Текст книги "Проект «Linkshander»"

Глава 32. Заклятые друзья

Воронцов с нетронутым бокалом коньяка сидел в баре одной из столичных гостиниц, когда у него зазвонил телефон и на дисплее высветился номер Лёни Ивлева.

– Привет! – привычно бросил он в трубку и в ответ неожиданно услышал чей-то бодрый молодой голос.

– Привет! Это Каманин!

Если бы Воронцов услышал говорящего попугая, то удивился бы гораздо меньше:

– Не понял…

– Что непонятно? Я – Сергей Каманин. Ты же давно хочешь меня увидеть? Можем сегодня встретиться.

– А где Ивлев?

– А он со своей подругой теперь заменяет мне Альбину, Олю и Левинсона. Кстати, мне их очень не хватает.

– Лёня у тебя в заложниках?

– Типа того. И его жизнь теперь целиком зависит от тебя.

– Сдайся добровольно, освободи Ивлева и Люсю, и я гарантирую тебе жизнь, – безапелляционно-жёстко произнёс Воронцов.

– В полосатой робе на пожизненном заключении, – иронично дополнил предложение Каманин.– Да на хрена мне нужна такая жизнь? Ты что-то попутал, сейчас я выдвигаю условия.

– И что ты хочешь?

– Я же сказал – встретиться. Но только вдвоём, и без всяких подстав. Я знаю, кто убил Левинсона.

– Тогда подъезжай в «Рэдиссон-Славянскую».

– Повторяю: без подстав.

– Слово офицера.

– Хорошо, буду у входа через полтора часа.

– А что так долго?

– Мне ещё нужно завершить кое-какие дела, – уклончиво ответил беглец.– А то потом у меня может не оказаться времени.

– Хорошо, буду ждать, – понимающе усмехнулся полковник.– Только ты за это время не наделай глупостей.

Это была большая удача. Воронцов был уверен, что после утреннего провала Каманин точно ляжет на дно и больше никак себя не проявит. А он добровольно вышел на контакт и даже предложил так необходимое сейчас сотрудничество. Теперь нужно будет подтолкнуть его на последнее убийство, а потом с чистой совестью ликвидировать. То, что его друг оказался в заложниках, Воронцова не очень напрягало. Предположительное местонахождение Ивлева можно было отследить по его телефонному биллингу, и вряд ли Каманин за полтора часа сможет найти для него и Люси новую надёжную нору. Правда, было абсолютно непонятно, как Лёня, с которым Воронцов расстался всего несколько часов назад, умудрился за это время попасть в заложники? Да ещё и со своей подругой!

За составлением плана дальнейших действий время пролетело незаметно, и через полтора часа Воронцов, так и не притронувшись к коньяку, спустился на первый этаж. Сначала он даже не обратил внимания на стоявшего у входа смуглого молодого человека с длинными чёрными волосами и лишь, когда тот сам подошёл к Воронцову и протянул ему руку, удивлённо вскинул брови:

– Не признал – богатым будешь. Где такой гламурный парик купил?

– Сейчас некогда шутить – нужно ловить убийцу Левинсона. Если он, конечно, ещё не сбежал, – озабоченно-серьёзно ответил Каманин и привычно потянул носом.

– Ты эти свои собачьи замашки брось, всё равно ничего не учуешь. Я – человек без эмоций, – насмешливо заметил Воронцов, буквально пропитанный терпким цитрусовым одеколоном.– Так кто же, по-твоему, убил Левинсона?

– Некто Вальтер Нойман, семидесяти пяти лет, сын основателя «Вайсдорфа» Клауса фон Риммера. Прибыл в Москву по туристической визе и, вероятно, под чужой фамилией. Нужно проверить всех пожилых американцев, приехавших в течение последних двух недель, и тот из них, кто не ночевал предыдущей ночью в своём номере и будет убийца Левинсона. Если конечно он ещё не вернулся в Штаты.

– Так просто? – с откровенной издёвкой уточнил Воронцов.

– Я думаю, не так уж много пожилых американских туристов приезжает сейчас в Москву, – напористо продолжил Каманин.– И…

– Это верно, – бесцеремонно прервал его Воронцов.– Иностранных туристов сейчас вообще в столице немного. А Вальтер Нойман действительно прибыл к нам неделю назад под фамилией Гессен. И сейчас он отдыхает в своём номере на шестом этаже после тяжёлой и напряжённой ночи. А через два часа у него поезд на Петербург, где он собирается провести ещё пять дней, осматривая тамошние достопримечательности. И никаких доказательств вины этого человека у нас нет, потому что убийца Левинсона приехал за ним на простенькой «Ладе-Калине», которую угнал на одной тихой улице, где нет видеокамер, а потом сжёг эту машину на пустыре, неподалёку от той самой промзоны, в которой обнаружили труп Левинсона. И у нас нет никаких улик: ни нормальных видеозаписей, ни отпечатков пальцев, ни потожировых выделений. Поэтому предъявить этому Нойману-Гессену можно только то, что в прошлом году он приезжал в Россию по паспорту Вальтера Ноймана, а в этом году по паспорту Вальтера Гессена. Да и тут он скажет, что только в семьдесят пять лет решился сменить фамилию ненавистного отца-подлеца на фамилию любимой бабушки. А потом закатит такой скандал, что никому мало не покажется…

– А откуда ты всё это узнал? – ошеломлённо спросил Каманин.

– Не надо мне тыкать, – раздражённо поморщился Воронцов.– Я старше и по возрасту и по званию.

На выпускном вечере все выпускники сорок шестой спецшколы приносили присягу и вместе с аттестатом зрелости получали лейтенантские погоны. Соблюдая въевшуюся субординацию, Каманин едва не вытянулся в струнку и не ответил: «Виноват, товарищ полковник!». Но в последний момент удержался и уязвлённо парировал:

– Я больше не ваш подчинённый и могу обращаться так, как сочту нужным…

– Хорошо, – по-прежнему раздражённо согласился Воронцов и, оставив вопрос беглеца без ответа, в свою очередь спросил то же самое:

– А ты откуда узнал о Ноймане?

– Из дневника Малера.

– Этот старый дурак вёл дневник? – искренне удивился Воронцов.

– Если бы он его не вёл, то американцы сейчас имели бы полный список всех выпускников сорок шестой спецшколы с самого её основания.

– И где этот дневник?

– Здесь, – Каманин похлопал рукой по своему неизменному саквояжу.

– Дашь почитать? – иронично усмехнулся Воронцов.

– А разве я могу отказать?

Беглец и его преследователь, словно хорошие друзья, поднялись в бар, где за пустым столиком по-прежнему стоял нетронутый бокал коньяка. Каманин раскрыл саквояж и достал изрядно затёртый и потрёпанный ежедневник с жизнерадостно улыбающимся олимпийским мишкой.

– Читай только то, что выделено красным маркером. Всё остальное – ерунда и самокопание.

– Я сам как-нибудь разберусь…

Воронцов нетерпеливо раскрыл дневник и углубился в чтение. Через час он перевернул последнюю страницу и угрюмо проворчал:

– Да, старость – не радость. Marasmus senilis (старческое слабоумие). И ты поверил в то, что потомственный провокатор Левинсон втюхал нашему старику Малеру? В перерождение нашей школы и мифического кукловода?

– Разумеется, нет, – не моргнув глазом, соврал Каманин.

– Ну и правильно, – поддержал его Воронцов и озабоченно посмотрел на часы.– Однако Нойману уже давно пора выдвигаться, а то он может опоздать на свой поезд.

И тут же, подтверждая слова Воронцова, в его телефоне пискнула эсэмеска. Прочитав сообщение, он бодро хлопнул в ладоши и поднялся из-за стола:

– Клиент выходит. Пора посмотреть на него вживую.

Когда новоиспечённые друзья спустились на первый этаж, к ним тут же подошла симпатичная девушка в форме горничной и глазами указала на мужчину, стоявшего у стойки регистрации.

– И кто это? – недоумённо спросил Воронцов.

– Клиент из пятьсот пятого, – невозмутимо-спокойно ответила девушка.

Воронцов достал телефон и, открыв паспортную фотографию пожилого мужчины с жёстким волевым лицом и глубокими залысинами, показал её горничной.

– Вот клиент из пятьсот пятого, а это кто?

На ресепшене рассчитывался импозантный мужчина лет сорока с округлым добродушным лицом и кудрявой шевелюрой без всяких признаков облысения.

– Не знаю, – по-прежнему невозмутимо ответила девушка.– Но именно этот человек только что вышел из пятьсот пятого номера и сдал от него ключ.

– Чёрт!!!

Воронцов со злости стиснул кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев и стремительно направился к лестнице. Горничная и Каманин последовали за ним. Бегло спустившись в цокольный этаж и пролетев почти до конца служебного коридора, Воронцов без стука открыл дверь с надписью «Аппаратная».

– Покажите мне ещё раз возвращение клиента из пятьсот пятого, – властно скомандовал он дежурному оператору.– Сначала главный вход.

Оператор несколько раз щёлкнул мышкой и на центральном мониторе появился входящий в отель Нойман в спортивном костюме, кроссовках и с бейсболкой в руке. Было похоже, будто он вернулся с утренней пробежки или прогулки. Получив на ресепшене ключ-карту от номера, он нахлобучил бейсболку так, что козырёк скрыл практически всё лицо и неторопливо направился к лифту.

– А теперь пятый этаж, – нетерпеливо приказал Воронцов.

На пятом этаже из лифта вышел неизвестный мужчина в таком же спортивном костюме как у Ноймана и такой же бейсболке, натянутой на самые глаза. Пригнув голову так, чтобы его лицо практически не попадало в объектив камеры наблюдения, он направился к пятьсот пятому номеру. Со спины отличить его от Ноймана можно было только по походке, да и то лишь хорошо присмотревшись.

– А теперь ниже – четвёртый этаж! Две минуты назад!

Здесь тот же самый неизвестный, предусмотрительно отвернувшись от камеры, стоял в ожидании лифта. Когда из подъехавшей кабины вышел прикрывшийся бейсболкой Нойман, мужчины пожали друг другу руки, видимо обмениваясь в этот момент ключами от номеров, после чего неожиданно сгорбившийся Нойман шаркающей походкой удалился вглубь коридора, а его дублёр поднялся на этаж выше.

– Это же надо – купиться на такой дешёвый трюк! – досадливо воскликнул Воронцов и ещё раз скомандовал оператору.– Теперь ищи клиента на выходе из номера! Ищи с самого утра!

На экране смешно замельтешили снующие по коридору люди, однако уже через несколько секунд оператор остановил рапид и победно произнёс:

– Вот он!

Нойман в лёгком светлом плаще и шляпе, вышел из чужого номера и, привычно нагнув голову, чтобы лицо не попадало в объективы камер, направился к выходу. Воронцов посмотрел на время съёмки, потом на свои часы и буквально простонал:

– Чёрт! Да за это время можно долететь почти до Нью-Йорка!

Достав телефон и выбрав нужный номер, он резко бросил без всяких объяснений и предисловий:

– Срочно проверьте все сегодняшние авиарейсы! Ищите Вальтера Гессена!

Получив через несколько минут ответ, Воронцов нерадостно усмехнулся и задумчиво протянул:

– Отлииично… наш сбежавший объект купил сегодня утром горящий тур в Египет (действие романа разворачивается в марте 2015 года, когда на египетские курорты ещё летали российские самолёты) и вместо того, чтобы отправиться в Питер, два часа назад улетел чартером на Красное море…

– На Красное море? – бессмысленно уточнил Каманин.

Его простой и элегантный план спасения собственной жизни в обмен на жизнь Ноймана и информацию о членах «Серебряной подковы» рухнул, даже не начав реализовываться. Оставалось попытаться разыграть последнюю и крайне ненадёжную карту с Ивлевым и Людмилой.

– Ну, раз совместная охота за Нойманом отменяется, то надо как-то разобраться с нашими личными взаимоотношениями, – удручённо предложил растерянный беглец.

– Ничего не отменяется – Египет вполне подходящее место для весеннего сафари, – жёстко и уверенно отрезал Воронцов.– После того, что я прочитал в дневнике Малера, мне совсем не хочется, чтобы этот Нойман и его лошадиный клуб составляли хоть-какую-то конкуренцию нашей спецшколе.

– Не понял…

– А чего тут непонятного: мы с тобой прямо сейчас вылетаем в Египет. Это не так уж и далеко, и даже виза не требуется. Опыт работы в Африке у меня имеется – я в молодости несколько лет провёл в Эфиопии и Эритрее. Мы ликвидируем Ноймана и навсегда разбежимся…

От такого невероятно дерзкого предложения даже у Каманина побежали мурашки по коже. Ему показалось, что у Воронцова, мягко говоря, не все дома.

– Это шутка? Современный египетский курорт – это вовсе не Эфиопия времён гражданской войны.

– А какая разница? Африка – она и есть Африка, – как-то подозрительно беспечно отреагировал Воронцов.– А вспомнить молодость всегда приятно…

– Нет, я на такую авантюру не подписываюсь, – попытался отказаться от такого малопривлекательного предложения Каманин.

– Ну, если не хочешь лететь в Египет, то я могу предложить тебе либо Лефортово и военный трибунал, либо без лишней волокиты – вооружённое сопротивление при задержании. Выбирай…

Каманин, словно выискивая какого-то знакомого, внимательно осмотрелся по сторонам. На первый взгляд никаких сотрудников в штатском поблизости не было. Но это только на первый взгляд… Да и от самого Воронцова сквозь густой цитрусовый парфюм пробивался запах такого уверенного превосходства, что отказываться от предложенной поездки в Египет было равносильно самоубийству.

– Но зачем нам всё это нужно? Одно дело прижать Ноймана за убийство Левинсона здесь в России, и совсем другое дело устраивать охоту за ним на чужой территории.

– Конкурентов нужно устранять при любой удобной возможности, а другого такого случая нам может никогда не представиться, – назидательно пояснил Воронцов.– Мы всегда предполагали, что фон Риммер попытается возродить проект «Вайсдорф» где-нибудь в Штатах или в Латинской Америке. Но думали, что он будет это делать на государственной основе, и семьдесят лет искали секретную разведшколу в недрах Пентагона и Лэнгли. А этот нацист, оказывается, открыл частную лавочку и решил единолично поиграть в господа Бога. Если мы сейчас упустим его наследника, то больше никогда до него не доберёмся, и это семейное предприятие через несколько десятилетий, вполне возможно, будет действительно править миром.

– Но чем поможет смерть одного Ноймана, если в только «Серебряной подкове» около шестисот членов, а всего выпускников «Успешного будущего» более шести тысяч? К тому же он сам, воде бы, не левша…

– Какая разница левша он или правша? Он наследник фон Риммера, и это главное! Давай не будем сейчас вдаваться в дискуссию о роли личности в истории, – отмахнулся от новоиспечённого напарника Воронцов.– Я тебе всё объясню позже, а пока собирай пляжные принадлежности.

– Издеваешься? Какие принадлежности, если у меня даже нормальных документов нет! – возмущённо отозвался Каманин, которого совершенно не привлекали никакие египетские приключения.

– Ну, это дело поправимое, – Воронцов достал телефон и в очередной раз выбрал нужный номер.– Марк Моисеевич! Добрый вечер! Ещё не спишь? Нужно сейчас подъехать в школу и срочно сделать документы для Сергея Каманина. Полный пакет: от свидетельства о рождении до загранпаспорта. Отчество, место и дату рождения он сейчас выберет сам.

Замдиректора сорок шестой спецшколы передал телефон ошарашенному беглецу и самодовольно улыбнулся. Марк Моисеевич Кренкель – нескладный долговязый мужчина с колоритной чисто иудейской внешностью – преподавал целый ряд увлекательно-специфических дисциплин от криптографии до современного делопроизводства и канцелярии. Среди учеников он имел заоблачный авторитет за свои таланты в области различных подделок. Особое восхищение вызывало то, как этот кудесник старым дедовским методом с помощью сваренного вкрутую куриного яйца филигранно перекатывал с одного документа на другой любые печати и штампы. Именно благодаря навыкам, полученным на спецкурсах Кренкеля, Каманин без особого труда переклеил фото в украденном паспорте и превратился в Юрия Алексеевича Новичкова. И теперь он испытывал откровенный дискомфорт из-за того, что такой уважаемый человек был вынужден поздним воскресным вечером, оторвавшись от дома и семьи ехать на своё рабочее место. Сделав несколько селфи для будущих документов, Каманин, недолго думая, выбрал себе: отчеством – Маркович; местом рождения – Москву; а дату рождения перенёс на первое апреля и отодвинул на год назад.

– Отчество в мою честь что ли? – со смешком поинтересовался Кренкель.

– Типа того, – несколько смутившись, ответил Каманин.

– Ну, спасибо тебе, сынок, – то ли в шутку, то ли всерьёз поблагодарил преподаватель и отключился.

– Вообще-то он действительно может стать твоим крёстным отцом, – вполне серьёзно произнёс Воронцов.– Если у нас всё пройдёт успешно, то ты получишь вольную именно с этими документами.

– Вообще-то я заявлен в розыск именно как Сергей Каманин, и поэтому хотел бы получить другую фамилию.

– Считай, что ты уже снят с розыска.

– Вот так просто?

– Даже очень просто.

– А что с Альбиной и Олей? – задал Каманин давно волновавший его вопрос.– Ничего не прояснилось?

– С ними всё нормально, – недружелюбно отрезал Воронцов, давая понять, что сейчас разговора на эту тему не будет.– Поехали…

По дороге от гостиницы до сорок шестой спецшколы новоиспечённые сообщники не произнесли ни слова. Каждый размышлял о превратностях судьбы, заставившей их сначала нарушить закон, потом открыть охоту друг на друга, а теперь неожиданно объединиться перед общей призрачной целью. Впрочем, это вынужденное сотрудничество предполагалось недолгим. И его финал каждый видел по-своему.

В школе замдиректора и бывший ученик поднялись на четвёртый этаж основного здания, в котором располагались учебные лаборатории и преподавательские кабинеты. Каманин был уверен в том, что Воронцов сразу поведёт его в мастерскую Кренкеля. Однако тот направился в абсолютно противоположном направлении и, остановившись возле учительской, демонстративно вежливо постучался.

– Добрый вечер, дамы! – улыбнулся Воронцов, открывая дверь.– Вы свободны, все опасности, наконец, миновали!

Каманин прошёл вслед за своим новым шефом в учительскую и буквально не поверил своим глазам. Посреди огромной комнаты на аскетичном казённом диване, предназначавшемся для ожидавших своей участи проштрафившихся учеников, сиротливо сидели Альбина и Оля. На обоих были одеты одинаковые траурные косынки.

– Ваш похититель пойман и хочет принести вам свои извинения! – торжественно произнёс Воронцов с горделивой улыбкой древнеримского триумфатора.

– Извиняюсь, – сдержанно произнёс Каманин, абсолютно не ожидавший такой встречи и не знавший, что ещё можно сказать в такой ситуации.

– Мы теперь можем идти домой? – устало зевнув, уточнила Альбина.

– Разумеется. Вы абсолютно свободны, – повторился Воронцов.

Женщина поднялась с дивана, решительной поступью командора подошла вплотную к Каманину и, глядя куда-то мимо него, отвесила хлёсткую размашистую пощёчину. Она хотела ударить ещё раз, но подоспевшая Оля перехватила её руку и молча повела мать к двери.

– Женские нервы, – как бы извиняясь за Альбину, констатировал Воронцов.

Беглец согласно кивнул головой. Несмотря на неприятный осадок, он был очень доволен тем, что его дерзкое и самоуверенное похищение заложниц не привело к очередной трагедии.

– А по кому траур? – не сомневаясь в ответе, спросил Каманин, глядя на удаляющиеся чёрные косынки.

– По Кривошееву, – брезгливо бросил Воронцов и тут же уточнил.– Умер от страха…

– Не понял…

– Ты произвёл на своего отца слишком сильное впечатление. Он решил его сгладить лошадиной дозой коньяка, но сердце не выдержало. Вчера вечером умер от сердечного приступа…

– Ну, туда ему и дорога. А так же и царствие небесное, если его туда пустят, – презрительно резюмировал Каманин: слова о страхе пробудили в нём одну очень нехорошую догадку.– Слушай, а Кривошеев присылал тебе моё обращение?

– Какое обращение?

– Там, где я просил дать мне недельную фору, пока я разберусь с Левинсоном.

– Ничего он мне не присылал.

– Вот же тварь. Значит, он надеялся, что ты убьешь меня, а Альбину с Олей найти не сумеешь, и они умрут взаперти. Кстати, как ты нашёл коттедж? Прошерстил нотариусов и откопал доверенность?

– Абсолютно верно…

– Сам додумался? – с откровенной поддёвкой поинтересовался Каманин.

– Нет, Ивлев помог, – честно признался Воронцов.

– Грамотный человек, почти как я, – самоуверенно отпустил себе комплимент Каманин.– Кстати, он мне сказал, что заложниц в коттедже не было. Где же ты их нашёл?

– Когда я узнал адрес коттеджа, то первым делом сам поехал на место. Честно говоря, я хотел ликвидировать тебя в одиночку, но по дороге встретил Альбину и Олю. Оказалось, что Нойман вытащил Левинсона, но почему-то не тронул свидетельниц. Они сами выбрались из коттеджа и очень удачно наткнулись на меня.

– Тогда всё ясно. А как ты думаешь, почему Нойман их не тронул?

– По-моему тут всё ясно. Левинсон был отработанный материал – он засветился. А Альбина и Оля вряд ли бы добровольно вылезли к нему по верёвке. Самому Нойману было сложно спускаться в комнату и гоняться за заложницами с ножом или гвоздодёром. К тому же за это время мог сбежать Левинсон, – пустился в пространные объяснения Воронцов.– Поэтому Нойман чтобы спокойно…

– Короче: волк, коза и капуста, – бесцеремонно прервал этот словесный поток Каманин.– А ведь можно было поступить очень просто: вылить в комнату пару литров бензина и чиркнуть спичкой; а Левинсона допросить с пристрастием и грохнуть в ближайшем лесу, а не тащить с риском для себя в какую-то промзону. Пока разобрались бы, кто сгорел в коттедже, и нашли бы в лесу неизвестно чей труп, Нойман уже спокойно отдохнул в Египте и вернулся в Нью-Йорк. Да и список Левинсона стопроцентно сгорел бы в огне…

– Какой ещё список? – насторожился Воронцов.

– Список членов «Серебряной подковы», который Левинсон составил для меня. Нойман там должен быть первым номером. Иначе бы ты никогда не узнал о его существовании. Этот список ты получил от Альбины, и сейчас он лежит у тебя в правом кармане пиджака.

– Ну, ты и Шерлок Холмс! – откровенно восхитился Воронцов.

– Спасибо методу дедукции и покойному Крольчевскому, – иронично отреагировал на заслуженный комплимент Каманин.

Он ещё в машине умудрился учуять сквозь тающий цитрусовый аромат оставшиеся на бумаге запахи взволнованной Альбины и потеющего от страха Левинсона.

– Хотелось бы посмотреть на список, всё-таки для меня писали…

– В самолёте посмотришь. А то Нойман нас заждётся. Кстати, ты так и не объяснил, почему он не тронул свидетельниц и демонстративно бросил труп Левинсона в промзоне.

– Можно подумать – ты сам не догадался.

– Хочу проверить свою догадку.

– Потому что Нойман сам захотел засветиться, и Египет – это ловушка для нас.

– Абсолютно верно. И мы добровольно залезем в эту ловушку.

– А может, ну её на фиг? – с подкупающей улыбкой предложил Каманин.

– Тогда вместо Египта, мы едем в Лефортово.

– Ну, нет – лучше в Египет.

– Кстати, что ты сделал с Ивлевым и Люсей? – запоздало спохватился Воронцов.– Может, их всё-таки освободить сейчас? А то мало ли что?

– Да, ничего я с ними не сделал. Просто накачал снотворным, чтобы сильно не нервничали. Если захотят – сам освободятся, когда проснутся, – беспечно ответил Каманин.

– Хорошо, верю на слово. А теперь пойдём к Марку Моисеевичу.

В своей лаборатории непревзойдённый кудесник поддельной полиграфии протянул Каманину прозрачную пластиковую папку со всеми необходимыми современному человеку документами от свидетельства о рождении до пенсионной страховки. А потом отдельно вручил два новеньких паспорта – заграничный и общегражданский – и, обнадёживающе улыбнувшись, энергично пожал руку:

– С рождением тебя, сынок! Удачи в новой жизни!

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Каманин и мысленно прокомментировал пожелание: «Хорошо, если эта новая жизнь продлится ещё хотя бы три дня».