Текст книги "Оленные люди"

– Как вам не стыдно! Нет у вас ни стыда, ни совести. Как же вы сдали в милицию ни в чем невинного человека? Это Илани – первый парень в Дөндэ. А вы все, как собачья свора, напали на него.

– Что вы на меня кричите?! – ощетинилась побледневшая дежурная.

– Вызывайте еще раз милицию, коли вы такая порядочная! Я завтра же пожалуюсь куда следует. А этих пьяниц сейчас же выгоните отсюда! – женщина повернулась в сторону мужиков, которые снова пристроились на диване. – Имейте в виду, мы защитим Илани. Не дадим его в обиду. Знайте это.

* * *

Галина Савельевна с раннего утра, забросив все свои дела, занялась проблемой Илани. Вчера вечером она долго не могла найти себе места из-за неправомерных действий милиционеров в отношении Илани. С подругой Ольгой она побывала в отделении милиции и потребовала, чтобы освободили Илани. Из начальства никого не было из-за позднего времени. Дежурный по РОВД лейтенант милиции не стал вникать в дело. В просьбе Галины Савельевны соединить ее по телефону с начальником РОВД наотрез отказал.

С утра пошла на прием к главе улуса. И тут поначалу ее ждала неудача. В приемной сказали, что глава занят, велели придти через час.

Галина Савельевна не стала попусту тратить время в ожидании приема у главы. Она поторопилась в федеральный районный суд.

Председатель суда встретил ее доброжелательно. Это был элегантный средних лет якут. Внимательно выслушал посетительницу. Пока Никонова говорила, он ее ни разу не прервал. Наконец Галина Савельевна остановилась и с надеждой посмотрела в глаза председателю суда. Тот невозмутимо проронил:

– Начальник милиции утром мне звонил и в двух словах рассказал о драке в гостинице «Стерх».

– Нашего Илани задержали ни за что. Я сама все видела. Мы, его сородичи, требуем немедленно освободить Илани. Он ни в чем не виноват.

– Успокойтесь, Галина Савельевна. Мы разберемся в этом деле самым внимательным образом, – председатель федерального суда был спокоен. – Мы вас пригласим на заседание суда. Ждите нашего звонка.

– Еще судить Илани будете?!

– Мы действуем строго по закону, не беспокойтесь.

…Глава улуса, пока она ходила в федеральный суд, куда-то уехал.

Состоялся суд. Илани конвоировал лейтенант милиции Коновалов. Тот самый, с которым Илани вступил в перебранку в аэропорту, и который вечером задержал его в гостинице и доставил в райотдел милиции.

Судья выслушал Коновалова. Затем дал слово задержанному.

– Мне сказать нечего, поскольку я ни в чем не виноват.

– А в драке разве не участвовали, гражданин Окатов? – спросил судья.

– На меня напали, я вынужден был защищать себя. Один из нападавших ударил меня и разбил нос. А этот милиционер потакал ему. Я был абсолютно трезв. Никому не грубил. За что меня задержали, не знаю. У меня все, – Илани выглядел усталым.

– Введите свидетелей, – распорядился судья.

В зал заседания суда ввели вчерашних мужиков, затеявших драку в гостинице.

Судья строгим взглядом окинул обоих и спросил:

– Это вы вчера напали на этого молодого человека?

– Нет, не мы. Он его ударил первым, а меня повалил на пол, – робко мигал зеленоватыми глазами широкоскулый.

Потом судья повернул лицо к Илани:

– Как вы относитесь к заявлению свидетеля?

– Я их не знаю. Когда я разговаривал с дежурной гостиницы, они подошли ко мне и стали выталкивать меня на улицу. Пришлось обороняться.

Затем ввели дежурную гостиницы. Она испуганно озиралась вокруг.

– Что произошло вчера в гостинице? – спросил судья.

– Этот молодой человек вел себя грубо.

– Полная чушь! – громко сказал Илани.

– Окатов, соблюдайте порядок! – судья сурово взглянул на Илани.

Дали слово Галине Савельевне.

– Мы вчера прилетели из села Дөндэ. Илани был с нами. Это самый лучший парень в нашем селе. Ведет здоровый образ жизни. Активный общественник. Всем, кто в чем-то нуждается, помогает, поддерживает. Вчера я слышала весь разговор. Илани никому не грубил. Когда дежурная закатила истерику, я с пролета второго этажа выглянула и увидела, как два мужика и два милиционера напали на Илани. Видно, хотят рапортовать, как оперативно борются за общественный порядок. На самом деле надо судить их, а не Илани. Я выступаю от имени общественности нашего наслега. Нельзя подвергать суду невиновного. Ни в одном законе такой статьи нет. Уважаемый суд, я, учительница Дөндинской школы, прошу закрыть так называемое дело Илани Окатова и отпустить его на свободу.

Судья задал еще несколько вопросов обеим сторонам и удалился на совещание.

Вскоре он вернулся и зачитал свой вердикт: «Окатова Илани Айчимовича освободить из-под стражи за отсутствием в его действиях состава преступления».

Судья, обращаясь к Илани, сказал:

– Вы, товарищ Илани Окатов, свободны. Идите и занимайтесь своими делами.

Галина Савельевна подошла к милиционеру и сказала:

– Делайте нужные выводы, Коновалов. Будет еще лучше, если вы уйдете с работы. Таким, как вы, нет места в милиции.

Лейтенант Коновалов покраснел и молча вышел.

После суда Илани по настоянию Галины Савельевны пошел к начальнику милиции. Учительница вызвалась пойти с ним.

Дежурный по внутреннему телефону доложил начальнику милиции о ходоках. Тот, видно, разрешил, дежурный коротко бросил: «Проходите».

Начальник милиции шагнул им навстречу и, пожимая обоим руки, представился:

– Майор Куницын.

Это был молодой подтянутый человек с русыми волосами. Он широким жестом пригласил сесть за приставной стол:

– Садитесь, пожалуйста, уважаемые посетители.

После того, как сели за стол, Галина Савельевна жестким тоном начала говорить:

– Товарищ майор, разве можно так обращаться с человеком? Просто хватать ни за что и сажать?

– Я вас понимаю. Вчера вечером в гостинице произошла потасовка…

– Сегодня состоялся суд, – Галина Савельевна прервала майора.

– Я в курсе дела.

– Как вы считаете, решение суда верное или неверное?

– Я не комментирую решение суда.

– А по законам чести и совести? – Галина Савельевна не унималась.

– Сотрудники милиции обязаны с уважением относиться к личности каждого человека, независимо от его социального положения.

– Хорошие слова вы сказали. Как замечательно было бы, если бы ваши сотрудники были вежливы и культурны, – вклинился в беседу Илани. – Вчера я ни одного грубого слова не сказал лейтенанту Коновалову. В аэропорту пытался с ним пообщаться, а он отнесся ко мне как к какому-то бандиту с большой дороги. В гостинице без слов набросился на меня, как на врага. В чем я провинился перед ним? Скажите, пожалуйста.

Начальник милиции все сказанное выслушал внимательно. Ни один мускул не дрогнул на его холеном лице.

Когда Илани замолк, он спросил:

– У вас все?

– Пока все.

– Вы правы. Я считаю, что произошло досадное недоразумение. Лейтенант Коновалов обошелся с вами крайне нетактично. От имени отделения милиции приношу вам извинения, – с такими словами майор Куницын встал, подошел к Илани и подал руку.

9

Был ранний час. В аэропорту столпотворение. До начала рабочего дня еще два часа. Пассажиров потянуло в аэропорт известие о прилете Ан-24. Каждый прилет воздушного судна – не рядовое событие в райцентре. Расписание прилета-отлета давно не соблюдается. Длинная очередь к окошку кассы. Многие стоят, а некоторые, преимущественно люди в годах, сидят на скамейках. Собравшихся было гораздо больше, чем мест в салоне самолета. Это говорило о том, что вожделенные авиабилеты приобретут более удачливые. Кто-то останется за бортом. Понятное дело, люди волнуются, нервничают, из-за места в очереди нервно пререкаются друг с другом.

…Илани в аэропорт приехал в числе последних. Естественно, в очереди оказался в замыкающей группе. Видя большую очередь, понял, что ему никак не удастся сегодня попасть в самолет. С горестью подумал о неизвестности ближайшего будущего. Его не устраивала перспектива долгого времяпрепровождения в этом унылом поселке. Он понимал, что стал заложником ситуации. Теперь уж точно не скоро попадет в свой родной Дөндэ. В любом случае постарается если не выполнить задание, то хотя бы поработать над этим. Сколько недель прошло после обстрела оленей и после того, как направили за подписью Федотова жалобу в Министерство сельского хозяйства и прокуратуру, а оттуда ни слуху ни духу, будто нет на свете такого села, как Дөндэ. Думая об этом, Илани то удивлялся, то возмущался. Но против обстоятельств он не в силах что-либо предпринять. Придется дожидаться следующего авиарейса. Здесь не Дөндэ, а районный центр, потому какой-нибудь летательный аппарат все равно прилетит. «Сильно не расстраивайся, Илани, наберись терпения», – говорил ему внутренний голос. Одно его смущало. В отделении милиции с ним обошлись негостеприимно. В камере помяли ему бока. Теперь остался багровый синяк под левым глазом. То-то люди недоверчиво на него посматривают. Женщина, за которой он занял очередь, оглянулась на него и испуганно отодвинулась. «Шарахается как от заразы», – подумал Илани. Ему почему-то захотелось засмеяться. Откуда ей, этой немолодой женщине, знать, что он вовсе не хулиган какой-то. Не станешь же ей объяснять, пусть думает, что угодно.

В это время по динамику раздался бодрый голос: «Через сорок минут садится борт под номером 324 из города». Люди все встрепенулись, шумно подались к авиакассе. Кассирша забрала у впереди стоящего тщедушного мужика паспорт. Илани безнадежно вздохнул. Вздрогнул, когда кто-то тронул его за локоть. Оказалось, что он не заметил, как к нему подошла Ирина. Увидев ее, Илани улыбнулся как старой знакомой и бодро подал голос: «Здравствуйте, Ирина». Она подмигнула ему, мол, все поняла, молча, как бы невзначай глянула на синяк под глазом. Ни о чем не спросила. Сказала негромко, буднично: «Дайте ваш паспорт». Илани почувствовал, как теплая волна волнения обдала его всего. Молча протянул паспорт с деньгами. Ирина повернулась и ушла. Илани, не веря новому повороту событий, молча покачал головой.

Между тем впереди начался жаркий спор. Кто-то протянул документы сверх голов впереди стоявших, как тут же раздался возмущенный женский крик: «Куда ты лезешь без очереди, мордоворот такой?!» А мужик громко гаркнул: «Не шуми, бабка! Я в больницу еду. У меня направление». Тут отовсюду поднялись раздраженные возгласы: «И у нас направления», «Мы едем в срочную командировку», «У меня больной ребенок». Илани почувствовал крайнюю неловкость от сознания того, что он оказался самым первым нарушителем очереди. Утешил себя тем, что у него забрали паспорт не по его просьбе. Он не виноват в этом. А впереди началась потасовка из-за очереди. Кассирша зло выкрикнула: «Сейчас же прекратите! Иначе милицию вызову. Никто никуда не полетит. Сейчас я закрою кассу!» Это, кажется, подействовало. Потасовка прекратилась. Люди, огрызаясь, утихомирились.

Илани при словах «вызову милицию» вспомнил вчерашнюю схватку с милицией в гостинице. Вспомнил синяк под глазом, потоптался на месте. Как он будет ходить с таким синяком? Его все примут за хулигана какого-то. Не станешь же всем рассказывать, что произошло на самом деле, что он не хулиган и не бомж…

Тут к нему вернулась Ирина, молча сунула в руки паспорт. Илани оторопело взял паспорт, куда был аккуратно засунут авиабилет. Волнуясь, взглянул на Ирину благодарными глазами. Чуть было не сорвались с языка слова искренней радости. Но вовремя взял себя в руки, нельзя ни о чем говорить, чтобы не вызвать гнев нервной очереди. Ирина повернулась и быстро удалилась.

«Какой же хороший, добрый человек эта русская женщина. Спасибо от всего сердца, Ирина!» – на душе стало тесно от нахлынувших чувств. Он отошел от очереди к противоположному окну, чтобы никому не мозолить глаза своим видом. «Удивительная эта Ирина. Я ее не знаю. И она меня не знает. Только вчера вечером познакомились. За столь короткое время она уже дважды меня спасает. Нет, не все лю-ди паршивые, как я думал. Есть же люди совестливые. Она могла не заметить меня и была бы права. Она не обязана проявлять заботу о каком-то человеке из села Дөндэ, как многие выражаются, человеке из-за гор». Илани разволновался, потому повернулся лицом к окну. Рука, в которой он держал паспорт с авиабилетом, сильно вспотела. Илани несколько раз порывался было развернуть авиабилет, чтобы удостовериться в том, что это действительно его авиабилет, в него вписаны его фамилия, имя, отчество, что сегодня он получил право улететь в город. Но не посмел этого сделать, боясь любопытствующих взглядов. Вытер испарину со лба и вновь вздохнул с чувством человека, который сбросил с плеч тяжкий груз. Илани помимо радости поймал себя на мысли, что его гложет острое чувство какой-то неловкости. «Может быть, я поступил несправедливо, что приобрел авиабилет нечестным путем. Кто знает, возможно, тот, вместо которого держу в руках такой желанный авиабилет, тоже куда-то спешит. И у него могут быть проблемы, как и у меня. Единственное, что меня утешает, это отсутствие дороги. Как говорится в поговорке, «Утопающий хватается за соломинку», в данном случае я вынужденно ухватился за эту самую соломинку. Если сегодня не улечу, неизвестно, когда еще получится. Впереди была бы полная неизвестность. Я остался бы на дороге, ведущей в никуда. А я не хочу этого. Не хочу превратиться в бомжа, в которого иные люди постарались бы превратить меня. Но я бомжем не стану. Хорошо, что голову не проломили в милиции. Пока голова цела, я мыслю ясно. Раз мыслю, значит, я живу. Коли живу, я должен действовать в защиту моих сородичей, которые верят в меня и ждут. Простите, люди, меня за мой сегодняшний поступок. Поймите, что обстоятельства оказались гораздо сильнее нас. Я так благодарен русской женщине Ирине за понимание и поддержку. Проявление такого внимания к совершенно незнакомому человеку просто невероятно. В этом я вижу щедрость души русского народа. Никогда этого не забуду». Пока Илани вел свой внутренний монолог, объявили о прилете самолета. Встречающие устремились на улицу. Переполненный зал опустел наполовину. Видя, как люди толкаясь выходят, Илани вспомнил олений кораль. Так бывает, когда поздней осенью тысячное оленье стадо сперва загоняют в кораль для пересчета, весь день держат их в нем, покуда не завершится пересчет каждой головы оленя. Обычно последними в корале остаются оленята, порядком подросшие к осени. Их пересчитывают оптом. Только после этого открываются ворота кораля. Тогда оленье стадо с глухим шумом теснясь устремляется на выход, на свободу, на вольный выпас, на вожделенные ягельники.

Люди как олени. Видя радостные лица, поблескивающие глаза встречающих, Илани поневоле за них порадовался. Кто-то встречает близкую родню, кто-то мать или отца, кто-то любимого или любимую. Это и есть жизнь с ее богатым, неописуемым содержанием.

В это время мимо Илани прошел вчерашний милиционер. То ли не заметил, то ли сделал вид, что не замечает, но с равнодушным видом прошел мимо. У Илани мигом испортилось настроение. «Как такие недалекие люди могут служить в милиции? Это же явно случайный человек. Злой и недалекий. Вчера ночью он хотел меня избить, но у него мало что получилось. Я же не мог подставить себя под его кулаки. Их было к тому же двое. Пришлось вновь защищаться. Грозились заведением уголовного дела якобы за сопротивление сотрудникам милиции. Пусть заведут. Ни в одном законе не написано о том, что сотрудник народной милиции имеет право избивать человека. Посмотрим, как дальше пойдут дела. Я пассивно ждать не буду. Как приеду в город, постараюсь найти справедливость. Нашли над кем издеваться. Нельзя мириться с грубостью. Любой случай должен встречать отпор. Я никого не оскорблял, ни с кем не ругался и за что должен быть осужден? Правда, не стоял, а защищался, как мог. Имею право защищаться, когда нападают? Имею…»

По селектору объявили посадку. Вокзал вновь загудел. Пассажиры, счастливчики, особо не торопясь, вслед за дежурной направились к выходу, где проводился досмотр.

Илани глазами поискал Ирину. Та сидела, как вчера и, видно, занималась своим отчетом. Илани подумал, что будет некорректно с его стороны, если не подойдет к ней и не скажет одно простое слово «спасибо». Пока люди стали проходить досмотр, Илани быстрым шагом подошел к барьеру, за которым сидела Ирина, и охрипшим вдруг голосом произнес: «Ирина, большое спасибо за доброту!» Женщина подняла лучистые глаза, улыбнулась и помахала рукой: «Счастливого полета, Илани!»

…В салоне самолета Илани с удивлением почувствовал, как сильно устал. Неприятные перипетии дали о себе знать. Но на душе было светло. Никогда не чувствовал такого приятного ощущения… Несмотря на усталость, такой легкости, как сейчас, он не помнит. Да и вообще испытывал ли когда-нибудь?

Тут же в памяти молнией блеснула мысль и напомнила об одном эпизоде. Это произошло во время службы в армии. Он проходил службу на севере Ханты-Мансийского автономного округа. Там было много разных воинских частей. Илани служил в мотострелковой дивизии. Однажды начались военные учения, приближенные к боевым. В 13 роту, где он проходил службу, незадолго до учений поступили несколько новеньких бронетранспортеров. Это было зимой. Командир роты приказал отделению связистов во главе с сержантом Тимаковым проехать по бездорожью, по глубокому снегу до населенного пункта за отведенное время. Доехав до населенного пункта, должны были передать по специальному коду свои координаты. У них была портативная полевая рация. Если доберутся до намеченной цели благополучно в рамках установленного времени, то они выполнят боевое задание. Учения проходили в ночное время. Бронетранспортер легко преодолевал снежные сугробы и овраги, только снежный вихрь клубился за ним. Пятеро солдат дремали в салоне. Бодрствовали механик-водитель и командир отделения сержант Тимаков, сидевшие рядом. На полпути Тимаков решил немного вздремнуть. Он вошел в задний салон, а вместо себя посадил Илани.

При свете фар Илани заметил следы снегохода «Буран» и охотничьих лыж. «Местные охотники-ханты тут проезжали», – подумал Илани. Особого значения этому не придал. Где-то через полчаса бронетранспортер заглох. Механик-водитель копался в моторе, но все было бесполезно. Командир отделения торопил механика-водителя. Наконец тот сникшим голосом объявил: «Мотор заклинило. Если случайно не проедет какой-нибудь гражданский вездеход, то нам всем хана». Попытались было связаться по рации. Не вышло. Мороз быстро вступил в свои права. Холод сковал все. Тогда Илани вспомнил про следы. «Товарищ командир отделения, разрешите мне на лыжах поразведать местность. Я родом с Севера, не пропаду». Командир разрешил. Илани строго наказал, чтобы не засыпали, иначе все замерзнут насмерть. Сам покружил-покружил по старым лыжным следам и, о чудо, набрел на заимку, заваленную снегом. Кое-как откопал дверь, еле втиснулся вовнутрь. Было темно, хоть глаз выколи. Чиркнул спичкой. Увидел деревянный стол, а на столе стоит свеча. Зажег ее. Осмотрелся. Жилье как жилье. И посуда, и печка, и дрова в углу. Это была охотничья заимка. Встал на лыжи и быстро, как только мог, побежал назад. Солдаты замерзали. Всех растолкал, заставил встать на лыжи и повел за собой. Так он спас своих сослуживцев. Когда привел солдат к заимке, затопил печь, вскипятил чай, вот тогда-то он и почувствовал необычайную легкость в душе. Ему объявили благодарность командарма и наградили именными часами. Часы он хранит дома как памятную реликвию.

…Илани задремал. Самолет приближался к городу.

* * *

Пока летели, Илани уснул. Проснулся, когда раздался звонкий голос стюардессы: «Наш самолет через пятнадцать минут садится в аэропорту «Туймаада» города Якутска. Температура за бортом плюс 26».

Илани задумался о своем пристанище на новом месте. В городе никого не знает. Здесь, говорят, гостиниц много. Попытается устроиться, может, найдется где подешевле.

…Когда вышли из самолета, Илани чуть не задохнулся от знойного дыхания летнего воздуха. «Совсем как в парилке. Как люди терпят такую жару, уму непостижимо». Он с любопытством стал всматриваться в горожан. Все одеты легко. Женщины в прозрачных легких платьях, преимущественно светлых тонов. Девушки полуголые. А парни, бравые, высокорослые, в белых футболках и шортах разных расцветок. Потом незаметно для других, несколько смущаясь, окинул взглядом свою одежду. На нем темная куртка с капюшоном, темные джинсы, солдатские ботинки. «Весь в черном, как монах», – недовольный собой, подумал он. Прохожие оглядываются на него. Видно, их удивляют его одежда в такую жару, изрядно подержанный рюкзак и синяк под глазом. Вскоре он отмахнулся от назойливых мыслей: «Кому какое дело, как я одет и как я выгляжу?» После этого почувствовал облегчение.

Подошел к автобусной остановке. Народу мало. Вероятно, автобусы свободно снуют по улицам города. Это бросилось в глаза Илани. Пока он подходил к остановке, подъехали и отъехали друг за другом три автобуса. Он не привязан к какому-либо маршруту, потому поедет на любом, какой подъедет первым.

Он не заметил, как трое неожиданно для него и незаметно для остальных оттиснули его к самому краю остановочной будки. Илани спиной почувствовал блочную стену, с обеих сторон заметил двух людей неизвестного возраста. Прямо перед ним встал краснолицый мужчина.

«Ты с севера прилетел. Мы сразу вычислили тебя среди прилетевших пассажиров. Разговор у нас короткий. Выложи золото и все деньги», – тихо, но требовательно произнес мужчина. По осанке и уверенности в голосе это был вожак. Илани почему-то сразу подумал о волчьей стае. Еще живя дома в Дөндэ, он много слышал о набегах «волчьих стай» в городе. Конечно, в реальности это были бывшие заключенные или грабители, жившие грабежом. По повадкам и хищной хитрости они и были волчьими стаями, только внешне похожими на людей.

Илани оторопел. «Как нелепо и как легко попался в руки бандитов», – молнией пронеслась мысль в голове.

– Ну, мы ждем! Выбирай: золото, деньги или жизнь! – прошипел вожак.

Двое других плотнее подвинулись к нему. Оба руки держали в кармане штанов.

– Ребята, откуда у меня золото? Одурели, что ли? Видите, как я одет? Был бы денежным, одевался бы пошикарнее. Так ведь?

Илани лихорадочно думал, как бы выиграть время и выпутаться из этого непростого положения. Вырваться не сможет, их трое. Судя по всему, крепкие парни. Сопротивляться бесполезно, сразу же пырнут ножом, прощай тогда, жизнь.

Не успел опомниться, как вожак обеими руками вцепился в горло. Парень почувствовал мертвую хватку бандита и одновременно нехватку воздуха. Судорожно стал пытаться оторвать от горла крепкие пальцы бандита. Одновременно почувствовал, как кто-то из них шарит по бокам и груди. Из пассажиров, стоявших рядом, никто даже не пошевельнулся, наоборот трусливо отодвинулись на другой конец остановки. В это время, к счастью, подъехал автобус. Из-за него вынырнул милицейский уазик. Остановился. Вышли два милиционера. У них, видать, свои заботы. На городских зевак, пассажиров они не смотрели.

Тут Илани с силой рванулся и громко на всю остановку закричал: «Милиция! Грабят!» Милиционеры по привычке резко оглянулись на крик. Грабители мигом исчезли.

Милиционеры подошли к Илани. Старший из них, молодцеватый русский парень, небрежно вскинул правую руку к козырьку и строгим голосом отчеканил:

– Старший прапорщик Данилов. Кто кого грабит?

– Вот тут трое приперли меня к стене и стали требовать золота и денег.

– Где они, эти грабители? – прапорщик строго посмотрел на Илани.

Второй стоял молча.

– Как только я крикнул, они обернулись на вас и убежали, как зайцы.

– «Убежали»… Ваши документы!

Илани из внутреннего кармана куртки вынул паспорт и подал прапорщику. Тот полистал паспорт, внимательно всматриваясь в каждую страницу. Потом поднял голову, паспорт сунул в свой планшет и скомандовал:

– Следуйте за нами. Поедем в отделение.

– Верните мой паспорт, товарищ прапорщик, – подал голос Илани.

Он не понимал, что происходит. «Опять отделение. Неужели и эти станут меня там бить? И главное, за что? Почему все они ненавидят меня?» Но на свои немые вопросы ответа не находил.

– Вам сказано следовать за нами в машину.

– Я не поеду ни в какое отделение.

– Не пререкайтесь. За сопротивление ответите по закону. Идемте. Там разберемся. Сабарайкин, веди его к машине, – прапорщик повернулся и зашагал вперед.

Сержант милиции Сабарайкин крепко взял Илани за локоть и повел к машине. К тому времени прапорщик уже сидел на переднем сиденье. Сабарайкин открыл дверь уазика и пропустил вовнутрь Илани. Следом за ним сел сам.

Илани увидел, что за рулем сидит рядовой милиционер. «Трое на одного. Интересно получается все это. Откуда они появились? Или следили за всем происходящим со стороны? Но все же они спасли мне жизнь. Тут надо быть справедливым к этим сотрудникам милиции. Если бы не подъехали вовремя, не знаю, как бы я стал выпутываться из этой ужасной ситуации. Убили бы точно. Я ведь ни за что тем бандитам своих денег не выложил бы. Не такой богатый, чтобы каждому, кто потребует, сразу же протягивать деньги. У меня их и без того маловато. Да еще золота требуют. Смешно же, ей-богу».

Пока ехали, все молчали. Вскоре подъехали к какому-то каменному зданию. Повели Илани в здание. Пошли по длинному коридору, затем повернули налево. Прапорщик ключом открыл дверь одной комнаты. Зашли. Возле окна стоит стол. По обе стороны стола стулья. Милиционеры положили фуражки на тумбочку, стоящую у стены. Комната больше ничем не обставлена. Илани заметил скромность обстановки.

Прапорщик сел по правую сторону стола. Сержант Сабарайкин поставил третий стул возле стола и сказал:

– Садитесь, молодой человек.

– Какой он тебе молодой человек, Сабарайкин? – недовольно подал голос прапорщик.

– Спасибо, – Илани сел на предложенный стул, неприязненно поглядывая на прапорщика Данилова.

– Оформим протокол задержания, – прапорщик положил перед собой чистый лист бумаги и стал старательно записывать данные о задержанном из его паспорта.

– Подождите, прапорщик. Какой протокол? Вы что? – изумленно воскликнул Илани. – За кого вы меня принимаете?

Прапорщик никак не отреагировал на возгласы задержанного. Тогда Илани по-якутски обратился к сержанту. Тот на самом деле по национальности был якут.

– Что происходит, Сабарайкин? Хоть ты объясни мне.

Сабарайкин улыбнулся и ответил по-русски, не обращая внимания на то, что Илани заговорил с ним по-якутски:

– Прапорщик Данилов – старший по должности. Решение принимает он.

Тут прапорщик устало вздохнул и спросил:

– Откуда вы приехали?

– Прилетел из Дөндэ.

– Это что за Дөндэ? В первый раз слышу, – наморщил лоб прапорщик.

– Моя малая родина, где я родился, – бодро ответил Илани.

– А куда едете?

– Приехал в командировку в город.

– А что за командировка у вас? – прапорщик бросил придирчивый взгляд на одежду Илани.

– По делам приехал. Я являюсь представителем малых народностей.

– Последнее к делу не относится. Мы все граждане одной великой страны.

– Не спорю. Но я же и в самом деле не русский и не якут, – Илани делал вид, что ничуть не напуган действиями милиционеров.

– С какой целью приехали в город?

– Вы что, допрашиваете меня? Что я сделал? Хотел бы знать.

– Мы ищем группу преступников, которые похитили золото на одном северном прииске. Поэтому проверяем всех подозрительных людей, – прапорщик жестким взглядом в упор смотрел на Илани.

Стеклянные глаза прапорщика напомнили Илани осколки осеннего льда, когда вода на речке только-только замерзла, а снег еще не выпал.

– Вот мой рюкзак. Посмотрите, – Илани положил на стол свой рюкзак. – Можете меня обыскать, – с готовностью поднял вверх обе руки.

– Опустите руки. Заберите свой рюкзак. Мы не собираемся обыскивать вас.

– А зачем меня привезли сюда? Наверное, те трое, которые чуть было не ограбили меня, больше знают, чем я.

– Ладно. Мы отпускаем вас без оформления протокола, – прапорщик смял лист бумаги, на котором начал было писать.

– Конечно, отпустите. Протокол-то ваш будет шит белыми нитками. Я на любом суде сумею это доказать.

– Откуда взялся такой умный? – прапорщик впервые улыбнулся.

– Я с законами знаком. Служил в армии. Во время командировки я намерен добиваться приема у вашего начальства. У меня есть вопросы к милиции, – Илани проговорил это одним залпом, боясь, что его прервут.

– Идите. Вы свободны. Извините, недоразумение вышло, – прапорщик Данилов протянул ему руку.

Илани пожал протянутую руку. Потом оглянулся на сержанта и сказал по-якутски:

– Сержант Сабарайкин, до встречи.

– Что он лопочет? – прапорщик не понял слов Илани.

Сабарайкин улыбнулся:

– «До встречи» говорит.

– А что с вашим глазом? Откуда синяк? – спросил прапорщик, улыбаясь глазами.

– Это вас не касается… Впрочем, вчера на меня накинулись такие же, как вы, бравые милиционеры. Вот они-то и подарили синяк.

* * *

Илани обошел почти все гостиницы города. Дорогие цены на номера ввергли его в уныние. При всем желании он не мог позволить себе устроиться в них. За одни-две сутки он истратит все свои деньги. В этом случае превратится в настоящего бомжа. Помощи ждать неоткуда. В памяти попытался восстановить тех, кого знает из числа горожан. Он имел в виду своих сородичей из Дөндэ. Никого не смог припомнить. Сейчас сидит в холле шикарной гостиницы «Танец стерхов». «Якуты, как я вижу, преклоняются перед стерхом. Магазины, рестораны имеют название «Стерх». В нашем райцентре гостиница «Стерх», а тут «Танец стерхов». Якуты умные люди, знают толк в птицах, наверное, они правы», – думал он. Пока искал подходящую гостиницу, время прошло как-то незаметно. Не заметил, как день уже клонится к вечеру. Устало сел на кожаный диван, над которым на всю стену была вывешена картина с видом танца стерхов. С какой-то сердечной теплотой вспомнил родную тайгу, где родился и вырос. Вот где настоящее раздолье, где нет ни богатых, ни бедных. Тайга не требует от тебя денег. Ночуй, где желаешь. Только береги ее, не сори, попусту не руби и не ломай деревья, не губи живность. Илани так и поступал. Захотелось скорее возвратиться в тайгу. Но нельзя, надо выполнить задание сородичей.

Изрядно устал за день. Неизвестность угнетала его. Где он переночует сегодня? Город большой, людей много. А он в этом оживлении людском и обилии мерцающих ярких огней вечернего города особо остро почувствовал свое одиночество, как загнанный зверь.

Никому нет дела до него. «Мы все граждане одной великой страны», – вспомнились в эту минуту слова прапорщика, которые Илани воспринял теперь как издевательство. Эта великая страна не очень-то и заботится о своих гражданах. Мысль за мыслью Илани вспомнил, как недавно смотрел телепередачу. Шел репортаж с пленарного заседания Думы. Один бравый депутат с трибуны Думы критиковал советское время, говорил, будто при советском строе человек находился на последнем месте. «Бессовестный этот депутат. Как он может так говорить и валить все с больной головы на здоровую? И даже не моргнул глазом. Кругом обнаглели. Нет, неверно говорит этот депутат. Научился, видать, пускать пыль в глаза людям, как все вышестоящие его начальники. В советское время, наоборот, человека-труженика всегда ставили на первое место. Мой дед Отакчан сильно обиделся бы на того депутата. Ой, обиделся бы…»