Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга четвёртая"

– «Чем же занималась ты у прежних владельцев, пока я не позвал тебя за собой?» – спросил он у кобылы, когда они уже начали подходить к окраине поселения.

– «Служила человеку, который седлал меня, чтобы догонять других лошадей», – спокойно ответила лошадь, чеканя шаг.

– «Так он, получается, табунщиком был?» – тотчас же представил старый охотник благородного мужчину, содержащего небольшой табун.

– «Нет, но путешествовал он всегда по дорогам, – призналась ему кобыла. — Каждый раз новые пути. И был он не один. Трое их было вначале: мой прежний владелец и два его спутника. У каждого из них тоже было по лошади. Нас они всех привели из разных мест. Меня в юности забрали от целой группы людей, где я возила большие фургоны со смердящими бочками».

Такое объяснение насторожило Гортера.

– «И что же делали вы, когда догоняли других лошадей?» — нахмурился он.

– «Мы – ничего. Только скакали, – решительно заявила лошадь, слегка фыркнув ноздрями. – А владельцы наши много шумели, кидались магией и прогоняли других людей из повозок, когда их лошади останавливались. Потом они рылись в вещах этих людей и перекладывали часть поклажи из повозок на нас, после чего быстро уезжали. А повозки так и оставляли там вместе с нашими сородичами».

– «Ясно, – потёр бровь бывалый охотник. – Наверное, ты не понимаешь, что такое кража. И что же, это я тебя прямо из их лагеря увёл в тот раз, получается?»

– «Из убежища, – поправила его кобыла. – За пять дней до твоего зова, хозяин, мои владельцы наткнулись на длинную повозку. Она была не одна. Вместе с ней по дороге катилась другая – поменьше. Нас поспешно оседлали и пустили за ними в погоню. Настигли мы их быстро. Однако когда наши владельцы принялись снова магию пускать, то тогда из маленькой повозки высунулась пара человек. Потом был гром. Очень страшный гром из магии. Нас всех обуял страх. И одного спутника моего владельца этим громом убили. Запахло кровью. Мы бросились наутёк. Потом мой владелец бил меня по бокам. Я скакала быстрее. Очень долго. Пока мы снова не оказались в убежище. Там мы оставались ещё два дня. Нас плохо кормили. Наши люди кричали друг на друга. Зато после этого собрали вещи и перевели нас в другое место. Там было много травы вокруг. И деревья. Но на следующий день наши владельцы разошлись. Один взял какие-то вещи и пошёл пешком в сторону людского поселения. Другой остался с нами. Когда ты меня позвал, он как раз выпустил нас попастись. А сам задремал в кустах».

– «Значит, хорошо, что всё так обернулось. Я ведь до этого лошадей у разных проезжих в основном брал. Ждал, чтобы те сразу стрекача давали, когда хозяева их на ночь рассёдлывали. Но всегда искал такие обозы, чтобы больше одной лошади было и люди могли дальше ехать. А тебя, выходит, у плохих людей забрал», – сообщил кобыле Гортер, и та охотно согласилась с ним.

Но к моменту, когда их разговор окончился, со стороны яблоневого сада, не имевшего даже забора, к ним на встречу шла уже другая лошадь. Увидев её, старик достал из кармана заранее заготовленный кошель с монетами из тех, что дала ему в дорогу Джейн, и спешно повесил его на шею своей кобыле, привязав за верёвку.

– «Я знаю, что вчерашняя ночь тебя совсем измотала, – проговорил старый охотник. – Да и мне тоже пришлось несладко».

– «Ну что ты, хозяин! — бодро возразила лошадь. – Ты дал мне столько силы, что я о таком даже и не мечтала».

– «И всё же лучше мне освободить тебя от этой затянувшейся погони. Ты и так прослужила мне слишком долго. Дольше, чем должна была. Так что ты иди, родная. Ступай с моим благословением. Встань там, у крайнего дома с чёрной покатой крышей, и хорошо служи своему новому владельцу впредь. А я возьму его лошадь взамен. Вон она уже запряжённая к нам идёт. Владелец её, как я понял, не местный. Прискакал из соседнего села поутру да зашёл в этот дом по своим делам. А я пока наказал дворовому псу поводья у лошади его перегрызть. Так что ты, как увидишь этого человека у дома, подойди, чтобы он кошель на твоей шее нашёл. Если не дурак, то купит себе новое седло. А мне так много денег не нужно».

– «Хорошо, хозяин. Прощай», – покорно ответила спутница Гортера, в то время как другая уже торопливо приветствовала его.

По виду и по возрасту она не очень отличалась от прежней, и лишь пара новых пятен на боках да более ретивый взгляд показывали, что бывшему следопыту теперь придётся проводить дни в совершенно иной компании.

– «Здравствуй, хозяин, – немного обнюхала старика его новая спутница. – Какова твоя воля?»

– «Мы едем далеко на северо-запад, – кратко объяснил ей Гортер. – Будет тяжело. Но время не ждёт».

В последующие дни медленно тянущийся пейзаж центрального Сентуса всё чаще стал сменяться на небольшие холмы и лишённые деревьев склоны, обрамлявшие Кальст с этого берега. И по мере того как бывший следопыт продвигался в нужном направлении, погода то и дело металась от ясного солнца к понурой тоскливости, лишь бы не отдаваться полностью во власть наступающей зимы.

Временами Гортеру и вправду приходилось натыкаться на необычные следы колёс или мелькавшие впереди чёрные крыши безлошадных экипажей КСС, о которых предупреждал его Исдан. Но тогда старый охотник просто сворачивал ближе к реке, где на какое-то время затаивался вместе со своей новой кобылой, вспоминая, каким ещё путём он мог бы обогнуть отряды «псов короны». Несколько раз при этом Гортеру предоставлялась отличная возможность помочь Кальсту – очистить хотя бы небольшой его участок от загрязнений. Однако чем чаще седовласый лучник спускался к берегу и погружал руку в тёмные потоки реки, тем яснее понимал, что даже его обширных способностей не хватит для полного избавления от той странной заразы, которая расползалась вместе с течением по дну каждый чёртов день. Тогда Гортер находил для себя утешение в том, что хотя бы мог собирать мусор по нешироким песчаным пляжам, привлекая для этого дела и жуков, и червей, и рыбьих мальков, после чего старик складировал собранную дрянь в небольшие кучи и уносил подальше от берега. Там он обкладывал отходы камнями, а затем разворачивался и уходил, так как совершенно не понимал, как уничтожить эти зачарованные обломки древесины или растянутые гладкие сопли какой-то очередной алхимической гадости без дальнейшего отравления воздуха или земли.

И всё же иногда Гортеру удавалось расправиться с естественными последствиями зарастания и обмеления Кальста, которые чаще всего выражались в заиливании самых спокойных мест или чрезмерном распространении песчаных отмелей, разбивавших собой водные потоки. В результате на несколько десятков метров вокруг глазам Гортера представала прежняя часть могучей реки, окружённая чистой водой, лишённой болотных запахов. И на какое-то время под её обширной гладью становилось легче плавать не только глубинным видам рыб, но и тем редким представителям ондатр, выхухолей, а также водоплавающим птицам, число которых с каждым годом стремительно сокращалось и грозило однажды полностью сойти на нет, став очередным позорным памятником человеческому наплевательству. Это вынуждало старого охотника ещё больше стараться на благо местных обитателей дикой природы – он прямо-таки разрывался между инстинктивным желаниям вернуть ей баланс и долгом отплатить за гибель семьи.

В итоге на исходе последних дней осени Гортер всё-таки решил оставить Кальст. Однако ровно до того момента, пока не настигнет и не прикончит свою нынешнюю жертву – этого спесивого юнца-колдуна. А также всех его теперешних спутников, которые в скором будущем вполне могли стать похожими на парня, переродившись в новых бесчинствующих тварей, разрушающих деревни и губящих жизни людей без всякой на то причины, как это уже произошло с их лидером.

Правда, как оказалось, заветный шанс возмездия, который до этого виделся старику лишь в конце охоты, на деле предстал перед ним намного раньше, когда с наступлением первых серьёзных холодов Гортеру пришлось удалиться от намеченного маршрута и свернуть немного севернее, чтобы посетить очередное поселение и запастись зерном для кобылы.

К тому моменту он и сам уже порядком оголодал, охотясь в полях на редкую добычу. Ведь, не смотря на его нынешние возможности, у матёрого охотника до сих пор рука не поворачивалась приманивать животных прямо к костру, после чего с готовностью принимать их жертву. Но временами ему всё же удавалось подстрелить какую-нибудь птичку или выследить и нагнать у кромки леса зайца, отчего дела его шли более-менее удовлетворительно. К тому же Гортер, как всегда, предпочитал не тратить много времени на устройство лагеря и ночной сон, стараясь как можно больше часов проводить в седле – даже когда спина и бёдра уже ныли, истёртые буквально в кровь. И лишь вечерний костёр всегда спасал старого лучника от постоянных неурядиц, которые несли ему всё чаще попадавшиеся на пути стремительные отряды «псов короны» или продувавший иногда почти насквозь тяжёлый холодный ветер, а также иные прелести ранних зимних путешествий.

И всё же, оставаясь по-настоящему крепким северянином, Гортер словно сам иногда становился частью окружающего пейзажа, как делал это уже сотни раз в своём родном лесу, пока однажды не наткнулся на целую ватагу рабочих. Судя по всему, они вывозили с полей куски какого-то странного жутко раскуроченного железа, отрезая его магией от высоченных металлических рёбер, торчавших из земли на окраине заснеженного поля.

Приглядевшись к этой картине повнимательней, бывший следопыт также заметил, что у основания этих рёбер лежат уже знакомые ему длинные крылья, сильно помявшиеся при ударе о землю, а ещё приличное количество плотной ткани, которую вторая орава рабочих спешно кроила и собирала в специальные широкие мешки.

«Вот и первые следы деяний этого парня начали появляться. Всё как тогда», – мрачно заметил Гортер, вспомнив, что не один он умудрялся уничтожать подобные летательные громады, преследовавшие его когда-то аж до самого озера Белокамень, но нашедшие впоследствии там для себя только ещё более опасного врага.

– Ох, ну и дела теперь у нас в округе творятся! – оборвал вдруг его размышления зазвучавший позади громкий голос.

Это заставило старого охотника резко натянуть поводья и со всей возможной поспешностью круто развернуть лошадь, чтобы затем, освободив руку, выхватить с бедра один из своих метательных кинжалов. Его Гортер тотчас же занёс над плечом, как выпустившая когти рысь. В глубине души он был готов поклясться, что вообще не слышал чьих-либо шагов и не видел, чтобы кто-то следовал за ним или пересекал поле по одной из окрестных дорог, пока сам бывший следопыт ехал сюда.

– Э-ох ты ж, мужик!.. Ты чего?! Я тебе не враг, чесн слово! – зачастил, хватая ртом воздух, ошарашенный его действиями прохожий, начав глупо пятиться назад и махать руками, после чего даже упал задницей в снег.

Подобная картина немного смирила первоначальный настрой Гортера, который был уже готов, как всегда, встретиться с очередной порцией неприятностей. Правда, в отличие от большинства других представителей современных борцов с преступностью, он всё же не позволил себе хоть сколько-нибудь ослабить бдительность, пусть и видел, что незнакомец был здесь абсолютно один.

– Кто ты? – грозно прохрипел старик, не теряя намерения при первой же опасности всадить в грудь этому типу своё оружие, после чего лихо ускакать отсюда к ближайшему лесу, где можно будет бросить лошадь и укрыться.

– Я? Я з-здешний. Из села Обиген. Оно на месте с-старой школы магии было построено. Чесн слово! – вновь повторил запинающимся голосом незнакомец.

Совершенно не пытаясь встать с земли, он только с опаской посматривал на идеально заострённое лезвие Гортера, которое в лучах холодного послеполуденного солнца поблескивало, как тонкая полоска льда.

– Из села, говоришь? И чем же ты там на жизнь зарабатываешь? – решил проверить его древним следопытским приёмом матёрый охотник, зная, что в таких ситуациях лгуны обычно не всегда успевают придумать что-то путное, отчего начинают тянуть время или юлить. А иногда и вовсе замолкают.

– Звездочёт я, – ошарашил однако Гортера с лёту собеседник, назвав чуть ли не более редкую профессию, чем когда-то была у самого старика. – В третьем поколении уже. Кого угодно тут спросите – все меня знают! Отец мой был ао-шиньцем, но перебрался сюда ещё до моего рождения. Правда, его потом в этой проклятой школе магии убили. А когда посёлок построили, то мы с матерью продали наш старый дом и стали самыми первыми его жителями. Я с тех пор по отцовским картам так и работаю. Продаю свои атласы звёздного неба в другие школы магии в городах. Ну и заезжим магусам иногда. А вы здесь откуда? Вместе с военными тоже приехали упавший магоплан разбирать? О, а это у вас, что ли, лук там к кобыле привязан? А можно посмотреть? Я, чесн слово, осторож…

– Цы-цы-цы-цы-цы – не спеши! – недобро промолвил слишком разболтавшемуся селянину матёрый охотник.

– Прошу прощения, мистер… Я-я, я просто никогда такого не видел, – взволнованно отчеканил тот, приподняв со лба шапку.

Если судить по его лицу, он и впрямь походил на типичного представителя нации древней страны Ао-шинь, которая, правда, соседствовала с южными границами Сентуса, находившимися отсюда очень далеко, что ещё некоторое время назад, пожалуй, вызвало бы в старике определённые подозрения. Но его недавняя встреча с хаас-динцем, жившим, как выяснилось, аж у самого подножья Чартанских гор, показала Гортеру, что за последние двадцать пять лет эта страна и вправду стала более открытой для иноземцев. И теперь они приезжали сюда не только на заработки.

– Ладно, хорошо, – повелительно объявил Гортер, убрав наконец кинжал обратно в чехол. – И как же зовут тебя?

– Синь Э, – проговорил круглолицый мужчина с раскосыми глазами, – но люди обычно зовут меня просто Сенек. Я уже привык.

– Ясно. Тогда вот что, Сенек, я тебе скажу, – впервые с момента их встречи довольно тихо заговорил матёрый охотник. – Мне нет особого интереса до этих людей в поле, потому что я не с ними. Но если ты мне можешь ещё чего рассказать о них, то я тебя послушаю. Потому как дело у меня есть очень важное, которое с ними связано. И если за свои слова ты денег хочешь, то тогда начинай говорить прям щас, потому что задерживаться здесь с тобой я не собираюсь. И никакой другой проезжий тебе за эти слова не заплатит. Так что сам решай.

– О боги, так вы инспектор, что ли, какой? – довольно подозрительно, но при этом по-простецки наивно ахнул селянин и только сейчас начал подниматься с земли. – Так чего же вы сразу-то не сказали! Фу-х-х… К нам в село их уже целая куча из столицы заезжала. Вот только село наше всё-таки не так близко от главной торговой дороги расположено. И им хотя бы ума хватало сразу нам деньги за сведения предлагать. А не с ножами кидаться.

Последние слова мужчина произнёс с едва заметным призрением, однако так, чтобы не сильно уязвить при этом самого Гортера.

– Вот клянусь, если бы не нужно мне сегодня было готовить оборудование для наблюдения за созвездием Двуглавой Крысы, то ни за что бы по такой погоде не потащился, по дурацкой… Ну ладно. Чего уж там. Давайте, что ли, пройдёмся с вами вместе до моей сторожки тогда. Вон там она у меня стоит, у той дальней гряды деревьев. Аккурат между полей. Я вам по дороге всё и расскажу.

При этом селянин указал на едва видневшуюся в стороне рощицу, довольно хорошо скрытую от чужих глаз благодаря естественному холмистому рельефу местности.

– Ну пройдёмся, – сухо проговорил матёрый охотник.

Однако в течение последовавшего за этим получаса неторопливой ходьбы, на время которой Гортер даже спешился, чтобы его проводник мог оставаться с ним наравне, их разговор часто вихлял и переходил то к обстоятельствам крушения магоплана, то к рассказам Сенека о сложности наблюдения за звёздами зимой. А то и вовсе заставлял бывшего следопыта немного привирать, когда тема касалась маршрутов следования Гортера или намерений правительства устроить здесь временный военный лагерь. Хотя по поводу последнего старому лучнику даже не приходилось выдумывать ничего лишнего, поскольку разговорчивый селянин охотно высказывал предположения сам, а Гортеру оставалось лишь подстраиваться под них. И всё же бывший следопыт не забывал при этом каждый раз старательно возвращать собеседника к прямым ответам, намекая на деньги в кошельке.

В конце концов, когда они уже начали подходить к указанному месту и деревья впереди стали выглядеть куда более внушительно, вздымая вверх мощные толстые стволы, окружённые зарослями мелкого кустарника, Сенек принялся жаловаться Гортеру на то как часто ему в одиночку приходится ночевать здесь, постоянно опасаясь нападения диких собак. Из-за чего в какой-то момент ао-шинец, казалось, совсем перестал замечать, насколько успел подотстать его собеседник.

– А теперь говори, кто ты такой на самом деле… звездочёт, – повелительно окрикнул проводника Гортер, специально пустив кобылу вперёд, чтобы улучить секунду и схватиться за висевший на её крупе лук.

Но для продолжавшего смело вышагивать вперёд мужчины его угрозы, очевидно, уже не имели значения.

– О? Так ты догадался? – с лёгкой усмешкой проговорил ао-шинец, остановившись впереди старика.

А в следующий миг он попросту растворился в воздухе – точнее, разом вспыхнул, как фитиль, и тут же втянулся внутрь образовавшегося чёрного пламени, не оставив после себя и пепла.

Правда, даже столь краткое мгновение не прошло для опытного охотника даром.

Осознав с кем в действительности ему довелось столкнуться, Гортер не позволил чувствам взять верх. И вместо немедленной атаки старик как можно резче притянул к себе плечо лука… но лишь затем понял, насколько изменился весь мир вокруг него.

Казалось, в воздухе вдруг повисла могильная немота, а сам Гортер вдобавок почувствовал неописуемую боль во всём теле. И было отчего: голова и руки старика теперь каким-то образом двигались намного быстрее его жутко одеревеневших бёдер и почти полностью отказывавшихся подчиняться коленей со ступнями.

Тем не менее, благодаря заранее спланированным действиям, Гортер, превозмогая мучительную агонию, всё же кое-как смог протащить седельные сумки и лук вниз, поскольку его лошадь тоже оказалась частично свободна и могла немного приседать с ними к земле, чем значительно облегчила старику работу. Но поскольку размер кобылы был намного крупнее, а не подчиниться воле хозяина её плоть не могла, то мышцы животного неизбежно расплющивало от такого давления – сперва по всей верхней границе шеи, а затем и передних ног, стремительно образовывая алый полукруг неестественно кровоточащих обрывков плоти, хотя голова кобылы так и оставалась пугающе спокойно наклонена вперёд.

– Ну… ну ты и даёшь, сентусец!!! – прозвучал вскоре совершенно изумлённый – или, скорее, возмущённый – голос ао-шиньского колдуна, растянувшийся на весь созданный им и лишённый нормального потока времени купол, в центре которого терзаемый болью Гортер с криком заваливался на снег.

– Где ты, мразь? – шикнул бывший следопыт в пустоту и с большим усилием завалился под уже, очевидно, умершую лошадь, круп которой всё больше опрокидывался на бок, что помогало старику попутно срывать последние удерживавшие лук верёвки.

– Я? О, можешь не искать. Считай, что сейчас это ты оказался внутри меня, а не я где-то в другом месте, – точно отмахнулся от Гортера голос хитрого иноземца, который теперь разительно отличался от простодушной речи Сенека. – Лучше расскажи мне пару вещей, прежде чем я благородно поквитаюсь с тобой за жизнь моего лучшего друга.

– Твои друзья все будут покойники. Можешь не сомневаться…

Матёрый охотник освободил наконец своё главное оружие, поскольку заранее успел незаметно ослабить узлы на нём – ещё когда заподозрил опасность и спешился. И всё же осознание того, что его противник – это не очередной замаскированный агент властей, пришло к Гортеру слишком поздно, отчего теперь все силы старика уходили на то, чтобы дотянуться до торчавшего по другую сторону от покосившихся седельных сумок краешка колчана.

– Ты неправильно понял, бородатый. Друзьями я называю исключительно тех, кто может на равных тягаться со мной. Поскольку в этом мире есть лишь два типа людей: настоящие соперники и заранее проигравшие, – предался философским рассуждениям на пару секунд невидимый собеседник. – Хотя это не значит, что даже такая мелкая блоха, вроде тебя, не может однажды явить чудо. И именно поэтому я сейчас разговариваю с тобой, поскольку ещё не до конца уверен, к какой категории тебя отнести. Так кто же ты, старик?

– Я – твоя смерть, – тихо проговорил Гортер, уже сумевший в достаточной степени приблизить к себе колчан и немного наклонить, чтобы ухватиться за первые попавшиеся стрелы.

Но чёрный колдун отлично расслышал его слова.

– Гляжу, ты вполне уверен в себе, несмотря на возраст. Хм… Старый – но достаточно сильный. Необычно сильный. Притом ещё и не пользуешься магией. Даже фальшивой. И всё же такой никчёмный мешок с костями как-то смог преодолеть моё заклятье Абсолютного стазиса. Правда, я совершенно не понимаю как. Ведь я не хотел, чтобы ты двигался. Думал расспросить тебя уже после того, как размозжу тебе все кости и освобожу на прощанье лишь голову. А теперь я даже не чувствую времени в том месте, где ты окопался. И как же, позволь спросить, ты это делаешь? Очевидно, не без помощи своего необычного лука?

Но на сей раз последние слова ао-шиньца попросту растворились в небытие, так как матёрый охотник уже ничего ему не ответил. Гортер с детства приучал себя не идти на поводу у противника, чтобы даже в самые неожиданные и проигрышные ситуации, наподобие этой, всё равно стараться сохранить присутствие духа.

– Что, не хочешь отвечать? Думаешь, хорошо устроился там, под своей дохлой кобылой, и я тебя не достану?! – наигранно дерзким голосом прогудел чёрный колдун. Однако вполне скоро успокоился. – Ладно. Тогда другой вопрос. На кого ты работаешь, старый? И какой тебе прок от этой службы? Деньги? Земли? Или погоди… в чём уже сейчас люди меряют статус… пост главы корпорации, да? Именно поэтому ты убил Джаргул-вуна двадцать пять лет назад?.. Давай! Скажи мне напоследок! Ведь мне даже твоих мыслей почему-то никак не удаётся узнать.

– Вы сожгли мою деревню… Скоты… – беззвучно проговорил Гортер.

И тут же пустил из-под бедра лошади первую стрелу – куда-то в воздух, особо не целясь.

Пролетев всего метр или два, та вдруг без малейшего звука остановилась в полёте, точно столкнулась с невидимым препятствием, да так и осталась висеть недвижимой, если не считать медленно проходящих по древку остаточных колебаний, которые тоже вскоре затихли.

– Деревню? Какую ещё деревню? – возмутился тем не менее его противник с явно подогревшимся интересом.

– Гелиосс. У Чартанских лесов. Сорок девять лет назад, – с не менее страстным, однако куда более холодным, практически ледяным огоньком в глазах проговорил Гортер, начав потихоньку утрачивать себя.

Но интуитивно бывший следопыт всё-таки продолжал заманивать врага в ловушку, пытаясь привязать его желание слушать к своим намерениям вырваться из этого застывшего во времени пространства. Ведь где-то там, далеко впереди, Гортер всё ещё мог чувствовать, как лёгкие порывы ветра играют снежинками в чехарду, а раскачивающиеся из стороны в сторону былины донника и полыни роняют последние семена на поверхность бескрайнего белого покрывала, под которым слабо копошатся верные помощники старика.

– Деревня, деревня… – сосредоточенно бурчал между тем чёрный колдун. – Чартаны, леса, сорок девять лет назад, инь джэ…

И вдруг прогорланил чуть ли не криком:

– Ах это! Хм, так вот оно что, получается… Ну и ну, старик! Сколько же ты прожил с этими воспоминаниями? Я и то не сразу вспомнил, хотя знаю как использовать время, чтобы никогда не забывать ничего из того, что видел собственными глазами. Так значит, ты выходец из той захолустной деревеньки, м-м? А знаешь, сколько их стояло только у одного меня на пути за все эти годы? Сотни, старик. Чёртовы сотни! Может быть, даже тысячи. И со всех них я просто получал то, что хотел, когда приспичит. А ведь наши ребята тогда всего-навсего гуляли по вашим нищенским землям. И какую-то мелочь не поделили, наведавшись в ту деревню к вечеру. Еду, что ли, ваши жители уступать не хотели по сходной цене… Да, точно! Вот и получилась драка. А потом – знаешь, как это бывает: чирк-пырк – и дома почти без нашего участия загорелись. Правда-правда! Люди забегали. Кого-то кокнули по пути, кто-то сам задохнулся… – При этих словах интонация ао-шиньца поменялась на садистски-злорадную. – А в конце мы ещё немного покутили там на пожарище. Ну а что добру пропадать? Винишка попили с ребятами. И Джаргул-вун даже знак свой оставил на камне. Любил он это дело…

– Вы сожгли мою семью заживо! – рявкнул вдруг Гортер, и его нечеловеческий рык прозвенел едва ли не громче, чем голос самого чёрного колдуна.

Схватив замёрзшими пальцами две заранее воткнутые им в снег стрелы, бывший следопыт прижал их к рукояти лука, после чего резко дёрнулся вперёд, выкатившись из-под лошади одним чётким отработанным движением. Описав в воздухе пол-оборота, лук Гортера вместе со своим хозяином снова оказались на открытой местности, и всё же старик не спешил тотчас же подниматься во весь рост, но направил оружие так, будто собирался протаранить им воздух. Покачав несколько раз плечами лука из стороны в сторону, матёрый охотник прогнулся вперёд, оторвав пятки от зада, и спешно засеменил ногами по замёрзшему полотну дороги, ни на мгновение не прекращая совершать оружием всё те же движения. Со стороны казалось, будто Гортер пытается вприсядку прокосить себе путь через лишённый каких-либо препятствий каменистый спуск к видневшейся впереди роще, но на самом деле старик лишь отчаянно искал конец той магии, что заполнила собой целый участок пространства.

– Чёрт… зараза… – скрипел где-то над ним и вокруг него зубами чёрный колдун, понимая, что нет смысла использовать данное заклятье на человеке, время которого он не мог контролировать с тем же успехом, что у остальных своих жертв.

И тогда коварный повелитель истинной силы решил действовать по-другому. Свернув тело обратно в первоначальный вид, он вновь запустил замершее время и ловко материализовался прямо за спиной у Гортера, после чего с яростью набросился на него, исторгнув из рук два потока чистой энергии, которые казались почти не имели формы, но зато буквально сочились живой мглой и страданиями.

– Получ-чи!!! – с наслаждением прорычал чёрный колдун, несмотря на то, что отлично понимал намерение врага выманить его на открытое пространство, дабы сразиться в прямой дуэли. Однако о каких предосторожностях вообще могла идти речь, когда в душе ао-шиньца клокотало лишь безграничное желание уничтожить того, кто в одиночку сумел расправиться с настоящим символом их братства?

Полыхнув мощным каскадом, неумолимые струи энергии пролетели целых пять, а то и семь метров и, как могло показаться со стороны, специально описали дугу над дорогой, чтобы покрыть как можно большую площадь. Но в момент атаки что-то явно пошло не так…

И только когда дым немного рассеялся, оказавшийся на земле Гортер почувствовал, что, несмотря на всю чудовищность этой силы, а также резко прокатившиеся по плечу волны боли, он до сих пор не отдал Единому душу, а значит – мог продолжать борьбу.

В то же время, совершенно не понимая, что произошло, аошинец тоже валялся на земле, опёршись на один локоть, и просто пялился в небо, сверля его бешеным взглядом, пока не спохватился и магией не принудил своё тело подняться обратно, дабы опередить противника. Но всё же Гортер оказался немного быстрее.

Завершив окровавленной и обожженной рукой тот самый оборот, который частично спас его перед этим, старик направил лук в сторону чёрного колдуна и использовал вторую руку лишь затем, чтобы подобрать с земли одну из обронённых стрел. А когда тело Гортера в очередной раз содрогнулось от неимоверного напряжения, прорвавшего, казалось, сам воздух, то ему удалось нанести противнику первое ощутимое ранение, стоило только ао-шиньцу опрометчиво протянуть лишённую всякой магии руку вперёд с намерением ухватиться за один из концов лука.

– А-а-арр-рр-р! – громко взвыл от боли чёрный колдун, не ожидая, что Гортер попросту полоснёт его по ладони металлическими лезвиями, торчащими из рукояти лука как раз на такой случай.

Однако вторая рука чёрного колдуна оставалась свободна, и он не преминул воспользоваться ей, чтобы выплеснуть на неприятеля новые потоки магии. Принявшись закручивать их вихрями, изобретательный ао-шинец стал пытаться разделить энергию потоков, разбросав их по земле, дабы таким образом определить точные границы действия защиты своего противника. Хотя на самом деле он постоянно чувствовал, что то была никакая не защита, а натуральная зона отчуждения, лишавшая пространство внутри себя любого намёка на проведение тёмной магической энергии. К тому же чёрный колдун и не подозревал, что когда-то его предшественник уже использовал подобную тактику во время схватки с Гортером, и вся разница между ними сейчас состояла в том, на что конкретно была нацелена их атака.

– Кр-ранты т-тебе-е без тв-воего лука-а! – рычал ао-шинец сквозь поистине дьявольскую усмешку, полную восторга и желания спалить голову и плечи старика.

Но он всё же никак не мог достичь желаемого, потому что с противоположной стороны к нему был обращён не менее потусторонний лик голубоглазого зверя в человечьей плоти, который скалился страшнее любого волка и не имел представлений о пощаде.

Наконец, сумев из последних сил снова подняться на колени, Гортер несколько раз отшатнулся назад, однако сделал это лишь для того, чтобы занять необходимую позицию для стрельбы, после чего наложил стрелу на тетиву и пустил её неприятелю в самое сердце.

Конечно, избежать такой жалкой атаки для хитрого ао-шиньца, знавшего способы управлять своим телом с помощью магии, не составило особого труда, поскольку он изначально имел возможность отлично видеть все действия старика и потому легко уклонился от его выстрела, удачно подловив момент. В итоге стрела пролетела мимо.

Но когда чёрный колдун вновь было дёрнулся за его луком, то уже не увидел впереди себя ничего кроме угольно-чёрных клубов той самой магии, которой он столь щедро продолжал осыпать бывшего следопыта. Ведь пока все его усилия были сосредоточены на уклонении от выстрела и поддержании заклятья, Гортер успел откатиться назад. А затем произошло нечто, что снова отняло у старика разум.