Текст книги "Проект «Linkshander»"

Глава 11. Школьная любовь

Лёня Ивлев был однолюбом. В первом классе учительница, заметив его леворукость, посадила Лёню на первую парту у окна прямо перед своим столом. Вместе с ним за эту же парту угодила ещё одна маленькая левша – Люся Минина – миниатюрная девочка с длинной льняной косой, большими зелёными глазами и широким «лягушачьим» ртом. Учительница Ольга Фёдоровна придерживалась строго консервативных взглядов и внимательно следила за тем, чтобы сидящие прямо перед ней леворукие ученики, прикусив языки и краснея от усердия, выводили корявые ряды палочек и галочек исключительно правой рукой.

– Писать левой рукой неудобно и неаккуратно, – постоянно твердила она.

Насчёт неудобства с Ольгой Фёдоровной можно было поспорить, но насчёт неаккуратности она была абсолютно права. Левая рука, продвигаясь направо, часто наезжала на только что написанные строчки и размазывала не успевшие просохнуть чернила. Получалась сплошная грязь, и всё приходилось переписывать заново. В первом классе по чистописанию и у Лёни и у Люси были сплошные тройки с минусом. Но это было не единственной их проблемой. Весь класс был рассажен в шахматном порядке – парта с двумя мальчиками, следом парта с двумя девочками. И только маленькие левши были единственной парой – мальчик и девочка – сидевшие за одной партой, да ещё и на самом видном месте. Эта обособленность и то, что учительница постоянно делала им замечания, превратила детей в объект всевозможных смешков и дразнилок. И если у Лёни был в классе ещё дошкольный друг Миша Воронцов, то не ходившая в детский сад домашняя Люся так и не обзавелась в начальной школе ни одной настоящей подругой. Волей-неволей ей пришлось подружиться со своим соседом по парте. Сначала общение с девочкой Лёню напрягало, но со временем он привык и уже во втором классе стал провожать Люсю до дома и даже иногда носить её портфель. Эти совместные прогулки вызывали нездоровые смешки у одноклассников, но маленькие левши уже не обращали на них внимания. Они так привыкли друг к другу, что в четвёртом классе, когда уже можно было садиться, кто с кем захочет, Лёня не пересел к своему лучшему другу Мише Воронцову, а остался с Люсей Мининой за той же первой партой в первом ряду. К восьмому классу, когда мальчики и девочки только начинали всерьёз увлекаться друг другом, Лёня и Люся выглядели вполне сложившейся парой. Они вместе делали домашние задания, ходили в кино, катались на коньках, плавали в бассейне «Москва» и даже ездили в лес за грибами. При этом их отношения были чисто платонические – Лёня даже ни разу не пытался поцеловать Люсю. Он наивно думал, что девушка так же влюблена в него, и у них всё ещё впереди. Идиллия рухнула после восьмого класса. Тогда Люся уехала на всё лето к каким-то родственникам в Питер, а когда Лёня вновь увидел её на школьной линейке первого сентября, то не поверил своим глазам. Длинная, что называется «до попы», коса исчезла, ослепительно-льняные волосы были острижены по лопатки и свободно рассыпаны по плечам, большие круглые глаза и соблазнительно-пухлые губы были неброско, но умело подкрашены, а умеренно-длинные ногти сияли перламутровым маникюром. А самым большим потрясением было её новое школьное платье: оно было так умело укорочено и подогнано, что скорее походило на маленькое чёрное платье от Коко Шанель, чем на советскую школьную форму. Люся произвела сильное впечатление не только на Лёню и одноклассников, но и на классную руководительницу. Как только отзвучал стилизованный первый звонок, и новые ученики живым ручейком влились в школьные двери, она отвела Люсю в сторону и, популярно объяснив, чем школьная линейка отличается от новогодней дискотеки, отправила её домой переодеваться и смывать макияж. Люся вернулась в школу к третьему уроку и привычно села за первую парту рядом с Лёней. Она снова была одета в старое мешковатое школьное платье, бледная и расстроенная, но теперь Лёня видел в своей соседке не просто привычную подругу и одноклассницу, а очень красивую девушку, с которой ему хотелось бы не только сидеть за одной партой и проводить свободное время, но и чего-то более серьёзного. Однако когда после уроков он проводил Люсю до дома и, зайдя с ней в подъезд, нерешительно попытался её обнять за талию, та ловко вывернулась и отскочила в сторону.

– Не надо!

– Почему? – глупо спросил Лёня.

– Потому! – резко ответила девушка и стремительно убежала вверх по лестнице.

С этой поры она не только перестала приглашать Лёню к себе домой, чтобы вместе готовить уроки, но даже стала прощаться с ним, не доходя до подъезда. Лёня несколько раз пытался развернуть их обычные разговоры «ни о чём» в сторону личных отношений, но Люся всегда уклончиво соскальзывала с этой темы. А когда на новогоднем школьном вечере он, выпив полтора стакана портвейна, пригласил Люсю на танец и весьма сумбурно попытался объясниться ей в любви, та жёстко оборвала его признания и убежала в раздевалку. А на следующее утро перед первым уроком Люся, сев за парту и отведя взгляд куда-то в сторону, серьёзно, по-взрослому произнесла:

– Запомни, мы с тобой просто хорошие друзья, и никаких других отношений у меня с тобой не было и никогда не будет.

– А у тебя, что… уже были с кем-то другие оношения? – обескураженно спросил Лёня.

– А вот это тебя не касается…

Лёне захотелось если не задушить свою подругу, то хотя бы отвесить ей хорошую оплеуху. Но он сдержался и молча проглотил обиду. А Люся как ни в чём ни бывало достала из портфеля тетрадь и попросила списать домашнее задание по физике. С этого дня между ней и Лёней выросла невидимая стеклянная стена. Они по-прежнему сидели за одной партой, списывали друг у друга задачи, иногда ходили вместе в кино и на каток, но всегда держали некую дистанцию и больше не касались темы своих взаимоотношений. Лёня злился и недоумевал: кто был, тот счастливый соперник, с которым у Люси могло быть какие-то другие отнощения, если она по-прежнему ни с кем из ребят кроме него близко не общалась. А в самый первый день весенних каникул, когда школьниками овладевает беззаботное солнечное настроение, Лёня увидел её возле кинотеатра в обществе неизвестного молодого человека. Люся в красном плаще и малиновом берете, с букетом ярко-красных гвоздик шла под руку с высоким усатым парнем в чёрной кожаной куртке. Парень был значительно старше своей подруги. Он что-то увлечённо рассказывал, а Люся радостно смеялась и прижималась к его плечу. Не заметив Лёню, она вместе со своим спутником прошла в кассу и встала в очередь. А Лёня представил, как через полчаса усатый незнакомец в темноте кинозала будет обнимать и, возможно, даже целовать Люсю и буквально задохнулся от ревности. Солнечное настроение мгновенно померкло, и он тут же позвонил из ближайшего таксофона Мише Воронцову с предложением выпить. Выслушав Лёню, Миша без лишних колебаний согласился. В то время как Люся со своим спутником смотрели новую французскую кинокомедию, друзья сидели на лавочке за кинотеатром и пили из горлышка дешёвый портвейн «Агдам». В третий раз выслушав рассказ Лёни о Люсином коварстве, Миша предложил выследить усатого незнакомца и как следует отметелить. Лёня возразил, что незнакомец значительно старше и явно сильнее их. Но Миша успокоил его тем, что должен сработать эффект неожиданности, и к тому же не зря он три года занимается боксом. Киносеанс окончился, когда уже стемнело, и друзья нетрезвой походкой, выдерживая приличную на их взгляд дистанцию, двинулись вслед за влюблённой парочкой. Впрочем, они могли идти и след в след: Люся и её спутник так увлечённо и весело болтали, что не замечали ничего, даже весенние лужи под своими ногами. Проводив Люсю до дома, усатый незнакомец не простился на улице, а зашёл вместе с ней в подъезд и… больше не вышел. Лёня и Миша абсолютно напрасно просидели до полуночи на дворовых качелях. В Люсиной квартире во всех окнах горел свет, за шторами двигались чьи-то тени, родители были явно дома, и, судя по всему, они позволили незнакомцу остаться ночевать. Изрядно замерзнув, друзья в недоумении разошлись по домам. Больше на весенних каникулах Лёня свою ветреную подругу не встречал, обходил её дом стороной и вообще постарался забыть об усатом незнакомце, но, придя в школу, не удержался от вопроса:

– А с кем это ты ходила в кино?

– А когда именно? – с откровенным кокетством переспросила Люся.

– А ты что?… Много с кем ходила?

– Нет. Только с кузеном.

– С кем? – удивился Лёня, не сильно разбиравшийся в родственных связях.

– С двоюродным братом. Он вместе с моей тётей из Питера приехал. А ты что подумал?

Ответ не очень успокоил Лёню. Он слишком хорошо помнил, как близко прижимались друг к другу двоюродные брат и сестра.

На последние летние каникулы Люся снова уехала в Питер, а, вернувшись в конце августа домой, сама позвонила Лёне и как-то невесело предложила:

– Пойдём в кино?

Лёня чуть не подпрыгнул от радости.

В кинотеатре шёл какой-то скучный фильм о жизни революционеров-подпольщиков, народу на дневном сеансе почти не было, и когда в зале погас свет, он закинул руку на спинку соседнего кресла и осторожно обнял Люсю за плечи. Та обычно в таких случаях терпела несколько минут, а потом убирала неуверенную юношескую руку и раздражённо шептала: «Не мешай смотреть!». Но в этот раз она сама придвинулась к Лёне, а ещё через минуту, он почувствовал сначала прикосновение горячей Люсиной щеки, а потом ощутил терпкую остроту первого поцелуя. Полтора часа пролетели как одна минута, но когда, выйдя из темноты кинотеатра на уличный свет обалдевший Лёня попытался фамильярно обнять свою подругу за талию, та сноровисто вывернулась и резко осадила своего кавалера:

– А вот этого не надо!

– Почему? – как и год назад глуповато удивился юноша.

– По кочану!

Лёня так и не понял, что это было: минутная девичья прихоть, или наоборот хорошо продуманный шахматный ход, но этот первый поцелуй в тёмном кинозале навсегда остался самым ярким впечатлением его юности. Сначала он думал, что этот киносеанс как-то изменит его отношения с Люсей, но в школе все опять пошло по-прежнему. Между молодыми людьми стояла всё та же невидимая стеклянная стена. Лёня каждую неделю приглашал свою подругу в кино, но теперь она всегда отвечала неизменно-твёрдым отказом. Не ходила она больше ни на каток, ни в бассейн. В то время, когда у большинства одноклассников кипели первые любовные страсти, Люся с головой ушла в учёбу и подготовку к экзаменам. Она не обращала внимания не только на Лёню, но и на других ребят, пытавшихся ухаживать за ней. На первый взгляд казалось, что противоположный пол её просто не интересует, и это доводило Лёню до тихого бешенства. Прочувствовав в кинотеатре юный, но уже пылкий Люсин темперамент, он прекрасно понимал, что у неё кто-то есть. И она без сомнения позволяет ему очень многое, но этот кто-то всегда остаётся за кадром. Иногда он представлял Люсю в объятиях её усатого кузена, и эта фантазия буквально убивала Лёню. Так в пустых любовных терзаниях прошёл десятый класс, отмаялись школьные экзамены, отшелестел шёлком и шифоном выпускной вечер. На этом последнем вечере Лёня, пригласив Люсю на танец, в очередной раз поинтересовался, куда же она всё-таки собирается поступать. До этого девушка уклончиво отвечала: «Пока не решила», а тут, наконец, честно призналась:

– В Ленинградский университет.

– А почему в Ленинградский?

– У меня там родственники.

– Усатый кузен?

– Он мне не кузен. На самом деле – он сын подруги моей мамы. И я его уже очень давно люблю. Извини…, – улыбнулась девушка, явно желая напоследок побольнее уколоть своего отвергнутого поклонника.

Всё встало на свои места. Лёня дотанцевал свой прощальный танец с Люсей и, не дожидаясь окончания выпускного бала, ушёл домой. В какой-то момент всё ещё влюблённый юноша собрался тоже уехать в Ленинград, но вовремя одумался и без особого труда поступил в Первый медицинский институт. Неудачная юношеская любовь к Люсе Мининой сослужила скверную службу в отношениях Лёни с противоположным полом. В медицинском институте две трети студентов были девушки, а на кафедре акушерства и гинекологии их было и вовсе восемьдесят процентов, но Лёня не обращал на них никакого внимания, хотя многие делали ему недвусмысленные намёки. Он по-прежнему был влюблён в Люсю. В результате среди отвергнутых им студенток поползли слухи о том, что Ивлев имеет нестандартную ориентацию. На третьем курсе Лёня всё же переспал в общежитии с одной из своих одногруппниц, но не получил от этой близости никакого удовольствия. Он испытывал гораздо более яркие ощущения, когда мастурбировал, представляя своей партнёршей далёкую и недоступную Люсю. А мысль о том, что она теперь регулярно трахается со своим усатым любовником буквально сводила его с ума. Потом он переспал ещё с несколькими студентками и аспирантками, но ни разу ничего кроме разочарования от этого не получил. В конце концов, Лёня решил вообще больше не связываться с женским полом. Конечно, совсем отказаться от секса у него не получилось, но все связи были исключительно мимолётные, в основном по инициативе женщин и по-прежнему не приносящие особого удовольствия. Так продолжалось до тех пор, пока в перинатальном центре «Анаитис» не появилась Лиза Юдина – молоденькая практикантка из того же Первого медицинского университета. Она была невероятно похожа на немного повзрослевшую Люсю. Те же льняные волосы до плеч, те же большие зелёные глаза, те же соблазнительно-рельефные губы и та же привычка к коротким эффектным платьям. Лёня воспрянул духом и с первого же дня стал оказывать практикантке всевозможные знаки внимания. Однако девушка, которая была моложе Ивлева на одиннадцать лет, восприняла его ухаживание, всего лишь как навязчивый флирт и откровенную попытку главного врача воспользоваться своим служебным положением. О чём она и сообщила Лёне, при его первой же попытке объясниться, добавив, что он вовсе не в её вкусе. Однако такая демонстративная недоступность и безразличие со стороны Лизы только сильнее заводили Ивлева. Сложившиеся отношения напоминали ему ситуацию с Люсей Мининой, но на этот раз Лёня решил выиграть, во что бы то ни стало. В предпоследний день практики, он вызвал Лизу в свой кабинет и, вручив огромный букет цветов, вполне серьёзно предложил ей руку, сердце и обручальное кольцо с пафосным бриллиантом. А так же добавил, что готов прямо сейчас отправиться с ней в ЗАГС. Девушка откровенно смутилась, пообещала подумать до завтра, но на следующий день в клинику вообще не пришла. Обескураженный и возмущённый Лёня в обеденный перерыв кинулся в общежитие мединститута – Лиза была не москвичка, а приезжая из Ростовской области. Девушка сидела в своей комнате одна – накрашенная и одетая в короткое светлое платье. Увидев на пороге своего возмущённого жениха, она наивно округлила большие зелёные глаза:

– А где цветы?

– Какие цветы?

– Ты ведёшь меня в ЗАГС или как?

– Веду! – буквально выкрикнул Лёня.

Свадьбу сыграли через месяц. Свидетелем со стороны Лёни был Миша Воронцов. Он весь вечер смотрел на невесту и удивлённо качал головой:

– Надо же! Точная копия Люси Мининой! Где ты её нашёл?

Однако копия не смогла заменить оригинал. С Лизой Лёня испытал то же что и с остальными женщинами – разочарование. Занимаясь любовью, он пытался представить на месте своей жены Люсю, но получалось плохо, хотя оргазмы делались немного ярче. Но когда через год у Ивлевых родился первый сын Дима, а потом ещё один сын Артём, то семейные хлопоты вытеснили из сознания Лёни безрадостные воспоминания о его неразделённой юношеской любви.

Размеренная и скучная семейная жизнь Лёни Ивлева совершенно неожиданно изменилась три года назад. В то весеннее утро по дороге на работу он стоял на светофоре и внезапно боковым зрением уловил на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову налево, Лёня увидел загорелую блондинку, сидевшую за рулём чёрного кроссовера. Заметив, что на неё, наконец, обратили внимание, женщина приветливо улыбнулась и игриво помахала рукой. Удивившись, как незнакомка похожа на его супругу, Лёня машинально помахал в ответ и только, когда светофор переключился на зелёный свет, понял, что загорелая блондинка похожа вовсе не на его жену, а на Люсю Минину. Мгновенно вспотев от своего невероятного предположения, Лёня рванул за чёрным кроссовером. Поравняться в плотном утреннем потоке больше не удавалось, но, не упуская машину из виду и уверенно держась в кильватере, Лёня, забыв о работе, проехал едва ли не пол-Москвы. Наконец, в каком-то спальном районе кроссовер свернул с проспекта на боковую улицу и остановился у бордюра. Лёня, всю дорогу сгоравший от желания догнать незнакомку, припарковался сзади и ощутил нешуточный мандраж: а вдруг это никакая не Люся, и он своим преследованием смутил или даже напугал какую-то совершенно постороннюю женщину? И только когда блондинка сама вышла из машины и снова обезоруживающе улыбнулась Лёне, он понял, что не ошибся.

– Ну, привет! – произнесла Люся таким тоном, будто они расстались только вчера, а не тридцать лет назад.– А ты хорошо водишь!

– Ты тоже, – оторопело ответил Лёня.– Привет!

Между бывшими одноклассниками завязался сумбурный разговор из вопросов «ни о чём» и ответов невпопад. Наконец, Люся посмотрела на часы и деловито произнесла:

– Ну, всё! Мне пора! Если хочешь, можем завтра вечером встретиться в каком-нибудь ресторанчике…

– Без проблем! Тебе где удобнее?

– Где-нибудь в центре…

Обменявшись телефонами, они разъехались. Точнее уехала только Люся, а Лёня ещё долго сидел в своей машине, унимая нервную дрожь в руках и разброд в мыслях. На следующий день они встретились в одном из ресторанов в районе Покровки. На этот раз разговор был ровный и обстоятельный. Оказалось, что Люся состоит в долгом и счастливом браке со своим усатым «кузеном». Правда, тот давно сбрил усы, перебрался в Москву и служит чиновником средней руки в одном из министерств. Что у неё взрослая дочь, которая осталась в Питере и неплохо устроилась в тамошней мэрии. А сама Люся окончила юрфак Ленинградского университета, долго работала в крупной торговой компании, но, переехав в Москву, стала обычной домохозяйкой и теперь скучает в большом загородном особняке. Лёня тоже рассказал о себе всё, что посчитал нужным и под конец вечера, когда официант уже принёс счёт, задал единственный вопрос, который со вчерашнего дня занимал все его мысли:

– А может, мы с тобой встретимся наедине?

– А мы разве сейчас не наедине? – кокетливо улыбнулась Люся.

– Ну, я имею в виду в более интимной обстановке, – смущённо пояснил Лёня.

– И где ты предлагаешь?

– Например, проведём уик-энд в каком-нибудь доме отдыха.

– Не получится, – вздохнула Люся.– Выходные я всегда провожу с мужем. Но я подумаю…

Она позвонила через три дня и без лишних предисловий обрисовала своё предложение:

– На следующей неделе в среду или четверг я могу сказать мужу, что встретила давнюю школьную подругу и уезжаю к ней с ночёвкой за город. Если по-прежнему хочешь встретиться наедине – закажи номер для новобрачных в какой-нибудь приличной гостинице.

– No problem! – теряя голову, воскликнул Лёня.– Какой день тебе удобнее?

– Среда.

Ценник на номер для новобрачных несколько подпортил его праздничное настроение: суточная аренда стоила почти как семидневный тур в Грецию. Однако Лёня без всяких колебаний выложил требуемую сумму, и встреча с юношеской любовью тех денег стоила. В объятиях Люси он впервые испытал что-то совершенно невероятное. Такого у Ивлева никогда не было. Он, словно в замедленной съёмке, улететал куда-то за грани реальности и, казалось, что яркие вспышки оргазма растягиваются едва ли не на часы, хотя всё длилось не дольше обычного. Наутро Люся, твёрдо отвергнув предложение её проводить, поехала за город к подруге, а Лёня вместо работы вернулся домой и весь день пролежал на диване, раз за разом переживая невероятные впечатления прошедшей ночи. Единственное чего ему теперь хотелось – это новой встречи. Но Люсе было весьма проблематично уйти из дома на целую ночь, и в следующий раз они увиделись только через три недели. Всё повторилось заново, и возродившаяся школьная любовь стала для Лёни настоящей болезнью. После каждой встречи он испытывал тяжёлый кризис, и это не могло быть незаметным для окружающих, в первую очередь для его жены Лизы. Некоторое время она терпела то, что после ночных отлучек, объясняемых мифическими дежурствами, муж несколько дней раздражённо придирается к любой мелочи и кричит по всякому пустяку, но, в конце концов, не выдержала:

– Послушай, я не против того, что после пятнадцати лет жизни со мной, я тебе надоела, и ты завёл себе любовницу! Но зачем после каждой встречи ты возвращаешься домой и портишь мне кровь? Оставайся со своей подругой и радуйся жизни! А если у неё слишком тесно или кто-то мешает, то купи себе отдельную квартиру для встреч, ты же очень неплохо зарабатываешь и можешь себе это позволить!

Лёня стушевался как студент заваливший экзамен, пробормотал в своё оправдание какую-то чушь и с тех пор держал себя дома в руках, срывая свой любовный отходняк в клинике на безответных подчинённых. Его сильно раздражало то, что практичная и самовлюблённая Люся вертела им как хотела и по-прежнему откровенно не питала к нему никаких сильных чувств. Впрочем, она вряд ли в своей жизни была в кого-либо серьёзно влюблена. А Лёня как всегда был готов предложить ей и руку и сердце. Он не раз хотел серьёзно поговорить на тему их возможного общего будущего, но встречая свою школьную любовь в гостиничном лобби, сразу же терял голову и забывал обо всём. Со временем. Муж Люси привык к её регулярным загородным посиделкам с мнимой лучшей подругой, и любовники стали встречаться строго по средам или четвергам почти каждую неделю, но уже не в романтическом сьюте для новобрачных, а в обычном двухместном номере. За пару дней до встречи они созванивались, и Люся заказывала какой-нибудь подарок, называя конкретный магазин и вещь, которую следовало купить. Сегодня был понедельник, и Лёня позвонил ей сам, чтобы заранее предупредить о том, что он серьёзно занят, и на этой неделе встреча может не состояться.

– Люся, привет…

– Привет, привет! А я как раз собиралась тебе позвонить! Купи мне колечко и серьги с аметистами. Это в ЦУМе, там, где я обычно выбираю ювелирку. Колечко, как обычно, семнадцатый размер. Оно там одно. А серьги, те которые каплями. Впрочем, они там тоже одни, – напористо затараторила Люся.– Встречаемся в четверг в шесть. Ну, ты как?

– Нормально, – уныло ответил Лёня, поняв, что не сможет отказать своей подруге во встрече.

– Ну и хорошо! Целую! Если не разберёшься с подарком – звони!

Не дожидаясь ответа, Люся повесила трубку, а Лёня, мысленно выругав себя за нерешительность, направился к метро.