Текст книги "На уличных подмостках. Сатира, юмор, приключения"

Склероз

Неожиданное случается чаще, чем ожидаемое.

Гораций

Володя, глубоко чтивший матушку, приехал в дом деревенского детства навестить её. Ирина Матвеевна, разменявшая восьмой десяток лет, была всё такой же спорой в домашнем хозяйстве, какой её помнил сын в далёкие детские годы. К столу желанный гость поставил пару бутылок пива, придав скромному застолью праздничный антураж. Ужинали вдвоём, с удовлетворением ощущая в неспешной беседе упрочившуюся с годами родственную близость. Володя отмечал про себя резко обозначенные на материнском лице признаки надвигающейся старости, тогда как Ирина Матвеевна не скрывала радости от того, что сын не забывает её, что работает в городе в какой-то важной конторе, а с ней, матерью, по-прежнему добр и обходителен.

Прежде чем устроиться на ночлег, Ирина Матвеевна предупредила сына, что на ночь она оставит открытым подвал, расположенный под прихожей, для просушивания. Уснули быстро, но посреди ночи Володю потревожил груз выпитого пива. Он встал и, чтобы не тревожить матушкин сон, не включая света, направился на двор.

Полуночник уверенно продвигался в темноте к выходу, как это делал с малолетства, пока внезапно, потеряв опору под ногами, не полетел куда-то вниз. «В какие тартарары я провалился и зачем?» – пронеслось в просветлевшей после сонного состояния Володиной голове. Но раздумывать было некогда. Пока он летел в преисподнюю, внутренне похолодел в ожидании чего-то ужасного. Ступеньки лестницы в плотном соприкосновении с рёбрами любителя пива напомнили ему о существовании в доме подпола. «Вот склеротик, какой же я склеротик! Предупреждала же мама, что откроет подвал для просушивания. Ну и поделом мне, если голова не кумекает», – укорял себя пострадавший, выбираясь из западни наружу.

…За завтраком Ирина Матвеевна пожаловалась сыну на неожиданные головные расстройства:

– Видать, совсем из ума выжила, Вова. Не могу припомнить, когда это я подвал закрыла. Ввечеру, кажись, открывала, а с утра встаю – закрыт… Ино уж не открывала вовсе?

– Да нет, мама, с головой у тебя всё в порядке. Это я ночью выходил во двор и закрыл подвал, чтобы не свалиться.

– Ну, тогды ладно. А то думаю, уж с головой непорядок али как?

– Порядок, мама, порядок. Мне бы твою голову…

Курортные истории

Многие шутить любят больше, чем думать.

М. Горький

Как только летний сезон вступал в свои права, так сослуживцы Кирьяна приступали к обсуждению происходящих на жарком юге несусветных историй. Наслушавшись россказней о диковинной жизни в далёких здравницах, Кирьян не устоял перед соблазном испытать прелести земного рая на Черноморском побережье Кавказа. Заполучив в профсоюзном комитете заветную путёвку, он объявился в сочинском санатории, расположенном на берегу лучезарного моря. Уральский провинциал был заселён в номер, где уже разместился некто Эдуард, молодой учитель физкультуры из Ленинграда, который в городе-курорте ориентировался не хуже, чем на стадионе.

– Чем можно здесь заняться? – спросил Кирьян у бывалого курортника.

– Лечиться и хохмить.

– Как хохмить?

– Как придётся. Мы же приехали лечиться, а смех – это лучшее лекарство. Вечером пройдёмся по парку, подберём там выброшенный ботинок и при входе на пляж наденем его на ногу купальщице. Видел там скульптуру сидящей женщины, закинувшей одну ногу на другую?

– Видел.

– Так вот. В парке накопилось несметное количество выброшенной обуви, а купальщица сидит необутая. Приходится надевать на неё рваные башмаки. Всё остальное по ходу дела, там видно будет.

Следующим днём приятели шагали по пляжу, подбирая себе уютное место на узенькой намывной полоске, обрамляющей галечным ожерельем голубую морскую чашу. Солнечное сияние пронизывало окружающее природное благолепие, вносило в него энергетическую заряженность неземного свойства…

– Стоп! – в озарении свыше воскликнул Эдуард. – Есть идея.

Он подвёл своего подопечного к двум симпатичным девушкам, принимавшим ультрафиолетовые лучи за популярной народной игрой.

Молодые люди составили девушкам компанию в картёжной игре в борьбе за звание подкидного дурака. Одна из новых знакомых курортниц, Кристина, знала цену своим женским прелестям и вела себя с нескрываемым достоинством. Другая из них, Галина, отличалась откровенно смешливым характером. Однако же объектом внимания хохмача из Ленинграда стала широкополая соломенная шляпа, принадлежавшая Кристине, которую она то небрежным движением руки нахлобучивала на пышную копну волнистых волос, прикрываясь от солнечного освещения, то сбрасывала на береговую гальку, когда небесное светило скрывалось за набегающими облаками.

В эти нехитрые манипуляции со шляпой и надумал внести помеху балагур с берегов Невы. Он собрал пучок высохших водорослей, выброшенных на берег морским штормом, и незаметно вложил его внутрь круглого соломенного изделия. Кристина в очередной раз привычно набросила шляпу на горделивую головку, но почувствовала над собой что-то неладное. Соломенное изделие почему-то застряло на макушке, не заняв подобающее ему устойчивое место. Не придав особого значения случившемуся, владелица непослушного головного атрибута аккуратно потянула его вниз, ухватившись руками за поля. Но надеть не получалось! Это было что-то необъяснимое…

Решив взять тайм-аут на размышление, Кристина сняла неподдающуюся шляпу и как ни в чём не бывало продолжила игру в карты. Но все её помыслы, разумеется, были связаны с головным убором. Хозяйка бросила на неё испытующий взгляд и, не обнаружив в непослушнице чего-либо подозрительного, повторила попытку её водружения на себя, оставшись с прежним результатом. Это было уже слишком!

Кристина, более всего боявшаяся оказаться посмешищем в глазах окружающих, старалась скрыть от картёжников свои безуспешные действия. И если простодушный Кирьян и веселящаяся сама по себе Галина оставались не посвящёнными в тайны мучений Кристины, то от торжествующего Эдуарда не ускользало ни одно движение растерявшейся жертвы шляпной катавасии.

Вот она снова отложила взбеленившуюся шляпу и старательно ощупала голову. Затем со всем вниманием осмотрелась в зеркальце. Голова как голова. И волосы на месте… Но что же тогда случилось в этом непостижимом мире? Никаких других признаков распада внешних связей, слава богу, не наблюдалось… Солнце, море, пляж – всё как обычно, как всегда… Может быть, ей, Кристине, начинает изменять рассудок? Вдобавок ко всему её объявили дурой и вручили для раздачи колоду карт.

Нет, с этим кошмаром надо разобраться! Претендентка на внезапное умопомешательство отложила в сторону картёжную колоду, с решительным видом надела на себя злополучную шляпу и резко потянула за поля вниз. Раздался треск разорванной соломы… Кирьян и Галина молчали не в силах понять причины странного девичьего демарша, тогда как Эдуард в неудержимом хохоте повалился на галечник.

Кристина покрутила в руках пришедшее в негодность средство защиты от южного солнца и обнаружила в нём подкладку из морской растительности, причинившей столько хлопот и волнений. Она отбросила предмет былой гордости, встала и пошла в море, на волнистой поверхности которого беззаботно покачивались, словно отрубленные, головы пловцов и пловчих. С уходом дамы, ущемлённой в чувствах собственного достоинства, на развлекательном мероприятии был поставлен крест.

* * *

Назавтра Кирьян впервые выехал на главную курортную процедуру, отпускаемую в бальнеотерапевтическом комплексе, что расположен в красивейшей долине реки Мацеста. Проехав пару километров вдоль реки, курортники вышли на территорию оздоровительного святилища. Великолепное строение бальнеологического корпуса, его просторные залы и превосходное – по советским временам – внутреннее обустройство настраивало жаждущую исцеления клиентуру на блаженное принятие чудодейственных процедур. Пациенты со всего города с энтузиазмом окунались в ванны, до краёв заполненные грязно-серой водой, откуда вылезали с пунцовым цветом кожи, чрезвычайно довольные собой.

Кирьян разместился в ванне, когда Эдуард уже принимал процедуру в том же отделении.

– Зачем кефир стоит на подоконнике? – спросил Кирьян, опять на свою голову.

– Как зачем? Пить, – Эдуард тут же воспользовался шансом внести в лечебный регламент элемент балагурства. – Примешь ванну, подойдёшь к окну и пей; видишь, там и стакан имеется. Кефир полагается по процедуре. Я свою порцию уже выпил.

С теми наставлениями учитель физической культуры пошёл одеваться. Приученный к дисциплине Кирьян отлежал положенное время в ванне и пошлёпал босыми ногами, с которых стекали струйки живительной влаги, к окну. Первый стакан кисломолочного напитка ему пришёлся по душе.

Кирьян принялся было за вторую порцию, как на него налетела взъерошенная ваннщица:

– Это что за безобразие? Почему пьёшь чужой кефир?

Наступил момент имущественной ответственности. Рассчитавшись с владелицей кефира за причинённый ущерб, Кирьян пошёл выяснять запутанные отношения с учителем:

– Ты зачем меня заставил выпить кефир?

– Для твоей же пользы, Киря!

– Для какой пользы надо было выставить меня на посмешище?

– Вот над этим подумай, а как надумаешь, скажи. Ладно, главное, ты не обижайся, мы же на курорте. И не забывай, что нам ещё надо ботинок надеть на купальщицу, а то вчерашний опять сняли…

После обеденной трапезы приятели вышли на прогулку. По территории парка мелькали белые халаты сотрудниц санатория, подбирающих выброшенную обувь. Не иначе как «обутая купальщица» надоумила руководство лечебного учреждения заняться уборкой парка. И кто после этого усомнится в пользе смеха и юмора?

Задержанная

Сдержан тот, кто перестал любить.

П. Корнель

Как ни старалась Фрося не попадаться на мужнины розыгрыши, ей это плохо удавалось. Вроде бы изучила его повадки до мелочей, но вновь и вновь оказывалась в очередной ловушке, словно беспечная бабочка, накрытая сачком. Муж её, Афанасий, хоть и занимал вполне серьёзную должность уполномоченного уголовного розыска, но не упускал случая, чтобы подшутить над спутницей жизни.

Тот выходной день проходил на редкость благоприятно, и Фрося ощущала в себе необыкновенное воодушевление. Под вечер супруги в наилучшем расположении духа зашли в магазин, чтобы пополнить домашние запасы провианта. Афанасий выкладывал перед кассиршей набранные продукты, когда отставшая в магазинных рядах Фрося поднесла пачку макарон и положила её в общий набор продуктов для расчёта.

– Женщина, вы зачем подкладываете мне свои макароны? – неожиданно заявил Афанасий. – Забирайте их и рассчитывайтесь сами.

Оторопевшая Фрося поняла только одно – она опять попала впросак и ей как-то надо выкручиваться из щепетильного положения. Расчёт шутника был точен – он знал, что его спутница была без денег.

– Афонь, перестань чудить, – попыталась она призвать мужа к благоразумию.

В ожидании расчёта девушка за кассой с интересом поглядывала на чудаковатых покупателей.

– Женщина, вы меня с кем-то путаете. Простите, но я вас вижу впервые. – Его слова и манеры были вполне убедительны.

Фросе стало ясно, что ей надо сдаваться на милость победителя.

– Девушка, я бы рассчиталась, но у меня совсем нет денег, все у него. Может быть, положить макароны обратно? – смущённо призналась она кассиру.

– Так бы сразу и сказала, что без денег пришла, – смилостивился Афанасий. – Ладно, девушка, зачтите её макароны на мой счёт – и пусть забирает, если они ей так нужны.

Афанасий сложил «свои» покупки в пакет и направился к выходу. Бедная женщина, испытавшая немало неприятных минут, прихватила злополучные макароны и двинулась следом. Настроение у неё было хуже некуда.

Обиженная Фрося шла на автобусную остановку рядом с мужем, надувшись на него, как мышь на крупу. Она даже не пыталась выяснить, за что он выставил её в таком неприглядном свете перед людьми. Просто в очередной раз влипла в историю. Вероятно, сама виновата. Афанасий словно не замечал её скверного настроения, подготавливая новую каверзу.

Подошедший автобус по обыкновению был заполнен до отказа, и супруги расположились на задней площадке. Когда к ним добралась кондукторша, Афанасий предъявил ей красную корочку удостоверения сотрудника милиции.

– У вас, женщина, проездной? – обратилась билетёрша к Фросе.

– Она со мной, – ответил за Фросю Афанасий, – это задержанная.

– Задержанная? – от неожиданности переспросила билетёрша.

Фрося же от такого поворота событий буквально содрогнулась. Ей ещё не приходилось бывать в подобной роли.

– Да, задержана за то, что выносила из магазина пачку макарон без оплаты, – пояснил сотрудник милиции. – Вон она её держит.

– Ты ведь за неё заплатил, – вяло возразила Фрося, сникшая от нового принародного поклёпа.

– Да, заплатил, чтобы предъявить следствию вещественное доказательство. У меня не было времени для оформления протокола на месте задержания.

Пассажиры настороженно разглядывали «задержанную» и пачку макарон как убедительное «вещественное доказательство», за которое порядочная на вид женщина угодила в руки правосудия. Попутчица, стоявшая рядом, сняла с плеча сумочку и перебросила её на другое, дальнее от опасного соседства. Кондукторша поспешно удалилась.

Фросе вдруг стало безразлично происходящее вокруг. «Задержанная… Да, это действительно так», – размышляла она. Уже добрый десяток лет она задержана этим белокурым балагуром, родила ему двух таких же белоголовых детишек, растущих на радость родителям, и даже не думает о том, чтобы освободиться от этого сладостного плена. Когда-то давным-давно, ещё в школе, он сажал ей на голову цепких жуков-стригунов, которых не так-то просто было вызволить из причёски, а сейчас оказывает новые знаки внимания. Нет, до сих пор она небезразлична своему суженому.

Автобус шёл заданным маршрутом, а пассажиры, невольно бросавшие взгляды на «задержанную», недоумевали, отчего такая лёгкая счастливая улыбка не сходит с её лица.

Брак по-английски

Подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают.

Н. Гоголь

Эта невероятная история могла бы показаться читателю плодом авторского воображения, если бы однажды не прозвучала в эфире по Центральному радио России. Описанная здесь брачная трагикомедия произошла в достопочтенной Англии благодаря хитросплетениям её гражданского законодательства. Известно, что заумная юриспруденция Старого Света нередко позволяет искателям истины переносить арену действий на территорию абсурда и загонять в тупик законопослушных граждан.

На сей раз многоопытным юристам пришлось поломать голову над разрешением вопросов имущественного права в обстановке крайне запутанных семейных отношений. История началась с того, что в некой английской семье завёлся кот, безраздельно завладевший чувствительной душой хозяина-богача. Но в этой банальной обстановке, как оказалось, кот Джордж, мягкой походкой пробравшийся в сердечные тайники миллионера, стал главным действующим лицом разыгравшейся фантасмагорической комедии.

С того прискорбного дня, когда глава семейства приказал родичам долго жить на бренной земле, события приняли непредсказуемый характер. Родственники не слишком отчаивались по случаю его кончины, сознавая, что печальный финал был неизбежен, но, ознакомившись с завещанием усопшего, впали прямо-таки в шоковое состояние. Законная супруга упокоенного миллионера словно в насмешку над радужными ожиданиями волею завещателя получила всего-то один-единственный (!) пенни, тогда как прикормившийся в семье кот в одночасье стал обладателем богатого наследства за вычетом того самого несчастного пенни!

Такое бедной вдове не могло присниться даже в самом кошмарном сне. Обманутая в надеждах и задетая за живое унизительным пренебрежением со стороны пожизненного супруга, она ловила на себе насмешливые взгляды лиц высшего света, зачастивших с выражением скорбных чувств и соболезнований. Мало того, скорбящие посетители считали своим долгом нанести визит вежливости «сэру Джорджу», признавая в нём законного обладателя завидного богатства. Вдова также стала замечать, что домашняя челядь лебезит перед хвостатым миллионером, а на неё, несостоявшуюся наследницу, смотрит без прежнего почтения.

Между тем новоиспечённый наследник испытывал искренние страдания от невосполнимой утраты; он находился в подавленном состоянии, потерял аппетит и не проявлял признаков радости по поводу свалившегося на него богатства. Всем своим скорбным видом кот являл образец верности дружбе, связывающей его с хозяином в счастливые времена совместного пребывания на земле.

Отчаявшаяся вдова, внезапно оказавшаяся в нищете, подала в суд на опровержение завещания, но дело проиграла. Суд не нашёл аргументов к тому, чтобы признать кошачье наследование незаконным. Во-первых, констатировал суд, английское законодательство подобных запретов не устанавливало; во-вторых, кот Джордж был зарегистрирован в местном Клубе домашних животных и имел соответствующие удостоверяющие документы; и наконец, в-третьих, четвероногий наследник, как и любая Божья тварь, вправе рассчитывать на средства к существованию, размер которых не подлежал каким-нибудь ограничениям. Что оставалось делать бедной вдове? Жить под попечительством кота? Смириться с участью кошачьей прислужницы или всё-таки найти выход из лабиринта, который должен быть таким же экстравагантным, как и вход в него…

И он нашёлся, спасительный выход! Ей надо восстановить утраченный статус-кво, тот самый, каким она владела при живом муже, первом законном владельце имения. Какая разница, кто им обладает? Важно, чтобы она оставалась законной супругой наследника. Стало быть, ей надо… обвенчаться с котом и стать двуногой муркой! «Впрочем, лучше быть богатой муркой, чем бедной леди», – вполне резонно рассудила претендентка на обручение с хвостатым холостяком.

Заявление на бракосочетание между четвероногим женихом и прямоходящей невестой было подано. Органы регистрации и записей актов гражданского состояния после тщательного изучения поступивших материалов сочли возможным оформить странный брак, в котором на молодожёнов приходилось шесть ног и пара рук с хвостом в придачу. Леди воспрянула духом. Жизнь снова улыбалась ей. Поскольку в завещании прежнего владельца имения было прописано, что кот-наследник должен умереть естественной смертью – иначе наследство переходило в собственность государства, – счастливая супруга оберегала и холила нового избранника как могла. Она и сама не заметила, как полюбила милого Джорджа со всей нежностью женских чувств. Котяра платил дражайшей половине той же монетой, прижимаясь по ночам к её тёпленьким местечкам. Многочисленные друзья замужней хозяйки вновь зачастили в имение с уверениями лучших чувств и искренних симпатий к ней. Почитание прислугой пассии нового владельца собственности вознеслось на запредельные высоты. Оно и не мудрено, если учесть, что управление богатым наследством осуществлялось не сэром Джорджем, а его законной супругой.

По прошествии некоторого времени котярна жена вдруг обнаружила, что её семейной идиллии угрожает новая опасность. В округе стали появляться желающие заиметь потомство от кота-миллионера. На первый взгляд, что могло быть предосудительного в стремлении обывателей обзавестись котятами от именитого родителя? «Да ведь это будут прямые наследники миллионера!» – резанула сознание хозяйки мысль о грозящем посягательстве на желанное состояние. Вдруг предприимчивые кошатники докажут родственную связь мяукающих отпрысков с богатеньким папашей и предъявят права на долю наследства? Не с этими ли гнусными целями они подкрадываются со своими кошечками к её законному супругу? Надо было предпринимать срочные меры для всякого исключения возможных посягательств на наследие. Недолго думая, ревнивая миллионерша пригласила на дом бригаду ветеринаров для удаления нареченному супругу репродуктивных органов. Эскулапы исправно исполнили своё небогоугодное дело, после чего семейная жизнь богатого кота и преданной ему женщины продолжалась мирно и благополучно.

Сэр Джордж скончался в глубокой старости и был похоронен с пышными почестями. Повторно овдовев, наша героиня вступила в законное владение наследством.

Брак по-русски

Сцена и шутка – вся жизнь.

Паллад

Регистрацию бракосочетания Григорию Михайловичу и Ольге Николаевне откладывать было никак нельзя. Дело в том, что разведённая Гришина жена претендовала на раздел квартиры, а вступление во второй брак позволяло ему сохранить за новой семьёй полнометражную жилплощадь. Посвящённый в квартирную неурядицу некий милицейский чин, капитан Воронов, приходившийся приятелем Ольгиной подруге, взялся посодействовать срочной регистрации слюбившейся пары не первой молодости.

Вечером двадцать седьмого декабря в квартире бракосочетающихся раздался телефонный звонок.

– Завтра в десять часов утра вам надо быть в загсе для регистрации, – объявил Ольге Николаевне, воспитательнице детского сада, милицейский чин.

– Но это невозможно! – всполошилась невеста. – Завтра у нас утренник, и я на нём – Дед Мороз!

– Выбирай сама: или загс, или детский садик, – сказал как отрезал пособник бракосочетания и положил трубку.

От свалившейся дилеммы у Ольги засвербило в разных местах. Как тут быть? Что предпринять? Поразмыслив, жених и невеста решили прибегнуть к помощи Вали, ближайшей подруги. Не зря же им подсказывали со всех сторон, что они схожи лицами, даже путали порой одну с другой, хотя одна была брюнеткой, а вторая – блондинкой. Невеста схватилась за телефон.

– Валя, тебе завтра с утра надо пойти с моим Гришей в загс и зарегистрироваться с ним за меня, иначе у нас пропадает квартира, – озадачила Ольга закадычную подругу новогодним ребусом с туманной перспективой на успех сомнительного дела.

– Не поняла, – ответила всегда понятливая Валентина Ивановна.

– Это надо, Валя, потому что завтра я – Дед Мороз на утреннике! – внушала Ольга Николаевна, растолковывая подоплёку задуманной авантюры.

– Если надо, я, как пионер, всегда готова, – ответствовала Валентина.

В отличие от милиционера она, руководитель студии чтецов при Дворце культуры, прекрасно знала о чудесном воздействии художественной самодеятельности на чувствительные струны поклонников сценического искусства. Для того оно и существует, чтобы артист создавал в людских головах задуманные миражи, подчиняя зрителей своим пожеланиям и воле. Артист – тот же гипнотизёр, манипулирующий доверчивой публикой. Разница лишь в том, что гипнотизёр выключает у подопытных людей зону сознания, управляя ими через подсознание, тогда как артист, напротив, воздействует на сознание, не вторгаясь в недоступную ему сферу подсознания. К тому же Валентина Ивановна не была подвержена слепой вере в незыблемость общепринятых общественных предначертаний и свободно парила по жизни, которая представлялась ей тем же театром и той же сценой.

– Тогда слушай меня внимательно, Валя! – давала невеста последние наставления своему полномочному представителю в ответственной жизненной сделке. – Ты моя лучшая подруга, и я надеюсь на тебя. Главное, не указывай в регистрационном бланке свою фамилию! Это самое важное! Ты ведь знаешь, моя фамилия – Крылова, так и пиши, как указано в моём паспорте, а свой вообще с собой не бери, а то запутаешься.

– Оль, о чём ты говоришь? Ты меня знаешь, я уже дважды регистрировалась и тебя не подведу.

Так договорились заговорщицы между собой перед решающим визитом невесты-двойника в государственное заведение.

В назначенный час следующего дня «сочетающаяся пара» прибыла в учреждение записей актов гражданского состояния.

– Проходите, пожалуйста, – пригласили их, – ваши документы.

Жених подал документы. Исполнительница роли невесты искусно маскировала лицо растрёпанными чёрными локонами, усиленно кашляла простудным голосом, прикрываясь носовым платком.

– Напишите заявления и приходите для регистрации через два месяца, – объявило «молодожёнам» официальное лицо, подозрительно поглядывая на расхворавшуюся невесту.

– Как? Для чего нам эти два месяца, если мы уже находимся в супружеских отношениях? – простодушно высказалась Валентина Ивановна, цепляясь за первое, что пришло на ум.

– Ну, если вы уже в отношениях, тогда зачем вам эта спешка? – резонно подметило официальное лицо.

Над полнометражной квартирой в одно мгновение нависли грозовые тучи…

– Мы от Воронова, – неуверенно подал голос жених, но женщины вели свой, понятный только им диалог.

– Да, конечно, он-то придёт, – сокрушалась подставная невеста, – да только с другой! Сколько я с ним намаялась, одно только ему средство – связать бабника… – Несчастная женщина беззвучно рыдала, уткнувшись лицом в неразлучный платок, мелкая дрожь сотрясала бессильно опущенные плечи.

Без сомнения, это была лучшая роль Валентины Ивановны, сыгранная за последние сценические годы.

– Давайте ваши заявления, – смилостивилась распорядительница брачных процессов, проникшись безутешным женским горем невесты, сочетающейся с повесой и ветрогоном.

В семнадцать часов того же дня сияющий жених и исконная невеста прибыли в тот же кабинет для получения документов со штампами, свидетельствующими о законности их супружеских отношений.

– Ну вот, совсем другое дело! – с одобрением воскликнула директриса, глядя на расфуфыренную Ольгу Николаевну. – И красивая, и пригожая, просто приятно посмотреть! От такой-то жены никакой мужик не сбежит! Только вы же днём были с чёрными волосами…

– Была с чёрными, так перекрасилась для праздника. Сегодня день-то какой! Один на всю оставшуюся жизнь!

Вечером торжествующая троица праздновала успех блестяще исполненного мероприятия.