Текст книги "Контрабандист"

Глава 6

Поток розоватого, словно стеснявшегося своей невинности, утреннего тумана, неспешно тёк в сторону моря, начиная свой бег где-то в глубинах поросшего бледно синей, почти зелёной, растительностью луга.

Он спешил на рандеву с прибоем.

Таким же невинным и прозрачным, тихо накатывавшимся на песчаный пляж.

Жаль, но их встрече не было суждено состояться.

Охранявший берег ветерок рвал в клочья розовые потоки и те, словно готовясь к следующему дню, летели назад, цепляясь за тонкие стебельки местной флоры, где и повисали, становясь похожими на куски сахарной ваты вырвавшейся из рук нерадивого ребёнка.

С крыши Созвездия было хорошо видно их противостояние, позволяя мне, комфортно устроившемуся на выступе верхнего люка, наслаждаться утренними часами потягивая свежезаваренное кофе.

Прибыл сюда я ещё вчера, но будучи по-настоящему очарованным местными видами совсем не спешил лезть в воду.

Планета, она была второй от местной звезды, обычного жёлтого карлика, называлась Грохиль, с порядковым номером два. Единичку забрал себе ближайший к светилу планетоид – ничем не выдающийся ком пережжённого шлака, не годный даже для посадок вследствие общей рыхлости поверхности.

А вот второй номер – да, это была настоящая жемчужина, словно специально определённая Творцом на место курортного мира, собранного им из теплых и мелких морей, бесконечных песчаных пляжей и равнин, поросших густой, сине-зелёной, травой.

Таким он и был, пока на его орбите не появились флоты противостоящих друг другу рас.

И эта встреча оставила здесь свой, надо признать весьма неожиданный след – планетоид был словно слеплен из двух половинок, соединённых вместе несмотря на просто кричащие противоположности.

Подлетая к Грохилю-2, я даже притормозил, не желая верить своим глазам.

Если верхняя часть глобуса была затянута плотным слоем облаков, то нижняя, всё то, что располагалось к югу от экватора, было залито солнцем, не имея даже намёка на тень.

Только пробив облачный пирог северного полушария, я понял причину происходящего. Или не понял – я же не высоколобый умник, куда мне до подобных рассуждений и построений.

Так вот – всё скрытое тёмной пеленой можно было охарактеризовать одним словом – болото. Редкие островки растительности, ещё более редкие озёра и речки – поверхность под кораблём просто поражала своим однообразием.

Добавьте к этому постоянный тёплый дождик, обилие насекомых и хоп! Картина жабьего рая готова.

Запускайте головастиков и ждите, когда из них выйдут полноценные граждане амфибийного сообщества.

Резким контрастом с северным было южное полушарие – то самое, чью поверхность удалось отстоять флоту Империи. Жаркое солнце, чистейший песок пляжей и хрустально, неправдоподобно чистое море. Курорт. И не может быть в этом никаких сомнений.

Причина же такого контраста двух полушарий, как мне казалось, была на поверхности.

Моря. На его ровной глади.

Поднимаемые солнцем пары летели в сторону тёмной стороны, где проливались бесконечными дождями радуя всевозможных москитов и прочую фауну. Как по мне, так это была вполне рабочая гипотеза, объяснявшая такой контраст планетарного масштаба. А может и нет, мне-то почём знать? Пилот я, а не климатолог, или как их там называют… Гипотезу я родил, а верная она, или нет – не мне судить. Мне и её хватало.

Ещё нарезая круги над поверхностью планеты, я взял пробы воздуха – надо же знать, какие опасности могут подстерегать отважного исследователя, дерзнувшего ступить на руины опалённого огнём войны мира.

Кто этот смельчак – уверен вы поняли. А что такого?

Как же про себя-то любимого, и красного словца не прибавить?

Имею право. Скромность, она хороша и украшает, но это когда иных красивостей нет.

Ну, если по-честному, то пробы взял не я. Стоило только Созвездию снизиться примерно до километра, как на правом экране принялись бежать строки отчёта атмосферного анализатора. Буду честным ещё раз – я и не подозревал, что он у меня на борту есть.

Инструкцию я только после обнаружил.

Не скажу, что я многое понял из той массы умных слов, что высвечивал трудолюбивый агрегат. Главное, заключение его анализа, я разобрал – воздушная смесь пригодна и безопасна, а к чему мне голову остальными гидридами да оксидами забивать?

Тоже самое – пригодность атмосферы, подтвердил и скафандр – зелёная лампочка зажглась, стоило мне только высунуть нос с лифтовой площадки.

Но всё же рисковать мне не хотелось, а посему первую вылазку я проделал в скафандре, как бы мне не хотелось сбросить с себя всё и завалиться на золотой песок местного пляжа с банкой пива в руках.

И пиво, и еда теперь у меня были.

Двигая сюда, разумеется кружным путём, я совершил посадку на одной из попутных Станций, где и заказал, с доставкой на борт, разумеется, серьёзный запас еды и напитков. Взял бы и больше, но увы – холодильник не позволял.

В общем, это я о планете – живи не хочу! Половина-то чиста. Атмосфера – не заражена. Так что же мешает расчистить руины, павшим здесь поставить памятники и всё! Готово!

Живите, отдыхайте и плодитесь! Так нет. Нельзя. Память погибших, почтений к следам войны и всё такое прочее.

Ну, нельзя, так нельзя. Мне-то, чужаку, что, это ваш мир. Был.

Нужное мне место обнаружилось быстро – слишком приметным оказалась пропаханная бомбовозом борозда – мимо не пройдёшь.

Судите сами – желтая полоса пляжа ниточкой разделяет бледно синие луга от зеленоватых вод моря. И вдруг, словно след старого ожога, перед вашими глазами появляется белёсое пятно руин, разрубленное словно ножом на две половинки. А в море, точно напротив нанесённой в давние времена раны, темнеет нечто округлое, самую малость занесённое светлым песком.

Мимо таких контрастов пройти было сложно и я, сделав пару кругов, пошёл на снижение выбрав местом посадки чудом уцелевшую и почти чистую от обломков, городскую площадь.

Не буду скрывать – первый день я посвятил не только неспешным прогулкам вдоль пляжа.

Что ж – каюсь. Грешен. Сидящий во мне демон наживы, тот самый – с перепончатыми лапками, не позволил продлиться этим неспешным прогулкам вдоль полосы прибоя.

Это гадкое земноводное, поквакивая и едва не приплясывая от нетерпения на своей кочке, погнало меня в руины. Там, с её точки зрения, меня должны были ожидать горы ценностей, забытых жителями при поспешной эвакуации.

Чуда, как вы понимаете, не случилось.

Не то местные были прожженными прагматиками, то ли бомбовоз перепахал всё вокруг слишком глубоко, но то малое, что мне удалось разыскать, никак не тянуло на богатства этих, в прошлом далеко не бедных, людей.

Судите сами.

Пара кусков перекрученного метала. Светлого и совсем не тронутого ржой.

Нечто вроде двузубой вилки с обломанными посредине остриями и прозрачной, словно из хрусталя, рукоятью.

Ещё удалось разыскать мутный, густо исцарапанный обломок чего-то округлого и некогда прозрачного с остатками красной краски на боку, да несколько монет, густо покрытых закаменевшей от времени грязью. С их поверхности, когда мне удалось отбить покрывавшую их поверхность корку, на меня строго взглянул какой-то мужик. Император номер два – отец последнего, сгинувшего в боях с жабами. Это я из надписи под портретом понял. Другую сторону очистить так и не удалось, да я особо-то и не старался, растратив силы на камни, которых я в тот день перевернул более чем достаточно.

Улов, как понимаете, был весьма и весьма далёк от ожидаемого, отчего моя жадная и скользкая составляющая, лишь горько вздохнула и затихла, признавая своё поражение в этой затеи.

Утро, как я говорил в самом начале этой главы, было более чем чудесным и я, не решаясь погрузиться в местные воды, наслаждался приятно прохладным ветерком, попивая кофе на верхней плоскости корабля.

К люку, через который я сюда выбрался, вёл неприметный скоб-трап, обнаружить который я сумел только после прочтения «Инструкции Пользователя», случайно обнаруженной в кармане за спинкой пилотского кресла.

Вот скажите мне – какой идиоту взбрело в голову сунуть этот полезнейший для владельца буклет именно туда?! Руки бы ему поотрывал. Вместе с головой – для надёжности.

Почему?

Поясняю.

Кресло пилота эта такая штука, в которой вы либо сидите, и тогда, по понятным причинам, всё что находится у вас за спиной, оказывается вне поля зрения, либо… Либо оно ждёт ваше седалище, радушно развернувшись передом ко входной двери рубки. Вы подходите, садитесь, ноги на выскочившую снизу полочку-подставку и вжжжжик! Вот уже перед вами лобовое остекление рубки.

Всё, пилот. Прибыли. Руки на рычаги, глаза на экраны – лететь пора.

Понимаете?

Спинка, и то, что находится за ней, всегда скрыто от вашего взгляда. Я и не догадывался, что там, с другой стороны, есть карман.

Обнаружить его удалось благодаря чистой случайности – когда потягиваться стал. Разминать подзатёкшие за время полёта конечности. Поболтал, повытягивал ноги. Руками помахал и, чтобы спину размять, назад их завёл. Тянусь, спину выгибаю, и тут моей ладони что-то касается, да шелестит при этом. Удивился. А кто бы тут спокойствие сохранил бы? Вдруг то обшивка кресла того, поползла? На брак подумал. Выбрался – чтобы рассмотреть, но кресло-то меня ждёт. Не поворачивается ко мне задом, к лобовухе передом. Уж как я вокруг него плясал! И руками на сиденье давил, и задом наперёд садился – пофиг. Садись нормально – развернусь. В общем победить мне его удалось только когда я под него заполз. Спиной в пол вжался и как червяк – отталкиваясь ногами, пополз. Вот только так тот буклет выудить и удалось.

Нет, ну не дебилы? Могли бы просто на сиденье положить, или на койку в каюте бросить – всё одно изучением руководства я лёжа на койке занимался.

Утомлять подробностями не буду. Скажу лишь, что про ту лесенку, что вела к аварийному люку, я именно там вычитал. Ну а как вычитал – подошёл к нужной панели, прижал – она в сторону отошла, и по открывшемуся скоб-трапу вверх, к люку, на башенке которого я сейчас и сидел.

Лезть в воду, несмотря на её идеальную прозрачность, мне не хотелось. Кто его знает, что там, в такой обманчиво спокойной тишине может меня ждать? Воображение рисовало выскакивавшие из песка щупальца, оскаленные многозубые пасти, и прочие ужасы, коими так любят пугать зрителей режиссёры познавательных каналов.

Головой-то я прекрасно понимал, что ничего подобного здесь и быть не может – планета ведь какая? Курортная.

А это значит, что опасностей здесь, разве что кроме жадности местных предпринимателей, быть ну в принципе не может.

Клиенты же. Да с деньгами.

Представив себе, что сделают местные с тварью, посмевшей покуситься на прибывший отдыхать кошелёк, а по-другому гостей здесь себе не представляли, я молча покачал головой, жалея несчастную животинку. Да, верно говорят, что человек главный и самый страшный хищник галактики.

Кофе окончательную остыло и залпом залив в себя остатки, закидываю на голову шлем, одновременно запечатывая нагрудный клапан скафандра.

Деваться некуда – пора за дело.

Да и жаба, верная своей манере, уже нетерпеливо приплясывала на своей кочке, укоризненно косясь на меня полным золотого свечения, глазом. Она, в отличии от меня, моментально теряла страх, стоило только в воздухе появиться запаху денег. Ну а когда голову начинали пьянить ароматы действительно крупных сумм, то в эти моменты она была готова решительно на всё, словно капиталист из ветхозаветного экономического учения. Тот самый, с сверхприбылями.

– Вот сама бы и лезла, чудо земноводное, – бурчу себе под нос, бредя по мелководью к тёмному пятну: – Тебе-то что? Ты в воде как у себя дома. Вот и поныряла бы – ради общего дела.

Поверхность моря играет бликами почти у самого шлема, и я останавливаюсь, косясь на корабль, ждущий меня на берегу. Впереди чернеет моя цель, но желания туда лезть нет. Совсем. Может до полудня подождать? Солнышко выше поднимется, водичка по теплее станет?

Хм…

В скафандре я. Какое нафиг потеплее?

Жаба, корча на плоской морде презрительную гримасу, отворачивается и я, поняв, что работы не избежать, рывком ныряю в весело мерцающую глубину.

Скафандр на миг меня сковывает, превращаясь в жёсткую скорлупу, но та тотчас становится мягкой, практически совсем не стесняя движений. Адаптировался для возросшего давления, догадываюсь и продолжаю свой путь-полёт над светлыми песчаными дюнами.

Мой план был прост – добраться до корабля, осмотреть его снаружи и затем, сделав перерыв на отдых и обед, вернуться к обнаруженным дырам, прихватив с собой мешок для мелкой добычи и пластиковый ящик для крупных образцов. Да, знаю, что боги Пустоты, если таковые имеются, не любят излишне умных и предусмотрительных, постоянно подкидывая им разные подлянки. Ещё и ржут, наверное, в своих высших сферах, наблюдая как несчастная жертва крутится, пытаясь вырваться из очередной беды – всё же предусмотреть нельзя? Но не совсем же с пустыми руками идти? Поэтому и подготовился соответственно.

Правда, побаиваясь всё тех же Богов, искушать их терпение я не стал, отправившись на первую вылазку с пустыми руками, благо вот прямо сейчас забираться внутрь корабля я не планировал. Поплаваю вокруг, осмотрюсь – наверняка и вокруг обнаружится много разного, вполне годного для достоверного изображения частей чужой цивилизации. Один чёрт никто не знает, что там внутри может быть. Авось и прокатит. Ну а когда освоюсь – там и видно будет, что, да как и почему.

Первый трофей попался мне на глаза, когда до громады корпуса оставалось с добрую сотню метров. Или с полсотни – в воде же всё ближе кажется.

Изогнутая железяка с торчащими по наружному краю зубцами криво торчащая из песка. Чем она была изначально – понятия не имею. Даже в первом приближении. Ясно было только то, что к руинам города она не имела никакого отношения. Не наша она была. Вот совсем не наша. Чужая и по-своему, по чужому, красивая.

Вытащить эту пилу из песка оказалось легко. Даже слишком. Стоило мне только раскачать её, как дуга, выскользнув из моих рук, взмыла вверх, словно была из бальзы, или пенопласта.

Всплываю на поверхность и хватаю беглянку за край.

Лёгкая.

Железяка просто неприлично лёгкая – я даже не погружаюсь в воду, когда приподнимаю её всю над поверхностью. Пока гребу к берегу ломаю голову над материалом, но безуспешно. Идей нет, да и не моё это дело – голову ломать. Моё – таскать такие штуки, об остальном пусть другие думают.

Всё. Почин есть. Можно и мешочек взять. Небольшой – не к чему искушать Богов.

Закинув её под брюхо корабля вновь погружаюсь в море.

Вот и корпус.

М-да… А здоров, кораблик-то.

Мысленно сравниваю его с Созвездием.

И сравнение выходит не в пользу моей рабочей лошадки. Конечно, может тому вода виной, но как по мне, то на плоской крыше этого корабля легко могла разместиться парочка Созвездий, оставив по краям достаточно пространства для посадки двух-трёх Аврор.

Метал корпуса гладкий и словно чешуйчатый. Детали разобрать сложно – поросль, покрывшая корпус, хоть и не велика – в высоту сантиметра два, не более, но очень плотна. Мох. Тот же мох, только подводный, скрадывающий своим губчатым телом мелкие детали чужака.

Но если мелкие детали он уверенно побеждает, то дыры ран, сбросившие эту машину с небес, ему явно не по зубам.

Я вишу над тёмном провалом, ведущим куда-то вглубь корпуса. Таких дыр тут хватает. Не скажу, что их много, термин "решето" не подойдёт, но с десяток точно есть.

Отщёлкиваю от пояса фонарик – его я позаимствовал в спасательном комплекте, и яркий луч начинает плясать по обрывкам проводов, изломам каких-то рычагов, балок и всего прочего, похожего на силовой набор корпуса.

Повернувшись головой вниз чуть втягиваю себя в дыру, подтягиваясь за изгиб балки.

Наверное – балки. Что это на самом деле понятия не имею, да и не важно.

Сидит крепко? Держаться можно?

А остальное мне сейчас не важно.

Заглядываю внутрь, поводя фонариком из стороны в сторону.

Не густо. Всё те же рычаги, провода, балки и только справа, мне приходится развернуться, перехватываясь за соседний тонкий прут, чернеет овал прохода.

Или воздуховода. А может и водопровода или, вообще – ствола орудия.

Опять подтягиваюсь и свечу внутрь.

Интересно…

Луч фонарика оставляет широкие, слабо святящиеся мазки по стенкам прохода. Выключаю его и чуть втягиваюсь внутрь, готовый если что немедленно сдать назад.

Мох. Его короткий пушок, тонкой вуалью покрывающий изгибы коридора, слабо светится, разгоняя царивший здесь ранее мрак.

Получил порцию света от моего фонаря и зажегся? Возможно.

А ведь хорошо тут раньше было!

Ни миг представляю чёрное небо, заполненное мириадами огоньков звёзд, тихий плеск волн, слабо светящейся камень и тонкий девичий силуэт, окантованный волнами света. Да… Планетка была что надо.

Но мне не до мечтаний. Вожу лучом по стенам, повышая яркость и медленно вплываю внутрь прохода.

Его форма напоминает двойную линзу – и потолок и пол, начав свой плавный бег над и подо мной, встречаются посредине, чтобы острыми щелями скрыться в глубине стен. Зачем так? Столько места пропадает. Подплываю к щели и свечу в неё. Нет, что там, в её глубинах, не видно – пелена мха смыкается в полуметре от меня, пуская вдоль коридора, мне хочется думать, что это коридор, длинную и тонкую полосу света.

Впереди, метрах в десяти, белеет какой-то ком и я, оттолкнувшись от стены, плыву к нему.

Череп.

Не человеческий. Плоский, сплющенный, составленный из тонких костяных палочек и пластин.

Жабий? Припоминаю прочно забытые уроки школьной биологии. Ну да – определённое сходство есть. Да и не может он кому-то ещё принадлежать – здесь же до меня никого не было. Кроме команды корабля и, похоже, останки одного из них я сейчас и вижу.

Вот только странно – внизу лежит только голова. А где всё остальное? Или этого разумного разорвало на части? Попаданием – вон дыры какие, или при ударе о землю? Тогда тушка должна быть дальше по коридору. Или же – у меня за спиной.

Средь костей что-то блестит – направленный вниз луч фонарика выхватывает непонятное металлическое устройство, провалившееся вглубь черепа.

Подгребаю к нему.

Страха нет – он же мёртв, а мёртвые, как известно, не кусаются. Да и на трупы я уже насмотрелся – чего бояться? Видал виды и похуже.

Внутри черепа, наполовину зарывшись в мутный ил, лежит нечто явно техногенного происхождения. Вытаскиваю артефакт наружу и помогая себе лучом осматриваю находку.

Овальная пластина белого метала слегка изогнута и вся покрыта мелкими отверстиями с торчащими в обе стороны острыми краями. Словно тёрка. Двусторонняя. По её краям торчат какие-то, заканчивающиеся линзами, небольшие цилиндрики.

Что это?

С минуту гадаю, вертя находку в руке. Украшение? Протез глаза? Система наведения оружия? Сексуальная игрушка? Может умные дяди и разберутся. Им за это деньги платят. Сую находку в мешочек на поясе и плыву дальше, оставляя кости сзади.

Метров через десять – по моим ощущениям, пол и потолок начинают разбегаться. Зависаю и машу лучом, оставляя на поверхностях яркие пятна и полосы.

Помещение достаточно большое и слегка изогнутое. На потолке и полу видны какие-то вмятины из которых торчат тонкие палочки, кое-где с некрупными шариками на концах.

Подплываю ближе, но понятнее от этого не становится. Единственное, что относительно ясно, так это то, что они обломаны. Присматриваюсь к уцелевшим шарикам. Они все примерно с мой кулак и белёсо мутные внутри.

Органы управления? Наборные экраны, куда выводилась информация? Части системы кондиционирования?

Пожимаю плечами – вариантов много и вряд ли мне удастся верно угадать их назначение. Это работа для эксперта по жабьей технике. Вот пусть у него голова и болит.

Опускаюсь вниз – точно! Так и есть – весь пол, вся его пологая воронка, завалена этими шариками. Какие-то с торчащими обломками палочек, другие без – словно их просто сняли с насестов. Не грузясь лишними мыслями набиваю в мешок сколько влезет.

Ого!

Почти с десяток! А это уже на полтинник косых тянет. Если Сиам премию-бонус зажмёт.

Возвращаюсь назад – мешок полон, надо и разгрузиться. На десяток секунд зависаю над черепом погибшего члена экипажа.

Взять?

А потянет ли он на артефакт? Ведь Сиам только о техногенных находках говорил. Да и как он к подобному трофею отнесётся? Здесь к останкам относятся как-то по-особенному трепетно.

Хотя…

Коротко хихикаю, представляя его вытянутое лицо, когда из конта на него уставятся пустые глазницы жабьего черепа. Не, не стоит ТАК шутить. Ещё околеет с испуга – кто мне тогда бабло переведёт?

Выбираюсь на корпус и всплываю. Тут, удерживаемый тонкой верёвочкой – я соорудил подобие якоря из найденной на берегу железяки, качается на слабой волне плот. Три надувных матраса, связанных меж собой шнуром. Я их вместе с едой заказал. Закидываю добычу на их спины и подхватив пустой мешок, ухожу в глубину.

Теперь уже спокойно, без прежних страхов и опасений, добираюсь до рубки. Не знаю, что тут было прежде, но я, для себя, именно так окрестил данное помещение.

Медленно, делая горки, плыву по помещению, чертя лучом замысловатые узоры. Ничего интересного нет. Уже решаю набить второй мешок всё теми же шарами, как светлое пятно проваливается в какую-то дыру.

Проход? Если это помещение рубки, то что? В него несколько входов было? С другой стороны – корабль жабий, и кто знает, какие у них нормы и правила. Сиам что говорил? Мол каждый из них индивидуально планируется? Вот и распланировал так бывший капитан, как ему удачнее показалось. Может и не рубка это, а… Столовая. И шарики те – столы. В нашем, человеческом понимании, которое здесь вряд ли применимо. Или комната отдыха экипажа. С жабьими аттракционами.

Провал, действительно оказывается точно таким же коридором, ведущим куда-то вглубь корабля. Плыву по нему и в глаза немедленно начинают лезть отличия этого от предыдущего.

Если тот был гладким, то здесь в стенах попадаются тёмные дыры проходов.

Помогая себе фонарём заглядываю в первой такой проход.

Он не велик – метра три и луч упирается в стенку. В узкую щель, разделяющую верхнюю и нижнюю половинки. Тупик.

Чья-то каюта?

Возможно. На полу, почти скрытые слоем ила, лежат непонятные предметы. Обломки белых палочек, камешек, тоже белый и с дыркой посредине и нечто крупное. Округлой формы.

Запихиваю добычу в мешок. Шар, он с мою голову, интереснее прочих. Он составлен из чередующихся плоскостей и вздутий. На плоскостях – дырочки, на вздутиях короткие отростки.

Понятия не имею, чем, или для чего, было нужно это.

Сую в мешок и выбираюсь из норы.

Следующий отросток приводит меня в помещение с выгнутым вверх потолком и ровным полом. Полулинза.

Всё пространство пола завалено шариками – точно такими же, как и в большом помещении. На всякий случай закидываю несколько штук в мешок. Может разные?

Отсюда отходят сразу два коридора, знакомой мне, двояковыпуклой формы.

Лезть в них я не хочу. Боюсь заплутать.

Вот в следующий раз, когда возьму с собой моток бечёвки, вот тогда можно будет и попробовать. А сейчас – нет. И так хорошо идёт – ещё немного и второй мешок будет полон.

Следующий короткий отросток-каюта.

Те же обломки палочек, куски чего-то прозрачного и мягкого словно резина. Закидываю их в мешок – на артефакт потянет.

Сквозь пелену взбаламученного моими руками ила проглядывает что-то пятнистое. На миг проглядывает и немедленно скрывается из виду ускользая в толще мути.

Шарю по полу наощупь.

Есть!

Интересный девайс. Или не девайс?

Чуть сплющенный с боков и вытянутый шар. Белая половинка плавно перетекает в тёмную часть. С одной стороны торчит что-то спиральное, на другой…

Подношу находку к стеклу шлема.

Это что? Глаза? Пара золотистых кругляшков с чёрными точками посредине. Чуть ниже – рассечённый надвое бугорок. Ещё ниже и по бокам что-то вроде рудиментных ручек с тонкими, едва намеченными пальчиками.

Ручки? Пальчики?

Кручу находку перед глазами и спустя несколько секунд до меня доходит.

Блин! Да это же головастик. Непривычный, со странным хвостом, но точно – он! Игрушка? Изображение себя в молодости? Продолжаю разглядывать находку.

А ничего – симпатяжка. Есть в этой статуэтке какая-то завершённость, свойственная всем предметам, выходящим из рук Мастера. Неважно какого – человеческого, или Чужака. Талантливую работу сразу видно.

– «Нет, малыш», – прячу головастика в набедренный карман: – «Тебя я Сиаму не отдам. Будешь мне талисманом. Это всяко лучше, чем в коллекции какого богатея скучать».

Следующая каюта одаривает меня сразу несколькими находками. Во-первых, это груда переломанных костей. Обитателю сего места явно пришлось несладко – целой оказывается только ладонь, сжимающая обрывок какого-то ремня. Странная ладонь – три тонких пальца и два по бокам, противостоящие остальным точно так как и один наш – большой.

Вытаскиваю ремень. С одной стороны, он гладкий, а вот на другой его стороне обнаруживаю впаянные в поверхность прямоугольнички. Их расположение создаёт сложный узор, а может и надпись – не знаю, что именно. Закидываю добычу в мешок и продолжаю шарить меж разломанных костей.

Куски плитки – раньше это было чем-то квадратным, ещё один обрывок ремня – всё отправляется в мешок. Небольшой шарик, родной брат того, что я находил ранее. Забираю, дав себе слово не пытаться проверить на практике – подойдут ли пеньки выпуклостей дырочкам на плоскостях. Зачем шутить с чужой технологией – а ну как рванёт, или ещё чего такого же нехорошего сделает. Нет. С этим пусть высоколобые развлекаются. Их много, а я один. Себя беречь надо.

Мешок почти полон намекая, что пора двигать домой. Не спорю – для первого раза более чем достаточно, да и есть охота.

Выбираюсь из корабля и отцепив петлю тросика с импровизированного якоря, всплываю. До берега и своего корабля добираюсь быстро – дорога назад она завсегда короче кажется.

Опустив грузовой люк затаскиваю добычу в трюм. Там уже стоит массивный ящик с толстыми стенками и герметичной крышкой. Сгружаю в его нутро свою добычу.

Что ж неплохо.

Первая вылазка и конт полон на четверть.

Жаба, привалившаяся спиной к кочке, одаривает меня благосклонным взглядом и умиротворённо закрывает глаза предаваясь мечтаниям о скором богатстве.

Закрываю крышку и несколькими поворотами рычагов герметизирую конт.

Всё. Шабаш!

Хватит на сегодня работы. Я же на курорте – грех весь день пахать, когда тут такое море.

В каюте скидываю скафандр и, по пути прихватив из холодильника пиво со снедью, как есть, в одних трусах, отправляюсь на пляж.

Море, жаркое солнце, ласковый прибой – всё это ждёт и манит меня. Эх…. Сюда бы ещё пару-тройку девчонок по сговорчивее, ну да ничего. Вот как сдам добычу, то точно! Слово! Отпуск себе устрою.

На какой-нибудь другой, уцелевшей, планете!

Слово даю – отдохну!

Следующие несколько дней заставили меня горько пожалеть о данном самому себе слову.

Причина?

Да всё то же море! Будь оно неладно!

Одно дело плескаться у бережка, зная, что тебя ждёт стоящий в тени зонта лежак, да коктейль, протянутый нежной рукой подруги. И, совсем другое, день за днём погружаться в воды, зная, что вместо весёлой девчонки тебя ждут мрачные коридоры чужака, ил и кости погибшего экипажа. Согласитесь – эта картина как-то менее привлекательна чем предыдущая.

Кроме того, у меня болело всё тело.

А как иначе?

Организм, не привыкший к подобным нагрузкам протестовал как мог, сопровождая волнами боли каждое моё движение.

Понимаю, что сейчас любой дайвер, читающий эти строки, ухмыльнётся, выдавив из себя нечто презрительное – типа "слабак", или ещё что подобное. Что ж – ваше право, уважаемый. Я не пловец, уж извините, пилот я. Да и вы, окажись вы в пилотском кресле, а не в своей родной стихии, вот вы – сколько вы такого сидения за рычагами выдержите? А?

В общем – каждому своё. Закроем тему.

Но, надо отметить, мои страдания были щедро вознаграждены. За два последующих дня я натаскал столько разной всячины, что жаба, пристально следившая за моей работой, начала всерьёз требовать от меня немедленно взлететь и смотавшись до ближайшей Станции прикупить ещё штуки три, нет – пять, а лучше десять контейнеров для добычи. Причина была проста – те три, что я взял с собою, были уже полны, а класть свои трофеи прямо на палубу я, не скрою, опасался. Всё же с Чужака они. А ну как взаимодействовать с нашим, человеческим металлом начнут? Нет, извини, златоглазая, уж чего-чего, а дырку в трюме заиметь мне совсем не улыбается.

Переубедить ей меня так и не удалось и все последующие дни она молча сидела на своей кочке, бросая грустные взгляды на гладь моря, скрывавшую в себе невиданные богатства.

Ну и ладно. Мне же легче.

Не душит – и на том спасибо.

А добыча и вправду была хороша. Непонятна, но богата. И разнообразна. Но непонятна – это прежде всего.

Вот, на пример.

Прозрачная колбаса с розовыми, синими и жёлтыми кубиками внутри. Натуральная такая колбаса – с хвостиками на концах и верёвочками. Проводками, то есть. Это что по-вашему? Меня не спрашивайте, я и не пытался понять. Или – пара пластин овально-округлой формы, чуть поболее ладони. Скользят друг относительно друга, а разъединить – ни как.

А вот ещё. Нечто круглое, вот глянешь – ну покрышка натуральная. Внутри пустая, снаружи протектор. Грубый и высокий, словно для жабьего вездехода-грязехода сделанный. Только снял я его не с вездехода, а с какой-то тонкой оси, где он висел, или плавал, без видимой опоры. Саму ось отломать мне не удалось – крепкая она была, зараза. А вот покрышку стащил – не пропадать же добру. Тем более – бесхозному.

Много было и всякой мелочи – кристаллики, сосульки непонятные из чего-то матового. И не пластик и не металл – не поймёшь из чего.

Но, не буду вас утомлять перечислением всего этого чужого нормальным людям. Всё одно понятнее не станет.

Конты были заполнены, жаба молчала и я, отужинав на верхней части корабля, собрался назад, хорошо помня старые и верные заветы бывалого торговца – мало хороший груз найти, его ещё до покупателя дотащить надо. И пофиг, что здесь на корабли не нападают – узнают, что я в трюме тащу – тотчас правила поменяют. Что я людскую натуру не знаю, что ли? Сам такой, чего тут скрывать.

Щелчок кнопки над головой и надпись: «Мнвр» на её брюшке наливается приятным глазу желтоватым свечением. По корпусу пробегает дрожь пробуждающихся от сна механизмов, и я плавно, очень медленно и нежно подаю ручку тяги вперёд. К дрожи прибавляется лёгкий свист, кресло подо мной вздрагивает – есть отрыв!

Корабль, в нетерпении пританцовывает над землёй, играя тонкими струями маневровых.

Что, дружок, застоялся? Ну ничего, сейчас, сейчас, родной.

По чуть-чуть прибавляю тягу, одновременно беря джой на себя. Поверхность проваливается вниз, а затем, мгновенья спустя, небо распахивает мне свои объятья.