Текст книги "Контрабандист"

Глава 12

Из вязкого болота забытья на поверхность меня вытолкнул резкий и почему-то холодный, аж зубы свело, запах. Зашарив руками вокруг, поверхность подо мной ходила ходуном, я кое как приподнялся, чувствуя под ладонями шероховатую поверхность металла. Несмотря на буквально вливавшейся в голову холод, мысли текли вязко, словно череп был полон киселя, или иной, похожей по составу, субстанцией.

Маслом?

Накатившая волна оставила после себя смутные воспоминания.

Масло…

Точно…

Замена в гидравлике. Так…

Надо сосредоточиться.

Масло. Техники не то залили. Потом…

Трубка. Она забита была и… Чёрт! Очередная волна хоть и была пронизывающе ледяной, но по вязкости не уступала предыдущей. Схлынув, она родила неясные образы.

Рука, перемазанная маслом, белый платок… Провал, заполненный чернотой… Мутные фигуры, планшет, в руках одной из них… Провал и снова масло. Липкое, приторно сладкое и густое как патока.

Точно же!

Мне не то залили, поверх старого!

И я что? Что со мной? Паров наглотался?

Мутная фигура, появившаяся откуда-то сверху, поводила расплывчатым отростком перед моим лицом, и новая порция холода принялась замораживать тягучую трясину в моей голове.

– Ну ты как, господин хороший? – Давешняя фигура быстро набирала резкость и я, узнав в спрашивавшем того самого – обгорелого из бара, дернулся прочь, бессильно скребя ватными ногами по полу ангара.

– Узнал, – сверкнул редкими зубами тот: – Это, парень, хорошо. Для нас.

– Для…вас? – Поняв, что отползти не удастся, пытаюсь хотя бы сесть, но руки разъезжаются, будучи не в силах удержать тело.

– Ага. Заказчик просил, чтобы ты в сознании был. Так что, дорогой ты наш, хорошо это. Нам. А вот тебе – увы, – он с сожалением разводит руками: – Тебе, приятель нет.

– Почему – нет? – Силы начинают возвращаться, но медленно. Слишком медленно – большая их часть уходит на вытаскивание моего сознания из клейкой, не желающей отдавать добычу, массы. Всё, что я сейчас могу, так это более-менее ровно сидеть и ничего кроме.

– Так резать мы тебя будем. А это – больно, по себе знаю, – щерится в ухмылке рот.

– Резать?

– Ага. Ножичком. – В его руке появляется небольшой, кухонного вида, нож: – Шкурку снимать. С груди и спины, – лезвие очерчивает в воздухе подобие овала: – Немного, мы ж не звери какие. Так, чтобы на коврик хватило.

– Какой коврик?

– Да небольшой, не переживай. Тебе что – шкуры жалко?

– Вообще-то да, – принимаюсь массировать ноги, оглядываясь по сторонам. Оп-па! А тут, кроме горелого, ещё два мужика – и все вроде как из той, барной компашки. Ага, и паренёк тут. Тот самый, которого я за коньяком отправлял.

– Купил? – Протягиваю к нему руку: – Дай сюда! – Пару глотков огненной воды мне сейчас бы очень пригодились.

– Эээ… нет, – хлопнув лезвием плашмя по моей руке, начинает ржать горелый и ему вторят все остальные сообщники. В том, что это одна банда я уже и не сомневаюсь.

Но, чёрт!

Так по-глупому влететь!

Ведь сам же их запустил, да и полиции кивнул – мол, путём всё, не беспокойтесь.

– Коньяк – он для порядочных людей, – меж тем произносит главный, внимательно разглядывая кончик ножа: – А не таким как ты.

– А что я? – Продолжая массировать ноги прикидываю шансы. Да нет тут никаких вариантов! Был бы в норме, без этой слабости, тогда ещё можно было б. Потрепыхаться.

Рыбкой на горелого, потом перекатом через голову вперёд, и к двери, рывком. Добегу, успею хлопнуть ладонью по клавише – считай победил.

Но ноги, увы, как из ваты. Какой тут рывок – я ими шевелить-то едва могу!

– А что ты?! – Притворно изумляется горелый: – Или ты себя невиновным считаешь?

– Да!

– Ох ты! – Зажав нож ртом он хлопает себя по ляжкам и вернув его в руку продолжает, обращаясь уже к подельникам: – Мужики! А вдруг и вправду – ошибка? И мы не ворюгу, а честного и уважаемого пилота, пусть и фришку, порезать хотим?! Нешто накосячили?! Ай, как не хорошо, – издевательским тоном произносит он, и возвращает своё внимание ко мне: – А вот скажи, – нож нацеливается на мою грудь: – Вот кораблик этот, ну что рядом стоит, он чей?

– Как чей? Мой! Я его честно купил!

– Твой? Честно? Уверен?

– Ну да. Мой он!

– А вот дядя, что тебя заказал, уважаемый, в определённых кругах человек, кстати. Такие не врут – слово оно сейчас ой как дорого стоит. Так вот, он считает, что украл ты его. У него. Украл и сорвал некое, весьма важное мероприятие, отчего уважаемый господин лишился не только денег, что для него деньги? Тьфу, пыль. Понимаешь? Слово дал и не сдержал. А это… А это – плохо. Лишился-то он уважения.

– Эээ..

– Вот. Вижу, что понимаешь. А уважение, и это ты тоже должен понимать, стоит гораздо дороже бабок. Оно годами нарабатывается.

– Так я заплатил же! И при покупке, и потом – отступные дал!

– Ну какой ты непонятливый, – с досадой качает головой бандит: – Я тебе про уважение, а ты мне – про деньги. Может ещё ведь и купить нас попробуешь, а?

Отрицательно качаю головой – ясно как день, эти люди не продаются. Не деньгами таких держат, такая верность на чем-то ином основана. Страх? Родственные связи? Начинаю перебирать варианты, пытаясь отыскать точку опоры, но горелый продолжает и мне волей не волей приходится вслушиваться в его слова.

– Не хочешь? – Он довольно щерится и, обращаясь к остальным, кивает на меня: – А сообразительный попался. Понимает, что, клянусь Зелёным Светом, не купить нас. Ну да ладно. Подведём промежуточный баланс, – лезвием ножа он прижимает указательный палец:

– Корабль, как и было сказано, мы получили. Это хоро…

– Какой корабль?! – Пытаюсь вскочить на ноги, но лишь оторвав зад от пола, шлёпаюсь назад – ноги подчиняться не желают: – Мой он! Слышь, ты, горелый! Мой!

– И не был он твоим никогда. Не дёргайся, – отмахивается он от меня: – Ты его украл, мы – вернули. За пользование чужим – заплатишь. Шкурой. Всё по-честному, не мельтеши.

– Да хрен я его вам отдам! – Складываю руки на груди: – На меня он записан! А будете пытать – опротестую сделку. Как реснусь, – что живым мне отсюда не выйти понимаю более чем ясно. Ещё бы и без мучений – тогда совсем хорошо. Не люблю боль.

– Вашему же нанимателю кисло будет, – продолжаю гнуть свою линию, стараясь не обращать внимание на принявшего насмешливый вид вожака: – Знаете, что с ним СМИ сделают, когда про пытки всплывёт?!

– Да ничего. – Изображает зевок он: – Ничего не будет. Корабль-то ты уже продал. Вот ему, – нож указывает на паренька: – Сам ручку приложил.

В руках парнишки появляется планшет, где я вижу подтверждённый бланк сделки.

– И продал ты его за дозу, – в руке щенка появляется шприц с чем-то мутным.

– Ну а то, что твой организм, после грибочков, не так среагировал, – горелый разводит руками: – Так сам виноват. Нефиг не пойми чем ширяться. И порезал ты себя сам – кто ж вас, наркоманов, поймёт. И глаза выдрал – всё сам, аккурат, прежде чем откинуться.

М-да…

Сволочь! И он, и я. Надо же было вот так, по-дурацки влипнуть! И, главное, когда? В шаге от богатства!

И, чёрт подери! Прав он! Врач в мед центре пинками меня прочь погонит. Обширявшийся нарк права качать вздумал! Выгонит без колебаний, едва анализы увидит – кому охота с подобными отбросами возиться.

– Во, понимаешь. Умничка. Теперь не трепыхайся, – горелый кивает подельникам и те, сноровисто подхватив меня под руки, приводят в относительно вертикальное положение.

– Комбез, – парнишка, заслышав команду старшего, быстро стянул с меня комбез и содрал майку, так что теперь я был голым по пояс.

– Ты не бойся, – подойдя почти вплотную, он провёл ножом по груди, пока ещё тупой стороной: – Больно будет – да, но, раз заслужил – терпи. Можешь покричать – у нас беруши есть, а снаружи не услышат – сам же знаешь, все ангары с хорошей шумоизоляцией делают.

Тут он прав – зачем людей на Станции громом движков напрягать? Кому приятно будет мимо проходить, когда вой турбин стоит? М-да… Там меня не услышат, хоть оборись.

– Ты охотником не был? – Отступив на шаг, горелый внимательно разглядывает мою грудь.

– Нет.

– И я нет, – его вздох совершеннейше искренен: – И шкуру я прежде не снимал. Ты это, приятель, – виноватым тоном продолжает он: – Уж не обессудь, если что не так. Книжку я посмотрел, но сам понимаешь – без практики моги и накосячить. А лишний грех мне не нужен, – рукой с зажатым в ней ножом он очерчивает перед собой Символ Веры: – Да и не маньяк я. Работу работаю. Так что – давай без обид, а?

– Да пошёл ты!

– Не стоит ругаться, – чуть высунув язык он поднял нож примериваясь: – Как там… В книжке-то было? – И без того бугристый лоб сморщился, придавая горелому поистине монструозный вид: – Эммм… Неглубокие, не более полсантиметра, прорезы. Ща попробуем, – подмигнув мне, он кивнул держащим: – Держать крепче! Дёргаться будет!

Особой необходимости в последнем указании и не было – я и так практически висел, ощущая разве что наличие ног – стоять на них было невозможно.

– Ну-с… – Нож коснулся правой части груди: – Зелёный благослови! – Горелый коротко выдохнул и лезвие, с противным скрипом, двинулось вниз, оставляя за собой заливаемый кровью след.

Странно – но боли почти не было.

Неприятные ощущения, горечь обиды и унижения – да. А вот боли, той самой, от которой начинаешь выть – нет.

Разрез слегка покалывало, он жутко чесался, ну и да – побаливал, но только слегка. Удивлённый происходящим я посмотрел на горелого, но он лишь вернул мне свой, полный смешанного удивления и уважения, взгляд.

– Терпишь? – Отступив на шаг он оглядел разрез и покачал головой: – Эхх… Прости, брат, криво пошло. Я ж первый… – Осёкшись, мой мучитель резко затряс головой: – Это ещё что?! – Появившийся в его руке платок – точно такой же, как и тот, пропитанный сонной гадостью, пробежал с моей груди – с разреза, вытирая кровь.

Разреза не было.

Вместо него – на его месте, пульсировала тонкая и бледневшая на глазах, зелёная полоска. Секунда, другая и она, сменив цвет с бледно зелёного на белый, истончилась до волоса, а затем и вовсе пропала, оставив вместо себя чистую, неповреждённую кожу.

– Это…Как?! КАК?! – Схватив меня за подбородок он задрал мою голову вверх: – Ты чё, фришка грёбанная! Думаешь я тут шутки шутить пришёл?! Нн-аа!

Взмах ножа разрубил мой живот, и я вскрикнул – но не от боли, её по-прежнему не было, от удивления и неожиданности.

– Что? Это невозможно! – промелькнувший платок оставил после себя полосу чистой кожи.

– Что же ты за тварь такая! – продолжая удерживать мой подбородок горелый пристально посмотрел мне в глаза: – Отвечай! Кто ты?!

– Человек божий, обшит кожей, – дёрнув головой – и откуда только силы взялись – я чувствовал себя свежим и хорошо отдохнувшим я рванулся из удерживавших меня рук и бандиты, не ожидавшие подобного, рухнули на пол, как кегли откатываясь прочь.

– Что, горелый, – ощерился я, разглядывая его напрягшуюся фигуру сквозь зелёную дымку, окутавшую всё вокруг: – Не по-твоему вышло?

– Да пошёл ты! – Нож метнулся вперёд и грудь слева обожгло холодом: – Сдохни, тварь! – Отскочил он на пару шагов, шаря у себя на поясе: – Сдохни! – Второй нож блеснул лезвием, нацеливаясь на меня, но вдруг замер, застыв в воздухе.

В районе сердца что-то шевельнулось и опустив глаза я увидел, как всаженный по рукоять клинок медленно ползёт из раны, окутавшись зеленоватым свечением.

– Демон! – Стоявший чуть в стороне парнишка не придумал ничего умнее, как огреть меня планшетом по голове.

Среагировать не успел – поглощённый зрелищем окутанного зелёным свечением ножа я успел разве что заметить его движение, а уже в следующую секунду планшет, громко хрустнув о мой череп, развалился на несколько частей, оставив в руках обидчика короткий кусок пластика.

– Дебил? – Морщась от боли – врезал он сильно, от души, поворачиваюсь к нему: – Ты чего творишь?! Больно же! – Более ничего произнести не успеваю – отделившийся от меня клинок, летит прямо в грудь паренька, оставляя за собой ясно видимый след. Наподобие нити – зелёной, разумеется. Пройдя сквозь него, словно тот был призраком, вот только призраки не вскрикивают и из их тел не льётся кровь, так вот – выскочив из его спины и продолжая оставлять всё тот же след, нож прыгает в сторону, пропадая из виду, а когда я доворачиваюсь ему вслед, то картина, открывшаяся мне, достойна кисти самого Гахена.

Парень и те двое, что прежде удерживали меня, стоят, слабо покачиваясь на ногах. Словно водоросли – те тоже, именно так плавно раскачиваются. Все они мертвы – это видно и по дырам, аккуратно пробитых в груди и по неживой синеве, залившей их лица. От падения на пол их удерживает всё та же нить – тела словно нанизаны на неё и только она удерживает их от падения. Это я вдруг осознаю так, словно в моей голове кто-то поднимает шторку над окошком с подсказкой. Так… Нож, словно ожидая моей команды, висит над левым плечом и послушно разворачивает лезвие, пока мой взгляд обшаривает помещение в поисках горелого.

Его я отыскиваю быстро – стоящий на коленях человечек сжался в комок шагах в пяти от меня. Его покрытый шрамами череп часто-часто кивает, словно им забивают невидимый гвоздь и только подойдя ближе до меня доходит причина его поведения.

Он молится.

– И будет оно недостижим для оружия вашего, и покарает оно дерзнувших…

На меня он не реагирует, будучи парализованным страхом.

Ясно. В ступоре. Религиозном.

Опасности не представляет.

Стоит мне только осознать это, как нить исчезает и тела за моей спиной валятся на пол. Падает на пол и нож, а на меня наваливается боль.

Даже так – Боль. С Большой буквы.

Грудь просто пылает огнём – с трудом сдерживаю стон и, пошатнувшись, хватаюсь рукой за ближайшее, что есть рядом.

Этим оказывается голова горелого.

– Ты… Прощаешь меня?! – В его глазах пульсирует огонёк безумия: – После того как я… тебя…

– Прощаю, – справившись с головокружением, поспешно отступаю назад – быть так близко с безумцем мне совсем не улыбается: – Прощаю, ибо действовал ты по наущению сил злых и противных мне! Живи в мире!

Продолжая покачиваться – пол под ногами, да что пол – вся Станция ходит ходуном, добредаю до корабля и прикладываю ладонь к экрану.

Фухх…

Неужто – обошлось?!

Сейчас поднимусь на борт, задраюсь и прочь отсюда. Затеряюсь в пустоте. Отлежусь.

Блин! Отпраздновал первый миллион, называется!

Ну где этот лифт?!

Поверхность экрана под ладонью вздрагивает и мне в уши бьёт резкий зуммер отказа.

Как это – не мой?! Под ладонью разгорается красное свечение.

Чёрт! Суки! Не врали, твари!

Не мой это теперь кораблик!

Твою ж мать! Там же всё! Всё, что было!

Вот это влип…

А может… Ошибка? Сбой?

Убираю ладонь и выждав с десяток секунд прикладываю заново.

Твою ж мать! Результат прежний!

Ну… Зашибись!

Мне что теперь – с нуля начинать?! И сделку не прокрутить назад – поганец мертвее мёртвого, даже если бы у меня и был планшет – не поможет. Живая рука нужна, со всеми этими биотоками и прочим!

Нет! Ну, блин!

Оспорить тоже не смогу.

Продал же сам?

Сам.

– Вынудили? – Участливо покачает головой следователь и стоит мне подтвердить, что да, всё так и было – запугали, как он немедленно поинтересуется: – А трупы, в количестве трёх штук, да псих, бормочущий молитвы – это как с вами, уважаемый господин Светозаров, связано? Вы это объяснить можете? Можете? Отлично! А дырки у них в груди? Странные такие дырочки – сквозные и идеально круглые? Это чем вы их провертели? Не вы? А кто? Не псих же?

И получу я срок немаленький.

Если повезёт.

А вот если нет, если правду попробую сказать, то тут либо психушка, либо быть мне крыской лабораторной. У умников местных. Оружие-то неизвестное, нет у нас такого…

М-да. Влип, что называется, по полной.

– Из праха мы пришли, в прах и возвратимся, – бормочу себе под нос слова старой молитвы, как нельзя лучше отвечающей моменту. Чёрт! Опять на Аврору садиться.

– Быть прахом ног твоих, что может… – раздаётся снизу и опустив глаза вижу горелого, стоящего на коленях в шаге от меня: – Позволь мне, – начинает ныть он, раскачиваясь из стороны в сторону: – Служить тебе, Меченый!

Да чёрт! Опять это! Меченый! Ну вот только этого мне не хватало! Мало своих проблем, что ли? С психом теперь возиться?!

– Нет! Ты – свободен! Живи как можешь. Сам! – Обхожу его по широкой дуге, добавляя про себя: – И, желательно, от меня подальше.

– Но Меченый! Я рабом твоим буду! Ты же простил меня! – Несётся мне вслед, пока я, почти бегом, двигаюсь к двери. Вот ещё и рабом! Отлично! Ну просто зашибись! Психованный раб!

– Ты – свободен! – бросаю через плечо и стоит только дверце приоткрыться, протискиваюсь в щель оставляя кандидата на слугу в ангаре.

Надо ли говорить, что Станцию я покинул, едва стихла боль, терзавшая мою грудь. Понимаю, что она была фантомной – на теле не было ни царапинки, но вот легче от того, что существовала она только в моей голове, почему-то, не становилось.

Своим местом назначения я выбрал ту самую систему, с которой и начались мои приключения на Созвездии. А что, рассуждал я в каюте бизнес класса. Кто меня там искать станет? Гонок там сейчас нет, ну а что до криминального авторитета, объявившего охоту, так он сейчас должен быть доволен.

А как же иначе?

Кораблик он назад получил. Реноме, подмоченное мною – исправил. Меня, посмевшего нарушить планы этого бандюгана, пардон – уважаемого человека, наказали. А то, что в ходе наказания образовались три трупа и псих, так это ничего страшного. Издержки производства – жертва, видите ли, уж больно зубастая попалась. Бывает, что тут поделаешь.

Не, не будет он меня искать – не стою я того. Вдруг ещё кого прибью – а верных людей ещё найти надо, такими кадрами, как горелый, разбрасываться не стоит.

Успокоив себя подобными мыслями – не скрою, эти умозаключения показались мне весьма убедительными, а перешёл к следующему, избитому и старому как мир вопросу – а делать то что? Кто во всём был виноват мне было ясно – я, кто же ещё. А вот с дальнейшими действиями была полная непонятка.

Купить транспорт? Тырить конты дальше? Можно. Денег на приличный грузовоз хватит. Да и контов, на той Гусенице, ещё ой и ой как много оставалось – я едва треть спереть успел.

Но вот эта дорожка меня не привлекала совсем.

Полностью и абсолютно.

Кроме унылости однообразных действий меня напрягал ещё один момент, плавно переходящий в вопрос номер три – А чё это было-то?! Моментальное заживление ран, нож, летающий и убивающий всех налево и направо? Круто, не спорю. Круто и очень своевременно, вот только что?

То, что здесь замешан Древний я и не сомневался – насмотрелся уже на чудеса зелёные. И то, что меня не смогли убить тоже ясно. Те частицы его, что были во мне – им, как и самому Древнему, умирать было запрещено. Программой. Вот они и расстарались, спасая себя и меня заодно.

Ведь сдохну я, их носитель, и им кирдык. Не факт, что тушка моя – возникшая в капсуле мед центра, будет с ними собрана. Одно дело, когда меня Древний сюда перекинул, и совсем другое, если местные собирать начнут – не факт, что автоматика их, частицы эти, создать, сохраняя им сознание сможет.

В общем, тут начиналось зыбкое болотце противоречий.

Да, Древний мог вполне нашептать тому авторитету мысли, скажем так, несопоставимые с моей жизнью. Всё же отступные ему, если Сиам не врал, хорошие ушли – бандит тот вполне доволен должен был быть.

Либо, и этот вариант тоже имел право на существование, Древний таким образом торопил меня, спеша представить зрителям финал задуманного им шоу. Того самого, где мне отводилась роль и главного героя, и зрителя, и обречённой на смерть жертвы. Ведь единственное, что по-настоящему угрожало ему, так это скука.

Он сам так говорил.

Ну да. Провести миллиарды лет в одиночестве, развлекая себя войнами различных рас, это вам не фунт изюму. Свихнёшься же.

А тут я.

Песчинка, дерзко бросившая ему вызов и прибить которую лично невозможно. Это вам не огонь войны в галактике разжигать, тут игра посложнее будет. Ага. И посложнее и, соответственно, поинтереснее.

Так что и эту возможность исключать нельзя.

– В любом случае – Спасибо! – Поднял я к потолку кружку отменного пива – бизнес класс снабжался не хуже первого: – Спасибо, Древний! Ты меня уже дважды спасаешь! Пусть и против своей воли, – позволил я себе хохотнуть после доброго глотка. Ну да, а как иначе? И от костра спас, когда меня сжечь хотели и сейчас. И всё они – зелёные крохи, против его воли оказавшиеся во мне.

Вот только подчиняться они мне не желали, как я не старался. Стоило только тогда, в ангаре, мне понять, что опасность миновала, как зелёное свечение, застилавшее глаза, тотчас пропало, оставив меня наедине с самим собой. Уж как я после не старался, но вызвать его повторно мне так и не удалось. Наверное, в этом я уверен не был, проявлять себя те частички могли только при условии смертельной опасности своему носителю. Мне, то есть. Ну а в остальном – извини, человек, ты уж сам как-нибудь.

Это, конечно, огорчало.

Куда как лучше было бы, если б я мог вот так ножом управлять! Вот понял, что перед тобой враги, напрягся и раз – все с дырками в груди. Но, как я уже сказал, ни медитации, ни попытки воспроизвести тот страх, что я чувствовал, вися в руках помощников горелого – ничего не помогало. В конце концов я просто плюнул на это занятие. Два раза сработало? Спасло? Ну так и будь этому рад. Может и в третий сработает. А может и нет. Кто ж их знает – надоест им с неудачником возиться, или просто заряд кончится. И всё. Приплыли. В общем, в неприятности лучше не влипать. Особенно в такие – по глупости своей же.

Прибыв на Станцию я первым делом дал команду перенести Аврору в ангар. Забрать её с открытой платформы я не мог – скафандры, как лёгкий, перемазанный краской, так и монтажный остались на Созвездии, более мне не принадлежавшей. Можно было купить и здесь, но особо афишировать своё местонахождение мне не хотелось. Нет, понятное дело, захотят найти – найдут. Но зачем самому облегчать кому-то работу? Им за неё платят – вот пусть своё бабло сами и отрабатывают.

На транспортировку Авроры и её расконсервацию требовалось не менее пары часов и я, решив потратить это время в приятном ключе, направился в бар, понравившейся мне своим названием. Его я приметил ещё прошлый раз, ну, когда так «удачно», в кавычках конечно, Созвездие прикупил.

«Рваная Уздечка», на вывеске которой была изображена слабо одетая девица, восседавшая на покрытом пеной жеребце, манил меня не только отличной, судя по рекламе, кухней. Здесь, согласно информации, почерпнутой из местных форумов, было место где дамы, обделённые мужским вниманием, пытались найти себе пару. Как кому повезёт – кому на ночь, а кому, были и такие счастливицы, на всю жизнь.

Последнее, разумеется, в мои планы не входило.

Пока.

Мною двигал исключительно научный, с налётом академичности, интерес – а ну как любительницы окажутся круче профи? Знаю и не спорю – звучит глупо, но кто его знает? Случаи-то разные бывают.

Внутри это заведение слабо отличалось от остальных. Если не учитывать обилие огороженных мест – кабинок, вдоль всего периметра помещения. Там, как мне пояснил официант, ведущий меня к столику почти посреди довольно заполненного зала, там уединялись парочки для более близкого знакомства.

– Близкого, но без контактного, – строго посмотрел он на меня.

– Что? И за руку взять нельзя? – Удивился я, усаживаясь за стол и беря в руки меню.

– Нельзя. Ни за руки, ни за что иное, – всё тем же строгим тоном продолжил официант: – Мы – бар! А не какой-то там дом свиданий!

– Да я и не планировал. Мне бы перекусить, ну и пива выпить, – начинаю оправдываться, но официант не слушает меня – в его руках появляется планшет, включив который, он кладёт на стол передо мной.

На экране высвечивается план помещения со столиками. Все они пронумерованы – так мой, обведённый золотистой рамкой, промаркирован цифрой семнадцать. Его палец касается плашки обновить и у столиков начинают появляться иконки в виде сердечек. Не у всех – часть столов несёт на себе только номер, рядом с которым изображён, весьма схематично, силуэт посетителя. Тут всё просто – треугольник остриём вверх – дама, остриём вниз – мужчина. Прямо как на сортирах.

– Вы можете посмотреть на других гостей, – продолжает официант: – Для этого просто коснитесь столика. Попробуйте.

Хм… Ну а чем я рискую? Мой палец касается столика под номером четыре – он стоит у стены за моей спиной и видеть, кто за ним сидит, я никак не могу.

План кафе пропадает и вместо него появляются четыре экрана, дающие вид на посетительницу, выбранную мной в качестве эксперимента. М-да… Тётке, потягивающей коктейль из высокого бокала, глубоко за шестьдесят. Ну и куда она пришла? Ей внуков нянчить, а она? Хотя… Если она здесь, то какие там внуки – уверен у этой, весьма броско одетой особы и детей-то нет. Не, поймите меня правильно – я, к возрасту, со всем почтением, но вот не к такой, стрекозиной. Впрочем, а что я про неё знаю? Может вдова она и ищет себе какого дедка – одиночество скрасить?

– Если гость вас заинтересовал, – продолжает рассказывать официант: – То нажмите на сердечко, – его палец указывает на низ экрана, где бьётся красная иконка.

– Если нет, то крестик сверху.

– Ага… понятно, – жму крестик и тычу пальцем в свой столик – ну надо же посмотреть, как я выгляжу.

– Увидеть себя, – качает головой официант: – Равно как поставить себе оценку – нельзя. Только другим гостям. И, если ваш выбор будет одобрен, то вы сможете уединиться в кабинке для беседы. Но – без касаний!

– Да понял я, понял, – откладываю планшет в сторону: – Ты мне мяса с пивом принесёшь?

Еда здесь была так себе. Не супер, но и не отстой. Серединка на половинку. Что хуже – пиво ей соответствовало. Не гадость, не прокисшее, но и не супер. Пить можно, но с другими местами лучше не сравнивать. До окончания работ по приведению Авроры в порядок оставался ещё час и я, заказав вторую кружку, принялся развлекаться с планшетом коротая ожидание.

Быстро пробежавшись по столикам, тем, что были отмечены женскими иконками, я, со вздохом, отложил его в сторону. Либо мне не повезло, либо данному заведению следовало сменить название – ни одна из присутствовавших здесь особ и близко не отвечала моим представлениям о женской красоте. Но кто я такой чтобы судить? Тем более будучи чужим в этой системе. Может здесь как раз и ценятся дородные особы глубоко за пятьдесят, а стройные девчонки и не котируются вовсе? Не мне местные правила обсуждать и тем более осуждать.

А вот мужики здесь были в цене – у моего столика уже пульсировали аж четыре сердечка, намекая на готовность приславших их дам проследовать в закуток для более плотного знакомства.

Нет уж. Увольте. Я уж сам как ни будь – в хорошем смысле этого слова.

Вздрогнувший планшет привлёк моё внимание и отставив в сторону кружку, я подтянул его к себе.

Ага. Так и есть – очередное, пятое сердечко, призывно заморгало привлекая моё внимание.

Посмотреть? Или ну его нафиг? Ладно, рискну – в конце концов ничем я и не рискую – за погляд денег не берут.

Касаюсь иконки пальцем и на экране появляется вид на столик за номером двадцать два.

Там, глубоко надвинув на лицо капюшон, обнаруживается довольно привлекательная особа. Ну, что она привлекательная, это я так, додумываю, видя выбившуюся из-под глухой накидки светлую прядь. Не седую – именно светлую, приятного пшеничного цвета.

Неужто свезло?!

Просматриваю вид на особу со всех камер, но накидка полностью скрывает фигуру, оставляя на виду только непослушный локон. Не колеблясь – а что мне грозит? Жму сердечко и, несколько долгих секунд спустя – экран успевает смениться на план помещения, один из закутков заливает розовое свечение, приглашая нас проследовать туда для более близкого знакомства. Что же… Время ещё есть – чего бы и не скоротать ожидание беседой с приятной особой? А там видно будет – может что и выгорит.

В закутке было уютно – мягкие кожаные диванчики, овальный столик с вазой, в которой сиротливо склонял голову одинокий цветок, картина пасторального вида на стене – можно было даже сказать, что обстановка была интимной, если бы не ярко красная предупреждающая надпись посреди стола. Её текст был предсказуем – «никаких контактов» и, чуть ниже, напоминание о штрафе, весьма внушительном, ждавших особо нетерпеливых.

Последнее, я про штраф, не произвело на меня особого впечатления – ничего кроме как беседы я и не ждал.

Усевшаяся напротив меня особа не спешила откидывать свой капюшон и, признаюсь вам, такая скрытность меня заинтриговала. Казалось бы – чего таить? Хотела встретиться – так вот он я, напротив сижу. Или она настолько…эээ… Имеет настолько оригинальный вид, что не рискует преждевременно пугать? Да ну, быть такого не может – современная хирургия достигла таких высот, что из любой уродины супер куколку сделает. Вот я недавно, в новостях, сам видел – мужик на развод подал – дети ни на него, ни на жену непохожи. Скандал, расследование и оп-па – девчонка кучу операций сделала, чтобы красивой стать – но гены не обманешь, дети в неё пошли. Скажем так – не красавцы. Чем там всё закончилось – не знаю, вникать в продолжение истории не стал. Может и здесь так? Только без операций – спонсора ищет?

Или, наоборот – слишком известная личность. По местным меркам. Ну там ведущая какая, или певичка? Развлечься пришла – не одного же меня сюда реклама привлекла?

– Вам заказать что-либо? – Пытаюсь вывести её на диалог, нарушаю молчание, но скрытая капюшоном головка лишь отрицательно дёргается, сохраняя молчание. Чёрт. Жаль. Услышал бы голос – можно было б хоть примерно оценить достоинства сидящей напротив особы. У меня по этому поводу своя теория имеется, но о ней как ни будь в другой раз.

И что? Вот так молча сидеть будем? Рук, кстати, тоже не видно – она их под столом держит. А жаль, по рукам тоже определить красоту собеседницы.

– Ну… – Пожимаю плечами: – Как хотите.

Она продолжает молчать и это начинает напрягать – мне уже плевать на запрет – хочется сдёрнуть с головы особы капюшон, положив этим конец затянувшейся таинственности.

– Так и будите в молчанку играть? Тогда простите, но… – довести своё возмущение до нужного градуса не успеваю – она резко дёргает головой, сбрасывая скрывавший её покров, и я вжимаюсь в спинку диванчика – передо мной сидит горелый.

Чёрт! Он что – довести дело до конца пришёл?! А у меня даже вилки нет!

– Прошу меня простить, господин, – он вытягивает из-за уха ту самую, якобы случайно выбившуюся прядь: – Но мне надо было поговорить с вами, а иного способа я не придумал. Уверен, что если бы вы увидели меня подле своего корабля, то реакция была бы, – он запинается: – Не такой, и разговора бы не получилось.