Текст книги "Теория и практика использования медицинских знаний в гражданском судопроизводстве России"

В юридической литературе понятие относимости доказательств трактуется по-разному. Одни ученые считают, что относимость доказательств – это признак судебных доказательств[209]209
  Гуреев П. П. О понятии судебных доказательств // Советское государство и право. – 1966. – № 8 – С. 105.


[Закрыть]; другие – условие допустимости доказательств в процесс[210]210
  Резниченко И. М. Установление достоверности и силы доказательств по гражданским делам: Ученые записки Дальневосточного университета. – 1969. – С. 105.


[Закрыть]. Наиболее аргументированной следует признать позицию, согласно которой относимость доказательств определяется наличием связи между содержанием фактических данных и самими подлежащими установлению фактами, имеющими значение для правильного разрешения дела[211]211
  Треушников М. К. Судебные доказательства. – М., 1997. – С. 129.


[Закрыть].

Помимо требования к содержательной стороне медицинских данных (способность подтвердить или опровергнуть интересующие компетентные органы факты), необходимо, чтобы, во-первых, они были достоверными, а, во-вторых, их использование было допустимым. Эти вопросы нами будут исследованы более подробно.

Следует отметить, что в России для защиты информации медицинского характера, медицинских данных, действует институт медицинской (врачебной) тайны.

Медицинская тайна соблюдалась уже в глубокой древности. Ее история насчитывает более двух тысячелетий. По некоторым источникам, она зародилась в древней Индии, где существовала пословица: «Можно страшиться брата, матери, друга, но врача – никогда»[212]212
  Деонтология в медицине: В 2 т. Т. 1 / Под ред. Б. В. Петровского. АМН СССР. – М., 1988. – С. 113.


[Закрыть]. В дореволюционной России необходимость сохранения врачебной тайны подчеркивалась в «Факультетском обещании», которое давал врач при получении диплома. Однако понятие о врачебной тайне того периода было неопределенным и приводило к многочисленным дискуссиям среди врачей и юристов. Например, известный русский юрист А. Ф. Кони по этому поводу отмечал: «В факультетском обещании говорится о вверенной семейной тайне. А если к врачу является одинокий человек? Если тайна не будет вверена, но открыта врачом?»

Не было в России того периода и действенного механизма ответственности за несоблюдение медицинской тайны. Уголовное Уложение предусматривало наказание лишь за умышленное разглашение доверенных сведений, которые виновный в порядке служебного долга должен был сохранять[213]213
  Уголовное Уложение от 22.03.1903 г. Отд. изд. – СПб., 1903.


[Закрыть]. Эта общая норма относилась не только к медицинским работникам, но и к нотариусам, банковским служащим и другим лицам, связанным с хранением сведений, доверенных им при исполнении профессиональных обязанностей.

Советское законодательство обязывало врачей и других медицинских работников хранить профессиональную тайну. В ст. 16 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохранении зафиксировано: «Врачи и другие медицинские, а также фармацевтические работники не вправе разглашать ставшие им известными в силу исполнения профессиональных обязанностей сведения о болезни, интимной и семейной жизни больного».

Врачебная тайна включала в себя три вида сведений: о болезнях; об интимной жизни; о семейной жизни больного.

Сохранение врачебной тайны предусматривалось также «Присягой врача Советского Союза», в которой он обязывался «внимательно и заботливо относиться к больному, хранить врачебную тайну»[214]214
  Присяга врача Советского Союза.


[Закрыть].

Заслуживающей внимания является практика того периода, сохранившаяся в отдельных клиниках и по настоящее время, по распространению режима сохранения профессиональной тайны и в отношении самого пациента. Обратившийся за медицинской помощью узнавал только обрывочные сведения о состоянии своего здоровья из беседы с врачом, другим медицинским персоналом. История болезни, медицинская карта амбулаторного больного и другая документация на руки не выдавались. На них распространялся режим секретности. Обосновывалось данное положение тем, что сохранение в тайне сведений о реальном состоянии здоровья человека поддерживает стремление к жизни, труду, творчеству, нередко отодвигает наступление смертельного исхода.

Так, Н. Н. Петров подчеркивал, что это «не идеалистическая романтика, вредная для работы, а самая трезвая забота о человеке, обязательная для каждого гражданина и сугубо обязательная для каждого врача нашей великой страны»[215]215
  Деонтология в медицине: В 2 т. Т. 1 / Белоусов О. С, Бочков Н. П., Бунятян А. А.; Под ред. Б. В. Петровского. АМН СССР. – М., 1988. – С. 118.


[Закрыть]. О наличии тяжелого неизлечимого недуга сообщалось кому-либо из близких родственников. Необходимая информация предоставлялась также следственным и судебным органам по их требованию[216]216
  Часть 2 ст. 16 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохранении.


[Закрыть].

Г. А. Ефимов считает данный вопрос деонтологическим. У врачей нет однозначного мнения о том, раскрывать диагноз перед больным или нет. По его мнению, прав тот, кто вопрос ребром не ставит: «Конкретные обстоятельства, которые сложились в каждом случае, исключают необходимость рассматривать его как первостепенный вопрос. Опыт работы с больными злокачественными новообразованиями позволяет считать, что проблема «говорить» или «не говорить» о диагнозе относится не столько к больному человеку, сколько к тем, кто его окружает. Я наблюдал многих пациентов, которые волнуются не от того, что знают свой диагноз, а от того, что о нем станет известно другим – жене, мужу и коллегам по работе. Это главные адресаты, от которых больные хотели бы скрыть диагноз…»[217]217
  Ефимов Г. А. Беседа профессора-онколога с читателем. – Волгоград, 1998. – С. 9–10.


[Закрыть].

Отсутствие информации или дезинформация относительно истинного состояния здоровья ставят и врача и пациента в сложное положение. По существу, сводятся на нет деонтологические принципы, согласно которым превыше всего должны быть интересы больного. Врач априори не может знать интересы пациента. Информирование пациента врачом по его усмотрению приводит к тому, что согласие на лечение (в том числе оперативное) он довольно легко получает. Однако если гражданин дает согласие на лечение не истинного заболевания, а того, которое врач сочтет необходимым, подходящим, налицо несоответствие воли и волеизъявления, следовательно, нарушается закон. Пациенты лишаются фактической возможности реализовать имеющиеся у них права. Сознательный человек должен знать правду о своем здоровье, так как он является не объектом лечения, а его естественным участником[218]218
  Слинин С. В. В присутствии пациента // Медицинская газета. – 25 июля. – 1984.


[Закрыть].

Конституция РФ 1993 г. законодательно закрепила право на неприкосновенность частной жизни и недопустимость сбора, хранения и распространения информации о частной жизни лица без его согласия (ст. 23, 24 Конституции РФ). Однако эти конституционные нормы, как правило, не конкретизированы в специальных законах. Существует также ряд нерешенных теоретических проблем о месте норм, регулирующих личные неимущественные отношения, о соотношении дозволений, обязываний и запретов. Как отмечает М. Н. Малеина, «состояние законодательства отразилось и на цивилистической литературе. Подавляющее большинство исследований посвящено имущественным правам. Исследования личных неимущественных прав велись, как правило, не комплексно и в основном по проблемам отдельных видов этих прав…»[219]219
  Малеина М. Н. Личные неимущественные права: понятие, осуществление, защита. – М., 2000. – С. 7.


[Закрыть]. В отдельных случаях встречаются коллизии правовых норм, регулирующих данную деятельность[220]220
  Мохов А. А. Теоретические проблемы медицинского права России. – Волгоград, 2002. – С. 168–219; Пушило Н. В. Законодательство субъектов Российской Федерации о здравоохранении //Журнал Российского права. – 2002. – № 2.


[Закрыть].

Согласно ст. 61 Основ законодательства об охране здоровья граждан в РФ, под врачебной тайной понимают «информацию о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении».

Гражданину должна быть подтверждена гарантия конфиденциальности передаваемых им сведений. Не допускается разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, лицами, которым они стали известны при обучении, исполнении профессиональных, служебных и иных обязанностей. С согласия гражданина или его законного представителя допускается передача сведений, составляющих врачебную тайну, другим гражданам, в том числе должностным лицам, в интересах обследования и лечения пациента, для проведения научных исследований, публикации в научной литературе, использования этих сведений в учебном процессе и иных целях.

Предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается в четко определенных случаях. Лица, которым в установленном законом порядке переданы сведения, составляющие врачебную тайну, наравне с медицинскими и фармацевтическими работниками с учетом причиненного гражданину ущерба несут за разглашение врачебной тайны дисциплинарную, административную или уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации, республик в составе Российской Федерации.

Согласно ст. 9 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», под медицинской (врачебной) тайной понимают: сведения о наличии у гражданина психического расстройства; сведения о факте обращения за психиатрической помощью и лечении в учреждении, оказывающем такую помощь; иные сведения о состоянии психического здоровья.

Для реализации прав и законных интересов лица, страдающего психическим расстройством, по его просьбе либо по просьбе его законного представителя им могут быть предоставлены сведения о состоянии психического здоровья данного лица и об оказанной ему психиатрической помощи.

Закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» также содержит нормы, направленные на охрану медицинской тайны. Согласно п. 4 ст. 16 Закона, эксперт обязан: «не разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с производством судебной экспертизы, в том числе сведения, которые могут ограничить конституционные права граждан, а также сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную охраняемую законом тайну». Эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для производства судебной экспертизы и сообщать кому-либо о результатах судебной экспертизы, за исключением органа или лица, ее назначивших.

Необходимо отметить также ряд новых проблем, обусловленных бурным развитием компьютерных и телекоммуникационных технологий. Так, по мнению В. П. Иванского, в России появился ряд принципиально новых факторов, таящих в себе угрозу для права на невмешательство в частную жизнь: возможность хранить и обрабатывать информацию в персонифицированной форме; скрытый характер накопления, хранения, обработки и передачи информации; появление особо опасных информационных объектов со сверхвысокой концентрацией персонифицированной информации (базы данных, информационные системы)[221]221
  Иванский В. П. Правовая защита информации о частной жизни граждан. Опыт современного правового регулирования. – М., 1999. – С. 7.


[Закрыть]. Данная информация нередко становится объектом посягательств. Известны случаи, когда громкие медицинские диагнозы просачивались сквозь стены больницы, и последствия оказывались весьма печальными. Так, американская коалиция за права пациентов приводит ряд примеров, когда люди теряли работу и семью по вине доктора, отправившего диагноз по факсу их начальнику. В начале 1999 г. тысячи медицинских диагнозов оказались в Интернете из-за небрежности сотрудников Мичиганского университета. База данных лежала в общедоступном месте больше двух месяцев, когда на нее случайно наткнулся студент-медик. Он-то и забил тревогу. К счастью, дело обошлось без большого вреда для пациентов[222]222
  Upton J. Patient fear privacy was hurt from mistaken release of names, Social Security numbers. // The Detroit News. 1999. 12 febr. http://detnews.com/1999/metro/9902/12/02120114.htm.


[Закрыть].

Рассмотрим следующий пример.

В связи с очередным юбилеем одной из больниц г. Волгограда готовился сюжет об успехах данной клиники для местной печати и телевидения. Журналистами и операторами проводились беседы с медицинским персоналом, больными. Фиксировались на видеопленку отдельные медицинские манипуляции и оборудование.

Через некоторое время вышла газета, где рассказывалось о достижениях, проблемах и перспективах клиники, в том числе информация о здоровье подростка, страдавшего тяжелым недугом с неблагоприятным прогнозом для излечения. Практически одновременно с выходом данной заметки на телевидении был показан сюжет аналогичного содержания.

Данная информация стала доступна подростку и сверстникам. После несанкционированного разглашения сведений медицинского характера мальчик не выдержал возникшей со стороны сверстников травли и покончил жизнь самоубийством.

Персональные данные, к каковым относят и медицинские данные, в большинстве стран различают по критерию «чувствительности».

Различают следующие виды персональных данных по критерию «чувствительности»:

1) «обычные» персональные данные – их сбор, обработка, использование и передача возможны без специального разрешения;

2) «чувствительные» персональные данные – их сбор, обработка, использование и передача требуют особых мер защиты и безопасности, специально установленных законом;

3) «особо чувствительные» персональные данные – их сбор, обработка, использование и передача либо вообще запрещены законом, либо разрешены только в исключительных случаях с использованием специальных мер защиты и безопасности[223]223
  Иванский В. П. Правовая защита информации о частной жизни граждан. Опыт современного правового регулирования. С. 13–14.


[Закрыть].

Медицинские данные являются общепризнанными видами «чувствительных» и «особо чувствительных» персональных данных в зависимости от различных критериев, которые законодатель ставит во главу угла. Так, Конвенция 108 Совета Европы прямо указывает на необходимость выделения в группу «высокочувствительных» данных сведения о расовом и национальном происхождении, политических взглядах, данные о сексуальной жизни, здоровье, судимости и создании для них особого режима правовой защиты[224]224
  Совет Европы. Конвенция о защите личности в связи с автоматической обработкой персональных данных от 28.01.81 г. – СПб., 1995. – С. 12.


[Закрыть].

Готовы ли суды обеспечить соответствующий правовой режим работы с такого рода информацией, исключающей возможность ее утечки? Может ли быть вызван в суд лечащий врач стороны по гражданскому делу? В России многие из затронутых проблем еще предстоит разрешать.

Если обратиться к Основам законодательства РФ об охране здоровья граждан, то ответ будет категоричным и положительным. Однако анализ построения данной нормы свидетельствует о ее «предназначенности», в первую очередь, для целей уголовного процесса. К этому следует добавить, что Основы принимались в переходный период, и с этих пор в области теории и практики защиты прав человека, защиты личных неимущественных прав граждан произошли заметные сдвиги. Представляется, что информация, содержащаяся в медицинской документации, по общему правилу, может быть исследована в суде только по ходатайству или с согласия ее обладателя. В ситуациях, когда дело невозможно разрешить по существу без вовлечения данных конфиденциального характера (о здоровье, вредных привычках и т. п.), дело разрешается по существу в условиях дефицита доказательственной информации с соответствующими неблагоприятными последствиями для одной из сторон с учетом действия презумпций и фикций. Врач, на наш взгляд, должен входить в круг лиц, которые не могут быть допрошены в суде (режим иммунитета). Исключения из этого правила должны получить законодательную регламентацию (если таковые вообще необходимы), и их перечень не должен подлежать расширительному толкованию.

Свидетельский иммунитет может иметь разный характер. Исходя из этого принято выделять абсолютные и квалифицированные привилегии. Например, в США существуют следующие абсолютные привилегии: врач-пациент; юрист-клиент; священник-прихожанин; супружеские привилегии[225]225
  Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. – Екатеринбург, 1997. – С. 81–97.


[Закрыть].

В. Н. Лопатин формулирует следующие требования, предъявляемые к лицам и организациям, работающим с персональными данными: персональные данные должны быть получены и обработаны на основании действующего законодательства; персональные данные включаются в базы данных на основании свободного согласия субъекта, выраженного в письменной форме, за исключением случаев, установленных законом; они должны накапливаться для точно определенных целей и не быть избыточными по отношению к ним; они должны быть точными; они должны храниться не дольше, чем этого требует цель, для которой они накапливаются; они охраняются в режиме конфиденциальной информации, исключающем их разрушение, утрату, несанкционированный доступ, изменение, блокирование или передачу данных[226]226
  Лопатин В. Н. Защита права на неприкосновенность частной жизни // Журнал Российского права. – 1999. – № 1. – С. 95.


[Закрыть].

Представляется, что решение комплекса сложнейших, взаимосвязанных вопросов работы с конфиденциальной информацией в судах, возможно, потребует создания специальной главы в ГПК РФ. Новый ГПК РФ, к сожалению, оставляет многие из поставленных вопросов открытыми.

Практика работы судов с такого рода информацией в настоящее время оставляет желать лучшего. Более того, сами суды (их акты) в ряде случаев без достаточных на то оснований нарушают права и законные интересы граждан.

Рассмотрим следующий пример.

На одном из крупнейших предприятий Самарской области – АО «АВТОВАЗ» – от имени работников выступают несколько представителей, в частности, профсоюз работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения и «независимый» профсоюз.

Несколько работников обратились в профком «независимого» профсоюза с просьбой проверить обоснованность распределения жилья. Профком обратился к администрации предприятия с требованием о предоставлении информации по выделению жилья, причем не только открытой – содержащейся в списках очередников, но и персональных данных работников, хранящихся в их личных делах. Возможность ознакомиться с открытой информацией им была предоставлена, но в выдаче персональных данных без согласия работников было отказано.

Обратившись в суд с иском «О предоставлении информации по распределению жилья», председатель профкома заявил, что ему необходимы все сведения, послужившие основанием для постановки на учет и выделения жилплощади. Под требуемой информацией он понимал справки органов здравоохранения о состоянии здоровья работников и членов их семей и т. п.

Суд Автозаводского района г. Тольятти удовлетворил данный иск и указал в решении следующее: «Обязать администрацию предоставить профкому всю документацию, касающуюся постановки на учет нуждающихся в получении жилья и получивших жилье рабочих и служащих, и возможность с ней ознакомиться независимо от наличия или отсутствия согласия лиц, которых информация касается».

Председатель Самарского областного суда на жалобу ответчика привел следующий довод: «Несмотря на то, что требуемая информация является конфиденциальной, п. 1 ст. 11 Закона «Об информации, информатизации и защите информации» допускает ее использование на основании судебного решения». Однако ответчик не ссылался на норму Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, где прямо перечислены основания разглашения такого рода информации. Причем Основы трактуют соответствующие основания уже, чем Закон, на который ссылался ответчик и вышестоящие инстанции. Толкование ст. 61 Основ позволяет сделать вывод, что данная информация может быть представлена суду, который связан обязанностью неразглашения такого рода информации, что совсем не одно и то же с ее разглашением на основе судебного решения.

Информация о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья гражданина, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну.

Предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается: в целях обследования и лечения гражданина, не способного из-за своего состояния выразить свою волю; при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений; по запросу органов дознания и следствия, прокурора и суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством; в случае оказания помощи несовершеннолетнему в возрасте до 15 лет для информирования его родителей или законных представителей; при наличии оснований, позволяющих полагать, что вред здоровью гражданина причинен в результате противоправных действий.

Верховный Суд РФ, куда обратился ответчик, в своем ответе вообще не касался вопроса о персональных данных. Итак, последняя судебная инстанция пройдена, администрация предприятия обязана исполнить решение суда и выдать лидерам «независимого профсоюза» персональные данные, включая информацию о здоровье, более чем на 4000 человек, невзирая на их возражения[227]227
  Воронова Н. Что понимать под «неприкосновенностью частной жизни» // Российская юстиция. – 2000. – № 3. – С. 9–10.


[Закрыть].

Можно полностью согласиться с мнением А. А. Фатьянова: «Построение нормального цивилизованного общества невозможно без тщательного правового регулирования защиты личной тайны, ибо, защищая частную информацию, государство защищает саму личность. Попытки воздействия на частную жизнь граждан со стороны общественной организации, бывшей осью государственной системы нашей страны в недавнем прошлом, были одним из решающих факторов, определивших исторический неуспех всей предложенной общественно-экономической формации»[228]228
  Фатьянов А. А. Тайна как социальное и правовое явление. Ее виды // Государство и право. – 1998. – № 6. – С. 14.


[Закрыть]. Не случайно в новом Трудовом кодексе РФ имеется специальная глава «Защита персональных данных», включающая в себя 6 статей.

В связи с отмеченным предлагается дополнить п. 3 ст. 69 ГПК РФ указанием на невозможность допроса медицинских работников об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей.

Актуален в связи с вышесказанным и вопрос о юридической ответственности лиц, разгласивших медицинскую тайну.

В 1994 г. в УК РСФСР была дополнена статья 1281 «Разглашение сведений, составляющих врачебную тайну». Новый УК РФ пошел по иному пути, предусмотрев общую ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни, не выделяя ее отдельные аспекты[229]229
  Романовский Г. Б. Право на неприкосновенность частной жизни. – М., 2001.


[Закрыть].

Необходимо также отметить и тот факт, что «забота» о сохранении в тайне информации о частной жизни лица не должна пониматься как «закрытость» процесса, нарушение принципа гласности в российском правосудии. Здесь должны «срабатывать» общие правила и изъятия из них. Перечень случаев, закрепленный законодателем и допускающий слушание дел в закрытом судебном заседании, является исчерпывающим и не может толковаться расширительно. В противном случае появляется еще одна «лазейка» к созданию закрытого режима работы судов, что не способствует вынесению законных и обоснованных актов правосудия[230]230
  Трунов И. П., Трунова Л. К. О гласности в российском правосудии // Арбитражный и гражданский процесс. – 2002. – № 6. – С. 2–4.


[Закрыть].

Нельзя не затронуть и такой аспект, как право пациента (клиента) на информацию о состоянии своего здоровья, прогнозе заболевания и т. п.

Изменение роли врача не может сказаться на изменении роли пациента в принятии решения относительно медицинского вмешательства с учетом возможных его последствий. В ряде стран мира авторитет пациента был поддержан развитием этической и правовой доктрины информированного согласия и изменением концепции взаимоотношений врач – пациент.

Доктрина информированного согласия пациента основывалась на определенном уровне развития этических теорий (прежде всего представителями кантианской и утилитаристской школ), когда о «правильности» деяния судят либо по их соответствию этическим правилам, либо по последствиям. Следуя данным подходам, можно привести аргументы как «за», так и «против». Например, проведение двухэтапного скрининга[231]231
  Ультразвуковое исследование плода и ряд лабораторных и специальных методов исследования в определенные сроки беременности для выявления внутриутробной патологии.


[Закрыть] в России у беременных женщин согласно утилитаристской теории оправдано необходимостью снижения детской смертности, вызванной врожденными аномалиями развития, наследственными заболеваниями. Это повышает информированность женщины и позволяет ей принять более взвешенное решение относительно сохранения беременности. Против скрининга приводится такой аргумент, что возможное причинение вреда женщине или плоду при проведении скрининга не может быть соизмеримо с пользой для многих. Согласно кантианскому подходу, мы должны активно пропагандировать скрининг беременных. Апелляция же к правам человека преподносит нам аргументы против этого исследования. Можно привести и другие примеры, но важно подчеркнуть, что и тот и другой подходы не дают возможности решить эту этическую проблему. Она может быть разрешена только путем правового урегулирования, установлением дозволений или запретов. Однако в этой связи следует отметить, что вопрос о соотношении морального, этического и правового регулирования медицинской деятельности не может быть простым. Связано это, в первую очередь, с тем, что реализация потенциальных возможностей законов и их отдельных правовых норм возможна только тогда, когда право не оторвано от человека и общества, от «внутреннего состояния духа человека».

В настоящее время на основе анализа ряда законодательных актов можно сделать вывод о том, что концепция информированного согласия пациента получила закрепление[232]232
  Сальников В. П., Стеценко С. Г. Право и медицина: доктрина информированного согласия // Новая правовая мысль. – 2002. – № 1. – С. 36–42.


[Закрыть]. В связи с этим возникает закономерный вопрос: является ли пациент (больной) носителем специальных знаний или информации медицинского характера?

На первую часть вопроса следует дать отрицательный ответ. Пациент (в дальнейшем субъект гражданского процесса) чаще всего не обладает профессиональными знаниями, достаточными для полного, объективного исследования, анализа и сообщения суду достоверной информации. Сложнее обстоит дело в случае, когда субъект процесса (истец или ответчик) обладает такого рода знаниями, скажем, является врачом, причем той же специализации, которая требуется, например, для производства экспертизы по делу. В такой ситуации в общежитейском понимании сторона обладает определенными знаниями, однако, как мы отмечали, специальные знания – это, во-первых, профессиональные знания, во-вторых, – знания, вовлеченные в процесс в порядке, определенном законом. ГПК же не допускает смешения процессуальных функций. По этой же причине судья, обладающий знаниями в медицине (имеющий медицинское образование), не может обойтись без заключения эксперта в случае, если таковое необходимо. Кроме того, лицо, участвующее в деле и, одновременно, обладающее медицинскими знаниями, является лицом заинтересованным в исходе дела, следовательно, одни факты им будут представляться в более выгодном для него свете, а другие – умалчиваться. Необходимо также учитывать глубокую степень специализации, дифференциации различных специальностей, в силу которой, даже в рамках одной специальности, существуют «узкие» места, направления. К этому можно также добавить необходимость знания помимо своей специальности процессуальных основ такого рода деятельности, а также наличие подготовки в соответствующем экспертном учреждении.

Таким образом, медицинские знания субъектов гражданского процессуального доказывания (лица, участвующие в деле, судья), не могут быть вовлечены в гражданское судопроизводство в предусмотренных законом формах (экспертиза, участие специалиста) в качестве специальных.

На вторую часть вопроса представляется возможным дать утвердительный ответ. Большинство граждан живо интересуются состоянием своего здоровья, знакомятся с медицинской документацией, читают специальную литературу, связанную с имеющейся патологией и ее лечением. Другое дело, каков характер восприятия и оценки данной информации? Здесь многое зависит от индивидуальных особенностей личности. Следовательно, не любые медицинские знания (данные медицинского характера) можно на законных основаниях использовать в гражданском процессе в целях установления истины по делу и его разрешения. В то же время медицинские данные, обладающие свойствами относимости и допустимости, полученные от лиц, участвующих в деле, могут быть вовлечены в процесс и подвергнуты исследованию, в том числе с помощью сведущих лиц.

Круг лиц, обладающих знаниями в области медицины, довольно широк: врачи различных специальностей; средний медицинский персонал: фельдшеры, медицинские сестры; целители. Различны также их применение и объем. Например, одни манипуляции считаются врачебными, другие сестринскими. Для допуска к производству одних операций требуется просто наличие соответствующей квалификации, для допуска к другим – определенный стаж работы, предварительная сдача экзамена и прочие требования. Данные аспекты медицинской деятельности и разделения труда регулируются ведомственными нормативными актами. Все эти особенности также придется учитывать в случае необходимости использования навыков специалиста-медика в гражданском процессе (например, при изъятии образцов крови для последующего исследования, проведения исследований внутренних органов в амбулаторных или стационарных условиях). Иногда для их разрешения могут потребоваться представители органов управления здравоохранением, сотрудники кафедр социальной медицины и организации здравоохранения, специалисты по медицинскому праву.

На основании проведенного исследования представляется возможным сделать следующие выводы о сущности медицинских данных:

1) медицинские данные – это внешняя форма выражения медицинских знаний (информация в письменных источниках, аудио– и видеозаписи, памяти исследователя и исследуемого и т. п.);

2) медицинские данные относят к категории наиболее чувствительных; на них распространяется режим медицинской тайны, причем медицинская тайна носит относительный характер (установлены основания разглашения такого рода информации);

3) медицинские данные требуют последующей проверки; непосредственное восприятие и оценка такого рода информации затруднительна, ведет к ошибкам.

Медицинские знания, лежащие в основе медицинских данных, отвечающих предъявляемым гражданским процессуальным законодательством требованиям, имеют следующие черты:

1) являются разновидностью специальных знаний, т. е. особой разновидностью профессиональных знаний, используемых судом с целью установления обстоятельств дела и его разрешения;

2) медицинские знания субъектов доказывания по гражданскому делу не могут быть отнесены к категории специальных;

3) медицинские знания неоднородны по своему составу: современные медицинские знания и традиционные медицинские знания; знания о профилактике заболеваний человека, диагностике, лечении, предотвращении беременности и т. п.;

4) неоднороден субъектный состав носителей медицинских знаний, следовательно, сведущих лиц: врачи, фельдшеры, медицинские сестры, целители.