Текст книги "Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина"

30 октября 1942 года мне исполнилось шестьдесят лет. Стояла чудесная, слегка морозная погода. Было тихо, светло, но снега еще не было. С особым чувством я встретил свое шестидесятилетие. Это чувство было похоже на то, какое я испытал, окончив городское училище в 1897 году; какое испытал потом в 1904 году, окончив сельскохозяйственное училище, получив звание агронома; какое я испытал, наконец, в 1909 году, окончив Петербургский лесной институт, получив звание ученого лесовода. Действительно, 30 октября 1942 года я, как бы, окончил какую-то важную часть жизненного пути и получил какое-то новое звание, должно быть, звание действительного старика. Моя седая голова, впрочем, давно давала мне право на это звание, но формального основания для этого пока не было.

Я проснулся в этот день с большим подъемом и по завершению туалета отправился с корзиной в очередную свою прогулку за дровами. Я ходил на прогулку обычно два раза: утром один, а вечером с Екатериной Петровной. Всякий раз я брал с собой корзинку и возвращался обратно с дровами. Лес был рядом, и дров в лесу было много. Я подбирал обычно лишь небольшие обломки толстых сухих суков, упавших с вековых сосен. Это было прекрасное топливо во всех отношениях.

Моя корзина смущала встречных. «Вы за грибами?» «Да, я каждый день хожу за грибами и приношу полную корзину. Вот мои грибы», – отвечал я, указывая на короткие толстые сучки.

Около опушки окружавшего наше селение старого бора шли перелески из сосняков, возникших на старых пашнях, заброшенных после войны 1914—1918 годов. Бор, как и наше селение, входили в пределы Татарской республики. На полосках полей среди перелесков стояли копны собранной гречихи. Мой путь по утрам шел мимо одной такой копны. Плакучая береза стояла поблизости от нее, и каждый раз в течение нескольких дней я спугивал около березы огромного зайца с черными ушками. Я спугнул его и на этот раз, полюбовавшись его короткими, пугливыми прыжками. Он убежал в соседний перелесок и залег там. Собрав в бору сухих коротких сучков, я вернулся домой через час. Мы празднично позавтракали с Екатериной Петровной и присели на самодельный диванчик, который мы соорудили в нашей комнате около печки из мягких тюков, покрыв их шалью и старым беличьим мехом. На диванчике было тепло и особенно уютно. У обоих из нас было хорошо на душе, и мы предались воспоминаниям. Заканчивался тридцатый год нашей совместной жизни. Нам было, что вспомнить. Хотя за тридцать лет мы пережили много тяжелых событий, но они не оставили в нашей душе печальных следов, так как печали растворялись под действием не угасавшей в нас любви друг к другу и к детям и под действием любви и внимания детей к нам. Позади у нас была хрустально чистая жизнь, и мы спокойно шли навстречу нашей старости.

Мы никому не говорили о том, какое значение имел для нас день 30 октября, и хотели провести его только вдвоем, но вечером в этот день к нам зашли знакомые и рассеяли наше лирическое настроение. Нам хотелось получить в этот день телеграммы от детей, но телеграммы пришли только спустя несколько дней, хотя и были посланы, как оказалось потом, вовремя. Дети трогательно поздравили меня с шестидесятилетием, отмечая мою стойкость. Думаю, что они правильно указали на одну из основных черт моего характера.

Вскоре после 30 октября пришла зима. Выпал чистый белый снег. «Все ярко, все бело кругом! (А. С. Пушкин)». Поля и перелески, где мы чаще всего гуляли (это была дорога в удмуртское село Самарак) были наполнены прозрачным синеватым светом. Кромки дальнего соснового леса казались издали совершенно синими, а перед закатом и после заката солнца на западе, за Вяткой, на небе появлялись такие яркие фиолетово-красные полосы, что я невольно вспомнил северные пейзажи Борисова, поражавшие меня яркостью своих красок и казавшиеся мне фантастической выдумкой художника. Теперь я понял, что художник был прав. Тишина вокруг целительно действовала на мою нервную систему. Я много, успешно и легко работал в эту зиму. Я написал краткий исторический очерк: «Воронежский лесохозяйственный институт» (за период с 1918 по 1943 годы) напечатанный с сокращением в 1946 году в «Научных трудах Воронежского лесохозяйственного института», т. 9 и совместно с моими учениками И. М. Науменко и П. В. Воропановым составил «Лесную вспомогательную книжку», опубликованную в 1945 году (издательство Гослестехиздат). Тогда же была написана статья: «Кафедра лесной таксации Воронежского лесохозяйственного института в период с 1918 по 1943 года» (краткий исторический очерк). Этот очерк не был опубликован.

Над нами пролегала воздушная дорога Москва – Казань – Свердловск. В тихие дни около полудня пролетал из Казани в Свердловск пассажирский самолет. Вначале, пока я не узнал о существовании воздушного пути над нами, звук летящего самолета пугал нас, напоминая о печальной судьбе Воронежа. Но потом мы привыкли к очередным полетам самолета. Газеты осенью 1942 года приходили к нам редко. Радио я не слушал. Я избегал его, боясь услышать печальные известия с фронта войны.

Мы вели деятельную переписку с нашими детьми. Старший сын работал в геологической партии в горах Казахстана и зимовал в горах Кара-Тау, в землянке. Средний сын Владимир и младший Петр были конструкторами артиллерийского оружия в Горьком и жили в неотапливаемой гостинице. Их отдел намечался к переводу под Москву во вновь создаваемое Центральное конструкторское артиллерийское бюро. Наша переписка с детьми соединяла нас всех крепкой душевной связью. В этой спаянной любви мы и наши дети черпали силы для преодоления жизненных трудностей. А в них, естественно, не было недостатка ни осенью 1942 года, ни в зиму 1942/43 года.

Когда 5 июля 1942 года мы приехали из Воронежа в Анну, нам казалось, что немцы переправятся через реку Воронеж, как они уже переправились через Дон в районе Воронежа, и бросятся на Восток, в среднерусские степи. Случись так, мы были бы в плену у немцев. Но немцы не смогли развить свой неожиданный успех под Воронежем. Через реку Воронеж они не смогли перейти, как не смогли перейти и Дон ниже Воронежа. Уже 10 июля мне стало понятно, что немцы скатываются на юго-восток, прикрываясь долиной Дона и постепенно овладевая его возвышенным правым берегом. Когда мы были в Тюковке (с 15 по 31 июля), положение совершенно разъяснилось: немцы шли на восток, в низовья Дона. В Балашове (2 августа) я узнал об упорных боях около Цимлянской на Дону, южнее его восточной излучины, и близ Клетской на Дону, севернее той же восточной излучины. Было несомненно, что немцы наносили нам удары, целясь на Кавказ и на Сталинград. С начала августа 1942 года началась историческая битва под Сталинградом, так как Донская излучина была подступом к Сталинграду.

В Балашове в разговоре с директором Балашовского лесхоза А. И. Бережным мы затронули стратегические перспективы военных событий. Узнав, что я держу путь на Пензу, он спросил меня:

– А вы не боитесь попасть в полосу военных действий?

– Почему вы думаете, что они возникнут в этом направлении?

– Если Воронеж не удержится, они пойдут на Тамбов и далее на Восток.

– Я боюсь другого. Я боюсь, что успех немцев в продвижении на Восток определяется тем, что им удалось пробиться в наш тыл, прикрываясь долиной Дона. Опьяненные этим успехом, они, надо полагать, рассчитывают пробиться к Волге под Сталинградом. Это ближайший путь к Волге от Дона для того, чтобы, прикрываясь Волгой, как они прикрывались Доном, начать движение по нашим тылам, целясь на Горький.

– Но тогда Вы попадете к немцам!

– Я надеюсь приехать в Пензу и далее на Восток раньше немцев.

Положение на фронте в то время, по моим представлениям, было в высокой мере трагичным. Я видел воинские части в Балашове на формировании, преимущественно из среднеазиатских национальностей (Балашов был ближайшим резервом для Юго-Востока): эти части не внушали уверенности в их стойкости.

Когда мы приехали в Пензу (20 августа), бои шли уже на близких подступах к Сталинграду. Северный Кавказ с низовьями Дона и Кубани уже был занят немцами. Помощи от союзников не чувствовалось, а положение англичан в Северной Африке стало в тот момент не менее трагичным, чем у нас. Немецкий генерал Роммель был с войсками в Египте, у Эль-Аламейна, близ Александрии. В душу закрадывалась глубокая тревога. Когда в начале сентября мы приехали в пределы Татарской республики (станция Васильево, близ Казани), бои шли под Сталинградом. Я не видел спасения городу и был в состоянии душевного оцепенения. В Лубянах радио работало не очень четко. Сведения по радио передавались отрывочные и не каждый день. Они были настолько печальны, что я избегал их слушать. Сталинград казался мне обреченным городом. Его падения мы с болью в сердце ожидали каждый день, так как были убеждены, что невозможно держаться городу, прижатому к Волге, под натиском 500 000 немцев, снабженных современной военной техникой. Но Сталинград держался. Прошел октябрь, шел ноябрь, а Сталинград держался. И вот однажды, это было 23 ноября, мы услышали радостную весть – началось наше наступление в излучине Дона. Оно было направлено к Калачу с двух сторон, от устья реки Медведицы с одной и от Ергеней на Волге – с другой стороны. Радостная весть была передана следующим образом:

«23 ноября.

В последний час.

Успешное наступление наших войск в районе Сталинграда.

На днях наши войска, расположенные на подступах к Сталинграду, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. Наступление началось в двух направлениях: с северо-запада и с юга от Сталинграда. Прорвав оборонительную линию противника протяженностью тридцать километров на северо-западе (в районе Серафимович), а на юге от Сталинграда – протяжением двадцать километров, наши войска за три дня напряженных боев, преодолевая сопротивление противника, продвинулись на шестьдесят – семьдесят километров. Нашими войсками заняты город Калач на восточном берегу Дона, станция Кривомузгинская (Советск), станция и город Абганерово. Таким образом, обе железные дороги, снабжающие войска противника, расположенные восточнее Дона, оказались прерванными. В ходе наступления наших войск полностью разгромлены шесть пехотных и одна танковая дивизия противника. Нанесены большие потери семи пехотным, двум танковым и двум моторизированным дивизиям противника. Захвачено за три дня боев 13000 пленных и 360 орудий. Захвачено также много пулеметов, минометов, автомашин, винтовок, большое количество складов с боеприпасами и продовольствием. Противник оставил на поле боя более 14000 трупов солдат и офицеров. В боях отличились войска генерал-лейтенанта т. Романенко, генерал-майора т. Чистякова, генерал-майора т. Толбухина, генерал-майора т. Труфанова, генерал-лейтенанта т. Батова.

Наступление наших войск продолжается».

Итак, наши части прижали сталинградскую группу немцев к Сталинграду. Их тыл был парализован и обращен в бегство. Одновременно перешли в наступление наши Северокавказские армии, погнав немцев на запад и освобождая области Северного Кавказа. Вслед за ними перешли в наступление на Богучар наши армии Юго-западного фронта, а затем армии Воронежского фронта. Упорные бои шли в течение декабря и января. Был освобожден Ростов, Краснодар, Воронеж, Ворошиловград, Курск.

Мы следили за нашими успехами со слезами радости. Пришел, наконец, час нашего возмездия. В то же время мы следили за судьбой окруженных под Сталинградом немецких войск. Наконец, 2 февраля 1943 года сражение под Сталинградом закончилось. Вот как было сообщено об этом:

«Штаб Донского фронта,

2 февраля 1943 года, 18.30.

Москва, Верховному Главнокомандующему вооруженными силами Союза ССР товарищу Сталину.

Боевое донесение №0079/ оп.

Выполняя Ваш приказ, войска Донецкого фронта в 16.00 2 февраля 1943 года закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки противника.

Полностью уничтожены и частично пленены 11 армейский корпус, 8 армейский корпус, 14 танковый корпус, 51 армейский корпус, 4 армейский корпус, 48 танковый корпус в составе 22 дивизий: 44, 71, 76, 79, 94, 100, легких, 113, 376, 295, 297, 305, 371, 384, 389 пехотных дивизий; 3, 29, 60, моторизированных дивизий, 14, 16 и 24 танковых немецких дивизий; 1-ой кавалерийской и 20-ой пехотной румынских дивизий. Кроме того, уничтожены части усиления:

а) 42, 44, 46, 59, 61, 65, 72 артиллерийские полки РТК; 1/97 АП, 43, 639, 733, 856, 855, 861 артдивизионы РГК; 243 дивизион штурмовых орудий; 2 и 51 минометные полки РГК 6-ти ствольных минометов; 9, 12, 25, 30, 37, 91 зенитные дивизионы разных полков, отдельные части которых действуют на других фронтах;

б) 45, 71, 294, 336, 652, 672, 685, 501 отдельные саперные батальоны и 1 отдельный саперный батальон без номера;

в) 21, 40, 540, 539 отдельные строительные батальоны;

г) 6 полк связи и предположительно 594 полк связи;

д) 7 и 28 дивизионы артиллерийской инструментальной разведки (А.И.Р.);

е) много мостовых колонн и других обслуживающих частей.

Захвачено свыше 91000 пленных, из них 2500 офицера и 24 генерала, из которых: генерал-фельдмаршал – 1, генерал-полковников – 2, остальные генерал-лейтенанты и генерал-майоры.

В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника, боевые действия в городе Сталинграде и в районе Сталинграда прекратились. Подсчет трофеев продолжается.

Председатель Ставки Верховного Главнокомандующего маршал артиллерии ВОРОНОВ,

Член Военного Совета Донского фронта Генерал-майор ТЕЛЕГИН

Командующий войсками Донского фронта

Генерал-полковник РОКОСОВСКИЙ

Начальник Штаба Донского фронта Генерал-лейтенант МАЛИНИН».

Немецкая армия численностью в 330 000 человек погибла под Сталинградом. Немцы объявили траур. Их завоевания лета и осени 1942 года были ликвидированы. Мы радостно вздохнули. В конце января 1943 года был освобожден полностью и город Воронеж.

К осени 1942 года глубокие неудачи на нашем фронте сопровождались такими же неудачами англичан в Северной Африке. Немцы и итальянцы под командой немецкого генерала Роммеля продвинулись по берегу Северной Африки далеко на восток, вглубь Египта, и были уже недалеко от Александрии. Уныние овладевало нашими сердцами. Турция была, как оказалось потом, готова к нападению на нас, а немцы штурмовали Сталинград и почти полностью овладели Северным Кавказом.

Но луч света вдруг пронизал тьму сразу на двух концах фронта: в Египте и на подступах к Сталинграду. В Египте во главе англичан (8 армия) был поставлен новый командующий, генерал Монтгомери, сменивший неудачливого Окинлека. Монгомери оказался блестящим полководцем. Он действовал под общим руководством генерала Александера. В середине ноября 1942 года в многодневных упорных боях Монгомери наголову разбил немецкого генерала Роммеля близ Эль-Аламейна, недалеко от Александрии. Разгром был такой силы, что немцы и итальянцы бежали из Египта, затем из Киренаики, потом из Триполи до границ Туниса на протяжении двух с половиной тысяч километров в течение декабря, января и февраля, делая каждый день в среднем по двадцать пять километров и время от времени останавливаясь для арьергардных боев. Вся техника немцев и итальянцев, их танки, артиллерия, авиация погибли в пустыне. Почти одновременно с битвой под Эль-Аламейном, американцы и англичане высадили войска на северном берегу Африки в Алжире и на побережье Атлантического океана в Северо-Западной Африке. Высадка совершилась при слабом сопротивлении французских войск. Администрация Алжира и Северо-Западной Африки быстро пошла на компромисс с американцами и отреклась от профашистского петеновского правительства во Франции. Таким образом, было положено начало возрожденной Франции. Высадка американцев (2 корпус) и англичан (1 армия) была произведена в один или два дня и показала выдающиеся организаторские способности военных руководителей. Она говорила о многом и предвещала великие дела. Главнокомандующим объединенными силами был назначен генерал Эйзенхауэр, американец, его помощником – генерал Александер, англичанин. Первой армией англичан командовал генерал Андерсон. Как только Роммель к марту месяцу прибежал к границам Туниса и загородился старыми тунисскими укреплениями французов, заготовленными ими для обороны от итальянцев со стороны Триполи, американцы (2-й корпус), англичане (1-я армия со стороны Алжира и 8-я армия со стороны Триполи) и только что сформированная армия французов под командованием генерала Жиро обрушились по всему тунисскому фронту против немцев и итальянцев, имевших в Тунисе вместе с остатками войск Роммеля около 300 000 человек. Общее командование немецко-итальянскими войсками осуществлял генерал Арним, немец. Упорные бои по всему тунисскому фронту начались в начале марта 1943 года, продолжались в апреле и закончились в начале мая полным разгромом немцев и итальянцев.

Наступательная операция союзников была проведена блестяще. Около 50 000 человек немцы и итальянцы оставили убитыми, а 250 000 человек сдались в плен вместе с главнокомандующим генералом Арнимом. Вся техника досталась союзникам. Бегство в Италию не удалось. Для немцев это был второй Сталинград. Недаром, пленные немцы говорили, что они потерпели поражение под «Тунисградом».

Великой исторической победой закончились бои за Африку. Италия потеряла все свои колонии. Немцы, когда-то имевшие колонии в Африке, потеряли затаенные надежды на нее. Путь по Средиземному морю вдоль африканского побережья стал свободен для союзников.

Битве под Тунисом и Эль-Аламейном предшествовало приобретение англичанами и американцами полного господства в воздухе. Авиация немцев и итальянцев была опрокинута. Как немедленное следствие победы в Тунисе последовало занятие англичанами и американцами важных островов в Сицилийском (Тунисском) проливе. В начале июня 1943 года капитулировали войска крепости: Пантеллерия и Лампедуза. Их гарнизон (около 20 000 человек) сдался в плен. Победы союзников обрадовали нас. «Наконец-то, они научились воевать!» – говорили мы. В марте, апреле, мае 1943 года англичане по ночам, а американцы днем стали серьезно бомбить города Германии и Италии. В первую очередь стали разрушать Рурскую область Германии, ее города Эссен, Дортмунд, Дюссельдорф, Бохум, Эльберфельд, Бармен. На немцев это подействовало сильно, и с их стороны появились высказывания о взаимном прекращении воздушных бомбардировок. Союзники нащупали чувствительное место Германии.

Однажды осенью в январе 1941 года мы встретились в Воронежском сельскохозяйственном институте с профессором Думанским и вели беседу по вопросу об ответных наших мерах против Германии. Я развил следующую мысль:

«На мой взгляд, – сказал я, – В нашествии немцев я вижу много сходного с лавиной татаро-монгол, обрушившихся на нас в тринадцатом веке и повторявших нашествия в четырнадцатом и пятнадцатом веках. Тогда у наших врагов была непревзойденная по быстроте армия, вся на конях, в панцирях, со стрелами, своего рода современные мотовойска. Мы были принуждены загораживаться против них сплошными лесными засеками, рвами с полисадами, так как своих конных армий, живя в лесах, не могли создать. Я хочу напомнить момент разгрома татар в 1480 году, когда татарское иго было сброшено, а русский народ получил условия для самостоятельного развития своей государственности и своей культуры».

В 1480 году Московский великий князь Иван lll отказался платить дань Золотой Орде. Хан Золотой Орды собрал огромное войско на конях и, как в прежние времена, пошел на Русь. Разорив юго-восточные и южные окраины Московского государства, он не смог пробиться к Москве ни у Рязани, ни у Тулы. Сплошные лесные засеки, сильно обороняемые, не дали возможности татарам одолеть их. Татары стали обходить нашу укрепленную линию с юго-запада и на реке Угре встретились с главными русскими силами. Татары не рискнули переправиться на русский берег Угры, так как увидели превосходные силы русских. Началась своего рода позиционная война. Противники стояли против друг друга. Но вот однажды обнаружилось, что среди татар началась паника. Татарское войско растаяло. Что же случилось? А случилось вот что. Мудрые и дальновидные московские полководцы осуществили смелый маневр. Они снарядили особую армию, заготовили обширный речной флот на реке Волге, посадили хорошо оснащенную армию на волжские суда и направились в низовья Волги, где находились поселения Золотой Орды. Это было очень смелое действие. Армия отплыла на расстояние три тысячи километров от своей базы. Три тысячи километров в те времена – это очень много. Смелый маневр особой волжской армии оказался блестящим. Она разорила всю Золотую Орду, не встретив сопротивления. Весть о разорении проникла в ханское войско на берега Угры. Эта весть была выражена очень кратко и по-русски звучала: «Урус пришел, все кончал!». Войско разбежалось по домам, которых, впрочем, уже не существовало. Таким образом, было нанесено решительное поражение, и татары, как поработители, исчезли. На мой взгляд, с немцами надо воевать также. Немец по своей сущности страшный собственник. Он дрожит за свое хозяйство, за свои вещи. Они спокойно воевали до тех пор только потому, что были спокойны за свои дворы, свои дома, свои квартиры, свою мебель и прочую собственность. Разрушьте все это, и немец побежит домой, как побежали татары в 1480 году.

Чтобы навсегда освободить мир от этой низкой и жадной нации, нужно воевать с ними также, как воевали наши предки в 1840 году.

Нужно разорить их города и села, словом ответить им тем же, с чего они начали!

Как будто англичане и американцы поняли это. «В добрый час!» – пожелал я им.