во времени, вперед-назад, вперед-назад – это просто часть его замысла, понимаешь? Ничего нельзя исправить. Ты встречаешь сам себя из будущего, говоришь с собой, и вот ты был один, а вас уже двое, трое, четверо, но это единственный исход, единственно возможный поворот событий. Нет параллельных линий, всего одна прямая – скучный хронологический вектор, как будто Бог – это учитель, который чертит мелом на старой доске.

Марк мало что понял из слов Исы, но общую суть уловил: Иса верил в предназначение, в неизбежность этого мига.

– Пойдем, осталась пара-тройка штрихов.

Иса взял Марка за руку и потянул за собой в общий зал, где по-прежнему безжизненными манекенами стояли люди: товарищи Марка, женщины Исы и его последователи.

Иса и Марк протиснулись в центр зала, стараясь никого не задеть по дороге.

Иса остановился рядом с опрокинутым троном. Тут же лежало тело его двойника. По левую руку стоял Урс, остановившееся время мешало ему упасть. Медвежонок свернулся у его ног в луже крови.

– Вот тебе первое чудо! – сказал Иса и щелкнул пальцами.

Тишина взорвалась. Все заголосили разом. Крики, плач, возгласы удивления и ужаса полетели к высокому потолку. Людское море заколыхалось: поднимались и опускались руки, открывались и закрывались рты, ноги нервно переступали. Урс с грохотом повалился на пол.

– Второе чудо! – Иса шагнул к Урсу, склонился над ним, положил руку на грудь и плюнул в лицо. Мгновение ничего не происходило, а потом боец вдруг моргнул, тряхнул головой и заморгал часто-часто. Рассеченный глаз казался целым и невредимым.

– Третье чудо! – возвестил Иса и проделал то же с медвежонком.

– Что это, мать твою, происходит? – вскричал кто-то из Ташей.

Медвежонок заворчал, зашипел, вскочил на четыре лапы и заозирался в поисках Урса. Зверек заметил бойца, радостно взвыл и бросился на него. Жесткий шершавый язык заплясал по лицу бойца, и Урс засмеялся.

Иса обернулся к Марку. Он заметно побледнел и осунулся.

Таши, Ася, Марк – все бросились к Урсу и медвежонку. Их будто разлучили на много лет, а теперь они снова встретились.

– Да, иногда одной минуты достаточно, чтобы навеки спаять людей, – пробормотал Иса.

– Что случилось? – сказал Урс сквозь смех. – Где мы? Что происходит?

– Ты только что умер, но этот парень тебя воскресил, – сказал Таш.

– Правда, перед этим он вогнал серп тебе в глаз, – сказала Таша.

Радость друзей стихла, и все встревоженно посмотрели на Ису. Он кивнул Марку.

– Нам нечего бояться, – сказал Марк. – Он наш друг.

– Вот и славно, – сказал Иса. – Когда закончите обниматься, идите за мной. Пора заканчивать историю.

* * *

Ректор стоял в своем просторном светлом кабинете и смотрел в окно. За окном полыхал пожар. Горел его город, его творение – то, что он так долго и старательно строил. И ему некого было в этом винить – только себя.

Громыхнул взрыв, стекла завибрировали. Вздрогнуло и осело, будто его кто-то утянул под землю, самое высокое здание, свеча в именинном торте, который Ректор преподнес себе в качестве подарка на день своего бессмертия. Верхушку здания украшали сложные узоры из бетона и металла, над которыми строители трудились несколько лет. Практического смысла они не имели, исключительно декоративный. В узорах угадывалась спираль ДНК – символ жизни и дань уважения всепроникающему разуму человека. На последних этажах располагалась Служба контроля рождаемости. Избранные, самые преданные псы Ректора. Точнее, когда-то были ими.

Все, что имело смысл в жизни Ректора, рушилось, горело и обращалось в прах. Несколько минут назад накренилось и рассыпалось на части здание Министерства просвещения с круглым куполом обсерватории на самом верху. Ударившись о крышу соседнего – невысокого, всего двадцать этажей – жилого дома, купол раскололся надвое. Ректору показалось, что он разглядел маленькие фигурки людей, сыплющиеся вниз, навстречу смерти.

Теракт застал всех врасплох. Всех, но не Ректора. Он с самого начала знал, что так и будет. Потому что такова судьба любой империи – родиться, вознестись к небесам и сокрушительно рухнуть с высоты.

Проклятый Иса! Этот удивительный человек с их первой встречи не давал Ректору покоя. Кто он такой? Что ему нужно? Какие цели он преследует? За без малого двести лет знакомства Ректор узнал о нем не так уж и много. Он неожиданно появлялся, неожиданно исчезал, приносил тайные сведения из соседних областей – из Сердца, из Леса, с бесплодных земель и – самое важное – из далеких, волшебных стран, чьи сладкозвучные названия звучали для Ректора как сказочные мелодии: из Франции, Германии, Италии… В этих названиях звучала сама История. Иса, бессмертный странник, слуга всех господ и всеобщий шут. Откуда у него такие способности?

Однажды Ректору удалось подпоить Ису. Точнее, не так: однажды Иса напился до беспамятства, когда гостил у Ректора. Он пришел мрачнее тучи, почти не говорил, ничего не подарил Ректору – часто он приносил из своих странствий разные полезные вещи: новые приборы, семена редких растений, чертежи и схемы. Взамен Иса просил всего-ничего – увести с собой одного-двух человек, маргиналов, которые недовольны своим положением. Путешественник объяснял, что в отдаленном маленьком государстве богачам очень нужны органы людей, чтобы продлевать свои жизни. Услышав это в первый раз, Ректор только поморщился – не от моральной стороны вопроса, а от непрактичности. Он всегда считал, что техника, старый-добрый металл, гораздо надежнее, чем плоть и кровь.

Однажды на засаленном листке бумаги он принес замысловатую формулу, над которой Ректор и его лучшие ученые бились несколько лет. Когда один из ученых наконец разгадал ее содержание и взволнованным голосом донес до Ректора ее смысл, Ректор сначала не поверил своим ушам, а потом велел очистить один из этажей своего дворца, выселить из него всех и отдать в полное распоряжение этого ученого. Это было невероятной честью. Правда, через месяц ученого навестила Служба контроля рождаемости, и бедолага пропал без вести. Министерство связи (небоскреб с длинной антенной, украшенной ненужными завитками и бессмысленными, но красивыми усилителями; половина окон выбита, из черных провалов вырывается густой, черный дым) выпустило тогда сюжет о связи знаменитого ученого с проститутками, после чего его фотографию на доске почета Университета заклеили черным, а имя предали забвению. Смысл формулы оказался прост: время – это плоский круг. Это было… любопытно.

Когда Иса, напившись, упал на стол и захрапел, Ректор срезал у него прядь волос. Он давно мечтал изучить ДНК Исы; он хотел убедиться, что Иса – не фокусник, а его удивительные способности – не хитроумные трюки, но часть его природы. Более того, Ректор надеялся вырастить в пробирке своего Ису. С какой целью? Да мало ли для чего: собственная армия сверхлюдей еще никому не вредила. До сегодняшнего дня.

Ректор задумчиво потер подбородок. Он ничего не почувствовал – только услышал через звуковой преемник скрип железа о железо. Он помнил тот день: вьющаяся на мерцающих экранах спираль ДНК – необычная, наполненная смыслом, в сравнении с которой обычная человеческая казалась черновиком, наброском, прелюдией к этому совершенству. И удивительным образом похожая на его собственную. Что за этим стояло? Совпадение? Тайный смысл?

Ректор разглядел в этом возможность. Иса, как привиделось Ректору во вспышке озарения, – следующий этап эволюции человека. Ректор почти ничего не знал о прошлом Исы. Он не был даже уверен, что это его настоящее имя. Но как-то раз Иса обмолвился об ужасном потрясении, которое он пережил в детстве. Что если стресс – это ключ? Вдруг под действием сильного потрясения удивительные способности раскроются подобно цветам? Естественно, для этого подходят только уникальные люди – такие, как сам Ректор. Все остальные – генетический мусор, их даже не стоит брать в расчет. Вот только он не хотел подвергать себя стрессу. Он стар и заслужил покой. Благо, у него было решение.

Он многократно воспроизвел себя: отныне все новые жители его города становились в каком-то смысле его детьми. Служба контроля рождаемости и Министерство просвещения втайне клепали одного маленького Ректора за другим. Дети расходились по семьям, жили своей жизнью, сдавали кровь во время обязательных медицинских осмотров. Затем потенциально перспективных забирали для экспериментов. Их били электрическим током, помещали в области повышенного или пониженного давления, подвергали пыткам, труднопереносимым нагрузкам и знакомили с прочим инквизиторским арсеналом. И все это с одной только целью: проверить их потенциал. Вдруг, спасаясь от циркулярной пилы, они исчезнут, отбросят ее взглядом или со скоростью света впечатаются в противоположную стену пыточной? Не все переживали эти испытания, не все выходили из них целыми. Та вздорная девчушка, которая недавно нагрянула к нему, – он вроде бы вспомнил ее – была, кажется, весьма перспективной, только это не спасло ее от тяжелого пресса, опустившегося ей на руку. Но Ректор был милосердным: руку ей заменили. И она все еще чем-то недовольна. Надо же!

Забавы ради Ректор употребил несколько волосков Исы на проект прямого клонирования. Клоны вырастали болезненными, слабоумными и быстро умирали. Ректор с самого начала не верил в этот проект. Но маленьких уродцев было жаль, и он приказал пересадить их тупые мозги из чахлых тел в новые металлические тела, чтобы они могли хоть как-то выжить. Они превратились в ходячие пылесосы, запрограммированные на уборку и самую простую работу. Роботы мало чем отличались от Ректора, только Ректор мог управлять своим телом, а эти идиоты, ходячие коробочки для мозгов, – нет.

Когда Иса заглядывал к Ректору в гости, одно из таких недоразумений прислуживало им за столом, и Ректор внутри себя смеялся, глядя на их с Исой общего нелепого ребенка.

Это и стало главной ошибкой Ректора.

Дверь в кабинет Ректора с грохотом открылась. Ректор повернулся на шум. ГГ-1489, руководитель оперативной Службы контроля рождаемости, ввалился в кабинет. На него страшно было смотреть: половина лица разбита и разодрана, кожа лоскутами свисает с лица; одежда порвалась и почернела, будто ее владелец бежал сквозь огонь.

– Они повсюду! – крикнул следователь. – Эти чертовы роботы сошли с ума! Они идут сюда!

Ректор улыбнулся бы, если бы мог. Его золотая маска сохраняла бесстрастное выражение. Из динамиков раздался его спокойный голос:

– Таков удел правителя, друг мой. Короли живут по-королевски, но и по-королевски умирают. Их сжигают, обезглавливают, пробираются к ним через водопровод и вставляют в зад раскаленную кочергу. Их город горит, и они – вместе с ним. – Ректор указал рукой на пожар за окном.

– Вы еще можете спастись! Хватайте свой чертов ящик и уходите по Полосе! – надрывался следователь, выплевывая слюну напополам с кровью.

– Я уже староват, чтобы бегать. Я заигрался и недооценил противника. Этот хитрый черт знал все наперед. Я не люблю убивать. Считаю это пустой тратой мозгов. Даже того, с формулой, я пристроил сантехником. Да, видимо, клоны выросли не такими уж безмозглыми.

– Какие клоны? О чем вы? – крикнул следователь.

Он нервно обернулся и увидел в дверном проеме высокие блестящие фигуры. Они двинулись вперед – без спешки, неотвратимо, как сама смерть.

ГГ-1489 попытался встать у них на пути, но один из роботов отмахнулся от него, как от мухи. Взвыв, следователь полетел к окну. В осколках стекла закончились его жизнь и карьера.

– Господа, – обратился Ректор к незваным гостям. – Я умею проигрывать. Позвольте, я сам.

Он прошел к противоположному окну между железных убийц. Никто его не тронул. Перед смертью Ректор хотел посмотреть на небо.

Ректор отдал последнюю команду своему совершенному золотому телу. Металлические ноги чуть согнулись и оторвались от пола. Стекло стремительно приблизилось, растрескалось и рассыпалось. Далекая земля заспешила навстречу. Ректор испытал только облегчение.

Ударившись о роскошную входную группу, механическое тело разлетелось на винтики, пластины и осколки микросхем. Хрустальная колба с мозгом треснула, как тыква, и, возможно, последний в истории человек, считавший себя императором, перестал существовать. А через несколько мгновений на дворец обрушился небоскреб, похоронив его под собой. Вместе с императором пала и его карликовая империя.