Текст книги "Компликология. Создание развивающих, диагностирующих и деструктивных трудностей"

а) в серии «враждебное намерение» другой участник говорит с враждебной интонацией: «Как много он сделал. Мне это не нравится. Не хочу, чтобы он получил приз, поэтому я это дело поломаю» (слышен треск);

б) в серии «дружеское намерение» другой участник говорит с дружелюбной интонацией: «Как много он сделал. Помогу ему – это сюда, это – сюда… (слышен треск) Ой-ой-ой, я не нарочно, не нарочно» (т. е. это имитация дружеской «медвежьей услуги»).

в) в серии «трудноопределимое намерение» другой участник говорит с нейтральной интонацией: «Как много он сделал», и через некоторое время слышен треск.

Затем слышно, как возвращается экспериментатор, забирает обе работы и уходит. Он входит в комнату испытуемого, оставляет работы на столе (одна полностью разобрана, другая собрана частично), говорит, что можно продолжать, и уходит снова. Регистрируются действия испытуемого: улучшение пазла другого участника, его частичная поломка (убирание нескольких элементов), доделка своего пазла, ненаправленная агрессия (удары кулаком о стол, недовольные восклицания и т. п.), попытки поговорить с другим участником по линии связи и т. д. После эксперимента участник независимо от числа соединенных элементов своего пазла награждается лучшим из трех призов за качество сборки [Dodge, 1980].

Широкий пласт работ составляют исследования связей атрибуции враждебного намерения с агрессивностью. Их так много, что по ним уже несколько раз проводился метаанализ [De Castro et al., 2002; Yeager et al., 2013]. Общий вывод метааналитических исследований: имеется надежная положительная связь между атрибуцией враждебного намерения, агрессивным поведением и агрессивностью как личностной чертой. Если человек считает, что действие в отношении него совершено с враждебными намерениями, он более склонен действовать агрессивно; с другой стороны, более агрессивные личности чаще склонны приписывать другим враждебные намерения.

Несмотря на обилие исследований в этой области, с нашей точки зрения, представляет интерес и более широкая проблема – потенциальные различия всего спектра копинг-стратегий при столкновении с трудностями, возникшими без чьего-либо вмешательства, и трудностями, созданными преднамеренно, в широком спектре значимых для человека ситуаций.

13.2. Различия стратегий при столкновении с трудностями, возникшими без чьего-либо вмешательства и созданными преднамеренно

Для изучения этой проблемы мы осуществили следующее пилотажное эмпирическое исследование-опрос.

Методика

Респондентам предлагалось заполнить следующий опросник.

Мы изучаем, как люди справляются (или пытаются справляться) с различными трудными ситуациями, возникающими в их жизни. Мы будем очень признательны, если вы ответите на два блока вопросов.

Блок 1

Была ли в вашей жизни трудная ситуация, возникшая без чьей-то вины, в которую вы попали в силу стечения обстоятельств? (да/нет).

Если да, что это была за ситуация? (ответ по желанию).

Опишите, пожалуйста, как вы с этой ситуацией справились (справляетесь), используя приведенные ниже утверждения.

Далее респондентам предлагались 50 утверждений из Опросника способов совладания Р. Лазаруса и С. Фолкмана, адаптированного Т. Л. Крю ковой, Е. В. Куфтяк, М. С. Замышляевой [Крюкова, 2007]. Напротив каждого утверждения, описывающего ту или иную стратегию (например, «стоял на своем и боролся за то, чего хотел»), респондент должен был поставить число от 0 до 3, обозначающее частоту ее использования (0 – никогда, 1 – редко, 2 – иногда, 3 – часто).

Блок 2

Была ли в вашей жизни трудная ситуация, в которую вы попали из-за того, что кто-то создал ее преднамеренно для того, чтобы вы столкнулись с трудностями? (да/нет).

Если да, что это была за ситуация? (ответ по желанию).

Опишите, пожалуйста, как вы с этой ситуацией справились (справляетесь).

Далее респондентам предлагались те же 50 утверждений из Опросника способов совладания.

В случае, если респондент отвечал, что он не сталкивался ни с трудностями, возникшими без чьей-либо вины, ни с преднамеренно созданными трудностями, ему предлагалось мысленно представить соответствующую ситуацию и ответить так, как он предполагает, он действовал бы в ней. Данное предложение, задающее еще одно измерение сравнения и анализа (реальные/воображаемые ситуации), а также позволяющее более полно использовать возможности рефлексии всех участников, внесено М. Р. Хачатуровой.

Что касается выбора Опросника способов совладания Р. Лазаруса и С. Фолкмана, включенного в методику, в дальнейшем мы планируем использовать и проверить не только его, а большинство активно применяемых опросников совладающего поведения и сравнить полученные результаты на предмет различий ответов в блоке 1 (трудности, возникшие без чьей-либо вины и чужого вмешательства) и 2 (преднамеренно созданные трудности). В данном же пилотажном исследовании мы остановились именно на Опроснике способов совладания по следующим причинам. Он относится к опросникам, ориентированным на особенности ситуации (в отличие, например, от опросников, диагностирующих устойчивые, не зависящие от ситуации стили копинга, которые связаны с личностными чертами человека) [Крюкова, 2007], а для нас важна чувствительность исследовательского инструмента по отношению к разным ситуациям. Кроме того, в измеряемые шкалы этого опросника входит шкала конфронтационного копинга («агрессивные действия по изменению ситуации, определенная степень враждебности»), что может быть важно для оценки поведения в ситуациях преднамеренно созданных трудностей.

Помимо этого опросник включает шкалы, диагностирующие следующие стратегии: дистанцирование (когнитивные усилия отделиться от ситуации и уменьшить ее значимость), самоконтроль (усилия по регулированию своих чувств и действий), поиск социальной поддержки (усилия в поиске информационной, действенной и эмоциональной поддержки от других людей), принятие ответственности (признание своей роли в проблеме с сопутствующей темой попыток ее решения), бегство-избегание (мысленное стремление и поведенческие усилия, направленные к бегству или избеганию проблемы), планирование решения проблемы (произвольные, специально предпринятые проблемно-фокусированные усилия по изменению ситуации, включающие аналитический подход к решению проблемы), положительная переоценка (усилия по созданию положительного смысла ситуации с фокусированием на росте собственной личности, включая также религиозное измерение) [Крюкова, 2007, с. 14–15].

Обработка данных

Заполненные опросники классифицируются по четырем группам, в которых:

1) респондент подтвердил, что в его жизни были трудности обоих типов: трудности, возникшие без чьего-либо вмешательства, и трудности, созданные кем-то преднамеренно;

2) респондент подтвердил, что в его жизни были трудности, возникшие без чьего-либо вмешательства, но ответил отрицательно на вопрос о столкновении с трудностями, созданными преднамеренно;

3) респондент подтвердил, что в его жизни были трудности, преднамеренно созданные кем-то, но ответил отрицательно на вопрос о столкновении с трудностями, возникшими без чьего-либо вмешательства;

4) респондент ответил, что не сталкивался в своей жизни ни с тем, ни с другим типом трудностей и заполнил опросник для соответствующих воображаемых ситуаций.

В группе опросников, в которых заполнены оба блока (для реальных или же воображаемых ситуаций), рассчитываются следующие показатели:

1) средний уровень использования (в процентилях) каждой из восьми стратегий для: а) трудностей, возникших без чьего-либо вмешательства; б) преднамеренно созданных трудностей;

2) число переключений на бо́льшую частоту использования каждой из стратегий при столкновении с трудностями, созданными преднамеренно;

3) число переключений на меньшую частоту использования каждой из стратегий при столкновении с трудностями, созданными преднамеренно;

4) число случаев сохранения частоты неизменной в обоих типах ситуаций;

5) коэффициент вариативности стратегии: отношение числа переключений на иную частоту использования стратегии при столкновении с трудностями, созданными преднамеренно, к общему числу ответов (и измененных, и неизменных) по данной стратегии; диапазон значений коэффициента – от 0 до 1. Если коэффициент вариативности для какой-то стратегии равен 0, это означает, что частота использования данной стратегии не зависит от типа трудности. Но чем больше отличий ответов по этой стратегии имеется между 1-м и 2-м блоками, тем коэффициент больше, что означает бо́льшую зависимость данной стратегии от типа трудности. Максимально возможная величина коэффициента вариативности равна 1. Она означает, что при столкновении с преднамеренно созданными трудностями частоты использования стратегий изменены респондентом во всех ответах. Величина коэффициента вариативности большая 0,5 означает, что при столкновении с преднамеренно созданными трудностями частоты использования стратегий изменены респондентом в большинстве ответов; величина коэффициента вариативности, меньшая 0,5, означает, что при столкновении с преднамеренно созданными трудностями частоты использования стратегий изменены респондентом в меньшинстве ответов.

В группе опросников, в которых заполнен только один блок вопросов (а столкновение с другим типом трудностей респонденты не подтвердили), рассчитывается средний уровень использования (в процентилях) каждой из восьми стратегий.

Процедура расчета уровня стратегий в процентилях стандартная (суммируются баллы по каждой шкале, полученное число делится на максимально возможный балл по этой шкале и умножается на 100 %) за одним исключением. Мы исключили из общего анализа ответ № 38 опросника («вымещал это на других людях») из-за неоднозначности его интерпретации в ситуации столкновения с трудностями, возникшими без чьей-либо вины и преднамеренно созданными трудностями. По стандартной процедуре этот ответ относится к шкале «бегство-избегание». Действительно, если в возникших трудностях никто не виноват, а человек вымещает проблему на других людях вместо того, чтобы ее решать, это может быть интерпретировано как избегание решения. Но если проблема создана кем-то преднамеренно, ответ «вымещал это на других людях» может означать конфронтационный копинг, например, если эти другие люди имеют отношение к виновнику возникшей проблемы. Так, в автобиографической книге «Похороните меня за плинтусом» кинорежиссер и писатель П. Санаев описывает ситуацию, когда он и его приятель, будучи в пионерском лагере, не могли прямо отомстить терроризировавшему их более сильному подростку и тогда они подложили лягушку в кровать девочке, которая нравилась обидчику. Эту опосредованную месть обидчику можно квалифицировать именно как конфронтационный копинг – враждебность и агрессивные действия по изменению ситуации. Такие ситуации в жизни не так уж редки. Поэтому ответ № 38 был исключен из общего рассмотрения и рассматривался отдельно, а максимально возможная сумма баллов по шкале «избегание» была соответственно уменьшена на 3 балла.

Участники: 42 студента-психолога 1-го курса, 16–20 лет (38 девушек, 4 юношей).

Результаты

Тринадцать человек (все девушки) ответили, что в их жизни не было преднамеренно созданных кем-то трудностей, а трудности, возникшие по стечению обстоятельств, были. Среди таких трудных ситуаций указывались несчастные случаи, естественная смерть пожилых родственников, а также и конфликтные социальные ситуации, которые, однако, респондент не рассматривал как созданные преднамеренно (конфликт с подругой, расставание с молодым человеком из-за трудностей совместного проживания и т. п.).

Пять человек (4 девушки, 1 юноша) ответили, что они сталкивались с преднамеренно созданными трудностями и при этом им не приходилось встречаться с трудностями, возникшими без чьей-либо вины. Это не значит, что они видят чей-то преднамеренный подвох в любой возникшей трудной ситуации. Вполне возможно, они считают, что некоторую часть трудностей создали невольно другие люди, а часть респондент создал себе сам, без чьих-либо специальных усилий. Но в любом случае это представляется особым взглядом на мир некоторой части респондентов, когда в любых трудностях кто-то да является вольной или невольной причиной – либо другие, либо я.

Среди трудных ситуаций, созданных преднамеренно, эти респонденты указывали деструктивные (преследования в школе; сознательная ложь учителя, чтобы поссорить одноклассников) и конструктивные трудности (обучение в учебном заведении со сложной программой).

Четырнадцать человек (12 девушек, 2 юноши) ответили, что сталкивались с обоими типами трудностей. Так же, как и в предыдущей группе, среди трудных ситуаций, созданных преднамеренно, были указаны деструктивные (например, ограбление и попытки справиться с его последствиями) и конструктивные трудности (напряженные тренировки в спортивном лагере).

Десять человек (9 девушек, 1 юноша) ответили, что не сталкивались ни с тем, ни с другим типом трудностей и заполнили опросник для воображаемой ситуации.

Результаты в этих подгруппах представлены в табл. 13.1.

Таблица 13.1. Уровень копинга (в процентах к максимально возможному) в подгруппах участников

Примечание: ЕТ – естественные трудности, ССТ – специально созданные трудности, k – коэффициент вариативности стратегии при переходе на другой тип трудностей.

Можно видеть, что в самой многочисленной группе респондентов, ответивших, что они сталкивались с обоими типами трудностей, средние уровни совладания с естественными трудностями и трудностями, созданными преднамеренно, различаются не очень сильно внутри той или иной стратегии. Но на самом деле близостью средних маскируется важный факт, обнаруживаемый при сравнении коэффициентов вариативности разных стратегий. Хотя средний уровень той или иной стратегии по группе при переходе на другой тип трудностей меняется незначительно, но значительно возрастают «метания» внутри группы при использовании некоторых стратегий в отличие от других стратегий, частоты использования которых меняются намного меньше (табл. 13.2).

Таблица 13.2. Значимые различия в доле измененных ответов при столкновении с преднамеренно созданными трудностями для разных типов копинга (реальные ситуации)

Примечание: k – коэффициент вариативности, в ячейках – значения F-критерия Фишера при p < 0,01, указаны только стратегии, для которых выявлены значимые различия.

Можно видеть, что высокие, значимо отличающиеся коэффициенты вариативности при столкновении с преднамеренно созданными трудностями имеют стратегии «принятие ответственности» (0,68) и «конфронтационный копинг» (0,63), низкие – «бегство-избегание» (0,4) и «положительная переоценка» (0,45).

Итак, есть стратегии копинга, частоты использования которых значительно меняются при переходе от естественных, ни от кого не зависящих трудностей, к преднамеренно созданным, и есть стратегии копинга, частоты использования которых меняются незначительно. Тем самым даже на небольшой выборке подтверждается наша гипотеза, что использование разных стратегий совладания различается в случаях столкновения с ни от кого не зависящими трудностями и трудностями, созданными кем-то преднамеренно.

Интересно, что в группе респондентов, ответивших, что они не сталкивались ни с тем, ни с другим типом трудностей и заполнивших опросник, вообразив соответствующие ситуации, диапазон и распределение коэффициентов вариативности иные. Диапазон коэффициентов вариативности для реальных ситуаций равен 0,28 (от 0,4 до 0,68), для воображаемых ситуаций он меньше и составляет 0,17 (от 0,38 до 0,55), при том, что в первой группе больше респондентов, а именно на бо́льших выборках, по закону больших чисел, индивидуальные различия должны нивелироваться, внося все меньший вклад. Структура значимых различий между коэффициентами вариативности также иная. Различий, значимых на уровне 0,01 не обнаружено (что объяснимо меньшим объемом выборки), и имеются три различия, значимых на уровне 0,05. А именно, в воображаемых ситуациях коэффициент вариативности конфронтационного копинга минимален (k = 0,38) и значимо меньше коэффициента вариативности воображаемого копинга-дистанцирования (k = 0,55). При ответах же о реальных ситуациях коэффициент вариативности конфронтационного копинга, наоборот, был близок к максимальному – 0,63 (различия между долями измененных ответов о конфронтационном копинге в воображаемых и реальных ситуациях статистически значимы, p < 0,01, критерий x² двусторонний).

В воображаемых ситуациях также минимальны и значимо отличаются от копинга-дистанцирования коэффициенты вариативности поиска социальной поддержки (k = 0,38) и планирования решения проблемы (k = 0,4). В ответах же о реальных ситуациях два последних коэффициента, наоборот, близки к максимальным: для поиска социальной поддержки коэффициент составляет 0,61 (различия долей измененных ответов в воображаемых и реальных ситуациях статистически значимы, p < 0,01, x² двусторонний), для планирование решения проблемы он равен 0,58 (различия долей измененных ответов в воображаемых и реальных ситуациях статистически значимы, p < 0,05, x² двусторонний).

Это лишь тенденции, но они могут свидетельствовать о том, что люди, считающие, что они реально сталкивались с обоими типами ситуаций, и люди, считающие, что не сталкивались ни с одним и лишь представляющие их в воображении, имеют существенно разные представления о способах совладания в них. При этом внутри каждой из групп имелись свои значимые различия между использованием стратегий совладания в случаях столкновения с ни от кого не зависящими трудностями и трудностями, созданными кем-то преднамеренно.

Что касается подгрупп респондентов, ответивших, что они сталкивались только с одним типом трудностей, строгий анализ различий между ними на настоящий момент затруднен из-за малого объема выборки тех, кто ответил, что сталкивался только с преднамеренно созданными трудностями (пять человек). Но в качестве парадоксального факта, заслуживающего тщательной проверки, следует отметить низкий уровень конфронтационного копинга в этой подгруппе (k = 0,44) – такой же низкий, как и уровень поиска социальной поддержки, в отличие от группы респондентов, ответивших, что сталкивались только с ни от кого не зависящими трудностями: у них выше уровень и конфронтационного копинга (k = 0,56), и уровень поиска социальной поддержки (k = 0,65).

По результатам этого исследования можно сделать следующие выводы.

1. Хотя это не констатируется в литературе по совладающему поведению, люди рефлексируют различия между ситуациями столкновения с ни от кого не зависящими трудностями и трудностями, созданными кем-то преднамеренно.

Заметим, что это совершенно очевидным образом проявляется и в повседневной жизни, когда вина другого человека оценивается по тому, вольно или же невольно он создал те или иные трудности другому, и в юридической практике, различающей обстоятельства непреодолимой силы, а также неумышленные и умышленные деяния, и во многих других областях. Отдельный исследовательский вопрос – почему психология совладания абстрагируется от этих различений. Одно из немногих исключений: М. Р. Хачатурова подтверждает правомерность введенного нами различения совладания с трудностями, создавшимися без чьей-либо вины или специального намерения, и созданными одним человеком для другого преднамеренно. Например, в ее исследовании совладающего поведения при конфликтах респонденты говорили: «Если вижу, что человека интересует сам по себе конфликт, я могу повести себя агрессивно» и т. п. [Хачатурова, 2011, с. 96]. Г. У. Солдатова и Е. Ю. Зотова отмечают, что в ситуации буллинга (преследований) дети отдают предпочтение активным стратегиям совладания [Солдатова, Зотова, 2011].

2. В проведенном эмпирическом исследовании удалось выявить четыре группы людей, которые считают, что они:

• сталкивались с трудностями обоих типов;

• сталкивались только с ни от кого не зависящими трудностями;

• сталкивались только с преднамеренно созданными трудностями;

• не сталкивались ни с одним из этих типов трудностей.

3. Использование разных стратегий совладания различается в случаях столкновения с ни от кого не зависящими трудностями и трудностями, созданными кем-то преднамеренно. Имеются стратегии копинга, частоты использования которых значительно меняются при переходе от одного типа трудностей к другому – эти стратегии сильнее зависят от типа трудностей, и есть стратегии копинга, частоты использования которых меняются незначительно – эти стратегии меньше зависят от типа трудностей.

4. Люди, считающие, что они реально сталкивались с обоими типами трудностей, и люди, считающие, что не сталкивались ни с одним и лишь представляющие их в воображении, имеют существенно разные представления о способах совладания в них. При этом внутри каждой из групп есть свои значимые различия между использованием стратегий совладания в случаях столкновения с ни от кого не зависящими трудностями и трудностями, созданными кем-то преднамеренно.