Текст книги "На уличных подмостках. Сатира, юмор, приключения"

Авторитет

Человек не только любит удивляться, но любит удивлять других.

К. Ушинский

Отслужив в армии, Павел вернулся в родные места, раскинувшиеся по Присаянью. Вековечная тайга, горные реки и воздух, которым не надышишься вдосталь, – всё это великолепие во время беспокойной пограничной службы нет-нет да вспыхивало в сознании, неудержимо влекло к себе. Отпраздновав возвращение на отчую землю, демобилизованный служака обратился к тестю Антону Иосифовичу, возглавлявшему Итейский лестрансхоз, с просьбой о содействии в трудоустройстве.

– Есть для тебя работа, – отвечал тот, – езжай-ка, браток, в Ишедей, там назначу тебя директором лесопункта.

– Директором? – переспросил Павел. – Нет уж, уволь, я не справлюсь.

– С чего ты решил, что не справишься? Сам смотри – техникум окончил по специальности, дело знаешь, в армии дослужился до командира отделения, вот и командуй.

– Легко сказать – командуй. В армии-то был молодняк, а в Ишедее – матёрые мужики, в отцы годятся, таёжники, спецпоселенцы, а бывших зэков сколько! – возражал Павел. – Какой я для них авторитет?

– Конечно, народ там серьёзный, но и ты парень не промах – спортсмен, комсорг, пограничник! Подберёшь к работягам ключик – и пойдут дела…

Так молодой специалист начал трудовую деятельность в директорской должности. Как он и ожидал, лесоповальщики встретили назначение юного начальника с нескрываемым недоверием, которое сквозило в насмешливых взглядах, в пренебрежительном тоне разговора. Дошли даже слухи, что его прозвали сосунком! Надо было срочно выправлять положение. Но как?!

Подходящий к тому случай подвернулся молодому руководителю там, где он и не ожидал, – в поселковой бане. Общественное моечное заведение в посёлке было весьма почитаемым местом и поставлено основательно, так, чтобы после гигиенической процедуры обновлённая душа ликовала и радовалась Богом дарованной жизни. Там-то в мужской банный день Павлуша встретился лицом к лицу с мужиками из числа подчинённых, находившихся, как и он, в чём мать родила. Нагота подчёркивала молодость начальственной фигуры, терявшейся среди кряжистых великанов. Мужики с демонстративной вежливостью выдали «сосунку» распаренный веник и пригласили в парилку.

Хлестание тел душистым веником – апогей русской бани. Какой потомок славянской породы не испытывал наслаждения от берёзовой экзекуции в жаркой воздушной среде, когда на каждый взмах связки распаренных веток разгорячённое тело отзывается благодарностью? В первом заходе парильщики слегка прогревались, подготавливая организм к нагрузкам. Кто-то полегоньку плескал из шайки водичку на раскалённую каменную груду, другие вели неторопливую беседу.

– Федя, говорят, ты намедни с медведем боролся али как? – подкидывал затравку к разговору один из парильщиков.

– На фига бы он мне сдался, такой борец? – загудел Фёдор, откликаясь на вопрос. – Так хитрюга же! Даром что зверь.

– Что ли умней тебя? – подначивал тот же голос.

– А понимай как хошь. Пошёл, стало быть, я налегке стрельнуть какую живность. Собак взял. Шёл уж второй час. Откуда ни возьмись он нападает на меня сбоку.

– Как же ты просмотрел косолапого? Не впервой, поди, в тайге-то.

– Говорю – хитрюга! Затаился за толстым стволом сосны. Пока я шёл к сосне, он вокруг неё потихоньку передвигался – прятки со мной устроил! Вот стервец! А как я поравнялся, он и напал.

– Даже ружьё снять не успел? – Похоже, слушатель наизусть знал историю о единоборстве с медведем, но Павел и без того понимал, что разговор затеян неспроста, а ему, начальнику, в назидание.

– Как двинул лапой, так ружьё и отлетело. А потом сгрёб меня и норовит к себе прижать, только мне такие обнимки были ни к чему. Уцепился я за шкуру и упёрся прямыми руками в грудь, чтобы он не подтащил к себе, только чуял, как когти в плечи впиваются. – Рассказчик вытянул перед собой ручищи со сжатыми кулаками, каждый с чайник, показывая, как он отстранялся от наседавшего медведя.

Глядя на могучие плечи и конечности таёжника, Павел живо представил себе картину противостояния титанов, сошедшихся на лесной тропе.

– И долго вы упирались? – раздался голос нетерпеливого слушателя.

– Пока собаки не подоспели, а то бы несдобровать. Насели они сзади на топтыгу и рвут за задницу. Едва тот отмахнулся от лаек, я и вырвался. Схватил ружьё – и мишка приказал долго жить, токо когтистые отметины мне на плечах оставил.

Павел почтительно посмотрел на Федины плечи, украшенные ещё не зажившими бороздами. Поведанная история добавила меланхолии новичку. Как ему совладать с такими «медвежатниками»? Не на медведя же самому идти! Между тем настало время настоящей парилки, от которой, как говаривали, уши скручивались в трубочку. Похлестались они вениками, испытывая непередаваемое наслаждение от шелестящих хлопаний по раскрасневшемуся телу. Павел из последних сил крепился и напускал на себя форсу, не покидая верхнюю полку. Измождённые мужики один за другим покидали банное пекло.

– Ишо поддать? – спросил Фёдор, оставшийся в парилке наедине с маленьким стойким начальником.

– Смотри сам, – беспечным тоном ответил Павел, наметивший тактику дальнейших действий. – Когда останусь один, попарюсь в своё удовольствие.

Фёдор был поражён ответом самонадеянного новичка. Он, худосочный мальчишка, надумал перепарить таёжников! Каким же настырным оказался начальничек! Медвежатник уважительно глянул на упрямца, с невозмутимым видом сидевшего рядом. А парилка брала своё. Сердца парильщиков бешено трепыхались, испытывая непосильные нагрузки, обильный пот стекал по телам, горячий воздух обжигал лёгкие.

– Что-то раны заныли, – виновато произнёс Федя и двинулся на выход.

Этого и ждал начальник лесопункта! Едва Федя вышел к отдыхающим дружкам, как в парилке раздались звуки, оповещавшие о бурной деятельности неугомонного любителя жаркого пара. Яростное шипенье воды, хлёсткие удары веником, истошные крики, доносившиеся из-за двери, сливались в единый шумовой эффект. Завсегдатаи парного заведения растерянно переглядывались между собой. Что он там, в конце-то концов, не с ума ли сошёл? Не железный всё-таки…

Тем временем, спасаясь от невыносимого пекла, Паша сидел на полу и ожесточённо колошматил веником по нижней лавке, подбрасывая на печную каменку по черпаку воды и издавая отчаянные вопли. Не забывал холодной водой окатить разгорячённую голову. Затем постановщик спектакля для публики, находящейся за дверями, принялся гроздьями обдирать с веника пропаренные листья и разбрасывать их куда ни попадя, создавая листопадом впечатляющую картину состоявшегося самоистязания. В завершение всего жаждущий признания коллектива начальник нещадно, с протяжкой по телу, отхлестался ободранными ветками, пока его худые плечи и ребристые бока не покрылись кровянистыми бороздками, такими же, как у Фёдора. Здесь-то он вопил по-всамделишному.

Наконец триумфатор вышел к компаньонам, исполосованный прутьями и предусмотрительно облепленный берёзовой листвой. Притихшие мужики услужливо поставили Павлу бутылку пива. Не отрываясь от горлышка, парильщик перелил в себя содержимое стеклянной ёмкости.

– Павел Александрович, вам ещё пивка? Так мы быстро организуем, – предупредительно обратился Федя к признанному победителю.

– Спасибо, братцы, больше одной я не пью, – благодарно отозвался Павел Александрович.

На следующий день Ишедей был переполнен слухами и пересудами о необыкновенной крепости нового директора. Рассказывали, что приезжий молодой начальник не только перепарил самого Федю, но и измохратил пять веников и так поддавал жару, что стенка каменки не выдержала температурного напора и треснула.

С того банного дня авторитет молодого директора, словно по мановению волшебной палочки, вознёсся на небывалую высоту. Коллектив лесопункта трудился слаженно и напористо, подавая другим пример к лучшему. Павел же раз и навсегда взял себе за первое правило как руководитель простую формулу – если хочешь какого-то движения от подчинённых, сделай его сначала сам. Только в баню с ними он больше не ходил.

Принципиальность

Правильно жить означает лицемерие.

Б. Рассел

Борис был парень хоть куда – ладный и статный, с вьющимися волосами и проницательными голубыми глазами, в любой компании на первых ролях. С окончанием школы-десятилетки подался из Читы в Иркутск для поступления в политехнический институт на геологический факультет. Вступительные испытания Боря проходил успешно, поэтому перед последним экзаменом по любимому предмету, химии, он уже видел себя студентом.

Боря быстро подготовился к ответу по экзаменационному билету и в ожидании вызова к столу преподавателя согласился помочь соседу, испытывавшему затруднения с решением задачи. Управившись и с этой проблемой, знаток мудрёной науки записал текст решения чернильной ручкой на столе, окрашенном в чёрный цвет. Для прочтения записей надо было смотреть на них со стороны, под тем же углом, под каким навстречу падало солнечное освещение из окна, тогда чернильные знаки ярко высвечивались на чёрном поле.

Обрадованный удачей абитуриент, скособочив голову, принялся переписывать законспирированную шпаргалку. Повёрнутая набекрень голова экзаменуемого вызвала закономерное подозрение у экзаменатора Софьи Семёновны, известной в студенческой среде под зловещим прозвищем «СС». «Эсэсовка» подошла к увлечённому списыванием абитуриенту, скособочила таким же макаром голову – и ей во всей красе предстала хитроумная картина надувательства собственной персоны.

Оскорблённая дама вызвала грамотея-изобретателя, оказавшего недозволенную услугу неучу, и без лишних разговоров вкатила в его экзаменационный лист оценку «неудовлетворительно». У Бори белый свет померк в голубых, дотоле жизнерадостных глазах. Полный провал поступления на любимую специальность! В одночасье обрушились построенные жизненные планы! И всё это произошло от избытка знаний! Вот уж действительно – горе от ума…

Страдающая Борина натура горячо протестовала против столь жестокого с ней обращения. Побродив по коридору, двоечник зашёл в экзаменационную аудиторию и убедительно попросил Софью Семёновну дать ему другой билет, уверяя, что химия всегда была его любимым предметом, что он неоднократно был победителем школьных олимпиад по ней. Но непреклонная леди, не страдавшая сантиментами, и слушать не хотела о заслугах злостного нарушителя учебной дисциплины.

Борис вышел в коридор несолоно хлебавши. Всё происходящее казалось ему дурным сном и не укладывалось в голове. В конце концов, рассуждал он, не проще ли было заменить билет этому непутёвому соседу по столу, а ему попросту снизить оценку? Несостоявшийся студент сделал третью попытку добиться справедливого решения конфликта:

– Софья Семёновна! Дайте мне любое количество билетов без подготовки на ответ и снизьте мне оценку за подсказку…

Однако «эсэсовка», оправдывая устрашающее прозвище, была неумолима, как скала. Она, собственно, не испытывала к симпатичному пареньку, которого видела впервые в жизни, особой предвзятости и всего лишь исходила из собственных жизненных принципов, которым оставалась верна всегда и всюду. Распространённый девиз «Жить и работать по-ленински, по-коммунистически» был написан словно специально для неё.

Потерпев крах в получении высшего образования, Борис обратился с заявлением о приёме в первый подвернувшийся техникум, куда его зачислили без сдачи экзаменов, заприметив на груди десятиклассника богатый набор знаков спортивной квалификации.

Прошло немало лет, особо значимых для преуспевания в жизни молодого человека. Борис, успешно защищая спортивную честь техникума, получил красный диплом о его окончании, затем отдал долг родине, отслужив в рядах Советской армии. Досрочно демобилизовавшись за отличные показатели в боевой и политической подготовке, повзрослевший герой нашего повествования, верный школьной мечте о любимой профессии, выдержал вступительные экзамены на тот же геологический факультет Иркутского политеха.

С учебной программой Борис справлялся уверенно, совмещая первую студенческую заповедь со спортом, общественными и партийными обязанностями. Дело дошло до того, что на период летних отпусков приказом ректора его, ещё студента, назначили исполнять обязанности заместителя декана факультета. Студенты не сразу признавали в коллеге официальное должностное лицо.

– Заместитель декана здесь? – обращались они к Борису, по-хозяйски расположившемуся в кабинете.

– Здесь.

– Где здесь?

– Я заместитель декана.

– Ты, Боря, молодец. А я, между прочим, китайский император, так что обращайся при надобности, – говорили, бывало, посетители, покидая кабинет.

Очередную посетительницу Борис узнал сразу – те же властные черты лица, строгая причёска, наглухо застёгнутый костюм.

– Здравствуйте, Борис Иванович! Меня зовут Софья Семёновна, я преподаю химию на факультете нефтехимического оборудования, – представилась она.

– Здравствуйте, Софья Семёновна. Я вас хорошо помню.

– Очень приятно, Борис Иванович. Тогда мне проще будет переговорить с вами, а то я мучилась, уместно ли обращаться с такой просьбой.

Софья Семёновна не кривила душой, упоминая о сомнениях, прежде чем решилась посодействовать зачислению в институт своей племянницы. Но мать абитуриентки, неважно сдавшей вступительные экзамены, настояла на своём, да и сама Софья Семёновна очень хотела бы видеть любимую племянницу студенткой.

А дело состояло в том, что по результатам общих экзаменов из абитуриентов-неудачников, как правило, брали наугад две-три кандидатуры для заполнения вакантных студенческих мест, выбирая обычно верхние из общей стопки их дел. Софья Семёновна и пришла попросить, чтобы дело её племянницы было положено поверх стопки.

– Это проще всего, – ответил исполняющий обязанности заместителя декана, – тем более что у нас с вами уже имеется опыт решения подобного вопроса.

– Какой ещё опыт? – переспросила Софья Семёновна, не помнившая за собой каких-либо прегрешений в прошлом.

Борис напомнил просительнице свою печальную историю восьмилетней давности, когда она на экзамене по химии надолго надломила судьбу абитуриенту-подсказчику. Она всё вспомнила! Это было видно по яркой краске, мгновенно залившей лицо женщины, придерживавшейся твёрдых моральных принципов. Это лицо, воспылавшее алым цветом виновности и покаяния, вдруг стало удивительно милым, привлекательным и прекрасным в своей чистой и наивной непосредственности. Борис молчал, поражённый неожиданным преображением личности, свершившимся на его глазах.

– Простите, я не хотела… я где-то запуталась, – подавленно проговорила женщина, направляясь к выходу.

– Софья Семёновна, не уходите! Это уже всё в прошлом. Назовите мне фамилию вашей племянницы, я всё для неё сделаю, – убеждал уходящую посетительницу Борис.

– Нет, Борис Иванович, я не могу воспользоваться вашей любезностью, я не имею на это права. Извините меня и за тот поступок, и за сегодняшнее прошение.

С этими словами Софья Семёновна решительно вышла из кабинета.

Особенности автономной демократии

В России центр на периферии.

В. Ключевский

Эвенкия… Громадные просторы, на которых проживает всего-навсего около пятнадцати тысяч человек, в большинстве – русские, продолжатели дела отчаянных сибирских первопроходцев, когда-то осваивавших суровый Север. Из коренного населения преобладают эвенки, раньше звавшиеся тунгусами, и якуты, ведущие вековечную борьбу за выживание в условиях белого безмолвия и трескучих морозов. За сотни вёрст одно от другого разбросаны мелкие поселения, из которых всего-то с полдюжины удостоены внимания составителей географических карт.

Выборы – всегда праздник для местного населения, не избалованного сколь-нибудь значительными общественными мероприятиями. Самолюбию аборигенов к тому же льстит предвыборная обстановка, когда судьба известных политиков хоть в чём-то зависит от их немногочисленных и ненавязчивых голосов. На радость эвенкам в середине девяностых годов президент России не был определён в первом туре голосования, и решением Центризбиркома была назначена дата проведения второго тура. И вот из далёкого посёлка Ессей в избирательную комиссию автономии пришла телеграмма за подписью семидесяти сельчан: ИЗБИРАТЕЛИ СЕЛА ЕССЕЙ ПРИВЕТСТВУЮТ РЕШЕНИЕ ЦИК О ПРОВЕДЕНИИ ВТОРОГО ТУРА ГОЛОСОВАНИЯ ТЧК ЧТОБЫ ВЫЯВИТЬ ПРЕЗИДЕНТА ВЫ ПОСТУПИЛИ ПРАВИЛЬНО ТЧК.

Заручившись поддержкой ессейских избирателей, окружная комиссия приступила к подготовке решающего тура выборов, а в далёкое село, откуда пришла телеграмма, направила своих представителей. В Ессее, затерявшемся за рекой Котуй, проживало несколько родов, что создавало трудности в работе со списками избирателей. Поди-ка разберись в этой грамоте, состоявшей едва ли не сплошь из однофамильцев! Одних только Осого-стоков насчитывалось десятки человек, столько же Ботулу и Бети. Мало им уступали по численности Майамага. Если ещё учесть, что имена сельчан не отличались разнообразием, а улицы не имели названий, то можно представить, какие заморочки испытывали члены участковой комиссии, пытаясь разобраться в списках, скорее напоминающих неразрешимые кроссворды.

Однако организаторы выборов нашли блестящий выход из затруднительного положения, сделав ставку на прозвища избирателей, по которым и сами сельчане ориентировались в повседневной жизни. Так списки запестрели многочисленными уточняющими имяреками, однозначно принадлежащими конкретному человеку какой-либо распространённой фамилии. Приезжие инспекторы диву давались фантазии ессейцев, наделивших земляков фамилиями мировых знаменитостей.

Местный Гагарин, имевший общую дату рождения с первым космонавтом планеты, пришёл на избирательный участок вместе с женой, известной под фамилией космонавтки Терешковой. Выдавая космической паре бюллетени, члены комиссии поинтересовались, почему до сих пор не пришёл голосовать Гитлер, проживающий с ними по соседству. Оказалось, что у соседа, смахивающего на нацистского вождя усиками и чёлкой, жена Ева Браун занята стиркой. Зато высокую гражданскую ответственность, оправдывая неофициальные фамилии, проявили Ленин, являвшийся в действительности Владимиром Ильичом, и его жена, естественно Крупская, которые прибыли на участок за час до открытия.

Другие ессейцы носили более прозаичные прозвища.

– Привет, Морковка! – приветствовал вошедший грузный избиратель, медленно передвигавшийся на косолапых ногах, якута с ярко-красным носом, сидящего в комиссии на выдаче бюллетеней.

– Привет, Луноход! – отвечал Морковка вошедшему, оправдывавшему кликуху неуклюжей походкой.

Активной гражданской позиции многих эвенков можно было позавидовать. Когда эвенкийская девушка на своём избирательном участке, размещавшемся где-то под Турой, обнаружила, что в списках не значится, она не раздумывая села на снегоход «Буран» и в сорокаградусный мороз отправилась за три десятка километров в Туру – административный центр Эвенкии. Отважная девушка понимала рискованность поездки, ведь случись в пути неполадки с мотором – и ей несдобровать, но долг гнал избирательницу вперёд. К вечеру она добралась по руслу замёрзшей Нижней Тунгуски до окружной комиссии, вся в инее и снегу.

– Зачем ты ринулась в такую даль, ведь могла погибнуть? – допытывались у неё члены комиссии.

– Это моё волеизвержение, – последовал обескураживающий ответ.

– Может быть, волеизъявление?

– Может быть, я не знаю точно, как это называется, – отвечала девушка, извергнувшая свою волю и вовсе не ощущавшая себя героиней.

Но герои одиноки. На то они и герои. А вот некоторых граждан избиркомовцам в буквальном смысле приходилось калачом заманивать на голосование. После выборов в финансовом отчёте одной из участковых комиссий появилась расходная графа – двадцать килограммов муки. «Что за новости?» – недоумевали в окружной комиссии. Конечно, деньги на питание членам комиссии в день голосования выделялись, но чтобы пять человек съели столько муки?! Потребовали объяснение необычайной прожорливости выборных организаторов. Оказалось, что для привлечения избирателей комиссия кормила их свежеиспечёнными пирожками. Горячие пирожки избирателям вручались вместе с бюллетенями, и жители, наслышанные о необыкновенном угощении, спешили в выборную богадельню, «пока дают».

– Кутузов, ты зачем опять пришёл, ведь ты уже проголосовал? – спросили одноглазого якута, когда-то по неосторожности подставившему глаз под оленьи рога.

– Ещё раз проголосовать можно? – спросил Кутузов.

– Второй раз выдавать бюллетень нельзя.

– А второй пирожок можно?

Ещё один фокус продемонстрировали двое членов участковой комиссии, которые вернулись с обхода немощных избирателей, голосовавших «на дому». И снова контролёры из центра поразились, когда обходчики избирателей положили на стол председателя полиэтиленовый мешок с заполненными бюллетенями.

– Они голосовали в мешок? А где же переносной ящик? И где тайна голосования, ведь через мешок всё видно? – недоумевал председатель.

– Однако, ящик неудобно нести, а тайна есть. Бюллетени так перемешались, что сам шайтан не знает, кто какой из них заполнял.

На этом удивительные явления в избирательном процессе автономного округа не прекратились. Окружная комиссия выявила странную закономерность, когда весенние выборы в Эвенкии отличалась низкой явкой, и попыталась разобраться в причинах сезонного влияния на активность избирателей. Проверяющим бросились в глаза многочисленные отметки «ликуют», проставленные в списках напротив непроголосовавших избирателей. В числе ликующих были Ёрш, Веник и даже Пиночет. Что за массовое ликование устраивали селяне в день выборов?

Объяснение оказалось самым простым. В марте начиналась охота на диких оленей, мясо которых составляло основной продукт питания для населения, и охотникам становилось не до выборов. Они ликовали! Немало лихих годин выпало на долю народа с многовековой историей, выгодно отличавшегося от многих других непричинением зла собратьям по земле. Искони эти миролюбцы были вытеснены монгольскими завоевателями с благодатных земель в заснеженную северную мерзлоту.

Эвенки, якуты веками цеплялись за жизнь в холодном пустынном пространстве, словно лишайник за голые камни. Не надеясь на милость властителей, они самоутвердились на суровом Севере, куда не рвутся другие землежители, и ликуют поныне в своём жизнеутверждающем подвиге.