Текст книги "Проект «Linkshander»"

Глава 14. Лекарство от скуки

Красные палочки на допотопных электронных часах высвечивали 15:59. Когда Каманин ложился спать на них было 16:15. Получалось, что он проспал практически сутки. Молодой человек вынул из носа ватные тампончики и сразу ощутил своим сверхчувствительным обонянием всю сорокалетнюю историю типовой однушки на окраине Москвы. Тут были и въедливое амбре давно забытых духов «Красный Мак», и уксусно-чесночный аромат варившегося десятилетиями украинского борща, и неистребимые миазмы нафталина и дихлофоса, и устойчивый дух скромной и бедной старости, и, наконец, непередаваемый запах чьей-то одинокой и неприметной смерти. Эта квартира, уставленная бесчисленным количеством расхожих фарфоровых статуэток и опустевших цветочных горшков, была глубоко неприятна Каманину, но это было единственное, что ему удалось найти сразу же после поспешного бегства из квартиры Малера. Да и то, заплатив в полтора раза больше чем остальные претенденты, собравшиеся на просмотр.

Приняв душ, Каманин сбросил тупое оцепенение суточного сна и почувствовал невероятный голод. В холодильнике не было ничего кроме пачки пельменей, и он поставил на обшарпанную газовую плиту алюминиевую кастрюльку с водой. Вернувшись в комнату, Каманин взял со стола телефон и проверил электронную почту – никаких сообщений не было. Этот почтовый адрес и номер телефона после смерти Курта знал только один человек, который был должен выйти на связь со дня на день. А все прежние контакты были для Каманина теперь смертельно опасны. Он ничуть не сомневался, что идущий по его следу Воронцов, не раздумывая застрелит его как взбесившегося пса при первом же удобном случае. Каманин и сам мог уже несколько раз убить своих преследователей, но это пока не входило в его планы. Ему было удобнее держать Воронцова под контролем, чем мучиться от вопроса – кто ведёт охоту вместо него? Каманин снова прошёл в кухню, высыпал в закипевшую воду окаменелые пельмени, но не смог нигде найти соли. Перспектива пресного и безвкусного ужина окончательно испортила настроение молодого человека. Ему хотелось как-то развеяться. А вместо этого его ожидало ещё одно малоприятное дело, которое Каманин решил отложить на завтра. Ехать по вечерним пробкам в Подмосковье ему совершенно не светило. Выложив в тарелку несолёные пельмени, беглец привычно щёлкнул телевизионным пультом. Пельмени оказались абсолютно несъедобными, а ньюсмейкерами телевидения по-прежнему были Украина, Крым, санкции и курсы валют. Каманин тихо выматерился, выключил телевизор и спустил пельмени в унитаз. Единственный за последнее время вечер, который он мог провести, как ему заблагорассудится, был скучен словно лекция по немецкой философии. Одиночество и абсолютная свобода на деле оказались не такими уж и привлекательными. Чтобы вечер окончательно не пропал, оставалось либо пойти в ближайший магазин за продуктами и напиться дома, либо отправиться в какой-нибудь ресторанчик и напиться на выезде. Каманин выбрал второе, хотя первый вариант был гораздо безопаснее.

Закрывая дверь, он вместе с ключами вынул из кармана сложенную вчетверо квитанцию из салона красоты с номером телефона и размашистой подписью МИЛА. Вспомнив обаятельно молодящуюся симпатичную парикмахершу, Каманин улыбнулся. Она была старше его раза в два, и вполне годилась ему в матери, но почему бы и нет? Несколько дней назад, сидя в парикмахерском кресле, сквозь облако парфюмерно-косметических ароматов он почувствовал исходящий от Милы едва уловимый запах бурного утреннего секса. Это наводило на мысль о том, что парикмахерша одинока. Женщина за сорок, имеющая мужа или постоянного любовника, вряд ли станет заниматься с ним сексом рано утром перед тем, как пойти на работу. Выйдя из дома, Каманин остановился у подъезда и набрал номер парикмахерши. Телефон долго не отвечал, и он уже собрался отключиться, когда в трубке прозвучал глухой щелчок и раздался озадаченно-деловой женский голос:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, Мила! Это Сергей, – Каманину пришлось назвать своё настоящее имя, потому что именно так он представился при первой встрече.– Я хотел бы ещё немного подкрасить волосы.

– Вы хотите записаться на краску? – Мила явно не узнала своего собеседника.

– Я был у вас в прошлую пятницу первым клиентом. Просил вас немного состарить меня. Вы покрасили мне волосы и добавили немного седины. Вы не помните?

– У вас какие-то проблемы? Вы хотите всё смыть и вернуть первоначальный цвет? – профессионально осведомилась парикмахерша.

– В общем-то, да… – неуверенно согласился Каманин, не сообразив, что ещё можно ответить.

– Сегодня не получится. Я работаю до девяти и у меня по записи три клиента. Завтра и послезавтра у меня выходные. Давайте, я запишу вас на субботу, на утро…

– Знаете, это срочно. Вы можете меня перекрасить в частном порядке после работы? Я хорошо заплачу.

– Нооо… – в раздумье протянула Мила.

– Я очень хорошо заплачу. Я встречу вас в девять часов около салона. Хорошо?

– Хорошо, – неуверенно согласилась ошарашенная таким напором парикмахерша.

До встречи оставалось ещё почти три часа, и Каманин решил скоротать время, катаясь в метро. Он, на первый взгляд, совершенно бесцельно, пересаживался с ветки на ветку до тех пор, пока на кольцевой не подрезал лопатник у какого-то расстегнувшегося на все пуговицы нетрезвого растяпы. В сорок шестой спецшколе курс «карманной тяги», как вычурно и старомодно называл свой предмет отошедший от дел пожилой щипач, проходили факультативно. Обязательными были только одна лекция и два семинара, закреплявших теоретические познания, а дальше ученики могли добровольно совершенствовать полученные навыки в своё свободное время. Большинство учащихся презрительно игнорировало такое дополнительное образование, но Серёжа Каманин был частым гостем старого карманника. Его учебный кабинет, заваленный всевозможной одеждой, сумочками и манекенами, был похож на лавку старьёвщика, и притягивал юношу к себе не хуже чем запретная комната Синей Бороды.

– Карманная тяга – профессия творческая, – назидательно поучал молодого человека старый вор.– Она требует не только железной выдержки, но и способности к мгновенной импровизации. В отличие от какого-нибудь киллера или домушника, у тебя нет времени на серьёзный анализ ситуации и разработку конкретного плана. Да и конкретного клиента у тебя нет. Вся наша работа держится на интуиции и импровизации. Интуиция помогает нам вычислить невнимательного растяпу, а импровизация – освободить его от лишних вещей.

И Каманин импровизировал часами, учась виртуозно проникать в самые дальние и потайные карманы сумочек, пиджаков, пальто и брюк. Особенно удачно это ему удавалось под прикрытием «ширмы» – развёрнутой газеты или большого журнала.

– Молодец, – хвалил своего прилежного ученика профессиональный карманник.– У тебя прямо талант ширмача! Всегда сумеешь себе на булку с маслом заработать. Сейчас не то, что раньше, – в метро у каждого пассажира если не лопатник с баблом, то уж какой-никакой мобильник да найдётся.

Отошедший от дел старый щипач немного отстал от жизни и не знал, что украденные подержанные телефоны стоят сущие копейки, а у большинства пассажиров в бумажниках лежат не наличные деньги, а банковские карточки. Однако молодой человек польщённо улыбался в ответ на комплименты и продолжал шлифовать своё мастерство, интуитивно чувствуя, что оно ему когда-нибудь пригодится.

Мысленно поблагодарив своего наставника за приобретённые навыки, Каманин на ближайшей станции выбрался из метро и, сев в первый попавшийся автобус, проверил свой улов. Наличные, которых вполне хватало на ужин в приличном ресторанчике, он оставил себе, а пухлый бумажник с кредитными, дисконтными и прочими картами выбросил в ближайшую урну, выйдя из автобуса через пару остановок. Потом он купил цветы, взял такси и направился к салону красоты, в котором работала Мила. Та вышла на улицу только в половине десятого, когда Каманин уже подумал, что женщина его кинула и ушла с работы через какой-нибудь чёрный ход.

– Ой, ну зачем вы так? – смущённо произнесла парикмахерша, принимая помпезный букет из посыпанных блёстками золотых роз, бордовых гербер и каких-то мохнатых зелёных папоротников.

– Цветы украшают женщину, – тривиально улыбнулся Каманин.

– А где мы будем перекрашиваться? У вас дома?

– А, давайте, перекраску отложим на попозже, а для начала где-нибудь поужинаем. Я ужасно голоден. Думаю, и вы тоже.

– Но я за рулём. Да и перекрашиваться после ужина будет уже как-то неудобно… – неуверенно возразила Мила.– Может, всё же сначала перекрасимся, а потом поужинаем?

– Потом вам не с кем будет ужинать – к тому времени я уже умру от голода! Давайте, вообще всё переиграем: сегодня поужинаем, а перекрасимся завтра! Я вижу напротив прекрасный ресторанчик! – Каманин галантно подхватил парикмахершу под локоть и легонько потянул в сторону пешеходного перехода.

– Но я же на машине! Как я после ресторана на ней поеду?

– Ничего! Мы вызовем службу помощи нетрезвым водителям!

Мила, инстинктивно почувствовав, что от неё хотят не только перекрашивания, оценивающе посмотрела на напористого молодого человека и поддалась. В полупустом ресторане Каманин выбрал стилизованную под библиотеку диванную нишу, уставленную по стенам бутафорскими книжными переплётами. Мила, сев вглубь дивана, попробовала отгородиться от своего спутника поставленной на соседнее место сумочкой, но тот, элегантно переставив сумочку на другую сторону, уверенно сел рядом. В запахе Милы не чувствовалось ни внутренней агрессии, ни неприязни, ни страха – только любопытство; и Каманин непринуждённо, словно они знакомы уже много лет, обнял её за талию. Та посмотрела на молодого человека наигранно-удивлённым взглядом, но руку не убрала. Сделав заказ, она откинулась на спинку дивана, закинула ногу на ногу и, сложив пальцы в замок, опустила руки на колени. Каманин профессионально оценил эту закрытую позу и, снисходительно улыбнувшись, спросил:

– Интересно, а вы левша или амбидекстер?

– Попрошу не выражаться! – шутливо нахмурилась Мила.

– Амбидекстер – это не оскорбление. Это человек, который одинаково хорошо владеет обеими руками.

– А почему вы решили, что я могу быть левшой, или этим самым амбидекстером?

– Когда вы стригли меня в парикмахерской, то несколько раз меняли руки, и всегда работали той, какой было удобнее. Оценивая свою работу, вы несколько раз скрещивали руки на груди, и всякий раз сверху была левая. А сейчас вы сложили пальцы в замок, и сверху у вас оказался большой палец левой руки. Налицо два признака леворукости, из чего следует, что вы либо переученная левша, либо амбидекстер. Что в сущности одно и то же.

– Как итерееесно, – игриво протянула женщина.– А какие ещё имеются признаки леворукости?

– Поаплодируйте.

Мила разомкнула сведённые в замок пальцы и несколько раз хлопнула сверху вниз правой ладошкой по левой.

– По аплодисментам – вы правша. А теперь посмотрите сюда…

Каманин взял салфетку, прорвал в ней небольшое отверстие, и протянул её Миле.

– Посмотрите через эту дырочку на любой объект сначала обоими глазами, а потом по очереди – левым и правым. При каком глазе положение объекта не изменится?

Мила навела отверстие на окно и поочерёдно зажмурила глаза.

– При левом.

– У вас доминируют признаки леворукости. Значит, вы левша, а не амбидекстер! По тесту четырёх признаков (замок, ведущий глаз, поза Наполеона, аплодисменты) вы – ЛЛЛП.

– И что это значит?

– Это значит, что в вашем характере преобладает решительность в сочетании с эмоциональностью. Энергичность и некоторая разбросанность приводят к тому, что под влиянием эмоций вы быстро принимаете непродуманные решения, – без запинки, словно отличник на экзамене, проговорил Каманин.– В общении с вами важно постоянно тормозить и контролировать себя.

– Это зачем же вы должны себя тормозить?

– Чтобы не попасть под ваше влияние и при этом не пойти с вами на конфликт.

– Какая я, оказывается, опасная женщина, – иронично усмехнулась Мила.– И где вы приобрели такие уникальные знания в области психологии?

– А у меня есть один дальний родственник, типа троюродный дядя. Он преподавёт прикладную психологию в университете.

– И этот дядя, так же как и вы, левша?

– Разумеется. Он даже защитил кандидатскую диссертацию на тему роль левшей в современном мире.

– И какова же наша роль?

– Главная! – с шутливым пафосом ответил Каманин.– Особенно в Соединённых Штатах. Там добрая половина всех медийных звёзд и знаменитостей – это левши. И пять последних американских президентов – Рональд Рейган, оба Буша, Билл Клинтон и Барак Обама – тоже левши. Но в России леворуких людей ничуть не меньше. И наш Президент – переученный левша! Так что леворукие правят миром!

– Вы это серьёзно?! – скептично усмехнулась Мила.

– Серьёзнее не бывает. Ещё древние греки отмечали незаурядные способности леворуких людей. Аристотель и Платон, Фидий и Гомер, Пифагор и Гиппократ, и, разумеется, сам покоритель вселенной – Александр Македонский – были левшами. В Древней Греции леворукость считалась признаком избранности, и именно эта особенность отличала греческих богов и героев от обычных людей. Однако уже в Римской Империи отношение к левшам кардинально изменилось, хотя Гай Юлий Цезарь и император Тиберий были леворукими. На латыни левша именуется – sinister, что так же означает зло, а правша – dexter, что переводится как добро или умение. Возможно, это связано с легендой о рукопожатии. Обычай пожимать руку в качестве приветствия зародился именно в Древнем Риме и означал добрые намерения. Этим жестом человек показывал, что у него в рабочей руке нет никакого оружия. Однако левша, выказывая мнимые благие намерения, мог протянуть человеку правую руку, а в левой запросто держать оружие. Так, он одной рукой обезвреживал своего противника, а другой наносил ему смертельные удары. Благодаря этой байке за левшами надолго закрепилась дурная слава бесстыжих лжецов и вероломных убийц. Люди их не любили и боялись. Считалось, что встреча с левшой приносит несчастье. А древние германцы, видя скованность левшей в обращении с оружием и инструментами, называли их неумехами и принимали за людей «второго» сорта. Во многих европейских языках, и в русском тоже, слова левый, леворукий, означают неправильный, неумелый. Но все эти обидные прозвища и пренебрежительное отношение – ерунда, по сравнению с той трагедией, которая произошла с левшами в Средние века и во времена Святой инквизиции. Средневековые теологи на основании каких-то загадочных выкладок пришли к оригинальному умозаключению, что дьявол леворук, и, соответственно, левши – это люди, продавшие ему свою душу. Их, априори, объявили колдунами и магами, повинными во всех человеческих бедах – эпидемиях, неурожаях, войнах и так далее. Левши оказались очень удобным горючим материалом для очистительных костров христианской церкви. А в двадцатом веке в нацистской Германии их признали генетическим мусором наравне с гомосексуалистами и евреями. Эти мрачные времена изрядно сократили количество леворуких людей, но зато те, кто умудрился выжить, оказались самыми ловкими, находчивыми и приспосабливающимися личностями из которых впоследствии вышло много знаменитых учёных, политиков, торговцев и деятелей искусства. И с каждым годом нас становится всё больше. Особенно с тех пор, как левшей перестали насильственно переучивать…

– А меня переучивали и дома, и в школе, – грустно вздохнула Мила.– И вас, похоже, тоже. Вы держите вилку в правой руке.

– Это я сам научился, – Каманин переложил вилку из одной руки в другую.

В сорок шестой спецшколе всех воспитанников учили при необходимости использовать правую руку, чтобы лишний раз не выделяться.

– А я так уже не сумею…

– Это вам только кажется. Врождённые навыки не исчезают. Стоит только начать использовать левую руку, и через неделю вы будете пользоваться ей ничуть не хуже чем правой.

– Так, давайте, выпьем за мир, принадлежащий левшам! – предложила Мила и не очень уверенно подняла бокал левой рукой.

– Хороший тост! – поддержал её Каманин.– Но пока левши почему-то правят только в Штатах. А у нас в России на первых ролях их практически не видно. Хотя наш Президент по косвенным признакам левша, но даже он свою леворукость не афиширует. Да и в США массовое движение левшей началось только в восьмидесятом году прошлого века с митингов в защиту уволенного полицейского Франклина Уинборна. Этот Уинборн, согласно уставу, должен был носить кобуру справа, а ему было удобнее слева. Так он её и цеплял, пока не доцеплялся до увольнения. Несмотря на массовые митинги в Нью-Йорке и Вашингтоне, Уинборна на службе так и не восстановили. Тогда грянула кампания в поддержку другого левши – Роберта Грина. Тот, работая на почте, сортировал конверты левой рукой, а его начальник требовал, чтобы он непременно выполнял свою работу правой.

– Вот козёл! – вставила эмоциональную реплику Мила.

– Редкостный козёл! – поддержал её Каманин.– Тогда Роберт Грин обратился в суд и, благодаря широкому резонансу, не только выиграл дело, но и отсудил солидную компенсацию. С тех пор движение левшей постоянно набирает обороты. Сейчас они объединены в Международную ассоциацию леворуких людей со штаб-квартирой в городе Топика в штате Канзас. Ассоциацией подготовлен «Билль о правах левшей», в котором вопрос поставлен так: «Почему леворукие люди должны жить в мире, где они заведомо поставлены в неравные условия с остальными?». В тысяча девятьсот девяносто втором году был установлен Всемирный день левшей. Он отмечается тринадцатого августа и призван привлечь внимание общества к проблеме переучивания детей-левшей и производству товаров, ориентированных на леворуких потребителей. В этот день во многих странах проводят костюмированные шествия и устраивают всевозможные состязания, в которых участникам не разрешается использовать правую руку.

– Что-то мне всё это напоминает, – иронично усмехнулась Мила.

– И что же конкретно? – с такой же усмешкой поинтересовался Каманин.

– Гей-парады и демонстрации в защиту сексуальных меньшинств.

– А чем гей-парад отличается от других манифестаций типа первомайской демонстрации, бразильского карнавала или шествия в защиту животных? И там и там всевозможные лозунги и ряженые люди. А залитые свекольным соком зоозащитники выглядят, на мой взгляд, гораздо страшнее геев и лесбиянок.

– А ты сам случайно не…? – выпитое вино оказало на Милу расслабляющее действие, и она перешла на ты.

– Нет. Я не гей, – отрицательно помотал головой Каманин.– Хотя среди левшей процент гомосексуалистов и бисексуалов гораздо выше, чем у правшей. Но насильственное переучивание леворуких детей иногда приводит к более страшным нарушениям полового влечения. Чикатило, педофил Головкин, серийный убийца Ряховский и битцевский маньяк Пичужкин – это всё переученные левши.

– Ты меня просто пугаешь…

– На самом деле у большинства левшей с ориентацией всё в порядке, – поспешил успокоить Милу Каманин.– В сексуальном плане они гораздо изобретательнее правшей, и с ними никогда не бывает скучно в постели. По крайней мере, так, по результатам опросов, считают почти три четверти немецких женщин.

– Ну, так то немки…, – пренебрежительно бросила Мила и сделала ещё несколько глотков вина.– Эти фрау только в порнухе такие темпераментные. Мой бывший муж был моряк и честно признавался, что нет никого скучнее немецких женщин, и называл их исключительно холодными крокодилицами.

– Интересные у вас были отношения.

– Да уж…, – зябко повела плечами парикмахерша.– Как вспомнишь – так вздрогнешь. А что опросы говорят о левшихах?

– О ком, о ком? – удивлённо переспросил Каманин.

– О женщинах-левшах. Каковы они в постели?

– Об этом опросы ничего не говорят. Самому интересно узнать.

– Хочешь попробовать? – игриво поинтересовалась Мила, – молодой человек ей явно импонировал.

– Очень хочу, – честно признался Каманин и, неожиданно повернувшись к своей спутнице, поцеловал её в ухо.

Сквозь стойкий аромат дорогих духов уверенно пробивался острый запах пробуждающегося желания.

– А тебя не смущает мой возраст?

– Ничуть. Мне очень нравятся взрослые девушки…

Молодой человек не лукавил. Ему действительно не нравились сверстницы, которым, в отличие от женщин за тридцать, всегда было что-то неудобно, что-то больно, а что-то неприлично.

– А как же твоя подруга?

– А мы с ней уже два дня как в хлам разругались и разошлись. Кстати, ей тоже было около тридцати.

Мила польщённо улыбнулась. Ей было почти пятьдесят, и она уже практически забыла, каковы в постели молодые мужчины.

– Хорошо, я подумаю…

– А о чём тут думать? Я привлекателен, вы чертовски привлекательны! – перефразировал Каманин слова министра-распорядителя из «Обыкновенного чуда». – Так что берём такси и едем ко мне!

На самом деле ему вовсе не хотелось везти свою новую пассию в убогую съёмную малометражку на окраине Москвы. Да и Миле тоже совсем не улыбалось ехать на ночь глядя неизвестно куда с едва знакомым мужчиной.

– Нет, к тебе я не поеду…

Каманин мысленно прикинул оставшиеся в бумажнике финансы. Ужин был заказан без особых кулинарных изысков, да их в этом ресторанчике и не было, так что денег ещё вполне хватало на ночёвку в приличном отеле.

– А тогда поехали в номера! – предложил Каманин и, пародируя Кису Воробьянинова, широко взмахнул рукой, едва не задев свою спутницу по уху.

– Куда-куда? – рассмеялась Мила.

– В какой-нибудь отель.

– Согласна!

Через час они поднялись в двухместный номер на четырнадцатом этаже гостиницы «Космос» с видом на эффектно подсвеченный Выставочный Центр. Войдя в комнату вслед за Каманиным, Мила первым делом погасила включенный её спутником верхний свет.

– Я стесняюсь, – негромко произнесла она.

– Ты прямо как девушка, – прошептал Каманин, обнимая её за талию.

– Просто я уже слишком взрослая девушка, – так же шёпотом отозвалась Мила, – и уже немного стесняюсь своего возраста.

***

Каманин проснулся от бивших в номер лучей ослепительного мартовского солнца. Милы рядом не было, а из ванной комнаты раздавался шум льющейся воды. Дотянувшись до лежавшего на тумбочке телефона, он проверил почту – писем не было. Когда вода стихла, он поднялся с кровати и зашёл в ванную. Мила с полотенцем в руках стояла у раковины, повернувшись лицом к зеркалу. Покрытое лёгким искусственным загаром тело блестело влажно и притягательно – со спины она выглядела лет на тридцать с небольшим хвостиком. Каманин молча подошёл к Миле и, обняв её одной рукой за грудь, другой провёл по гладкому влажному бедру. Та, не оборачиваясь, улыбнулась через зеркало в ответ и, опершись руками об раковину, послушно расставила ноги. Начав в ванной, они плавно перебрались в комнату и, использовав оба кресла, диванчик и даже журнальный стол, кончили едва ли не через час на просторной кровати. Мила уже не смущалась своего возраста и, закрыв глаза, удовлетворённо потягивалась, лёжа поверх измятого одеяла. Яркие солнечные лучи контрастно проявили всевозможные морщинки, складки и растяжки, говорившие о том, что ей уже прилично за сорок. Но, несмотря на это, Мила была всё ещё невероятно привлекательна.

«Интересно, какова она была в юности?» – подумал Каманин, глядя на чисто депилированное тело.– «И сколько у неё было любовников?».

«А он прямо как жеребец…”, – подумала Мила, глядя на всё ещё не опавший член своего партнёра.– «Интересно, он что-нибудь принимает?».

– Мне понравилось…, – первым нарушил утомлённую тишину Каманин.

– А мне ооочень понравилось…, – промурлыкала в ответ Мила.

– Мы ещё встретимся?

– Непременно. Когда захочешь – позвони…

– Хорошо…

Устало поднявшись с разворошённой постели, они вместе отправились под душ.