Текст книги "Контрабандист"

Ага… Принимаем стандартные упаковки по пять тонн.

Не… Столько я один не вытащу – пупок развяжется, путь и не весят они ничего, благодаря всё той же невесомости.

Угу.

Не весят – а масса покоя? Как я их ворочать буду? Просто руками схватить и на Созвездие прыгнуть не получится. Такую массу ни один ранец не осилит.

Новая пометка – нужна лебёдка. С тросом. И с чем-то, чем конт зацепить можно будет.

Так…

Внешний вскрыли, конт зацепили и… Упс. Ещё пометка – лебёдка с дистанционным управлением – не метаться же мне между кораблями?

Жаба, следившая за мной сквозь прикрытые глаза, начинает недовольно ворочаться. М-да… Траты предстоят хорошие, а вот выхлоп… Выхлоп сомнителен.

Мне же всё это ещё сдать надо. А как? Документов же у меня на груз нет.

Всё так – сопроводиловки нет, но есть маркировка рудного комплекса и один скользкий тип, с кем я пересёкся несколько недель назад. Суперкарго, на орбиталке в системе Пролус. Я туда срочный груз доставлял – аквариум с рыбками. Здоровенный такой – аквариумищщще. Весь трюм занял, без попутки шёл. Но, заплатили хорошо, надо признать.

Там, выгрузив это сооружение, иначе назвать подобное не могу, я перекуривал, готовясь взять новый фрахт. Вот тогда он ко мне и подошёл. Типа – сигаретку стрельнуть.

Дал.

Нешто мне жалко? Для хорошего-то человека. Вот так прямо и сказал – бери мол, для тебя не жалко. Он тогда удивился и переспрашивает – а мы разве знакомы? Пожимаю плечами – ещё нет, но почему б нам это и не исправить? Космос, он только кажется большим, и руку протягиваю. Суперкарго пожимает, соглашаясь – да, говорит, кажется только огромным, а по факту маленький. Все здесь друг про друга всё знают. Киваю и докуриваем молча.

Прощаемся и он мне кивает: – «Ты это, Сэм, ну заходи если что будет. Решим.»

А глазки так и бегают. Нехорошие такие глазки, масляные и бегающие – как ни старался, так и не смог в глаза ему взглянуть.

Уверен – этот поможет. Да и не к Сиаму же переться? Далеко он, и не факт, что всё ещё на той орбиталке. С такими-то деньгами совсем не грех на пляже с моделями кости греть, а не в пустоте торчать.

Отвлёкся я что-то. Прощения просим и назад – к теме.

Подвожу итог. Скафандр, ранец, лебёдка, трос и присоска.

Пробегаю взглядом по списку… Ммм… А крепёж контов внутри внешнего чем ломать? Там ленты страховочные. Да и замки кодовые. Ну а коды – только у принимающей стороны и достать их мне не получится. Сами понимаете – стоит только спрашивать начать – так сразу вопросы пойдут. Не вариант.

Добавляю в список ножницы по металлу, пару ножей походных и, на всякий случай, топор. Помнится, был в моей жизни случай, когда на корабле, замечу – космическом, топор искали. Так и не нашли, пришлось ножом ногу пилить. Хорошо, что хоть владелец покойником был – особо не возражал. Да… Были времена.

Один топор у меня есть, тот самый, что под столом в кают-компании, но он слишком мал. Им, если только мясо на кухне рубить – мне посолиднее приблуда нужна.

Пробиваю список по ценам.

Не так чтобы много, но, для моего счёта ощутимо. Особенно дорого выходит скафандр – почти четверть сотни. Тысяч, разумеется. Зато – сразу со встроенным ранцем и поясом для инструментов. Монтажный вариант. Ага – именно то, что мне надо.

Беру!

Его доставляют быстро – стоит только нужной сумме покинуть мой счёт.

Да уж, что-что, а процесс трансфера денег здесь отработан просто идеально. Хотя… Это везде отлажено на совесть – только плати, да проверять не забывай – в плане что привезут.

По этой покупке вопросов возникнуть не должно – корабль в любой момент может потребовать внешнего ремонта, так что тут всё законно.

Топор, мачете и прочие инструменты беру на другой Станции, незачем к себе внимание привлекать. Параноик?

Да я этого и не скрываю. Мачете, к слову говоря, взял по наитию – понравилась как в руке лежит. Вместе с ней покупаю и мультитул – мало ли. Лишним не будет.

Проще всего получается с лебёдкой – при очередной разгрузке лопается страховочный ремень, отчего один из ящиков клинит посреди трюма. Косяк суперкарго, того, что загрузкой на предыдущей Станции руководил. Грузчики, покрывая отборными матюгами и конт, и суперкарго и свою нелёгкую жизнь выволакивают его, а когда к ним возвращается способность членораздельно выражать свои мысли – то есть мат следует не сплошным потоком, а через слово, настоятельно рекомендуют мне поставить лебёдку. Очень настоятельно и живописно. Последнее – живописность их повествования, относится ко мне и, в кратком переводе на цензурную лексику являет собой категорический отказ от подобных работ в дальнейшем.

Что же… Как не согласиться с аргументами, которые выплёвывают тебе в лицо почти два десятка взмыленных мужиков? Конечно соглашаюсь и техники, подбадриваемые всё теми же грузчиками, быстро монтируют лебёдку над створками трюма.

Закупаю километр троса. Продавец уверяет, что он сделан той же фирмой, что делала трос канатоходцу, успешно прошедшему меж небоскрёбов. Равнодушно пожимаю плечами – прошёл-таки? Не разбился? Ну что – молодец.

Возвращаюсь в ангар, где полным ходом идёт перепалка техников с грузчиками – последние задолбали первых советами, и я некоторое время молча слушаю – некоторые обороты и лингвистические приёмы мне не знакомы.

Когда в ангаре появляется транспортная платформа с катушкой общее внимание переключается на меня. Отфильтровав от нецензурщины новый поток вопросов понимаю, что всех интересует только одно – нах[censored]я столько? Если опять же перевести на нормальный язык, то вопрос звучит так – «А скажите нам, уважаемый пилот этого уважаемого корабля? За какой целью вам понадобился километр этого уважаемого троса, произведённого крайне уважаемой фирмой? Тем более с универсальной присоской, держащей любую, даже самую хитросделанную поверхность». Ну, как-то так. Если литературно перевести.

Отвечаю. Тоже кратко. Как именно – не скажу. Да и не важно это. Поняли же и, без лишних вопросов, закрепили катушку. А…А чего ещё надо?

Ещё пару дней таскаю грузы, с каждым перелётом всё ближе и ближе подбираясь к системе Шальф. Наконец очередной фрахт приводит меня в соседнюю с ней и я, опустошив трюм, не беру новых заказов.

Прибыл.

Всё – сейчас отдых, а завтра…

А завтра видно будет – срастётся моя затея или нет.

Глава 11

Лет двести назад имя системы Шальф гремело на всё обжитое человечеством пространство, сопровождаемое эпитетами навроде «Звёздного Клондайка», «Ресурсного Рая» и «Шахтёрской Меккой». Громогласность всех этих лестные названий не была голословной – система, её астероидные поля, и вправду ломились от обилия редких минералов, за пару лет превратив скучное пространство вокруг оранжевой звезды в бурлящий муравейник.

Случись это открытие во времена Империи и Шальф вполне бы мог растянуть свою славу на несколько лишних столетий – Имперские требования жёстко регламентировали как нормы добычи, так и быт шахтёров, резко ограничивая аппетиты корпораций, но…

Но тогда властвовали корпорации, которых кроме прибылей не интересовало решительно ничего. И это «ничего» касалось, как и методов разработки, так и условий проживания рабочих. Все красивые словеса, дружно исторгаемые купленными СМИ прикрывали собой минимально допустимые условия труда, отчего смертность в поясах просто зашкаливала. Уже известный вам Випль Ван Гахен не просто так сгущал краски рисуя нищенский быт тех, чьим трудом обеспечивалось благополучие сытых миров. Можно сказать, что он зачастую даже приукрашивал виденные им картины существования шахтёров, выброшенных на обочину жизни всё теми же корпами, взявшими от своих рабочих всё.

Результат хищнической добычи сказался быстро – не прошло и полусотни лет как Шальф, выжатый досуха и окутанный пылевыми облаками пыли – о чистоте пространства никто здесь не заботился, опустел, став бесперспективной системой, сквозь которую транзитом проскакивали редкие корабли.

О системе вспомнили только с приходом к власти Первого Императора – вспомнили, но не в плане разработки руд. Имя «Шальф», несмотря на все старания СМИ за эти годы стало нарицательным – попасть туда значило сжечь годы зря и Император, искавший популярности у народа в первые годы власти, издал указ, в коем методы добычи и условия жизни «подобные тем, что применялись в печально известной системе Шальф» были запрещены под страхом жесткого наказания. Пара показательных процессов быстро дали нужные Императору результаты и имя «Шальф» вновь сменило своё значение превратившись в синоним имперской заботы о простом народе для одних и примером имперской жестокости для других.

Но, со временем, развеялось и это значение – началась война, принёсшая человечеству много новых нарицательных имён – как гордых, ставших символами побед, так и тех, что произносят, кривя губы и отводя взгляд.

За пролетевшие столетия пылевые облака, прежде занимавшие всё пространство системы, успели сжаться вокруг ближайших центров масс – так что когда моё Созвездие вышло из Врат, то предо мной предстал самый обычный вид, практически ничем не отличавшейся от сотен подобных – море звёзд вокруг, средь которых ярко светило местное оранжевое солнце. Любоваться здесь особо нечем, да и некогда – хоть система и необитаема, но нет-нет, да и проскочит какой корабль, а мне свидетели не нужны – зачем лишний раз декларировать здесь своё присутствие.

Врата, и в этом сомнений нет, сохранят в своей памяти факт моего прохода, но кому надо копаться в их мозгах? Разве что для статистики соберут количество посещений, да и то вряд ли – есть и более популярные места, стремящиеся повысить число своих гостей.

Отворачиваю прочь, разгоняюсь и прыгаю в пустоту чтобы через минуту оказаться где-то над плоскостью эклиптики. Шанс, что тут окажется другой корабль настолько ничтожен, что я даже и не задумываюсь о нём – даже если и представить, что за мной следят, не выведет неизвестного соглядатая рядом – космос велик, а угадать каким вектором я ушёл – невозможно.

Не боялся я и того, что кто-то будет меня ждать подле брошенного корабля – СМИ, переключив внимание зрителей на новую сенсацию плотно похоронило произошедшее здесь множеством слоёв пустой болтовни.

Как по мне, то новый челлендж был на порядок тупее предыдущего – того самого, с фотографиями женских достоинств. Посудите сами – сейчас, чтобы прославиться, следовало сожрать на камеру неочищенный плод. Или фрукт. Или ещё что-то – но обязательно в кожуре. Началось всё с какого-то типа, сожравшего перед камерой банан. Угу – вместе со шкуркой. Казалось бы – ну сожрал и сожрал, чего такого-то?

Ан нет!

Его товарищ, к слову снимавший первого, взялся переплюнуть друга и слопал похожий на апельсин фрукт. Ну и понеслось…

Жрали всё – когда известные фрукты с плотной кожурой закончились в ход пошли упаковки! Первым, и некоторое время единственным победителем, был некий юноша, слопавший банан прямо в защитной плёнке и заявивший, что этим он выводит челлендж на новый уровень.

Дебил.

Извините, но иного слова к нему у меня нет. А как ещё назвать того, кто стронул с места лавину пожираний всего самого разного?

В топе он продержался почти двое суток – его, кхм, достижение, перебила некая девица, запихнувшая в себя коробку клубники – не распечатывая. Всю. Разодрала зубами картон и вместе с ним проглотила ягоды. Угу – до последнего клочка упаковки.

И понеслось.

Брр… То, что показывали с экранов, превознося как подвиги духа, не лезло ни в какие ворота! С моей, разумеется точки зрения. Яйца в скорлупе и пластиковой упаковке, нежные плоды, для сохранности завёрнутые в пропитанные консервантами салфетки, про картонные коробочки я и говорить не буду – согласно раздуваемому в СМИ рейтингу они не котировались вовсе, уступив место прочим безумным вариантам.

Не спорю – местная медицина была на высоте, спасая самозабвенно убивавших себя людей, но когда те принялись жрать стекло – бутылочки с соками, то моё терпение лопнуло. Смотреть на то как люди, ради мнимой славы распарывают себе рты осколками стекла – нет уж, увольте.

Но был и положительный момент – весь этот дурдом, надёжнее любого ластика, вытер из памяти сообщества всё связанное с крушением транспорта. Да и стоит ли о нём помнить, когда в прямом эфире очередной кандидат, заливая себя кровью из распоротого рта, горделиво вскидывает вверх руку, празднуя свою победу над здравым смыслом?

Бред?

Несомненно!

Но желание прославиться толкает нас и не на такие деяния, по сравнению с которыми пожирание стекла покажется лишь лёгкой детской шалостью. Да вот хотя бы и я сам – когда с картинами возился. Разве не я сидел у экрана сутками, жадно ловя в эфире любое упоминание своей персоны? А услышав – немедленно раздувался от гордости, хоть и прекрасно понимал всю не заслуженность звучавших дифирамбов. Слаб человек, что уж тут поделать – слаб, а я отнюдь не титан, имеющий силы не обращать на подобное внимания. Впрочем, думаю, что и титан – это мифическое существо, не содержалось бы и гордо расправило плечи услыхав подобные славословия в свой адрес, не важно – заслуженны они были или нет.

В любом случае СМИ сделали главное – случай с Гусеницей был начисто стёрт из памяти человечества. А мне иного и не требовалось.

К нужной мне точке я прыгнул так, чтобы оказаться в двух десятках километров от неё.

И виной тому была отнюдь не мой паранойя. Помните – я про пыль говорил? Вот в ней и крылась причина такого маневра. Да, за прошедшие полторы сотни лет почти вся она стянулась к центрам масс, но чем они, эти центры, были? Правильно – всё теми же астероидами, из которых её и выбили корпорации руками своих шахтёров. А сейчас, спустя сотни лет, она вернулась на прежние места, обволакивая серой пеленой некогда богатые ресурсами камни.

Если посмотреть со стороны, то скопление, где окончил свой путь транспорт, более всего подходило на неопрятное пепельное облако, лишь кое где украшенное ржавыми пятнами. Соваться туда, да на полном ходу?

Нет, спасибо – если уж и сводить счёты с жизнью, то не в этой мути точно!

Нацелившись по радару на нужную мне точку, я коротко выдохнул и, прикусив губу, всё же соваться в эту муть было страшновато, вжал кнопку маневровых, коротким импульсом толкая корабль куда-то туда. Угу, вслепую, надеясь только на то, что координаты, выловленные мной на одном из форумов, будут верными.

Прожимать маневровые пришлось ещё пару раз – пыль, казавшаяся невесомой, была густой как кисель и неожиданно успешно тормозила меня. Не буду спорить – возможно и не она тормозила, а я, неверно оценив расстояние и опасаясь столкновений, сам давал слишком слабые импульсы, но факт оставался фактом – мой палец ещё дважды касался кнопки, вновь и вновь подталкивая Созвездие к расчётному месту.

Некстати вспомнившийся мне репортаж – тот самый, виденный мною в баре, заставил чертыхнуться – там, на экране, пространство вокруг разбитой Гусеницы было чисто как слеза младенца.

М-да… Хорош был бы я, если б не моя паранойя, заставившая выйти вот так – в стороне. Вот прыгнул бы прямо к транспорту и что?

Раздавшийся по правому борту скрежет сменился серией дробных ударов, весело – с их точки зрения весело, пробежавших по корпусу и пропавших где-то у кормы.

Фух…

Откинув стекло вытираю покрывший лоб пот. Камень. Рассыпался от удара.

А вот влети я сюда на скорости? Не, дорогие мои – пусть я и псих, но зато живой.

А быть мёртвым героем – это не по мне. Тем более задаром.

Но, однако – при репортаже же тут чисто было? Или это режиссёры отфильтровали картинку?

Или вообще – не снимали? Просветили пустоту, поняли, как именно транспорт висит и раз – смоделировали изображение. А что? Кто сюда полезет? Не зрители же? Посмотрели на экран, посокрушались и всё – вперёд к новым шоу и сенсациям.

Хм… А может и транспорта нет? А всё это – афера? Но тогда – я невольно сглатываю, ощутив предательский холодок в брюхе, но тогда всё зря? Все мои приготовления?

Жаба немедленно пробуждается и вперяет в меня такой взгляд, что не будь она плодом моего воображения, я бы немедленно осел кучкой пепла.

Нет! Не может такого быть! Да и смысл?!

А смыслов много – червь сомнения высовывает свою бледную головёнку из недр сознания – страховка получена и корабль цел.

Все – кроме тебя, довольны – усмехнувшись и покачав головой он скрывается в недрах моего сознания приметив начавшую расти волну злости.

Довольны?!

Все?!

Ну так я вам сейчас устрою!

Нет корабля? Так я съёмку проведу и в СМИ вывалю свою находку… Эээ… Пардон – наличие отсутствия… Тьфу! Что нет здесь ничего! Это же какая сенсация будет! Перед мысленным взором проплывают броские заголовки новостных лент.

«Художник искал вдохновение, а нашёл…»

«Афера века! Как страховые обманывают нас!»

«Кисть правды».

Блин!!!

Да вы меня озолотите! И СМИ и страховая с транспортной! Ха! Причём – первые за слова, а вторые – как раз за их отсутствие! Не сдержавшись хлопаю в ладоши будя жабу, и та мигом просыпается, но прежде чем её рот успевает распахнуться для довольного "Квааа", слева проступает смазанное серой мутью пятно чего-то огромного.

Рефлекторно, не думая, жму кнопку экстренной остановки, а когда корабль замирает – замираю и сам, боясь резким движением спугнуть неясное пятно.

Переведя дух медленно и стараясь не глядеть в его сторону, поднимаю руку и щелкаю клавишами с короткими надписями: «Прож. упр» и «Стоп полн».

Плавно возвращаю руку на Джой, выворачиваю его к пятну, словно делая разворот. Ручку тяги до упора – прожектора вспыхивают и сквозь серый туман, он, словно шокированный морем света, на миг исчезает, передо мой проявляется борт корабля поперёк которого тянется край огромного контейнера.

Есть! Нашёл!

Любуясь своей находкой шарю рукой под креслом – там в сумке холодильнике меня ждут запотевшие баночки пива.

Сейчас одну можно – заслужил!

Скафандр, тот самый – для монтажа в открытом космосе, лишний раз напомнил мне, что война двигает прогресс куда как лучше мирного времени. То сооружение, куда я забирался, назвать его костюмом было сложно, являлось лучшим подтверждением этого факта.

Первые столкновения с жабами, быстро остудившие вспыхнувшие было «шапкозакидательские» настроения, дали толчок развитию самых разных проектов, которые, по замыслу своих создателей, должны были не только уровнять шансы, но и гарантировать немедленную победу.

Корабли чужих – те самые крупные лепёшки, хоть и казались неуклюжими и медлительными на вид, немедленно преображались, стоило им только засечь своими детекторами флот человечества. Рассыпавшись из своих походных колонн в подобие бесформенного облака, они принимались бешено скакать в сторону противника, каждым своим скачком покрывая два, три, а то и пять километров. Как они умудрялись при этом не сталкиваться – так и осталось загадкой для военных аналитиков. В любом направлении, на случайное расстояние – эти рывки сводили с ума как канониров, не имевших и шанса навести свои стволы на цель, так и учёных – перегрузки, возникавшие при таких манёврах, с гарантией размазывали в кашу любое существо, имевшее несчастье оказаться внутри жабьего корабля. В теории, разумеется. И если объяснение второму – борьбе земноводных с перегрузками нашлось быстро – следы амортизирующей жидкости первого же трофея прояснили живучесть амфибий, то вот со стрельбой у людей были проблемы.

Метавшиеся по экранам цели ускользали из прицелов, прежде чем орудия успевали навестись, а вот жабы, стоило им только сблизиться вплотную с кораблями противника, открывали огонь поражая цели одну за другой. Стреляли они неприцельно, в отличии от людей, но особой точности им и не требовалось.

Залп – и в корабли людей летят десятки некрупных, не более метра в поперечнике, шаров.

Попадание – и корпуса покрываются слоем быстро твердеющей слизи, заклинивая оружейные башни и антенны точной наводки.

Ещё залп и замирают маневровые, оправляя машину в прямой, неуправляемый полёт.

А далее – развязка.

Отскочив от обречённого корабля жабий блин становился на ребро и, следующим прыжком, таранил летящее по инерции судно. Удар и броня, ослабленная налипшей жижей, лопалась. Ещё удар и корпус, оставленный без защиты, раскалывался, обрекая экипаж на быструю смерть. Ну, или на медленную – в уцелевших отсеках. Тут уж как повезёт, или не повезёт.

Вот исходя из этого, из такой тактики чужаков, и была рождена идея скафандра-корабля. Расчёт неизвестного гения был прост и весьма привлекателен – жабье оружие бьёт недалеко? Им, для своих манёвров, нужна жидкость? Так используем эти факторы против них!

Орды десантников, согласно замыслу автора, должны были располагаться на дальней от противника стороне корабля и когда жабий борт выйдет на дистанцию стрельбы – что составляло около километра, вылететь ему навстречу, держа в руках кумулятивные мины. Их следовало прилепить к борту, активировать и вернуться назад. По задумке эти заряды должны были наделать множество дырок в корпусе цели, через которые в пустоту выльется амортизирующий состав.

И всё – победа!

Не будут же жабы размазывать себя внутри кораблей? Ну а перестав скакать они станут легкими целями для комендоров.

Военным идея понравилась и первые применения космоминёров дали положительный результат – разбрасывая весёлые струйки фонтанчиков жабьи корабли замирали в пространстве боясь резким манёвром расплющить разом потяжелевшие тела экипажей.

Казалось, что удача перешла на сторону людей и военные, готовя кителя к новым наградам, запустили производство на полную, но жабы, как бы не принижала их способности пропаганда, глупыми не были.

Потеряв около сотни кораблей, они изменили тактику. Если прежде бой выглядел примерно так – прыжок, серия залпов по орудиям, короткий манёвр и новый, ещё более плотный огонь, то теперь рисунок боя стал другим.

Прыжок – залп – прыжок.

Окатив цель градом шаров плоские корабли отскакивали прочь, чтобы секунды спустя вновь сблизиться и, зачастую, такой прыжок приводил их к противоположному борту – тому самому, где, пристегнувшись к страховочным поручням, ждали своей очереди подрывники. Да, такое маневрирование, пришедшее на смену более-менее линейной тактике боя, заставляло жаб рисковать, зачастую выводя их прямо под залп орудий. Но риск стоил того – лишив людей возможности безнаказанно дырявить свои корпуса земноводные вновь вернули удачу на свою сторону.

Ну а потери…

Да, плоских кораблей стало гибнуть больше. Но ненамного – в конце концов это надо было суметь оказаться в несчастливой точке, а вся их цивилизация, ставящая во главу угла везение, вполне спокойно относилась к подобным потерям, списывая их на неудачников, которым сама судьба вынесла свой последний вердикт.

В общем, не вдаваясь в подробности, от этой идеи пришлось отказаться.

Но производства-то уже работали!

Вот и переправили все эти скафандры на склады – военная фортуна переменчива, авось и пригодятся.

Не пригодились, и, когда война закончилась, были распроданы. Вернее, будет сказать – охолощены и распроданы. С них была снята броня, навесное оружие, усиленные системы связи и ещё некоторые мелочи, наличие которых в руках строителей – людей сугубо мирной профессии, было бы явно излишним.

Для меня все эти модули были и не важны. Воевать я не собирался, разговоры вести – на дальние расстояния было не с кем, ну а то, что не было брони – так без неё проще будет ворочаться. Главное, что маневровые движки и жизнеобеспечение в норме. А более мне и не надо.

Рассуждая примерно таким образом я забирался внутрь скафандра. Вход в него был через спину – вся она откидывалась на манер дверцы, позволяя вполне комфортно проникнуть в его нутро. Внутри так же было удобно – я уже подогнал его под себя используя встроенные амортизирующие подушечки, плотно покрывавшие всю изнанку и сейчас задраивал задний люк, толкая рычаги расположенные, вернее говоря, торчавшие на уровне пояса.

Стоило люку захлопнуться, сзади защёлкали замочки, замуровывая меня в этом мини корабле, как вокруг смотрового окошка – здесь оно было небольшое с ладонь и плоское как на маске сварщика, загорелись огоньки пиктограмм подтверждая готовность скафандра к путешествию в пустоте.

С трудом переставляя ноги – при нормальной силе тяжести двигаться в этой одежке было нелегко, я забрался на платформу лифта и ткнул кнопку спуска.

Ну что же… посмотрим, чем меня одарила Судьба на сей раз!

В пустоте сразу стало легче. Уж не знаю было то моё самовнушение или правда скафандр перестал сковывать, но что руки, что ноги – всё сейчас двигалось гораздо легче, хоть и приобретя некоторую размашистость движений. Долго понаслаждаться приобретённой лёгкостью мне не удалось – в районе запястий что-то коротко прожужжало и в мои руки, прямо в ладони что-то упёрлось, продолжая настойчиво дрожать.

Подтягиваю руки к окошку – иначе эту застеклённую дырку назвать сложно и обнаруживаю подобие ручки тяги в левой и крохотного джоя в правой.

Так-с… Посмотрим.

Осторожно работая рычажками отлетаю в сторону от Созвездия. Недалеко – метров на двадцать. Дальше лететь страшновато – серая пыль и с этого расстояния размывает контуры корпуса, а отлети я дальше? Да, не дай Творец, с прожекторами что? Как путь домой, на борт, то есть отыскать? Это у военных система пеленга была, здесь же – в шлеме. Сейчас вместо круглого экранчика чернеет аккуратная заглушка – зачем монтажнику подобное? Он в чистой пустоте работает, уж простите меня за такую фразу. Там и без пеленгов всё видно. А вот у меня, хоть и тоже пустота, но грязная. Причём конкретно так – грязная. Фиг чего увидишь.

Возвращаюсь к кораблю – управление радует своей послушностью и подлетаю к освещённому проёму трюма. Его я открыл заранее.

Лебёдку – разблокировать!

Сделано!

Цепляю на пояс трос, чей конец, напоминающий трёххвостую плётку увенчан лепёшками присосок и, сориентировавшись по свету прожекторов, прыгаю к виднеющемуся неподалёку борту Гусеницы.

Короткий толчок и вот я уже плыву в волнах потревоженной кораблём пыли. Сквозь окошко шлема хорошо видны блестящие в свете прожекторов пылинки, то взмывающие вверх, то опадающие вниз. Точь-в-точь как волны планктона, того самого, что светится ночью, стоит только опустить руку в воды местного моря. Эхх… Море… Пляж… Сейчас бы туда, в тень шезлонга, да с коктейлем холодненьким и подругой… В памяти некстати всплывает образ инквизиторши – той самой, что я сам, своими руками пристрелил ещё в своей родной вселенной. А тогда ведь так ничего и не получилось – ну, когда на море с ней был.

К чёрту!

Притапливаю рычажок тяги оставляя позади и её лицо, и воспоминания о той, прежней жизни.

Борт транспорта, как я не следил за его размытыми очертаниями, проявляется внезапно. Вот только что была белёсая муть и раз! Словно границу пересёк – нет её!

Странно. Разные заряды у них что ли? Ну, у корпуса и пылинок? Метра два идеально чистого пространства – один в один как на том репортаже.

Ладно, некогда голову ломать. Да и незачем – я сюда не гипотезы мозголомные строить пришёл.

Подлетаю к контейнеру и почти минуту ползу вдоль его туши перехватываясь руками за ребра жёсткости. Умная автоматика скафандра, словно угадав мои намерения, втягивает куда-то в запястья ручки управления.

Нет, умели же в Империи строить!

Умели – и не поспоришь.

Вот почему – как Империя, или ещё какой тоталитаризм, то сразу и вам расцвет культуры, и технологий? А как демократия – так тотчас деградация и сытое отупение?

Вот та же Империя – ну та, что в моей вселенной осталась. Да, жестокая. Да – с рабами, доминантой Единой Власти и всем прочими атрибутами. А корабли какие строила, а? Тот же Резак? Просто олицетворение полёта, поэма скорости, воплощенная в метал! Ну а что летал как бревно, так это дело поправимое – где-то с программами подшаманить, где-то напильничком пройтись.

Делов-то! Особенно тем, кто руки пачкать не боится.

А вот его антипод – из демократической Федерации – Бррр… Без слёз не взглянешь.

Кирпич и то краше выглядит. Своя эстетика, не спорю, есть, да и мощь зашкаливает… Но – какой ценой? Ни тебе комфорта, ни красоты образа. Добротная убивалка – да. Красивая – нет. То ли дело Резак… На нём даже трусливое бегство выглядело стратегическим манёвром.

Не спорю, Созвездие тоже хорошо смотрится, но не то. Оно красиво по-своему, по-местному так сказать, а Резак, он по по-другому. Чужой он здесь. Как и я.

Уже собираюсь грустно вздохнуть, как контейнер кончается. Точнее сказать – кончается его край, перевалив через который обнаруживаю свою цель – сомкнутые створки ворот.

Всё.

Прочь лишние мысли – работаем.

Распахнуть створки оказалось легче лёгкого. Поворот левой рукояти на два щелчка, поворот правой – на ту же пару, потом потянуть обе на себя до очередного щелчка, и ещё один, синхронный поворот обоих друг навстречу другу.

Готово.

Створки принялись распахиваться, и я осторожно отступил назад – получить пинок от этих громадин мне совсем не улыбалось. Скафандр то выдержит, он и не на такое рассчитан, а вот выдержу ли я? Ещё приложит о какой выступ – болтайся потом тут без сознания.

В общем к раскрытым створам я подошёл только тогда, когда они, завершив положенные траектории, прижались к бокам конта.

Ну что же… Посмотрим, чем меня этот мальчик порадует.

Бинго!

Луч фонаря выхватывает торцы плотно уложенных друг на друга контов.

Есть! Фух… Червь сомнения, до последнего момента терзавший меня своим шепотком, посрамлен и понуро уползает в глубины сознания. Эта катастрофа точно не афера.

Нет. Ради неё не стали бы груженный транспорт бить.

Уверен – здесь честная авария была. Безо всяких там примесей ради прибылей.

Делаю себе пометку – заглянуть в рубку. И не ради мародерства – ну что у пилотов взять? Любимую кружку? Горсть мелочи? Да и не стоит их тела беспокоить, пусть они сами уже в новых работают. Меня влечёт в рубку исключительно любопытство.

Мало ли, а вдруг увижу что-то, ускользнувшее от глаз следаков, бывших здесь сразу после аварии. Они же полицейские, не пилоты, вполне могли и не заметить чего-то малого, в корне меняющего всю картину аварии.

Но – это после.

Сейчас – работа.

Первым делом режу ножницами тонкие металлические ленты, стягивающие малые конты внутри большого. Их, если по нормальному, надо расцепить – соединяющие концы кодовые замки расцветают алыми сигналами тревоги, фиксируя мои действия. Была бы тут атмосфера – у меня бы в ушах уже звенело от их визга. А так? Ну кричите, орите, вызывайте помощь – нет здесь никого. Да и не слышно – вакуум же.

Цепляюсь за ручку и пробую сдвинуть с места. Ага. Щаззз. Пять тонн покоя – это не для моих мышц. Хотя – и не для каких иных, человеческих. Ну а раз так – то пусть поработает техника.