Текст книги "Контрабандист"

Прилепляю к боку конта присоски и когда на их боках загораются зелёные огоньки готовности, отплываю в сторону, вытаскивая из поясной петли пульт лебёдки.

Так. Начнём с самого малого.

Ставлю ползунок мощности на первое деление и прижимаю кнопку старта.

Трос натягивается, дрожит, секунда, другая и маленький контик начинает нехотя выползать из своего гнезда.

Отлично!

Подплываю к нему и вцепившись в одно из рёбер вместе с ним плыву по пыльному морю к ярко сияющему проёму трюма.

Разместить его в дальнем углу было делом пары минут – всё же тут, на корабле, и с гравитацией поиграться можно. А когда закончил, то уселся прямо на добычу и задумался.

И как быть? На один конт у меня почти час ушёл. Долго. Трюм-то вон какой. Сюда, штатно, тридцать три тонны загрузить можно. Это шесть контов. В деньгах – больше сотни тысяч, ну это по рыночным ценам, недоступным для меня. Я же нелегально тащу. Но и половина – шестьдесят… Ну ладно – полтинник с одного захода, тоже немало.

Но шесть часов таскать контейнеры…

Сдохну.

Угу. Точно – сразу как шестой загружу, да за седьмым полечу. А то я себя не знаю – точно сдохну, пока последний запихнуть пытаться буду. Место-то есть, трюм объёмный. А что перегруз – так и не настолько и большой – четыре тонны. Справлюсь. И не такое таскал.

Но шесть часов…

Не спорю – в этой жизни можно сделать всё, если при старте не надорвёшься.

С другой стороны – надо мной никто с плёткой не стоит, да и спешить мне некуда, можно и неспешно, с перерывами все шесть загрузить. Жаба вопросительно дёргает головой, намекая на ещё один конт, но я непреклонен. Нет. Загружу только шесть. И так уверенности нет – ну, что сдам все. Тот, с бегающими глазками, вполне может и послать меня подальше, и настучать куда следует. А за воровство – давайте называть вещи своими именами, здесь по головке не погладят.

Впрочем, как и везде.

Следующие часы слились для меня в один монотонный, обильно посыпанный серой пылью и смоченный потом, поток.

Добраться до транспорта.

Зацепить конт. Долететь с ним до трюма.

Играя гравитацией разместить добычу и – на новый круг.

Перерыв? Некогда! Вот как все затащу – так сразу. Точно. Обещаю. А пока – за следующим контом.

Спросите, чего я перерывы делать не стал?

Не отвечу.

Сам не знаю.

Наверное, ритм сбивать не хотелось, а вот быстрее все закончить – да. Такое желание было.

Уложился я не в шесть часов – всё про всё заняло у меня почти восемь, но когда работа была завершена, то я, хоть и был вымотан изрядно, ощутил чувство гордости. А то! Перетаскать шесть контов это вам не я скажу не просто сидеть в кресле, да джоем шевелить! Тут бригада грузчиков нужна – а я один справился!

Герой!

Правда поганый червь что-то пискнул – навроде того, что такие подвиги нафиг не нужны, но я, переполняемый гордостью за себя любимого, проигнорировал его жалкие потуги бросить тень на выполненную в одиночку работу.

А вот проигнорировать жабу оказалось сложное.

– Шесть? – Приоткрыв свои золотистые глаза она обвела взглядом ровный ряд контов – три внизу и три на них: – Ну что ж… Неплохо. А в том большом, – вертикальный зрачок метнулся в сторону Гусеницы: – Ещё с дюжину осталось. И таких больших на транспорте восемнадцать. Так что, дорогой мой – таскать тебе их, не перетаскать. И вот ещё – чего расслабился? Марш в рубку – сбывать полетим. В полёте и отдохнёшь.

Да, моё второе, и далеко не лучшее, «я» было право. Восемь часов мучений и только шесть контиков. А всего на той Гусенице их триста двадцать четыре. Восемнадцать больших и в каждом восемнадцать мелких. Я бы, за обычный фрахт шести мелких, получил бы… Ну пусть десятку. А вот Гусеница за свой рейс, за самый простой – доставка из точки «А» в точку «Б», срубила бы пол ляма. Как говорится – почувствуйте разницу.

Понятно, что пилотам крохи достаются – но объём-то какой?! Мне о подобном и подумать страшно. Пока.

И да. Три с лишним сотни контов.

М-да… И сколько я их перетаскивать буду? Часов четыреста уйдёт – не меньше. Почти три недели каторжного труда! Нет. Точно здесь сдохну. И всё по твоей вине! Пытаюсь призвать жабу к ответу, но та равнодушно отворачивается. А ей-то чего? Барыши мои, наверняка, подсчитывает.

Хм… А барыши и впрямь должны быть отменными – даже если грубо прикинуть, по десятке за конт, три сотни контов мне три ляма принесут.

Ого! А ради такого приза и попотеть несколько недель не грех!

Решено! Буду потрошить транспорт до последнего конта!

Ещё бы продать всё это – тихий писк червячка пытается испортить мне настроение, но я, уже забравшись в пилотское кресло, не слушаю его.

Продам! Не у того – с бегающими глазками, так у другого! Главное ведь что? Товар! А его у меня – в избытке! И качество отменное. Так что – ничего страшного. Прорвёмся!

Медленно выползаю из пылевого облака и беру курс на Пролус. Попрыгать придётся изрядно – до той орбиталки, где проживает мой скользкий знакомец восемь Врат. Ну да ничего – ради барышей потерпим.

Посадку на платформу мне дали без лишних вопросов. Всё же система эта не выделялась на фоне остальных чем-либо эдаким, способным притянуть толпы туристов или караваны транспортов. Вокруг небольшого белого светила здесь крутилась всего пара планет. Первая была обитаемой и представляла из себя равномерно унылую степь, чью плоскую как стол поверхность редко-редко украшали небольшие, не более сотни метров холмы. Более общее единообразие ландшафта не нарушало ничего – по капризу природы практически вся вода оказалась здесь скрыта под поверхностью, правда неглубоко, что делало этот мир идеальным местом для фермерства. Этим планета и жила – теплый климат вкупе с легкодоступной влагой регулярно награждали местных богатыми урожаями, которые здесь собирали каждую треть года.

Вторая планета была просто мёртвым каменном шаром, без малейших признаков хоть каких-либо ценных руд, отчего её поверхность не привлекала решительно никого.

В общем Пролус был тем, чем был – тихим и сонным аграрным мирком, мало интересовавшимся чем-либо кроме сбыта выращенных на своих равнинах злаков. Даже война, растерзавшая множество миров, прошла далеко в стороне и единственной памятью о произошедшем здесь были символические могильные плиты – всё, что осталось от молодёжи, поддавшейся на уговоры Имперских рекрутеров.

Несомненно, здесь бывали и весёлые времена – доставляя грузы на поверхность я часто общался с фермерами и не раз был приглашён на их празднования, но, не будучи членом общины, всё на что я мог рассчитывать так это на кружку-другую пива и вежливые улыбки девушек, видевших во мне занятную диковинку, но никак не мужчину.

Типичный тихий омут – со своими, надёжно скрытыми от посторонних глаз чертями. Или чертовками – некоторые представительницы таких планет, взращённые ни идеально чистой пище, могли дать фору любой модельной красотке – вот только вытащить такие образчики с поверхности было совершенно невозможно.

Не технически – женское любопытство направляло мне на борт целые караваны красоток и умыкнуть любую было проще простого.

Ну а потом? Мотаться по кантонам скрываясь от родственников? А они настырные и по-крестьянски упёртые – найдут и лучшее, что может светить это пожизненное на ферме с ними же в виде надзирателей и девицей в роли жены.

Нет уж.

Чур меня от такого, пусть и весьма соблазнительного заключения!

Мне пока и в пустоте хорошо. Да и жабу жалко – зачахнет же в тоске по сверх прибылям.

Короче говоря – ни одна из красоток, побывавших у меня на борту – Созвездие было редким гостем у фермеров, не понесла ни малейшего урона, что хоть и спасало меня от крестьянской судьбы, но и награждало различными, нелестными для мужика, прозвищами.

Посадку я, как уже и говорил, совершил штатно. А вот стоило мне только выбраться из корабля как ко мне прямо-таки подлетел местный суперкарго – ага, тот самый. С глазками бегающими.

– Привёз? – Не отрывая глаз от планшета он пронёсся к створкам трюма: – И с опережением?

– Чего привёз? – Пытаясь понять о чём это он двигаюсь следом: – С каким опережением?

– Двухчасовым, – его палец тычем в экран, невидимый для меня: – У тебя как – в мешках? В контах? Лучше бы в контах, – бегающие глазки поднимаются вверх, чтобы, коротко мазнув по моему лицу, вернуться к планшету: – Конты разгружать проще, – добавляет он, нетерпеливыми взмахами намекая на срочность груза.

– А ты меня ни с кем не путаешь? – Вытаскиваю сигареты и усаживаюсь на опору: – Я к тебе так, чисто по дружбе заскочил.

– Погоди, – оторвавшиеся от экрана глазки прыгают с моего лица на корабль, сигареты и возвращаются назад – к экрану: – Аквариум ты же привозил?

– Ну я, – киваю прикуривая.

– Значит и воду ты. Тут всё записано, – следует взмах планшета: – Тридцать тонн морской воды. Прибытие через два часа. Ну? Чего не так?

– Да нет у меня воды, – протягиваю ему пачку и суперкарго, одарив меня удивлённо непонимающим взглядом, усаживается рядом вытянув сразу две сигареты.

– Как нет?! Ты же гружённый, – кивает он на просевший корпус: – Тонн так за тридцать. Я это ясно вижу – вон как опоры сжаты.

– Гружённый. Три десятка тонн – это ты верно заметил. Но не вода. Руда. В контах по пять тонн. Первый сорт руда.

– Руда? – Суперкарго утыкается в планшет: – Хм… Руды у меня нет, – сообщает он мне спустя почти минуту: – Не завозят к нам её, незачем. Вот вода да, нужна.

– Неужто там кончилась? – Киваю на пол, намекая на планету: – Оттуда бы и набрали.

– Так аквариум-то морской! Для гадов инопланетных, – отбросив окурок он протягивает руку, и я сую ему всю пачку: – Местную пробовали – химики чего-то намутили, гарантировали, что состав идентичный, а гадам тем нет. Не нравится.

– Дохнут?

– Угу. Двое суток и всё – в утилизатор. Там, – сигарета тычет в сторону планеты: – Решили детям иные формы показать, на поверхности же ничего кроме травы нет. Решили зоопарк организовать. Зверья закупили разного, аквариум, ну что ты приволок, тоже. Другой борт рыб разных привёз, медуз и прочего. А они дохнут! Заразы! Вот воду и заказали – детям же надо разнообразие жизни показать, а то по картинкам только и знают. Ну про рыб и прочих. Так у тебя точно воды нет?

– Чего нет, того нет, – с искренним сожалением развожу руками – знать бы раньше! Закачал бы в трюм воды – планет с морями полно, так озолотился бы! Эх… Вот же непруха!

– У меня руда, – вертя в пальцах сигарету окидываю его оценивающим взглядом: – Хорошая. Первый сорт. Шесть контов по пять тонн. Могу отдать, если сторгуемся.

– Да нахрен мне твоя руда, мне вода эта проклятая нужна! – Отмахивается он от моих слов, но секунду спустя его рука замирает в воздухе так и не завершив жесть: – Погоди. Это как – если сторгуемся? Есть прайс, – планшет в его руке описывает дугу: – Есть Станции, где у тебя её с руками оторвут. Чего сюда-то пришёл?

– Да, понимаешь, мимо летел – вижу система знакомая, да человек там, на орбиталке, хороший работает. Вот и заскочил сюда – мало ли, вдруг приятелю моему денежки нужны. А я и скидку сделаю – нешто мне ради друга жалко?!

– Левая что ли? Палёнка мутная?

– Эй? – Моё возмущение чисто как горный ручей: – Зачэм так говоришь, да? – Невольно начинаю подражать торговцам с базара: – Отличный руда! Чистэйший как слеза дэвушки! И такой же нэвинный! Плакать буду, когда выгружать начну – такой руда хороший!

– Девушки они разные бывают, – бурчит он в ответ и поднявшись с опоры кивает на трюм: – Открывай, уважаемый. Посмотрим, что за слёзы ты притащил.

В трюме он копался почти два десятка минут сличая, сканируя и разве что не пробуя на зуб бирочки, имевшиеся на каждой плоскости контов. Я пробыл с ним не более пяти минут – зрелище было откровенно скучным, особенно принимая во внимание подлинность груза.

– Походу не палёнка, – наконец закончив свои изыскания объявил он, усаживаясь на лапу рядом со мной: – Рискну взять. Бумаг, разумеется, нет?

– Откуда? – Развожу руками: – Были бы бумаги – не было бы меня. Тут.

– Угу. – Кивает и продолжает: – Пять тысяч за конт дам.

– Шутишь? – Мне и не требуется изображать возмущение: – Руда первый сорт! Сам же видишь. Пятнашка – минимум за что отдам.

– Ага. Пятнашка! Ты что, летун? Перегрелся? Бумаги выправить знаешь сколько сейчас стоит? Семь.

Хм… Торгуется.

Значит уже пристроил. Придумал и куда, и кому толкнуть.

Ну что ж. Поторгуемся, хоть я и не фанат этого дела.

– Тринадцать. И только ради тебя. – Протягиваю ему ладонь для финального рукопожатия, но суперкарго лишь трясёт головой пряча руки за спиной.

– Девять. И ни крошкой больше.

– Одиннадцать. И остальные я тебе сдам.

– Остальные?

В его глазках, принявшихся бегать раза в два быстрее, загорается жадный огонёк: – У тебя что? Ещё есть? Много?

– Да почём я знаю, – пожимаю плечами: – Я раскопки только начал. Так, на пробу взял.

– Раскопки? – Склонив голову к плечу он принимается обстреливать меня короткими взглядами: – Хм. Конты в пыли, корабль тоже. Может и вправду – под грунтом всё это было. Но вот даты?

– А что даты? – Изображаю полнейшее непонимание.

– Так свежие они. На бирочках. Да и бумага новая – не пожелтевшая. Раскопки, говоришь? Что-то не помню я, чтобы в новостях о какой планетарной аварии упоминали.

– Ну… Космос он большой, за всем ни одно новостной СМИ не уследит.

– Это точно. Большой он, но нужные люди всегда найдутся. Так что – за десятку отдашь? – Его ладонь выскакивает из-за спины.

– Грабитель! – Подношу свою ладонь, но за миг до соприкосновения отдёргиваю: – Оплата по факту разгрузки.

– Согласен, – его ладонь ловит мою: – Выгружаю – проверяю – плачу.

– Принято!

Ну что.

Через пол часа мой счёт пополнился приятной суммой из шестёрки и четырёх нулей, кладя этим начало муторным неделям, когда я только тем и занимался, что перетаскивал конты к себе в трюм, а после доставлял их на различные платформы и Станции, не появляясь ни где более одного раза – Суперкарго рисковать не хотел. Имени своего он мне тоже не сообщил, оставив для связи лишь номер, на который я сбрасывал сообщение стоило только мне заполнить свой трюм. Эти правила игры я принял без возражений – платил он исправно, а всё прочее меня не интересовало.

Сами же понимаете – не все знания одинаково полезны, некоторые могут вам и жизнь серьёзно испортить.

Вымотало меня это занятие сильно.

Я даже не могу и эпитета-то подходящего подобрать. Но дело того стоило – какие-то две недели и я, разменяв первый миллион, решил устроить себе праздник.

Ну как праздник – так, лёгкий расслабон с хорошей баней, массажем – тут я подробности по понятным причинам опущу, и отменным ужином в неплохом кабачке.

Это заведение – «Дрожащая Струна» я выбрал только по тому, что в отзывах о нём чаще всего упоминалась чистота и тишина. Иного я и не искал, пребывая в весьма расслабленном состоянии после долгого и весьма приятного массажа.

Реклама не врала – этот отсек Станции, приспособленный под место отдыха, прямо-таки светился чистотой. Светлый деревянный пол, отделанные круглыми спилами стволов стены, потолок, затянутый тканью, чья поверхность слегка колыхалась словно гладь моря – всё это настраивало на спокойный и умиротворяющий лад. Этот настрой мне не смогла сломать даже неопрятного вида группка людей, кучковавшихся подле застеленной белой скатертью барной стойки.

Представляете? Барную стойку, покрытую накрахмаленной скатертью?

Я – нет.

Вернее, не мог до сего момента. Но поверьте – такое место во вселенной есть. Система Синор. Будете мимо пролетать – заходите, не пожалеете. И да, это не реклама.

Начавший разгораться было конфликт – мужикам не понравилось, как я пододвинул одного из них в сторону, расчищая себе путь к стойке – этот конфликт мигом погасила в зародыше дородного вида тётка, бывшая тут барменом. Или бав-вуменом? Не суть.

Взмахом руки указав мне на один из столиков она, чуть изменив траекторию движения всё той же руки, продемонстрировала мужикам внушительного вида кулак, отчего те сразу сбросили обороты, рискуя лишь бросать мне в спину недобрые взгляды. Всё это она проделала с такой доброй улыбкой что ни у кого – ни у меня, ни у мужиков не возникло и мысли как-либо оспорить её решение.

Убьёт же. И чихнуть не успеешь как в щель между спилами вобьёт. С такой лучше не спорить – себе дороже выйдет.

Система Синор была знаменита своими грабами, произраставшими на третьей от тускло синего шара звезды, планете. Что там, на этом планетоиде, было такого особенного, не знал никто, но только там грибы росли как на дрожжах вымахивая почти до пояса взрослого человека и при этом сохраняя свои питательные свойства.

Местная реклама, конечно же, преподносила их как супер лекарство, гарантирующее излечение от всех болезней, но я в это не верил. Реклама же. Кому как не ей врать.

Но, хоть я и не верил во все эти чудеса, заказ мой состоял только из грибных блюд.

А что? Быть в Синоре и не попробовать местной еды? Да ну, бросьте.

Когда ещё тут побывать удастся!

В результате на моём столе оказался грибной суп, мясо в грибном соусе и салат. Разумеется, тоже грибной. Исключение составляло только пиво – можете считать меня ксенофобом, но заказать перебродивший грибной настой я побоялся, отдав предпочтение проверенному напитку.

Светлому и фильтрованному.

Еда, надо признать, была превосходна. Описывать её вкус, состав и прочее не буду – сами проверите, если рядом окажетесь. Единственное, что позволю себе сказать – вкусно. Рекомендую!

И вот, когда я пребывал в самом наилучшем расположении духа, потягивая пиво из запотевшего бокала, ко мне подваливает один из тех мужиков. Угу. Тех самых, что у стойки были.

Рожа, скажу вам, жуткая.

Её владелец явно когда-то излишне близко познакомился с огнём. Сожжённые до костей участки были небрежно замазаны искусственной плотью, сейчас бугрившейся пористыми наростами через всё лицо. Добавим к этому полное отсутствие волос, практически безгубый, щерившийся щелью рот, грубо вылепленный нос, тёмные, слегка навыкат глаза, и образ человека, нависшего над моим столиком – готов.

– Ты мне не нравишься, парень, – негромко пробормотал он, наклоняясь надо мной, демонстрируя редкие, хоть и идеального вида зубы: – И Пэтта обидел. Нехорошо это. Толкаться.

– Так это, – отставив в сторону кружку откидываюсь на спинку стула, увеличивая дистанцию: – Не со зла же. Да и не толкался я – пододвинул чуток товарища вашего. Вы же всё место у стойки заняли? Как заказ сделать?

– Нехорошо это, – повторяет мужик и его рука ныряет под полу сильно потрёпанной куртки: – Невежливо. А мы вежливость любим.

– Вежливость все любят, – за его спиной появляется барменша и на его плечо ложится короткая, но толстая палка – такими повара тесто раскатывают: – Я вот тоже вежливая, – короткий нажим и опалённый, медленно вынув из-за пазухи пустую ладонь, отступает прочь от столика, держа на виду пустые руки.

– И я вежливо тебе говорю, – палка, описав короткую дугу нацеливается ему на грудь: – Здесь шалости не любят.

– Понимаю, – кивает ей мужик, пятясь прочь от столика и продолжая держать руки на виду: – Я что? Я только за. Шум он никому не нужен. Верно же? – Последние слова адресованы мне, но я, беря в руки полупустой бокал, делаю вид что меня это не касается. Нафиг-нафиг. На этот вопрос нет верного ответа – такие ловушки я знаю. Как не ответь – всё плохо будет.

Отвечу да – так это считай согласием на разборку будет. Сам же согласился без лишнего шума.

Нет – а что? Мне шум нужен? И из-за чего? Ну не нравлюсь я ему и что? И что с того? Я и сам себе порой не нравлюсь.

Так что – лучше уж промолчать, перенеся всё внимание на бег пузырьков в бокале.

– Хм, – продолжая отступать горелый дёргает головой в мою сторону: – Молчун, значит? Ну, молчи-молчи, я и не навязываюсь, – последнее было адресовано барменше, которая, не убирая с лица самой радушной улыбки, поигрывала своей скалкой. А что? Вполне себе оружие – в умелых руках. И не подкопаешься – кухонный атрибут как он есть. Ну а что им голову проломить раз плюнуть, так зачем повара обижать? Он существо ранимое, может и огреть чем либо, что под руку попадёт.

Дождавшись, когда он покинет заведение, барменша подошла ко мне.

– Ты как? – Положив импровизированную дубинку на стол, она участливо заглянула мне в глаза.

– Я то? Да нормально всё. Не впервой с такими пересекаться. Ничего они не сделают – попугают разве что, на бабки развести попробуют – типа за обиду заплатить. Но без шума – таким встречи с полицией противопоказаны.

– Как знать, как знать, – вздохнув, барменша покатала скалку по столу: – Они здесь уже с неделю. Караулят кого-то. Не тебя ли часом?

– Меня? Не, это вряд ли. Чист я. Что перед Законом, что перед людьми. Точно.

– Ну тогда, дай-то Зелёный, хорошо. Вот только знаешь, – запнувшись, она быстро сотворила перед своим весьма выдающимся бюстом Символ Веры: – Я бы поостереглась сразу уходить, – кивок указал на пустые тарелки: – Не нравятся они мне. Хочешь ещё пива? За счёт заведения?

– Нет, спасибо, – поблагодарив её кивком и улыбкой поднимаюсь из-за стола: – Я на корабль пойду. Там задраюсь и вздремну пару часиков. Спасибо!

Неприятностей, в виде моих потенциальных обидчиков, не обнаружилось ни за дверью, ни по пути к ангару. Да и сам ангар – площадка перед ним, выглядела как обычно. Ну, суета – снуют мимо техники в своих форменных комбезах, что-то куда-то везут, погрузив на транспортные платформы. Обычная, привычная глазу картина, дополненная парой полицейских в местной, жёлто-чёрной форме. Увидев их я успокоился окончательно – ну кто решится выяснять отношения на глазах стражей Закона? Как бы те мужики злы на меня не были, нет, здесь не полезут. Мигом скрутят, да в кутузке закроют. В ангар им тоже не проникнуть – двери моим ДНК запечатаны. Даже если и взломают код – о подобном слухи ходили, то за такое нарушение простым штрафом не отделаться – тут уже серьёзным сроком пахнет. Как же – частная собственность неприкосновенна.

Угу. Неприкосновенна. Хмыкаю, подходя к двери в ангар. Совсем типа. И я, собственной персоной, этот закон и нарушаю – конты-то чужие? Вот запалят меня с ними на борту и всё, Сэм. Следующие лет десять будешь болота осушать, или лес рубить – в зависимости от того, что планете, в чьей юрисдикции буду, важнее окажется. Ещё могут послать каналы в пустыне копать, или, наоборот – дамбы строить – тут как фишка ляжет.

Подойдя к терминалу прикладываю ладонь, косясь на блюстителей правопорядка, и не догадывающихся что рядом с ними находится тип, арест которого может здорово поспособствовать их карьерам. Но им пофиг – окинув меня безразличным взглядом – и экран терминала, и табло над входом горят зелёным, он возвращаются к своей беседе.

Хм… А чего я ждал? Чтобы меня арестовать так сначала поймать с грузом надо. Ну так вперёд! Ловите!

Замки щёлкают и дверь втягивается в стену, открывая вид на ждущий меня корабль.

Обслуживание завершено – я как раз пробовал суп, когда на комм пришло сообщение с прицепленным к нему счётом, который был немедленно мною и оплачен.

Так что сейчас подремлю пару часиков – до окончания срока аренды и полечу.

– Господин Светозаров! Господин Светозаров! – Окрик настиг меня, когда я уже переступил через порог и не глядя шарил рукой по стене отыскивая клавишу закрытия двери.

– Подождите! – Запыхавшийся парень, одетый в комбез техника, упёрся рукой в стенку переводя дух: – Фууух! Успел! – Вытер он рукавом, выступивший на лбу пот: – Подождите! Не взлетайте!

– Да? А почему?

– Ошибка, – отлип он от стены: – Вам не то масло в гидравлику лап залили. Надо МАГД-43, а вам, по ошибке – кладовщик перепутал, МАГД-20 залили.

– И что? – Пожимаю плечами: – И то, и то – для гидравлики. Масло Амортизационное Гидравлическое. Ну вязкость у них разная, мне то что?

– Да как что?! – Всплёскивает он руками: – Смесь сорок третьего и двадцатки, при резких нагрузках, закомковаться может. Понимаете?

– Заклинит? – Его слова доходят до моего сознания и неприятный холодок пробегает меж лопаток. Опасность действительно есть – а ну как и вправду начнёт осадок выделять? Забьёт маслопровод и всё – кирдык гидравлике. Если не расшибу корпус при посадке – считай повезло – летаю-то я загруженным почти по максимуму. Чёрт! Ну вот нет бы хоть раз в хорошую сторону ошибиться! Вот залили бы мне скажем не питьевую воду, а водку. Или коньяк. Я бы и не пикнул бы. Летал бы и радовался. Так нет же!

– Вы только не волнуйтесь, – видя, как вытянулось моё лицо, принялся успокаивать меня парнишка: – Сольём, промоем – всё бесплатно. И новое зальём – МАГД-47 Супер. Двойной очистки.

– Долго? – Недовольно хмурюсь, принимая вид сверх занятого человека, категорически несогласного с подобными задержками: – Я, знаете ли – спешу. Фрахт у меня горит.

– Пол часа! – Прижимает он руки к груди и кивает в сторону – там, за его спиной уже подтягиваются техники в промасленных комбезах и с защитными масками на лицах.

– Не более сорока минут, – продолжает уговаривать меня он: – И масло, ну, новое, бесплатно.

– Бесплатно?! – Складываю руки на груди, прикидывая, чтобы такого ценного дополнительно выторговать: – Пффф! Бесплатно! Да ты знаешь, столько я потеряю, если фрахт тот не возьму! Бесплатно! Да я на вас жалобу подам! Бесплатно!

– Мы… Мы вам скидку сделаем – при следующем обслуживании! Только жалобу не надо, – бледнеет он на глазах: – Пожалуйста.

– Значит так, – отступив от проёма двери машу рукой техникам, приглашая их внутрь: – Беги на торговый уровень и возвращайся с коньяком. Будет хороший – не будет жалобы. Ну а дрянь – не взыщи – такую телегу накатаю, что вас тут всех разгонят! Это ж как службу запустить надо, чтобы сорок третий с двадцатым перепутать!

– Да там маркировка, – начинает лепетать парнишка, пятясь прочь: – Темно же… На складе. Экономят… Вот кладовщик и…

– Ты ещё здесь? – Сдерживая улыбку наблюдаю как он, едва не сбив с ног полицейских, заинтересованно следивших за произошедшим, уносится прочь.

– Всё в порядке, – машу им рукой: – Никаких проблем, офицеры.

Те молча пожимают плечами, и я, ещё раз кивнув им на прощанье, поспешно задраиваю дверь – техники уже возятся подле корабля, ну а зачем стражам закона видеть, как я и их сейчас разведу на что-либо полезное. В конце концов это и их косяк тоже. Глаза-то есть? Да и светло тут – как маркировку перепутать?! Нет, уважаемые, я не я буду, если не стрясу с вас доп сервис.

– Эй, командир? – Оторвавшийся от сервисного лючка техник, подманивает меня рукой: – Ты, эта, начальник. Не серчай, а глянь сам. Тут, вишь дело-то какое нехорошее. Иди-ка сюды.

Холодея в душе подхожу и он тычет на какой-то отсоединённый и капающий вязким маслом патрубок. Чёрт-чёрт-чёрт! Уже забилось?! Это же промывка всей системы!

– Ты, эта, командир, – голос за маской глух, хоть и смутно знаком: – Ну… Вот тут встань, виднее будет.

Крупная капля масла выскочившая из трубки падает мне на руку, и технарь огорчённо кряхтит, досадуя на свою неуклюжесть.

– Значится, эх, неудачно-то как, начальник. Прощения, значится, просим. – В его руке появляется белый и контрастно чистый на фоне промасленного комбеза платок: – Ну да ничего – вытрем. Айн момент и…

Рука с платком тянется ко мне и внезапно, словно сорвавшись с места, бьёт меня по лицу.

Резкий запах – я и удивиться не успел, бьёт в голову и свет в ангаре темнеет. Последнее, что успеваю заметить, так это растянутый в улыбке безгубый рот, за которым виднеются идеального вида редкие зубы.