Текст книги "Цвет ночи"

Последнее, на что я отвлеклась, было то, как Валентина побежала за дом, и Кинли зашипел. Вой сотряс землю фермы словно гром, и Жива быстро начала читать заклинание. Я не ощущала в этот момент ровным счетом ничего, как и всегда, когда имела дело с магией, когда носила ее в себе долгие годы. И когда вой был уже на ферме, когда я услышала хлопок – Гай и Алексей стремительно обернулись в свои навьи сущности, цмоки массово принялись менять форму на драконьи обличия и взревели, а красные огни вражеских глаз замелькали в ночи. Стараясь абстрагироваться и сосредоточиться, я вслушивалась только в слова Живы, которая уже заканчивала. И вот она умолкла и передала мне камень, держа и не отпуская мою руку в этот момент, словно соединив нас.

– Камень – по-прежнему источник моей силы. Но теперь ты связана с ним, – произнесла она, под беспрерывные звуки воя и рева. – Давай, девочка.

Глаза Яна сверкнули ультрамариновым. Я смотрела в них, растерянно и почти беспомощно. Что-то было не так. Да, пусть я слишком устала. Но это не оправдание. Однако, то, что я должна была сделать вдруг показалось слишком сложным, это было так глупо… Но я не могла вспомнить слов. Слов, которые я точно знала наизусть, которые должны были отскакивать у меня от зубов – они все напрочь вылетели из головы. Я злилась на себя, и знала, что Ян тоже злится. Сейчас или скоро начнет. И вспышки сверкали рядом с нами, и грохотало, и ревели драконы и кровожадные звери, а огонь – полыхал.

Ян начал надиктовывать мне заклинание, я повторяла. Мы читали его вместе. К счастью, Ян сохранял терпение и самообладание, и меня не выбило окончательно из колеи. Наоборот, благодаря его внимательному отношению, тому, как он развернул меня к себе лицом, как взял обе мои ладони в свои, я успокоилась, волнение ушло, и я начала вспоминать слова после первой же фразы. Помощь Яна больше не была мне нужна. Слова полились вместе со звучанием моего голоса, но вдруг свист пронесся рядом и перебил меня, вклинив в текст старого заклятия вскрик – кинжал приземлился совсем рядом, воткнувшись в дерево пристани. Резким движением Ян потянул меня на себя, плотно прижав к груди, развернулся вместе со мной, заняв мое место, и следующий кинжал попал ему в спину – он закрыл меня своим бессмертным телом.

Воя было слишком много, я не знала, сколько здесь волков. Вспорхнула вспышка – Жива обратилась в дивную величественную птицу, и размахивая перистыми крыльями грифона, подхватывала ими ветер и стала подниматься ввысь. Она улетала, исполнив свое обещание. Дело оставалось за мной.

Заклинание сбилось, прервалось. Мои губы начали шептать заново. Ян быстро вытащил кинжал из плеча, бросил его наземь, сжал меня сильнее и все, о чем успел предупредить – чтобы я крепче держала камень. Он молниеносно превращался вместе со мной, прерывая меня, не давая закончить, потому что волки не оставляли нам выбора.

Пока меня полоскало в волнах клубящегося тумана, я пыталась не забыть слова заклинания, которое вспомнила, которое на середине уже прервали дважды. Теперь, когда я оказалась сидящей на драконе и стискивала в руке свой магический артефакт, Ян начал взмывать ввысь, а я произносить фразы на ломанном знакомом, но лишь отдаленно понятном мне языке, как вдруг черная тень застелила полную луну над головой – какое-то черное облако нависло надо мной на доли секунды, точнее над нами обоими, пролетело, и ухватилось за бок Яна, пробивая острыми зубами отливающую металлом чешую. Даже это уже не способно было меня остановить, но вдруг дракон зарычал, заерзал подо мной.

Мое тело повело в сторону, я заскользила по шкуре, едва удерживаясь, и кинжалы посыпались сверху словно градом, один из них вонзился в предплечье, прибив край платья к моей коже, уткнувшись в кость. Но и тогда я не замолчала. А лишь начала кричать, сбиваясь из-за боли. Я закорчилась, но не выпустила камень, сжимая его израненной рукой изо всех сил, превозмогая боль, шепча нужные слова, не прерываясь. Проговаривая предпоследнюю строку. Но кровь уже хлынула из раны, стекая по коже к ладони, и камень уже стал скользким. Прямо на моих глазах, до того, как я выговорила финальное предложение, он предательски выскользнул из моих мокрых пальцев и полетел вниз, прямо в бледные руки женщины, которая сидела верхом на волке, клыки которого сверкали во тьме.

Это была Дивия. Наш камень был у нее. Мгновенно она стала уноситься с ним прочь.

На этот раз у меня не просто не получилось закончить. Теперь все было еще хуже – я потеряла адуляр, и без него произносить молитву было бессмысленно. Жива не смогла прикоснуться к собственной силе, способной теперь разрушить ее саму спустя столько лет, и лишь сумела привязать меня к артефакту. А я его упустила. Эта ошибка будет стоить жизни не только мне. От осознания этого меня обуял ужас.

Ян в облике дракона поднимал меня в воздух, вклиниваясь в мои мысли, как в двери, спрашивая меня, в порядке ли я и куда ранена – будто это было все, что могло его сейчас волновать. Как будто не было ничего поважнее, чем мое поврежденное тело, чем моя человеческая жизнь. Без куска души Живы, заточенного в адуляр, она вообще теперь была напрасной.

Эта была не та ситуация, когда меня побеспокоило бы преднамеренное вторжение в мою голову дракона, но я не находила, что ему ответить, потому что точно не знала, попали ли еще куда-то лезвия многочисленных обрушившихся на нас клинков. Пока мы поднимались ввысь, пролетая над лесом, я смотрела вниз и видела, как пламя разгорается на ферме, и с горечью улавливала ошметки собственных мыслей о том, как бы оно не перекинулось на дом. Но охраняющее заклятие словно сдерживало огонь, рожденный сверхъестественными существами.

Я понятия не имела, где Кинли и что с ним, улетел ли он в лес, или спрятался в доме. Внизу драконы боролись с волками, сметая пусть не само здание, но окрестности моей фермы в лица земли. Валентина в образе хрупкой женщины в пурпурном платье мастерски и прицельно уничтожала врагов томными взмахами ресниц, под которыми сверкали хищные глаза хладнокровной убийцы, медведь рвал волков когтями. За нами взлетали другие драконы, отрываясь от земли, извергая на последок столбы огня, а я лихорадочно продолжала взглядом искать Дивию, укравшую то, что теперь принадлежало мне.

Камня я не могла разглядеть, но узрела ее – она неслась по осиновому лесу верхом на волке, выбегая на дорогу, на пустую трассу, за ней мчались мы, преследуя по воздуху. Дивию сопровождала целая стая волколаков, а нас – стая цмоков. И различая внизу над верхушками деревьев еще одну плохо просматривавшуюся в темноте вечной ночи фигуру, я вдруг поняла, что выполнив свой уговор Жива не покинула порубежный мир. Значит, неожиданно столкнувшись с Дивией – со своим давним врагом, со своей заклятой соперницей, которая принесла ей столь много страданий – Жива не смогла так просто оставить сражение, хоть это была и не ее война. Она говорила, что больше не жаждет мести. Возможно, она думала так какое-то время. Но теперь, при встрече с врагиней, эмоции загорелись в ней с новой силой. Вряд ли Жива сейчас стремилась помочь всем нам. Вероятно, она хотела отомстить. Из-за присутствия Дивии, столкновения с ней лицом к лицу – битва становилась личной. Значит Жива все же не отпустила обиду в глубине души.

Просто надеясь, что Кинли все же упорхнул в лес, где не умрет, где другие лесные драконы едва ли могут найти пропитание, я верю, что мой проворный и смышленый Кинли сможет охотиться и выжить. Я думаю о том, что даже если погибну и уже никогда не вернусь с этой войны, то за своего питомца можно не беспокоиться – он уцелеет. И жалею лишь о том, что не успела самостоятельно прогнать его в лес, как он меня когда-то в нави при первом нападении Дивии в доме Яна. Жалею, что не дала ему таким образом понять и в последний раз напомнить, что он очень дорог мне и что я его люблю. Теперь я просто пряталась за холкой дракона, покрытой чешуей, укрываясь от мощных, бьющих в лицо порывов ветра, и ухватилась за кинжал, вытаскивая его из собственной руки. Только секундой позже я осознала, что не стоило этого делать – потому что кровь хлынула с новой силой, и мне нечем было перевязать пульсирующую рану.

Планируя продержаться в живых еще хотя бы пару часов, протянуть до того момента, как цмоки разберутся с Дивией, если вообще разберутся, все же стремясь дождаться удобного случая или возможности вернуть камень и завершить возложенную на меня миссию, я постаралась закатать рукав, чтобы на месте раны было больше материи, и с силой прижала ее здоровой ладонью. Естественно, это не помогало. Тогда я попробовала рвануть собственную юбку, но ткань платья не подавалась, я не могла раскроить подол. Клинок уже унесло ветром, он давно парил в воздухе или рухнул на землю, и схватив платье, я попыталась распороть его край, проткнув одним из шипов на драконьем хребте. Раздался характерный хруст рвущегося полотна. Заполучив длинный лоскут, я обвязала им предплечье, и выдохнув, тем не менее не давала себе перерыва, не разрешала обомлеть – стоит лишь на секунду дольше сомкнуть глаза, и я упаду в обморок, отключусь, возможно, навсегда.

Прижимаясь животом к чешуе, зажатая между шипами хребта, я полулежала на спине цмока и надеялась, что не упаду.

Мы неслись по небу за убегающими от нас волками и Дивией, скачущей верхом на одном из них вместе с нашим камнем. Мы покинули ферму, летели над трассой, и не сразу, но я поняла, что мы мчимся на по направлению к городу. Привычного света ночных огней от высотных домов на горизонте не было, там лишь мерцали вспышки грозы, которая на самом деле была войной. О ней напоминало не только это сияние, но еще и гул, разносившийся в пространстве. Это был узнаваемый рев – звук огромных лопастей, режущих воздух. Вертолет. Рядом с нами летел вертолет, вынырнув из темного бездонного неба.

Дракон подо мной начал вилять, а я не сразу уловила надвигающуюся угрозу. Что-то свистело рядом, проносилось, рассекая полотно реальности, похожее на лопающиеся натянутые струны. И я слишком поздно осознала, что это пули.

Военные… Мне почему-то не сразу пришло на ум, что люди – человечество – может выступить против нас, что они могут в нас стрелять. Но я будто забыла, что пусть я и человек, такой же как они, но лечу на огромном сверхъестественном существе – на драконе, на том, кто извергает столбы огня, кто хлынул в этот мир вместе с волколаками, кто был зачастую антигероем страшных мифов и легенд, и кто совсем не видится им таким же дружелюбным, как мне.

Мы выбились вперед, оставляя вертолет позади. Но он был не один. Стая цмоков, окружавшая нас, пролетала мимо облака этих железных воздушных механических птиц. В один из них врезался ярко-красный дракон, не успевший среагировать, увильнуть, и винтокрылая машина, загоревшись, сыпля искрами, понеслась вниз, падая, подобно затухающей звезде. Я поспешно отвернулась от этого зрелища, не желая наблюдать за тем, как бездыханные тела людей, заточенных в железной горящей клетке, приземлятся в лес.

Мы продолжали погоню. Продолжали делать то, что должны. Драконы снижались, атаковали волков огнем, и те, отталкиваясь о стволы деревьев, ломая их, валяя лес, прыгали на летящих существ, ухватываясь когтями и зубами за мощные тела. Другие, особенно тот, который сопровождал Дивию, нырял глубже в чащу, пытаясь скрыться и спрятаться в ней. Но Ян преследовал его упрямо, не теряя из виду, когда для меня все сливалось в мрачное темное пятно.

Чем ближе мы подбирались к городу, тем гуще стелился смог – дым от взрывов и копоти, рождаемых наводнявшей улицы военной техникой. Я видела, что сосны в черте Гомеля, у которых мы с Яном приземлились в мой день рождения, сейчас охвачены огнем. Некоторые из них выкорчеваны. Город был абсолютно не освещен ничем, кроме языков пламени. Звезды здесь были скрыты пеленой низких туч, навеянных сражением, и только очертание силуэта луны все еще настырно проглядывало сквозь них.

Электричества не было в домах – темные многочисленные постройки казались мрачными и заброшенными. Не горел и свет уличных фонарей. Въезд в город перегораживала батарея танков, однако, не остановивших волков. Этим навьим созданиям не потребовалось много времени, чтобы снести преграду, чтобы безжалостно разметать в сторону технику, разорвать на куски солдат, разбить армию, кроша железо, и автоматные очереди никак не воздействовали на них.

Пусть волков и ранило, они скулили, но это не давало нужного результата, не причиняло им настоящего вреда. Воздух был накаленным, здесь было жарко, не как в почти осеннюю прохладную сентябрьскую ночь, а будто стоял зной, будто ночью палило солнце. Напряжение висело в воздухе, он дрожал, и я вдруг поняла, что подобное колебание – это быстрое снование пуль мимо нас, пролетающих совсем рядом.

Дракон резко подался вверх, меня тряхнуло, но я продолжала держаться, зажатая в выступах на его хребте между шипами. Снаряды попадали в его крылья, но он не издавал ни звука. Драконы спускались к волкам, пытались достать до Дивии, но не получалось. А затем, когда мы оказались вдали от черты города и полетели по проспекту, ведущему прямиком в центр, мы столкнулись с полчищем волков, столкнулись со стаями, многочисленными, господствующими на улицах, властвующими в мире людей. Со стаями тех, кто хаотично крушил, убивал и рушил. И никто не мог их остановить – армия терпела поражение, у волков был значительный перевес сил, с которым не сравниться ни одно человеческое оружие. С которым не справится никто, кроме драконов, обрушивших на них свой гнев, выступивших против них в новой войне. И их баталии, их раунды, их столкновения на стихийных поединках наносили непоправимый ущерб некоторым районам города, обращая спокойную жизнь людей в руины. И повсюду витал пепел – уходящие в ввысь искры, голубые, цвета распадающихся тлеющих душ, сгорающей вечности и волколаков, и цмоков. Это сражение было ни на жизнь, и даже не на смерть. Его исходом было полное исчезновение навсегда.

Волколаков было слишком много. Не укладывалось в голове, что все это время они существовали среди нас в обличиях людей, жили рядом все эти годы, прятались, ждали своего часа. Ждали освобождения. Конечно, теперь они боготворили Дивию.

Люди и армия прятались от них за баррикадами. Шли непрекращающиеся, бессмысленные бои, несущие в финале лишь поражение. Схватка не могла быть равной, потому что в сущности люди не могли причинить бессмертным созданиям вреда и умирали зря. Вид высотных зданий, разрушенных нападками и случайными взрывами, которые предназначались для чудовищ – ранил не хуже оружия. В тучах, повисших над нашими головами, распространялся гул самолетов, мерцали красные точки их сигнальных огней; они сновали по небу, целенаправленно нападая на свирепых животных. И мы были одними из них – были мишенями.

Для людей мы ничем не отличались от волков. Да, они не могли не заметить, что два вида сверхъестественных существ враждуют между собой, стремятся друг друга истребить. Но как им было понять, какую сторону выбрать, ведь складывалось впечатление, что оба из них желают посеять в мире лишь одно – смерть. И не оставалось никакого шанса, никакой возможности посреди хаотичной схватки, объяснять человечеству, что драконы лишь хотят их защитить.

Мы летели выше остальных, таким образом Ян защищал меня. Ведь мне ни за что нельзя было пострадать. Мы должны забрать камень, и я все еще должна прочитать заклинание. Я повторяла его теперь много раз по кругу, чтобы в нужный момент быстро произнести, как полагалось.

Розовый дракон вспорхнул перед нами – Валентина. В молниеносном порыве она принялась спускаться ниже, и рядом с ней материализовался асфальтово-серый – Алексей. Они стали отгонять от нас, словно назойливых мух, вертолеты; те целились в нас. При этом цмоки старались их не сбить. Не поджигали. Не протаранивали. Не чинили лишнего зла.

Пули продолжали свистеть, однако я по-прежнему оставалась жива. Пока что жива. Позади, наступая волкам на пятки, несся ураган – шквал ветра обрушивался на каменные улицы, переворачивая все верх дном, и я знала, что это Александра. Задержавшись где-то в сражении, она теперь подбиралась к Дивии.

Мы все настигали центра города.

14.Цвет звезд

Саблезубые чудовища пересекали городской мост, огромными лапами и весом руша его; он обваливался, кусками падая вниз на железнодорожные пути, раскинутые под ним. Они петляли между каменными аккуратными классическими домами старой застройки, порой просто перепрыгивая их, порой снося на пути, стремясь к парку. Волколаки врезались в здания, взятые под оборону армией, врезались в стены, врывались в батареи техники, кроша хрупкий людской мир, побеждая его не только сверхъестественной силой, но беря верх и своими размерами, небрежно, нещадно пробираясь среди обесточенных многоэтажек, освещенных огнем от пылающих снарядов, как во время полномасштабной войны. Пытающиеся спрятаться жители были напуганы. По всему городу развеивался дым, и угольные тучи опустились на землю. Я не сразу поняла, что это летают стаями костомахи, окружая черных чудовищ, наших противников, пытаясь их отвлечь и сдержать, взяв удар на себя.

Те из гражданских, кто по случайности или по принуждению были выдворены из домов и оказались на улице, кричали и звали на помощь. Они выглядывали из-за обрушенных стен, пытались перебежками куда-то унестись с места действия, желая выбраться из горячей точки. Другие, смелые и храбрые, сражались бок о бок с военными, жгли покрышки и бросали в сверхъестественных врагов, надеясь одолеть их огнем. Кто-то из невинных человеческих созданий был ранен, кто-то лишался родных прямо сейчас, прямо на глазах, а кто-то уже лежал мертвым, чью-то жизнь отбирали в эту самую секунду, на ком-то пламенем была охвачена одежда и они пылали заживо. Их крик сливался с гулом авиации и рычанием в унисон.

Ярая вспышка рассыпалась в небе – один из драконов снова случайно снес вертолет. Подобно тлеющему фейерверку тот падал вниз, приземляясь на разверзнутую дорогу, обнажающую пустые полости с земле, обнажая пропасти и ямы. У меня сжималось сердце от несправедливости, от жалости, от скорби, ведь мы были на одной стороне, драконы выступали за людей, но люди по-прежнему этого не понимали, пытаясь их атаковать. Они для них были сверхъестественными созданиями, восставшими из легенд, в которых цмоки когда-то уже пытались подчинить себе людей. Люди ничего не понимали, хотя должны были видеть, что драконы сражаются за их жизни, но человечество было слишком напугано. Имелось катастрофически мало времени, чтобы объединиться. Чтобы поверить… В саму реальность происходящего для начала, а потом уже в благие намерения драконов.

Ян спускался, приземляясь на одну из крыш. Но на нее моментально запрыгнул волк, снеся балконы и пролет этажей своим телом, и Ян со мной на плечах заново взмыл ввысь. Бесчисленное множество огней пылало перед нами – языки пламени играли, медленно танцевали, колыхаясь на ветру на фоне широкой ленты реки, а столбы дыма, подобно столбу Тьмы в нави, упирались в высь, исчезая во мгле небесной бездны, растворяясь в атмосфере и словно дотягиваясь до звезд и до самого космоса.

Центральный парк горел. Будто каждое его дерево было подожжено и истлевало со всеми постройками – с дворцом Румянцевых-Паскевичей99
  Памятник архитектуры XVIII – XIX веков, композиционный центр Гомельского дворцово-паркового ансамбля.


[Закрыть], что величественно стоял здесь долгие века, спрятанный в широких кронах, от каменных светлых стен которого отсвечивала холодная полная луна, с парком аттракционов, откуда в другие, лучшие времена всегда доносилась музыка, веселье и смех, с ухоженными клумбами, пышущими цветами, с длинной набережной, с церковью, куда я шла ставить свечи за упокой душ своих родных, прямо перед тем, как попала в навь. Волк, который нес Дивию, бесстрашно нырнул в этот кипящий котел.

Я совершенно не видела, куда приземлилась Валентина, лишь услышала хруст поваленных ею деревьев. Скорее всего она поменяла облик на человеческий, потому как когда мы врезались в густую шапку смога и поднявшегося в воздух пепла, кружащегося на ветру, подобно горячим и опаляющим кожу снежинкам, мы услышали не просто обратный хлопок, но и увидели, как туши волков начинают падать на землю слишком быстро. И серый пепел теперь перемешивался с голубым, с тлеющими искрами расщепленных вечных душ.

Огромные тени драконов ревели посреди парка. Выли и свирепо рычали волки. В это время небо наводнялось авиацией, стягивающейся сюда. За ними нахлынула и большая туча костомах. Дивия все еще убегала, но была немного замедлена развернувшимся боем – ее войско взяли в оцепление внутри парка, сзади их подпирала набережная и река, через которую перекидывался высокий пешеходный мост, единственный вход на который находился на холме, до которого ей уже было не добраться.

Ян вместе со мной кружил над этим местом. Цмоки продолжали сопровождать, защищая и укрывая нас от пуль, а точнее – меня. Иногда снаряды задевали Яна, и отбивались от его чешуи с металлическим отливом, отпрыгивали. А некоторые все-таки пробивали его броню, однако, не причиняя серьезного ущерба.

Огромная тень накрыла участок дымящегося леса над Дивией и стремительно понеслась вниз – это был грифон. Жива добиралась до нее. Рванув вниз, птица вцепилась в белое платье богини луны, подхватывая ее в воздух, безраздельно завладевая ею. Однако, в последний момент хищный зверь успел ухватиться пастью за перистое крыло, не давая грифону взмыть ввысь. Завязалась борьба. Жива трепыхалась внизу, в клубу пепельной пыли, в гуще бури, где боролись цмоки и волки: кто в обличии людей, кто в зверином.

Ян приземляется на самую высшую точку длинного моста, нависающего над бурно бегущим Сожем1010
  Река, левый приток Днепра. Протекает по территории Гомельской и Могилевской областей Беларуси, а так же по территории России.


[Закрыть], на жесткую арку, обрамляющую его. Перепончатые лапы дракона грузно передвигаются по металлу. Мост будто покачивается на ветру, он скрипит, и под нами зияет пропасть высотой в несколько десятков метров. Здесь так высоко, что видны не просто вся набережная и парк, а весь город.

Я наблюдаю за тем, как Жива все же вырывается и машет широкими крыльями – в ее цепкой хватке трепыхается тело. Она несет его над деревьями, и вдруг некий свет отливает бликом. В лунном упорном сиянии переливается камень, он падает, выскальзывая из рук царицы ночи. Я не знаю, намеренно или случайно Дивия выпускает его. С сожалением наблюдаю, как он летит вниз, в гущу событий. Там камень хватают ее приспешники, на которых сразу же налетает облако драконов и медведь. Гай терзает волка, того самого, который завладел нашим артефактом, и в густую рыжую шкуру впиваются клыки нескольких врагов. Рядом начинают медленно рождаться вспышки голубых искр – недоброго предзнаменования расщепления. Мы не знаем, кому они принадлежат. Тем, чьей смерти мы искренне желаем или Гаю, который сейчас оказался в меньшинстве.

Дракон подо мной снова приходит в движение, срывается с места, покидая арку, и вдруг делает резкий разворот, и меня сметает ветром так, что я уже не могу удержаться. На этот раз я действительно вываливаюсь из своеобразного седла, представляющего собой шипы и выступы на чешуе, соскальзываю и лечу вниз в свободном полете. Подо мной темные воды реки, глубокая пучина, бурлящая, словно зазывающая в свои недружелюбные объятия.

Я кричу, мое падение беспорядочно, потоки ветра проносятся мимо и шелестят так, что я ничего не слышу. Беспомощно машу руками, будто пытаясь ухватиться за обступившую пустоту, и не могу ни зажмуриться, ни моргнуть от страха. Рядом проносится стая птиц, почти врезаясь в меня. Но вдруг я попадаю в облако неясного тумана – тело переворачивается несколько раз, и теперь не видя ничего, ощущая чье-то чужое присутствие рядом, осознаю, что некий незнакомый цмок оборачивается прямо в воздухе – из дракона в человека и обратно – мягко подхватывая меня в пелене своей магии.

Оказываясь верхом на нем, я больше не падаю. Сметаю запутанные волосы с лица и ухватываюсь ладонями за бирюзовую чешую. Взглядом нахожу Яна – он спускается к своим братьям и сестрам, не оглядываясь на меня, и теперь понимаю, что он сбросил меня специально. И знал заранее, что меня подхватят, просто не успел об этом предупредить, не вклинившись в мой разум. В это время Жива на высоте птичьего полета выпускает Дивию из когтей, и та, подобно мне мгновение назад, камнем стремится, приближается к почерневшему асфальту. Только вот ей ничего от этого не будет. Она не умрет.

Бирюзовый дракон кружит над этим местом довольно низко, лунный камень блестит в руках, в человеческих руках – я быстро понимаю, что это волколак в людском обличии. Он несется прочь, но его поспешно разрывает ударом снопа искр – оборотень испаряется навсегда. Возле него угрожающе застыл Ян. Падая наземь, камень летит прямо в руки Дивии, и та, крошечная среди звериных огромных тел убегает, прячется в поваленных деревьях, в пылающем парке, как муравей в огромном лесу. Но Ян не оставляет ее – он сейчас тоже в облике человека. Моментально все сливается, к ним приближается ураган Александры, за ними следует погоня. Мелькают выбросы магии внизу, два противоборствующих клана стремятся причинить вред друг другу. Валентина подбирается к ним с другого бока, но не может пока что настигнуть. И на мгновение отрывая от них глаза я оглядываю город, застывший на горизонте – он будто весь и полностью охвачен голубым пеплом, эти светящиеся частицы уже словно не растворяются, уходя в небеса, а распространяются в пространстве, покрывая землю, как хлопья свежего снега. Эти крупицы проблесков мерцают и рядом с Яном, и с Гаем, и с Алексеем. Мерцание кружится и внутри урагана.

В какой-то момент Ян догоняет Дивию, они выбиваются вперед и остаются практически одни. Богиня луны крепко держит камень, и я понимаю, что Ян прямо сейчас завладеет им. Но волки добрались до Валентины, набросили на нее мантию, закрыв ее лицо и глаза, которыми она больше не могла их ранить. Бросив все, Ян устремляется к сестре. Преследование Дивии снова берет на себя Жива.

Гремит град пуль, бирюзовый дракон уносит меня вбок, а другой – черный, как пучина воды под нами – заслоняет собой подоспевшие вертолеты. Он закрывает нас от опасности. На набережной разворачивается схватка двух женщин: Жива с усилием вырывает камень из рук царицы ночи и бросает его оборачивающемуся в моменте цмоку, после чего Живу резко скручивает в судорогах. Дивия очень сильна сейчас. Невероятно сильна. И женщина, являющаяся ей врагом, а мне – союзником, кричит от боли. Ее голос пронизывает до глубины души. Но богиня луны не отступает, причиняя страдания, подобно тому, как это делал Смог.

Горчичного цвета цмок, которому передали камень, взмывает, и теперь летит в нашу сторону, а мы с бирюзовым драконом снова движемся к мосту. Он приземляется на арку, перевоплощается и ставит меня на ноги, и растерянная, окруженная пустотой и ветром, я с ужасом понимаю, что мне не за что держаться. Не смотрю вниз, на беспокойную, зовущую воду реки, потому что могу сорваться с балки. Высота огромна, безразмерна. Голова кружится, а сердце усиленно и неровно стучит. И я с тревогой, но и с надеждой наблюдаю, как к нам приближается горчичный дракон, а следом за ним машут крыльями Валентина и Ян.

Меня окутывает чувство облегчения, когда они все оказываются на вершине моста, когда обращаются в людей. Ян быстро забирает камень и вручает его мне, поддерживая меня за талию, помогая обрести равновесие. Над нашими головами горит луна. Я больше не слежу, чем заканчивается схватка Живы и Дивии, и закончилась ли она. Не знаю, где Гай, ведь последний раз я видела его в гуще волков. Я просто начинаю читать. Но на балки пешеходного моста уже начинают вскарабкиваться волки. На нем становится слишком много сверхъестественных существ, они все слишком огромные по сравнению с этим хрупким строением.

Стойки и опоры начинают крениться, повсюду разносится скрежет, конструкция дрожит и вибрирует. Меня снова прерывают – на этот раз это делает Ян. Толкает меня в пропасть, шагнув вместе со мной, а затем превращается в цмока и мы взлетаем, позади нас вспыхивает извергнутый кем-то драконий огонь. Волк в прыжке касается хвоста Яна и, ухватившись пастью, тащит его вниз. Мой цмок рычит и оборачивается назад, обжигает его столбом пламени. Отголосками этого жара обдает и меня. Но это не помогает: мы начинаем падать от веса не отцепившегося зверя. Мои руки крепко держат камень, в то время как Валентина на пурпурных крыльях стремится за нами вслед, успевает подлететь и атаковать напавшего на Яна.

Прямо посреди этой схватки закрываю глаза, сосредотачиваюсь, и словно все затихло кругом и нет боя, словно нет никакой войны, начинаю шептать. Держу холодный адуляр у груди, вихри воздуха треплют мои волосы, и я не вижу ничего вокруг, и просто произношу знакомые слова. Читаю молитву, не замечаю, как мы перестаем падать, как теперь поднимаемся ввысь, и только в конце открываю глаза, и вижу, что кобальтовый дракон возносит меня в небо в свете полной луны.

Заклинание как песня льется, пока у набережной разносится пожар, пока истлевают гектары парка, пока гремит гроза над головой – гроза войны. Пока крик и выстрелы оглушают, закручиваясь в бесконечное эхо. Я шепчу, не сбиваясь, пока последняя буква не оказывается произнесена. После этого напористой волной накатывает легкость. Прилив освобождения проносится по моему телу, и я чувствую какое-то необычайное тепло. Моя рука, израненная кинжалом, больше не болит, я вглядываюсь в небо, надеясь, что вот-вот увижу, как рассеивается этот глубокий синий сумрак ночи, и осенний ветер словно подхватывает не только мои мысли, но и меня саму.

Я почему-то больше не держусь, сильное дуновение увело меня куда-то в сторону, и теперь меня несет по хребту к широкому крылу. Не понимаю, совершает ли Ян какой-то очередной маневр, сбрасывая меня снова, но мое тело соскальзывает с его спины. Уже соскользнуло. Я срываюсь с дракона, как с борта палубы во время шторма, и падаю в открытый воздух, лечу с неба вниз, стремлюсь к каменной плитке, устилающей набережную, в свободном полете.

Тепла становится все больше. Мне очень жарко, в груди начинает жечь, там рождается неожиданная боль.

Воздушное пространство не держит меня, ребра горят, а в конечностях, наоборот, чувствуется теперь холод. Земля уже близко, я ничего не понимаю, но не боюсь, все происходит быстро, и я не успеваю испугаться. Не пугаюсь, пока не хватаюсь за распирающие изнутри ребра и не ощущаю вверху живота нечто липкое и горячее – собственную кровь. Взираю на руки – они алые. Я ранена. Не получается осознать это до конца. И в самый последний момент перед соприкосновением с асфальтом меня хватают сильные руки Яна, прижимая к себе. В пелене его магического тумана мы продолжаем падать, Ян смягчает приземление. Но оно все равно резкое. Я откатываюсь, и меня относит на несколько метров в сторону.