Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга четвёртая"

– Им всё же оказался тот ренегат с луком? – высокомерно проговорил розовощёкий заместитель главы министерства по научным разработкам, примостившийся у одного из небольших боковых окошек магоплана с бокалом рубинового вина в руке.

– Без сомнений, мистер Де Оудж, – ответил и ему Венс. – Наш новый специалист это подтвердил. А учитывая ту информацию, которую получил от него сегодня утром сер Эстарсольте, я с уверенностью могу сказать, что наш, как Вы выразились, ренегат с этого момента перестал иметь тот статус, который был присвоен ему ранее.

– Что?! Как так?! – изумилось сразу несколько человек на палубе.

Но глава секретной службы сейчас же поднял ладонь, чтобы их успокоить.

– О, имейте терпение, коллеги. Имейте терпение. Сейчас объясню. Видите ли, по причинам, нам не ведомым, он стал чуть ли не первым человеком в королевстве Сентус, кому удалось не просто уничтожить чёрного колдуна, а ещё и оставить нам его тело. С одной стороны, его мотивы было бы сложно понять, если рассматривать данный акт обособленно. Всё-таки помимо этого обстоятельства он успел натворить немало преступных дел. Но с другой стороны, если вы все согласитесь с моей теорией о том, что изучаемого сейчас внизу «Инферно» уничтожил не кто-то другой, а именно тот самый лучник, который когда-то участвовал в особом королевском заказе по их уничтожению – то и сами с лёгкостью поймёте, в какую сторону движется этот человек сейчас. А также то, почему он вообще оказался сначала в Кальстерге. А теперь здесь, в западных областях страны.

– Позвольте, мистер Трингельсон, неужели вы говорите о том старом деле двадцатипятилетней давности? – не слишком серьёзным тоном пробубнил майор Эдвис, пройдясь пальцами по щеке. – Да оно уже давно стало байкой! Молодые офицеры из моего военного училища на юге даже особые военные игры как-то раз в его честь устраивали. Тайные, конечно. Исключительно для командного состава.

– Хм, вот как? – довольно высокомерно хмыкнул Венс. – Стало быть, вы ещё не знаете, откуда исходит моя уверенность относительно его личности?

– Как же не знать, – не менее колко ответил начальнику КСС пухлый майор, сверкнув маленькими глазами-бусинками. – Наверное, прямиком из показаний того полоумного СПМР-овца, весь отряд которого пал жертвой Варгосовского синдрома?

От этих слов вся аудитория главного штаба операции немного оживилась. Сейчас её члены могли совершенно не бояться того, что данная информация покинет зону совещания, поскольку периметр вокруг неё оставался надёжно отделен от управлявшей магопланом команды операторов магическим экраном, генерирующим заклинание «глухоты». А сам майор Эдвис посчитал, что сумел полностью уесть оппонента благодаря этим сведениям, доставшимся ему к тому же не слишком дорогой ценой, а потому лишь важно подпёр кулаком брюхо.

Правда, Венс Трингельсон по какой-то непонятной причине продолжал стоять смирно, как памятник.

– Извините, мистер Эдвис, сер. Все мы здесь, конечно, очень уважаем ваш талант добывать информацию. Тем более что обычно эта работа осуществляется силами агентов КСС. Но на сей раз вы ошиблись, поскольку моим источником стал сам Великий Министр. Ваш армейский товарищ, генерал Апрент, не даст соврать.

Такой внезапный поворот событий быстро согнал с присутствующих остатки веселья, а с главного зачинщика спора, Эдвиса, – всю спесь.

– К-как, В-великий Министр? – непонимающе закрутил головой майор, поочерёдно переводя взгляд то на престарелого генерал-майора, то на одного из главных чиновников страны, давно растерявшего, казалось, весь свой былой авторитет, – «занозу» Вена.

Лица обоих не лгали.

– Мистер Трингельсон в этот раз и сам стал лишь смиренным проводником воли нашего несравненного Главы Правительства, – тихо подал голос Френсис, не отводя глаз от Эдвиса. – Поскольку в иной ситуации многоуважаемый сер Де Ля Мустон не стал бы так активно вмешиваться в эту операцию. А теперь, после того как Великий Министр лично узнал в преследуемом человеке тогдашнего ренегата, то сами понимаете…

– Совместно с его Небесным Светейшиством Королём, – решил уже куда более официально продолжить речь друга Венс, – был разработан экстренный план. И подняты по тревоге несколько военных частей. Сначала генерала Апрента, а затем и ваша, майор. Правда, пока вы не были извещены обо всём лично, понимаю. Но теперь настала пора объявить вам, под Чьим надзором мы в этот раз работаем. И что только от наших общих действий будет зависеть судьба этой страны в целом… А также и судьба каждого отдельного участника данной военной операции в частности.

С помощью таких недвусмысленных выражений главе КСС достаточно чётко удалось подвести черту под всеми сомнениями майора Эдвиса. И одновременно, как он надеялся, пресечь его обычную тактику быстро забывать про напарников, приписывая в итоге всю славу себе, если поступивший приказ был выполнен как следует. Или наоборот – при обратном результате обвинять во всех допущенных ошибках лишь их. Да и глядя сейчас на один только удручённый вид майора, которому нужно было всего несколько раз услышать в разговоре упоминание о его ненаглядном Великом Министре, дабы тотчас же посмирнеть, Венс с уверенностью мог сказать, что этот человек больше не представлял опасность для его собственных планов по возвращению положения в рядах высшего министерского состава страны.

И только старательно продолжавшему поддерживать своего давнего друга генералу Френсису оставалось в эту секунду ведомо, какой ценой обходилось главе КСС подобное чванство. Ведь если бы он, Френсис, первым не прибыл в то захолустное селение, рядом с которым его бойцы, разбиравшие остатки рухнувшего магоплана, нашли труп чёрного колдуна, и не передал спешно эту информацию по засекреченной частоте «канала» прямиком в кабинет Великого Министра, то не смог бы затем буквально выторговать у него должность Венса обратно. А сообщив точное место назначения этого «Инферно», согласно сведениям от местных жителей – получить новую, весьма солидную военную помощь. Пока глава КСС в это время ни о чём не подозревал, выехав к месту смерти чёрного колдуна.

Теперь же их грозная колонна военных магопланов с несколькими отрядами боевых магусов, находившихся на борту каждого из них, быстро проплывала над землями Сентуса, стремясь успеть совершить марш-бросок к замку Магических Изысканий быстрее, чем туда прибудут отряды КСС. А главное – сам преследуемый ими чёрный колдун. Поскольку лишь члены этого военного совета владели отныне всей информацией и могли повлиять на исход дела.

– Итак… Если все вопросы лояльности и доверия отныне решены, – продолжил тем временем глава КСС, подходя к объёмной карте, висевшей в центре палубы в воздухе благодаря небольшому кристаллическому проектору на полу, – то я предлагаю продолжить обсуждение нашей операции.

Думаю, что исходя из тех сведений, которые уже успел добыть нам сегодня утром отважный мистер Эстарсольте о нахождении флюидов тех двух жертв на трупе чёрного колдуна, а также подключив к ней очередную порцию данных, которые я получил от мистера Вемио только что – мы вновь могли бы попытаться использовать нашего ренегата. Прежде чем захватить его и ликвидировать, конечно же. Как когда-то и намеревался сделать сам Великий Министр, но не смог этого осуществить из-за бездарного руководства и действий тогдашних исполнителей его указов. Тем более что недавно мне удалось разгадать как именно наш постаревший лесник всю жизнь защищался от любых магических атак. И могу заверить вас, что его познания в магии не играют здесь абсолютно никакой роли, поскольку в распоряжении нашего бородача имеются совершенно потрясающие предметы, не несущее в себе и капли зачарования для противодействия магии. Но тем не менее работающие по схожему принципу, если не лучше. Именно поэтому, кстати, их и не удалось идентифицировать задержавшему его ранее отряду СПМР. Ведь наши недалёкие предшественники, находящиеся в ведомстве мистера Элеймонта, просто не смогли сложить в уме два и два, когда увидели его лук и стрелы.

Но знаете, как говорится: «Зачем ломать то, что не сломано?» Потому мы всё же попытаемся довести прежний план Его лучезарного Величества Короля и Великого Министра до конца, позволив одному мерзавцу уничтожить другого. Прежде чем решать, что делать с оставшимся.

При этих словах все члены главного штаба одобрительно закивали.

По белым, слегка изодранным ветрами полотнищам, стелящимся слоями вокруг замка, вновь начинал метаться колкий снежок, говоривший о скором начале метели. Прогуливаясь между выглядывающих кое-где наружу тёмных камней, он находил их слишком твёрдыми и острыми, чтобы накрывать своим одеялом, из-за чего предпочитал просто облетать их и устремляться дальше – туда, где лежала необъятная пустота предгорий. Можно было легко представить, насколько красиво становилось здесь по весне, когда долина, выглядящая сейчас настолько безжизненной, одевалась в пёстрый наряд из различных цветов и трав, после чего блистала в нём целыми днями и ночами под тёплым солнцем или мягкой луной. Хотя на самом деле живущим в замке людям оставалось по большому счёту всё равно какое время года стоит за окном, лишь бы внутри было тепло и сухо, а под рукой всегда имелись новые заказы от правительства.

Наверное, можно было сказать, что при взгляде со стороны такая ситуация не могла вызвать порицания в современном обществе. Да и с чего бы? Ведь этих людей не в чем было винить, поскольку они, наоборот, продолжали заниматься своей работой изо дня в день, несмотря на однообразие и сухое прожигание жизни, а также на то, для чего могли послужить их труды в дальнейшем. И к тому же, скорее всего, ни один из тех представителей народа, кому их образ жизни всё же мог показаться слегка неправильным, не сделал бы ровным счётом ничего для того, чтобы исправить данную ситуацию.

И только совсем уж старый и мудрый человек, возможно, сказал бы на это недовольство, что всё в этом мире должно идти своим чередом. Как для тех, кто прожигает отмеренное им время за монотонной работой, так и для тех, кто ищет своё призвание в чём-то большем. И даже для самой зимы, что пришла недавно в эти горы и ещё очень долго будет пребывать здесь, пока её не сменит столь же необходимая природе весна, а за нею – лето, осень… Если только люди не станут вмешиваться в этот процесс ни при каких обстоятельствах. Поскольку он оставался важнее, чем весь их комфорт или неудобства, печаль или радость, отсутствие или обретение смысла.

Пожалуй, эта встреча во многом отличалась от той, которая состоялась между ними двадцать пять лет назад далеко на юге. И в первую очередь это касалось того, что Гортер больше не желал нападать на столь непредсказуемого противника из засады. Он понимал, что сам может легко стать жертвой своих же скрытных методов, как это произошло тогда с хитроумной атакой лысого колдуна по кроне дерева, в которой укрывался матёрый охотник. Кроме того, полученный им недавно весомый опыт в схватке с другим неожиданно появившимся представителем этой кровожадной братии также научил Гортера определённым вещам, о которых он прежде не слишком задумывался, поскольку прямо-таки утопал и забывался в тех ощущениях, которые дарила ему сия грандиозная охота. Она буквально принуждала старика становиться заложником более конкретных вещей, не давая ему как следует взглянуть на ситуацию в целом, однако позволяя Гортеру всё ещё оставаться человеком. Хотя с того момента, как старый отшельник покинул свои леса на северо-востоке и сделал настолько большой крюк по всем центральным областям Сентуса, что вплотную подошёл аж к северо-западным склонам Чартанских гор, его вновь проснувшаяся личность незаметно убывала, отступая от границ прежней памяти, как отлив.

– Чт… ЧТО ЗА НАФИГ?! – пророкотал вдруг прорвавшийся через всю долину исключительно жуткий гул и мгновенно разлетелся по ней, точно невидимая, но вполне ощутимая волна дикой силы.

Однако Гортер даже не шелохнулся, словно пропустил эту волну через себя. И лишь его чуткий слух уловил, как сработал на рукояти лука фамильный инструмент, отозвавшись лёгким шелестом, который, как всегда, говорил старому охотнику о том, что моментом ранее была уничтожена очередная магия.

– Ты?! Какого хрена?! Разве… Разве ты не должен был давно откинуться?! – прогремел Альфред ещё раз, после чего резко воздел руки к небу и уже приготовился наградить противника куда более смертоносным заклятьем. Но в последний момент всё же остановился. – Хотя теперь я понимаю. Понимаю, почему тот ао-шиньский пёс интересовался тобой… Наверное, он что-то такое знал, чего не собирался рассказывать мне. Гнида косоглазая…

Не имея привычки издавать без надобности громкие звуки и уж тем более перекрикиваться с кем бы то ни было, Гортер продолжал молчать, понимая, что отсюда его слова всё равно прозвучат слишком тихо. И всё же, заметив, что чёрный колдун колеблется и тоже не хочет атаковать первым, матёрый лучник сдвинулся с места и продолжил идти в его сторону.

– Э? Вижу, в этот раз тебе не слабо начать нашу дуэль в открытую? – проговорил Альфред и хищно облизнулся, предвкушая намного более интересную схватку, чем в принципе способно было подарить ему здешнее окружение. – Вот это я понимаю! Настоящий мужик старой закалки. Хоть из тебя уже песок сыплется от старости. И всё же сейчас таких, как ты, почти не осталось, знаешь?

При этом по лицу Гортера можно было понять, что его совершенно не волнуют слова того, кто по возрасту годился ему в сыновья или внуки. А при других обстоятельствах он, наверное, даже порадовался бы тому, что какой-то наглый скалящийся щенок, разучивший в своё время пару странных заклинаний, решил выступить против бытующих в современном обществе порядков… если бы только этот молокосос не примкнул к числу тех, кого бывший следопыт поклялся изничтожить.

Подходя всё ближе, Гортер впервые со дня их мимолётной встречи в Варгосе мог как следует разглядеть свою цель, отметив во всех подробностях, насколько сильно изменился облик юнца, что когда-то помешал Гортеру расправиться с лысым колдуном – его учителем, когда следопыт хотел казнить их обоих на той поляне у озера Белокамень всего одним смертоносным выстрелом. Густая копна чёрных, слегка вьющихся волос, лютый, ненавидящий всё живое, но в то же время и горящий азартом взгляд, а также немного нервно подрагивающие губы, которые вкупе со слегка разомкнутыми рядами зубов показывали как истомилась душа этого человека в поисках чего-то такого, о чём нынешний мир и вправду успел уже давно позабыть. Вот только действительно ли это было тем самым, чего столь сильно жаждал когда-то его беспринципный учитель? Или с того момента их цели успели порядком разойтись? Ответа на этот вопрос Гортер не имел до сих пор. Хотя кому, как не ему, следившему в своё время за каждым из своих врагов по отдельности и вместе, а также неотступно собиравшему информацию об этих людях, оставалось судить теперь о подобных вещах. И, желая сразу же выяснить данное обстоятельство, Гортер поставил перед собой задачу: точно так же спровоцировать своего противника на откровения в самой язвительной для него манере.

– Что, старый? Ты и в этот раз будешь молчать? – не унимался тем временем Альфред, отлично понимая, что и сам не прочь узнать у лучника кое-какую информацию, на размышление о которой его подтолкнул в столице ещё Коу Корг. После чего наконец раз и навсегда упокоить этого дряхлого, однако на удивление упёртого наёмника собственными руками, размозжив ему голову, словно кочан гнилой капусты.

– Да тебе просто неимоверно везло всю дорогу, шисёнок, – впервые с момента начала встречи решился ответить молодому бунтарю Гортер, совершенно не выделяя эти слова никакой интонацией. – Что? Разве сам не видишь? Ну тогда посмотри. Оглянись назад и подумай, сколько раз тебе удавалось…

– Заткнись, урод! – рявкнул вдруг Альфред, не дав лучнику договорить, поскольку, случайно или намеренно, впервые после Джаргула кто-то осмелился назвать его так. Вдобавок, резко махнув рукой, чёрный колдун запустил в сторону противника буро-фиолетовую волну чистой пламенеющей злобы.

И тем не менее Гортер успел отбиться от неё практически с той же лёгкостью, с которой уже множество раз отражал вражескую магию. Независимо от того, настоящей она была или ложной по мнению создавшего её человека.

Однако на Альфреда данный эпизод произвёл совершенно иное, поистине мировое впечатление. Давно позабыв о том как нелегко приходилось когда-то его лысому учителю, который в несколько раз превосходил Альфреда по мастерству, молодой бунтарь неожиданно и сам столкнулся с точно тем же чувством, что охватило Джаргула при первом знакомстве с инструментами бывшего следопыта. Вплотную, до мозга костей он вдруг ощутил, как выпущенная наружу сила, та самая, что закипала в венах каждого чёрного колдуна и воплощалась через его волю в реальность, словно испарилась, пропала, развалилась и перестала существовать. Утратив при этом даже всякий след, который мог остаться от прежнего пребывания этой силы где-либо в обозримом Альфредом пространстве, независимо от того к какой грани бытия оно принадлежало.

Такого мёртвого, тихого и абсолютно бескомпромиссного лишения пусть и ничтожно малой части своей мощи, которая образовывала, поддерживала и распаляла в Альфреде буквально всё, что он мог назвать своей сущностью, молодой колдун, без сомнения, ещё никогда не испытывал. И на сей раз это касалось не только его практик в Эргароте или даже обучения защите от фальшивой магии в школе, ведь воздействие лука его противника оставалось чем-то абсолютно иным.

– Воу-х… Старый… Это прямо-о что-то… – начал тогда слегка подёргивать головой чёрный колдун, видя, как Гортер вновь даже не сошёл с места, защитившись от истиной магии. Вдобавок Альфред поднял вверх палец и принялся ритмично помахивать им в такт своим движениям, словно способность произносить звуки отказала молодому колдуну, и ему пришлось волей-неволей начать выражать охватившие его эмоции другим способом. Но такое состояние продлилось недолго:

– Это было-о… Ты… Ты! Твой чёртов лук… Он и вправду особенный!!! Хотя-я… хотя в прошлый раз я как-то этого не понял. Правда, Джаргул говорил, говорил что-то там… Слушай! Ты хоть скажи мне своё имя на этот раз! Чтобы я знал кого буду вбивать кулаками в эту промёрзшую степь. Пока не вколочу по самую голову.

– Что вам, молодёжи, до имён и заслуг стариков? – суховато процедил старый охотник. – Разве будешь ты это помнить через пару лет? Пронесёшь через всю свою жизнь? Нет, щенок. Ты выбрал не ту дорогу, чтобы помнить. Однако и я уже не смогу сохранить всё, что осталось от нашего рода. Ну, хорошо. Вот тебе имя. Гортер Устен. И делай с ним что хочешь.

В этот момент Альфреда будто снова ударило тяжёлым кузнечным молотом по груди.

Наблюдая за тем, как меняется выражение его лица и округляется взгляд, Гортер совершенно не мог понять причины очередной странной реакции, охватившей противника. А главное – того, что за ней должно последовать, ведь непредсказуемостью эти черти могли похвастаться феноменальной, и потому бывший следопыт ни на секунду не терял концентрации, готовясь защищаться.

Но лохматый бунтарь не стал снова метаться в него потоками своей странной магии.

– Что ты сказал? Ты-ы… Устен?! – лишь коротко проговорил он с глубочайшим удивлением, используя так и не опустившийся палец, чтобы указать им на Гортера.

– И что с того? – хмуро ответил старый лучник.

– Нет, нет, погоди… – как-то немного поотступил назад Альфред, уставившись в землю и обхватив одной рукой другую за локоть. – Ты ведь не врёшь, да? Хотя как же ты можешь врать с таким-то оружием… Вот как… Вот как, значит… Теперь всё сходится. Да! Ох, ну, старый! Ну ты даёшь, вообще-е! Так, получается, ты с самого начала был этим самым Устеном! Из рода Устенов! Которые хранят ту вещицу, за которой я хотел тащиться аж до самого севера опять… А ты с ней сам меня раньше нашёл! Ну дела-а… Вот он как теперь выглядит. Саграой. Искусный метал, упавший с неба и не являющийся частью этого мира. Твои предки его перековали, получается. Перековали в этот… лук.

– Как? Как ты узнал обо всём, паршивец?! – на сей раз настала очередь Гортера возмущаться, поскольку никто за пределами его рода, кроме семьи Джейн, которой он лично рассказал об этом, не должен был знать о происхождении его фамильных инструментов. Правда, в отличие от молодого колдуна, старику хватило всего доли секунды, чтобы умерить пыл. Ведь он всё ещё не имел права расслабляться в присутствии врага, дабы не пропустить момент его атаки.

Поэтому вместо ожидания ответа Альфреда Гортер решил сам продолжить говорить, зорко отслеживая каждое его движение:

– Просто времени уже слишком много прошло с той поры, когда прадедам моим ещё не надо было скрывать сил нашего фамильного лука. Но мы никогда не хвастались его свойствами, не выставляли свой лук напоказ. И никогда не рассказывали о его происхождении. А затем про наш род люди и вовсе забыли, когда в это королевство магия пришла. Решили, что предки мои тоже магию использовали, чтобы защищать себя на поле боя. Поэтому хочу знать: откуда тебе известно о луке нашем? Тебе что, рассказала про то одна девчонка такая тёмненькая, когда вы с ней в железном черве ехали? Или магией эти вещи всем людям на обозрение пустила, как это оно сейчас принято делать, через головы?

– Девчонка?! – чуть ли не с хохотом изумился молодой колдун, снова посмотрев в лицо бородатому лучнику. – Нет, старик. Никакой девчонки не было. И не нужны они мне больше, чтобы добыть информацию. Н-е-ет… Эти вещи я постепенно узнавал сам. Шаг за шагом. Сначала в замке моего второго учителя. Затем на этой грани бытия, когда вернулся сюда.

– Откуда вернулся? Из замка? Так тебя не было все эти двадцать пять лет, – не совсем понял его слова Гортер, решив, что именно там этот парнишка сумел найти способ перестать стареть так же быстро, как остальные люди. – Ясно теперь, почему тогда в Варгосе ты с этими двумя вдруг появился перед тюрьмой.

– О? Получается, ты и там был? – с любопытством проговорил молодой колдун. – Просто не верится, как ты везде успеваешь в своём возрасте.

– Там я тебя в первый раз упустил, – холодно ответил бывший следопыт. – Потом пришлось охотиться за тобой по всему Сентусу опять. Как и в прошлый раз. Только тогда я охотился за твоим похитителем.

– Хо, так ты прямо ищейка настоящая, дед, – иронично похвалил собеседника Альфред. – Всюду нос свой просунешь, везде поразнюхаешь. Жалко только, что на корону работаешь. На приспешников короля этого липового.

– А вот тут ты путаешь, – заявил молодому колдуну Гортер, немного отойдя вправо. – Потому что шайка ваша нужна мне самому лично. Все до единого, кто спалил мою деревню и родню перебил.

– Правда? Так ты за этим тогда на нас напал с учителем у Белокамня? И сейчас тоже? Кхе! – с презрением скорчил рожу Альфред, начав неспешно прохаживаться вместе с бывшим следопытом из стороны в сторону. Да ещё и сложив руки за спиной в замок, как натуральный профессор.

– Лучше посмотри, как свободно вокруг, – продолжал он. – Сколько у тебя за жизнь было возможностей использовать твой лук по-другому при такой свободе! А сейчас ты, словно эти люди, которые день и ночь копошатся в замке у меня за спиной, как настоящие черви. До изнеможения порой копошатся. И как ты думаешь: свободны ли они посреди этих величественных гор? И будут ли свободны их дети, которых они тоже рождают только за тем, чтобы те всю жизнь просерали на таких вот работах, спуская её от самого рождения в трубу? Безусловно, им самим это невыгодно. Но зато выгодно правительству. Отсюда и большая часть современных проблем в умах народа. Поскольку люди с рождения отупляются. Оскотиниваются, если хочешь. И их жизненные смыслы эксплуатируют другие. Но когда было иначе?

Ты думаешь, что раньше было лучше, что ли? Нет! И настоящая история Сентуса – тому прямое доказательство. Именно её я изучал в Эргароте. Пока не понял, что лишь первобытная анархия сможет освободить человека от бессмысленных оков режима. Какого угодно режима – прошлого, современного или будущего. Потому что все они будут одинаково паразитировать на народе. Всегда. Независимо от развития уровня ложной магии в этом мире.

Ах, если бы кто-то с самого начала мог им объяснить, что жизнь – это безграничные возможности. Но нет! Вместо возможностей они выбирают безмозглое рабство. Потому что существовать так легче, чем постоянно искать эти возможности и бороться за них. Поскольку мир так устроен.

Но человек может сам выбирать, как ему жить. Независимо от того, как хотят заставить его жить другие. И ты тоже сам выбрал на что потратить свои годы. А теперь считай, что ты стоишь перед лицом смерти, старый идиот. И всё, что ты можешь – это сделать правильный выбор в конце. Так что отдай-ка мне свой лук по-хорошему и не упрямься. Или я возьму его сам, но уже с твоего трупа. Как стоило поступить Джаргулу в прошлый раз.

Слушая его высокопарную болтовню, старый охотник тем не менее куда больше продолжал фокусироваться на повадках своей жертвы и на том, не хочет ли она обмануть его в момент разговора, чтобы напасть исподтишка. Но всё же помимо этого Гортер также сумел заметить, что молодой бунтарь ещё ни разу не упомянул об остальных инструментах, принадлежавших семье бывшего следопыта вместе с луком. И вообще о том, что не весь первоначальный металл, имевшийся в распоряжении у последнего кузнеца рода Устенов, ушёл на один только лук, поскольку без учёта прикреплённого к нему полудиска этот отдельный инструмент годился разве только для противостояния обычным людям, не владеющим магией. А с имевшимся на шее Гортера амулетом, защищающим от любой ментальной магии, его противнику сейчас попросту неоткуда было узнать об этом.

– Хм, а зачем тебе мой лук? – решил всё-таки уточнить Гортер.

– О, как бы я хотел сказать, что лишь для изучения его свойств, старик, – вновь начал играть с ним словами Альфред. – Однако боюсь, придётся его уничтожить.

Видишь ли, есть некое пророчество. Или, скорее, временная параллель, связывающая рассвет ложной магии и цивилизации в этой стране с существованием на её территории трёх опасных вещиц. Две из них я уже уничтожил. Осталась одна. Твой драгоценный лук.

Как только его не станет, направление развития самого большого королевства на материке Первых Империй изменится. А возможно, за ним быстро поменяются и направления развития других стран. Если вовремя заняться этим делом, конечно.

– Ты что, и вправду веришь в это? – изумился Гортер. – Думаешь, какие-то предметы могут так сильно мир менять? Помилуй мои седины, мальчик!

Когда век за веком у людей в головах одни и те же пороки живут, то никто и ничто не сможет вытравить их так просто. Будь то хоть реформы, переселение, смерть короля прежнего или появление нового. И уж если страна эта о магии и раньше знала, то не могла вечно оставаться закрытой для неё. Как не могла избежать и той участи, которую потом вместе с магией унаследовала из Гилия и Хаас Дина. Всю заразу эту, в головах людей расползающуюся. И по землям их тоже гниль везде только оставляющую…

Зыркнув в сторону матёрого лучника на сей раз каким-то совершенно иным, не слишком озлобленным взглядом, Альфред заинтересованно продолжил:

– Во дела. Так ты, выходит, свой лук не только против магии используешь, но ещё и за столько лет сумел пропитаться его воздействием насквозь, что ли? Вот уж не думал, что найдётся ещё в этом королевстве такой человек, который не склонится перед этими фокусниками и не станет колдовать каждую секунду.

– А ты по селям дальним походи. По тем, что не на юге вашем изнеженном лежат. И что ещё не загажены магической отравой. Ещё больше таких людей встретишь, – холодно огрызнулся Гортер.

– О, не сомневаюсь, старик, – саркастично ухмыльнулся Альфред, после чего сплюнул себе под ноги. – И, похоже, эта тема тебя весьма волнует, да? Однако зря ты думаешь, что обычный рядовой обыватель виноват в загрязнении. Нет, старик, обыватель об этом и вовсе не задумывается. И к тому же не может он столько нагадить даже за всю свою жизнь.

А знаешь кто может? Прогресс может. Прогресс, который делает магические заводы, сажает туда нужных людей в управление и поднимает экономику страны. Прогресс представляют те, кто стоит над обычными обывателями и над этими директорами заводов. Это люди у руля страны, состоящие в одной шайке с другими такими же управленцами в правительстве, торговле или светской жизни. И хотя каждый из них втайне блюдёт лишь собственные интересы, а также постоянно жаждет обойти и подчинить остальных, независимо от того, его ли это собственные коллеги, народ или лидеры других стран – однако все они сознательно и несознательно поддерживают этот прогресс. Потому что так проще, старик. Проще развивать порочные способы ведения дел. Проще гадить, чем убирать. Проще производить дрянь и жить в богатстве, чем печься о благе муравьёв под ногами. Проще подавлять волю других, чем поднимать их с колен. Вот что в их понимании остаётся прогрессом. И, по-твоему, он настолько уж неостановим? Настолько уж зависит от человеческой природы? О, я знаю, что человек и так представляет из себя существо различных маний, меняющихся у него в голове от поколения к поколению. И всё же подумай: чего можно достичь, если увлечь его правильной манией?

– И похоже, что ты всерьёз возомнил себя тем, кому удастся такое провернуть?! – гневно произнёс старый охотник. – Этому тебя твои дружки научили, да? Хотя нет. Ведь школы магии-то они, небось, не поэтому громили. А всего лишь ради того, чтобы поглумиться. И тебя они с собой не затем утащили. Тоже поглумиться хотели. Так что дé‎ла их ты не унаследовал.

– Х-хо-хо! Да я – вообще лучшее, что могло унаследовать от вас, стариков, современное недееспособное общество! – яростно гаркнул Альфред в ответ. – Я – его желание сражаться!

– Да что ты?! – не менее напористо, однако куда более тихо парировал Гортер, хрипло лязгнув скептическим тоном. – А как же те бедняки, которых ты оставил в Кальстерге? Ведь они тем же самым занимались, разве нет?

При этом для выразительности он даже позволил себе коротко мотнуть головой в другую сторону, изображая, что указывает на столицу, но при этом не отводя внимательного взгляда от чёрного колдуна.

– Так ты и про них сумел всё разузнать? Браво! – показательно похлопал в ладоши Альфред, чем в который раз чуть не вынудил Гортера поднять лук для защиты. – Хотя чему я удивляюсь, раз ты сейчас стоишь передо мной? Но тут ты опять ошибся, бородатый. Конечно, такие люди были всегда. И, без сомнения, они продолжат появляться и в будущем. Любая общественная система должна иметь своих недовольных.