Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга четвёртая"

– Нет, Фейрин. Это вопрос уже закрыт, – полоснула её строгим взглядом рыжеволосая дама, на секунду оторвавшись от томительных наблюдений за последними сборами Гортера.

– Ладно, но потом я очень надеюсь получить от тебя все разъяснения по этому важному делу, – упрямо заявила молодая наследница семьи Метлойдов, поскольку знала, что теперь-то мать, скорее всего, никак не сможет отвертеться от пояснительных комментариев, связанных со всей этой тайной, раз уж сама решила втянуть в расследование своего лучшего агента и по совместительству – единственную дочь. Поэтому девушка недолго думая добавила: – А иначе я обо всём расскажу папе.

– Я тебе расскажу, чертовка! – чуть ли не огрела тогда её по затылку Джейн. Но в последний момент сдержалась, зная, что позади всё ещё стоял услужливый дворецкий, и ограничилась довольно тихим, но хлёстким шлепком сложенного веера по тонкой кисти дочери.

– Ай! – вспыхнула Фейр от негодования и обиды. Но вместо того чтобы схватиться за пострадавшую руку, посчитала, что лучше не подавать виду. И, как только Гортер был готов, первой прошмыгнула вперёд, резко распахнув перед ним дверь, чтобы продемонстрировать таким образом притворное повиновение матери. Однако на лице у девушки мелькнула злоба.

– Будь осторожен… – очень спокойно и тихо проговорила Джейн старику напоследок, решив проигнорировать дальнейшие разборки с дочерью, тем более что та уже настырно промаршировала во двор.

Но матёрый охотник, казалось, до последнего решил хранить сдержанность с бывшей соратницей.

– …Спасибо, что помогла мне вспомнить прошлое, – неожиданно раздался всё же его хриплый голос, когда Гортер уже почти переступил за порог. – Ведь у меня столько лет не находилось для этого каких-то особых причин. Но в одном ты была права: я уже не смогу двигаться дальше. Как бы ни закончилась эта охота, Джейн!.. Прости. И спасибо за помощь.

С этими словами бывший следопыт закрыл за собой дверь, так и не найдя в себе сил обернуться назад.

Застывшей в прихожей Джейн оставалось только прокручивать в голове весь нехитрый смысл услышанных ею таких простых и одновременно бесконечно горьких слов. В то же время в душе у неё закопошилось совершенно гадкое и вместе с тем острое предчувствие, что это была их последняя встреча. Случившаяся так неожиданно и приведшая к такому неутешительному финалу. На мгновение женщине даже почудилось, будто она опять оказалась на том самом утёсе у небольшого приозёрного леса, где двадцать пять лет назад, судя по всему, и выпало сражаться этому упёртому человеку, обладающему инструментами, превосходящими всю магию на свете. Но по суровому велению двуликой богини Судьбы её глазам в тот день предстали лишь хаос и пустота…

– Отправьте сообщение госпоже Теравии, Малдес. Скажите-е… скажите, что сегодня я прибуду в офис чуть позже, – совершенно разбито проговорила через несколько секунд Джейн дворецкому.

– Будет исполнено, миссис Метлойд, – почтенно пророкотал тот и незамедлительно удалился, отправившись на второй этаж в совещательную комнату. И уже, к счастью, не стал свидетелем того, как хозяйка дома, обхватив себя за локти, прислонилась спиной к ближайшей стене и стала медленно сползать вниз, накрывая полами своего шикарного платья истёртый кафель прихожей.

– Советую тебе, девонька, не злиться на мать, – нравоучительно проговорил бывший следопыт, как только поравнялся с Фейр во дворе. – Это я с ней всю жизнь собачусь из-за магии. Думаю, по-другому у нас уже и не получится. Но ты ж её родная кровь.

Я вот так однажды тоже разозлился на своего отца и не говорил с ним потом целых полгода. В леса даже ушёл жить, чтобы только его не видеть. И оставшийся от деда слиток металла, который от внутренней магии защищает, с собой забрал. Только чтобы он и его не продал. А когда вернулся – то уже не было нашей деревни. И отца не было. И матери.

– Извините, но не думаю, что всё это каким-то боком вас касается, – недовольно ответила Гортеру юная строптивица.

Однако быстро остыла и, подойдя к стоявшей у ворот запряжённой коляске, немного поумерила тон:

– А-а, хм… что тогда стало причиной ваших разногласий с отцом?

– Разно-о… Чего? – по-простецки протянул бородатый отшельник. – Ссоры, что ль? Так лук наш родовой и стал. Твоя мать про это говорила вчера…

Однажды, когда мой дед уже отдал Единому душу, в деревню к нам наведалась суровая зима. Такая холодная и злая, скажу я тебе, что никогда прежде нам не приходилось столько дров за одну пору сжигать. Скотина да птица у других вся помёрзла за полмесяца, если её в дом заранее не утаскивали. А ветер снаружи каждый день сугробы наметал выше крыши. Ни один старик в деревне не помнил, когда в последний раз оно такое было… Ну и на исходе декабря схватил я как-то одну заразу, когда силки проверять в лес ходил. Дышать было больно потом, а сам весь горел да трясся. Не знаю, чего оно меня так надолго свалило, ведь и отвары пил каждый день крепкие. Да только всё одно хуже становилось. И отец мой весь из-за этого извёлся. Но я не понимал его в ту пору. Думал, что он просто так на мать орал целыми днями… Бил её даже, бывало.

А однажды слух прошёл, что кто-то из местных видал на тракте бродячего торговца-коробейника. Накинул тогда отец тулуп, схватил наш фамильный лук – да и утащил на продажу. Хвала Единому, что хоть амулет дедов при мне остался, и слиток металла, из которого он был сделан – тоже.

– Тот самый, из истории? – в очередной раз чуть заметно загорелись глаза Фейр, которая, как видно, с большой теплотой всё же относилась к сказкам матери. Особенно в последнее время, когда у неё появилась неожиданная возможность постоянно сравнивать их с первоисточником.

– Ага, – со значением ответил Гортер, перекладывая лук на сиденье коляски; он видел, что всё-таки смог вызвать интерес у собеседницы и смягчить её первоначальный настрой. – Тогда мы в семье ещё не знали, что батя мой, значит, для гнома этого, прохиндея паршивого, дедов лук через снега нёс.

– А мне казалось, что все гномы уже давно вымерли… – больше для себя заметила Фейр.

Однако старый лучник охотно поддержал разговор, пристраивая рюкзак и колчан под ткань таким образом, чтобы они не упали на пол во время езды.

– Хех, дык оно и в наше время все люди тоже так говорили. Нету их, мол, байки всё это. Особенно у нас, на севере, любой коротышка за гнома мог сойти. Хотя кто-то божился, что сам с ними торговал на дороге. А другие отвечали, что спьяну и не такое померещиться может.

– Да, пожалуй, вы правы. Ну, то есть у нас в городском музее до сих пор их скелеты в отдельном зале выставляются. Вместе с черепами эльфов, – спешно забормотала девушка. – Но касательно теории их происхождения уже нет такого однозначного мнения, какое сохранялось ещё 30 лет назад. Одни утверждают, что это – всего лишь отдельные племена аборигенов, первоначально населявших Сентус до времён экспансии сюда ранних народов Гилия и Хаас Дина. А вот тех, кто относит их к другому виду живых существ, ссылаясь на строки священного писания, становится всё меньше. И над ними часто подшучивают в археологическом министерстве, если верить некоторым натуралистским журналам, которые я иногда покупаю.

– Э-э… ну да, – по обыкновению, ничего не понял Гортер, пропустив столь мудрёные слова и выражения мимо ушей. – Но ведь тут такое дело, понимаешь, что я-то про них вообще ничего не знал. Пока однажды не встретил на дороге. Вот в тот треклятый день он мне и открылся насчёт своих гномьих фокусов. Шли мы с твоей матерью, шли по своим делам. И вдруг смотрим: катится впереди повозка точно сама по себе. А погонщика-то и нету. Сначала я впопыхах и лошадки его не приметил, потому что махонькая она была, будто жеребёнок. Но это всё оттого, что загружена была та повозка доверху всяким добром. А сбоку – не поверишь! – висел мой лук, к тюкам привязанный!

И знаешь, что мне сказал тот паршивец гном сначала? Сказал, что подобное тянется к подобному. От гад! И потом заявляет, что я теперь, дескать, чуть ли не последний лучник в этой стране. А он – чуть ли не последний гном. Те слова его я хорошо запомнил.

– А дальше? – с любопытством вставила Фейр, устраиваясь на козлах.

– Ну так а что дальше? – повторил её фразу матёрый охотник, как иногда поступали необразованные селяне в его возрасте, когда хотели перейти от одной части разговора к другой. – Я решил, что легко такого щуплого да мелкого торгаша заломаю. Тем более со мной твоя мать была. Хотя не хотелось мне в тото момент, чтобы она про нашу семейную тайну узнала. Потому она вряд ли понимала что происходит, пока я ей не решился рассказать всё вечером того же дня.

Но ты и меня пойми: я ж в первые секунды, когда дедов лук у него в повозке увидел, ни о чём другом больше думать не мог. Сразу бросился на проходимца – а он меня в лужу мордой ка-ак кинет! Я, если честно, и сам не понял как. Хватаю палку – а его уж нету. Исчез. Я тогда подбежал к повозке и за лук обеими руками схватился – решил, что вытяну его. Да вот только и смог, что лошадку его приземистую рассмешить. Потому как потащило меня тут же вслед за луком прям ей под копыта. А потом стало крутить волчком да снова по земле валять. А гном этот, значит, на пенёчке сидел, оказывается, рядом, всё то время, что меня по земле волочило, да ногами своими болтал бесстыжими. «Обязательства гномьего постоянства», – пропищал. Вот как он свою силу назвал мне тогда.

– То есть он был не только гном, а ещё и магус? – решила уточнить девушка, слегка нахмурив брови от зарождающегося в ней скептицизма. – Мне мама этот момент слегка не так рассказывала.

– Ой, не знаю, милая, чего там тебе Джейн такого наплела, – отмахнулся Гортер, закончив наконец возиться с вещами. – Но сама она в тот момент тоже упала и всё никак встать не могла. Так что не стал бы я равнять то, что вы обычно магией своей творите, с умениями стервеца того мелкого. Уж больно… хитро всё у него это работало. Ни палочек, ни слов он не использовал. А мой лук, дорогая, ни одной магии не обмануть, когда у него в рукоять полудиск вставлен. Сам дед мне про это всё как следует растолковал ещё в детстве. И выучить заставил вместе с той историей про первого нашего предка, о котором я тебе недавно рассказывал. Да и не было ни разу такого, чтобы магия чья-то могла мой лук с полудиском в воздух поднять. Даже… – здесь следопыт слегка осёкся и понизил голос на полтона, – …даже когда двадцать пять лет назад я в первый и последний раз тех людей выследил, на которых сейчас охочусь. Ведь они тоже никакими палочками не пользовались. Однако магию их мой родовой лук до последнего ломал. Прям в воздухе, как обычно. Пока меня что-то под рёбра и в ногу не ужалило… Видать, со спины прилетело или с земли, пока я от огня защищался. Не заметил этого. И не успел лук туда вовремя опустить. Потому и не хватило обхвата, чтобы полудиск эту заразу всю в себя втянул да развеял. Только часть её.

– А гному этому, выходит, удалось ваш лук провести? – с недоверием глянула на заднее сиденье Фейр.

– А гному удалось, – подтвердил старый охотник. – Да не сам лук, а полудиск на нём! Вот что важно.

Ох, ни за что бы не поверил в такое, кабы не увидел. Но он нам с твоей матерью много чего наплёл в тот день ещё про свои странствия. Мол, что нет у их народа другой силы, кроме той, что даёт торговая сделка. Она им как бы руки развязывает. И что металлы ему всякие редкие подвластны ещё на свете. Отчего и отправился этот гном в последнее скитание по земле – собирать их. А мой лук как раз из такого металла сделан.

Хотя мне-то, конечно, хотелось только поскорее дедов лук у него отобрать, чем бредни всякие слушать. Но вообще, поджилки у меня от его слов всё ж маленько затряслись. За наследие родовое боязно стало. Что столько лет искал его, а теперь не смогу наш лук у какого-то торгаша мелкого отнять. Который им к тому же вертел как вздумается! Вот тут-то он мне новый договор заключить и предложил. Знал он кто этот лук повсюду искал, потому как весть о нашей сожжённой деревне к тем годам давным-давно уж по северу гуляла. Да и имя моего отца у него в прежнем договоре сохранилось, когда отец лук продавал. Но вот откуда этот стервец про свойства нашего лука выведал – то для меня до сих пор загадка. Хотя может такие вещи их народ сам умеет как-то раскрывать.

Продолжая неторопливо рассказывать девушке о своих похождениях и делясь с ней иными историями то об одном, то о другом, Гортер не заметил, как через какое-то время уже и сам очутился в коляске, держа одной рукой вожжи. После чего доставившая их сюда прошлым вечером лошадь послушно прошла через ворота и, будто понимая желания хозяина, двинулась дальше по мостовой, между тем как Фейр изредка указывала старику, где сворачивать.

Постепенно вокруг них уплотнялся поток людей и карет, что вполне соответствовало обычному кальстергскому утру. И можно было видеть, как статично и одновременно суетно выглядели городские улицы в этот час, когда буквально весь квартал спешил на работу и неизбежно застревал в заторах. А также подметить множество других мелких деталей, которые совершенно выпадали из поля зрения горожан по вечерам, когда на крыши домов опускались сумерки и большую часть окружающего пространства начинала заполнять ярко светящаяся магия. Впрочем, на сей раз её концентрация была значительно меньше и уже не так сильно давила на Гортера, который хоть и ощущал постоянную ноющую боль в голове, до последнего преследовавшую его в больших городах, но сейчас не придавал ей особого значения – потому что был по-доброму увлечён беседами со своей спутницей. И постоянно чувствовал в этом раскрытии тайн нечто сакральное… хотя в то же время и до чёртиков печальное.

Возможно, это было связано с тем, что бывшему следопыту в очередной раз приходилось терпеть всю эту шумливую сумятицу, прорываясь сквозь столь чуждый для него пейзаж городских улиц. И только в компании Фейр ему становилось легче влачить подобные тяготы, от которых обычному человеку было ни холодно ни жарко. Но кроме того интуиция подсказывала Гортеру, что он, скорее всего, больше никогда не встретится ни с Джейн, ни с её дочерью, как только удастся расспросить нужных людей и старый лучник наконец снова отыщет следы своего врага. На этот раз бывшего следопыта ждали впереди не столько тьма и отзвук холодной мести, вылетающий с каждым спуском его тетивы, сколько забвение и отчаянье. Ведь эта судьбоносная встреча с Джейн неожиданно вновь напомнила старому охотнику о его прежних чувствах и несбывшихся мечтах.

Конечно, в своё время Гортер не задумываясь заглушал в себе эти чувства, уделяя всё внимание именно осторожности: он практически всегда руководствовался тем принципом, что глаза жертвы не должны видеть сомнений хищника, да и вообще не должны замечать его присутствия. Но однажды его всё-таки заметили – и стареющему лучнику пришлось тогда приложить всё своё умение, чтобы не только сбежать от собак охотника, но и настигнуть по следам свою хитрую добычу, пока враги преследовали его по пятам. Возможно, он и сам не должен был пережить последнего сражения с чёрным колдуном…

Однако теперь, когда его разум и тело отчаянно боролись с давно завладевшей им старостью, а в спину уже дышал ветер смерти, Гортер как никогда горько осознавал ту правду, что была заключена в словах Джейн, сказанных ею вчера и сегодня утром ему на прощанье. И от этого старику становилось зябко, как будто вокруг уже падал первый снег – и каждая снежинка, опускаясь на морщинистое лицо отшельника, словно напоминала ему об обречённости и одиночестве, которые прошли с Гортером рука об руку через всю его жизнь. Правда, только сейчас раскрылись во всём своём мрачном наряде, состоявшем из необратимых последствий, принятых когда-то в прошлом решений и тех жертвенных поступков, которые, в сущности, уже не имели никакого смысла.

Такая пустота разбивала его жизнь на осколки, убивая в ней и страдания, и любовь, оставляя только один раздражающий вопрос без ответа: какой смысл старому охотнику теперь скрывать детали своего прошлого перед той, которая, возможно, однажды захочет передать их своим детям? Раз уж Гортер сам никогда не желал тратить время на подобную чушь, проведя сначала пол-юности в поисках фамильного лука (больше от тоски по родителям), затем странствуя в поисках денег (отыскав для себя удобную причину, чтобы не думать ни о чём, кроме новых обязательств), а под конец пустившись в погоню за случайно подвернувшейся местью (не оставив для продолжения рода ни единого шанса).

Скорее всего, его покойный дед уже сотню раз наказал бы своего нерадивого внука за то, как тот поступал на протяжении жизни. Но Гортеру впервые с того момента, как он однажды повстречал Джейн, захотелось вновь хотя бы на несколько часов приослабить оковы долга, что многие лета обременяли руки и ноги бывшего следопыта, прежде чем он снова позволит себе вернуться в тот серый тоннель однообразных будней, которые могли порадовать лишь птиц и зверей, покорно оставшихся ждать своего хозяина в лесу. В то время как человеческая природа Гортера так и продолжала беззвучно сидеть в своём тёмном углу, уже не имея желания наслаждаться одиночеством, как раньше, но практически ни разу об этом не заикнувшись, поскольку подобное существование всегда оставалось для неё нормой. И в связи с этим одна лишь месть наполняла сейчас лёгкие старого отшельника тем единственным кислородом, который хоть как-то помогал им ещё трепыхаться и дышать.

– Ой, снег пошёл, – внезапно проронила Фейр, когда они выехали к очередной аллее, вдоль которой гуляли лишь пожилые дамы с собачками да иногда проезжали редкие кареты.

– Хм-м… М-м? И верно. Не заметил, – отозвался Гортер, на секунду отвлёкшись от своих размышлений, которые в какой-то момент довольно неловко пришли на смену звучавшим незадолго до этого рассказам. – Чего-то рановато для ваших тёплых столичных земель. Ещё недавно ехали с тобой по полям – вон какая погода стояла. Небось всё из-за вашей местной магии. На севере у нас в последние годы такая же чертовщина с погодой творится. Эх, поломать бы эту вашу магию всю к чертям!.. Ну да ладно… Тебе не холодно? Могу вернуть ваш плащ, если хочешь. Всё равно у меня где-то в рюкзаке меховая безрукавка под доспех была запрятана…

Несмотря на всё произошедшее между ними вчера, старый охотник просто не мог заставить себя испытывать злость к этой юной чертовке.

Гуляя по гостиной в одних лишь тапочках и махровом халате, мистер Шенклс вот уже целую неделю не находил себе места, поскольку, как ему казалось, его постоянно донимали незваные гости. А также целый ворох собственных мыслей, мотивы которых казались на удивление созвучными, независимо от первоначальной причины их появления. Сегодня мистер Шенклс даже не заметил, как экономка сварила ему очередную порцию кофе, которую он теперь держал в руках, слегка расплёскивая при каждом новом повороте у секретера или стены и практически инстинктивно отпивая из кружки.

Каждое утро стареющего сорокасемилетнего финансиста начиналось теперь с больших проблем, поскольку самообладание его было основательно подорвано ещё в тот день, когда он стал свидетелем появления некоей исключительно странной магии у перекрёстка дворцовой площади. А последовавшие затем события и вовсе лишили мистера Шенклса сна, постоянно разжигая в голове самые разные предположения. И пробуждая вполне обоснованные страхи, связанные с мельканием сомнительных лиц за окном, которые, без всяких сомнений, хотели сделать его частью своей игры.

Но нет!

Мистер Шенклс определённо был не из тех, кто так легко сдаётся на милость захватчикам. Потому, взяв срочный отпуск на работе за свой счёт, он принялся разрабатывать детальную стратегию того, как навсегда избавиться от излишнего внимания проклятых соглядатаев. К какого бы рода агентам они ни принадлежали – частным, криминальным или официальным.

«Боги, ну почему я не могу просто забыть…» – неосознанно бубнил он временами себе под нос. Однако как правило тут же спохватывался, опасаясь магической прослушки, и надолго замирал где-нибудь в углу, после чего медленно перебирался в своё мягкое кресло, стоявшее у экрана магокристаллического камина. Там на небольшом столике лежали его антителепатические порошки, которые, как уверяли рекламные «вещания» с «канала», могли полностью защитить от воздействия нежелательной ментальной магии минимум на два часа – без непосредственного сотворения заклинания.

Однако мистер Шенклс принимал это дорогостоящее средство, только когда в очередной раз брался за планирование своего тщательно скрываемого отъезда к родственникам на юг. Но даже тогда беспокойные мысли не оставляли его.

«Проныры, проныры…» – тараторил сейчас про себя стареющий финансист, раскладывая последние документы по работе и улаживая основные домашние дела с помощью коротких записок прислуге. В них содержались все распоряжения, касающиеся открывания дверей незнакомцам после его отбытия, выдачи ложной информации с неизменно каменным лицом, адреса нотариуса, у которого вот уже пять лет хранится его завещание – и прочего, прочего… Правда, как назло, чем дольше мистер Шенклс каждый день возился со своими указаниями, тем больше становилось их число, отчего дата окончательного отбытия из дома неизбежно отдалялась. Несмотря на то, что реально подозрительных визитёров у него не было уже целых два с четвертью дня. Впрочем, в последнее время они все казались мистеру Шенклсу подозрительными, и он уже не отличал разносчика молока от помощника мафиози.

…А ведь всё из-за того громкого конфуза, который вышел с их первым появлением у него на работе. И хвала Судьбе, что сам мистер Шенклс в тот момент отсутствовал в здании! Иначе, как он рассуждал, его давно бы уже похитили – либо те, кто устроил столь чудовищный теракт на перекрёстке у центральной Королевской площади Кальстерга с применением необычной, но страшно чарующей магии, либо те, кто пытался потом вызволить своих исчезнувших родственников, организовав, по слухам, самый настоящий стихийный пикет с транспарантами и табличками прямо под королевским дворцом.

Впрочем, стареющий финансист нисколько не доверял и третьей стороне в данной истории, а именно – официальным королевским агентам, настойчивость которых поначалу заставила мистера Шенклса даже отправиться скрываться по барам, хотэлям и домам отдыха, отчего в первую ночь он вообще не появился дома. А затем, как только выдался подходящий случай, стареющий финансист сумел исключительно ловко забаррикадироваться в своём жилище на все замки, подкинув солидную кучу денег экономке, чтобы та на время стала его официальным представителем во внешнем мире и при общении с кем бы то ни было. Но, даже несмотря на подобные радикальные меры, хватило этой милой женщины всего на один раз, когда она с дрожащими губами целых пять минут объясняла в прихожей каким-то сомнительного вида господам, что её наниматель отправился в отпуск на курорты к Внутреннему морю и вернётся нескоро. После этого её главной обязанностью вновь стала уборка и ежевечерние прогулки до магазина по пути к себе на квартиру, поскольку дневные часы казались мистеру Шенклсу слишком удобными для слежки за передвижениями прислуги вне стен его жилища. А так она могла без лишних подозрений закупать все необходимые продукты – будто бы не для него, а для своей небогатой семьи, живущей в соседнем квартале. И утром приносить их с собой в сумке.

Ну и конечно, как мог этот человек обойтись без её волшебного кофе! За последние несколько лет, что экономка на него работала, мистер Шенклс уже практически сросся с сим благородным напитком. Он больше не потреблял ни чая, ни молока – и вообще не понимал как другие люди умудрялись эффективно функционировать в течение утра, если в руках их не покоилась тёплая кружка этой заокеанской радости. Тем более что в нынешние дни кофе можно было легко достать даже таким не слишком богатым гражданам, как он.

Впрочем, сполна насытившись гедонистической радостью, что приносил этот напиток в первые месяцы, сегодня хозяин дома делал ставку исключительно на его бодрящий эффект, а не на сорт, качество помола и прочее, поскольку настроения в его обиталище царили исключительно недобрые, и горячая терпкость из кружки лишь щедро подливала масла в огонь.

«Гвинз-зын!» – сработало вдруг оповещающее заклинание, раздавшееся по всем углам прихожей, отчего бедный мистер Шенклс чуть не подпрыгнул на месте, резво метнувшись к столику с проклятыми «антителепатическими» порошками, лежавшими там на подносе. Быстро вскрыв одну из упаковок, он обратил взволнованный взгляд в сторону открывшейся наверху двери, из которой осторожно выпорхнула экономка, готовая уже спуститься по лестнице. Но хозяин, засыпав приятный на вкус состав под язык, жестом велел ей вызвать из комнаты ещё и горничную.

Вторая временная прислуга мистера Шенклса – невысокая златокудрая девушка, приходившая сюда обычно по вторникам, четвергам и субботам – была самой настоящей болтушкой. И, как сейчас модно было говорить, легкомысленной энди, что на гилийском языке означало «кокетка». Но, так как по дому её в основном гоняла усердная в своём деле экономка, то сам хозяин её почти не видел. И потому всегда забывал имя девушки, предпочитая обращаться сразу к экономке, когда надо было в очередной раз почистить отхожее место или застирать постельное бельё, если стареющему финансисту казалось, что оно недостаточно душистое. А уж экономка отлично знала, кому всё это поручить.

Однако в последнее время самый главный раздражающий талант его горничной определённо играл ему на руку, если нужно было поговорить с назойливым почтальоном или забредавшим по пять раз на дню коммивояжёром. Или, не дай боги, с очередным подозрительным типом, пришедшим справиться о его присутствии в доме!

– Да-да? Уже иду! – отозвалась смышленая девушка на призывный жест экономки, изобразив голосом, что действительно спешит. После чего и в самом деле вышла из комнаты – на цыпочках, чем вот уже несколько дней порядком развлекала себя во время работы по дому.

Спустившись вместе с экономкой по лестнице и пройдя мимо замершего на месте хозяина, горничная ступила в прихожую – и тут нарочно начала громко топать, после чего прильнула к входной двери, мельком проверив, активно ли заклинание «цепочка».

– Кто там?

– Это мистер Родмени. Я из конторы бухучёта, что на Фелионс. Мы с вашим хозяином работаем вместе, – раздался с противоположной стороны сильно приглушённый голос.

– Родмени? – слегка удивлённо воскликнула горничная.

«Что?.. Алекс Родмени? Чёрт возьми, ну конечно! Совсем забыл! – вслед за ней всплеснул руками мистер Шенклс, но вслух не произнёс не единого слова. – Отчёты по магоквармейтелингу! Как я мог не сдать их! Однако они что, за дурака меня держат?»

– …А-а можно узнать, не оставлял ли мне что-нибудь господин Шенклс, прежде чем отправиться в отпуск? Нашему отделу очень нужны кое-какие документы, – не прекращал между тем звучать знакомый голос коллеги, который стареющий финансист смог распознать через входную дверь даже из соседней комнаты. Тогда, неуклюже прокравшись вперёд и выглянув из-за угла, он увидел в прихожей рассеянный взгляд прислуги и жестом приказал девушке немного потянуть время, после чего спешно достал из кармана халата небольшой блокнот и магическое перо.

Лихорадочные мысли целой гурьбой вмиг наполнили разум мистера Шенклса до отказа. И тем не менее, спешно сообразив, что без этих злосчастных документов его точно уволят, поскольку данная информация очень сильно влияла на предоставляемый их отделом годовой отчёт, а ответственность за неё нёс только он один, неисправимый финансист так же быстро и сдался. Правда, если по ту сторону двери сейчас находился не только его коллега, но и ещё несколько недружелюбных типов в генерируемых заклинанием иллюзорных тенях на лице и держащих у его виска заряженную палочку, то… Да, подобная бескомпромиссная ситуация, без сомнения, являлась именно той недостающей деталью, которая просто призвана была сегодня довести мистера Шенклса до нервного срыва!

«Пусть передаст, что сейчас вынесет ему эти документы. Только просуньте их через щель, открыв дверь на «цепочке», – накарябал в конце концов дрожащей рукой хозяин дома на листке и грубо всучил его экономке. А та незамедлительно передала его горничной, которая уже немного устала балаболить что-то в духе «подождите ещё секундочку» или «сейчас-сейчас, я поищу», при этом слегка переигрывая.

А тем временем, неуклюже подлетев к секретеру и недолго порывшись в нём, финансист сумел-таки найти необходимые бумаги, которые всё так же по очереди отправились сначала к экономке, а затем – к горничной.

– Вот они, – проговорила девушка, вцепившись в документы своими тонкими пальчиками. На самом деле, она была готова делать и не такое, лишь бы хозяин исправно выплачивал ей зарплату.

Зловеще тренькнувшие «замки», поддавшиеся лёгким движениям палочки горничной, когда та провела ей по краю двери, заставили мистера Шенклса тотчас же спрятаться – он распластался вдоль одной из стен парадной комнаты, словно таракан, замерев от волнения.

– О, благодарю покорнейше. Вы просто спасли мне жизнь, – проворковал довольно невозмутимым тоном посетитель, как только до слуха хозяина донёсся шум шаркнувшей через едва приоткрытую щель пачки бумаг.

Больше положенного визитёр задерживаться не стал, проронив напоследок коротко:

– Прощайте, мисс.

После чего дверь в неусыпно оберегаемое жилище стареющего финансиста практически сразу же и захлопнулась.

От столь короткого и более чем опосредованного общения сердце мистера Шенклса даже не успело как следует уйти в пятки. Всё-таки зная добропорядочный характер мистера Родмени, про которого в их отделе давно уже тайком слагали легенды, в шутку называя его «идеальным семьянином», стареющий хозяин дома отлично понимал, что в случае каких-то неурядиц коллега попытался бы как можно дольше потянуть время. Хотя, наверное, выглядел бы при этом настолько нелепо, что мистеру Шенклсу не составило бы труда почувствовать явную фальшь. Или всё-таки…

– Скорее, проверьте пол у себя под ногами! – вылетел вдруг хозяин в прихожую, отчего халат чуть не соскочил с его сутулых плеч, раскинувшись по воздуху махровым парусом. – Он мог подбросить сюда что-то! Я видел такое в одном «вещании».

– Да будет вам, господин, – задорным голосом заявила горничная. – Я бы точно… – однако тут же осеклась, заметив строгий взгляд экономки, которая без конца учила её правильно говорить с нанимателем. – Э-э, то есть… простите. Я ничего такого не вижу. А вы, миссис Гройс?